Текст книги "Думай как монах. Прокачай свою жизнь"

Первое, что нам нужно осознать: стрессовое состояние мешает нам вычленять и верно классифицировать вызывающие его проблемы. Недавно мне довелось тестировать одно устройство виртуальной реальности. Там мне как раз и довелось заняться карабканьем по виртуальным горам. Едва ступив на узкий гребень над пропастью, я испытал такой леденящий ужас, будто я действительно балансирую в воздухе на трехкилометровой высоте. Когда мозг визжит от страха, тело перестает отличать реальную угрозу от воображаемой – и становится без разницы, идет ли вопрос о твоей жизни и смерти или о какой-нибудь пустяковой повестке из налоговой инспекции. По первому же сигналу, подаваемому страхом, все наше тело напрягается и готовится либо к бою, либо к спасению бегством, либо иногда еще к тому, чтобы застыть, затаиться. Если мы включаемся в режим сверхнастороженности, провоцируемой страхом слишком часто, гормоны стресса в организме накапливаются и начинают пускать под откос наше здоровье, подрывая иммунитет, лишая сна и способности к выздоровлению.

Однако исследования показывают, что готовность успешно справляться с периодически возникающими стрессовыми ситуациями – такими как управление реализацией крупного сложного проекта на работе или переезд на новое место жительства, – подходя к ним в лобовую, подобно тем деревьям, что противостоят напору ветра, – способствует укреплению здоровья, а в дополнение к тому еще и повышению уровня удовлетворенности достигнутым и самооценки и улучшению самочувствия в целом.

Справляясь с конкретными страхами и трудностями, начинаешь сознавать, что ты способен справляться со страхами и трудностями как таковыми. Жизнь предстает в новом ракурсе: появляется уверенность, что, если когда и случится что-то плохое, ты изыщешь способы справиться с неприятностями. Вместе с повышением уровня объективной самооценки приходит и способность лучше отличать то, чего действительно стоит опасаться, от пустых страхов.

Из вышеописанной медитации на погружение в глубины страха я вынес представление о четырех возможных у нас психоэмоциональных реакциях на страх: мы можем впадать в панику или в ступор, бежать прочь от источника страха или же погребать его глубоко в себе, как я в свое время загнал в глубь себя тревогу из-за родителей. Первые два приема – суть тактические маневры на краткосрочную перспективу, а вот вторые два – это уже долгосрочные стратегии, но все четыре реакции призваны отвлечь нас от реальной ситуации, а потому и не дают нам использовать свой страх продуктивно.

Чтобы изменить свои взаимоотношения со страхом, нам нужно прежде всего начать с выработки иного восприятия этого чувства. Как только научимся усматривать все то ценное, что предлагает нам страх, сможем изменить и характер нашего отклика на него. Жизненно необходимый шаг по пути такого перепрограммирования себя – разобраться с нашей привычной реакцией на страх.

Я уже упоминал, что монахи начинают процесс роста с осознания себя. Как и в случае с избавлением от негатива, мы хотим вынести свой страх наружу и, отступив от него на шаг, стать объективными наблюдателями.

Процесс обучения работе со страхом не сводится к выполнению неких универсальных упражнений, позволяющих разрешить все проблемы, – речь идет об изменении твоего внутреннего отношения к страху, в постижении того, что у страха есть что тебе предложить и лучше при его возникновении не противиться ему, а поработать над выявлением привычной для тебя последовательности защитных реакций, отвлекающих от источника страха. Все четыре отвлекающих маневра сознания – паника, ступор, бегство и закапывание страха вглубь – суть различные версии одного-единственного действия, точнее бездействия: отказа принять свой страх. Так что логичным первым шагом на пути преобразования своего страха из негативного в позитивное явление как раз и является его принятие.

Для наведения моста между собой и своим страхом мы должны прежде всего признать сам факт его присутствия. Как говорил наш учитель: «Нужно знать свою боль в лицо». Мы все так же сидели на полу, и Гауранга Дас сказал, чтобы мы сделали глубокий вдох и мысленно обратились к нашей боли со словами: «Вижу тебя». Это было первое наше признание своего сродства со страхом – глубокий вдох и повторение: «Вижу тебя, моя боль. Вижу тебя, мой страх», – а затем на выдохе: «Вижу тебя и принимаю. Я с тобой. Вижу тебя и принимаю. Ты со мною, и я открыт для тебя». Боль требует к себе внимания. Иначе зачем она? Произнося «вижу тебя», мы ей нужное внимание как раз и уделяем. Боль подобна плачущему младенцу: ей нужно, чтобы ее услышали и взяли на руки.

Размеренное дыхание в процессе признания своего страха помогало нам сохранять присутствие духа и гасило психические и физические реакции на его присутствие. Подойди поближе к своему страху. Взгляни ему в лицо, познакомься с ним, пообвыкнись в его обществе. Именно так мы достигаем сохранения полного присутствия духа при страхе. Когда просыпаешься от сигнала пожарной тревоги в клубах дыма, то отдаешь себе отчет лишь в том, что происходит прямо здесь и сейчас, – и в панике выметаешься прочь из горящего дома. Лишь позже, поостынув, задумываешься о том, как или из-за чего начался пожар, сам ты допустил фатальную оплошность или пламя перекинулось от соседей. Звонишь в страховую компанию, и к тому времени нужно уже смириться с фактом пожара и найти ему складное объяснение. То же самое и с признанием своего страха и сживанием с ним в настоящем времени.

ПРОВЕРЬ СЕБЯ: НАСКОЛЬКО ТЕБЕ СТРАШНО?

Нарисуй ось со шкалой оценок от нуля до десяти. Вообрази самое ужасное, что только может с тобою случиться. Что это? Может, перелом позвоночника и полный паралич? Или потеря любимого человека? Прими это за десять баллов по шкале страха. Теперь оцени свой текущий уровень страха относительно этого страшнейшего события. Одно это помогает получить более трезвый взгляд на пугающие тебя перспективы. Всякий раз, когда чувствуешь, что в тебе накапливается страх, оценивай его по этой шкале. Насколько то, что тебя пугает, близко к по-настоящему ужасной и непоправимой беде?

Помимо принятия и признания страха мы должны с ним еще и лично познакомиться поближе. Под этим подразумевается способность быстро распознавать ситуации, в которых страх регулярно к нам наведывается. Прямой вопрос прямо в лицо своему страху (опять же, задавать его нужно искренне и дружелюбно, но повторять его столько раз, сколько потребуется для получения четкого ответа): «Когда я тебя испытываю?» В монастыре после первичной проработки страха я приступил к последовательной идентификации всех мест и ситуаций, в которых во мне всплывал страх. И мне открылось, что всякий раз, испытывая страх, будь то волнение перед экзаменами, тревога из-за родителей, боязнь плохих оценок в школе или иных неприятностей, я по-настоящему тревожился лишь из-за одного: как я буду выглядеть в глазах окружающих? Что обо мне подумают? Именно этот корневой страх неизменно влиял на принимаемые мною решения. Осознание этого факта теперь побуждает меня всякий раз, когда я подхожу к решающему моменту, пристальнее вглядеться в себя и задаться вопросом: «Не из страха ли не угодить другим собираюсь я принять это решение?» Таким образом я использую свое понимание природы собственного страха в качестве инструмента, помогающего мне проверять свои решения на предмет их соответствия моим истинным ценностям, смыслам и целям.

Иногда можно отследить свои страхи по собственным действиям, иногда по бездействию, а бывает, что и по действиям через силу. Была у меня среди клиентов одна дама – преуспевающий адвокат, которой до смерти надоела юридическая практика и захотелось заняться чем-то новым. Ко мне она обратилась с просьбой помочь ей перебороть страх перед сменой профессии. «А что, если я соскочу с насиженного места, а по ту сторону – пустота?» – спрашивала она меня. Вопрос резонный, но со слуха похожий скорее на ветвь, чем на корень ее страха, и я продолжил допытываться: «Что вас реально пугает?» – настойчиво, но мягко выспрашивал я у нее, пока она не уточнила: «Я столько сил и энергии потратила на выстраивание этой карьеры. Получается, все это впустую?» Ближе, но еще не корень, и я продолжил переспрашивать, пока мы до него не добрались: она смертельно боялась неудачи на новом поприще, каким бы оно ни было, что значило бы для нее уронить себя в чужих и собственных глазах и лишиться реноме умнейшей и способнейшей личности. Как только она уяснила и признала истинную природу своего страха, перед ней открылся путь к переформатированию его роли в своей жизни, но, прежде чем вступить на этот путь, ей нужно было сперва развить в себе чувство истинной близости со своим страхом. Нужно было зайти на глубину своего страха, прочувствовать его и сжиться с ним.

Одна из проблем, которую мы выявили, заключалась в отсутствии у моей клиентки каких бы то ни было альтернативных ролевых моделей. Все ее знакомые коллеги по-прежнему все свое рабочее время посвящали адвокатской практике. Ей бы взглянуть на людей, решившихся на поступок, подобный тому, который она замыслила, и преуспевших в новой профессии, вот я и попросил ее не пожалеть времени на то, чтобы поближе познакомиться с бывшими юристами, нашедшими себя на другом карьерном поприще и полюбившими свою новую работу. Когда она это сделала, то не только убедилась, что в исполнении ее мечты нет ничего невозможного, но и пришла в полный восторг от того, что все эти люди как один засвидетельствовали, что адвокатские навыки и знание законов им и на новом месте приходятся как нельзя кстати. Оказывается, все свои наработки в юриспруденции и потраченные на них годы вовсе не пропадут даром и после смены карьеры. Также я попросил ее подыскать вакансии, которые ей на первый взгляд подходят, и ознакомиться с требованиями к кандидатам. Выполнение этого задания открыло моей подопечной глаза на то, что и многие из ее «неявных» навыков, приобретенных в адвокатуре, – коммуникабельность, умение работать в команде, формулировать и решать оперативные задачи и т. п. – высоко ценятся, по сути, везде. Так вот, постепенно сроднившись со своим страхом – подобравшись к нему вплотную и всесторонне изучив, чего именно она боится, – эта женщина в итоге получила на руки козырный информационный расклад, окончательно убедивший ее в правильности и беспроигрышности решения сменить профессию.

Схемы отвлечения себя или ухода в сторону от страха вырабатываются у нас с детства и укореняются в нас очень глубоко, поэтому и времени, и усилий на их раскрытия у нас уходит немало. Распознавая механизмы зарождения и закономерности проявления страха и наши привычные реакции на него, мы помогаем себе отследить свой страх до самого истока, до его глубинного корня. А уже оттуда мы можем начать расшифровывать наши текущие страхи: есть ли в них действительно повод для беспокойства? Или, напротив, перед нами подсказка, что где-то рядом имеется реальная возможность привести свою жизнь в более полное соответствие со своими ценностями, желаниями и предназначением.

Близко познакомившись и даже сроднившись со своим страхом, желательно все-таки рассматривать его как нечто отдельное от нас самих, как вещь в себе. Описывая свои эмоции, мы обычно отождествляем их с собой. Мы говорим: «я злюсь», «мне обидно», «мне страшно» и т. п. Научившись говорить со своим страхом, мы тем самым отделяем его от себя, и это помогает нам понять, что страх – это не мы, страх – это некое чувственное переживание. К примеру, столкнувшись с человеком, от которого смердит, ты исходящий от него смрад, вероятно, почувствуешь, и тебя, возможно, затошнит, – но тебе же и в голову не придет, что смрад исходит от тебя и тошнит тебя от самого себя. То же самое и с эмоциями: мы их испытываем, переживаем, чувствуем, но они к нам лично никакого отношения не имеют и не от нас исходят. Вот и попытайся перейти от мысленных формулировок типа «я злюсь» к формулировкам типа «я ощущаю злость». Почувствуй разницу: не «мне обидно», а «я испытываю обиду»; не «мне страшно», а «я чувствую страх». Простейшее изменение, но глубочайшее, поскольку оно объективизирует эмоции и ставит их на законное место. Рассмотрение наших чувств под таким углом способствует гашению излишне бурных первичных реакций и оставляет нам пространство для объективного и непредвзятого изучения своего страха и ситуации вокруг него без вынесения оценочных суждений.

Когда мы отслеживаем происхождение своих страхов вплоть до их истока, большинство обнаруживает их самое прямое отношение к нашим привязанностям – и к потребности держать все под контролем. Мы цепляемся за наши представления о себе самих, за материальную собственность, за жизненные стандарты, по которым о нас якобы судят окружающие, за человеческие взаимоотношения, которые нам часто представляются иными, нежели они очевиднейшим образом являются на самом деле. Это суетное мышление мартышки. Отрешенность – вот основа мышления монаха. Мы в полной мере сознаем, что все, что у нас есть, – от жилища до семьи – дано нам взаймы и на время.

Цепляясь за преходящее, мы даем ему власть над собой, из-за чего все эти суетные вещи и становятся для нас источниками боли и страха. А вот когда мы осознаем и принимаем преходящую природу всего, что есть в нашей жизни, мы обретаем способность испытывать благодарность за дарованную нам удачу получить то, что имеем, во временное пользование. Даже самые стабильные состояния богатых и сильных мира сего в действительности им не принадлежат. Ровно то же самое касается каждого из нас, и эта истина непреложна. И вот тут многие из нас – да подавляющее большинство, на самом-то деле – от осознания этого шаткого непостоянства испытывают великий страх. Но, как я познал в ашраме, нам дано обратить этот страх в упоительное чувство свободы от материального и воспарения над материальным.

Наши наставники учили нас проводить четкую грань между здоровыми и болезненными страхами. Здоровый страх, по их словам, полезен: он открывает нам глаза на возможность изменить ситуацию. Если врач говорит, что у тебя проблемы со здоровьем из-за неправильного питания и ты из страха угробить здоровье изменяешь свой рацион сообразно с врачебными рекомендациями, то это здоровый и полезный страх. Правильным питанием ты поправишь здоровье – и страх уйдет. А вот бояться неизбежной рано или поздно смерти родителей – это уже страх болезненный и пагубный, поскольку тут мы изменить ничего не можем, ибо над временем не властны. Болезненные страхи мы преобразуем в здоровые, вычленяя из них и оставляя при себе лишь то, что нам подвластно, на что мы можем хоть как-то повлиять. Предотвратить смерть родителей не в наших силах, но страх их потерять можно поставить себе на службу: пусть он напоминает нам, что нужно почаще навещать отца и мать и проводить с ними побольше времени, пока они еще с нами. Как говорил Шантидева³⁸: «Невозможно контролировать все внешние события; но если я просто контролирую свой разум, то что мне за нужда контролировать что-то еще?» Это и есть отрешенность, состояние, в котором ты наблюдаешь за своими реакциями со стороны и с некоторого удаления – своим монашеским умом – и решения принимаешь зряче, видя всю картину ясно и под правильным углом.

Существует одно весьма распространенное заблуждение относительно самого понятия «отрешенность», на котором мне хотелось бы тут остановиться во избежание недоразумений. Люди часто путают отрешенность с безразличием и даже ставят между ними знак равенства, считая эти слова полными синонимами. Они думают, что видеть в вещах, людях и переживаниях явления преходящие или смотреть на них отстраненно – значит лишать себя радости жизни или как минимум ограничивать себя в чувственных удовольствиях, но ведь это не так. Представь себя за рулем роскошной машины, взятой напрокат. Ты же не считаешь ее своей собственностью? Конечно, нет. Ты знаешь, что, скажем, через неделю тебе нужно ее вернуть, и в некотором смысле это знание помогает тебе полнее насладиться возможностью временно распоряжаться этим шикарным авто, – и ты испытываешь благодарность за возможность целую неделю кататься с открытым верхом по сказочно красивому серпантину над тихоокеанским побережьем, именно потому что ты редко и ненадолго можешь себе это позволить. На этот же срок, представь, вы остановились в самом красивом месте в самой роскошной квартире, какую только можно снять. Там тебе и ванна с горячей водой, и бассейн с прохладной, и лучший шеф-повар, и сказочные виды на океан – сплошь красота и восторг. Вы же будете наслаждаться каждой секундой в этом земном раю, верно? Не станете же вы портить себе отдых ежесекундными напоминаниями о том, что все это скоро кончится, и трепетать от ужаса, что через неделю вам отсюда съезжать? Когда мы отдаем себе отчет в том, что все блага, ниспосланные нам, подобны арендованному лимузину или гостиничному номеру, мы обретаем свободу наслаждаться ими без омрачающего нашу жизнь безостановочного страха их лишиться. Все мы тут счастливые отдыхающие, наслаждающиеся отпущенным нам сроком пребывания в шикарном отеле «Земля».

Отрешение – последний шаг практики минимизации страха. Выявив, что за моими страхами кроется обеспокоенность тем, как бы не разочаровать родителей, я обрел способность от этой тревоги отрешиться. Я осознал, что мне нужно взять ответственность за свою жизнь на себя и достойно нести ее. Мои родители – это мои родители: они могут огорчаться из-за меня, могут не огорчаться – я с этим ничего поделать не могу, поскольку над их чувствами не властен. А я что могу, то и должен делать, а именно – принимать самостоятельные решения исходя из собственных ценностей.

ПРОВЕРЬ СЕБЯ: АУДИТ ПРИВЯЗАННОСТЕЙ

Задайся вопросом: «Чего я боюсь лишиться?» Начни с внешних атрибутов: машина, дом, красивая одежда – боишься остаться без этого? Записывай все, что приходит на ум. Теперь подумай о своих внутренних капиталах: репутация, статус, чувство принадлежности – страшно тебе их лишиться? Тоже запиши все, что пришло в голову. Два этих списка по совокупности, скорее всего, включают главные источники страданий, с которыми тебе приходится сталкиваться в своей жизни – из страха лишиться или не получить всего тобою перечисленного. Вот и приступай к переосмыслению своего внутреннего психоэмоционального отношения ко всем этим вещам, думай над тем, как убрать или снизить свою привязанность к ним и зависимость от них. Памятуй о том, что у тебя будет возможность в полной мере любить и наслаждаться обществом своих супругов, партнеров или детей, испытывать радость от своего дома, работы и материального благосостояния после того, как, высвободившись из тисков привязанности, ты выйдешь на простор отрешенности. Все дело лишь в осознании и принятии простой истины: все в мире преходяще, ничто не вечно, и мы не в состоянии по-настоящему контролировать что бы то ни было вне нас самих, а потому нам только и остается в полной мере ценить те вещи, которые нам посчастливилось иметь, с тем чтобы они украшали нашу жизнь и помогали нам прожить ее лучше, а не служили источниками недовольства и страха. Чем роптать, разве не лучше принять и порадоваться тому, что дети рано или поздно подрастают и начинают жить собственной жизнью, заскакивая нас проведать раз в неделю, если повезет?

Это упражнение задано тебе на всю жизнь, но по мере того, как ты будешь все больше и больше сознавать и принимать тот факт, что мы по-настоящему ничем не владеем и ничего не контролируем, ты вдруг обнаружишь, что умеешь искренне радоваться тому, что имеешь, по достоинству ценить людей, вещи и переживания, которые выпадают на твою долю, и осмысленнее подходить к выбору тех из них, которые действительно стоят того, чтобы быть допущенными в твою жизнь.

Отрешившись от навязчивых страхов, можно приступать к их разбору. Много лет назад один мой друг потерял работу. Работа для нас – гарантия безопасности, поскольку мы естественным образом сжились с идеей, что именно она нас кормит: есть работа – есть хлеб на столе, нет работы – пиши пропало. Вот мой друг, лишившись работы, с ходу и ударился в панику: «Где нам теперь денег достать? Меня же больше никогда никуда не возьмут! А у нас счетов неоплаченных на две-три штуки!» Мало того что он сразу же стал обрисовывать себе самые мрачные перспективы на будущее, так он еще и в собственном прошлом начал сомневаться: «Какой же я был дурак! Нужно было лучше стараться! Больше выкладываться! Трудиться изо всех сил, работать сверхурочно!»

Впадая в панику, начинаешь предвкушать ужасы, которые еще даже и не начались, но тебе уже представляется, что конца им не будет. Страх превращает нас в писателей-фантастов. Мы берем за отправную точку некое предположение, мысль или страх: «А что, если?..» – и раскручиваем ее в себе до масштабов вселенской антиутопии, проигрывая у себя в голове самые катастрофические сценарии будущего. Давая волю мрачным предчувствиям, мы позволяем страху подавлять нас, запирать нас в тюрьму собственных нездоровых фантазий. Еще древнеримский философ-стоик Сенека отмечал, что «наши страхи многочисленнее угрожающих нам опасностей и страдаем мы больше в своем воображении, нежели в действительности».

Справляться с острым стрессом нам помогает умение тут же отрешаться от ситуации. Есть такая старая даосская притча. Сбежала от крестьянина лошадь. «Надо же, горе-то какое у тебя!» – сочувствует ему брат. Крестьянин отвечает: «К добру это или не к добру, кто знает». Неделю спустя своенравная кобыла возвращается, да не одна, а с красивым и здоровым диким жеребцом. «Надо же, счастье-то какое тебе привалило!» – говорит ему брат, не без зависти осматривая нового доброго коня. Крестьянин и тут сохраняет полную невозмутимость: «К добру это или не к добру, кто знает». Через день сын крестьянина принимается дикого коня объезжать, но тот оказывается слишком норовистым, сбрасывает седока, и юноша ломает ногу. «Надо же, какое невезение!» – не без тени злорадства сочувствует брату дядя пострадавшего. «К добру это или не к добру, кто знает», – все так же равнодушно отвечает крестьянин. На следующий день всех годных молодых крестьян из этой деревни забирают в рекруты, и лишь сын крестьянина счастливо освобождается от службы в армии по состоянию здоровья. Брат говорит крестьянину: «Ну теперь-то точно везение из везений тебе привалило и благо великое!» – «К добру это или не к добру, кто знает», – невозмутимо отвечает крестьянин. Никаких сценарных прогнозов «что, если» этот крестьянин в голове не прокручивает, а всецело фокусируется на том, «что есть». Именно этому нас учили и в ашраме: «Не суди о текущем моменте».

Этот совет я и передал тому приятелю, который обратился ко мне с просьбой помочь ему справиться со смятением, охватившим его из-за потери работы. Вместо оценочных суждений о происходящем ему нужно было просто принять сложившуюся ситуацию, как она есть, и вытекающие из нее последствия, какими бы они ни были, и всецело сфокусироваться на улаживании того, что он способен контролировать. Мы с ним поработали над тем, как ему прежде всего замедлить безудержный бег своих мыслей и фантазий, а затем зафиксировать и признать голые факты, описывающие ситуацию, в которой он оказался: он безработный – и точка. Выбор следующего хода за ним: можно продолжать паниковать, можно заледенеть от ужаса, а можно продуктивно поработать со страхом как с инструментом, использовать его в качестве компаса и поискать дорогу к тому, что воистину значимо для него, и к новым возможностям, которые, вероятно, открываются с потерей работы.

Когда я у него спросил, чего он боится больше всего, приятель ответил: «Боюсь, что не смогу заботиться о семье как раньше». Я его вежливо попросил уточнить, что именно он имеет в виду под «заботой о семье». Он ответил, что больше всего тревожится из-за денег. Тогда я его озадачил вопросом: «А кроме как деньгами ты как-то семью поддерживать разве не способен?» В конце-то концов, жена у него работала, так что какие-никакие денежные поступления у семьи имелись, никто их на улицу выкидывать не собирался. «Временем, – ответил он, чуть подумав. – Времени у меня теперь хоть отбавляй, могу его с детьми проводить, могу в школу отвозить и обратно забирать, уроки помогать делать. А пока они в школе, у меня будет реально вполне достаточно времени на поиск новой работы. Может, еще и лучше старой найдется». Вот замедлил человек бег мыслей, осознал и принял свой страх, развеял туман и ясно увидел, откуда страх берется, – и обезвредил детонатор паники, и усмотрел новую возможность, на которую на самом-то деле давно пытался открыть ему глаза его собственный страх. Время же – это тоже деньги. Вот он и дошел до понимания того, что потеря работы обернулась для него приобретением чего-то иного, но не менее ценного. Неожиданно полученное свободное время он мог теперь использовать не только на более полное и внимательное участие в воспитании детей, на то, чтобы побыть с ними и прочувствовать, как и чем они живут, но и на поиск новой, более интересной и хорошо оплачиваемой работы. Смена ракурса и обрамления ситуации положила конец пустопорожнему расходу его личной энергии на негатив и побудила его приступить к поиску ей позитивного применения.

Однако весьма непросто бывает не судить о жизни по текущему моменту и оставаться открытым для возможностей, когда неопределенность относительно будущего затягивает тело и мозг в водоворот тревоги. Иногда возникающие в нас в ответ паника или ступор на голову опережают наш разум и мешают хотя бы на время воздерживаться от суждений о происходящем. Вот и давайте перейдем к разговору о стратегиях, помогающих нам оправиться от панического страха.