Текст книги "Земля кочевников"

Дэвид Родерик, семидесятисемилетний трудопутник, согласен с этим. «Они любят пенсионеров, потому что мы надежные. Мы приезжаем и работаем на полную катушку, почти как рабы», – сказал он мне, вспоминая зиму 2012 года, когда он и его жена – примерно ровесники – продавали рождественские елки в торговом центре в Калифорнии. При этом жили они в автофургоне возрастом пятнадцать лет. Дэвид должен был носить елки до трех метров в высоту к машинам покупателей и укладывать их сверху, восьми– или даже десятичасовыми сменами, шесть дней в неделю. «Мне нравится торговать, но рубка и погрузка деревьев – занятие для очень, очень молодых людей. А мы уже были на пенсии», – сказал он нам.

Если бы не фирменная бирюзовая футболка, которая была на Дэвиде, когда мы впервые встретились в Desert Rose, я бы никогда не подумала, что этот седовласый дедушка с аккуратной бородкой – работник-временщик. В начале своей карьеры он преподавал химию и океанографию в колледжах Калифорнии, затем основал новаторскую компанию в сфере экотуризма, а позже трудился в государственном департаменте английского языка в Иордании. (Дэвида также звали в Саудовскую Аравию и Кувейт работать учителем английского языка. Оба приглашения были отозваны, когда заказчики узнали, что ему уже семьдесят: он не проходил по государственным возрастным ограничениям.)

Но финансовая подушка, на которую Дэвид рассчитывал, исчезла. После развода, который состоялся задолго до «ухода на отдых», он вынужден был заранее отдать часть своей пенсии за шестнадцать лет работы учителем в колледжах Калифорнии. Если бы оставить ее для накоплений, она могла бы составлять 500 000 долларов. Но на момент развода сумма составляла 22 000, и ее следовало поделить между Дэвидом и его бывшей женой. Дэвид женился снова – на женщине, чьи сбережения также пострадали. Она лишилась 650 000 долларов ежегодных выплат, положенных ей после первого брака, когда в 1991 году случился один из самых крупных на тот момент коллапсов страховой индустрии.

Дэвид показал мне, как ему на складе Amazon приходилось по сотне раз на дню приседать и тянуться. Он говорил, что ему повезло, поскольку, в отличие от жены, у него ничего не болит. Он подсчитал, что в Amazon он зарабатывал одну пятую от своего максимального дохода. «У меня никогда не было проблем с тем, чтобы найти работу, но трудиться в таких рабских условиях… – говорит Дэвид. – Это новая эпоха для пенсионеров».

Когда Дэвид и другие рассказывали свои истории, лагеря Amazon стали казаться мне некими микрокосмами национальной катастрофы. Парковки были забиты рабочими, далеко ушедшими от удобств среднего класса, которые его представители раньше принимали как должное. Это первые ласточки экономических потрясений, которые сваливались на американцев в последние десятилетия. У каждого своя история.

Среди этих людей был Чак Стаут семидесяти лет, который подсчитал, что проходил по двадцать с лишним километров в день, когда работал сортировщиком на складе, собирая товар с полок, чтобы укомплектовать заказы. «У нас это называется тюрьмой: идешь гуськом, отмечаешься и отправляешься делать свое дело», – рассказывал он мне. В прежней жизни Чак сорок пять лет проработал на McDonald’s, где он в конце 1970-х был «белым воротничком», заведующим отделом развития продуктов для мировых представительств компании. Но в 2011 году Чак объявил себя банкротом, когда он и его жена Барбара, учительница музыки пятидесяти семи лет, увидели, как 410 000 долларов испарились на фондовой бирже. Они потеряли свой дом с полем для гольфа в закрытом коттеджном поселке в Мертл-Бич и переехали в жилой автобус 1996 года выпуска, который они назвали «СК». (Как они сами объяснили, в хорошие дни эта аббревиатура означала «совершеннейший комфорт», а в плохие – «старая колымага».) Внутри висел вышитый гобелен, на котором значилось: «Дом там, где объятия». После Amazon Стауты отправились продавать пиво и бургеры на тренировочных матчах бейсбольной команды.

Был здесь и некто Фил Депил сорока одного года, ветеран операции «Буря в пустыне». «Я твердил себе, что это всего на два месяца, – рассказывал он. – Если я выжил в армии, то выживу и в Amazon». Фил и его жена Робин сорока шести лет перешли на кочевой образ жизни после обвала рынка в 2008 году, вследствие которого банк изъял у них дом. Высокая конкуренция вместе с быстрым ростом цен на сырье в Мичигане подорвала бизнес Фила по вывозу металлолома. «Металлолом стал очень популярен, – говорил Фил. – Каждый, кто мог хоть что-то погрузить в машину, ехал это сдавать». Теперь они живут в трейлере. Перевозят они его на золото-коричневом пикапе 1993 года выпуска. На одной стороне трейлера красовался рисунок с надписью «легкие деньги». «Он уже был там, когда мы купили трейлер», – пояснил Фил.

Многие из работников, с которыми я общалась, были частью социального процесса, который в последние годы стал с катастрофической скоростью набирать обороты: обнищание пожилых американцев. Во времена расцвета таких мест, как Эмпайр, – в век сильного среднего класса со стабильной работой и пенсией – подобная ситуация была почти невообразима.

Моника Моррисси, экономист из Института экономической политики, обсуждала со мной беспрецедентную природу этого явления. «В современной истории США мы впервые сталкиваемся с инверсией пенсионной безопасности, – объяснила она. – Каждое новое поколение начинает с бэби-бума и в дальнейшем живет хуже предыдущего – в плане возможности уйти на пенсию без понижения уровня жизни».

Это значит, что пожилым людям некогда отдыхать. Почти девять миллионов американцев в возрасте шестидесяти пяти лет и старше в 2016 году продолжали работать. Это на шестьдесят процентов больше, чем в прошлом десятилетии. Экономисты ожидают, что эти цифры продолжат расти[63]63
  Bureau of Labor Statistics, U.S. Department of Labor, Labor Force Statistics from the Current Population Survey, Unemployment Level 65 years and over.


[Закрыть]. Недавний опрос показал, что сейчас американцы сильнее, чем смерти, боятся остаться на пенсии без накоплений[64]64
  Reclaiming the Future: Challenging Retirement Income Perceptions. Allianz Life Insurance Company of North America, 2010.


[Закрыть]. Другое исследование выявило, что, хотя большинство пожилых американцев по-прежнему считают пенсию «временем отдыха», только семнадцать процентов из них предполагают совсем не работать в дальнейшем[65]65
  Brown S. K. Retirement Attitudes Segmentation Survey 2013. AARP Research, Washington, D.C., 2013.


[Закрыть].

Сама идея пенсии относительно недавняя. На протяжении большей части истории человечества люди работали до смерти или пока не ослабевали настолько, что оказывались не в состоянии шевельнуть рукой; но в таком случае они всё равно вскоре умирали. В 1795 году прогрессивно мыслящий деятель Томас Пейн сочинил памфлет под названием «Аграрная справедливость», в котором предлагал выдавать ежегодную пенсию в размере десяти фунтов стерлингов людям старше пятидесяти лет, что считалось стандартной продолжительностью жизни. Американцы не обратили внимания на это, и только спустя век немецкий канцлер Отто фон Бисмарк ввел первую в мире программу по обеспечению старости. Согласно принятому в 1889 году плану Бисмарка, выплаты полагались рабочим, отметившим семидесятый день рождения. Этот шаг должен был предотвратить марксистскую агитацию – и отделаться малой кровью, потому что немногие немцы доживали до такого преклонного возраста. Бисмарку, стороннику правых убеждений и строителю империи, прозванному «железным канцлером», тоже досталось от консервативных критиков, которые обвиняли его в слабости. Но он долго отмахивался от претензий. «Называйте это социализмом или как вам угодно, для меня разницы не будет», – заявил он рейхстагу в 1881 году во время первых дебатов по поводу государственной страховки.

В начале XX века идею пенсии в Америке проповедовал Уильям Ослер, знаменитый и прямолинейный врач, с чьей помощью была основана Школа медицины Джонса Хопкинса. В своей речи в 1905 году он утверждал, что к сорока работники достигают расцвета, после чего их силы идут на убыль. А когда им исполняется шестьдесят, ехидствовал он, их с тем же успехом можно усыплять хлороформом. Из-за этой реплики его монолог получил название «Хлороформная речь» и послужил причиной национального скандала. Редакция New York Times приравняла его позицию к мировоззрению «диких племен, у которых в обычае бить старших по голове всякий раз, когда младшие встречаются с ними на узкой дорожке»[66]66
  Old Men at Forty // The New York Times. 1905. February 24.


[Закрыть]. Также на некоторое время в моду вошел глагол «ослерировать». (Подобный неологизм был не совсем справедливым, идея принудительной эвтаназии заимствована из антиутопического романа Энтони Троллопа «Установленный срок». Возможно, это наименее популярная его работа, было продано всего 877 экземпляров[67]67
  Lodge D. Rereading Anthony Trollope // The Guardian. 2012. December 15. P. 16.


[Закрыть].)

Сторонник пенсий Ли Уэллинг Сквайр в 1912 году выразил похожие взгляды, хотя и в менее провокационной форме.

По достижении шестидесяти лет переход от независимости к зависимости происходит очень легко: собственности нет, друзья умерли или разъехались, родственников почти нет, амбиции иссякли, осталось всего несколько коротких лет жизни, а потом смерть окончательно и бесповоротно поставит точку. Такие рассуждения неизбежно превращают работника из полного надежд независимого гражданина в отчаявшегося бедняка[68]68
  Squier L. W. Old Age Dependency in the United States: A Complete Survey of the Pension Movement. New York: The Macmillan Company, 1912. P. 28–29.


[Закрыть].

Многие промышленные страны последовали примеру Германии и ввели пенсионное обеспечение в той или иной форме. Но США, страна грубых индивидуалистов, медлили. В начале XX века у американцев, которые уже были слишком стары, чтобы работать, оставалось два пути. Они могли жить со своими детьми, если у них таковые были. Или пойти в работный дом – гнетущее заведение, заимствованное из Великобритании, где жизнь была настолько жалкой, что его обитатели скорее бы предпочли, чтобы их «ослерировали». Один обозреватель так описывал подобное заведение в Сандаски: «Здание очень старое и ветхое; стены в ужасном состоянии; занавесок нет; повсюду роятся мухи; нет удобных стульев; комнаты очень грязные; жильцы выполняют работу по хозяйству; еда скудная. Так называемая больница – отвратительное место, больше похожее на тюрьму». Такое же убогое заведение было описано в 1920 году в отчете Управления по делам благотворительности в Колорадо: «Здание старой церкви еще пять лет назад было признано непригодным для жизни; стены разваливаются и грозят обрушиться; от холода почти нет защиты; старые полы грязные и скрипят; кровати и койки отвратительные; прикованный к постели жилец с больными ногами лежит на этой кровати с сентября и ни разу не мылся… в другой обшарпанной комнате сидит женщина в лохмотьях, ей больше девяноста лет, она склонилась над старым очагом и пытается согреться»[69]69
  Evans H. C. The American Poorfarm and Its Inmates, Des Moines, IA: The Loyal Order of the Moose, 1926. P. 13, 29.


[Закрыть].

Настолько характерными – и жуткими – были работные дома, что им отвели квадратик в ранней версии «Монополии»[70]70
  Altman N. Social Security at 80: Lessons Learned // The Huffington Post. 2015. August 18.


[Закрыть]. Расположенный в углу доски, этот гражданский институт оказывался местом последнего отдыха игрока, который «не имеет достаточно денег, чтобы оплатить расходы, не может продать, заложить или занять какую-либо собственность», согласно правилам 1904 года. В более поздних версиях авторы игры убрали работный дом и заменили его «бесплатной парковкой».

Потребовалась Великая депрессия, чтобы в США появилась пенсия. Было слишком много рабочих, слишком мало вакансий, за всем этим последовало осознание, что пожилых нужно вывести из рабочей круговерти. И пожилые американцы жили вовсе не в довольстве[71]71
  U.S. Social Security Administration. Historical Background and Development of Social Security: Pre Social-Security Period // ssa.gov/history/briefhistory3.html.


[Закрыть]. В 1934 году более чем у половины из них не было средств к существованию. Некоторые штаты разработали черновую систему пенсий, но таким образом смогли помочь только части малоимущих пенсионеров. Фрэнсис Таунсенд, врач из Калифорнии, который также убирал сено и потерпел неудачу в основании завода по производству сухого льда, стал продвигать то, что позже получило название «план Таунсенда»: если работник уходит в возрасте шестидесяти лет, то правительство назначает ему ежемесячное пособие в размере до 200 долларов. Сразу же по всей стране выросли соответствующие организации – «Клубы Таунсенда». В качестве ответа на эту популярную инициативу президент Франклин Рузвельт и Демократический конгресс в 1935 году издали Закон о социальном обеспечении, согласно которому, в отличие от «плана Таунсенда», будущие пенсионеры должны были в течение рабочей жизни делать отчисления в общий фонд. Спустя пять лет первый пенсионный чек был выдан некой Иде Мэй Фуллер шестидесяти пяти лет, юридическому секретарю из Вермонта. Квитанция была на сумму 22,54 доллара.

После «нового курса» Рузвельта экономисты стали называть американскую пенсионную систему «трехногим табуретом». Твердыми ножками выступали гособеспечение, персональные пенсии и суммарные вложения и накопления. В последнее время, разумеется, две из трех ножек подломились. Многие американцы видели, как Великая рецессия уничтожила их вклады; но даже до экономического кризиса накопления становились всё меньше. А с 1980-х многие работодатели стали заменять фиксированную пенсию (которая обеспечивается нанимателем и гарантирует бессрочные ежемесячные выплаты) накопительными счетами, которые часто зависят от вклада работника и могут иссякнуть до его смерти. Разрекламированные как инструмент финансового освобождения, который позволит работникам самостоятельно распределять свои вложения, накопительные счета были частью более глобальной американской культурной тенденции перехода от коллективной ответственности к более рискованному индивидуализму. В переводе это значит: накопительные счета обходятся компаниям намного дешевле, чем стабильные пенсии.

«На примере последнего поколения мы видим массовый перенос экономического риска с масштабных институтов страхования – тех, которые спонсируются частным сектором, и тех, за которые отвечает государство, – на хрупкие счета американских семей», – пишет Джейкоб Хакер, профессор политологии Йельского университета, в своей книге «Великое смещение риска»[72]72
  Hacker J. S. The Great Risk Shift: The New Economic Insecurity and the Decline of the American Dream. Oxford University Press, 2nd edition, 2019. Прим. авт.


[Закрыть]. Ключевая мысль: «Каждый сам по себе».

Всем ясно, что на данный момент государственная пенсия остается единственным источником дохода для большинства американцев в возрасте шестидесяти пяти лет и старше[73]73
  Fact Sheet: Social Security. U.S. Social Security Administration // ssa.gov/news/press/factsheets/basicfact-alt.pdf.


[Закрыть]. Но это прискорбная нерациональность. «Вместо трехногого табурета мы остались с ходулей», – усмехается экономист Питер Брэди из Института инвестиционных компаний[74]74
  Brandon E. The Retirement Pogo Stick // U.S. News & World Report. 2009. February 5 // money.usnews.com/money/blogs/planning-to-retire/2009/02/05/the-retirement-pogo-stick.


[Закрыть].

Это значит, что пенсионерам едва хватает средств на самое необходимое. По утверждению Терезы Гилардуччи, экономиста и профессора университета New School в Нью-Йорке, почти половина рабочих среднего класса после ухода на пенсию рискует жить на 5 долларов в день – этого хватит только на пропитание[75]75
  Ghilarducci T. Our Ridiculous Approach to Retirement // The New York Times. 2012. July 22. P. SR5.


[Закрыть]. Многие пенсионеры просто не могут выжить без дополнительного источника дохода. К тому же, как отмечает она, многие вакансии для пожилых людей плохо оплачиваются и требуют изнурительного физического труда. Она обеспокоена, что Америка возвращается к тому состоянию, которое Ли Уэллинг Сквайр описывал более века назад. И любое серьезное обсуждение проблемы, по ее мнению, осложняется культурными ранами. «Я никогда не говорю об этой ситуации с использованием слова “пенсия”», – говорит она. Американцы традиционно питают отвращение «к мысли о том, чтобы жить за чужой счет и быть непродуктивным».

В итоге достаточно упомянуть «пенсии», чтобы всколыхнуть стереотип об «алчном хрыче»: фантоме, к которому обращались критики государственных пенсий в начале XXI века. В первых рядах был бывший сенатор США Алан Симпсон из Вайоминга. «Алчный хрыч» проводит свои лучшие годы в зажиточной праздности, высасывая кровь из молодых поколений. Это вампир, пожилая версия рейгановской «королевы пособий». Только она ездит на Cadillac, а персонаж Алана Симпсона водит Lexus. Симпсон также известен выпадами в адрес «Розовых пантер» – группы, продвигающей идею государственных пенсий, которой на самом деле не существует; он придумал ее, чтобы раздуть спор. Когда реальная общественная организация, «Лига пожилых женщин», обвинила его в эйджизме и сексизме, он пошел еще дальше, написав им в электронном письме, что государственная пенсия стала «дойной коровой с 310 миллионами сосков!»[76]76
  Sahadi J. Co-Chair of Obama Debt Panel under Fire for Remarks // CNNMoney.com. 2010. August 25 // money.cnn.com/2010/08/25/news/economy/alan_simpson_fiscal_commission.


[Закрыть].

Это письмо заканчивалось саркастическим замечанием. Судя по всему, его отправитель никогда в глаза не видел места вроде поселений для временных работников Amazon и не встречался ни с кем из пожилых американцев, которые вынуждены работать сверхурочно в дополнение к скудному пособию.

Там значилось: «Звоните, когда у вас будет настоящая работа!»

Глава 4. План побега

Встретившись с тяжким затруднением – низкой пенсией, – Линда сделала то же, что и любой на ее месте: полезла в интернет. Она наткнулась на сайт со следующим текстом.

Возможно, в прошлой жизни вы были цыганом, странником или бродягой, но сейчас вам кажется, что вы никогда не сможете обрести свободу, которой так жаждете?

Возможно, вы просто устали от крысиных бегов и хотите упростить свою жизнь.

У нас для вас хорошие новости: вы всё можете, и мы покажем вам, как![77]77
  web.archive.org/web/20130114225344/http://cheaprvliving.com.


[Закрыть]

Линда зашла на CheapRVLiving.com, творение бывшего мерчандайзера супермаркета из Аляски по имени Боб Уэллс. Представьте доктрину антипотребления в стиле евангелия процветания. Вот таков был посыл Боба. Он воспевал счастливую жизнь в довольстве малым. Один принцип красной нитью проходил через все его статьи: лучший способ обрести свободу – стать тем, кого общество называет бездомными.

«Суть в том, чтобы устранить ту самую высокую статью расходов, которая есть почти у всех нас: жилье», – пишет Боб. Он призывает читателей отказаться от традиционных домов и квартир ради того, что кочевники называют апартаментами на колесах: автофургона, машины или трейлера. Он отмечал, что некоторые обитатели машин существуют на 500 долларов в месяц и меньше (сумма сразу же бросилась в глаза Линде) и рассчитывают бюджет, распределяя эти гроши на необходимые нужды, включая еду, страховку машины, бензин, оплату мобильного телефона и немного в резервный фонд.

Фургонная одиссея Боба началась около двадцати лет назад на куда менее вдохновенной волне. В 1995 году он пережил тяжелый развод с женой, матерью двух его маленьких сыновей, с которой прожил тринадцать лет. Он был, по его собственным словам, «на долговом крючке»: 30 000 долларов на использованных по максимуму кредитных картах. Он уже готовился объявить себя банкротом.

Когда Бобу пришло время покинуть тесный семейный трейлер в Анкоридже, он перебрался в Уасиллу, где много лет назад купил около гектара земли с намерением построить там дом. На тот момент у него были только фундамент и пол. Но Боб не отчаялся и стал жить в палатке, сделав участок своего рода стоянкой, откуда он мог ездить в Анкоридж на работу.

Вскоре он стал скучать по своим детям и супермаркету, где у него была стабильная работа (его отец трудился там менеджером, и Боб заступил туда – на первых порах грузчиком – в возрасте шестнадцати лет). Но жилье в Анкоридже стоит дорого, и обеспечивать сразу две квартиры было практически невозможно. Из 2400 долларов, которые он приносил домой каждый месяц, половина уходила бывшей жене. «Она получала 1200, и мне оставались 1200, а на эти деньги нельзя снять квартиру в Анкоридже, – говорил Боб. – Во многих городах можно, но не здесь». Тем временем он прожигал время и бензин, каждый день курсируя между Анкориджем и Уасиллой. Боб чувствовал, что готов окончательно впасть в уныние.

И тогда он решил провести эксперимент. Чтобы экономить топливо, он стал проводить рабочую неделю в городе, ночуя в старом пикапе Ford Courier с прицепом, а на выходные возвращаясь в Уасиллу. С деньгами стало немного полегче. Когда он был в Анкоридже, то парковался напротив своего супермаркета. Менеджеры не возражали. Если кто-то не выходил на смену, то звали Боба – в конце концов, он всегда рядом, – и так он зарабатывал сверхурочные. В то время он часто задумывался: «Долго ли я так выдержу?»

Боб не мог представить себе, как он будет всегда жить в крошечном кемпере, и начал обдумывать другие варианты. По дороге в Уасиллу он проезжал мимо дряхлого грузовика с надписью «распродажа», припаркованного у электромонтажной мастерской. Однажды он зашел туда и спросил про машину. Боб узнал, что грузовик на полном ходу. Он просто был такой неприглядный и побитый, что начальник стеснялся отправлять его на выезды. За него попросили 1500 долларов; ровно такая сумма была у Боба отложена. Все эти деньги ушли на грузовик.

Стены кузова были чуть больше двух метров в высоту, сзади имелась подъемная дверь. Пол был два с половиной на три с половиной метра. Как раз выйдет небольшая спальня, думал Боб, раскладывая внутри пенку и одеяла. Но, ночуя там в первый раз, он вдруг заплакал. Что бы он ни говорил себе, жизнь казалась ему невыносимой. К тому же сорокалетний Боб никогда не был особенно жизнерадостным или оптимистичным человеком. С самого детства он усвоил трудный урок о нестабильности этого мира, когда земля – иногда в буквальном смысле – уходила из-под ног. Когда он только учился ходить, его родители, несчастные в браке, постоянно переезжали из Флагстаффа в Прескотт, из Прескотта в Понка-Сити. В 1961 году, когда Бобу исполнилось шесть, его семья осела в Анкоридже. Еще через три года мир рухнул. По крайней мере, так казалось. Второе по силе землетрясение в истории потрясло южную и центральную Аляску 27 марта 1964 года, в 5:36 утра, когда образовался разлом между Тихоокеанской и Североамериканской тектоническими плитами. Великое землетрясение на Аляске, на Страстную пятницу, достигло 9,2 балла по шкале Рихтера и длилось четыре с половиной минуты, после которых последовало еще несколько мелких толчков[78]78
  The Great M9.2 Alaska Earthquake and Tsunami of March 27, 1964 // earthquake.usgs.gov/earthquakes/events/alaska1964.


[Закрыть]. Прибрежные города Аляски захлестнуло цунами, а Анкоридж остался лежать в руинах после того, как сотрясения стерли целые кварталы. Обрушилась двухметровая контрольная вышка в аэропорту Анкориджа. Бетонные плиты отваливались от фасада торгового комплекса, хороня под собой людей и машины. В школе Боба фундамент пошел трещинами, а кирпичная труба провалилась сквозь крышу; весь следующий год здание отстраивали заново[79]79
  The Great Alaska Earthquake of 1964: Engineering. National Research Council, 1973. P. 310, 416–418, 823; Hansen W. R.et al. The Alaska Earthquake: March 27, 1964: Field Investigations and Reconstruction Effort // U.S. Geological Survey, 1966. P. 83.


[Закрыть].

Боб помнит, как дрожал в доме без света и отопления. Снаружи стоял мороз, на земле лежал снег. «Я помню, как земля просто разверзалась перед нами, и всю ночь еще чувствовались толчки, – говорит он. – Я слышал, как взрывались дома. Ты просто лежишь в кровати, и вдруг – бабах! Происходила утечка газа, и он каким-то образом воспламенялся».

В ту ночь его дом не взлетел на воздух. Но в каком-то смысле это произошло семь лет спустя, когда ему было шестнадцать и его родители наконец-то развелись. Сестра Боба осталась жить с матерью. Бобу было жалко отца, и парень остался с ним. Вскоре ему пришлось жить под одной крышей с мачехой, которую он возненавидел. Когда Боб стал совершеннолетним, ему пришлось лицом к лицу встретиться с внутренней пустотой. В следующие годы он пытался заполнить эту бездну тем, что попадалось под руку: долгами, едой, сексом, религией.

Боб никогда особенно не гордился жизнью, которую вел. Но когда в возрасте сорока лет он переехал в грузовик, исчезли последние остатки самоуважения. Он боялся, что ниже падать некуда. Он критически оценивал себя: работающий отец двоих детей, который не смог сохранить семью и докатился до того, что живет в машине. Он твердил себе, что он бездомный, неудачник. «Плакать по ночам вошло в привычку», – говорит он.

Этот грузовик стал его домом на следующие шесть лет. Но, вопреки ожиданиям Боба, такая жизнь не увела его на дно. Перемены начались, когда он обжился в своем кузове. Из листов фанеры 60 на 180 сантиметров он сделал себе двухъярусную кровать. Спал он на нижнем ярусе, а верхний использовал как шкаф. Он даже втиснул туда уютное кресло. К стенам Боб прикрутил пластиковые полочки. С помощью переносного холодильника и двухконфорочной плитки он обустроил мини-кухню. Воду он брал в санузле магазина, набирал бутыль из-под крана. На выходных к Бобу приезжали сыновья. Один спал на кровати, второй – на кресле.

Через некоторое время Боб осознал, что уже не так скучает по прежней жизни. Наоборот, при мысли о некоторых бытовых аспектах, которые теперь его не касались – особенно счетах за квартплату и коммунальные услуги, – он чуть ли не прыгал от радости. На сэкономленные деньги он обустраивал свой грузовик. Он проконопатил стены и крышу, купил обогреватель с отсеком для пропана на 150 литров, чтобы не мерзнуть зимой, когда температура падала ниже нуля, и оборудовал вентилятор в потолке, чтобы не мучиться от жары летом. После установки батарей, аккумулятора и инвертора провести свет не составляло труда. Вскоре у него даже появились микроволновка и двадцатисемидюймовый телевизор.

Боб так привык к этой новой жизни, что, даже когда начал барахлить двигатель, не подумал о переезде. Он продал свой участок в Уасилле вместе с зачатками дома, за строительство которого он продолжал платить по кредитным картам. Часть вырученной суммы пошла на починку двигателя.

«Я на самом деле не знаю, хватило бы мне смелости вести такую жизнь, если бы обстоятельства меня не вынудили, – признается Боб на своем сайте. Но сейчас, оглядываясь назад, он радуется этим переменам. – Когда я переехал в грузовик, я понял: всё, что общество мне внушало, было ложью. Якобы я обязан жениться и жить в доме с заборчиком и садом, ходить на работу и быть счастливым под конец жизни, но до тех пор оставаться несчастным, – сказал он мне во время интервью. – Впервые я испытал счастье, когда стал жить в грузовике»[80]80
  What’s Your Vision for Your Life? // web.archive.org/web/20120728075840/http://cheaprvlivingblog.com/2012/07/whats-your-vision-for-your-life.


[Закрыть].

В 2005 году Боб запустил CheapRVLiving.com. Начинался сайт как скромная подборка статей с советами для читателей, которые рассчитывали жить в машине на более чем скромные деньги. Суть в том, чтобы «уйти в глушь»: выйти из системы вместо того, чтобы цепляться за удобства вроде водоснабжения, канализации и электричества, которые входят в плату за место на парковке для автофургонов. (Хотя значение этого словосочетания со временем расширилось, активисты всегда подчеркивают, что выражение «уйти в глушь» применимо и к тем, кто паркуется вне поселений. Те, кто обитает в городах не на платных парковках, технически не «живут в глуши» – они «паркуются втихомолку». Так или иначе, на сайте Боба есть подсказки и для тех, и для других.)

После кризиса 2008 года CheapRVLiving.com ждал невиданный наплыв посетителей. «Я начал буквально каждый день получать письма от людей, которые лишились работы, остались без сбережений, чьи дома вот-вот должны были конфисковать», – писал позже Боб. Лишившись привилегий среднего класса, эти люди пытались понять, как им выжить. Запросы в поисковике вроде «жить экономно» или «жизнь в машине или трейлере» приводили их на сайт Боба. В культурном пространстве, где вина за экономические невзгоды часто возлагается на плечи пострадавших, Боб предлагал им поддержку, а не осуждение. «Одно время существовала социальная установка, согласно которой у тебя всё будет хорошо, если ты играешь по правилам (заканчиваешь школу, устраиваешься на работу и трудишься не покладая рук), – говорил он читателям. – Сегодня это уже не так. Вы можете делать всё правильно, именно так, как требует общество, и всё равно остаться нищим, одиноким и бездомным». Он говорил, что если люди переедут в трейлеры и грузовики, то смогут выйти из системы, которая подвела их. Они смогут обрести новую жизнь, где есть место свободе и приключениям[81]81
  Thriving in a Bad Economy // web.archive.org/web/20121223110050/http://cheaprvlivingblog.com/2012/09/thriving-in-a-bad-economy.


[Закрыть].

Подобное явление уже не в новинку. В середине 1930-х, когда Америка оказалась в когтях Великой депрессии, дома на колесах впервые ушли в массы[82]82
  Thornburg D. A. Galloping Bungalows: The Rise and Demise of the American House Trailer. Hamden, CT: Archon Books, 1991.


[Закрыть]. Любители и мелкомасштабные строители много лет сооружали любопытные конструкции, но теперь их число резко подскочило. «Сначала… трейлеры были просто еще одним вариантом отдыха на природе… а потом люди поняли, что в них можно жить», – спустя два года писал журнал Fortune[83]83
  Two Hundred Thousand Trailers // Fortune, March 1937. P. 220.


[Закрыть].

В то время миллионы обездоленных американцев ощущали то, что позже прочувствовал на собственной шкуре и Боб. Они отказались от социальных установок, но система всё равно их прижала. Некоторым из них пришло откровение: можно вырваться из тисков арендной платы, перебравшись в автофургон. Стать кочевниками. Обрести свободу. Да это круче поселков для безработных. «Едешь куда хочешь, останавливаешься где хочешь, никаких налогов и арендной платы. Потрясающе. Раньше только смерть могла предоставить столько бонусов одним пакетом», – писал один автомобильный журнал в 1936 году[84]84
  Smith P. H. House Trailers – Where Do They Go From Here? // Automotive Industries. 1936. November 14. P. 680.


[Закрыть].

«Мы стремительно превращаемся в нацию на колесах, – писал один выдающийся социолог в New York Times в 1936 году. – Сегодня сотни тысяч семей со своим скарбом заселяются в машины, прощаются с друзьями и отправляются на дорогу… [Вскоре] многие семьи двинутся в путь, и значительная часть нашего населения превратится в странствующих цыган». Роджер Уорд Бэбсон, финансовый оракул, который предвидел кризис рынка в 1929 году, привлек к себе всеобщее внимание, когда объявил, что к 1950-м половина всех американских семей будет жить в машинах[85]85
  Miller C. R. Trailer Life Seen as Good for Nation, Aiding Instead of Displacing Homes // The New York Times. 1936. December 20. P. N2.


[Закрыть]. Журнал Harper’s Magazine заявил, что «дома на колесах» – это «новый образ жизни, который в итоге изменит нашу архитектуру, мораль, законы, промышленность и систему налогообложения»[86]86
  Bercovici K. Gypsy in a Trailer [Part I] // Harper’s Magazine. May 1937. P. 621.


[Закрыть].

В следующие четверть века американцы купили – или сами построили у себя в гаражах и на задних дворах – около миллиарда и двух с половиной миллионов жилых трейлеров[87]87
  Thornburg D. A. Galloping Bungalows: The Rise and Demise of the American House Trailer. Hamden, CT: Archon Books, 1991. P. 181.


[Закрыть]. Поветрие пошло на убыль с 1960-х, с расцветом «мобильных домов»: недорогих производственных жилых комплексов, которые были просторнее своих путешествующих родственников, но ограничивали свободу своих обитателей: однажды обосновавшись на парковке для трейлеров, они обычно уже не выезжали оттуда.

Общественная критика разделилась на два лагеря: сторонники трейлеров, провозгласившие их знаменем свободы, и проповедники социального распада. Писатель Дэвид Торнбург, чьи родители пятнадцать лет прожили в доме на колесах, видел тихую революцию в их стремлении к самоопределению[88]88
  Thornburg D. A. Galloping Bungalows: The Rise and Demise of the American House Trailer. Hamden, CT: Archon Books, 1991, с. 2, 60–61.


[Закрыть]. В своей лирической автобиографии он пишет:

И тогда, прямо из пучины Великой депрессии, родилась новая мечта: мечта о побеге. От снега и льда, от высоких налогов и аренды, от экономической системы, которой уже никто не верил. Сбежать! На зиму, на выходные, на всю оставшуюся жизнь. Для этого нужно было немного смелости и 600 долларов на трейлер.

Он продолжает:

Великая депрессия привела миллионы американцев всех возрастов и статусов к беспомощному подростковому состоянию… Но далеко не все увидели в этом хаосе новую возможность: шанс перестроить свой мир, сделать свою систему ценностей более индивидуальной и, может, менее уязвимой. Среди этих новаторов первые обитатели трейлеров появились в 1930-х, более миллиона сильных духом идеалистов и бунтарей, мыслящих и сознательных маргиналов. Люди, которые решили не ждать, пока их спасут правительство или крупные корпорации, а взять судьбу экономики в свои руки. Люди, которые предпочли выскользнуть из петли среднего класса и создать абсолютно новую субкультуру; жизнь чуть более свободную, чуть более автономную и чуть менее тревожную, которая чуть больше соответствует зову их сердец.

Даже когда ситуация на рынке улучшилась, Боб продолжал получать письма от экономических беженцев, которым «безработное восстановление» принесло немного радости. Судя по всему, в отличие от обитателей трейлеров 1930-х – многие из которых в итоге вернулись к привычным жилищам, – новое поколение кочевников готовилось к постоянной жизни в дороге.