Текст книги "Девушка на скале"

Глава XXI. БРОКАУ РАЗГОВОРЧИВ

– Сэкуэвин! Что хотела она сказать, назвав вас так?

Снова раздался голос Брокау. Еще крепче сжав кулаки, напряженно выпрямившись во весь свой богатырский рост, он на шаг приблизился к Дэвиду. Его осоловелые глаза засверкали и казались ужасными.

«Сэкуэвин – красивое имя», – сказал Дэвид девушке. А сейчас оно превратило в дьявола этого перепившего колосса. Мозг Дэвида быстро заработал: нужно немедленно удовлетворительное объяснение, иначе ему грозит неминуемая смерть. Сэкуэвин, очевидно, означает что-то, что привело Брокау в бешенство, в ревнивое бешенство, от которого его водянистые глаза зажглись угрюмым огнем. Спокойно глядя в эти глаза, Дэвид с деланным удивлением произнес:

– Разве она не вам это сказала, Брокау?

Это был великолепный ход, пришедший ему в голову так же внезапно, как несколько минут тому назад у него возникла мысль воспользоваться ошибкой Брокау, принявшего его за Мак-Кенна. Он следил за впечатлением, какое произвели его слова. Напряжение покинуло тело Брокау, и кулаки его медленно разжались. Дэвид тихо засмеялся, почувствовав, что опасность миновала. Этот нагрузившийся водкой парень оказался удивительно доверчивым, и к тому же, без сомнения, зрение ему сейчас изменяло.

– Она смотрела на вас, Брокау, когда желала спокойной ночи, прямо на вас, – увещевал Дэвид.

– Вы уверены, Мак, уверены, что она сказал это мне?

Дэвид кивнул головой, в то же время ощущая, как холод пробежал по его жилам. Лицо Брокау скривилось от удовольствия.

– Дьяволенок! – воскликнул он с заблестевшими от радости глазами.

– Что это означает? – спросил Дэвид. – Сэкуэвин! Я никогда не слышал такого слова, – спокойно врал он, чуть-чуть повернув голову, чтобы скрыть лицо в тени.

Прежде чем ответить, Брокау секунду пристально смотрел на него.

– Когда девушка говорит это… она хочет сказать… что она принадлежит вам, – объяснил он. – Это слово индейское и означает «повелитель». Проклятье, конечно, вы правы! Она меня так назвала. Она моя. Она принадлежит мне. Я ее владелец. А я думал…

Он схватил бутылку и нетвердой рукой налил полстакана виски.

– Вы выпьете. Мак?

Дэвид покачал головой.

– Сейчас не хочу. Если у вас есть своя хижина, пойдемте туда. Нам есть о чем поговорить… о прежних днях… о Лягающемся Коне… И об этой девушке. Мне трудно поверить… если это правда, вы счастливчик.

Дэвид не думал о последствиях, не задавался мыслью о завтрашнем дне. Сейчас он хотел только одного – быть наедине с Брокау. Если Гок не помешает, он узнает от этой одуревшей от водки туши все, что ему нужно. Счастливчик! Счастливчик! Дэвид беспрестанно повторял это слово. Для Брокау оно звучало музыкой. И такая девушка! Чуть не ангел! Он с трудом верил! Лицо Брокау побагровело от возбуждения, сладострастия и торжества. Он выпил виски, которое раньше предложил Дэвиду. Затем выпил еще. Конечно, она ангел! Разве он, Гок, и недавно умершая жена Гока не воспитали ее ангелом? Она принадлежав ему. Всегда ему принадлежала, и он уже давно ждет. Если бы она назвала этим именем – Сэкуэвин – кого-нибудь другого, он убил бы его. Определенно, убил бы. Впервые за все время она этим именем назвала его. Счастливчик! Можете держать пари, что это так. Надо пойти в его хижину и поговорить. Брокау в третий раз налил себе виски и выпил.

Спотыкаясь, он направился в переднюю. Дэвид шел за ним, только и думая о том, как бы им не встретить Гока. В передней никого не оказалось. Он взял свою винтовку и тюк и вместе с Брокау вышел из дома. Пройдя с сотню шагов, Брокау внезапно остановился перед чем-то, что Дэвид вначале принял за сколоченный из небольших бревен высокий забор. Это оказалось клеткой, из которой доносилось тихое рычание.

– Гризли, – проговорил Брокау, с большим трудом сохранявший равновесие. – Завтра, Мак, будет грандиозный бой медведей. Мой медведь… ее медведь… Грандиозный бой! Все пришли смотреть на него. Нет ничего интереснее, чем бой медведей, а? Удивится она – хорошенькая девчонка! – когда увидит, что ее медведь борется с моим. Держу пари на сто долларов, что мой медведь убьет Тару!

– Завтра, – сказал Дэвид, – я буду держать пари. Далеко до вашей хижины?

Ему хотелось поскорее добраться до жилища. Он все время боялся услышать голос Гока или его шаги, зная, что тот может все испортить своим присутствием. Пьяный Брокау оказался разговорчивым, почти болтливым. Он уже объяснил, что означают таинственная клетка и сборище индейцев. Продолжая свой путь, Дэвид думал о том, как случилось, что девушка ничего не знала о предстоящем бое. Наконец Брокау привел его в свою хижину – маленькое, темное, пропахшее спиртом помещение. Брокау зажег лампу. Направился прямо к прибитому к стене шкафчику и вернулся с фляжкой и двумя оловянными кружками. Он уселся за маленький стол, и снова водка с каким-то странным бульканием стала исчезать в его глотке. Когда Брокау принялся рассказывать о своих и Гока планах, Дэвид ниже надвинул свою шляпу, чтобы скрыть, как блестят его глаза. Медведь в клетке принадлежит ему, Брокау. Огромное, свирепое животное. Боец, Гок и он собираются ставить на него: он, наверно, убьет Тару. Легкая жизнь изнежила Тару. Они сделают хорошее дело. А деньги им нужны, так как эти мерзавцы на побережье не смогли доставить им достаточного количества виски для торговли. Девушка, уйдя с медведем, едва не разрушила все их планы. А он, Мак – дьявольски хороший парень, что привел ее назад! Завтра они устроят бой. Если девушке, которая ему принадлежит, это не понравится… Он стукнул фляжкой о стол.

– Конечно, она принадлежит вам, – произнес Дэвид, поощряя к дальнейшему разговору. – И все же, сказать по совести, я не могу поверить этому, старый вы пес! Я не могу поверить этому, – заставив себя рассмеяться, он перегнулся через стол и дружески хлопнул Брокау по плечу. – Она слишком хорошенькая для вас. Самая хорошенькая девчонка, какую я только видывал! Как это случилось? А? Вы – счастливчик. Она вам недавно принадлежит, а?

– Давно, давно уже, – ответил Брокау, причем кружка, которую он подносил ко рту, так и осталась недонесенной. – Много уже лет.

Внезапно он с такой яростью опустил кружку на стол, что часть находившейся в ней водки расплескалась.

– Гок говорил, что она не принадлежит мне, – прорычал он. – Как это вам понравится, Мак? Сказал, что она мне не принадлежит, и я должен заплатить, если хочу получить ее! Черт побери! Я заплатил. Я дал ему кучу золота!

– Вы были дураком, – заметил Дэвид, стараясь не обнаруживать своего нетерпения. – Настоящим дураком!

– Мне следовало его убить, не правда ли, Мак? Убить его и взять ее! – хрипло прокричал Брокау и в бешенстве громко стукнул кулаком по столу. – Убить его, как вы убили у Медного Утеса метиса из-за длинноволосой ведьмы!

– Я не знаю, – медленно проговорил Дэвид, боясь сказать что-нибудь неподходящее. – Я не знаю, какие у вас были права на нее. Если бы я знал…

Он остановился. На мгновение ему казалось, что обман открыт. Брокау, уже больше не походивший на пьяного человека, наклонился через стол. Казалось, что пелена, застилавшая его глаза, спала. Он точно волк, оскалил зубы.

– Мне следовало убить его и взять ее, – повторил Брокау прерывающимся от ярости голосом. – Я бы уже давно мог получить ее, но жена Гока не давала ее мне. Она принадлежала мне всегда с тех пор… – Казалось, что винные пары снова затуманили ему голову. – Но завтра она будет моей, – пробормотал он, словно позабыв о Дэвиде, он разговаривал с самим собой. – Завтра. А послезавтра мы двинемся на Север. Теперь Гок не может протестовать. Я заплатил ему. Она – моя… моя сейчас… сегодня ночью!

Появившееся на отвратительном лице негодяя выражение заставило Дэвида вздрогнуть. В мозгу Брокау зародилась ужасная мысль, сверкнувшая в его снова осоловевших глазах. Сегодня ночью! Дэвид быстро налил виски и подставил кружку Брокау. Гигант выпил, и его тело снова стало расслабленным. На мгновение опасность миновала. Дэвид знал, что каждая минута дорога, что нужно торопиться.

– А если Гок будет мешать вам, – закричал он, стукнув кулаком по столу, – я помогу вам, Брокау, справиться с ним! Я сделаю это в память прежних дней. Я расправлюсь с ним так же, как расправился с метисом! Девушка – ваша. Она принадлежит вам давно, ведь так? Расскажите мне об этом, Брокау… расскажите, прежде чем придет Гок!

Брокау бессмысленно уставился на него, а затем, словно его кто-то подтолкнул, внезапно стал рассказывать.

– Она – моя… моя еще с тех пор, как была ребенком, – сообщил он, снова перегнувшись через стол. – Один добрый приятель отдал ее мне, Мак… добрый приятель, но круглый дурак! – Он засмеялся, потер свои огромные руки и налил себе кружку виски. – Круглый дурак! Каждый мужчина, который отказывается от хорошенькой женщины, круглый дурак, не так ли Мак? А она, по его словам, была хорошенькой. Понимаете, мать моей девушки должна быть хорошенькой. Это произошло не здесь… а в стране лесов… много лет тому назад. Девчонка, которую вы сегодня привели сюда, тогда была маленьким ребенком… и как-то осталась одна со своей матерью. Обстоятельства сложились дьявольски хорошо… дьявольски хорошо! Но он оказался круглым дураком!

Дэвиду казалось, что Брокау пьет бесконечно медленно.

– И что же случилось? – торопил Дэвид.

– Бэки – мой друг – влюбился в эту женщину – жену О'Дуна. Он совсем обезумел, Мак. Но у него не хватало характера. Тосковал… ждал… боялся попасться на глаза О'Дуну. О'Дун был зверолов или курьер Компании, не помню хорошенько. Как бы там ни было, однажды зимой он отправился в дальнюю поездку и много времени пролежал со сломанной ногой вдали от дома. Жена и ребенок оставались одни. В один прекрасный день Бэки нагрянул и застал женщину в горячке… с помутившимся рассудком. С совсем помутившимся, как говорил Бэки. И черт меня возьми, если она не приняла его за своего мужа! Чего лучше, Мак… а у него не хватило характера. Он любил ее до безумия, и он не решился… Говорил мне, что совесть ему не позволяла. Дело не в этом: он боялся, чего-то испугался. Дурак. Хотел бы я быть на его месте, Мак… хотел бы!

Глаза Брокау полузакрылись, голова склонилась на грудь. Боясь, что он сейчас заснет, Дэвид поспешил спросить:

– А что случилось потом?

– Пока еще к ней не вернулся рассудок, Бэки удалось убежать вместе с нею, – продолжал Брокау. – И ребенка они с собой захватили. По словам Бэки, ему даже удалось заставить ее написать О'Дуну записку, в которой говорилось, что она питает к нему отвращение и убежала с другим. Женщина не сознавала, что она делает. Конечно, Бэки постарался, чтобы его имя не упоминалось. Они направились к западу. И все время Бэки боялся! Он тащил сани, где находились женщина и ребенок. Снегом замело их следы. Он спрятался в хижине за сотню миль от того места, где жил О'Дун. И там женщина пришла в себя. Бэки рассказывал, что она стала совсем безумной, с пронзительным криком убежала из хижины и скрылась в ночной тьме, оставив ему ребенка. Он побежал за ней, но нигде не мог ее найти. Он ждал, но она больше не возвращалась. Снежная буря замела ее след. Тогда, по словам Бэки, он сошел с ума… вот дурак! Он до весны ждал, что она вернется, и держал при себе ребенка, а потом решил как-нибудь вернуть девочку папе О'Дуну. Он пробрался к тому месту, где раньше находилась хижина О'Дуна, и нашел там одни обуглившиеся развалины.

Язык Брокау плохо ему повиновался. Дрожащей рукой он наклонил фляжку, чтобы налить себе еще виски. Дэвид с радостью увидел, что в фляжке ничего не осталось.

– Проклятье! – произнес Брокау.

– Продолжайте, – настаивал Дэвид. – Вы еще не сказали мне, Брокау, как девушка попала к вам.

Глаза Брокау стали совсем мутными. С видимым усилием он продолжал свой рассказ.

– Бэки с ребенком отправился на запад. Спустя год он наткнулся на мою хижину на Макензи. Рассказал мне всю историю. Затем он куда-то ушел, а девочку оставил у меня и попросил отдать ее кому-нибудь кто бы о ней заботился. Я так и сделал. Отдал ее жене Гока и рассказал ей все, что мне говорил Бэки. Через некоторое время Гок переселился сюда. Три года тому назад я пришел сюда с Юкона и увидел девчонку. Она оказалась прехорошенькой почти взрослой женщиной. И она принадлежала мне. Я им так и сказал. Может быть, женщине удалось бы надуть меня, но Гок был в моих руках: я видел, как он однажды в пьяном виде убил человека – белого с форта Мак-Ферсон. Я помог ему спрятать тело. А потом… это вышло забавно! Я наскочил на Бэки! Он жил в хижине в десятке миль отсюда, и он не знал, что Мэдж дочь О'Дуна! Я ему наврал с три короба: сказал, что девочка умерла, что, по слухам, женщина покончила с собой, а О'Дун содержится в сумасшедшем доме. Может быть, у него впрямь оказалась совесть, у этого дурака! По-моему, он и сам походил на сумасшедшего. Вскоре после нашей встречи он ушел отсюда. С тех пор я ничего не слышал о нем. Я околачивался здесь и жил, пока девочка станет достаточно взрослой. Разве я не правильно поступил, Мак? Разве она не принадлежит мне? А завтра…

Его голова склонилась. С большим трудом он отогнал сон и тяжело оперся на стол.

Снаружи послышались шаги. Дэвид знал, что это идет Гок – идет, несомненно, для того, чтобы сорвать с него маску. Но Гок опоздал. Теперь Дэвид готов был бороться. Он задал Брокау последний вопрос:

– А как фамилия этого человека – Бэки?

Отяжелевший язык Брокау заворочался, послышался хриплый шепот:

– Тэвиш!

Глава XXII. УЧАСТЬ ДЭВИДА РЕШЕНА

В следующее мгновение дверь открылась, и в ней показался Гок. Секунд двадцать он молча стоял и смотрел на пьяного Брокау. Его глаза холодно и мрачно блестели. Дэвид медленно встал и отодвинул свой стул. Теперь взор Гока обратился на него. По кривой усмешке, появившейся на его лице, Дэвид понял, что его обман обнаружен. Он быстро взглянул на Брокау: голова гиганта опустилась на стол. Пытаясь выиграть время, Дэвид произнес:

– Мне очень жаль. Он страшно пьян.

Гок кивнул головой.

– Да, он пьян, – сказал он жестким голосом. – Лучше идемте в дом. Я приготовил вам комнату… Мак-Кенна.

Он медленно произнес имя. Дэвид уловил в его тоне легкую насмешку и рассмеялся: пора с честью кончить игру, – подумал он.

– Меня зовут не Мак-Кенна, а Дэвид Рэн, – сказал он. – Он ошибся, но он так пьян, что я не мог растолковать ему его ошибку.

Ничего не ответив, Гок вышел из хижины, как бы приглашая следовать за собой. Дэвид снова взял свой Тюк и винтовку и направился вместе с Гоком, который за весь путь до Гнезда не произнес ни слова. Ночь стала светлее, и Дэвид увидел Бэри, который некоторое время молчаливой тенью следовал за ним по пятам и снова исчез, едва они приблизились к зданию. На этот раз они вошли не через задний ход и очутились в большой комнате, откуда несколько времени тому назад доносились ругань и смех. В ней сидело десять-двенадцать мужчин – все белые; у Дэвида, едва он вошел, появилось внезапное подозрение, что все они ждали его, что Гок предупредил их о его приходе. Нигде Не видно было ни бутылок, ни стаканов, но никто не догадался вытереть разлитую на столе водку. Дэвид, идя вслед за торговцем, мельком взглянул на сидевших мужчин. Никогда ему не приходилось видеть более грубой и неприятной компании. Кое у кого в глазах он уловил тот же угрожающий блеск, какой он видел в глазах Гока. Никто не кивнул ему и не заговорил с ним. Очутившись в конце комнаты, Дэвид уже не сомневался, что Гок намеренно провел его среди этих людей; их поведение было полно какого-то глубоко скрытого зловещего значения.

Они прошли переднюю; Гок остановился у двери, против которой находилась, по словам девушки, дверь в ее комнату.

– Пока вы у нас в гостях, эта комната будет принадлежать вам, – с деланной улыбкой проговорил Гок. – Располагайтесь, как дома. Завтракать будем вместе с моей племянницей. – Он секунду помолчал, а затем продолжал, пронзая взором Дэвида: – Вы, наверно, вовсю старались дать понять Брокау, что он ошибся… И что вы вовсе не Мак-Кенна. В трезвом виде Брокау хороший парень.

Дэвид обрадовался, что Гок ушел, не дожидаясь ответа. Сейчас ему не хотелось с ним разговаривать. Нужно было обдумать все услышанное от Брокау, чтобы тщательно взвесить все возможности и вести себя завтра спокойно и выдержанно. Даже сейчас ему не приходила в голову мысль о трагическом исходе дела. Конечно, будут неприятные моменты, но вряд ли Гок и Брокау, зная, что ему сейчас так много известно, осмелятся противиться его решению забрать Мэдж из Гнезда. Войдя в комнату, где уже горела лампа, Дэвид немедленно стал вырабатывать план действий. Он вступит с ними в соглашение. В вознаграждение за потерю девушки он пообещает им – поклянется, если понадобится – хранить в тайне торговлю, которой они занимаются, а также еще более важное обстоятельство – убийство Гоком белого с форта Мак-Ферсон. Предстояло очень неприятное дело, продолжал он себя уверять, но он не сомневался, что эти негодяи будут думать только о спасении собственной шкуры, и все обойдется как нельзя лучше. Он стал размышлять о других вещах, представлявших для него сейчас гораздо больший интерес.

Итак, Тэвиш, этот полусумасшедший отшельник, живший в кишевшей мышами хижине, оказался виновником всего! Тэвиш! Это открытие не слишком сильно поразило Дэвида: он почему-то всегда связывал Тэвиша с карточкой девушки. Другие мысли сильнее взволновали его. Он вызвал в своем воображении происшедшую много лет тому назад сцену, когда мать Мэдж О'Дун с криком выбежала навстречу ночной буре, чтобы избавиться от Тэвиша, и в страхе и безумии оставила своего ребенка. Тэвиш думал, что она умерла, но она не умерла! Эта мысль жгла теперь мозг Дэвида. Она жива. Она искала своего мужа Майкла О'Дуна, превратившегося, по-видимому, в полубезумного скитальца по лесам. Она искала его многие годы. Искала и в ту ночь, когда он встретил ее в трансконтинентальном экспрессе. То была ее мать. Живая. В поисках Майкла О'Дуна…

Он набил и раскурил свою трубку. В беловатых клубах дыма перед ним встало посеревшее мертвое лицо Тэвиша. Без конца шагая взад и вперед по своей комнате, он вспоминал картины той ночи, вспоминал то, что последовало за ней. Брокау дал ему ключ, с помощью которого он разрешил одну загадку за другой. «По-моему он и сам походил на сумасшедшего», сказал Брокау о Тэвише, встреченном им на Файрпене. Сходил с ума! А в конце-концов покончил самоубийством. Неужели возможно, чтобы такого человека, как Тэвиш, так долго преследовали видения прошлого? Это казалось невероятным. И все же… Дэвид вспомнил об отце Ролане, о странной перемене, происшедшей в нем в ночь смерти Тэвиша, о таинственной комнате в «замке», в которой он чтил память женщины и ребенка… Сжав руки, Дэвид остановился. Промелькнувшая в его голове мысль потрясла все его существо. Это совершенно невозможно! И все же, когда он продолжал вспоминать, в его мозгу вставал и вопрос за вопросом, на которые он не пытался найти ответа. Тэвиш, женщина, девушка… отец Ролан! Бессмыслица! Он встряхнулся, буквально встряхнулся, чтобы отогнать от себя эту дикую, невероятную мысль. Он заставил себя вернуться к размышлениям о карточке девушки… И о женщине. Как попала к ней карточка? Что пыталась, умирая, сказать Найзикус Мэдж О'Дун? Какие слова она шептала, слова, не услышанные девушкой, потому что она плакала, и ее сердце разрывалось на части. Знала ли Найзикус, что ее мать жива? Не она ли, почувствовав приближение смерти, послала ей карточку?

Дэвид продолжал шагать по комнате, как вдруг скрип двери заставил его остановиться. Кто-то медленно, с чрезвычайной осторожностью открывал дверь. Спустя мгновение, Мэдж О'Дун очутилась в комнате. Никогда ее лицо не было таким бледным. Ее большие, потемневшие глаза блестели; в них светились трепещущий страх и бесконечная мольба. Она подбежала к Дэвиду и обняв его за шею прижалась к нему.

– Сэкуэвин… дорогой Сэкуэвин нам нужно уходить… нужно торопиться… сейчас же…

Вся дрожа, она прижалась к нему. Он нежно обнял ее.

– В чем дело, дитя? – прошептал он, и в его сердце внезапно что-то оборвалось. – Что случилось?

– Мы должны бежать! Как можно скорее!

Она прильнула к его груди. Казалось, остатки мужества покинули ее. Она так странно смотрела на Дэвида, что его сердце наполнилось тревогой.

– Я ему ничего не говорила, – прошептала Мэдж таким тоном, словно боялась, что он не поверит ей. – Я не сказала ему, что вы не Мак… Мак-Кенна. Он слышал, как вы и Брокау проходили мимо моей комнаты. Затем он пошел к мужчинам. Я пошла за ним и подслушала. Он говорил о вас… о том, что вы шпион… что вы состоите на службе провинциальной полиции…

Какой-то звук в передней прервал ее. Тело девушки напряглось. Она выскользнула из объятий Дэвида и бесшумно подбежала к двери. В передней послышались нетвердые шаги и громкий голос, произносивший что-то невнятное. Звуки затихли. Мэдж с еще более побледневшим лицом повернулась к Дэвиду.

– Гок… и Брокау! – она продолжала стоять прислонившись к двери. – Нам нужно торопиться, Сэкуэвин. Мы должны уйти сегодня же ночью!

Тревога Дэвида улеглась. Одно мгновение он боялся чего-то более зловещего, чем слова Гока этим людям. Шпион? Полиция? Конечно, Гок первым делом должен был подумать об этом. Он боялся за свою шкуру, и этот же самый страх заставит его завтра отдать ему Мэдж. Он улыбнулся испуганной девушке, прислонившейся со смертельно бледным лицом к двери. Но его хладнокровие не успокоило ее.

– Он сказал… что вы шпион, – повторила она, как бы стараясь втолковать ему, что это значит. – Они хотели пойти за вами в хижину Брокау… и… убить вас…

Вот чего она боялась. Дэвид сопоставил ее слова со взволнованным выражением лиц, среди которых он проходил.

– А Гок не позволил им? Так было? – спросил он.

Мэдж кивнула головой.

– Он сказал, чтобы они ничего не предпринимали, пока он не повидает Брокау. Он хочет удостовериться. А потом…

– Вы должны вернуться в свою комнату, Мэдж, – быстро произнес Дэвид. – Теперь Гок уже видел Брокау, и то. чего вы боитесь, не случилось. Уверяю вас. Завтра мы открыто, с разрешения Гока и Брокау покинем Гнездо. Но если они найдут вас сейчас в моей комнате, хлопот не оберешься. Мне нужно многое вам рассказать, но Гок может снова явиться сюда. Идите скорей к себе.

Он приоткрыл дверь и прислушался.

– Спокойной ночи, – прошептал он, на секунду прикоснувшись рукой к волосам девушки.

– Спокойной ночи, Сэкуэвин.

В дверях она одно мгновение поколебалась, а затем, тяжело вздохнув, ушла. Какие у нее чудные глаза! Как они смотрели на него в этот последний момент! Пальцы Дэвида слегка дрожали, когда он запирал дверь. Он взял стоявшее на столе маленькое зеркало и с иронической улыбкой взглянул на свое отражение. У него был не слишком красивый вид. Давно небритая белокурая борода придавала ему вид бродяги; за последнее время его виски сильно поседели. Наследственно? Возможно, но это было неприятным напоминанием о том факте, что ему уже тридцать восьмой год!

Она не могла продолжать, увидев, что Дэвид улыбался в то время, как ее сердце трепетало от ужаса.

Он приставил к двери стол, сунул под подушку револьвер, уверяя себя, что это совершенно излишние предосторожности, а затем лег в постель. И в то время, как Мэдж О'Дун, держа на коленях маленькое ружье Найзикус, всю ночь просидела, бодрствуя, у дверей своей комнаты, Дэвид спал крепким сном.