Текст книги "Ты найдешь – я расправлюсь"

Глава 12

1

В короткое мгновение перед тем, как его рука сдавила мне горло, я осознал, что этот человек был таким же сильным, как и я, а может, и сильнее. Я не мог до него добраться, потому что он схватил меня сзади. Был только один способ избавиться от его захвата – повалиться на землю. Мои ноги подогнулись, и я упал на колени. После этого я изогнулся дугой и попытался перебросить его через себя.

Гарри негромко выругался и еще сильнее сжал мое горло. Я делал отчаянные попытки, чтобы перебросить его через голову, но он был слишком тяжелым. Вместо этого мы оба потеряли равновесие. Мои ноги заскользили по мокрым ступенькам, и мы рухнули в море.

Во время падения Гарри ослабил свой захват. Я дернул его за запястье и оторвал его руку от своего горла, потом развернулся и нанес ему удар в подбородок. Освободившись от него, я стал вылезать из воды.

Меня пугало только то, что Гарри станет звать на помощь. Что бы ни случилось, обитатели виллы не должны были знать о моем присутствии.

Мой противник вынырнул в трех ярдах от меня. Я увидел его до того, как он успел разглядеть меня, подплыл к нему, схватил за ногу и дернул вниз.

Он лягнул меня так сильно, что мне пришлось его выпустить. Мы одновременно появились на поверхности. Гарри приблизился ко мне и поднял правую руку над водой. Блеснуло острие ножа. Я вильнул в сторону. Его нож прошел в дюйме от меня. Я нырнул, развернулся под водой и, увидев смутный силуэт противника, схватил его за талию и толкнул под воду.

Он бешено сопротивлялся, и мне с трудом удавалось его удерживать. Я держал его внизу сколько мог, а потом, когда мои легкие снова стали просить воздуха, я его отпустил и вынырнул на поверхность. Гарри появился над водой через четыре или пять секунд, и по его движениям было видно, что он еле стоит на ногах. Нож он потерял и, попытавшись удрать от меня, издал квакающий звук.

Я бросился за ним и, ударив в спину, снова толкнул под воду. Я навалился на него, но теперь он почти не оказывал сопротивления, а когда мы появились на поверхности, он уже не мог дышать.

Мы были всего в нескольких ярдах от привязанной к берегу весельной шлюпки. Я подошел к ней и перевалил в нее своего противника, едва не перевернув при этом шлюпку. Потом взобрался сам и встал на колени рядом с поверженным врагом. Казалось, он был в очень плохом состоянии, и я перевернул его лицом вниз, чтобы из него вышла вода, которой он наглотался. Потом я отвязал шлюпку, взял весла и начал изо всех сил грести по направлению к Сорренто.

Примерно через полчаса, когда огни виллы скрылись из виду, Гарри стал приходить в себя и начал что-то бормотать. Давать ему шанс очухаться было нельзя. Меня никак не привлекала перспектива вступить с ним в схватку на небольшой шлюпке. Я спешно положил весла на борта и перебрался на соседнее сиденье, ближе к Гарри.

Он поднял голову, и я ударил его в челюсть так, что у меня кожа треснула на костяшках. Он как подкошенный рухнул на спину.

Я снова взялся за весла и продолжил грести. До пристани в Сорренто он больше не двигался.

Лодочник вытаращил глаза, когда увидел, что я приплыл не на его лодке. Я схватил Гарри и выволок его из шлюпки на берег. Он начал медленно подниматься. Я шагнул к нему и нанес еще один удар в челюсть, после чего он опрокинулся и упал к ногам лодочника.

– Позовите полицейского! – крикнул я. – Не беспокойтесь о вашей лодке. Позовите полицейского, быстрее!

Подошел полицейский. К счастью для меня, он не стал вступать в пререкания, как это обычно бывает в таких случаях, а внимательно выслушал мой рассказ. Имя Фрэнка Сетти произвело на него большое впечатление. Он повернулся к лодочнику и велел ему попридержать язык, надел на Гарри наручники, реквизировал машину и отвез меня и Гарри в полицейский участок.

Гранди был еще на месте. Он тупо уставился на меня, когда я ввалился к нему в кабинет в одних плавках. Я сказал ему, что обнаружил Фрэнка Сетти и захватил одного из его людей, и он сразу ожил.

Я предупредил его, что на вилле хранятся наркотики и, если он быстро туда отправится, у него будут все основания для того, чтобы произвести арест.

– Будьте осторожнее, – сказал я ему. – Там пять человек, и они жестоки и опасны.

Он угрюмо усмехнулся:

– Может, я тоже жесток и опасен.

Гранди вышел, и я услышал, как он отдает распоряжения. Через некоторое время вошел полицейский и сказал, где я могу принять горячий душ. Он также дал мне фланелевые брюки и свитер. Когда я оделся, Гранди уже уехал на побережье, где к нему должно было присоединиться подкрепление из Неаполя. Я решил, что до начала этой операции по захвату бандитов мне надо позвонить Максвеллу.

Он сам снял трубку. Я сообщил ему, что через час будет арестован Фрэнк Сетти, и сказал, чтобы он ждал подробностей, так как я прямо сейчас отправляюсь на побережье, откуда полиция отплывает по направлению к вилле Сетти.

Максвелл пообещал, что предупредит о готовящихся событиях Нью-Йорк и будет ждать, когда я перезвоню.

После этого я поймал такси и поехал на побережье.

Гранди и тридцать карабинеров, вооруженные до зубов, садились в три катера. Когда я предложил отправиться с ними, Гранди отослал меня прочь.

Катера с ревом нырнули в темноту, оставив меня с моим лодочником, который рвал на себе волосы и стенал по поводу своей шлюпки.

Я сказал, что покажу ему, где ее оставил, если он найдет моторку, которой мы сможем воспользоваться. После непродолжительного спора он убедил одного из своих приятелей нас отвезти, и мы отправились в путь.

К тому моменту, когда мы забрали шлюпку, Гранди и его люди уже высадились у виллы Сетти. Я напрягал слух, ожидая услышать стрельбу, но все было тихо.

Через двадцать минут на берегу показалась группа людей, и они стали садиться на катера. Среди них была одна женщина, вероятно Мира.

Я сказал лодочнику, чтобы он плыл обратно в Сорренто, и там на берегу стал ждать, когда высадятся Гранди с его людьми и их пленники. Вскоре все они прибыли.

Пока они забирались в ожидавший их полицейский фургон, я подошел к Гранди.

– Нашли партию наркотиков?

– Да, все в порядке.

– Проблем не было?

Он отрицательно покачал головой:

– Я не дал им ни одного шанса создать какие-то проблемы.

– Я хочу остаться в стороне от всего этого. Мне надо прямо сейчас ехать в Рим. Я ведь вам не нужен?

– Нет. Но вы будете в следующий понедельник на суде?

– Буду.

Оставив его, я сел в машину и поехал к себе в отель. Там я позвонил Максвеллу и рассказал ему подробности ареста Сетти. Я попросил его передать эту информацию и Метьюсу из Ассошиэйтед Пресс. Он сказал, что немедленно пошлет телеграмму в Нью-Йорк и потом позвонит Метьюсу.

– Вернусь к вечеру, – добавил я. – У меня дела в Риме. Увидимся.

2

После возвращения в Рим я снова позвонил Максвеллу.

Он сказал, что ему звонили из Нью-Йорка, и поинтересовался, когда я поеду в Неаполь, чтобы поприсутствовать на суде над Сетти.

Я спросил, не хочет ли он съездить в Неаполь сам.

– Да, я бы хотел, – согласился Максвелл, – но Джина сегодня занимается вещами в квартире Хелен. Я не могу покинуть офис, здесь некому отвечать на звонки.

– А сейчас ее у вас нет?

– Она отпросилась на весь день. Около десяти часов ее можно будет найти в квартире Хелен. По ее словам, старик хочет, чтобы квартиру поскорее освободили.

– Он правда так хочет. О'кей. Я туда съезжу и отправлю ее к тебе. И тогда ты сможешь уехать.

– Я думал, ты сам захочешь подготовить материалы о суде над Сетти, – заметил Максвелл. – Это будет самое громкое дело за последние годы.

– Раз уж ты сейчас возглавляешь римский офис, – возразил я, – ты должен заняться этим делом. Я пришлю тебе Джину к половине двенадцатого. Есть двухчасовой рейс на Неаполь. Лучше бы тебе заказать билет.

Он ответил, что так и сделает.

Я встал с постели, принял душ, оделся и спустился в гараж. Подъехав к дому Хелен, я поднялся к ее квартире и нажал кнопку звонка. Джина открыла дверь.

– О, привет, Эд, – сказала она, слегка мне улыбнувшись.

– Привет, привет, – ответил я и, пройдя за ней в гостиную, продолжил: – Как у тебя здесь дела?

– Упаковываю все. Еще часа полтора понадобится.

– Ты все собрала?

– Да. – Она села на подлокотник кресла и посмотрела на меня. – Что случилось, Эд?

Я присел на небольшое кресло.

– Много чего. – Я рассказал ей об аресте Сетти. – Максвелл хочет слетать в Неаполь. Сейчас он ждет тебя, чтобы получить возможность уехать. Лучше тебе пойти туда, Джина. Я здесь все закончу.

– Ему надо успеть на двухчасовой рейс, так что еще куча времени, – возразила Джина. – Эд, как вы узнали, что Сетти был на вилле?

– Почему тебя беспокоит, как я это узнал?

– Вся полиция Италии искала Сетти, а вы его нашли. Как вы узнали, что он там? Если я вас об этом не спрошу, то кто-то другой спросит.

Ее вопрос был не лишен смысла. Теперь, когда она мне его задала, я и сам удивился, что Гранди ни о чем меня не спросил.

– Пожалуй, ты права, – согласился я. – Ну, это долгая история.

– Я хочу ее услышать. Вы нарочно меня сторонитесь. Вас как-то вовлекли в это дело, да? Вы знали, что она назвалась миссис Дуглас Шерард. Здесь что-то не то. Я беспокоюсь. Вы должны мне рассказать.

– Тебе не надо об этом думать, – ответил я. – Не задавай вопросов. Хелен убита. Я ее не убивал, но у полиции возникло подозрение, что это моих рук дело. Ты должна понимать, что я не могу тебе ничего рассказать, чтобы и тебя в это не вовлечь.

Ее маленькие ручки сжались в кулачки.

– А вы не думаете, что меня это беспокоит? – парировала она. – Я хочу все знать. Эд, пожалуйста! Что у вас за неприятности?

– У меня куча неприятностей. Но я не могу рассказать тебе обо всех деталях. Ты должна быть в стороне от этого, Джина.

– Эта женщина для вас что-нибудь значит?

Я заколебался.

– Одно время я думал, что значит, но только до того момента, когда узнал, что она на самом деле собою представляет. Полагаю, я вел себя как…

– Я знаю, как это бывает. Расскажите мне, что случилось, Эд.

– Забудь об этом! – Я поднялся на ноги и выглянул в окно. – Я сделал все что мог, и теперь будь что будет.

– Вы боитесь, что синьор Чалмерс все узнает?

– Он предложил мне иностранный отдел. Когда он узнает, чем я тут занимался, мне этой работы не видать. Похоже, я вообще останусь без работы.

– Вы уедете из Рима? – тревожно спросила Джина.

– Не переживай так, Джина, – попытался я ее успокоить. – До конца света еще далеко.

– Для вас, может, и далеко.

Я впервые за все время, пока ее знал, понял, что она на самом деле для меня значит. Я подошел к ней, положил руки ей на бедра и притянул к себе.

– О'кей, допускаю. Я чертовски вляпался, и только по собственной глупости. Ты не должна в это влезать. Если ты будешь слишком много знать, тебя могут привлечь как соучастницу.

– Ради бога, Эд, – почти крикнула она. – Ты думаешь, меня это тревожит? Я беспокоюсь о тебе.

Я обнял ее. Она подняла лицо, и мои губы соединились с ее губами. Так мы простояли несколько мгновений, а потом я ее легонько оттолкнул.

– Нет, так нельзя, – сказал я. – Думаю, было бы сумасшествием с моей стороны после всего этого пускаться в бегство. Я должен принять то, что со мной будет. Держись в стороне от меня, Джина. Ты не должна быть никак со мной связана.

Ее пальцы пробежались по моим волосам, и она улыбнулась мне.

– Я могу тебе помочь. Я знаю, что могу. Ты этого хочешь?

– Я хочу, чтобы ты держалась в стороне от меня.

– Эд, ты хоть немножко меня любишь? Я для тебя что-то значу?

– Думаю, что да. Знаешь, мне понадобилось так много времени, чтобы это понять. – Я притянул ее к себе. – Но это сейчас не важно, Джина. Мне должно крепко повезти, чтобы я избежал наказания. Карлотти более или менее убежден, что я именно тот, кого он ищет.

– Ты не расскажешь мне, что на самом деле произошло? С самого начала?

Я сел и начал ей рассказывать все от начала и до конца. Я ничего не утаил.

Джина внимательно слушала. Ее лицо было бледным, в глазах стояли слезы. Когда я закончил, она глубоко вздохнула:

– О, дорогой, как тебе было тяжело!

– Мне было плохо, но я сам на это напросился. Теперь только если я переложу вину за смерть Хелен на Карло, меня не привлекут к ответственности. А сейчас я не знаю, что мне делать.

– Ты должен все рассказать Карлотти, как только что рассказал мне. Это выглядит правдиво. Он поймет. Ты должен ему рассказать!

Я отрицательно покачал головой:

– Против меня слишком много улик. Надо было мне раньше с ним поговорить. Сейчас он только подумает, что у меня сдали нервы. Он арестует меня, и я после этого не смогу заняться Карло. Мне надо разобраться с Карло самому, если это возможно.

– Эд! Я вдруг вот о чем подумала, – вскочила Джина. – Вчера, когда я была здесь, почтальон принес коробку с пленкой, адресованную Хелен.

Я уставился на нее:

– Коробку с пленкой!

– Да. Должно быть, ее посылали на проявку.

Я почувствовал, что у меня заболело сердце.

– Она у тебя?

Джина достала из своей сумки желтую коробку.

– Может быть, это пленка, на которую Хелен снимала в Сорренто, – пояснила она и протянула мне коробку.

Когда я собирался ее взять, распахнулась входная дверь. Мы быстро обернулись.

На пороге стоял Карло, его толстые губы раздвинулись в усмешке.

– Давай ее сюда, – приказал он. – Я ее уже давно ищу. Давай сюда!

3

Джина среагировала гораздо быстрее меня. Должно быть, она узнала Карло по моим описаниям в тот же момент, когда его увидела. Она сунула коробку в сумку и поднялась на ноги, когда он был на полпути к ней.

Она повернулась на пятках и кинулась к дверям спальни.

Рыча, Карло бросился вперед, вытянув за ней свои толстые пальцы. Когда он бежал мимо меня, я выдвинул вперед ступню и зацепил его за ногу. Он упал головой вперед, схватившись за блузку Джины. Она яростно дернулась. Тонкая ткань слетела с ее плеч, и Джина высвободилась. Она вбежала в спальню, захлопнула за собой дверь, и я услышал, как повернулся ключ.

Квартира находилась на четвертом этаже. Из спальни выхода не было, но, по крайней мере, дверь была прочной.

Карло все еще лежал на полу, страшно ругаясь. Я бросился через комнату к камину и схватил тяжелую железную кочергу.

Мы встали друг против друга.

Он согнулся, и его большие руки со скрюченными пальцами вытянулись вперед. Выражение его лица было таким, как будто дело происходило где-то в джунглях.

– О'кей, решил вести двойную игру, подонок? – промолвил он. – Сейчас я займусь тобой по-настоящему.

Он медленно двинулся вперед, его темные глаза были полны решимости и злобы. Я слегка развернулся, держа наготове кочергу. Я знал, что остановлю его, если нанесу один хороший удар по голове.

Но он оказался слишком быстрым. Я понимал, что его нападение будет мгновенным, но все-таки не успел среагировать, когда он неожиданно нырнул к моим коленям.

Мне показалось, что на меня упала лошадь. Мы вместе повалились на пол с грохотом, от которого затряслась вся комната.

Я бросил кочергу и двинул его кулаком в лицо. Мне не удалось вложить в удар всю силу, но его голова откинулась назад. Я хотел нанести следующий удар ему в горло, но он уклонился в сторону, и мой кулак просвистел мимо. Неожиданно Карло ударил меня наотмашь в шею.

Мне удалось отбросить его от себя, и он опрокинулся на пол.

Я вовремя принял стойку, чтобы встретить его нападение. Мы сцепились, как два бойцовских быка. Его удары имели силу парового молота, и с каждым его попаданием мои силы таяли.

Я начал пятиться. Карло наступал, и по его подбородку текла из разбитой губы кровь. Когда он приблизился, я ударил его в нос, но это его не остановило. Он замахнулся, и его кулак вонзился мне в ухо. Это был чертовски удачный удар, и у меня подогнулись колени. Я поднял руки, чтобы защитить свою челюсть, получил еще один удар по голове и упал.

Я ждал, что он меня прикончит, но его слишком волновала Джина. Он бросил меня и, кинувшись через комнату, сильно ударил ногой в дверь спальни. Дверь треснула, но замок выдержал.

Я кое-как поднялся на ноги. Они были как резиновые. Я нетвердой походкой двинулся вперед, и в это время Карло нанес еще один удар по двери. Я обхватил его рукой за шею, но это было все равно что удерживать дикую кошку. Он оторвал мою руку от своей шеи, развернулся, и его пальцы вцепились мне в горло. Я уперся рукой ему в подбородок и изо всей силы надавил. Несколько мгновений мы оставались в таком положении: его пальцы держали меня за горло, а моя рука медленно отталкивала его голову назад. Я причинял ему больше боли, чем он мне, и он отпустил меня, но потом внезапно шагнул вперед и нанес мне резкий удар в челюсть. Перед моими глазами вспыхнул свет, и я упал.

Треск сломанной двери заставил меня очнуться. Послышался истошный крик, и мне стало ясно, что он добрался до Джины.

Я с трудом поднялся. Рядом со мной на полу лежала кочерга. Я взял ее, пересек комнату и вошел в спальню.

Карло прижал Джину спиной к кровати, держа ее за горло. Он кричал:

– Где пленка? Ну? Давай ее сюда!

Я поднял кочергу. Он повернулся ко мне, но среагировал слишком поздно. Кочерга опустилась ему на голову. Он повалился на бок. Я ударил его еще раз. Он растянулся на полу.

Я уронил кочергу, перешагнул через него и наклонился над Джиной:

– Он сделал тебе больно?

Она подняла на меня бледное лицо и попыталась улыбнуться.

– Он ее не получил, Эд, – прохрипела Джина и, отвернувшись, зарыдала.

– Что здесь происходит? – раздался требовательный голос из дверей.

Я посмотрел через плечо. В дверях стояли двое полицейских, один из них держал в руке пистолет.

– Как раз сейчас ничего особенного, – ответил я, делая усилие, чтобы подняться. – Этот парень сюда ворвался, и у нас с ним был бой без правил. Я – Эд Доусон из «Вестерн телеграм». Лейтенант Карлотти меня знает.

Когда прозвучало имя Карлотти, лица полицейских просветлели.

– Вы хотите, чтобы мы задержали этого человека?

– Можете держать пари, что хочу. Вы не уберете его отсюда, а? Я приведу здесь все в порядок и потом приду в полицейский участок.

Один из полицейских наклонился над Карло, взял его за воротник и приподнял.

Я знал, как опасно к нему приближаться, и предупреждающе вскрикнул.

Карло пришел в себя. Он ударил полицейского в челюсть, заставив его рухнуть на другого полицейского, потом поднялся на ноги, толкнул меня на кровать и бросился через комнату.

Вооруженный пистолетом полицейский восстановил равновесие, огляделся и выстрелил.

Карло покачнулся, но сделал еще несколько шагов к двери, когда полицейский снова выстрелил.

Карло упал на четвереньки. Он повернул голову, и на его лице было выражение дикой ярости и боли. Он каким-то образом поднялся на ноги, сделал три нетвердых шага вперед и встал, качаясь, на лестничной площадке.

Полицейские медленно вышли за ним.

Карло оглянулся на меня. Его лицо исказилось в безнадежной попытке изобразить усмешку, потом его глаза закрылись, колени подогнулись, он покатился вниз по ступенькам и приземлился на площадке нижнего этажа с грохотом, от которого затряслось все здание.

4

Через сорок минут я вернулся к себе домой и занялся своими синяками. Джина тоже поехала домой, а я позвонил Максвеллу и сказал, чтобы он вел все дела, пока я не позвоню ему снова. В полиции мне сообщили, что Карло еще жив, но надеяться ему не на что. Они доставили его в больницу.

Только я закончил прикреплять пластырь к ране над глазом, как раздался звонок в дверь. Это был Карлотти.

– Манчини вас спрашивает, – проговорил он. – Я здесь на машине. Поедете?

Я спустился с ним к полицейской машине. Пока мы ехали к больнице, Карлотти сказал:

– Кажется, вы немного возбуждены. Гранди говорил мне, что это вы им показали, где прячется Сетти.

– Со мной все в порядке.

Он бросил на меня задумчивый взгляд.

– После того как вы переговорите с Манчини, я бы тоже хотел с вами побеседовать.

«Ну, вот и все», – подумал я. Больше до больницы мы ничего не говорили. Когда мы приехали, Карлотти сказал:

– Надеюсь, он все еще жив. Он был очень плох, когда я уезжал.

Нас сразу провели к отдельной палате, в которой под охраной двух полицейских лежал Карло. Когда мы вошли, он открыл глаза и слабо мне улыбнулся.

– Привет, приятель, – хрипло прошептал он. – Я тебя жду.

– В чем дело? – спросил я, вставая рядом с ним.

– Убери этих копов отсюда. Я хочу поговорить с тобой с глазу на глаз.

– Ты будешь говорить при мне или не будешь вообще, – возразил Карлотти.

Карло посмотрел на него:

– Не валяй дурака, коп. Если ты хочешь узнать, как погибла Хелен Чалмерс, ты выйдешь отсюда и уберешь с собой этих двух коротышек. Я хочу сначала поговорить со своим приятелем. А потом мы кое о чем потолкуем с тобой.

Карлотти поколебался, потом пожал плечами.

– Даю тебе пять минут, – сказал он и, дав знак полицейским, вышел. Они последовали за ним и закрыли за собой дверь.

– Мне конец, приятель, – произнес Карло. – Ты хорошо дерешься. Я собираюсь снять с тебя подозрения. Я расскажу им, кто убил Хелен. Они все равно теперь ничего мне не смогут сделать. Я долго не протяну. Сделаешь мне одно одолжение?

– Если смогу.

– Уничтожь эту пленку, приятель. – По его телу пробежала судорога боли, он на секунду закрыл глаза, но, открыв их, зло усмехнулся. – Я вот-вот совсем расклеюсь, понимаешь? Ты можешь дать мне слово, что никому не покажешь пленку? Это очень важно для меня, приятель.

– Не думаю, что смогу это сделать, – возразил я. – Полиция должна ее увидеть, если она имеет отношение к смерти Хелен.

– Я собираюсь им сказать, что это я убил Хелен. Дело будет закрыто, – промолвил Карло. С каждым словом его бросало в пот. – Посмотри пленку сам. Когда ты ее увидишь, ты поймешь, что я имел в виду. Там нет никаких улик. А когда посмотришь, уничтожь ее. Ты сделаешь это?

– О'кей. Если там не окажется никаких улик, я ее уничтожу.

– Ты даешь мне слово?

– Да.

Он сделал попытку улыбнуться.

– О'кей, пускай они заходят. Я сделаю признание – и все будет ясно.

– До свидания, Карло, – произнес я и пожал ему руку.

– До свидания, приятель. Я тебя недооценил, когда решил во все это вовлечь. Не думал, что у тебя так хорошо варит котелок. Пускай их сюда, и поскорее.

Я вышел и сказал Карлотти, что Манчини хочет его видеть. Он и двое полицейских вошли в палату и закрыли за собой дверь. Я спустился в приемный покой и стал ждать Карлотти.

Они вышли через двадцать минут.

– Он умер, – печально произнес Карлотти. – Как насчет того, чтобы поехать к вам домой? Я хочу с вами поговорить.

Что ж, он хотя бы не собирается забрать меня в полицейский участок. Мы в тишине доехали до моего дома.

– Может, хотите выпить? – предложил я ему, как только мы вошли в мою квартиру.

– Можно кампари.

Насколько мне было известно, он никогда не пил на дежурстве, и я почувствовал облегчение. Я смешал для себя виски с содовой и налил ему кампари. Мы сели.

– Ну что ж, – начал он. – Манчини подписал признание, что это он убил синьорину Чалмерс. У меня есть основания полагать, что во время ее смерти вы тоже были на вилле. Вас опознали два свидетеля. Мне надо получить ваши объяснения.

Я не стал колебаться и рассказал ему все без утайки, за исключением того, что Джун Чалмерс нанимала Сарти для наблюдения за Хелен. Я сказал, что, по-моему, клиентом Сарти был сам Чалмерс.

Карлотти слушал меня не прерывая. Когда я наконец закончил, он смерил меня продолжительным взглядом и потом произнес:

– Полагаю, вы вели себя очень безрассудно, синьор.

При этих его словах я испытал такое облегчение, что улыбнулся ему.

– Наверное, безрассудно, но, думаю, окажись вы на моем месте, вы поступили бы точно так же. При всем при том я потерял свою новую работу. Ведь то, что я вам рассказал, станет известно на официальном следствии.

– В этом нет необходимости, – успокоил меня Карлотти. – Манчини сказал, что это он был тем человеком, с которым синьорина планировала провести вместе месяц. Я не вижу причин, чтобы этому не верить. Кроме того, вы снабдили нас информацией о Сетти и всегда помогали нам в прошлом. Я удовлетворен тем, что вы мне рассказали, и не вижу оснований для привлечения вас к ответственности. По словам Манчини, он обнаружил, что синьорина снимала на пленку виллу Сетти. Очевидно, Сетти был на террасе. Манчини понял, что эта пленка может быть использована в качестве орудия шантажа против Сетти. Он отобрал у синьорины кинокамеру и вытащил из нее пленку. Чтобы преподать ей урок, он, по его словам, ударил ее. Она отскочила назад и упала со скалы. Эта версия удовлетворит судью, если я ему скажу, что она удовлетворяет нас. Не думаю, что вам стоит переживать о такой женщине. Мой вам совет – не говорить ничего, что вовлекло бы вас в разбирательство по поводу синьорины Чалмерс.

– Это не так просто, – усомнился я. – Манчини теперь мертв, и никто не сумеет остановить Сарти, если он попытается меня шантажировать. Он может рассказать все Чалмерсу.

Карлотти мрачно усмехнулся:

– По поводу Сарти можете не беспокоиться. Манчини предоставил мне достаточно улик, чтобы на несколько лет вывести Сарти из игры. Он уже арестован.

Я вдруг понял, что мне больше ничто не угрожает. Я выбрался из этого дерьма, хотя мое положение казалось мне безвыходным.

– Спасибо вам, лейтенант, – поблагодарил я Карлотти. – Ладно. Я ничего не буду рассказывать Чалмерсу. Можете больше об этом не беспокоиться. Если удача мне улыбнется, я переберусь в Нью-Йорк.

Он поднялся на ноги.

– Вы меня не беспокоите, синьор. Бывают случаи, когда чувствуешь удовлетворение от того, что можешь помочь своим друзьям.

Когда он вышел, я вытащил из кармана коробку с пленкой и повертел ее в руке. Затем, вспомнив, что у Джузеппе Френзи есть шестнадцатимиллиметровый кинопроектор, позвонил ему и спросил, не даст ли он мне его на часок.

– Он у меня дома, Эд, – ответил Френзи. – Приезжай и делай все сам. Привратник тебя пустит. Мне головы не поднять на работе, и я не смогу освободиться допоздна.

– Я сам справлюсь. Спасибо, Джузеппе, – сказал я и положил трубку.

Через полчаса я был в квартире Джузеппе и заправлял пленку Хелен в проектор.

Конечно, Хелен знала, как обращаться с кинокамерой. Виды Сорренто были сняты мастерски. С заполненной людьми площади действие переместилось на виллу и затем на вершину скалы. Я подался вперед, внимательно смотря на экран, и мое сердце забилось сильнее. Вдруг начался длинный фрагмент с виллой Сетти. На террасе были видны два человека. Потом, благодаря мощному телеобъективу, они приблизились. Я увидел Сетти, который разговаривал с Карло. Мгновением позже к ним присоединилась Мира. Но почему Карло так беспокоился, что кому-то покажут эту пленку, если он уже рассказал Карлотти, что случилось?

Ответ на этот вопрос дал следующий фрагмент. С террасы действие переместилось на вершину скалы. Карло стоял спиной к камере, смотря на море. Вдруг он повернулся, и его смуглое грубое лицо осветилось радостью. Камера переместилась с него к тому месту, в направлении которого он смотрел.

По тропинке шла женщина. Она махнула рукой Карло. Он пошел ей навстречу, обнял ее, притянул к себе и поцеловал.

Фрагмент длился около двадцати секунд. Я не верил своим глазам.

В объятиях Карло была Джун Чалмерс!