Текст книги "Там, где начинается вселенная"

– Что в итоге помогает экономить время и деньги. Это я знаю.

– Задачи, которые раньше полностью выполняли инженеры-конструкторы, теперь решаются совместно с виртуальщиками.

– И это мне тоже известно. Обойдитесь без определений из учебников, мейстер Сальваторе. – Слова Стейница отметали возможность обтекаемых ответов. Или высказывай свои мысли, или ничего не говори. – Поставим вопрос иначе. Что в работе инженера виртпространства привлекает именно вас? Ведь не экономия средств работодателя и упрощение конструкторского процесса?

– Простор для разума, я бы так сказал. Технический профиль, но без чётких границ.

– Без технических границ? – уточнил Стейниц.

– В какой-то мере. Техническое проектирование – только одна из областей применения сферы.

– А почему бы не совмещать конструкторов и виртуальщиков в одном лице? От ответов типа «работа с МЛВП – отдельное направление, придётся получать два образования» избавьте.

Брэтали задумался на мгновение.

– По-моему, конструкторами и виртуальщиками становятся… слишком разные люди. В большинстве, по крайней мере.

Снова та же быстрая, колючая улыбка.

– Пожалуй. А не кажется ли вам…

Разговор в таком духе продолжался ещё несколько минут. После чего Брэтали покинул кабинет Стейница, благополучно перейдя на следующий, завтрашний этап. Всё свободное время до вечера он бродил по городу под непрекращающимся дождём.

Едва Брэтали переступил порог номера, Эндрет заявил:

– Как видишь, я ещё в игре.

– Да ради бога, – пожал плечами Сальваторе.

– А хорошо было бы работать в «Мегалите»… – мечтательно протянул Эндрет. – Со временем, может, появился бы шанс поменять офстат на технократский. Да и вообще…

– Хорошо, – согласился Брэтали. – Но не увлекайся строительством планов.

– Почему?

– Потому что я получу это место.

– Серьёзно?..

– Ты сомневаешься?

– Ну… ты единственный маби из всех. Тебя самого не удивило, что твою заявку приняли?

– Не твоё дело.

– Может, «Мегалит» хочет продемонстрировать свою демократичность…

– Заткнись. Технократам не перед кем отчитываться и незачем ничего демонстрировать. Они никогда не примут человека ради какой-то «демократичности». Им важна работа. А я умею работать.

– И всё-таки, признай, у тебя меньше шансов, чем у других. Но я просто так говорю… Не думай, что в обиду. Да ведь вас словами не очень-то и прошибёшь. Так что проехали.

– Ну что?.. – спросил Эндрет минуту спустя, приблизившись к Брэтали. – Всё ещё хочешь разбить мне рожу? Мне опять придётся проявлять коварство?..

Сальваторе не отстранился. Эндрет положил ладонь на его плечо. Точнее – Брэтали позволил ему положить ладонь на своё плечо. И Эндрет вдруг совершенно ясно понял, что преимущество больше не на его стороне.

Эндрет лежал, закинув руки за голову. То задрёмывал, то сквозь полуприкрытые ресницы смотрел на Брэтали, который сидел на краю кровати. Сумеречные тени, порождённые неясным ночным светом, почти скрывали фигуру Сальваторе. Не глядя на Эндрета, он сказал:

– Когда-то у меня был один такой же, как ты. Он часто повторял, что я веду себя как тупое животное, и ему это ужасно нравится.

Почему-то сонливость тут же слетела с Эндрета.

– Но я тебе ничего такого не говорил… Зачем так обижать…

– Я не сказал, что меня это обижало. Говорить-то ты не говорил, но вы, люди, все одинаковые. Одинаково себя ведёте, и одинаковые мысли в голове. И вообще, после общения с вами лучше мыться.

В подтверждение своих слов Брэтали действительно направился в ванную.

Сам не зная зачем, Эндрет бросился за ним, но наткнулся на запертую дверь.

Очередной этап испытаний начался с проверки зрительной памяти и восприятия – качеств, важных для виртуальщика. В виртпространстве перед глазами тринадцати конкурсантов возникали серии из десяти объектов. Один предмет сменял другой, причём каждый можно было видеть не дольше нескольких секунд. Задача – без детальной «прорисовки», по памяти воспроизвести серию в той же последовательности.

После часа непрерывной работы бесконечная вереница образов начала путаться в голове, сплетаясь в сплошной пёстрый клубок. Но вот очередная серия закончилась, а новая не появилась.

Стейниц объявил, что при подведении итогов учитываться будут не только стопроцентные совпадения:

– Нам важно, насколько вы улавливаете суть вещей, образ. Одно дело, когда будильник путают с настенными часами, и совсем другое – когда про него забывают, и наугад подставляют в серию что ни попадя.

За координаторской кафедрой Стейниц занимал центральное место. Брэтали успел заметить, что руководитель конструкторского отдела в «Мегалите» – лицо весьма уважаемое.

На большом настенном мониторе появились результаты. Самые высокие оценки получили № 5 и № 18. Сальваторе поискал глазами стол с цифрой «пять». Оказалось – за ним работала Сара Джерарди, девушка, рядом с которой он сидел в первый вечер, когда заполняли анкеты.

Соискатели с низким баллом выбыли. На финишную прямую конкурса вышли шесть человек, среди них и Эндрет.

Остался последний тест. Единственным его условием была обязательная личная проекция. Больше никаких инструкций не дали.

Надев очки, каждый из участников оказался не в сероватой пустоте ничем не заполненного виртпространства, а «внутри» программы-записи. Это означало, что действовать придётся в соответствии со специально смоделированной ситуацией.

Брэтали шагал по дороге. Вдруг за спиной послышался шум мотора, и мимо на медленной скорости прополз вездеход-полукибер. Догнать его и забраться внутрь не составило труда.

Сальваторе хотел отключить автоматику, но управление не срабатывало. Машина проехала ещё немного и остановилась. А впереди, перекрыв всю ширину трассы, появился бронированный гусеничный «динозавр».

Тут же изменилась конфигурация пространства: визуализировали сеть, объединявшую рабочие станции. Пространственная структура дублировалась – Брэтали краем глаза заметил параллельные дороги и замершие без движения вездеходы других конкурсантов. Ситуация для всех одинаковая.

Железный «динозавр», рыча наподобие какого-нибудь своего древнего живого тёзки, направлялся прямиком к вездеходу. В мыслях чётко сформировалась цель: спасти свою машину. Именно такая задача была предусмотрена разработчиками программы.

Конечно, в виртпространстве можно сделать всё что угодно. Окружить вездеход неразрушимой стеной, или даже заставить парить в воздухе. Но «фантастические» решения Брэтали отмёл сразу. Нужно что-то совершенно реальное. Определить и исправить поломку не хватит времени. Значит, другое. «Динозавр» движется не так-то быстро…

Сальваторе перепрыгнул через борт вездехода и бросился навстречу «динозавру». Ободрав кожу на руках – сфера вполне натурально передавала физические ощущения – вскарабкался в кабину.

Машина довольно сложная, сходу не разберёшься. Но Брэтали требовалось только вспомнить то, что он давно знал. Уже через несколько секунд «динозавр» замер в десятке метров от вездехода.

Из кабины Брэтали увидел, как рядом кто-то пытается модифицировать свой вездеход так, чтобы он работал по другому принципу. Но времени было слишком мало. Гусеницы «динозавра» смяли автомобиль как консервную банку, и конкурсант вылетел из программы. Наблюдать за другими участниками Сальваторе не стал и «возвратился» в реальность.

Через два стола справа от него стащил очки и в сердцах ударил кулаком по колену парень, потерпевший неудачу с модификацией. Кажется, его фамилия была Вейс. Поймав на себе взгляд Брэтали, он сердито прищурился. Наверное, заметил, что его сопернику выполнить задачу удалось.

Результаты финального теста и всего конкурса координаторы пообещали объявить после обеда.

В столовой Эндрет сел за столик Брэтали. Прежде они никогда не садились вместе, да и вообще не разговаривали друг с другом в перерывах между испытаниями. Эндрет перезнакомился со многими конкурсантами, и в свободное время общался с ними. Но теперь, то ли потому, что все его знакомые сошли с дистанции, то ли почему-то ещё, он оказался напротив Сальваторе.

– Слушай, где ты научился водить эту штуку? Я видел…

– Я много чему учился.

– Ты же не собирался подписывать армейский контракт?

– Нет. Но «динозавр» не только военная машина. В жизни всякое пригождается.

– А мою таратайку раздавило. Не успел. Но я хотел спросить… то есть сказать… про другое.

– Не мешай есть. Или молчи, или проваливай – свободных столов полно.

– Ну ладно, ладно…

Обратно в зал, где проходил конкурс, пригласили Сальваторе, Джерарди и Вейса. Остальные тест с вездеходом не прошли.

Троим участникам Стейниц предложил обсудить результаты работы. Джерарди предположила, какие ошибки помешали ей уберечь вездеход от частичного повреждения. Вейс тоже начал с анализа своих действий, но неожиданно добавил:

– Я не знаю, как работала командор Джерарди, но проследил действия восемнадцатого. Наши результаты считаются равными и, по-моему, это не совсем справедливо. Он делал не то, что нужно.

– Почему вы так считаете, командор Вейс? – скептически подняв бровь, осведомился Стейниц.

– Я почти спас свой вездеход…

– Объективно – ваша мысль с модификацией была неплоха. Но вы «почти спасли», а мейстер Сальваторе – не «почти».

– Но, командор Стейниц, конкурс – на должность виртуальщика, а не водителя тяжёлых машин!

– Мейстер Сальваторе, вы ответите на критику?

– Задание было – сохранить вездеход. Я его сохранил.

– Ты сделал это не как виртуальщик, – заявил Вейс, обратившись к Брэтали напрямую.

– Скажите, командор Вейс, – прервал его Стейниц, – вы всегда помните, что вы – виртуальщик?

– Конечно всегда!

– Когда просыпаетесь утром, бреетесь, завтракаете, когда занимаетесь сексом – ни на секунду не забываете, что вы – виртуальщик…

Джерарди нервно хихикнула. Вейс вспыхнул.

– Бывает, чтобы идти вперёд, нужно отказаться от того, что считаешь важным, – продолжал Стейниц. – А если не сможешь – проиграешь. Вы забыли одно обстоятельство, командор Вейс. Время. Ваш замысел был обречён на провал. Уж лучше бы вы заставили вездеход отрастить ноги и отойти на обочину.

Пару минут координаторы совещались между собой. Потом слово снова взял Стейниц:

– Господа Сара Джерарди и Силвио Вейс, компания благодарит вас за участие. На должность инженера виртуального пространства принят Брэтали Сальваторе.

Вейс бросил в сторону Брэтали злой взгляд, но высказать своё недовольство вслух не решился. Зато решилась Джерарди. Тряхнув головой, отчего конструкция из проволочно-жёстких волос превратилась в торчащие во все стороны клочья, она заявила:

– Командор Стейниц! Как вы можете принимать его?

– А в чём проблема?

– Но он же… Он маби! – почти крикнула Джерарди. – Я видела его анкету, мы сидели рядом…

– Маби? – изумился Вейс. – И «Мегалит» предпочтёт маби потомственному технократу?

– Если вы такой потомственный, – устало произнёс Стейниц, – почему ваши предки не подыщут вам тёплое местечко?

– Потому что я привык всего добиваться сам!

– Плюс ко всему, командор Вейс, вы ещё и скандалист. Зря я пропустил вас после собеседования. Мне такие подчинённые ни к чему.

– Да я и сам ни секунды не задержусь в вашем зоопарке! А ещё говорят, «Мегалит» – серьёзная компания… И такие порядки…

Вейс поднялся рывком, едва не опрокинув стул, и удалился из зала. Конечно, с достоинством потомственного технократа, и не забывая, что он виртуальщик. Следом за ним выскочила Джерарди. Из коридора под затихающий грохот шагов донеслось:

– Это унизительно! Вы понимаете, вы ведь тоже технократка?

У Стейница был вид человека, которому наконец-то удалось отогнать от себя назойливую муху.

– Мейстер Сальваторе, к пяти часам подойдите в отдел кадров с документами.

– Честно говоря, я с самого начала не очень-то рассчитывал на победу. – Эндрет вертел в руках надкусанное яблоко. Раздумывал, доесть его или бросить в сумку с вещами. – А тебе повезло.

– Дело не в везении, – отозвался Брэтали, укладывая в рюкзак своё немногочисленное имущество.

– Может быть… А ты-то зачем чемодан пакуешь?

– Не останусь же я жить в этом номере. В «Мегалит» подписывать договор мне к пяти. Поеду туда прямо с барахлом.

– И правильно. Слушай… сегодня последний день. Ещё только четвёртый час. До «Мегалита» полчаса добираться. Может…

– Отвали. Как свободное время занять, я найду.

– Ну чего ты такой? Ладно тебе…

– Сказал, отвали. Мне идти надо. Лучше не пытайся ко мне прикасаться.

Эндрет понял: единственное, чего он сейчас способен добиться – синяк на второй щеке.

– Зачем ты так… Я не то имел в виду. Не только сегодняшний день. Вообще…

– Мы больше не увидимся.

Брэтали уже застёгивал пальто.

– Эй, подожди!

Эндрет, как всегда, выглядел несерьёзным. В его жизни часто бывали моменты, когда после времени приходилось жалеть об этой своей привычке к несерьёзности.

Сальваторе надел на плечи рюкзак.

– Ты веришь, что с первого взгляда можно…

– Нет.

Брэтали вышел, а Эндрет, точно как вчера, подбежал к закрывшейся двери. И, хотя на этот раз она не была заперта, остановился на пороге. Замер, опершись ладонями о дверные косяки и глядя в пол. Губы кривились в улыбке. Но в душе появилось какое-то болезненное чувство. А ещё – беспричинная радость, а ещё – злость, непонятно на кого.

В вестибюле «Меги» Брэтали, занятый размышлениями о том, какая теперь его ждёт жизнь, не заметил, что прямо у него на пути торчит его недавний конкурент.

Начать «разговор» Вейс собирался каким-нибудь выражением покрепче, но упустил нужный момент. Брэтали, чуть не столкнувшись с ним, всё-таки успел его обойти, едва взглянул и пробормотал:

– А, ты…

И всё. Не сподобил даже попыткой затеять ссору.

– Скотина травоядная! – только и смог прошипеть вслед ему Вейс. Не бог весть какое ругательство, но произнёс он эти слова так, будто сам их звук пачкал губы.

Сальваторе по привычке крепко стиснул кулаки и сжал зубы, подавляя мигом вскипевшую злость. Но не оглянулся.

* * *

– Как там уладилось с жильём для Сальваторе, командор? Он же не местный.

– Оставь ты «командора», Инио, – махнул рукой Стейниц. – Мы не на собрании.

Разговаривали они по пути к лифту. Обоим нужно было вниз. В половине шестого рабочий день заканчивался, пора домой.

– Привычка, Макс.

– Я распорядился закрепить за ним номер в общежитском крыле «Меги». Средненький, чтобы смог из своей зарплаты оплачивать. У нас многие так начинали.

– Знаю, сам жил по молодости.

Стейниц кивнул, помолчал, о чём-то раздумывая.

– Инио, как твоё впечатление о нём? Верный выбор? Всё-таки он будет работать под твоим началом.

– Ну, что пока можно сказать… – Старик потеребил кончик седой бороды. Это была его давняя привычка, когда нужно что-то обдумать. Среди сотрудников даже ходила шутка: Инио думает слишком много, оттого у него такая редкая борода. – Я видел работу Сальваторе. Он неплохо проектирует. Но это не главное, на мой взгляд. У него есть способность к неординарным ходам.

– Да. Но вообще этот Сальваторе – тот ещё тип…

– В каком смысле, Макс?

– Он ведь маби.

– Ну что тут такого…

– Я уважаю твои либеральные убеждения. И о них ничего плохого сказать не хочу. Но уж этот мне их индивидуализм… Знаешь, о чём он спросил напоследок? Об одежде. Обязательно ли всегда носить деловой костюм. Кому бы такое в голову пришло? В общем, сложный тип. Но с мозгами.

– И что, разрешили ему носить «неделовой» костюм?

– Специального регламента насчёт того, как одеваться, нет, так что…

– Поблажки, Макс? – улыбнулся Инио. – Видно, вы много на него ставите.

Дождавшись лифта, Стейниц и старик вошли в кабину.

– А признайся, Инио, ты ведь удивился, что я не отклонил его заявку.

– Ну, честно говоря…

– Знаю, удивился. Разумных причин пропускать маби не было. Я положился на интуицию. Да ещё эта логическая цепочка: сфера – Витсварт – маби…

– Да, такое решение – это что-то совсем новое для компании. Оно может стать отправной точкой, с которой начнутся изменения… В лучшую сторону, конечно.

– Ты имеешь в виду либеральность? – с лёгкой иронией уточнил Стейниц. – Или пользу для компании?

– Сальваторе – способный виртуальщик, – уклонился от прямого ответа Инио.

Стейниц посерьёзнел.

– Судить будем, как говорится, по делам. Я вправе отменять свои решения. Хотя и не люблю этого.

Из газеты «Новое время» (номер, вышедший семьдесят девять лет назад)

Подарок доктора Мабиуса

Веками люди опасались неведомого и непознанного, придумывали сказки о загадочных, таинственных существах. Теперь необходимости придумывать больше нет. За что мы можем «поблагодарить» небезызвестную личность – доктора Иоганна Джейкоба Мабиуса.

Не хотелось бы высказывать в адрес этого человека одни обвинения. Он пытался помочь людям с физическими отклонениями – то есть, намерения у него были исключительно благие. Но всем известно, куда ведёт дорога, этими самыми намерениями вымощенная. Неожиданно для себя мы оказались поставленными перед фактом существования носителей генома так называемого «вируса Мабиуса» или, как их чаще называют – маби.

Конечно, это далеко не первый пример генетического изменения людей. Но по сравнению с любыми другими изменёнными маби – особый случай.

Автор не драматизирует ситуацию. Достаточно вспомнить, что биологически маби совершеннее людей. Им присущи более высокая приспособляемость к условиям окружающей среды и иммунитет к большинству болезней. Не говоря уж о других качествах, абсолютно чуждых человеческой природе – таких, как регенерация утраченных конечностей или противоестественная возможность зачатия детей мужчинами. Всё это делает маби сильнее и выносливее нас.

При этом «совершенство» касается лишь физиологии. Там, где у людей определяющим фактором является интеллект, у маби остаются одни инстинкты. Прежде всего – инстинкт самосохранения.

А если однажды они решат, что люди представляют для них угрозу?.. Наверняка такие существа не станут обременять себя соблюдением принятых в обществе законов и норм морали.

Вот каким «счастливым» соседством обзавелось человечество с лёгкой руки доктора Мабиуса. Остаётся сказать «спасибо» за нежданный «подарок»!

5. Видеть цветы

Два человека шагали по аллее парка. Несмотря на сильный дождь, под зонтами они не прятались: деревья защищают, да и идти недалеко. Одеты оба одинаково: в глухие чёрные рясы с низко надвинутыми капюшонами.

У старшего – чёткое, волевое очертание скул и подбородка. Лицо немного удлинённое, пропорциональное. Но лёгкий след усмешки, как будто застывший на губах, придавал чертам некоторую асимметричность и нарушал общее гармоничное впечатление. Казалось, этот человек знал что-то такое, что не позволяло улыбаться по-настоящему. И не позволяло не улыбаться вовсе.

Его спутник совсем молодой, не взрослее восемнадцати. Об этом говорил плавный, ещё не оформившийся по-взрослому овал лица и почти детские губы.

За деревьями мелькнул яркий оранжевый круг с расходящимися от него лучами. На фасаде здания, к которому они направлялись, светило нарисованное солнце. Поэтому и называли его Солнечным домом.

Внутри дома было оживлённо и многолюдно. Послушать доклад Яна Шварца по использованию цвета и звука для лечения собиралось немало народу. Но не все настроились на серьёзный лад. Были слышны разговоры, кто-то смеялся, кто-то торопился доделать срочные дела.

– Здравствуйте, мастер! – раздалось одновременно несколько голосов. – Привет, Йонне!

Отвечая на приветствия знакомых, оба вместе со всеми поднялись на второй этаж.

Просторный светлый зал постепенно заполнялся людьми. Некоторые тоже были в длинных чёрных «рясах», другие – в строгих костюмах с пиджаками. Кое на ком одежда яркая и броская. А на многих – наоборот, совсем простая, почти домашняя: вязаные свитера, потёртые джинсы.

Мастер и Йонне устроились на свободных местах возле окна, рядом с женщиной, одетой, так же как они сами, в чёрное.

– Энэ, ты вернулась? А я и не знал, – сказал, поздоровавшись с ней, старший.

– Вчера поздно вечером. Вот, узнала, что Шварц закончил свои исследования, решила прийти.

– Как съездили? Всё нормально?

– Да. Но привезли всего пятерых.

Разговоры в зале стихли. Шварц стал рассказывать о своей работе.

Йонне поначалу слушал внимательно, но потом мысли обратились к событиям двухлетней давности. Тогда тоже стоял сентябрь, конец сезона дождей…

* * *

Йонне Силвер, ёжась под холодными струями, бродил по кварталам Эстхелминга, восточного района Катакараны. Зонт он с собой не взял, посчитав лишним багажом. Но теперь жалел об этом.

В руках Йонне держал старый чемодан, в душе – сомнения. Накануне вечером он всё решил наверняка, но теперь откуда-то появились всякие «а вдруг…» и «а что, если…»

Он послушал ребёнка. Четырёхлетнего ребёнка. Глупость… С другой стороны, придумать про эти «синие ворота» ребёнок просто не смог бы.

Но началось всё не с ребёнка, а с рассказа, который Йонне прочёл в Сети. Перепост рассказа был свежий, а сам текст очень старый. Говорилось в нём про человека по имени Лориус Нэриум и Джесера – не Конрада Джесера, который сейчас возглавляет «Основу», а Себастиана, создателя этой компании.

В комментариях многие писали, что рассказ – от начала до конца выдумка, и никакого Нэриума вообще никогда не существовало. Но были и высказывания вроде: «Ага, и Шэна, конечно, тоже не существует. Глаза откройте».

Поддавшись порыву, Йонне добавил длинный комментарий, смысл которого сводился к тому, что он в правдивость рассказа верит. Потом долго лазил по Сети, пытаясь найти что-нибудь конкретное про Нэриума, но натыкался только на слухи.

Несколько дней его мысли были заняты одним: как было бы здорово, если бы он, Йонне Силвер, сумел отыскать психологов и… дальше следовали мечты, мечты и мечты. О запретных боевых искусствах. О силе, с помощью которой можно побеждать противников, не вступая в поединок. Но как их, психологов, отыскать? Сеть при всей безграничности заключённой в ней информации ничем не помогла. Кроме досужих домыслов, про психологов там ничего не писали.

Когда неделей позже, проходя во дворе мимо двух соседок, он услышал это имя – не поверил своим ушам. «Мастер…» Разговор шёл вполголоса, но ошибки быть не могло. «Мастер Шэн», вот что за имя прозвучало. Разве случаются такие совпадения?..

Одна из соседок была Ларисса Зеленски с первого этажа. Вечером того же дня Йонне увидел, как её маленький сын Нико копается в дворовой песочнице. Этот ребёнок не выходил на улицу уже с полмесяца. Говорили, что он заболел воспалением лёгких, а у матери нет денег на врачей и хорошие лекарства.

Общение Йонне с Зеленски ограничивалось приветствиями при случайной встрече. Он долго собирался с духом, прежде чем пойти и позвонить в их дверь. Когда Ларисса открыла и удивлённо посмотрела на него, он и вовсе растерялся. Но, извинившись, всё-таки задал свой вопрос.

Она только пожала плечами:

– Извини, не хочу грубить, но какое тебе дело, как выздоровел мой сын?

Решив не сдаваться легко, Йонне долго выждал нужного момента. И однажды, когда Ларисса гуляла с малышом и заговорилась с какой-то женщиной, подошёл к мальчику.

– Привет, Нико. Ты больше не болеешь, да?

– Он сказал, ищи синие ворота, – улыбаясь Йонне, произнёс ребёнок.

– Что? – не понял Силвер.

– Тот человек сказал: если соседский мальчик спросит что-нибудь, надо сказать – пусть ищет синие ворота.

Сердце Йонне подпрыгнуло в груди. «Они знают про меня. Как такое возможно?»

– Где мне их искать, Нико? Тот человек сказал – где?

– В восточном Хеминге.

Под «Хемингом», конечно, подразумевался Эстхелминг, их район. Но шутка ли – блуждать по всему восточному сектору Эстхелминга и разыскивать какие-то синие ворота… Теперь оставалось надеяться только на них. Через Нико они позвали его, так пусть подсказывают дорогу…

И в конце концов – благодаря психологам, или случайности – к каким-то воротам, выкрашенным в синий цвет, ноги Силвера принесли. Ворота как ворота, ничего особенного. Глухие в глухой каменной ограде. Ни малейшего намёка на декоративность. Может, не те?..

Нет, с сомнениями пора заканчивать. Йонне взялся за тяжёлое металлическое кольцо на воротах и постучал.

Электроника, уловив колебания, тут же сообщила кому-то там, за оградой, о посетителе. Через пару минут в проёме между створками возник плечистый гигант, и замер, сложив руки на груди. Лицо у него было смуглое, широкоскулое, с узкими тёмными глазами. Волосы собраны в пучок на макушке.

– Здравствуйте, – пробормотал Силвер. Чтобы разговаривать с этим человеком, пришлось задрать голову.

– Что тебе нужно? – вместо приветствия спросил великан. При этом он ещё и разглядывал гостя совершенно невежливым образом, что Йонне совсем не понравилось. Робость мигом исчезла, и он сходу выпалил:

– Я, это, учиться пришёл. У мастера Шэна.

Выражение лица гиганта не изменилось, осталось бесстрастным. Покачав головой, он произнёс:

– Уходи. Здесь не школа, в ученики не принимают. Чего ты ищешь, здесь нет.

Почему-то решительный отказ подействовал прямо противоположным образом.

– Вы говорите неправду! Не убеждайте меня, что такого человека не существует. Я точно знаю, мастер Шэн недавно вылечил одного ребёнка. И сам велел мне передать…

– Тут не больница, и никого не лечат.

– Да мне и не нужно…

– Нам тоже.

Гигант отступил за ворота.

– Я не уйду, – заявил Йонне, припомнив то ли прочитанную, то ли услышанную однажды историю. – Сяду здесь и с места не сдвинусь, пока меня не пустят, или хотя бы не объяснят толком…

– Как хочешь, – отозвался гигант. Ворота закрылись.

Йонне ещё постоял возле них, ожидая неизвестно чего. Потом отошёл в сторону, грохнул оземь свой чемодан и уселся на него.

Уже через несколько минут он понял, что сдержать обещание будет не так-то просто. Хорошо было его мифическим древним предшественникам, набивавшимся в ученики в прославленную шаолиньскую обитель: тогда погода была потеплее, чем сейчас. Пожалуй, и неделю просидишь.

Во время ходьбы не мёрзнешь. Другое дело – без движения. А предшественники-то были мифические… То есть, может, и вовсе не было. А он, как дурак, в сказки верит. Сидит тут и морозится совсем не по-мифически.

Не было… Ну не было – и шут с ними. Но лучше верить, что были. Холод терпеть, вроде, легче.

Хорош же этот мастер Шэн: сначала детей подучивает что ни попадя говорить, а теперь, значит, гонит. Нет уж, раз сказал – никуда он, Йонне, отсюда не уйдёт. Они ведь на это и рассчитывают, что он не выдержит долго. Так назло им…

Или всё-таки не те ворота?

Мимо шли люди, некоторые не обращали внимания, некоторые косились. Ну и пускай себе косятся.

На Йонне напало какое-то отупение. И холод, кажется, уже не такой холодный… Странно. С чего бы?

«Не боись, насмерть не замёрзнешь», – мысленно обратился он к себе. Не мороз же, в самом деле. Градусов пять со знаком «плюс» точно есть. Значит, всё нормально. Значит, сидеть… и сидеть.

…С удивлением Йонне обнаружил, что начинает смеркаться. Неужели он тут уже целый день? В животе заурчало – только так он и догадался о своём голоде. Есть не хотелось. Пить тоже. Но водой он и без того пропитался, наверное, до костей.

Собственной банковской карточки у Силвера не было, только немного наличных сбережений, которые он припрятал в чемодане, на всякий случай. Но – не на такой случай. Не станешь же жевать деньги. Ну и пусть, решил он. Даже лучше: дольше не будешь пить и есть – дольше не напомнят о себе физиологические нужды.

К ночи, несмотря на всё неудобство своего положения, Йонне стал клевать носом. Но позже это состояние исчезло, сменившись чрезмерной бодростью. Ночные часы текли ужасно медленно. Порой становилось обидно почти до слёз, но всерьёз раскиснуть он себе не позволил.

Пару раз Силвер привлёк к себе ненужное внимание. Сначала – пьяной компашки, потом – девицы в кожаной юбке и чулках в сеточку. Но от него отстали, потому что оба раза он отмолчался, не ответив ни на оскорбления, ни на предложения, которые в итоге тоже закончились оскорблениями.

На рассвете ворота открылись, и из них стали выезжать машины и выходить люди. Мужчины и женщины, молодые и пожилые, по одному и по несколько. На Йонне никто даже не взглянул.

Мелькнул вчерашний здоровяк. Немного времени спустя – он же во второй раз, причём в том же направлении. «Ну вот, – как-то безразлично подумал Йонне, – глюки начинаются»…

Ещё через час он уже был близок к тому, чтобы свалиться со своего чемодана прямо в уличную грязь.

Поток людей схлынул. Кто отправлялся по своим делам на весь день – ушли, кто выходил ненадолго – успели вернуться. Но вот в воротах появился ещё кто-то. И направился в его, Силвера, сторону.

Одет этот кто-то был в мешковатую чёрную куртку, лёгкую, наподобие спортивной. Капюшон поднят. Лицо скрыто в тени.

Капюшон?.. Что за ерунда? Нет, конечно, об одежде, которую, якобы, носит кое-кто из психологов, Йонне в Сети прочитал. Как раз о капюшонах речь и шла, только вот не от спортивной куртки… И не в сочетании с широкими штанами грязно-болотного цвета.

Подавив нервный смешок, Йонне спросил:

– Прогнать идёте?

Голос странно хрипел. Йонне не то подхватил простуду, не то уже говорить разучился, пока торчал тут.

– Сидишь? – вместо ответа поинтересовался психолог. Ну да, психолог… Кто же ещё – раз оттуда, из-за ворот?

Силвер пожал плечами – мол, сами не видите? Но всё-таки подтвердил очевидное:

– Сижу. – С голосом уже получше. Значит, не простыл, а охрип только.

– Пошли.

– Куда? – в тон незнакомцу односложно осведомился Йонне.

– Со мной.

– Я к мастеру Шэну пришёл. Учиться. И не уйду, пока…

– …не унесут? – подсказал психолог.

– Не смешно. – Сил злиться по-настоящему у Йонне не было. – Мастер Шэн сам…

– Кто такой Шэн?

– А то вы не знаете.

– Знаю. А ты?

– Человек, у которого я бы хотел учиться.

– Чему?

– Боевому искусству. И вообще… быть психологом. Владеть силой.

– И вообще?..

У Йонне голова пошла кругом.

– Слушайте, не издевайтесь.

– Ладно, – как ни в чём не бывало откликнулся незнакомец. – Имя.

– Силвер…

– Да не твоё. Шэн – это просто имя. Я говорю с тобой и, кажется, более настоящий, чем какое-то имя. Учёбы, правда, не предлагаю. Скажем, возможность перестать сидеть и пойти. Ну как?

Не дождавшись ответа, психолог зашагал прочь, но не за ворота, а от них, по улице.

А… ну и ладно. Ну и…

– Подождите, мастер! – крикнул Йонне. Чёрт с ним, с обещанием с места не сходить.

Он вскочил – к собственному удивлению, оказался способен на такую прыть. Но хватило её ненадолго. Йонне грохнулся коленками и ладонями в лужу, поднялся настолько быстро, насколько смог, сгрёб в охапку чемодан и, кое-как ковыляя, догнал психолога.

– Я решил… ну да, глупо сидеть. Но… разве нам не туда? – он махнул рукой в сторону оставшихся позади ворот.

– Нет, – отозвался незнакомец.

Общаться с ним с непривычки было трудно. Не разберёшь, что на уме: лицо больше чем наполовину закрыто. Иногда он как будто усмехается… да и то толком не поймёшь. А идёт уверенно. И как? Не видит ведь ничего под своей тряпкой… наверное.