Текст книги "Быстрые деньги"

Глава восьмая

Когда Адам Гиллис подсел к Еве в машину, он сердито проговорил:

– Я ждал тебя больше часа! Ты сказала – в десять. Почему нельзя было прийти вовремя?

– Прости, дорогой, – сказала Ева и примиряюще накрыла его руку своей. – Я ничего не могла поделать. Он был в этом своем отвратительном настроении. Я думала, что вообще не уговорю его прийти. Ох, Адам! Меня уже тошнит от всего! Сколько это еще продлится? Ты не представляешь, что значит жить с ним. – Ее трясло. – Зачем я только согласилась в этом участвовать!

Гиллис с тревогой взглянул на нее.

– Не усложняй все, ради бога, – сказал он, похлопывая ее по руке. – У меня и без твоих истерик забот хватает. Я знаю, что это нелегко для тебя, но мы должны были как-то завлечь Кайла. Вдвоем нам дела не осилить.

– Но вся эта затея опасна и безумна, – воскликнула она, обернувшись и глядя ему прямо в глаза. – Должно быть, я ненормальная, раз позволила себя уговорить. Мы никогда не выберемся из этого кошмара!

– Конечно выберемся, – резко сказал Гиллис. – Надо просто приложить усилия. Я не понимаю, о чем ты беспокоишься. За все отвечаю я. Это я не сплю по ночам, разрабатывая план. Все, что от тебя требуется, – делать, что я скажу.

– По-твоему, мне ничего не стоит заниматься любовью с этим старым развратником, когда ему только заблагорассудится? – горячо сказала Ева.

– Я хочу, чтобы ты сосредоточилась на том, что действительно важно, – сказал Гиллис. – Разве ты не понимаешь, что такое полмиллиона? Ради всего святого, тебе не приходило в голову, что практически любая с превеликим удовольствием переспала бы с Кайлом ради таких денег?

– Нет, не приходило. – Ева вспыхнула. – То, что ты говоришь, отвратительно! У нас еще нет этих денег, и я не верю, что мы когда-нибудь их получим!

Гиллис пристально посмотрел на нее, и в его глазах вспыхнул злобный огонек.

– Хорошо, – сказал он, – если ты так к этому относишься, то нет смысла продолжать. У меня полно знакомых девушек, которые согласятся мне помочь, и осмелюсь сказать, сделают это лучше, чем ты. А об остальном я позабочусь. Тогда иди и скажи Кайлу, что хочешь вернуться в «Фоллиз».

Ева почувствовала, как по ее спине пробежал холодок.

– Не сердись, дорогой, – поспешно сказала она.

– Я не сержусь, – ответил он. – Если ты больше не можешь, тогда лучше бросить, прежде чем ты все испортишь.

– Если я вернусь в «Фоллиз», – медленно сказала она, – ты снова переедешь ко мне?

– Если ты вернешься в «Фоллиз», – отчетливо проговаривая каждое слово, ответил Гиллис, – ты меня больше не увидишь. Вот что я имею в виду, Ева. Мне придется найти другую девушку для этого дела. А с двумя женщинами я возиться не собираюсь.

Он видел, как ее глаза наполнились страхом. Многолетний опыт разговоров такого рода подсказывал ему, каков будет результат. Угрозы, споры и надуманные ссоры были постоянными спутниками их темного и извилистого жизненного пути. Стоило ему пригрозить, что она его больше никогда не увидит, как она сразу сдавалась. Цепь, которая связывала ее с ним, была выкована еще в утробе матери.

– Пожалуйста, Адам, не говори так, – сказала она, беря его за руку. – Конечно, я пройду через это. Забудь все, что я тебе сказала. Думаю, просто сегодня я чувствую себя немного подавленной.

Он быстро пошел на уступки, когда выиграл в главном.

– Я все понимаю, Ева, – сказал он. – Это не займет много времени. Обещаю тебе. Если продержишься еще месяц, больше тебе никогда не придется видеть Кайла.

– Надеюсь, что так, – вздохнула она, остро сознавая свое поражение.

Адам обнял ее и притянул к себе.

– Не кисни, – беспечно сказал он. – Все будет хорошо и даже лучше. Подумай о вещах, которые я куплю тебе, когда мы получим деньги!

Его внезапное хорошее настроение не обмануло Еву. Она знала, какой Адам ненадежный, ленивый и двуличный. Она ничего не могла с этим поделать. Он был частью ее: как Хайд для Джекилла, как вторая сущность, от которой она была не властна избавиться.

– Ты рассказала Кайлу? Теперь он знает?

– Да.

– Как он к этому отнесся?

– О, он полон энтузиазма. – Ева коснулась изношенного костюма брата. Его надевали сотни раз, он был весь истерт. Только Адам и мог носить его, на любом другом мужчине он уже сидел бы, как бесформенная тряпка. – Разве ты не купил себе новый костюм, дорогой? – спросила она. – Я надеялась, что ты наденешь его сегодня.

– О да, конечно купил, – сказал он, не раздумывая. – Если бы я знал, что ты опоздаешь, я заскочил бы домой переодеться.

Она сразу поняла, что Адам лжет: он потратил то, что она ему дала, не на покупку костюма. Прошлый отвратительный опыт общения с братом подсказывал Еве, что деньги, скорее всего, в очередной раз пошли на какую-то женщину.

– Впрочем, костюм не имеет значения, – продолжал он. – Лучше скажи, Кайл собирается задействовать Рико?

– Да, конечно. Я сказала ему, что нужно посоветоваться с Рико. Правильно?

– Рико знает того парня, Бэрда. Если кто и сможет провернуть дело, так это Бэрд. Я наблюдаю за ним уже несколько недель. Он потрясающий. Ничто не остановит его, если он принял какое-то решение. Хотел бы я сказать то же самое о Рико. Вполне вероятно, что и с ним все в порядке, но настоящей уверенности нет. Кайл ведь не расскажет ему детали плана?

– Нет. Он просто прощупает почву.

– Кайл не обещал тебе что-нибудь за идею?

Ева горько рассмеялась:

– Конечно нет. Ему и в голову такое не придет. Он-то уверен, что будет тратить эти деньги вместе со мной.

– Ну что ж, его ждет неприятный сюрприз, – небрежно сказал Гиллис. Он взглянул на часы. – Тебе лучше вернуться. Пока не нужно, чтобы он знал, что я тоже в деле. Я зайду завтра вечером около половины двенадцатого. Оставь шторы опущенными, если он будет дома.

– Его не будет. Он собирался где-то поужинать. Ты не можешь прийти пораньше, Адам? С восьми вечера я буду одна.

Он тут же начал увиливать:

– Не знаю, получится ли. Я постараюсь. Я закончу со своими делами к девяти. Да, думаю, к девяти я управлюсь.

Ева снова поняла, что он лжет, но не подала виду, чтобы не вызвать подозрений. Пока Адам не настороже, она сможет отличить, когда он говорит правду, а когда – нет. Но если он догадается, что она видит его насквозь, то станет изворотливее и искуснее в своей лжи. Она повторяла себе, что однажды он захочет обмануть ее по-крупному – в деле, которое будет чревато последствиями для них обоих. И она должна быть готова распознать эту ложь.

– В девять так в девять, но я все равно буду ждать тебя с восьми тридцати.

– Увидимся в девять, – сказал он, решив, что половина девятого – слишком рано. Он не хотел сидеть с ней весь вечер. Иногда Ева его утомляла до умопомрачения. Она все время была слишком серьезной, вечно суетилась вокруг него.

Она открыла дверь машины.

– Да, Ева…

Оставив дверь приоткрытой, она быстро взглянула на брата. Она знала, что сейчас будет: каждое их расставание сопровождалось этим мерзким постскриптумом.

– Сколько ты хочешь? – спросила она мягко.

– Ах, черт возьми! Ты так говоришь, как будто я паразитирую на тебе, – сказал он раздраженно. – Но подожди, через месяц у меня будет достаточно денег! Я верну тебе все. Я точно знаю, сколько тебе должен. У меня все отмечено.

– Ну так сколько, Адам? – спросила она еще раз.

– Ну, я должен парню тридцать долларов. Пришлось занять у него сегодня. Ты так опоздала, а мне надо было расплатиться…

– Можешь не объяснять, дорогой, просто скажи мне сколько.

– Пятьдесят долларов тебя не разорят? – сказал он угрюмо. Он любил объяснять, на что берет деньги. Предъявляя ей фиктивный список долгов, он чувствовал себя увереннее.

Она порылась в сумочке и сказала:

– У меня есть только сорок.

– Этого вполне достаточно. Увидимся завтра вечером. Ты не можешь вытянуть из Кайла побольше? Ненавижу эти мелкие подачки… Три или четыре сотни решили бы все мои вопросы до конца месяца. Ты заслуживаешь большего, раз так мила с ним…

– Ты имеешь в виду, мне стоит быть еще большей шлюхой, чем обычно? – сказала она тихо.

– Зачем ты так говоришь! – Он сорвался. – Я не имел в виду ничего подобного. Ты могла бы убедить его, что у тебя тоже есть расходы…

– Но разве ты не понимаешь, что у него нет денег? – сказала она нетерпеливо. – Ты сам говорил, что он должен тысячи.

– Такой человек, как Кайл, всегда может найти деньги. Люди доверяют ему. Поэтому я и поставил на него. Разве он не провернул этот трюк с раджей?

Она протянула ему четыре десятидолларовых купюры.

– Тебе должно этого хватить, – сказала она. – Я пока не могу просить его о большем. Не знаю, как сама буду выкручиваться, у меня ни гроша не осталось.

Он коснулся золотой цепочки вокруг ее запястья.

– Я мог бы заложить эту вещицу, – сказал он, явно довольный идеей. – У тебя должно быть много побрякушек, на которых мы могли бы сделать неплохие деньги. Только скажи – и я это устрою! Я знаю все лучшие места. – Он гордился своим знанием ломбардов. – Мы сможем все вернуть, когда сорвем джекпот.

– Я подумаю об этом. – Нотка страдания в ее голосе заставила его внимательно на нее посмотреть. – Ты забыл, что это принадлежало матери? – Ее пальцы ласково коснулись браслета.

– Ну, она была бы не против, – нахмурившись, сказал Гиллис. – Она сама закладывала его, если я правильно помню, когда отец не дал мне денег на новый костюм.

– Спокойной ночи, Адам.

Они стояли друг против друга. Она была рада, что он не видит выражения ее глаз. Она наклонилась вперед и поцеловала его в щеку.

– Постарайся прийти пораньше, – еще раз попросила она. – Я хочу поговорить с тобой, дорогой.

– Около девяти, – повторил он ровным, незаинтересованным голосом.

Он уже думал о более важных вещах. У него было сорок долларов в кармане. Ночь только начиналась. Он может не просто привести Лоис в свою комнату, а уговорить ее снова исполнить тот комический танец. В прошлый раз она хотела за него пятьдесят долларов: это просто смешно! Она станцует и за двадцать, если убедить ее, что на большее не стоит рассчитывать. Да, пожалуй, надо поехать и забрать ее.

Он видел, как Ева возвращается в клуб. Странная все-таки у него сестрица! Иногда она ставила его в тупик. Она не обращалась с ним как с братом. Временами она вела себя так, будто они состоят в отношениях. Он нахмурился и потрогал свои тонкие прямые усики. Какая нелепость!

После того как Гиллис ушел с парковки, из тени появился Даллас и долго смотрел ему вслед.

Глава девятая

Хармон Первис жил на Ист-бульваре в скромном особнячке с тремя спальнями и небольшим садом, сплошь засаженным розами. Идиллию дополняла входная дверь, густо увитая клематисом.

В одной из комнат на нижнем этаже появился свет, а через открытое окно послышались тонкие переливы ми-бемоль-мажорного этюда Шопена.

Даллас вышел из машины, распахнул ворота и зашагал по тропинке к дому. Ночь была жаркая и тихая, и дурманящий запах роз ощущался сильнее, чем обычно.

Он нажал большим пальцем на кнопку звонка и наклонился вперед, чтобы понюхать фиолетовый цветок клематиса размером с десертную тарелку.

Первис открыл дверь. Он был без пиджака и успел из туфель переодеться в тапочки.

– Ты опоздал, – сказал он, внимательно посмотрев на Далласа. – Я уже собирался ложиться спать.

– Хорошо тебе, – сказал Даллас, следуя за ним в уютную гостиную. Она была заставлена рядами книг и мягко освещена настольными лампами.

Первис был холостяком, но при этом знал, как наполнить жизнь комфортом и уютом. У него был слуга-филиппинец, который управлял домом и готовил, а в свободное время присматривал за крошечным садом.

– У меня нет времени на сон, – продолжал Даллас, с благодарностью опускаясь в удобное кресло.

Первис не обращал внимания на его жалобы: звучали заключительные пассажи этюда.

– Ты должен это послушать, – сказал он, прислонившись к радиоле и отбивая такт пальцем. – Самый сложный этюд Шопена. Бывало, даже Падеревский[6]6
  Игнаций Ян Падеревский (1860–1941) – польский пианист, композитор, общественный деятель.


[Закрыть] допускал ошибки, когда играл его.

– Какое это имеет значение, когда его уже нет в живых, твоего Падеревского, – сказал Даллас, потирая глаза. – Выключи музыку, ради всего святого. Я здесь по делу.

Первис с сожалением остановил пластинку и сел напротив Далласа.

– Тебе не помешало бы слушать классику, – сказал он, соединив кончики пальцев и уставившись на Далласа поверх них. – Ты теряешь связь с культурой.

– Никогда ее и не имел. И не предлагай мне виски, а то я соглашусь.

– А я и не держу подобного зелья, – радостно сказал Первис. – Зачем оно мне: лишняя трата денег плюс притупленное восприятие и разлагающаяся печень.

Даллас вздохнул:

– Так вот что со мной происходит. Может, мне лучше переключиться на джин?

Первис подождал, пока он зажжет сигарету, и приступил к расспросам:

– Ты был сегодня в клубе «Фру-Фру»?

– Да, – сказал Даллас, – и могу поспорить, что Кайл собирается прибрать к рукам коллекцию из Читтабада.

– Почему ты так решил? – спросил Первис, придвигаясь ближе.

– Он встречался с Рико сегодня вечером… Но возможно, мне лучше начать с самого начала. Шанс будто сам шел мне в руки… – И он подробно рассказал Первису о том, что он видел в клубе, а также о подслушанном разговоре между Евой и Гиллисом.

Первис был в восторге. Он сидел неподвижно, смотрел на Далласа, впитывал каждое слово и не перебивал.

Когда Даллас закончил, он вскочил и начал шагать взад и вперед по комнате.

– Какой прорыв! – восклицал он. – Это просто невероятно! Я работал над этим проклятым делом пятнадцать лет и уже отчаялся чего-либо добиться, а тут вдруг его преподносят нам на блюдечке.

Даллас ухмыльнулся.

– Звучит так, как будто это было раз плюнуть, – сказал он, вытягивая вперед свои длинные ноги. – Если бы не удача…

– Не важно. Главное, что эти люди ищут коллекцию, – сказал Первис, остановившись прямо перед Далласом. – Утром Кайл со своей девчонкой встречались с раджей. А вечером Гиллис заговаривает о полумиллионе. Связь очевидна. Похоже, что раджа предложил Кайлу эту сумму в обмен на драгоценности, а Гиллис планирует надуть его.

– По-видимому, автор идеи – Гиллис, – заключил Даллас, – а Кайла используют как марионетку. Но как они доберутся до драгоценностей? Думаешь, Кайл знает, где они?

– Понятия не имею, – сказал Первис, садясь. – Но у него должна быть какая-то зацепка, иначе с чего бы ему ходить к радже?

– А кто этот парень, Бэрд, из-за которого так взвинчен Гиллис?

– Если это Верн Бэрд, – сказал Первис, скрестив свои длинные, костлявые ноги, – а я полагаю, что речь именно о нем, то это подозреваемый номер один в убийстве Джин Брюс.

– Ого! – воскликнул пораженный Даллас. – Тот самый парень, которого ищет Олин?

– Довольно опасный персонаж, по словам лейтенанта. Я столкнулся с Олином по пути домой. У него была тяжелая ночка. Его люди присматривали за домом Бэрда. Один из них заметил крупного мужчину, наблюдавшего за домом, и пошел за ним. Он нагнал его в аптеке, но слишком долго возился со своим пистолетом. В итоге – полицейский и девушка-фармацевт застрелены, а убийца ушел по крышам. Олин сразу же развернул целую операцию, и один из парней даже ранил убийцу, но тот все равно каким-то образом скрылся. Сейчас они оцепили район и прочесывают дом за домом. Олин клянется, что никто не сможет прорваться, так что, если повезет, они его поймают.

– Так это был Бэрд?

– Олин так думает, но никто его не опознал. Полицейский, который стрелял в него, сказал, что по телосложению этот человек похож на Бэрда, но поклясться он не может. Олин считает, что только один парень в городе способен, не задумываясь, застрелить копа и в придачу девушку, чтобы та не смогла его опознать. Думаю, он прав. Таких безжалостных типов еще поискать надо.

– Ну, если это действительно Бэрд и если его поймают, то план Гиллиса рухнет.

Первис ничего не сказал. Прикрыв лицо рукой, он обдумывал ситуацию. Наступило долгое молчание, затем он поднял глаза и сказал:

– Я решил бросить все силы на это дело, Эд. Не думаю, что нам нужно беспокоиться о радже, по крайней мере на данный момент. Те, на ком надо сосредоточиться, – Кайл, Ева Гиллис, Рико, Бэрд и Адам Гиллис. Именно они приведут нас к драгоценностям. Ты уже нашел подход к Гиллису, который, очевидно, является ключевой фигурой в этом деле. Держись рядом с ним, Эд. Теперь это твоя работа. Не теряй его из виду. Подружись с ним, войди к нему в доверие, если сможешь.

– Этот парень скользкий как угорь, – сказал Даллас, – и отпетый негодяй. Меня чуть не стошнило, пока я слушал, как он разговаривает со своей сестрой.

– Кого бы приставить к Рико? – Первис нахмурил брови. – Бернс присмотрит за Кайлом. Эйнсворт может проследить за Бэрдом, если только копы не схватят его первыми, но как насчет Рико?

– В клубе есть девушка, ее зовут Зои Нортон, – сказал Даллас. – Кажется, я ей понравился. Думаю, я смогу убедить ее работать на нас. По-моему, в случае с Рико она идеальный вариант: не вызывает подозрений и всегда поблизости.

Первис кивнул:

– Ты прав. Как думаешь ее уговорить?

– С помощью личного обаяния и кошелька с золотом, – ухмыляясь, сказал Даллас. – Это будет стоить триста или четыреста долларов, но мы не останемся внакладе.

Первис поморщился.

– Видно, ты не слишком веришь в свое обаяние, раз просишь столько денег, – саркастически сказал он. – Я бы не дал ей больше сотни. Ты, кажется, думаешь, что мне тут деньги некуда девать.

– Сотни мало, – сказал Даллас. – Не меньше трехсот, Первис. И будто тебя можно уговорить потратить хоть один лишний доллар!

Первис поразмыслил, будет ли выгода стоить потраченных денег, и решил, что сейчас не время экономить.

– Ладно, поговори с ней, – сказал он наконец. – Заполучи ее так дешево, как только возможно, и ни центом больше условленных трех сотен.

Даллас сказал, что постарается.

– Давай все проясним, – продолжал Первис. – Каждый из нас должен быть начеку. У тебя самая трудная работа, Эд, и ты должен действовать так осторожно, как будто имеешь дело с динамитом. Мы не можем себя обнаружить. Наша задача – найти драгоценности. Мы не работаем на полицию. Я хочу, чтобы ты и ребята это понимали. Что бы мы ни выяснили, мы будем держать это при себе. Если кто-то из вас найдет Бэрда, не сообщайте о нем в полицию. Мы хотим, чтобы Бэрд привел нас к драгоценностям, а он не сможет этого сделать, если окажется в камере.

– Разве это не делает нас соучастниками? – осторожно спросил Даллас.

– Конечный приз – четыреста тысяч, – заметил Первис. – Один процент от этой суммы я разделю между вами, исполнителями. Получится по тысяче на человека. Это заставит вас закрыть глаза на такие вещи, как укрывательство?

– Тысяча не так уж и много, – сказал Даллас, едва веря своему счастью, но сразу начиная торговаться. – Раз уж у меня самая тяжелая работа, как насчет того, чтобы дать мне две и по одной остальным?

Первис покачал головой:

– Нет, это было бы нечестно по отношению к другим, но вот что я сделаю. Я выпишу чек на пять тысяч первому, кто войдет в мой кабинет и скажет, где драгоценности.

– По рукам, – сказал Даллас, – и выдели уже ребятам что-то в качестве поощрения. Плати только наличкой.

Глава десятая

Отдаленный звук приближающейся полицейской сирены отозвался в сознании Бэрда. Вой становился все громче, пока не заполнил голову целиком – пронзительными вибрирующими волнами тревоги.

Бэрд с усилием приподнял веки и посмотрел в темноту. Он чувствовал слабость и холод, острая боль отдавала в правый бок.

Он повернул голову. Слева от него было открытое окно, из которого виднелось темное ночное небо с белыми сияющими точками звезд. Отраженный свет уличных фонарей образовывал слабую дымку на стене здания и выхватывал из темноты очертания окна.

Внизу с резким визгом затормозил автомобиль. Медленно и неохотно затихла сирена. Двери машины открылись и захлопнулись. Послышался звук торопливых шагов.

Бэрд вдруг понял, что рядом, у стены, кто-то стоит и осторожно выглядывает из окна на улицу. Какая-то женщина.

В комнате было слишком темно, и он не мог разглядеть ее как следует: маленькая женская фигурка с распущенными волосами до плеч, стоящая в неподвижной позе, прижав руки к груди.

Вдали снова завыли полицейские сирены. Внезапно совсем рядом завелась машина и, резко рванув с места, уехала. Яростно залаяла собака.

Бэрд поднял голову, его рука нащупала пустую кобуру. Он чувствовал головокружение и слабость, но звук приближающихся сирен подействовал на него, как шпоры на обессиленного коня, и он попытался сесть.

Женщина у окна почувствовала движение и быстро обернулась.

– Не двигайся, – сказала она испуганным шепотом. – Они внизу: там их сотня, если не больше.

Бэрд спустил одну ногу на пол. Кровать заскрипела под его весом. Он приподнялся на локте и ощутил новый приступ боли. Весь в холодном поту, он попытался побороть слабость, но это оказалось выше его сил, и он снова упал на подушку. Ярость и отчаяние переполняли его. Неужели все настолько плохо? Он вспомнил последний раз, когда в него стреляли. Ничего подобного тогда не было. Теперь же та титаническая сила, на которую он всегда полагался и которая всегда позволяла ему выйти сухим из воды, покинула его: в нынешнем состоянии он и мухи не мог обидеть.

С визгом подъехали новые машины, полицейские приглушили сирены, захлопали дверцами. Послышался гул голосов.

– Что происходит? – спросил Бэрд слабым, будто не своим голосом.

– Они обыскивают дома, – сказала она, не двигаясь от окна. – Разделяются на группы по пять человек и прочесывают подъезды сверху донизу.

Бэрд зарычал:

– Где мой пистолет? Куда ты его положила?

– Он на кровати рядом с тобой. – Не оборачиваясь, она словно зачарованная смотрела на улицу.

Он лихорадочно ощупывал скомканное покрывало. Наконец его пальцы ухватились за рукоятку кольта. Ему удалось поднять пистолет, но от усилия его дыхание сбилось, и он тихо захрипел.

– Тебе лучше уйти, – простонал он. – Иди и скажи им, что я здесь, если хочешь. Они не возьмут меня живым.

На этот раз она повернула голову и посмотрела в его сторону, хотя он знал, что она не могла видеть его в темноте.

– Может, сюда они и не придут, – сказала она. – А если придут, я скажу им, что не видела тебя. Не будут же они вламываться.

Какое-то время он не мог осознать услышанное.

– Конечно будут. Они не поверят тебе на слово. Кроме того, в коридоре повсюду следы моей крови. Копы их не пропустят.

– Я все вымыла, – просто сказала она. – Там и убирать-то было почти нечего.

У него снова возникло ощущение, что ему это снится, и он посмотрел на нее, пытаясь разглядеть получше.

– Все вымыла? – Его голос был полон подозрительности. – Зачем? Тебе-то какое дело до всего этого? Разве не понимаешь, что у тебя будут неприятности, если они узнают?

– Понимаю, – сказала она. – Мне было просто жаль тебя.

Он прикусил нижнюю губу. Никто никогда не говорил ему такого раньше. Она его жалеет! Ему это не понравилось. Кто просил его жалеть?!

– Тебе лучше уйти, – зло сказал он. – Будет стрельба.

Она отвернулась к окну.

– Может, они не придут, – опять сказала она.

Бэрд осторожно потрогал раненый бок. Он хотел проверить, продолжается ли кровотечение. Его пальцы двигались по плотной повязке. Он понял, что она сняла с него пальто и рубашку, и снова упал на подушку.

– Ты остановила кровь? – спросил он.

– Да. Тебе лучше не разговаривать. Нас могут услышать. Стены очень тонкие.

– Плохи мои дела, да? – сказал он, понизив голос до шепота. – Я неважно себя чувствую.

– Достаточно плохи, но кровотечение остановилось. Ты не должен двигаться, иначе оно может начаться снова.

– Что они там делают? – спросил он после долгой паузы.

На улице было подозрительно тихо.

– Стоят, – сказала она со своего наблюдательного пункта. – Один из них смотрит сюда. Кажется, они чего-то ждут. У некоторых в руках автоматы.

Бэрд недобро усмехнулся. Он вспомнил Чака Фаулера, который был вот так же заперт в доме. Сам Бэрд наблюдал за всем этим весельем, стоя в толпе. Он видел перестрелку Чака с полицейскими и до сих пор помнил, как они изрешетили фасад дома своими «томпсонами». Град свинца разбил окна, оконные рамы, сбил штукатурку. Это было похоже на ад. Затем они бросили бомбы со слезоточивым газом и пошли вперед, продолжая палить как безумные. Они выбили входную дверь и разнесли в щепки все внутри, так что Чак был мертв задолго до решающего броска.

– Тебе лучше уйти, – сказал Бэрд. – Я знаю, что сейчас начнется. Они здесь камня на камне не оставят.

– Мне некуда идти, – начала она, но вдруг остановилась и напряженно замерла, вновь прижав руки к груди.

– В чем дело? – спросил он, заранее зная ответ на свой вопрос.

– Думаю, они уже здесь, – сказала она, затаив дыхание.

Он снова сделал усилие и приподнялся на локте. На этот раз ему удалось спустить на пол обе ноги.

– Помоги мне встать, – выдохнул он. – У меня не будет шансов, если я останусь на кровати.

– Ты должен лежать, – сказала она, поворачиваясь к нему. – Иначе снова начнется кровотечение.

– Помоги мне встать! – рявкнул он. – Черт побери! Хочешь, чтобы я тебя пристрелил?

Она подошла к нему.

– Они тебя услышат, – предупредила она. – Ты должен говорить тише.

Он ухватился за ее плечо и почувствовал, какая она худенькая. Одна кожа да кости. Он выпрямился и тяжело оперся на нее, ощущая, как она сгибается под его весом. «Да она совсем крошечная», – подумал он. Ее голова едва доходила ему до плеча.

– Доведи меня до стены у двери, – с трудом проговорил он, – и убирайся.

Внизу раздался сильный стук в дверь.

– Давай открывай! – завопил голос.

Бэрд почувствовал стекающую по лицу струйку пота. Больше пяти минут он не выдержит. Без ее помощи он не устоит на ногах.

Девушка перевела его через комнату и прислонила к стене. Кольт оттягивал ему руку и казался неестественно тяжелым: поднять его Бэрд не мог. От боли в боку он стискивал зубы и шумно дышал.

– Уходи! – сказал он, слегка подтолкнув ее вперед. – Скажи им, что я здесь. Они ничего тебе не сделают, если ты скажешь им, где я. Давай уходи отсюда.

Ничего не ответив, она распахнула дверь в коридор. В комнату проник свет, и Бэрд в первый раз смог разглядеть ее получше. Чуть вытянутое чувственное лицо, широко посаженные темные глаза, резко очерченный рот с плотно сжатыми губами – ее можно было назвать привлекательной, но все же не красивой, и хотя ей было около двадцати трех – двадцати четырех лет, на ее молодом лице уже лежал отпечаток пережитых трудностей, лишений и печалей.

На девушке было белое платье на бретельках, плотно облегавшее ее худое, но хорошо сложенное тело. Она была без чулок, и ее узкие, длинные ступни были втиснуты в маленькие заношенные тапки.

Девушка вышла на лестничную площадку, оставив дверь приоткрытой. Сквозь щель, спрятанный от посторонних глаз, он наблюдал за всем происходящим.

С первого этажа донесся гул голосов: мужчин и женщины, которая истерически кричала.

Снаружи снова начали колотить во входную дверь. Затем чей-то грубый голос закричал:

– Хорошо, хорошо, прекратите! Возвращайтесь в свои комнаты и оставайтесь там. Эй, ты! Видел здоровяка в коричневом костюме? Да, не местного, он был ранен. Пошел! Открывай! Этот парень – убийца!

Бэрда тянуло прилечь. Боль в боку мучила его, ноги подгибались. Он посильнее прижался к стене и глухо зарычал.

Девушка наклонилась над перилами и громко позвала:

– Тони! Тони! Что происходит?

Бэрд напрягся. Что она задумала? Почему не спустилась вниз? Копам не будет до нее дела, если начнется стрельба.

– Какой-то убийца сбежал, – ответил ей мужской голос. – Копы думают, что он может скрываться в этом доме. Прячешь его под кроватью, а, Анита? – Он возбужденно рассмеялся, как будто это была лучшая шутка в мире.

– А то, – сказала девушка и тоже засмеялась. – Держу его прямо здесь. Хочешь подняться и посмотреть, Тони?

– Я бы поднялся и посмотрел лучше на тебя, детка.

– Копов тоже с собой прихватишь?

– Ни один коп не встанет между мной и девушкой, – сказал мужчина и загоготал. – Хоть с пистолетом, хоть без.

– Тебе лишь бы болтать, – сказала девушка и щелкнула пальцами. – Слова, одни слова!

– Да? На этот раз я не просто так болтаю. Я сейчас поднимусь.

– Лучше не надо, – усмехнулась девушка, – а то копы увезут тебя в своем черном фургончике.

Бэрд услышал быстрые тяжелые шаги. Коренастый лысеющий толстяк с потным лицом и иссиня-черной бородой, одетый в грязную майку и темные штаны, с трудом поднимался по лестнице.

Хохоча, он бросился к девушке, которая попыталась от него увернуться. Какое-то время ей это удавалось – она оказалась довольно ловкой, но площадка была такой маленькой, что не оставляла места для маневра, и он в конце концов загнал ее в угол.

– Тони, нет! Я только дурачилась, – сказала она, пытаясь его оттолкнуть. Но он все сильнее и сильнее зажимал ее в угол, держа за руки и скалясь, как раззадоренная обезьяна, пока она с ним боролась. – Не сейчас. В другой раз. Прекрати! Они вот-вот будут тут!

– Все время отговорки… – сказал мужчина, возбужденно хихикая. – К черту их всех! Говоришь, я только болтать горазд. Я покажу тебе, что это не пустая болтовня!

Он обхватил ее одной рукой за талию, другой под колени, и она повисла в воздухе.

– Отпусти меня, Тони! Отпусти! – приглушенно сказала девушка. Она отчаянно пыталась вырваться, но справиться с ним не могла.

– На этот раз меня не остановит даже коп с пистолетом, – сказал он изменившимся голосом, так что Бэрд похолодел.

– Нет! Хватит, придурок!

Толстяк протащил ее через лестничную площадку, пинком распахнул дверь и ввалился в темную комнату, после чего захлопнул дверь ногой и упал вместе с девушкой на кровать.

Невидимый, слившийся со стеной, Бэрд неподвижно ждал, и каждый нерв в его теле был напряжен, пока он прислушивался к борьбе на кровати.

– Черт тебя побери! – выдохнула девушка. – Не надо!

– Даже коп с пистолетом меня не остановит! – Мужчина, шумно дыша, продолжал бороться с девушкой. – На этот раз ты сама напросилась, крошка.

Бэрд шагнул в сторону кровати и замер, услышав быстрый топот ног на лестнице.

За дверью послышался голос:

– Открывайте!

Дверь распахнулась, снова прижав Бэрда к стене. Белый свет фонарика ворвался в комнату и скользнул в направлении кровати.

Толстяк повернул голову на свет. На его круглом потном лице застыло какое-то свирепое, первобытное выражение.

– Разве в этом чертовом мире нет понятия о личной жизни? – яростно кричал он. – Убирайтесь отсюда к черту!

Два копа, один – с «томпсоном» у бедра, другой – с автоматической винтовкой, от удивления разинули рты.

– Кричать громче надо было! – заметил один из них, ухмыляясь. – Если бы я только знал, мистер, я бы постучал.

– Уходите! – не унимался Тони. – Оставьте нас в покое!

Двое полицейских, смеясь, вышли из комнаты, и Бэрд услышал, как их ботинки грохочут по лестнице.