Текст книги "Талисман моря"

6

– Зеркало, Лин, – быстро сказала Серафина. – Нужно уплыть через зеркало Талии.

Лин кивнула, но не ответила: она уже пела заклинание апа пьятра, которому их научили йеле. Один опафаг бросился на русалочек, но ударился о созданную Лин водяную стену и заревел от ярости. Остальные каннибалы принялись долбить по стене когтистыми лапами.

– Скорее! – крикнула Серафина.

Лин подплыла обратно к зеркалу, поглядывая на водяную стену.

– Я поплыву первой, – сказала Серафина, – и, если все в порядке, позову тебя.

Она сунула голову в жидкую амальгаму, и тут по ту сторону зеркала вынырнула из серебристой жидкости круглая, лысая голова.

– Моя дорогая русалочка!

– Пожалуйста, Олакрез, ты должен нас пропустить, – попросила Серафина.

– Вообще-то, ничего такого я не должен, но суть не в этом. Тут есть некто, он просто умирает от желания вас увидеть. – Лорд зазеркалья дотронулся пальцем до подбородка. – Или наоборот, хочет видеть вас мертвыми?

Он шагнул в сторону, и Серафина увидела, как из серебряной амальгамы выступает темная фигура. Кровь застыла у русалочки в жилах. Это был безглазый человек. Он бросился на нее, на лице его застыла ужасающая гримаса.

Серафина отпрянула от зеркала. Она так испугалась, что едва сумела выговорить хриплым шепотом:

– Лин… беда.

Лин обернулась через плечо.

– Разбей зеркало!

Серафина знала: если поступить так, безглазый человек не сможет выбраться из зеркала: ему не протиснуться через мелкие осколки. А еще она знала, что в таком случае они никогда больше не увидят Талию.

У Вадуса свои законы. Графиня, обитавшая в зеркале в спальне Серафины, как-то рассказала русалочке, что одни витрины привязаны только к своим собственным зеркалам, а другие могут путешествовать по зеркальному королевству. Некоторые разговаривают с живыми, другие отказываются общаться. Однако было одно общее для всех правило: после того как разбивается собственное зеркало витрины, ее душа освобождается из зеркальной тюрьмы.

– Я не могу разбить его, Лин! – закричала Серафина. – Нам нужна Талия! Необходимо узнать, как выглядят остальные талисманы!

– Ничто из этого нам уже не будет нужно, если мы умрем! Давай же, Серафина, разбей его!

Безглазый человек был уже совсем близко, еще мгновение – и он пройдет сквозь зеркальную поверхность. У Серафины не осталось выбора. Размахнувшись, она с силой ударила хвостом по зеркалу, разбив его вдребезги. На пол полетели осколки, из них на русалочку уставилась сотня пустых глазниц, потом они исчезли.

– Ищем другой выход отсюда! – завопила Лин.

Опафаги поднажали, водяная стена начала прогибаться, и Лин пропела заклинание еще раз, чтобы укрепить преграду. Серафина тем временем быстро осмотрелась, в надежде найти дыру или щели в стене. Безуспешно.

Потом она заметила узкую дверь, полускрытую грудой обломков, и закричала:

– Сюда!

Помещение за дверью оказалось намного просторнее комнаты, из которой они выплыли, стены его тоже были сложены из толстых каменных блоков и остались нетронуты.

Русалочки слишком поздно поняли, что это тупик.

Лин снова пропела заклинание апа пьятра, сосредоточившись на дверном проходе (проще перекрыть небольшое пространство). Однако опафаги с разбегу ударились о преграду, и русалочке требовалось все больше сил, чтобы удерживать стену.

– Я не смогу долго продержаться, – простонала она.

Серафина пропела заклинание коммовео и с его помощью попыталась выдвинуть из стены один из каменных блоков, но глыбы были пригнали друг к другу так тесно, что ничего не получилось.

– Я сейчас опущу водяную стену. Опафаги кинутся внутрь, а ты поймай их водоворотом, – скомандовала Лин.

– Нет! Любой водоворот, достаточно крупный, чтобы затянуть их, затянет и нас!

– Я начинаю уставать! Нужно хоть что-то сделать!

Серафина заметалась по комнате. Она сообразила, что помещение, в котором они оказались, это собственно баня: окон нет, а дверь только одна (та, через которую они сюда попали). Большую часть помещения занимало большое квадратное углубление в полу, некогда бывшее бассейном, доходившим до дальней стены. На этой стене Серафина заметила высеченные в камне барельефы: шесть голов дельфинов, покрытых замысловатыми узорами. Из их пастей в бассейн когда-то лилась вода, поступавшая по трубам.

– Ух ты! – воскликнула принцесса. – Лин, ты знала, что жители Атлантиды первыми научились строить акведуки и проводить воду по трубам, вмурованным в стены? Я едва не забыла об этом!

– Ты шутишь, что ли? Сейчас не время для урока истории! – закричала Лин.

Она ошибалась.

В трубах должна быть вода (а как же иначе, ведь остров ушел под воду). Эту воду можно использовать для создания водоворота, который, в свою очередь, вызовет взрыв. Ударная волна, возможно, пробьет в стене брешь, и русалочки уплывут через нее – при условии, что все пойдет как надо. Если же все пойдет не так, им на головы обрушится все здание бань.

Серафина запела:

 
Выйди из моря, вода,
Устремись скорей сюда,
Закрутись и завертись,
В вихрь водный обратись.
На призыв мой поспеши,
Древний камень сокруши!
 

Поначалу ничего не происходило, потом Серафина услышала, как вода и иловые отложения бурлят в трубах. Она пропела заклинание снова, голос ее зазвучал громче. Трубы застонали. Старые камни, из которых были сложены стены бани, загрохотали. Вода вращалась, точно торнадо, все быстрее и быстрее, безуспешно пытаясь выбраться из труб, и трубы скрипели от разрывающего их изнутри давления.

– Скорее, Серафина! – взвизгнула Лин.

Серафина пропела заклинание в третий раз, вложив в него все оставшиеся силы. Как только отзвучала последняя нота, раздался оглушительный рев. Трубы взорвались, разрушив большую часть дальней стены. Взрывная волна швырнула Серафину на пол, во все стороны полетели куски каменной кладки, вода потемнела от гальки и ила. Принцесса поднялась с пола, отряхнулась и огляделась в поисках Лин.

Оглушенную Лин качало взад-вперед. Осколком камня ей рассекло щеку. Русалочка перестала творить заклинание апа пьятра, и опафаги, тоже оглушенные, ввалились в зал. Серафина схватила подругу за руку и потянула к пролому в стене.

– Лин, ты сможешь плыть сама? – спросила принцесса. – Нужно спасаться.

Лин моргнула, потрясла головой, чтобы прийти в себя, несколько раз глубоко вздохнула и сказала:

– Плывем к поверхности. Я слышу, как там движется косяк рыб, это легкая добыча для опафагов. Если сумеем подняться выше косяка, возможно, сможем от них оторваться.

Серафина и Лин рванулись вверх, к свету, туда, где плыли по течению тысячи сардин, посверкивая серебристой чешуей. Задыхающиеся, с бешено колотящимися сердцами, русалочки прорвались сквозь стаю рыб. Серафина оглянулась и увидела, что все шестеро ужасных опафагов хватают рыб когтистыми лапами и засовывают в зубастые пасти.

– На месте бедных рыбешек могли оказаться мы, – выдохнула Лин.

Через минуту русалочки вырвались на поверхность. Запыхавшаяся Лин прикрыла глаза ладонью и огляделась.

– Вижу бухточку, вон там. – Она указала на запад. – Вечереет. Возможно, мы найдем там пещеру, в которой можно заночевать.

Русалочки молча плыли почти полчаса. Когда они достигли бухточки, Серафина заметила, что Лин осторожно прижимает к груди поврежденную руку.

– Все в порядке? Как ты себя чувствуешь? – спросила она подругу.

– Ужасно устала, просто сил нет, – призналась та.

– Да уж, плыли мы сломя голову, – кивнула Серафина.

– Не в этом дело. Я устала постоянно спасаться, плыть изо всех сил, чтобы выжить. Устала от Трао, каннибалов и уродов в зеркалах.

– Ты еще забыла о гнильцах, всадниках смерти и водяницах, – добавила Серафина с невеселым смешком.

– Мне просто хочется выпить пузырькового чая, понимаешь? Поесть снежноягодника – это мое любимое лакомство. Хочется повесилиться с друзьями, сплавать на танцы, послушать последнюю каури группы «Мертвые навигаторы», выспаться в мягкой постели. – Лин умолкла, всматриваясь в горизонт. – Пустые мечты, да?

Серафина посмотрела на подругу. Из пореза на щеке Лин сочилась кровь и капала с подбородка; руку она по-прежнему баюкала у груди. Такова теперь их повседневность: везде поджидают опасности, а жизни постоянно висят на волоске. На несколько секунд Серафину охватило чувство нереальности происходящего, настолько сильное, что голова закружилась.

Название упомянутой Лин музыкальной группы – «Мертвые навигаторы» – эхом звучало у нее в сознании. Она вспомнила, как они с Нилой нашли Махди и Язида, брата Нилы, – после бурной вечеринки молодые русалы спали среди развалин старого дворца Мерроу. Язид, лихорадочно сочиняя на ходу, заявил, что они плавали в Лагуну на концерт этой группы. Серафине не верилось, что все это случилось всего несколько недель назад, ей казалось, что с тех пор прошли годы. До нападения на ее королевство русалочка вела жизнь избалованной принцессы, а теперь за ее голову назначена награда, она объявлена вне закона, постоянно в бегах, постоянно в опасности.

Все, кого она оставила: Язид, Махди, мать, дядя и брат… Она понятия не имела, живы ли они.

Она даже не знала, выживет ли сама.

– Да, Лин, – сказала наконец принцесса. – Навряд ли мы вернемся к прежней жизни.

Лин вздохнула.

– В таком случае, полагаю, нам придется довольствоваться бухточкой. Здесь нам ничто не должно угрожать: сомневаюсь, что кто-то заплывет в эти воды, в том числе и наши маленькие голодные друзья. Впрочем, комфортного убежища нам тут тоже не найти…

– Лишь бы оно вообще нашлось, – с неожиданной решимостью подытожила Серафина, поворачиваясь к подруге. – Мне не нужно ни пузырькового чая, ни теплой кровати, Лин. Я потеряла все, что у меня было, но обрела то, что мне нужно. Например, силу, смелость… а главное, друзей, готовых всегда прийти на выручку. Этого более чем достаточно. Это самое главное.

Лин улыбнулась.

– Да, – сказала она мягко. – Думаю, так и есть.

Русалочки нырнули и поплыли под волнами, прочь от опафагов, от Атлантиды, от Олакреза и безглазого человека.

Они растворились в ночи, спасаясь от всех опасностей.

7

– Проснись и лопай, соня!

Серафина открыла глаза и пробормотала:

– Что, уже утро?

– Ага. Я тут сварганила нам скромный завтрак, – сказала Лин. – Морские блюдечки и мидии. А еще рифовые оливки.

Она опустила на землю свой шарф, в который собрала упомянутую снедь.

– Спасибо. Умираю с голоду, – поблагодарила Серафина, зевая.

Дно морской пещеры, в которой они с Лин провели ночь, густо заросло водорослями и анемонами, так что принцесса хорошо выспалась. Она села и потянулась.

– Как твои боевые раны? – спросила она Лин.

– Кровь из пореза на лице больше не идет, да и рука больше не болит. Славно мы погуляли по Атлантиде.

– Еще бы чуть-чуть, и мы узнали бы, как выглядят все талисманы, – разочарованно протянула Серафина.

– Еще бы чуть-чуть, и нас бы съели, – добавила Лин. – По крайней мере, мы выяснили, как выглядят три талисмана – черная жемчужина, синий алмаз и лунный камень. До вчерашнего дня мы и этого не знали, так что дело движется.

– Полагаю, ты права. Нужно рассказать остальным. Я сотворю заклинание конвока, посмотрим, смогу ли я услышать всех русалок сразу.

Серафина пропела заклинание, но оно не подействовало. Попробовала снова – опять безрезультатно.

– Лин, ты не слышишь мой голос у себя в голове?

– Не-а. Ничего. Nada. Nihilo. Nichts.

– Ладно, ладно, я поняла, – раздраженно буркнула Серафина и шлепнула хвостовым плавником по стене пещеры. – Почему я не могу сотворить это заклинание?

– Потому что ты устала.

Серафина выгнула бровь:

– Хочешь сказать, я плохо творю заклинания?

– Нет, я не это имела в виду. Знаешь, пока я искала нам завтрак, я встретила осьминога и пыталась поговорить с ним: хотела спросить, где можно найти съедобных моллюсков. Я выучила язык моллюсков, когда мне было года два, а тут даже не сумела вспомнить, как сказать «привет».

– Слушай, это странно, правда? – подхватила Серафина. – Вчера в Атлантиде я заговорила с муреной, а я не знаю муренский. Думаю, это случилось из-за заклинания кровязи, ведь теперь во мне есть твоя кровь.

– Ха. Очевидно, поэтому заклинание иллюмината, которое я сотворила, пока искала завтрак, было одним из лучших за всю мою жизнь, – сказала Лин, забрасывая в рот оливку. – Теперь у меня есть некоторые умения Нилы. Чуть позже я попытаюсь вызвать водный огонь. Посмотрим, перешли ли ко мне способности Бекки. Только вот в чем дело, Серафина: магия не точна, она зависит от множества вещей, например способностей, силы, луны, приливов…

– Да уж, жизнь волшебницы трудна.

– Попробуй еще раз через день-другой, когда наберешься сил. Когда придешь в себя после головокружительного заплыва с сотней всадников смерти, Олакрезом Дролом, бандой опафагов и безглазым терраходом на хвосте.

При упоминании пугающего человека с черными пустыми глазами Серафину охватила дрожь. Впервые русалочка увидела его в собственном зеркале, через которое он пытался пройти, чтобы наброситься на нее. Однако появилась ее няня, Тавия, спугнув злодея. Тогда Серафина убедила себя, что ей просто привиделось, но теперь-то она знала: безглазый человек очень даже реален и хочет причинить ей – и ее подругам – вред.

– Кто он такой? Почему преследует нас? – спросила она.

– Если бы я знала, – откликнулась Лин, выковыривая моллюска из раковины. – Все-таки пообещай мне кое-что.

– Что именно?

– Когда мы разделимся, держись подальше от зеркал и Атлантиды – они слишком опасны.

– Ну да, конечно, – усмехнулась Серафина. – Начиная с сего дня буду вести себя осмотрительно: вернусь домой, в Лазурию, поучаствую в боевых действиях.

Лин рассмеялась.

– Вообще-то сначала мне, видимо, придется сделать небольшой крюк.

– Еще один? Такое впечатление, будто ты стараешься держаться подальше от Лазурии и вообще туда не возвращаться.

Серафина рассердилась. Ее нежелание возвращаться домой стало их яблоком раздора. Они уже спорили на эту тему по пути к пещере йеле – перед тем как Лин угодила в рыболовецкую сеть Рейфа Яото Бяменесьо. Серафина все еще винила себя за сломанное запястье подруги (Лин сломала его, пытаясь освободиться).

– У меня есть причина сделать крюк, и довольно весомая, – сказала принцесса, словно оправдываясь. – Помнишь, я рассказывала о том, как нас поймал Трао? И о том, как Хищники помогли нам бежать? Они сопроводили нас в свою штаб-квартиру, в венецианское палаццо, принадлежащее одному человеку, Армандо Конторини, герцогу Венезии. Трао узнал об этом и напал на палаццо. Это произошло из-за нас. Я должна туда вернуться и убедиться, что с герцогом все в порядке.

Титул герцогов Венезии, последним представителем которых был Армандо Конторини, учредила сама Мерроу; герцоги были призваны защищать моря и их обитателей от терраходов. Под водой им помогали Хищники, а на земле – Воители волн.

Сначала Серафина не поняла, какое отношение герцог имеет к нападению на Лазурию. «В конце концов, – рассуждала она, – терраходы не могут быть причастны к нападению, его могли организовать только подводные обитатели». Однако герцог открыл принцессе глаза. Трао получил помощь от человека по имени Рейф Яото Бяменесьо. Этот жестокий, беспощадный терраход владел флотом рыболовецких судов, на которых перевез войска Трао. Взамен Трао открыл Бяменесьо тайные места обитания косяков тунца и других ценных пород рыб.

Серафина вспомнила, как Бяменесьо ночью ворвался в палаццо герцога, напал на него и отбросил, так что Армандо Конторини ударился о стену. Вспомнила, как солдаты Трао вынырнули из воды под палаццо герцога и начали стрелять в Хищников из ружей для подводной охоты. Один гарпун поразил Блу. В последний раз, когда Серафина видела молодого русала, тот яростно извивался всем телом, пытаясь перерезать нить, соединявшую гарпун с ружьем. Гриджио, другой Хищник, загнал Серафину и Нилу в спальню Серафины и запер дверь снаружи, а сам помчался обратно, отбиваться от атакующих.

Когда солдаты Трао начали ломать дверь, русалочки ускользнули от них через зеркало. С тех пор Серафина постоянно волновалась за герцога и его храбрых воинов, отчаянно надеясь, что все они живы и здоровы. Хотя она никому в этом не призналась бы (даже себе), принцесса влюбилась в таинственного Блу. Он был полной противоположностью Махди, русала, разбившего ей сердце.

– Просто будь осторожна, – попросила Лин. – Я последовала за тобой в Атлантиду, но плыть с тобой в Лазурию не смогу.

– А куда ты направляешься? – полюбопытствовала Серафина.

– Обратно в свою деревню. Хочу поговорить обо всем этом с прабабушкой, она очень мудрая. Если существуют какие-то легенды о посещении Мерроу наших вод, бабуля наверняка их знает. Возможно, ключ к разгадке скрыт в циньских мифах и преданиях. Однако по дороге домой я тоже кое-куда заверну: в Великую Бездну.

Серафина внимательно посмотрела на подругу.

– И ты еще говоришь мне, что в Атлантиде опасно?

– Знаю, знаю, – отмахнулась Лин. – Но перед исчезновением отец отправился именно туда, вероятно, там он и сгинул. Когда я рядом с Бездной, у меня такое чувство, будто отец не погиб.

Лин рассказывала Серафине и Ниле о смерти своего отца. Это случилось год назад, когда он отправился исследовать Бездну. Тело его так и не нашли.

– Мне тоже не хватает отца. Мы с ним часто вместе катались на гиппокампах, – призналась Серафина. – Если бы я только могла, то вернулась бы во дворцовые конюшни – там бы я почувствовала его присутствие, – но я даже не знаю, остались ли там наши гиппокампы, да и целы ли сами конюшни. – Она горько рассмеялась. – Я не знаю даже, уцелел ли дворец.

Серафина словно наяву увидела, как чернопалый дракон крушит дворцовые стены, как безжизненное тело ее отца падает сквозь воду, как стрела пробивает грудь матери, как сверху спускаются солдаты. Казалось, эти видения будут мучить ее вечно, как и вызванная ими скорбь. Однако принцесса понимала: придется взглянуть в лицо своим потерям, и неважно, насколько тяжело ей это дастся. Вража была права, сказав Серафине, что ей нужно вернуться домой.

Следовало признать правоту еще кое-кого, но до сих пор принцесса не хотела смотреть правде в глаза. Если она сейчас этого не сделает, то, возможно, другого шанса уже никогда не представится.

– Слушай, Лин…

– М-м-м? – промычала та, пережевывая моллюска.

– Прежде чем мы отправимся в путь, я должна кое-что тебе сказать… Прости, что не послушала тебя тогда, у устья реки Дунай. Ты тогда сказала, что моя мать, вероятно, мертва, а я не хотела этого признавать.

– Забудь об этом, Серафина. Ты уже извинилась передо мной за тот случай.

– Нет, я извинилась за то, что уплыла с косяком рыб, а не за то, что отказалась тебя послушать. Ты пыталась заставить меня принять очевидное, сказала, что как омнивокса обязана говорить правду, потому что на тебе лежит ответственность. Ты никогда не отказывалась от этой ответственности, даже если я сердилась или вела себя глупо. Я просто хочу, чтобы ты знала: я считаю, такое поведение требует большой храбрости.

Лин пожала плечами.

– Дома меня часто дразнили, так что я привыкла. Мне с раннего возраста пришлось воспитывать в себе характер. Нужна сила, чтобы противостоять врагам.

– И друзьям, – горестно заметила Серафина.

Лин рассмеялась. Русалочки доели завтрак, пришла пора трогаться в путь.

– Мы должны спасти мир, – провозгласила Лин, закидывая на плечо сумку.

– Береги себя, – попросила Серафина, крепко обнимая подругу.

– И ты тоже, – сказала Лин, похлопывая принцессу по спине.

Отплывая от пещеры, Серафина оглянулась и посмотрела Лин вслед. Издалека подруга казалась такой маленькой, такой одинокой.

– Да, Лин, мы должны спасти мир… а кто спасет нас? – вслух подумала Серафина.

Потом повернулась и начала долгое путешествие домой.

8

– Никакая ты не принцесса Нила, – фыркнул помощник третьего верховного привратника Императорской Палаты. – Принцесса Нила под страхом смерти не вырядилась бы в такие тряпки. Ты обманщица, возмутительница спокойствия, возможно, опасная. Немедленно покинь дворец, не то я вызову стражу.

Нила застонала. Она препиралась с помощником привратника Императорской Палаты уже добрых десять минут, а до этого успела поругаться с исполнительным помощником хранителя подъемных ворот, старшим помощником управляющего Императорским Внутренним Двором и помощником старшего дворецкого; ее уже дважды выставляли из дворца в парадное фойе.

Она приплыла во дворец час назад. Нырнув в зеркало в Инкантариуме речных ведьм, она заблудилась в Вадусе и долго блуждала, пока не нашла выход. В конце концов, нырнув в очередное зеркало, она попала в какой-то маталийский магазин одежды. К счастью, там толклось столько народу, что никто не заметил, как русалочка вынырнула из зеркала в примерочной. Она еще никогда так не радовалась тому, что оказалась дома. Выплыв из магазина, русалочка увидела дворец: сияющие золотые купола, грандиозные колонны из горного хрусталя и сводчатые арки – от этого зрелища у Нилы перехватило дыхание.

Сам дворец имел форму огромного беломраморного восьмиугольника, с башнями, на каждой из которых реяло знамя Матали – саблезубый дракон на красном поле, сжимающий в передних лапах серебристо-голубое яйцо. Дворец был построен императором Ранаджитом десять веков назад на вершине глубоководной скалы, расположенной к юго-западу от Индии. Когда последующим императорам становилось тесно в этих хоромах, они строили новые на соседних горных склонах, соединяя старые и новые постройки крытыми мраморными мостами. Эти тонкие, изящные переходы позволяли придворным и министрам, жившим в более поздних пристройках, вплывать и выплывать из дворца, не запачкав своих дорогих одежд грязью из струящихся вокруг дворца течений.

Подплыв поближе, Нила заметила, что дворец изменился: все окна закрыты ставнями, двери под арочными проемами заперты. Маталийские воины – пани йод’дха’ом – патрулировали периметр.

– Простите, вы не могли бы мне сказать, что здесь происходит? – обратилась Нила к проплывающему мимо русалу.

– Ты что, под камнем живешь? Мы готовимся к войне! Император и императрица убиты, принц пропал. Матали на военном положении, – огрызнулся русал. – За всем этим стоит Ондалина, помяни мое слово.

Нила испытала такое потрясение, что ей пришлось сесть. Слова русала словно ножом вонзились ей в сердце. Во время нападения на Лазурию поднялась такая суматоха, что принцесса потеряла из виду свою семью. В последующие дни она думала, что ее родных взяли в плен, но ей и в голову не приходило, что нападавшие могут их убить. Дядя Байлаал и тетя Ахади… мертвы. Русалочку охватила горечь утраты, и она закрыла лицо руками. Почему? Дядя был справедливым правителем, а тетя – такой доброй и сердечной. А Махди… пропал. Это значит, что теперь ее родители стали императором и императрицей. А Язид с ними? Спасся ли он во время резни?

Через несколько минут Нила подняла голову. Сидя на скамейке, горю не поможешь, осознала она.

«Вставай и сделай что-нибудь», – приказала она себе.

Нила со скандалом проложила дорогу через толпу стражников и придворных, добравшись-таки до Императорской Палаты, в каковую пыталась теперь попасть. Она должна поговорить с родителями, рассказать обо всем. И ей совершенно не хотелось тратить ни одной лишней минутки, споря с каким-то слугой.

– Я принцесса! И была в Лазурии, когда на нее напали. С тех пор я добиралась до дому вплавь, потому-то так и выгляжу! – заорала Нила, от досады ударяя по воде хвостом.

– А-а-а! Видали! Еще одно доказательство того, что ты никакая не принцесса Нила, – презрительно уронил помощник. – Известно, что принцесса никогда не кричит.

Нила наклонилась к нему поближе.

– Когда мой отец узнает, что я приплыла сюда, а ты отослал меня прочь, ты будешь охранять дверь чулана с метлами!

Помощник нервно побарабанил пальцами по подбородку.

– Полагаю, ты могла бы заполнить бланк. – Он отвернулся и пошарил на полке у стены. – Кажется, у меня где-то был один. Ага! Вот он. «Официальное прошение о даровании милости подать петицию о возможности получения императорской аудиенции».

Кипя от злости, Нила поинтересовалась:

– Если я это заполню, ты пропустишь меня во дворец?

– Через полгода. Либо заполняй, либо приплывай через неделю.

В этот миг двери Императорской Палаты распахнулись, и из них выплыли трое придворных. Решив не упускать такую возможность, Нила прошмыгнула мимо них и нырнула в зал, оставив помощника причитать:

– Стой! Нужно заполнить бланк! Таков порядок! Ты нарушаешь веками устоявшийся порядок!

Императорская Палата была украшена со всевозможной пышностью, дабы поражать друзей и врагов. Арочные окна закрыты тонкими, как кружево, коралловыми экранами. Беломраморные стены покрыты мозаиками из кусочков лазурита, малахита, нефрита, а также жемчужин; на мозаиках изображены представители императорских семей Матали. Мерцающий свет обеспечивали сотни фонарей, в которые были вставлены розовые стеклянные шары с булькающей в них лавой. В стенных нишах стояли мурти – статуи божественных морских ду́хов. Огромный, сводчатый потолок зала был выложен ограненными кусочками хрусталя, которые отражали свет на два золотых трона, стоящие на высоком помосте. На тронах восседали новые император и императрица – Аран и Сананда. Перед возвышением толпились придворные.

На миг у Нилы перехватило дыхание, и она замерла, пораженная видом отца и матери, восседающих на тронах, разодетых в роскошные императорские одежды (такие пышные, что из них едва-едва выглядывали лица). Принцесса знала, что существуют строгие правила, по которым надлежит приближаться к императорским особам, но при виде родителей ее переполнила радость, и она бросилась вперед, забыв о строгом этикете.

А еще она забыла о дворцовых стражах, выстроившихся перед троном неприступной цепью. Стоило ей приблизиться к тронам, как воины обнажили мечи, преградив ей дорогу.

– Как смеет жалкая баламутка приближаться к императорским особам? – загремел великий визирь Хелефу.

Действительно, узнать Нилу почти не представлялось возможным: выбеленные волосы скручены в узел на затылке, вместо шелкового платья – жакет, застегнутый не пуговицами, а рыболовными крючками.

– Хелефу, ты что, не узнаешь меня? – грустно спросила принцесса.

В глазах великого визиря, наряженного в синий кафтан и золотистый тюрбан, не было и тени узнавания.

– Мы не знаем, как она сюда пробралась, – отрапортовал один из стражей.

– Нужно заполнить бланки, – мрачно сказал Хелефу. – Много бланков. Уберите ее отсюда, сейчас же.

– Нет, подождите! Хелефу, это же я, Нила!

Шокированные неподобающим шумом, придворные даже перестали перешептываться.

Услышав имя дочери, Сананда повернула голову на шум, на лице ее читалась надежда. Увидев неряшливого вида незнакомую русалочку, императрица разочарованно нахмурилась.

– Уведите ее, Хелефу, – приказала она, взмахнув унизанной тяжелыми перстнями рукой.

– Мата-джи, это же я, твоя дочь! – завопила Нила.

Сананда фыркнула и презрительно скривилась.

– Моя дочь никогда бы не… – Она осеклась. – Славься, великая Нерия, – прошептала она, подплыла к Ниле и обняла ее. Аран последовал за супругой и крепко обнял дочь и жену. Потом они разжали объятия, и Сананда сжала в ладонях лицо дочери.

– Я уж думала, мы больше никогда тебя не увидим. Я думала, ты… ты…

– Т-с-с-с, мата-джи. Давай не будем говорить об этом, – хрипло пробормотал Аран. – Теперь Нила дома.

Сананда кивнула, снова поцеловала дочь и отпустила ее.

– А Язид здесь? – с надеждой спросила Нила.

– Нет, – грустно ответил Аран. – О нем нет никаких известий, как и о Махди.

Нила разочарованно кивнула.

– Я надеялась, что им удалось сбежать.

– Мы не должны терять надежду, – твердо сказал Аран. – Ты знаешь, что стало с Серафиной? С Дезидерио?

– Серафина жива. О Дезидерио мне ничего не известно.

– Где ты пропадала так долго? Мы страшно переволновались! – воскликнула Сананда.

Нила вдруг осознала, что взгляды всех придворных устремлены на них, и понизила голос.

– Ситуация очень… непростая. Дело не терпит отлагательств. Я вам обо всем расскажу за чаем.

Чай с легкими закусками императорская семья ежедневно вкушала в отдельной столовой, вдали от взглядов двора, поэтому Нила знала: во время этой трапезы она сможет говорить, не опасаясь, что ее подслушают. Наученная горьким опытом, она сделалась очень осторожной: повсюду могли скрываться шпионы.

– Хелефу, мы желаем выпить чаю, – объявил Аран.

– Сейчас, Ваша Милость? Это в высшей степени необычно. Еще только три часа двадцать одна минута, а чай всегда подают равно в четыре пятнадцать, – заметил Хелефу.

– Сейчас, Хелефу.

Великий визирь с несчастным видом склонил голову.

– Как пожелаете.

Не успел он отдать распоряжения слугам, как к нему подплыл какой-то бледный, взволнованный министр и что-то прошептал на ухо. Хелефу выслушал его, мрачно кивнул и сказал:

– Ваша Милость, только что созвано экстренное заседание военного кабинета министров. Ваше присутствие крайне необходимо.

– Иду, – вздохнул Аран, потом повернулся к дочери: – Боюсь, чаепитие придется отложить.

– Пита-джи, мы что?.. – У Нилы не хватило сил, чтобы закончить вопрос.

– Начали войну? – подсказал Аран. – Большинство в кабинете министров выступают за то, чтобы напасть на Ондалину. Наши советники убеждены, что за убийством Байлаала и Ахади стоит Колфинн. Мои советники полагают, что он, возможно, держит Махди и Язида в плену. Боюсь, вопрос не в том, вступим ли мы в войну, а в том, когда мы это сделаем. Я отправил весть правителям всех королевств с просьбой созвать Совет Шести Вод. – Он покачал головой. – Однако, учитывая, что Изабелла предположительно мертва, а Колфинн развязал войну, это будет скорее Совет Четырех, если он вообще соберется. А теперь я должен идти к моим собственным членам совета. – Он поцеловал Нилу. – Мы скоро поговорим, дитя мое.

Нила смотрела, как отец уплывает. Он держался с достоинством и выглядел уверенно, но плечи его слегка поникли. Аран был вторым сыном, и его не готовили к императорскому трону. Нила видела, что потеря брата вкупе с новыми обязанностями тяжким грузом давят отцу на плечи.

«А скоро я добавлю ему забот», – подумалось ей.

– Хелефу, позови Сьюму, вели ей помочь принцессе, – приказала Сананда. – Пусть в комнату моей дочери принесут еду и напитки, песок для омовения и чистую одежду.

– Слушаюсь, Ваша Милость, – отозвался великий визирь.

– Подожди, мата-джи, сначала я должна кое-что тебе рассказать. Немедленно. Это срочно. Мы можем уединиться в твоих личных покоях?

Сананда посмотрела в лицо дочери и озабоченно нахмурилась.

– Что? В чем дело? – спросила Нила.

– У тебя круги под глазами! Ты так осунулась, – вздохнула императрица. – И – прости, но кто же тебе скажет, как не мать, – у тебя на лбу появилась морщинка.