Текст книги "Шесть дней Кондора. Тень Кондора. Последние дни Кондора (сборник)"

– Да, сэр. Мы позвоним, если что-нибудь произойдет.

Пожилой джентльмен повесил трубку, и Пауэлл приготовился ждать – как он надеялся, не слишком долго.

Венди и Малькольм вернулись в Вашингтон еще до захода солнца. Малькольм направил машину прямиком в центр города. Он остановил машину на стоянке у Мемориала Линкольна, достал из багажника чемоданы и проверил, надежно ли заперт автомобиль. Они въехали в Вашингтон через Бетесду, штат Мэриленд. Там они остановились, чтобы купить туалетные принадлежности, одежду, светлый парик, пышный театральный бюстгальтер для Венди, рулон изоленты, кое-какие инструменты и коробку патронов триста пятьдесят седьмого калибра.

Малькольм рисковал, но обдуманно. Основываясь на принципе «Потерянного письма» Эдгара Алана По, согласно которому самым безопасным местом часто является расположенное на глазах у всех, они с Венди сели в автобус, идущий на Капитолийский холм. Там они сняли комнату в хостеле на Восточной Капитолийской улице, всего в четверти мили от здания Общества. Хозяйка обшарпанного заведения обрадовалась паре новобрачных из Огайо. Большинство из ее постояльцев выписалось и разъехалось по домам после проведенных в столице выходных. Ее даже не смутили отсутствие колец у молодоженов и подбитый глаз у девушки. В подтверждение образа проводящих медовый месяц влюбленных (так шепнул хозяйке Малькольм) молодые отправились спать раньше обычного.

Понедельник, утро – середина дня

Война состоит из непредусмотренных событий.

Наполеон Бонапарт

Пронзительный звонок красного телефона вырвал Пауэлла из тревожного забытья. Он сорвал трубку, не дожидаясь второго звонка. Остальные агенты тоже встрепенулись и включили определитель номера и магнитофон для записи разговора. Их фигур, едва различимых в утреннем полумраке, Кевин почти не видел – он целиком сосредоточился на предстоящем разговоре. И сделал глубокий вдох.

– Четыреста девяносто три тире семь два восемь два, – произнес он в трубку.

Приглушенный голос в трубке, казалось, говорил с другого конца света.

– Это Кондор.

Пауэлл начал разыгрывать тщательно подготовленный диалог.

– Вас понял, Кондор. Слушайте внимательно. В Управление внедрились двойные агенты. Кто именно, мы не знаем, но уверены, что это не вы, – на другом конце провода попробовали возмутиться, но Кевин перебил собеседника: – Не тратьте время на доказательства своей невиновности – мы из нее исходим. Скажите, зачем вы застрелили Уэзерби, когда они приехали забрать вас?

В голосе на другом конце провода зазвучало удивление.

– Вам что, Воробей-четыре не сказал? Это тип – Уэзерби? – сам выстрелил в меня! И он сидел перед домом Общества утром в четверг. В той же машине.

– Воробей-четыре убит. Застрелен в том же переулке.

– Это не…

– Мы знаем. Полагаем, это Уэзерби. Нам известно про вас и девушку. – Пауэлл сделал паузу, чтобы эта информация как следует дошла до собеседника. – Мы проследили вас до ее квартиры и нашли там труп. Это вы его?

– С трудом. Он нас едва не угрохал.

– Вы ранены?

– Нет. Ушибы и легкое сотрясение.

– Вы в безопасности?

– На текущий момент – более-менее.

Пауэлл привстал со стула и задал, почти не надеясь на ответ, самый главный вопрос:

– У вас никаких мыслей насчет того, почему напали на ваше отделение?

– Есть. – Пауэлл едва не раздавил трубку внезапно вспотевшей рукой. Малькольм быстро рассказал ему о пропавших книгах и финансовых нестыковках, обнаруженных Хейдиггером.

– Но вы сами имеете представление о том, что все это значит? – удивленно спросил Пауэлл, дождавшись паузы в рассказе Малькольма.

– Ни малейшего. Скажите лучше, что вы собираетесь делать, чтобы вытащить нас отсюда?

Пауэлл сделал глубокий вдох и бросился в омут.

– Ну… с этим у нас пока небольшие проблемы. Не потому, что мы не хотим обеспечить вашу безопасность, а потому… гм… что вы разговариваете сейчас не с Управлением.

В пяти милях от этого места, в будке телефона-автомата у гостиницы «Холидей-Инн», у Малькольма все сжалось внутри. Прежде чем он успел сказать что-то, Пауэлл продолжил:

– Вдаваться в детали я не могу. Вам придется нам довериться. Поскольку противнику удалось внедриться в Управление – возможно, на самом высоком уровне, – мы просто переключили линию на себя. Так нам удалось перехватить ваш звонок. Пожалуйста, не вешайте трубку. Мы намерены разоблачить двойных агентов в Управлении и выяснить, что вообще происходит. И сделать мы это можем только с вашей помощью. У вас просто нет выбора, кроме как помочь нам.

– Черт, приятель, да вы что! Как мне знать, из спецслужб вы или нет? И даже если с вами все в порядке, какого черта мне вам помогать? Не моя это работа! Я читаю о таких штуках, а не занимаюсь ими!

– А вы подумайте. – Голос Пауэлла сделался ледяным. – До сих пор вам везло, но так не будет продолжаться бесконечно. Помимо нашей группы, вас целенаправленно ищут весьма и весьма профессионально подготовленные люди. Вы сами сказали, то, чем вы занимаетесь сейчас, – не ваша работа. Кто-нибудь вас да найдет. Без нашей помощи все, на что вы можете надеяться, – это на то, что первыми вас найдут те, кого вы считаете своими. Если к таковым относимся мы, то все и так в порядке. Если нет, вы хотя бы будете знать, что мы от вас хотим. Все лучше, чем действовать вслепую. Если вам не понравятся наши инструкции, вы вольны им не следовать. Да, еще один, последний аргумент. Мы контролируем вашу связь с Управлением. У нас и на той, настоящей линии свой человек. – Вообще-то тут Пауэлл соврал. – Единственный способ вернуться домой – это явиться в Лэнгли лично. Или вы хотите явиться туда в виде покойника?

Пауэлл помолчал, но ответа не последовало.

– Думаю, не хотите. И потом, мы не требуем ничего слишком опасного. Все, что от вас нужно, сводится к тому, чтобы сидеть не высовываясь, но время от времени теребить нервы нашим противникам. Ладно, слушайте, что нам на сегодняшний день известно. – Пауэлл кратко изложил Малькольму все, что знал сам. Стоило ему закончить рассказ, как к нему подошел, недоуменно пожимая плечами, сотрудник, занимавшийся отслеживанием источника звонка. Пауэлл тоже удивился, но продолжал: – Слушайте, есть еще один способ связаться с нами. С шифровкой книжным кодом знакомы?

– Ну… лучше напомните.

– Хорошо. Первым делом купите «Женские тайны» в мягкой обложке. У нее всего одно издание. Запомнили? Отлично. Теперь, когда нам потребуется связаться с вами, мы напечатаем объявление в «Пост». Оно будет в первой колонке под заголовком «Сегодняшние выигрышные номера в лотерею», а дальше несколько серий цифр через дефис. Первое число каждой серии означает страницу, второе – номер строки, третье – номер слова в строке. Если мы не сможем найти в книге нужное слово, используем простейший цифро-буквенный шифр. «А» в нем – единица, «Б» – двойка… ну и так далее. В таком случае первое число в группе будет «двенадцать». И «Пост» напечатает все, что вы захотите передать нам по этому каналу, – пишите на «Счастливый номер», абонентский ящик номер один, «Вашингтон пост». Запомнили?

– Угу. А «тревожной» линией мы сможем пользоваться?

– Мы бы предпочли этого не делать. Слишком рискованно.

Пауэлл увидел, как человек, отвечавший за определение номера, начал торопливо шептать что-то в свой микрофон.

– Вам что-нибудь от нас нужно? – спросил Кевин.

– Нет. Так что все-таки вы хотите, чтобы я сделал?

– Можете перезвонить в Управление по этому же номеру?

– Ради такого же долгого разговора?

– Нет, конечно. Не больше минуты.

– Мог бы, но с другого телефона. А значит, не раньше чем через полчаса.

– Идет. Тогда позвоните, и мы дадим сигналу пройти к ним. А теперь вот что мы хотим, чтобы вы им сказали.

Пауэлл изложил свой план. Малькольм, похоже, не имел возражений.

– Да, вот еще, – спохватился Пауэлл. – Выберите район города, в котором вам решительно не хотелось бы оказаться.

Малькольм подумал.

– Чеви Чейз.

– Ладно, – кивнул Кевин. – Примерно через час появится сообщение, что вас видели в этом районе. Еще через полчаса полицейский из Чеви Чейз будет ранен, преследуя мужчину и женщину, соответствующих вашим описаниям. В результате все силы будут стянуты туда, и это даст вам простор для действий. Времени хватит?

– Лучше не полчаса, а час. Можно?

– Идет.

– Еще одно. С кем я разговариваю? В смысле, лично?

– Можете звать меня Роджерсом, Малькольм, – в трубке послышались гудки. Не успел Кевин положить трубку, как к нему подбежал специалист.

– Знаете, что сделал этот сукин сын? Нет, знаете? – Пауэлл только покачал головой. – Он прокатился по всему городу и связал телефоны-автоматы в одну сеть – так, чтобы они все передавали его разговор, а обратный сигнал пересылали ему. Первый мы буквально за минуту вычислили. Послали туда группу наблюдения, а она не нашла ничего, кроме пустой будки с самодельной табличкой «неисправно» и несколькими его проводочками. Им пришлось звонить сюда, мы дали им новый номер. Они поехали туда, потом еще в другое место, и таких, наверное, еще не одно и не два. Вот сукин сын!

Пауэлл откинулся на спинку стула и расхохотался – в первый раз за несколько последних дней. Потом полез в досье Малькольма, нашел место, где говорилось про летнюю подработку в телефонной компании, и посмеялся еще.

Рональд вышел из телефонной будки и не спеша вернулся на стоянку. В пикапе-эвакуаторе с флоридскими номерами сидела и жевала резинку блондинка с пышным бюстом. Малькольм постоял в тени, внимательно осматривая стоянку, потом подошел к машине и сел в кабину. Только закрыв за собой дверь, он показал Венди большой палец и хихикнул.

– Эй, – встревожилась она, – что с тобой? Что смешного?

– Ты куколка.

– Ну, парик и фальшивые сиськи – это твоя идея! Я не виновата, если…

Малькольм жестом остановил ее.

– И это еще цветочки, – выдавил он из себя сквозь смех. – Видела бы ты себя…

– Я не виновата, что хорошо выгляжу. – Венди поерзала на месте. – Что они тебе сказали?

Пока они ехали к новой телефонной будке, Малькольм рассказал.

С момента первого звонка на «тревожной» линии дежурил Митчелл. Он даже спал на раскладушке, стоявшей в паре футов от рабочего стола. На свежий воздух он не выходил с самого четверга. Душ не принял ни разу. Даже в туалет дежурный брал с собой телефон на длинном проводе. Начальник отдела всерьез задумывался над тем, не начать ли ему делать тонизирующие инъекции. На дежурстве Митчелла настоял директор Управления, решив, что у того больше шансов узнать Малькольма, если тот позвонит. Митчелл устал, но, даже лишившись ног, оставался выносливым. К тому же сейчас он был не только выносливым, но и настроенным по-боевому. Телефон зазвонил, когда Митчелл подносил к губам чашку со своим десятичасовым кофе. Он пролил кофе, чертыхнулся и сорвал трубку.

– Четыреста тридцать три тире семь два восемь два.

– Это Кондор.

– Где, черт…

– Заткнитесь. Я знаю, вы отслеживаете звонок, поэтому времени у нас мало. Я остаюсь на вашей линии, но в Управлении кроты.

– Что?

– Где-то есть двойные агенты. Тот тип в переулке, – Малькольм едва не сказал «Уэзерби», – первым выстрелил в меня. Я его узнал: он сидел в машине перед зданием Общества утром в четверг. Тот, другой из переулка, должно быть, рассказал уже это вам, так что… – Малькольм сделал паузу, ожидая, что его перебьют. Так и вышло.

– Воробей-четыре убит. Вы…

– Я этого не делал! С чего мне его убивать? Так, значит, вы не знаете?

– Все, что мы знаем, – это то, что с момента вашего первого звонка добавилось еще два трупа.

– Возможно, я и убил того, кто в меня стрелял, но Мароника не убивал.

– Кого?

– Мароника. Ну, так тот тип обращался к Воробью-четыре.

– Воробья-четыре звали по-другому.

– Правда? Тот, в кого я стрелял, упав, звал Мароника. Я и решил, что Мароник – это Воробей-четыре… – Спокойнее, подумал Малькольм, не переигрывай. – Ладно, к черту их, у нас мало времени. Тот, кто напал на Общество, искал что-то, известное Хейдиггеру. Он всем нам говорил, что нашел в старых бумагах что-то странное. Он говорил, что собирается сообщить об этом кому-то в Лэнгли. Вот почему мне кажется, в Управлении работает крот. Хейдиггер поговорил не с тем, кем надо. Думаю, я мог бы распутать, в чем здесь дело, будь у меня время. Я понимаю, вы меня ищете. Я боюсь приезжать к вам, боюсь, что вы меня найдете. Вы можете приостановить поиски, пока я не выясню, что такого знаю, если противник хочет меня убить?

Митчелл помолчал. Спец, прослеживавший звонок, отчаянно замахал ему руками, чтобы тот заставил Малькольма продолжать разговор.

– Не знаю, можем ли мы пойти на это. Возможно, если бы…

– Некогда. Позвоню, когда узнаю больше, – в трубке послышались гудки.

Митчелл оглянулся на специалиста. Тот отрицательно помотал головой.

– И что вы, черт подери, обо всем этом думаете?

Митчелл оглянулся на говорившего, охранника, и пожал плечами.

– Ничего не думаю, да это и не моя работа. По крайней мере сейчас. – Он посмотрел по сторонам. Его взгляд задержался на другом агенте, ветеране-оперативнике.

– Джейсон, тебе говорит что-нибудь имя Мароник?

Человек по имени Джейсон покачал головой.

– Не помню, что именно, но точно ничего хорошего.

– Вот и мне, – вздохнул Митчелл и снял телефонную трубку. – Архив? Мне нужно все, что у вас имеется на всех, кого зовут Мароник. Да, до вечера нам, возможно, потребуется несколько экземпляров, так что беритесь за дело. – Он положил трубку, снял ее снова и набрал номер заместителя директора.

Пока тот ждал соединия с боссом, Пауэлл связался с пожилым джентльменом.

– Наш парень справляется отлично, сэр.

– Рад слышать это, Кевин, очень рад.

– Мы закинули им несколько заманчивых вкусняшек. Думаю, это подтолкнет Управление к движению в нужном направлении. Надеюсь, при этом они не выйдут на нас. Если ваши предположения верны, наш приятель Мароник начнет ощущать себя неуютно. Они будут еще сильнее спешить в поисках Кондора. У вас ничего нового?

– Пока ничего. Наши люди продолжают рыться в прошлом действующих лиц. И, кроме нас, только полиции известно о связи между Малькольмом и трупом, найденным в квартире у Венди Росс. Полиция официально завела дело об убийстве и связанном с этим исчезновении девушки. В нужное время и этот лакомый кусочек попадет в нужные руки. А теперь, похоже, мне пора идти и просиживать задницу еще на одном занудном совещании, делать умное лицо и ненавязчиво подталкивать наших друзей в нужном направлении. А тебе, пожалуй, лучше оставаться на линии, слушать, не вмешиваясь, но быть готовым в любой момент начать действовать.

– Конечно, сэр. – Пауэлл положил трубку, оглянулся на присутствующих в комнате – все они ухмылялись – и решил, что может позволить себе чашку кофе.

– Будь я проклят, если что-нибудь понимаю. – В подтверждение своих слов капитан ВМС грохнул кулаком по столу и откинулся на спинку кресла. В помещении стояла духота. Его подмышки потемнели от пота. Надо же, выбрали время ремонтировать кондиционеры, подумал он.

– Никто из нас в точности не знает, что все это означает, капитан, – терпеливо произнес заместитель директора и покашлял, пытаясь вспомнить, на каком месте его перебили. – Как я уже сказал, если не считать информации, полученной от Кондора, – а насколько она точна, неизвестно, – со времени нашей прошлой встречи мы не продвинулись ни на шаг.

Капитан склонился к сидевшему справа от него представителю ФБР.

– Тогда, черт подери, – зашептал он на ухо фэбээровцу, не обращая внимания на его раздражение, – зачем вообще было созывать это совещание?

Испепеляющий взгляд, брошенный заместителем директора, не оказал на капитана ровно никакого действия. Заместитель вздохнул и продолжал говорить:

– Как вам уже известно, досье Мароника пропало. Мы запросили дубликаты английских досье. Военный самолет доставит их сюда через три часа. Мне хотелось бы, джентльмены, выслушать ваши соображения на этот счет.

Первым заговорил представитель ФБР:

– Полагаю, Кондор хотя бы отчасти прав. В ЦРУ внедрился крот. – Коллега фэбээровца из Управления насупился, но тот продолжал: – Тем не менее мне кажется, мы можем говорить об этом в прошедшем времени. Очевидно, двойным агентом был Уэзерби. Вероятно, полковник использовал Управление как прикрытие для каких-то перевозок, а Хейдиггер случайно на это наткнулся. Узнав об этом, Уэзерби не мог не напасть на Общество. Кондор остался единственным неучтенным звеном, которое необходимо было уничтожить. Уэзерби облажался. Возможно, кто-то из его банды все еще на свободе, но мне кажется, основной источник утечки информации ликвидирован. Насколько я могу судить, первоочередная задача для нас теперь – выйти на Кондора. С теми сведениями, которые он может сообщить, мы сумеем отловить всех оставшихся – включая этого Мароника, если он действительно существует, – и выяснить, много ли информации от нас ушло.

Заместитель директора обвел взглядом собравшихся. Он уже собирался объявить совещание закрытым, когда пожилой джентльмен помахал рукой, привлекая его внимание к себе.

– Не позволите, господин председатель? Всего пару соображений.

– Разумеется, сэр. Мы всегда рады выслушать ваше мнение.

Сидевшие за столом оживились и приготовились слушать. Капитан тоже поерзал на стуле, хотя скорее от досады из-за задержки.

Однако пожилой джентльмен помолчал несколько секунд, не без любопытства глядя на представителя ФБР.

– Должен признаться, – начал он наконец, – я не согласен с точкой зрения нашего коллеги из Бюро. Его объяснение выглядело бы убедительным, не будь в нем пары нестыковок, которые не дают мне покоя. Если Уэзерби был главным внедренным агентом, тогда как и почему он умер? Я понимаю, это вопрос спорный, по крайней мере до окончательных выводов медицинских экспертов. Однако я не сомневаюсь в том, что бедолагу убили. Приказ устранить его мог поступить только из самых верхних эшелонов Управления. И потом, нутром чую, что-то не так в самой концепции двойного агента – перевозчика. Ничего конкретного, только интуиция. Сдается мне, нам стоит продолжать действовать по-прежнему, но с двумя небольшими поправками. Во-первых, стоит покопаться в прошлом всех подозреваемых и посмотреть, не пересекались ли их пути. Как знать, может, что-то и найдем? И во-вторых, я бы дал Кондору шанс упорхнуть. Он все еще может что-нибудь нарыть. Отзовите на время охоту за ним и сосредоточьтесь на архивных поисках. У меня есть и еще кое-какие мысли, но я хотел бы помозговать над ними до следующего совещания. А пока у меня все. Благодарю вас, господин председатель.

– Спасибо, сэр. Разумеется, джентльмены, окончательное решение остается за мной как председательствующим. Тем не менее заверяю вас, что высказанные вами идеи будут учтены. Вплоть до принятия этого решения я планирую продолжать нынешнюю тактику действий.

Пожилой джентльмен поднял взгляд на заместителя директора.

– Можете быть уверены, – произнес он, – что мы окажем вам все возможное содействие.

– Это касается и нас! – почти выкрикнул представитель ФБР и испепелил пожилого джентльмена взглядом, ответом на который стала странная и вроде бы не ехидная улыбка.

– Джентльмены, – объявил заместитель директора. – Благодарю вас всех за помощь, которую вы оказывали и продолжаете оказывать нам. Спасибо за участие в совещании. О дате следующего вас известят дополнительно. Всего хорошего.

Выходя из помещения, фэбээровец покосился на пожилого джентльмена. Он встретился взглядом с ясными, полными интереса глазами, поспешно отвернулся и ушел.

– Господи, – пожаловался капитан представителю Министерства финансов, – ну почему я только не остался на флоте? Эти чертовы совещания скоро меня доконают. – Он недовольно фыркнул, напялил на голову форменную фуражку и размашистыми шагами вышел. Последним покинул помещение заместитель директора.

– Мне все это решительно не нравится.

Двое мужчин прогуливались по аллеям окружавшего Капитолий парка, не смешиваясь с прохожими.

Дневной наплыв туристов спадал, зато потянулись с работы правительственные служащие. Понедельник в Конгрессе – ленивый день.

– Мне это тоже не нравится, друг мой, но придется справляться с ситуацией, какова она на деле, а не с той, какой нам хотелось бы ее видеть. – Старший собеседник покосился на своего спутника с запоминающейся внешностью и вздохнул. – И все же нам по крайней мере известно теперь больше, чем прежде. Например, мы оба отчетливо понимаем, насколько важно, чтобы Кондор не остался в живых.

– Мне кажется, в этом мы не одиноки, – в голосе человека с запоминающейся внешностью прозвучал такой холод, что его спутник поежился, несмотря на теплую погоду.

– Что вы хотите этим сказать?

– Это бессмыслица, – ответил мужчина с запоминающейся внешностью, не скрывая раздражения. – Уэзерби был закаленным, опытным агентом. Даже будучи раненым, он сумел убить Воробья-четыре. И вы верите тому, что человек вроде него стал бы выкрикивать мое имя? Даже если он находился в шоке, зачем ему звать меня? Это лишено смысла.

– Умоляю вас, скажите тогда, что не лишено смысла?

– Пока не знаю. Знаю только, что происходит что-то, о чем нам неизвестно. Или по крайней мере неизвестно мне.

Голос представительного мужчины даже дрогнул от возмущения.

– Надеюсь, вы не предполагаете, что я утаиваю от вас информацию?

Наступила долгая пауза, нарушаемая только редкими порывами вашингтонского ветра. Медленно, очень медленно Левин-Мароник повернулся, чтобы ответить:

– Не знаю. Я сомневаюсь в этом, но такая вероятность существует. Не трудитесь возражать. Я не исхожу из подобной версии. Но я хочу, чтобы вы не забывали нашего прошлого разговора.

Несколько минут они прогуливались молча. Капитолий остался позади, и теперь они шли мимо здания Верховного Суда. Первым нарушил молчание старший спутник:

– Ваши люди ничего не нашли?

– Ничего. Мы прослушивали все переговоры полицейских, а также оперативников Управления и Бюро. Однако втроем осуществлять это очень сложно. Мой план заключается в том, чтобы перехватить группу, которая будет забирать Кондора, прежде чем они успеют доставить его в безопасное место. Можете ли вы подобрать для этого одно конкретное место, ну, или хотя бы выведать их планы? Это значительно снизит возможность осложнений.

Старший спутник кивнул, и Мароник продолжал:

– Еще одно меня смущает – Ллойд. Полиция до сих пор, насколько я могу судить, не связала его с делом Кондора. Вся эта квартира должна быть в отпечатках его пальцев, и тем не менее полиция их или не обнаружила – в чем я сильно сомневаюсь, – или не объявила их в розыск. Это мне совсем не нравится. Что-то тут не сходится. Вы могли бы проверить, в чем там дело, но только осторожно, не вызывая подозрений?

Представительный мужчина снова кивнул. Они продолжили свою неспешную прогулку – ни дать ни взять двое чиновников, возвращающихся с работы. Теперь они отдалились от Капитолия на три квартала и находились на границе спальных районов. В двух кварталах от этого места рейсовый автобус причалил к тротуару, выплюнул клубы сизого дизельного выхлопа и выпустил на тротуар небольшую кучку пассажиров. Когда автобус отъехал от остановки, двое пассажиров отделились от остальных и направились в сторону Капитолия.

Малькольм подумывал, не приехать ли им во взятом напрокат пикапе. Так они были бы меньше связаны в перемещениях, но могли вызвать подозрения. Пикапов в Вашингтоне не так много, особенно таких, на борту которых написано: «Эвакуатор Альфонсо, Майами-Бич». К тому же его аренда обходилась в копеечку, а Малькольм хотел оставить в резерве побольше денег – на всякий случай. В результате он решил, что для тех редких передвижений, которые им предстояли в ближайшие дни, хватит и общественного транспорта. Венди неохотно согласилась. Ей понравилось водить пикап.

Все случилось, когда они почти поравнялись с двумя мужчинами, которые шли перед ними по противоположной стороне улицы. Порыв ветра оказался слишком сильным для шпильки, удерживавшей пышный парик Венди. Он сорвал гриву светлых волос с головы и швырнул ее на мостовую. Парик покатился, подгоняемый ветром, до тех пор, пока не замер бесформенной копной почти посередине улицы.

– Малькольм! – возбужденно крикнула Венди. – Парик! Держи его, держи!

Ее пронзительный голос перекрыл и ветер, и шум уличного движения. На противоположной стороне улицы Левин-Мароник замер как вкопанный и остановил своего спутника.

Малькольм понял, что Венди совершила ошибку, назвав его по имени. Он жестом заставил ее замолчать и шагнул между двумя стоявшими у тротуара машинами, чтобы выйти на мостовую для спасательной операции. Он заметил, что двое мужчин на противоположной стороне улицы смотрят на него, и постарался придать лицу невозмутимое выражение… ну, может, чуть раздосадованное неловкостью жены.

Левин-Мароник двигался медленно, но профессионально. Его напряженный взгляд оставался прикован к паре на другой стороне улицы, в голове прокручивались варианты действий. Ему хватало опыта, чтобы не поддаться потрясению от фантастического стечения обстоятельств и сосредоточиться на текущей задаче. Его левая рука уже расстегивала пиджак. Краем глаза Малькольм видел все это, но его внимание было сосредоточено на кучке волос, лежавшей на асфальте. Венди догнала его, когда он уже выпрямился, держа парик в руках.

– Ох, черт, эта проклятая штуковина, наверное, испорчена в хлам. – Девушка выхватила бесформенный клубок из рук Малькольма. – Хорошо, что нам недалеко. В следующий раз закреплю двумя…

Спутнику Мароника давно не приходилось бывать в деле. Он стоял на тротуаре, глупо таращась на странную парочку с париком в руках. Его взгляд привлек внимание Малькольма как раз в то мгновение, когда тот, не веря своим глазам, что-то пробормотал. Что именно, Рональд не расслышал, но сразу понял: здесь что-то не так. Он переключил внимание на спутника этого хорошо одетого мужчины – тот как раз вышел из-за стоявшей у тротуара машины и двинулся через дорогу. Малькольм заметил и расстегнутый пиджак, и руку, выжидательно зависшую у пояса.

– Беги! – Он толкнул Венди в сторону тротуара и перекатился через капот стоявшей рядом спортивной машины. Грянувшись о тротуар рядом с передним колесом, он еще надеялся, что просто свалял дурака, и ничего серьезного им не грозит.

Маронику хватило опыта не бежать через открытый участок, преследуя, возможно, вооруженного человека, к тому же укрывшегося за более-менее защищавшим от пуль барьером. Он хотел выгнать жертву на открытое пространство для верного выстрела. Еще он видел, что вторая жертва убегает. Этого нельзя было допустить. Его тело застыло в классической позе для стрельбы, тупорылый револьвер в руке чуть двинулся и коротко рявкнул.

Венди успела сделать четыре быстрых шага, когда до нее дошло, что она не знает, почему бежит. Глупо как, подумала она, хотя шага почти не замедлила. Девушка нырнула между двумя машинами, оказавшись на тротуаре, перешла на трусцу. Когда до укрытия за туристическими автобусами оставалось всего четыре фута, она оглянулась через плечо и поискала взглядом Малькольма.

Свинцовая пуля в стальной оболочке ударила ее в основание черепа. Пуля подбросила Венди в воздух и раскрутила как марионетку-балерину, на одной ноге.

Малькольм понимал, что означает этот выстрел, но не мог не посмотреть. Он заставил себя повернуть голову и увидел странную, безжизненную фигуру, лежавшую на асфальте в двадцати футах от него. Она была мертва. Он знал, что она мертва. За последние дни Рональду довелось насмотреться на убитых людей, так что он не мог спутать этот вид ни с чем другим. По асфальту в его направлении текла струйка крови. Венди все еще сжимала парик.

Малькольм уже достал свой пистолет и держал его в руках. Он приподнял голову, и револьвер Мароника рявкнул еще раз. Пуля с визгом отрикошетила от капота машины. Рональд пригнулся. Мароник торопливо двинулся через улицу. В его в барабане осталось четыре патрона, и он мог позволить себе потратить на беспокоящий огонь два из них.

По иронии судьбы, Капитолийский холм в Вашингтоне отличается двумя характерными чертами: уровень преступности здесь один из самых высоких в городе, но и количество полицейских на квадратную милю тоже едва не зашкаливает. Выстрелы Мароника и визг перепуганных туристов привлекли внимание одного из патрульных. Это был невысокий, коренастый мужчина по имени Артур Стеббинс. До пенсии ему оставалось пять лет. Он устремился к месту вероятного преступления в уверенности, что за ним по пятам уже спешит не менее десятка коллег. Первое, что он увидел, – это пересекавшего улицу мужчину с пистолетом в руке. Собственно, это было и последним, что он увидел: пуля Мароника ударила ему прямо в грудь.

Мароник понимал, что дело дрянь. Он рассчитывал, что у него будет по меньшей мере минута до прибытия полиции. К тому времени Кондор будет мертв, а сам он – далеко отсюда. Однако теперь он заметил еще два синих мундира всего в квартале от себя. Оба на бегу шарили руками по кобуре. Мароник стремительно прикинул шансы и, повернувшись, начал искать пути отхода.

Именно этот момент выбрал утомленный рабочим днем помощник конгрессмена, направлявшийся домой из Рейбёрн-хауса, чтобы притормозить свой красный «Фольксваген»-«жук» перед выездом на главную магистраль. Подобно многим водителям, он мало следил за тем, что происходит на тротуарах. Вряд ли он успел понять, что происходит, когда Мароник рывком распахнул дверь со стороны водителя, выдернул его из машины, смазав попутно револьвером по лицу, вскочил на его место и уехал.

На протяжении всего этого эпизода спутник Мароника стоял столбом на тротуаре. Только увидев бегство Мароника, он сообразил, что ему тоже пора. Бросившись бегом в направлении от Капитолия, уже через пятьдесят футов он оказался у своего черного «Мерседеса», сел в него и поспешил прочь. Малькольм высунул голову из-за капота спортивной машины и успел разглядеть цифры на номерном знаке «Мерседеса».

Малькольм оглянулся на полицейских. Они столпились вокруг тела своего товарища. Один говорил по рации, передавая приметы Мароника и красного «Фольксвагена», запрашивая подкрепление и «Скорую». Малькольм вдруг сообразил, что его они еще не видели, а если и видели, приняли за случайного свидетеля из прохожих. Он огляделся по сторонам. Люди, прятавшиеся от перестрелки за машинами и садовыми кустами, казались слишком напуганными, чтобы указать полицейским на него, по крайней мере пока он здесь. Рональд торопливо зашагал в направлении, откуда приехал «Фольксваген». Перед тем как свернуть за угол, он оглянулся на безжизненное тело на асфальте. Над телом Венди уже склонялся полицейский. Малькольм судорожно сглотнул и отвернулся. В трех кварталах от места происшествия он поймал такси и поехал в центр. Он сидел на заднем сиденье, слегка дрожа от напряжения, но в его мозгу полыхал огонь.