Текст книги "Дерзкая невинность"

Глава 24

Макс методично обыскал все комнаты нижнего этажа дома Фенвика. Он начал с кухни и крыла для прислуги и нашел их совершенно пустыми, хотя и был уверен, что обычно здесь всегда было полно людей. Да и сейчас везде на стульях висела одежда, а в раковине на кухне была грязная посуда, что создавало впечатление, будто слуги покинули дом в спешке.

Комнаты противоположного крыла с их огромными портретами, видимо, были предназначены для официальных мероприятий. Некоторые из них были заперты, но даже в открытых было холодно и в них почти отсутствовала мебель. Макс прошел через темную гостиную, кабинет и библиотеку – все они были довольно скудно обставлены какой-то невзрачной и на вид неудобной мебелью.

Макс вышел из библиотеки и направился к лестнице. Он не сомневался, что найдет наверху Фенвика и его остролицего камердинера. Макс предполагал, что могут быть еще люди, хотя здравый смысл подсказывал ему, что Фенвик вряд ли предполагал, что кто-то будет разыскивать его здесь. Светское общество все еще считало его прикованным к постели в Лондоне после почти смертельной болезни.

Прежде чем подняться, Макс вытащил из кармана пистолет и с удовольствием ощутил его тяжесть. Прошлой осенью в имении Стрэтфорда он уже держал в руках оружие, но тогда это была охота, а теперь оно может спасти жизнь ему и двум невинным женщинам.

Он начал медленно подниматься наверх, стараясь производить как можно меньше шума, чтобы не привлекать внимания. Макс прислушивался к любым звукам и внимательно следил за каким-либо движением наверху.

С верхней площадки налево и направо шли коридоры, но в правом коридоре Макс заметил пробивавшийся из-под одной из дверей свет. Он прислонил ухо к двери и уловил очень слабый бубнящий голос. Макс взялся за ручку, пытаясь открыть дверь, но она оказалась запертой изнутри.

Макс не знал, была ли это спальня Фенвика или его камердинера. Он обследовал этот коридор и нашел четыре незапертых пустых комнаты, а потом отправился в левый коридор. В самом конце была еще одна закрытая дверь, но света из-под нее не было. Он вспомнил, какие окна были освещены, когда рассматривал фасад дома, – в окне этой комнаты тогда был свет. Но возможно, кто-то просто лег спать.

Значит, оставалась комната, где сейчас горел свет и были слышны голоса. Сначала Макс займется освещенной комнатой, и постарается не разбудить того, кто спит в темной.

Он тихо постучал в дверь.

– В чем дело, Томпсон? – раздался возмущенный голос Фенвика. – Ты уже все запаковал? Я хочу уехать на рассвете.

– Да, сэр, – сказал Макс, кашлянув и прикрыв рот кулаком. Значит, Фенвик собирается уехать из Манчестера. Возможно, его насторожило появление Джона Смита.

– Что случилось?

Послышался щелчок замка, дверь чуть-чуть приоткрылась и взору предстала часть лица Фенвика.

Ударом ноги Макс распахнул дверь настежь. Он вложил в удар столько силы, что Фенвик отлетел назад к самой стене.

Проклятие! Этот шум наверняка разбудит его камердинера.

Фенвик быстро оправился и отскочил в сторону, но краем глаза Макс увидел что-то в дальнем углу комнаты и уже не мог оторвать взгляда.

– Боже праведный, – прошептал он.

В углу сидела, ссутулившись, нагая фигура. Обращенная к Максу спина была вся в царапинах и кровоподтеках, а голова опущена на грудь.

Неужели она мертва? Или просто без сознания?

Макс бросился к женщине, на ходу сорвав с постели одеяло, так что на пол полетели подушки. Макс обернул леди Фенвик в одеяло и поднял ее на руки. Она тихо застонала, но не очнулась, а просто привалилась к нему мертвым грузом.

– Ах, какой герой, – насмешливо произнес Фенвик у него за спиной, и Макс услышал звук взведенного курка.

Макс замер, вспомнив, что машинально сунул свой пистолет в карман, когда бросился помогать леди Фенвик.

– Повернись, Уэйкфилд.

Прижав к себе леди Фенвик, Макс медленно повернулся.

Лицо Фенвика было словно окаменевшим. Небольшой серебряный пистолет был направлен в грудь Макса.

– Как ты смеешь, – прошипел он, кривя губы, – врываться в мой дом и так неприлично прикасаться к моей жене? Это преступление, которое карается смертью, Уэйкфилд.

– Преступлением является похищение, – прорычал Макс.

– Похищение собственной жены? Не думаю.

– Ты похитил и мисс Джессику.

– Мисс Джессику? Я не вижу здесь никого по имени Джессика. Я проводил чудесный вечер со своей женой, когда подлый герцог появился непрошеным в моем доме. В приступе бешенства он лишил меня сознания, а потом принялся жестко избивать мою любимую жену. Эта история станет общественным достоянием. А теперь опусти мою жену, Уэйкфилд. Мне бы не хотелось прострелить ее, чтобы добраться до тебя, но я это сделаю, если придется.

– Я не советую тебе это делать. Будь хотя бы раз в жизни джентльменом и позволь мне сначала положить ее на кровать.

Фенвик лишь изогнул одну бровь. Он все время держал Макса под прицелом, пока тот не положил несчастную женщину в постель. Она вскрикнула и что-то пробормотала. Макс не понял, но прикрыл ее одеялом.

Выпрямившись, он медленно повернулся к Фенвику. Пистолет оттягивал ему карман, но он не знал, заметил ли это Фенвик, когда он ворвался в комнату.

– Милорд, что здесь про… – В дверях стоял камердинер Фенвика. С раскрытым ртом он смотрел то на распростертую на кровати леди Фенвик, то на Макса, то на Фенвика и его пистолет.

– Томпсон, ты будешь свидетелем того, что произошло. Герцог Уэйкфилд ворвался в мой дом и зверски избил мою жену. Я застрелил его, чтобы спасти ее.

Томпсон посмотрел на Макса ледяным взглядом. Он явно был на стороне своего хозяина.

– Да, сэр.

– Жалкий ублюдок, – продолжал Фенвик. – Ты думал, что тебе это сойдет с рук? Ты вломился в мой дом, нарушил неприкосновенность моего жилища и избил мою жену.

На секунду он отвлекся от Макса, чтобы подойти к леди Фенвик. Рука Макса уже лежала на кармане с пистолетом, но прежде чем он смог его достать, Фенвик обернулся к нему и снова нацелил пистолет на грудь Макса.

– Нет, Уэйкфилд, я знаю, что у тебя там. Я не слепой. А теперь, очень медленно, ты достаешь из кармана пистолет и кладешь его на пол. Любое быстрое движение – и я буду стрелять, ты меня понял?

Проклятие. Этот безумный маркиз, так или иначе, все равно его застрелит, не так ли? Макс уже взвел курок, он был готов вытащить пистолет и выстрелить, прежде чем Фенвик сможет…

Это был его единственный шанс.

Макс поднял руку, потом опустил ее в карман и постарался схватить пистолет так, чтобы…

Сейчас.

Он выхватил пистолет из кармана, прицелился и выстрелил, одновременно бросившись на пол, чтобы избежать ответного выстрела Фенвика.

Прогремели два оглушительных выстрела. Падая на пол, Макс ощутил страшную боль в боку. Почти теряя сознание, он услышал глухой звук – это Фенвик упал прямо перед ним. Макс не знал, куда он попал. Хорошо бы прямо в голову.

Он поднял взгляд и увидел, что Фенвик ползет к нему, волоча ногу и оставляя на полу кровавый след. Камердинер что-то кричал, но Макс не мог разобрать слов. Потом он услышал женский крик – возможно, леди Фенвик.

Затуманенным взглядом Макс все же разглядел, что к нему тянутся руки Фенвика. Макс успел увернуться, а голова Фенвика упала на пол.

– Ты прострелил мне ногу, негодяй! – прохрипел Фенвик и опять пополз к Максу. Макс повернулся на спину, сжал кулак и нанес Фенвику удар в бедро – точно в то место, куда попал его выстрел.

Фенвик взвыл. Были еще какие-то голоса, но Макс сосредоточился на своем враге.

Макс встал на колени, задев плечо Фенвика. Фенвик упал на пол и скрючился, словно стараясь защитить простреленную ногу.

Макс стиснул зубы. Его рана горела так, будто кто-то засунул в нее факел.

Однако Фенвик все не сдавался. Приподнявшись на локте, он другой рукой с размаху ударил Макса в живот. Макс согнулся, а Фенвик, повторив первый удар Макса, стукнул его в раненый бок.

Макс попытался выпрямиться. Боль была невыносимой, и он упал на пол. Глаза сами собой закрывались, но усилием воли он открыл их.

Над ним маячил Фенвик, скаля зубы в злобном оскале.

Пистолет Макса должен был быть где-то рядом.

Это оружие принадлежало его дяде, который, даже впав в детство, хранил ящик с образцами новейших достижений в области вооружений. Этот пистолет на первый взгляд был похож на его собственные, но на самом деле он был совсем другим. Это был револьвер.

Макс увидел его и потянулся за ним. Фенвик не обращал на Макса никакого внимания, видимо, полагая, что его пистолет уже произвел свой единственный выстрел.

Максу удалось схватить револьвер, и он поднял его, целясь в Фенвика.

Фенвик обратил внимание только тогда, когда раздался щелчок затвора. Он узнал звук, и его тело дернулось.

Макс колебался всего секунду. Всю свою жизнь он пытался не быть таким, как его отец, избегая жестокости и насилия.

Но этот человек почти убил свою собственную жену. Он похитил Джессику Донован. И он попытался изнасиловать Оливию.

Он заслужил свою смерть.

Макс сунул дуло Фенвику меж ребер и нажал на курок.

Когда тишину ночи разорвали два выстрела, у Оливии упало сердце. Она оторвалась от Джессики.

– Кто приехал с тобой, Оливия? В доме Джонатан и Себастьян? – спросила Джессика в испуге.

– Нет, – прошептала Оливия, чувствуя, как к горлу подкатывается ком. – Там Макс.

Приподняв юбки, она повернулась и бросилась бежать. Оливия дернула ручку ближайшей к сараю двери, задней двери дома, но она была заперта. С бьющимся сердцем она побежала к входной двери, не замечая, что Джессика и Пиблс бегут за ней.

Дверь легко открылась, и они поспешили внутрь.

– Наверх! – скомандовала Оливия. Она была уверена, что выстрелы прозвучали на втором этаже.

Оливия взлетела по ступеням наверх и увидела в коридоре справа открытую дверь, за которой были слышны какие-то звуки.

Это Макс. Это должен быть Макс. Он жив.

Она побежала в конец коридора и ворвалась в комнату как раз в тот момент, когда раздался еще один выстрел. Оливия замерла, пораженная представшей перед ней картиной.

Беатрис, бледная как полотно, сидела на постели. Ее темные волосы рассыпались по голым плечам, и она прижимала к груди одеяло.

Перед Оливией стоял человек, который открыл им дверь, когда Фенвик был в Суссексе. Его лицо было искажено от испуга. Он что-то кричал, но у нее заложило уши от выстрела, и она не могла разобрать ни слова.

За его спиной на полу в луже крови неподвижно лежали тела двух мужчин. Она узнала темные напомаженные волосы Фенвика. Его тело лежало на другом человеке, почти скрывая его. Но Оливия узнала цвет камзола и руку, безвольно лежавшую на полу.

– Макс! – Оливия упала на колени около мужчин.

Неужели они оба мертвы?

– Нет! – Она зарыдала и попыталась оттащить тяжелое тело Фенвика. – Нет. Нет. Нет.

За спиной она слышала голоса, даже крики, но не могла разобрать слов. С усилием она все же вытащила Макса из-под тела Фенвика.

Макс был весь в крови.

– О Господи. – Она обняла ладонями его теплые щеки, обросшие двухдневной щетиной. – Макс, ты меня слышишь?

Его веки задрожали, и он открыл глаза.

– Оливия? – прошептал он в явном недоумении.

– Ты ранен? Скажи мне куда.

– Все в порядке. Он просто задел меня.

– Боже, Макс, ты весь в крови.

– Это его кровь. Почти вся. – Они оба взглянули на неподвижно лежавшего рядом Фенвика.

– Он… мертв?

– Я думаю, да. – Макс с усилием сел.

– Нет. Лежи. Ты ранен.

Но Макс сидел и, нахмурившись, смотрел на Оливию:

– Что… Почему ты здесь?

Он взглянул ей через плечо, и она увидела, как Джессика обнимает рыдающую леди Фенвик.

– Ты нашла свою сестру.

– Да. Она была спрятана в тайнике в сарае.

Макс схватил ее за руку, и, несмотря на его явную слабость, эта хватка была довольно сильной.

– Зачем ты сюда приехала? Тебя могли убить.

Оливия покачала головой.

– Я знала, что тебе понадобится помощь. Но когда я услышала выстрелы, Макс, я не могла…

– Что мне делать с ним, ваша светлость? – Пиблс подтащил к ним упиравшегося камердинера, схватив его за шиворот и направив на него пистолет. – Он попытался улизнуть, но я его поймал.

Взгляд Макса стал ледяным, как только он увидел этого человека. Он стал подниматься, прижимая руку к боку, и на этот раз Оливия смогла помочь ему.

– Держите его. Леди могут дать показания, что он присутствовал при их похищении из Прескота, и он будет считаться соучастником преступления.

Оливия посмотрела на Джессику и Беатрис, которые держались друг за друга. Обе были бледны и выглядели испуганными, а Беатрис, казалось, может в любую минуту упасть в обморок, но Джессика держала ее крепко.

Камердинер побледнел.

– Я ничего не знал о похищении, сэр.

– Это будет решать суд.

Макс отвернулся и, опустившись рядом с Фенвиком, пощупал его пульс. Потом поднял взгляд на Оливию и покачал головой:

– Я хотел бы, чтобы тебе никогда не пришлось видеть такое.

Оливия помогла ему встать и усадила в кресло.

– Я рада, что увидела все это, – ответила она. – Возможно, я должна была бы ужаснуться, но этого не случилось. Я рада, что он мертв, Макс. Хорошо, что я это вижу, и мне никогда больше не придется бояться его.

Глава 25

Наступила весна. Деревья в лесу покрылись молодой листвой всех возможных оттенков зеленого. Толстый слой бархатистой травы покрыл землю, а солнце выглядывало из-за пышных облаков.

Наступил сезон возрождения и обновления для всех.

Оливия отвернулась от окна, чтобы окинуть взглядом всю свою семью. Джонатан и Серена сидели рядом. Джонатан читал ей вслух какую-то книгу. Голова Серены лежала на коленях мужа, который нежно перебирал пряди ее волос. Феба и Себастьян спорили вполне дружелюбно о том, какую новую пьесу должна разучить на фортепьяно Феба.

Джессика сидела на полу и играла в ладушки с Марджи. В игре принимала участие Беатрис, которая теперь жила с ними и могла и дальше оставаться у Стрэтфордов, сколько захочет. Она была все той же доброй девушкой даже после тех ужасов, которые ей пришлось пережить. Беатрис снова улыбалась и смеялась, и все этому искренне радовались.

И самое главное – здесь был Макс. Здесь, в Стрэтфорде, он оправился от своей раны. Он потерял довольно много крови и долгое время оставался слабым, но пуля, слава Богу, прошла навылет и не задела жизненно важных органов.

Макс сидел у камина и, заметив, что Оливия смотрит на него, опустил газету и поманил ее к себе.

Она улыбнулась и подошла. Он сложил газету и, прежде чем встать, спросил:

– Ты готова?

– Готова.

Они взялись за руки и попрощались. Все пожелали им приятной прогулки и вернулись к своим занятиям. Когда Оливия и Макс вышли, Оливия радостно вздохнула.

– Что такое? – поинтересовался Макс.

– Я просто счастлива, когда вижу свою семью такой довольной. И я рада, что Беатрис наконец выбралась из своей раковины и может снова наслаждаться жизнью. А еще я счастлива, что ты здесь.

Они пошли на кухню, где домоправительница отдала нужный им сверток. К тому моменту, когда они подошли к корту, оба улыбались.

– Я думаю, что сегодня достаточно тепло и сухо, чтобы снова начать играть, – сказал Макс.

От радости Оливия даже подпрыгнула.

– Да, давай начнем прямо завтра, если не будет дождя.

– Только смотри, не переусердствуй. – Макс улыбнулся ее нетерпению.

– Постараюсь.

Когда они вошли в лес, Оливия позволила Максу повести ее за собой и очень скоро поняла, что они направляются к роднику.

На берегу Макс развернул сверток, который им дала домоправительница. В нем оказалось одеяло. Он расстелил его на земле рядом с плоским обломком скалы и помог Оливии сесть на него, и она, прислонившись к стволу дерева, посмотрела на воду.

– О, смотри, Макс. Гуси вернулись!

Макс сел рядом, положив на колени корзинку с едой.

– Да, они снова здесь.

Мимо них с гордым видом проплыла гусыня-мать с выводком крошечных гусят.

– Они, должно быть, совсем недавно вылупились. Что за прелесть!

Но Макс не смотрел на гусят, он был полностью поглощен Оливией.

– Хочешь перекусить? Миссис Тимберфилд положила нам хлеба и сыра и бутылку вина, но забыв при этом стаканы.

– Хорошо.

Макс разложил хлеб и сыр и разлил вино.

Выпив вина, Оливия прислонилась к стволу дерева, слушала жужжание насекомых и плеск воды в ручье и чувствовала себя такой умиротворенной, как еще никогда в жизни.

– Оливия?

– Хм?

– Каким тебе видится будущее?

– Я вижу его здесь. В Англии. Со своей семьей. И все мы наконец счастливы.

Но неожиданно Оливия почувствовала себя неуверенно: ей так хотелось, чтобы Макс присутствовал в ее картине. Но смеет ли она? Ведь она не знает, каковы его планы. Все, что она знала, так это то, что он перестал предохраняться, когда они занимались любовью, и что она рискует забеременеть после каждой такой встречи.

Но мысль о том, чтобы родить ребенка от Макса, пусть даже вне брака, уже не казалась ей такой ужасной, как раньше. Если окажется, что Оливия способна родить, она с радостью будет воспитывать дочь или сына Макса. Оттого, что у него будет ребенок, она не изменится. И любовь к ней ее семьи будет такой же.

– А как насчет меня? – очень серьезно спросил Макс. – Когда ты думаешь о будущем, ты когда-нибудь думаешь обо мне?

Оливия придвинулась к нему, обняла его и, наклонившись, поцеловала в подбородок. А потом задала ему встречный вопрос:

– А ты думаешь обо мне, Макс?

Он схватил ее за подбородок и поднял ее лицо, чтобы поцеловать в губы.

Этот поцелуй не был нежным. Он был сильным, наполненным такой энергией и страстью, что они отозвались в ее теле и проникли прямо ей в сердце.

Поцелуй стал глубоким, и это уже не был просто поцелуй. Где-то подсознательно она понимала, что ее грудь обнажена, что его пальцы ласкают ее сосок, отчего ее пронзает желание, которое обосновалось у нее между ног.

Не успела Оливия сообразить, что происходит, как оказалась лежащей на спине, а он сверху и смотрит на нее своими зелеными глазами. Потом Макс спустился немного ниже и обхватил губами сосок.

– Макс, я хочу тебя.

– Вот как?

– Да, да. Пожалуйста.

Его взгляд был внимательным и серьезным.

– Когда?

– Сейчас, – простонала Оливия и, взяв его за плечи, притянула к себе.

Макс снова ее поцеловал, но немного отстранился.

– Только сейчас?

– Нет. Я хочу тебя сейчас…

Он задрал подол ее платья.

– И завтра, – продолжала она.

Макс провел пальцем по ее ноге.

– И всегда, – наконец призналась она, зажмурилась и стала ждать.

Только что Оливия призналась Максу в самом сокровенном, полностью раскрылась перед ним, дав ему возможность посмеяться над ней, сказать, что он не изменил своего мнения относительно женитьбы, что она зря рассчитывала стать герцогиней и всегда быть рядом с ним.

В глубине души Оливия все же надеялась, что сейчас он войдет в нее и они оба забудут ее слова. Что они и дальше будут жить только в настоящем и ей не придется думать и беспокоиться о своем будущем.

– Открой глаза, Оливия. – Его голос был хриплым от желания. Его ищущие пальцы нашли разрез в ее панталонах, и она выгнула спину, когда его пальцы начали гладить чувствительные складки у нее между ног.

Оливия не могла ему отказать. Она открыла глаза и увидела, что взгляд Макса проникал ей прямо в душу.

– Я люблю тебя, – тихо произнес Макс. – Я буду любить тебя вечно. Для меня нет никакой другой женщины.

За этим признанием последовало то, о чем Оливия только что мечтала. Она очень быстро кончила, а он вскоре последовал за ней, проникнув в нее так глубоко и с таким напором, что она могла лишь держать его и принимать то, что он давал ей. Но это было наслаждение. Всего несколько месяцев назад Оливия и представить себе не могла, что такое бывает.

Потом его тело содрогнулось, и она ощутила, как его плоть пульсирует внутри ее. Это был тот момент, когда мужчина становится уязвимым и полностью теряет себя в объятиях женщины. В ее объятиях.

Макс повернулся на бок, увлекая ее за собой. Везде была разбросана их одежда, но Оливия не обращала на это внимания, она обняла Макса.

Оливия была для него единственной женщиной. Единственной женщиной, которую он любил.

Она очнулась оттого, что он принялся поправлять ее платье: прикрыл грудь и опустил юбку до щиколоток. Потом натянул брюки и поправил рубашку.

– Боюсь, одежда на нас безнадежно мятая, – произнесла Оливия без всякого сожаления.

Макс усмехнулся:

– Мне бы не хотелось встретиться на рассвете со Стрэтфордом с пистолетами в руках.

– До этого не дойдет, – уверила его Оливия. – Моя сестра никогда до этого не допустит.

Он хихикнул, а потом сказал серьезно:

– Я захватил кое-что для тебя.

– Вот как?

Макс принялся шарить в корзинке с едой. Оливия наблюдала за ним с интересом и увидела, что он достал небольшую коробочку.

– Что это?

Он открыл коробку и повернул ее так, чтобы она могла увидеть содержимое. На красном бархате лежало кольцо с бриллиантом круглой формы и таких размеров, каких Оливия никогда не видела.

– Это кольцо, – зачем-то сказала она.

– Да. Оно тебе нравится?

Оливия прикоснулась к сверкающему камню.

– Это самое красивое кольцо, которое я когда-либо видела.

– Оно принадлежало моей матери. Я хочу, чтобы оно стало твоим.

Она моргнула и перевела взгляд с кольца на его лицо.

– И я хочу, чтобы ты стала моей. По закону.

– По закону, – повторила Оливия, внезапно потеряв дар речи.

– Да, я хочу на тебе жениться.

– О, – прошептала она. – Ты… уверен?

– Как ты можешь такое спрашивать? – почти простонал Макс. – Почему ты подвергаешь сомнению мою уверенность?

Закрыв глаза, он покачал головой, затем положил коробочку с кольцом на одеяло и обнял ладонями ее лицо, так чтобы она смотрела ему в глаза.

– Послушай меня, Оливия. Ты мне нужна. Ты самый прекрасный человек, которого я когда-либо знал – и внутренне, и внешне. Ты смелая, сильная, умная и мудрая. Я люблю тебя. Я хочу тебя, и ты мне нужна. Я хочу провести свою жизнь рядом с тобой. Я хочу, чтобы ты была в моей постели каждую ночь, и хочу просыпаться рядом с тобой каждое утро.

– Макс, я не знаю, могу ли я иметь детей…

– Я никогда не был намерен жениться, поэтому не планировал иметь детей. Мой кузен унаследует титул герцога. Мое желание жениться на тебе никак не связано с возможными наследниками. Я хочу жениться на тебе, потому что я люблю тебя больше всех на свете, потому что не представляю своей жизни без тебя. Я хочу, чтобы ты стала моей герцогиней, Оливия. Пожалуйста… скажи, что ты согласна.

– Да, Макс. Я буду твоей. Всегда.

Он выдохнул с явным облегчением и поцеловал ее нежно и трепетно. Потом достал из коробочки кольцо и надел его ей на палец. Улыбнувшись, Макс посмотрел на Оливию.

– Мы… – Он снова улыбнулся, а улыбка стала еще шире. – Мы обручены.

Прикусив нижнюю губку, Оливия кивнула. Впервые в жизни она по-настоящему поверила, что слабое здоровье не помешает ей стать достойной женой. Стать герцогиней.

Макс вскочил и потянул ее за собой. Обняв ее за талию, он закружил ее, пока у нее не потемнело в глазах от смеха.

– Мы обручены!

Оливия обняла его за шею.

– Да. И ничто на всем белом свете не может сделать меня сейчас счастливей.

– Говоря о белом свете, – шепнул он ей на ухо, – мне очень хочется поделиться с ним нашей новостью.

– Что же. Ты можешь оповестить о ней деревья, но боюсь, что гусям и птицам это все равно.

– Но не твоей семье. – Оливия внезапно заметила, что Макс нервничает. – Что они скажут? Я знаю, что граф и графиня ждали, что ты будешь жить с ними…

– Они будут рады за нас.

– Ты уверена?

– Да. Они увидят, как мы счастливы, и поймут нас.

– Скажем им прямо сейчас? – Широкая улыбка опять расплылась на его лице.

– Ты этого хочешь? Они, наверное, все еще в гостиной. Так что мы можем сказать сразу всем.

– Хорошо. Сначала мы сообщим твоей семье, а потом всему свету. Я помещу объявление в газете, как только смогу.

Они спешно собрали остатки еды и свернули одеяло. Оливия помахала рукой гусыне и ее выводку, которые были свидетелями весьма интимного момента между обрученными.

Она станет герцогиней. Но это было всего лишь неожиданное дополнение к тому, кем она станет на самом деле и чего она хочет по-настоящему: стать женой Макса. Его верной спутницей до конца жизни.

И они поспешили обратно в Стрэтфорд-Хаус, чтобы сообщить ее семье… и оповестить весь мир.