Текст книги "Охотники на волков"

Глава XVII
Погоня

– Да, конечно, ложбина! – ответил Ваби.

Мукоки одобрительно кивнул головой.

Ваби стал во главе тройки, Род посредине, а старый индеец со своим тюком замкнул шествие.

Скользя на лыжах, Ваби спросил Рода, сколько у него патронов.

– Сорок девять, – ответил тот.

– Ну и прекрасно. Дайте мне штук двенадцать. У меня есть ещё восемь, которые я отобрал у того молодца. Пока мне хватит.

Так они дошли, не будучи настигнуты неприятелем, до котловины, где сегодня ещё стояла старая хижина.

Вдруг Род почувствовал, что сердце у него стало неподвижным комом в груди. Силы его подходили к концу. Поиски Мукоки, когда он заметил дым горящей хижины, погоня за Ваби, наконец, это новое бегство – всё это истощило силы юноши. Мускулы его ослабели, и он чувствовал, что продолжать путь до ложбины с такой скоростью уже не сможет. А между тем нужно было пробежать ещё целых три мили!

Он всё-таки сделал над собой ещё одно, последнее усилие, но расстояние между ним и Ваби всё увеличивалось, а лыжи Мукоки уже наезжали на него сзади. Он уже слышал над своим ухом хриплое и неутомимое дыхание старого индейца. Бедный Род был смертельно бледен, пот струился с висков, ему не хватало дыхания. Ноги у него подкосились, и он свалился на снег. Почти в тот же момент показались вунги.

Они были на расстоянии ружейного выстрела. Пуля просвистела в воздухе.

Бз-з-инг!

Дважды Род услышал над своей головой эту песню смерти. Он увидел, как снег взметнулся вверх под каждой из двух пуль.

Но не замедлили и ответные выстрелы. Пули Ваби и Мукоки сразили двух преследователей, и они упали замертво.

К счастью, у вунгов не было прикрытия, а нашим приятелям давала некоторую защиту расположенная тут же небольшая кедровая роща.

Сильной рукой подхватил Ваби своего товарища и понёс, а скорее поволок его по снегу.

Но прежде чем приятели достигли широких стволов кедровых деревьев и скрылись под их защитой, на них снова посыпался град пуль.

Мукоки застонал – он был ранен. Старый охотник сбросил на землю свой тюк.

– Серьёзная рана, Муки? – задыхаясь, спросил Ваби. – Куда попала пуля?

Муки, слегка покачнувшись, выпрямился.

– Пуля в левом плече. Не серьёзно. Тюк и шкуры ослабить удар. Мы здесь очень хорошо! Послать им дьявола.

Вунги действительно остановились. Их было всего шесть человек. Остальная банда растянулась по снегу на далёкое расстояние. Бросившись в погоню, некоторые не успели надеть лыжи и тащились сзади, далеко отстав от своих. Снова затрещали ружья Ваби и Мукоки, снова упали двое вунгов, убитые или тяжело раненные. Оставшиеся начали осторожно отступать в ожидании подкрепления. У Рода ещё хватило силы, чтобы вскинуть ружьё к плечу и выстрелить. Третий враг с перебитой ногой кувырнулся в снег.

– Ура! – крикнул Ваби. – Теперь мы можем немного передохнуть.

Но кровавое пятно на плече Мукоки расплывалось всё больше. Род, поднявшись на ноги, объявил, что сможет продолжать путь, если они не будут идти так быстро.

Ваби быстро принял решение.

– Вы оба идите вперёд, – сказал он. – Я постараюсь их держать на почтительном от нас расстоянии, а потом начну отступать, отстреливаясь из-за деревьев. Если это удастся, то присоединюсь к вам в ложбине. Буду идти по вашим следам. Род, дайте мне ещё несколько патронов.

Время было дорого. Мукоки взвалил на плечи свою драгоценную ношу. Он и не думал бросать её и, прихрамывая, в сопровождении Рода, который держался на ногах ничуть не крепче индейца, тронулся в путь.

Ваби, рискуя своей жизнью, один прикрывал их отступление.

Непонятное замешательство произошло в группе вунгов. Банда, находившаяся за пределами ружейного выстрела, как будто разделилась на два несогласных между собой лагеря. Одни, видно, ни за что не хотели упустить свою добычу и жестикулировали как одержимые. Другие же, повернувшись лицом к стоянке, не менее красноречивыми жестами выражали своё желание вернуться обратно. Наконец они уселись на землю, прямо в снег, один индеец отделился от всей группы и, по-видимому, в качестве порученца отправился за дальнейшими приказаниями. Ваби, не зная, на что решиться, прождал минут десять. Радуясь, что за это время Мукоки и Род уже успели отойти на значительное расстояние, он стал осторожно пробираться между деревьями, а потом бросился со всех ног по следам своих товарищей. Они были на расстоянии какой-нибудь четверти мили от ложбины и от расщелины, через которую рассчитывали спуститься вниз, когда он их догнал.

Мукоки, слабея от потери крови, всё больше и больше сгибался под тяжестью тюка. Теперь настал черёд Рода поддерживать его. Увидев Ваби целым и невредимым, они ободрились и, сделав последнее усилие, добрались до ложбины.

Не успели они скрыться в узкой расщелине, служившей им надёжной защитой, как град пуль снова просвистел над их головами. Вунги их догоняли. Надо было спешить.

Приятели, взяв оружие на изготовку, укрылись в узком проходе за уступом скалы. Опьянённые яростью, забыв всякую осторожность, вунги ринулись в расставленную им западню.

Паф! Паф! Паф! – Паф! Паф! Паф! – Паф! Паф! Паф!

После каждого залпа один из врагов падал замертво у входа в ущелье. Остальные стремительно подались назад.

– Мне думается, – сказал Ваби, – что теперь они не скоро пустятся в подобную авантюру.

Из шести сражённых врагов двое ещё шевелились. Их прикончили выстрелами из револьвера.

Кровь из раны Мукоки перестала сочиться, но старый индеец ослабел до такой степени, что потерял сознание.

– Надо, чтобы он выпил чего-нибудь горячего, – сказал Род, – это подкрепит его силы.

Ваби стоял на страже и заодно подбирал сухие ветки, весной занесённые в это скалистое ущелье потоками талого снега. Он развёл небольшой костёр, потом развернул тощий пакет с провизией, который, по привычке, захватил с собой и в этот тяжёлый день.

– Здесь все наши запасы: две горсти кофе, щепотка чая, сало и несколько сухарей. Для трёх человек этого мало, но, чтобы восстановить силы Мукоки, вполне достаточно, а зато у меня есть целая коробка спичек!

Огонь весело затрещал. В небольшой котелок Род набрал снега. Когда вода закипела, он заварил кофе, и приятный аромат разнёсся в воздухе.

Мукоки подставил чашку, которая висела у него на поясе, и начал медленными глотками тянуть целительный напиток. Дважды повторял он эту операцию, а затем его примеру последовали юноши. Потом каждый из них съел по сухарю, а старика-индейца они по долгу дружбы принудили съесть двойную порцию. Страдальческое выражение его лица стало постепенно смягчаться. Распаковали шкуры и разложили их в небольшой котловине, получились две мягкие и тёплые постели. Одна из них была предоставлена Мукоки, а на другой устроились Род и Ваби, они посменно то отдыхали, то выходили сторожить.

– Кстати, – спросил Род, – где Волк?

Ваби рассмеялся:

– Вернулся к своим. Уж он повоет сегодня ночью вместе со своими братьями. Бедный, старый Волк!

Но смех Ваби уступил место чувству сожаления, грустные нотки задрожали в его голосе.

– Его захватили врасплох так же, как и меня. Вунги бесшумно прокрались сзади хижины через ставни. Чутьё не могло на этот раз предостеречь Волка. Я же заметил их только тогда, когда они набросились на меня. Я стоял рядом с Волком и только что собирался поднять вязанку хвороста. Я быстро перерезал ножом его привязь.

– Боролся он с ними?

– Минуту или две, не больше. Один из бандитов прицелился в него, но он увильнул от выстрела и удрал в лес.

Наступило молчание. Вунги там, наверху, не подавали признаков жизни.

– Мне непонятно, – проговорил Род, – почему они замышляют козни только против вас? Почему меня и Мукоки они оставляют в покое? Спрятавшись в кустах, они могли с таким же успехом подстеречь и перестрелять нас.

– До вас им дела нет. Им нужен только я. Если бы я оказался у них в руках, они бы переговорили с вами и отправили бы вас в факторию, чтобы получить за моё освобождение выкуп. Они ободрали бы моего отца до последнего доллара.

В этот момент небольшой круглый камешек, подпрыгивая, скатился в скалистый проход.

– Они всё ещё там, наверху, – посмеиваясь, сказал Ваби. – Они поджидают нашего выхода, этот камешек скатился случайно. Для нас это предостережение.

И, чтобы переменить разговор, он воскликнул:

– А где наши чудные золотые самородки? Что с ними сталось?

– Я знаю об этом столько же, сколько и вы, – ответил Род.

Затем, ощупав свои карманы, он проговорил:

– Они у меня здесь. Я совершенно про них забыл. Мукоки нашёл их в золе.

Понемногу надвинулась темнота.

– Подождём завтрашнего дня, – пробормотал Род. – Забраться сюда – это не шутка, а вот как завтра выбраться отсюда?

Ночь прошла спокойно. Мукоки отдыхал, а Род и Ваби поочерёдно стояли на страже. Около полуночи небо вдруг стало пурпуровым.

Род, который бодрствовал, дёрнул за руку своего товарища.

– Смотри! – сказал он.

Ваби протёр глаза.

– Похоже на то, Род, что и на этот раз горит сосна. Что происходит у наших врагов?

Немного спустя раздался протяжный вой волка, одинокий и заунывный.

– Кто знает, – пробормотал Ваби, – быть может, это наш Волк. Он ненавидит своих сородичей, в обществе которых ему придётся теперь жить. Со временем он привыкнет, а сейчас тоскует по нам…

Глава XVIII
Возвращение в Вабинош-Хоуз

На рассвете приятели выпили остаток кофе и разделили последние сухари. Ночной отдых благотворно подействовал на Мукоки. Недаром у него был железный организм. Белый кролик, случайно пробравшийся в эту скалистую расщелину, спокойно перебирал своими лапками. Ваби мимоходом убил его прикладом ружья.

Ещё тёплым они выпотрошили его, и он послужил вкусным жарким для всей компании.

Теперь у них была одна задача: как можно скорее выбраться из ложбины и добраться до Вабинош-Хоуза. Предстояло выдержать последнюю битву с вунгами, которые, несомненно, где-то притаились и были начеку.

Род вызвался пойти разузнать, что делается наверху, над ущельем.

Со всяческими предосторожностями, держа ружьё наготове, он собрался в путь. Он знал, что стоит ему сделать один шаг наружу и вражеская пуля прикончит его. Но, несмотря на опасность, он должен был решиться.

Род продвинулся на шаг, затем ещё на один. На снежной белизне, окаймлявшей край ложбины, никого не было видно. Вунги исчезли! Потухал костёр. И на тропинке, отличающейся от проложенной накануне, их следы шли в сторону от ложбины.

Родерик поспешил обратно, чтобы сообщить эти новости Ваби и Мукоки. Индеец высказал предположение, что это, может быть, ловушка и что вунги могли притаиться где-нибудь дальше. Ваби молчал: он припоминал о замешательстве, которое произошло вчера в рядах его врагов. Кто знает, не произошло ли какое-нибудь новое событие, неизвестное ни ему, ни Роду, ни Мукоки. Но во всяком случае, оставаться здесь дольше не было никакой возможности. Для большей безопасности они решили выбраться через тот проход, через который Род в первый раз спустился в ложбину.

Небо потемнело, подул южный ветер. Огромные хлопья снега стали летать в воздухе.

– Хорошо, это хорошо, – сказал Мукоки, – снег покрыть наши следы!

И он взвалил на спину тюк со шкурами. С большим трудом нашёл Родерик место, откуда легко можно было взобраться наверх. Род и Ваби перебирались со скалы на скалу, карабкаясь друг другу на спину. Трудно было подняться Мукоки, ему мешала его рана и тяжёлый тюк.

Снег всё падал, а вунгов не было видно.

Старый индеец стал вожаком компании. Он решил достичь фактории другой тропой, не той, по которой они шли в начале путешествия, а описав круг к югу, держаться как можно дальше от неприятеля. Только один Мукоки мог броситься в неизвестность. Он обладал каким-то таинственным шестым чувством, той способностью ориентироваться, тем почти сверхъестественным инстинктом, который за сотни миль мчит почтового голубя, как стрелу, в его голубятню.

Там, где всякий другой растерялся бы или уже давно заблудился, индеец безошибочно прокладывал себе путь. Много раз Род и Ваби спрашивали старика, в каком направлении находится Вабинош-Хоуз, и рука индейца неизменно указывала его, как будто он через леса, горы и долины действительно видел факторию перед собой. На пятнадцатой миле они сделали привал, чтобы отдохнуть, и развели небольшой костёр у старого пня. Позавтракали остатками кролика и затем снова пустились в путь.

Весь день шли они по трудной дороге. То взбирались на скалистые гребни, то спускались в ложбину, где им приходилось прокладывать себе дорогу через густую поросль. Когда солнце зашло за горизонт, они расположились на ночлег около соснового леса. Заварили последнюю щепотку чая, и это был весь их ужин. Дичи не было видно.

У молодого горожанина начались судороги в желудке, но он молчал. Мукоки как будто отгадал его мысли.

– Завтра, – сказал он, – убить на завтрак куропатки.

Род удивился:

– Откуда ты это знаешь, Мукоки?

Индеец указал ему на небольшой лесок:

– Хороший сосна, густой. Куропатки там зимовать в гнезде.

Ваби распаковал меха, их разделили на три части. Три большие волчьи шкуры расстелили на ветках, они служили навесом, под которым путешественники устроились как нельзя лучше.

Родерик, разбитый усталостью, без промедления заснул глубоким сном. Но Ваби и Мукоки лишь дремали, просыпаясь время от времени, чтобы поддержать огонь и удостовериться, что кругом всё спокойно.

Род ещё спал в своей тёплой постели, когда его разбудили три выстрела. Через минуту показался Мукоки, держа в руке трёх куропаток.

Род захлопал в ладоши от радости. Никогда завтрак не казался ему таким вкусным. Они уничтожили дичь до последней косточки.

Ночью снег перестал, а наутро снова возобновился. Почти совершенно ослеплённый снегом, маленький караван продвигался вперёд до полудня. А затем снова сделал привал.

Теперь они были далеко от вунгов и находились вне опасности. Они могли спокойно устроить себе уютное пристанище из сухих веток и хвороста сосен.

– Теперь мы, вероятно, уже недалеко от тропы Кеногами-Хоуз, – сказал Ваби, – а может быть, мы даже прошли её?

– Нет, ещё не дошли, – ответил Мукоки, – ещё немного южнее.

Ваби объяснил Роду:

– Тропа, о которой мы говорим, – это проложенная санями дорожка, идущая от озера Нипигон до фактории Кеногами-Хоуз. Заведующий этой факторией наш лучший друг. Очень часто мы ездим к нему в гости.

Несколько убитых кроликов составили их завтрак. Охотники были совершенно измучены и проспали весь остаток дня. Ничто не нарушало спокойствия наступившей ночи.

К утру погода прояснилась. Но рана Мукоки снова открылась. Необходимо было убить какое-нибудь животное, чтобы получить жир и смазать рану. Старый индеец вынужден был остаться на привале, а оба юноши отправились в разные стороны на охоту.

Родерик бродил в продолжение часа, и, к своей досаде, несмотря на многочисленные следы оленей и карибу, совершенно безрезультатно. Он приходил уже в отчаяние, как вдруг внимание его привлекла тропа, проделанная санями, пересёкшая его путь. Две пары саней, запряжённых собаками, прошли здесь после выпавшего снега, по обе стороны саней виднелись следы лыж. Родерик догадался, что людей было трое, а собак дюжина. Он не сомневался, что эта тропа ведёт к Кеногами-Хоузу, и из любопытства пошёл по ней.

Через полмили он наткнулся на место, где маленький отряд сделал привал. Толстая головня ещё тлела в куче золы, и кругом костра валялись кости и крошки хлеба. Но больше всего заинтересовали Рода следы ещё нескольких пар ног, в этом месте присоединившихся к прежним. Они были меньше других, и могли принадлежать только женщинам. Удивительно мал был один след. Сердце юноши забилось сильнее от волнения. На снегу ясно виднелся отпечаток мокасин на маленьких каблучках.

Род сразу же подумал о Миннетаки. Это была единственная женщина, которой могла принадлежать такая крохотная ножка. Только она одна носила каблучки! Совпадение, во всяком случае, было странное. Он ещё внимательнее стал всматриваться в оставленный след. Он как две капли воды походил на тот след, который Род обнаружил на земле в день, когда молодую девушку похитили вунги и он отнял её у похитителей. Миннетаки или другая женщина проходила здесь? Если другая, то всё-таки она должно была походить на неё. Была ли эта незнакомка так же красива, как Миннетаки?

Вот что думал Род, возвращаясь к месту стоянки, весь погружённый в свои мечты.

Ваби его опередил, он принёс молодую лань, и они устроили настоящее пиршество.

Хотя Роду не посчастливилось на охоте, весть о том, что поблизости лежит дорожка, соединяющая Вабинош-Хоуз и Кеногами-Хоуз, стоила меткого выстрела. После долгих одиноких недель в холодной тайге почувствовать себя наконец вблизи цивилизованных людей, а не диких бандитов пустыни, было для них большой радостью.

Род не стал распространяться насчёт чьих-то маленьких и хорошеньких ножек, которые заставили так сильно биться его сердце. Он знал, что это грозило ему стать предметом неумолимых насмешек Ваби по меньшей мере на протяжении добрых двадцати четырёх часов. Поэтому он ограничился мимолётным упоминанием самого факта, заметив с равнодушным видом, что ножки, о которых он говорит, достойны ножек Миннетаки.

И этот день ушёл у них на еду, сон и леченье ран Мукоки. Но с зарёй товарищи, переменив направление, пошли с юга на запад. Им оставались последние мили пути.

По дороге Ваби вдруг хлопнул себя по лбу:

– Мы забыли нашу чудесную лосиную голову, я зарыл её в яму. Ах, как это жаль! А если мы вернёмся за ней? Что ты на это скажешь, Муки? Такой трофей сделает нам честь.

Мукоки принял это предложение всерьёз. Он покачал головой.

– Вунги, – сказал он, – может быть, всё ещё там. Зачем лезть в пасть волка?

Ваби рассмеялся:

– Успокойся, Муки! Мы не пойдём. А всё-таки какие чудные рога!

Через два дня с вершины горы они увидели озеро Нипигон. Оно находилось приблизительно на расстоянии сотни миль. Когда Колумб в первый раз ступил на землю, открытую им, он вряд ли был счастливее Родерика Дрюи, увидевшего конечную цель своего путешествия. Там была фактория, откуда он ушёл, там была вновь обретённая им Миннетаки. Забыв о своих лыжах, он сделал в воздухе эффектный пируэт.

Весь день перед ним мелькали золотые грёзы. Прежде всех его встретит, конечно, Миннетаки. Будет ли она рада встрече? Да, без сомнения. Но будет ли она так же счастлива, как он? Потом, через три недели, он вернётся домой в Детруа, и там миссис Дрюи, горячо любимая мать, встретит его с распростёртыми объятиями. Как бы хотелось ему взять с собой Ваби! Его члены не знали уже усталости, радость была неистощима. Он смеялся, свистел и даже пытался петь. Следующие два дня были необходимы для того, чтобы добраться до озера Нипигон, обогнуть его или частью пересечь по льду.

На второй день вечером, когда солнце, посылая свой прощальный привет, спускалось, красное и холодное, за белой и холодной пустыней, охотники достигли небольшого холма, у подножия которого приютился Вабинош-Хоуз. Они расположились под деревьями, и, когда солнце скрылось за чёрными ветвями, неожиданные звуки военного рожка отчётливо звонко долетели до них.

Ваби навострил уши и прислушался. Его весёлое лицо вдруг омрачилось.

– Что это значит? – удивился он.

Род воскликнул:

– Рожок!

Рожок смолк, а через несколько секунд раздалось тяжёлое «бум!» – удар большой пушки.

– Если я не ошибаюсь, – сказал Род, – это играют зорю [4]4
   Играть зорю – давать сигнал к утреннему сбору.


[Закрыть]. Разве у вас в фактории есть солдаты?

– Я никогда не видел их раньше, – ответил Ваби. – Что всё это значит?

Лыжи скользили с невероятной быстротой, и через четверть часа приятели стояли перед Вабинош-Хоузом.

В окружности фактории всё изменило свой вид. Вся свободная площадь была застроена полудюжиной новых домов, около которых ходил взад и вперёд патруль солдат в английской форме.

В то время как Мукоки скромно пробирался в помещение для служащих, а Ваби входил в дом, Род направился на берег озера. Он помнил, что там любила уединяться Миннетаки, чтобы помечтать. Но его надежды не оправдались, молодой девушки там не оказалось, и он возвратился обратно. На крыльце его поджидал Ваби, рядом с ним стояли отец и мать, Миннетаки-индианка. Они радостно приветствовали его.

– Род, послушайте, – обратился к нему Ваби, когда перед обедом они остались вдвоём. – За наше отсутствие вунги удвоили свою дерзость: они чуть ли не осадили факторию. Тут всем пришлось пережить тяжёлые минуты. За их убийства и грабежи правительство объявило им войну и прислало сюда солдат с приказом ловить и истреблять их без пощады.

Глаза Ваби загорелись. Через пару минут он прибавил:

– Уже несколько дней идёт рекогносцировка и поиски индейцев. Видимо, бандиты почувствовали тревогу за свой тыл, поэтому они отстали от нас. Сегодня мы присутствуем только при начале кампании. Завтра солдаты выступят для настоящей облавы на индейцев.

– Я не могу, Ваби. Вы ведь это сами знаете, мать меня ждёт, и вы обещали меня проводить. Солдаты могут обойтись без вас. Едем в Детруа и уговорите вашу мать отпустить с нами Миннетаки.

Ваби растроганно пожал руку Роду.

– Это невозможно, мой долг остаться здесь. Миннетаки тоже не сможет сопровождать вас. Её сейчас нет здесь.

Родерик зашатался и побледнел.

– Успокойтесь, она в безопасности! – проговорил Ваби. – Она так нервничала, да и здоровье её так пошатнулось, из-за ужасных испытаний, пережитым ею в течение этих двух месяцев, что отец решил отослать её отсюда до окончания всех этих событий. Отец хотел и мать отправить вместе с ней, но она решительно отказалась.

– Миннетаки далеко отсюда? – пролепетал Род.

– Она уехала в Кеногами-Хоуз четыре дня тому назад в сопровождении одной женщины и двух провожатых. Это их следы вы видели на санной дорожке.

– Значит, маленькие ножки действительно были её!

– Вы ведь это говорили, дорогой друг! Значит, решено: вы остаётесь? Таким образом, вы первый будете её приветствовать по возвращении.

– Я не могу. Моя мать прежде всего.

Миннетаки перед отъездом оставила своей матери-индианке письмо на имя Родерика. Ваби принёс письмо в его комнату, чтоб хоть немного утешить юношу. Девушка писала, что без сомнения она вернётся раньше возвращения молодого охотника. Если случится обратное и если Род уедет, не дождавшись её, то она очень просит его не забывать дорогу в факторию и в следующий раз взять с собой миссис Дрюи. За обедом Миннетаки-мать несколько раз повторила это приглашение. Она прибавила, к большой радости Рода, что лично уже несколько раз писала миссис Дрюи, которая всё время находится в добром здравии, и что она считает её своим другом.

Вечером делили меха, которые директор фактории приобрёл у них от имени компании. Доля Рода вместе с третьей частью золотых самородков составила приблизительно семьсот долларов.

Утром Род написал Миннетаки длинное письмо, и верный Муки взялся доставить его молодой девушке.

Род сел в сани, которые его уже поджидали.

Друзья пожали друг другу руки.

– Мы вас ждём будущей весной, как только сойдёт снег! Это решено, не правда ли?

– Да, если буду жив, – ответил Род.

– На этот раз мы отправимся за золотом!

– Да, за золотом!

– И Миннетаки будет здесь! – прибавил Ваби.

Род покраснел. Сани двинулись. И скоро они уже неслись по белой равнине. Род, с устремлённым вдаль взглядом, мечтал о материнских ласках. Но порой он всё же обращался мыслью назад и снова видел перед собой дорожку в Кеногами-Хоуз, на которой отпечатались следы маленьких, любимых ножек. До весны было ещё далеко… И из глаз бедного юноши выкатились две крупных слезы.