Текст книги "Проклятие замка Комрек"

Глава 27

– Вот это да, – пробормотал Эш себе под нос.

Его изумили не масштабы комнаты с высоким потолком, но заполнявшее ее сложное высокотехнологичное оборудование. Оно шло вразрез с контекстом того почтенного здания, в котором размещалось.

Это вполне могло быть мини-комплексом управления для космических челноков НАСА, но Эша шокировало не это, а сопоставление нового со старым.

Одну стену полностью занимали ряды видеоэкранов, помеченных датой и текущим временем, и три наблюдателя сидели перед ними за длинным столом, заполненным компьютерными рабочими станциями и джойстиками для управления камерами, которые контролировали весь замок и прилегающую территорию. За вторым столом мужчины и женщины в форме набирали тексты и общались по Скайпу на разных языках. Над дверью по другую сторону широкой комнаты светилась красная сигнальная лампа, а внизу, на самой двери, жирными заглавными буквами значилось: ЗАЛ ОБРАБОТКИ ДАННЫХ. Озираясь вокруг, Эш видел компьютеры и ноутбуки, другие столы, занятые процессорами данных, большие телевизоры с плоскими экранами, настроенные на каналы Си-эн-эн, Блумберг, Аль-Джазира и Би-би-си Ньюс 24.

Отдельный монохромный телемонитор показывал интерьер караульного помещения при вторых воротах поместья, через которые Эш проезжал ранее тем же днем. На другом отдельном мониторе показывался район неподалеку от домика у первых ворот, при первоначальном, невинном с виду въезде в Комрек, где он заметил, что через камеру его изучают крупным планом. На третьем мониторе отображалось нечто похожее на погрузочную платформу для больших и малых автомобилей, и Эш догадался, что это не что иное, как пункт доставки замка, где разгружали товары из фургонов, грузовиков и микроавтобусов. В самом деле, там уже стоял подогнанный задом автопоезд, и несколько людей в форме переносили картонные коробки различных размеров на поднятую грузовую площадку.

Эш нашел взглядом Кевина Бэббиджа, сидевшего за столом на длинном помосте перед интерактивной доской, простиравшейся во всю длину одной из стен. Он был в одной рубашке, с ослабленным галстуком. Без пиджака плечи у Бэббиджа выглядели почему-то еще более широкими, рубашка натягивалась, словно мышцы под нею стремились прорваться наружу. Его стрижка под насадку идеально подходила для обуревавшей его сотрудников активности, свойственной стартовой площадке, а гранитное выражение лица давало знать, что он готов переломать ноги всякому, кто вызовет у него раздражение.

Бэббидж встал, надел пиджак, поправил галстук и спрыгнул с помоста. Он направился прямиком к Дерриману и Эшу, не обратив внимания на молодого человека в очках, пытавшегося привлечь его внимание, когда он проходил мимо. Бэббидж остановился прямо перед Эшем, полностью проигнорировав Дерримана.

– Готовы испачкать руки? – Голос у Бэббиджа был грубым, полностью соответствуя его внешности. Он понизил голос и продолжал: – Полагаю, первым делом хотите осмотреть комнату Хойла?

Эш кивнул.

– Возможно, я смогу найти там какие-нибудь улики.

– Это не детективный роман, – резко сказал Бэббидж, украдкой оглядываясь. – Здесь, в Комреке, мы имеем дело не с убийцей.

– Возможно. Но что-то убило его, и я хотел бы узнать, что. В его комнате может быть ключ – или ощущение.

Бэббидж скептически посмотрел на Эша.

– Тогда чем раньше мы начнем, тем быстрее сможем достичь результата, – вмешался Дерриман, явно осознавая трения между двумя другими собеседниками.

– Прекрасно, по-моему. – Эш адресовал Бэббиджу широкую, но лишенную юмора улыбку, а начальник службы безопасности просто хмыкнул.

Пока они втроем спускались по лестнице, ведущей с первого этажа, Дерриман охотно рассказывал о различных уровнях замка и его структуре. Эш чувствовал, что этому сутулому человеку, укутанному в шарф, пальто и толстый свитер, лучше подошло бы подвизаться в качестве профессора истории, а не менеджера в потайном мире высоких ставок и гнусных делишек. Режим Внутреннего двора, частью которого он был, похоже, не совсем подходил человеку столь откровенной чувствительности.

С каждым шагом, который они делали по шедшим спиралью стертым каменным ступеням, голос его гида звучал все глуше, и чем ниже они спускались, тем холоднее становился воздух. Эш радовался своей куртке, воротник которой плотно укутывал его шею. На Бэббиджа, казалось, холод не действует.

В замке, как объяснил Дерриман, было шесть этажей над землей, со множеством запутанных камер, коридоров и башенных комнат. В самых верхних комнатах, имевших выход к парапетным стенам с зубцами, располагались жилые помещения лорда Эдгара Шоукрофт-Дракера и сэра Виктора. Кроме того, на шестом этаже находилась часовня замка, которой руководил лишенный сана архиепископ Карсли. Высокопоставленные гости размещались также на четвертом и пятом этажах.

Апартаменты для таких высоких гостей более походили на люксы пятизвездочного отеля, и в настоящее время практически все они были заселены – или скоро будут. На третьем этаже располагались старшие сотрудники и посетители. На втором этаже, где был обеденный зал, располагались также читальни и библиотеки, комнаты обзора, кинозал (телевидения и радио в наличии не было – в конце концов, Комрек был намеренно изолирован от остального мира), комнаты для игр, в том числе и в карты. Кроме того, на этом этаже находились кухни, первая из которых обслуживала только главный ресторан, а другая, поменьше, предназначалась в основном для лесничих поместья, сторожей, охранников, садовников, разнорабочих, медсестер и прочих, кто работал на территории комплекса.

На первом этаже находилось длинное фойе, вдоль которого размещались кабинеты различных служб. В задней части массивного здания располагался тренажерный зал, оздоровительный клуб и небольшой крытый бассейн. И, конечно, имелось множество выставочных залов со всевозможными занимательными предметами старины.

Несколько коридоров охранялись полными наборами доспехов, и в замке имелся не один арсенал, заполненный оружием уничтожения самого зловещего вида. Выставленное во многих комнатах было по необходимости отгорожено канатами, хотя содержимое каждой оставалось на виду: кровати с балдахином, подлинные хрустальные люстры, в одной – длинный узкий обеденный стол, пара инкрустированных серпентинитом комодов, в других – книжные шкафы розового дерева, столовое серебро и винные шкафы, картины, мраморные статуи и бюсты, шелковые обои ручной росписи, а также гобелены, элегантные шкафы, изысканные часы – разнообразные драгоценные древности, интерес к которым у серьезного историка не убывал бы в течение нескольких месяцев.

Под Комреком простирались три подземных этажа. Тот, на который они сейчас спускались, принадлежал больничному блоку, с которым Эша познакомили лишь мельком; он был поражен современным оборудованием, имевшимся в различных операционных. Впечатлили его и высокотехнологичные медицинские принадлежности, которые он увидел, а также роскошно обставленные палаты, в том числе одноместные.

– Это здесь проводят вскрытие тела Дугласа Хойла? – спросил Эш только затем, чтобы увериться: на этом этаже имелся не особо афишируемый морг, располагавшийся на достаточном удалении от общих больничных покоев. Именно там сейчас проводилась аутопсия Хойла. Этаж ниже предназначался исключительно для новичков, где они оправлялись от травмы, вызванной потерей мира, который был так близок и знаком прежде, ради этого нового окружения. Здесь их держали в роскошных, но одиночных палатах, где бы их мог осматривать врач, консультировать как психиатр, так и психолог, пока их не признают полностью пригодными присоединиться к основному сообществу Комрека. Свое рода преддверие ада, подумал Эш.

– Как я понимаю, гости здесь находятся под круглосуточным наблюдением камер, – настойчиво сказал Эш. – Значит, то, что случилось с Хойлом, должно быть заснято на пленку.

Ответил ему Бэббидж.

– Камеры видеонаблюдения есть в каждой важной комнате в замке, в том числе в палате Дугласа Хойла, но когда мы исследовали ленту наблюдения на следующее утро после инцидента, весь видеофайл был засвечен. Я имею в виду, засвечены оказались все файлы видеонаблюдения, словно камерам была задана слишком большая чувствительность. Ни одного изображения ни на одном из файлов. В ту самую ночь практически все сотрудники и гости чувствовали тошноту. Сначала мы думали, что дело в пищевом отравлении, но все кухни были безупречны, а то, что осталось от еды, впоследствии проанализировали в нашей собственной лаборатории. Никаких бактерий, никакого яда. Все в норме. – Он остановился на лестнице и повернулся к Эшу лицом. – Вот что я скажу – то была ночь, которую никто из нас, сотрудников или гостей, никогда не захотел бы пережить снова.

Мало что еще было сказано на эту тему, пока Эша вели вниз на следующий этаж. На лестнице они столкнулись с Рейчел Кранц, которая поднималась им навстречу. Она несла планшет с каким-то рисунком.

Дерриман, шедший впереди, остановился и посмотрел на нее с беспокойством.

– Вс-се в порядке? – робко спросил он.

Она окинула его неприязненным взглядом, а затем перевела глаза на Эша.

– Все так, как и должно быть, – отрывисто ответила она, словно бы обращаясь к одному только Эшу.

– Да, да, конечно, – запинаясь, сказал Дерриман словно понимая, что он, возможно, сделал ошибку, усомнившись в способности медсестры держать все под контролем. – М-мы просто показываем мистеру Эшу разные этажи Комрека.

Кранц выглядит встревоженной, как и Бэббидж, отметил Эш. Дерриман, похоже, был в ужасе, и Эш прикидывал, кого тот боится больше, Хельстрема или Кранц.

– Мы ведем мистера Эша в комнату Дугласа Хойла, – вмешался Бэббидж. – Кажется, это для него важно. – Последнее замечание прозвучало как упрек. Эш уже понял, что со стороны начальника службы безопасности ему, кроме враждебности, ожидать нечего. Он и не ожидал чего-то иного от человека, который, должно быть, чувствовал, что это парапсихологическое расследование было пустой тратой времени и денег, пусть даже сам Бэббидж не мог предложить возможное объяснение странных событий. С другой стороны, очевидная неприязнь к нему Кранц оставалась загадкой. Если только она, как и многие другие «нормальные» люди, не думала, что он сумасшедший, которому нельзя позволять приближаться к ее пациентам.

– У меня еще не было времени, чтобы обеспечить уборку в палате мистера Хойла, – сказала Кранц, не стараясь казаться вежливой.

– Тем лучше, – ответил Эш. – Мне нужно увидеть картину, какой она была.

С холодным взглядом она шагнула в сторону, чтобы пропустить их, но не сводила глаз с Эша, когда он проходил мимо.

Возле палаты, столь неряшливо освобожденной несчастным Дугласом Хойлом, напротив лифта, все трое остановились.

– Если никто из вас не возражает, для начала я хотел бы войти туда один. Просто чтобы почувствовать место. Не хочу, чтобы ваши эмоции смешивались с каким бы то ни было экстрасенсорным полем или намеками на потустороннее вмешательство, оставшимися там внутри.

Бэббидж смотрел на него так, словно он был сумасшедшим, а Дерриман стал теребить пальцы.

Эш улыбнулся, но выражение лица у него было жестким, ибо он уже чувствовал какое-то присутствие по ту сторону этой закрытой двери. Несколько лет назад он мог бы это игнорировать, но теперь жизнь для него изменилась – равно как смерть.

Он взял себя в руки и выжидающе посмотрел на Дерримана.

– Ч-что? – спросил, заикаясь, генеральный менеджер.

Эш указал на клавиатуру, прикрепленную к двери. Он уже заглянул в маленькую смотровую панель.

– Конечно. Простите. – Дерриман сунул руку во внутренний нагрудный карман, вытащил блокнотик в пластиковой обложке и стал быстро просматривать страницы, причем руки у него уже по-настоящему дрожали. – А! – Он остановился на странице. – Подземная номер 3а, – пробормотал он. Обращаясь к Эшу, сказал: – Четыре цифры. Два, шесть, четыре и восемь.

Следователь набрал их, отмечая, что и у него слегка дрожит рука. Что-то щелкнуло, и дверь чуть сместилась, как будто освободившись от охватывающей ее рамы. Эш толчком распахнул дверь и вошел внутрь.

Он вскрикнул, когда его сразу же выбросило обратно в коридор некоей ожесточенной, невидимой силой.

Глава 28

Бэббидж поймал его, не позволив упасть.

– Господи, парень… – прошипел начальник службы безопасности.

Дерриман попятился от комнаты, и выражение тревоги у него на лице было едва ли не комичным.

Но Эшу было не до смеха. Все еще поддерживаемый Бэббиджем, он пытался восстановить равновесие.

– Кто-то – что-то – не хочет меня туда впускать.

Начальник службы безопасности пробормотал очередное богохульство.

– Разве это не вы? Не вы бросились назад? – недоверчиво буркнул он.

– Поверьте мне, – сказал потрясенный Эш, – что-то в самом деле не хочет меня туда пускать.

– Так что же нам делать?

– Попробуем снова.

Но на этот раз следователь вошел гораздо осторожнее. Хотя он по-прежнему чувствовал давление, выталкивающее его, оно значительно ослабло, как будто присутствовавшая там невидимая экстрасенсорная сила, чем бы она ни была, исчерпала себя.

Изо рта у него вырывался пар, и он дрожал от холода, укоренившегося в атмосфере помещения. Бэббидж ждал на пороге, меж тем как Дерриман испуганно заглядывал туда через его плечо.

– Оно здесь, – спокойно объявил Эш. – Но ослабевает, забирая с собой и холод.

– Разыгрываете, должно быть, – прохрипел Бэббидж. – В палате никого больше нет.

– А вы прислушайтесь к своим ощущениям, – предложил ему Эш. – Почувствуйте, как оно утекает. Входите, оно больше не сможет вам повредить. Наверное, вся энергия ушла на то, чтобы вышвырнуть меня отсюда.

Начальник службы безопасности вошел, но Дерриман остался у двери.

В палате стояла одна большая кровать, у подножия которой лежала помятая постель. Поскольку эта спальня была подземной, в ней не было окон во внешний мир, но имелись картины, сплошь – мирные пейзажи, по-видимому, чтобы смягчить холодность стен. Некоторые из них висели косо, меж тем как другие упали на пол. В дальнем конце комнаты видны были перевернутое кресло и диван, почти вертикально накренившийся в углу среди разбросанных вокруг подушек. Прикроватная тумбочка была опрокинута, а ее содержимое рассыпано по ковру.

А на одной стене, справа от исследователя, был отчетливый отпечаток мужской фигуры, образованный сотнями темно-красных пятен и мазков. Большие пятна крови тускло отсвечивали.

Кровавый силуэт заканчивался по меньшей мере в двух футах от пола, хотя ручейки крови сбегали до плинтуса, и Эш представил себе замершего там беспомощного человека, распятого без гвоздей.

Кроме того, палата была пропитана медным запахом крови, смешанным с тошнотворной вонью экскрементов. К счастью, это зловоние тоже быстро шло на убыль.

– Хойл был в сознании, когда его увезли? – спросил Эш у начальника службы безопасности, вынимая из своей наплечной сумки термометр.

– Медсестра Кранц сказала, что он бредил, – ответил Бэббидж, – бормоча слова, которые она только слышала, но не понимала.

Все еще прячась за мускулистым телом главного охранника, Дерриман ворчливо проговорил:

– К-когда они достигли операционной над нами, он б-больше не издавал ни звука. Медсестра Кранц сказала, что глаза у него были открыты и что в них застыл беспредельный ужас. Он больше так и не выходил из кататонического состояния.

– Вызванного потерей крови?

Эшу ответил Бэббидж.

– Мы узнаем больше после вскрытия, но первоначальное мнение нашего патологоанатома заключалось в том, что его убили не раны или потеря крови, но инфаркт миокарда. Сердечный приступ.

– Как и медиума Мойру Гленнон.

– Да, как ее. Испугался до смерти.

Глава 29

Твигг, задыхаясь, отступил, чтобы обозреть свою работу. Он оперся на лопату, чтобы не упасть.

Траншея в шесть футов длиной, которую он вырыл в мирном лесу, была достаточно глубока, чтобы принять в себя то, что осталось от трупа Нельсона. Стоит засыпать ее, и мертвый подмастерье будет погребен. Опавшая листва, набросанная поверх утрамбованного бугра, скроет могилу от любого обходчика или слоняющегося гостя.

Теперь перетащить труп. Хорошо, что он не брезглив, сказал Твигг самому себе, потому что одного только вида распотрошенного тела, когда оно было вытащено из кучи опавших листьев и лесного папоротника, которые частично его скрывали, хватило бы, чтобы нормального человека вывернуло наизнанку. Большинство людей и близко не подошли бы к растерзанному мертвецу, не говоря уже о том, чтобы к нему прикасаться. Он выпрямился, вытирая при этом слюну с подбородка. Но как только он убрал руку с черенка лопаты, пальцы у него опять задрожали. Он пытался удержать их в неподвижности, но смог добиться этого, лишь прижав руку к бедру.

Убийца сделал несколько глубоких вздохов, медленно выдыхая воздух, пока не почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы закончить работу. Твигг выругался. Раньше он был куда сильнее, чем выглядел, – что в некоторых случаях вроде бы удивляло его жертв, – но он знал, что его одышке способствовал не столько возраст, сколько болезнь. Тем не менее, несмотря на свои годы, он остался бы ценным активом организации, потому что чье-либо убийство в наши дни редко зависит от силы. Существовали более тонкие методы, такие, например, как яд или даже удавка, которой не мог противостоять ни один объект, если проволока остра, а горло обхвачено ею быстрым и точным движением. Лезвия тоже хороши, если входят глубоко и перерезают нужные артерии или разрушают надлежащие органы.

Причина, по которой он решил скрыть изуродованный труп Нельсона, большинству людей показалась бы безумной. Она состояла в том, что он чувствовал себя в союзе с дикими кошками. Конечно, между ним и злобными животными из семейства кошачьих никогда не будет никакой любви, но он чувствовал неопределенное сходство с ними и каким-то образом понимал, что выступает их защитником. В противном случае лес станут прочесывать вооруженные до зубов охранники, пока проблема не будет ликвидирована. Возможно, его принадлежность к кошачьей стае была фантастичной, иллюзорной, но для себя он ощущал ее вполне реальной.

Убийца подошел к телу, прикрытому лесным мусором, состоявшим из сухих листьев и влажного папоротника, и потянулся к его обутой ноге – другая была босой, хотя запекшаяся кровь походила на красный носок (совсем не во вкусе Нельсона, но ведь это не имело больше никакого значения). Твигг подтащил к себе обе ноги, и тело, теперь плохо «сшитое», выскользнуло из тайника.

Как ни странно, тело выглядело еще хуже, чем прежде; то ли на самом деле, то ли из-за того, что время, потраченное, чтобы принести сюда негашеную известь и воду, не забывая при этом о лопате, немного притупило шок от его образа. Твигг потянул снова, лиственное прикрытие нарушилось, и он видел и чувствовал, что все еще мягкое тело растягивается: только лоскутам кожи и позвоночнику удавалось сохранять его единым куском. Стараясь прилагать минимальные усилия, Твигг подтащил его к неглубокой яме в земле, а когда труп оказался более или менее рядом с могилой, он опустился на колени и вкатил в нее тело. Сначала бесчелюстную голову и туловище, затем бедра и ноги, все еще слабо соединенное в нечто целое позвоночником, кожей и некоторым количеством плоти.

Твигг обнаружил, что ему трудно снова подняться на ноги, потому что весь этот день был долгим и трудным, и он утешал себя тем, что любой человек на его месте к этому времени был бы близок к истощению. Но он все-таки встал, отряхивая с ладоней землю и окровавленные соринки.

Миг-другой он оглядывал свою работу, прежде чем подтащить к могиле мешок кусковой негашеной извести. Он задумался над глупостью некоторых убийц, тех, что просто заливают жертву обычной садовой или хлорной известью, ожидая, что это скроет запах гниения. Полный самодовольства, он взял мешок негашеной извести и высыпал белый порошок на тело в могиле, а затем быстро схватил ведро с водой, чтобы погасить известь. Этот метод удержит плоть сухой и прочной, что позволит избежать худшей стороны разложения, и, следовательно, зловоние не будет сильным. Если труп Эдди Нельсона суждено обнаружить, скажем, через полгода, то, помимо мерзости его измельченных частей, он будет в хорошем состоянии: плоть останется без изменений, разве только немного усохнет, и никаких дальнейших повреждений кожи, за исключением тех, что вызваны жестокостью диких кошек, не будет.

С ухмылкой, усиливавшей истечение слюны, убийца взял воткнутую в землю лопату и закидал своего мертвого подмастерья землей, не забыв набросать на невысокий бугорок побольше опавших листьев и лесного папоротника, прежде чем вернуться в свое собственное убежище, маленький коттедж, затерянный посреди лесного рая.