Текст книги "Охотники на волков"

Глава XV
В снегу

До сих пор Род не сказал ни слова о таинственных следах, которые он заметил в ложбине. Свиток из берёзовой коры всецело захватил приятелей.

Когда же волнение улеглось и все приступили к еде, молодой человек рассказал о странном появлении и исчезновении вунга, по всей вероятности какого-нибудь лазутчика. Но Род не выдал своей тревоги. Ему хотелось, чтобы и Ваби, и Мукоки наслаждались блаженством покоя. Они не могли понять поведения вунгов. Очевидно, что вунги по каким-то загадочным причинам точно так же, как и они, старались избегать встречи, не попадаться им на пути. Они избегали и прямого нападения, и засады, которую так легко было устроить в этих местах. Явная пассивность неприятеля, бродившего тем не менее вокруг них, была в высшей степени странной. Но покой, который царил сейчас, умиротворял Ваби и Мукоки. Быть может, они думали, что для тревог будет ещё время, когда опасность станет более реальной.

Рассказ Рода не произвёл какого-нибудь особенного впечатления, и все стали разрабатывать план поиска трёх водопадов.

Было решено первые попытки поручить Мукоки, человеку более выносливому, чем оба юноши, и лучшему, чем они, ходоку. На следующий день снабжённый провиантом он должен был с утра двинуться в путь, а Род и Ваби заняться в его отсутствие капканами.

– Мы должны найти по крайней мере первый водопад, прежде чем вернемся в факторию, – заявил Ваби. – Таким образом, у нас останется хоть некоторая, быть может мнимая, уверенность, что наши выводы правильны. Но если наш конечный путь отстоит действительно на сто миль отсюда, то нам придётся отказаться от поисков золота в этом сезоне. Мы вернёмся в Вабинош-Хоуз и там спокойно подготовим новую экспедицию, возобновим запасы продовольствия и подберём подходящие орудия. Сделать это можно будет не раньше будущей весны, после таяния снегов и наводнений, которые за ним следуют.

– Это и я думал, – сказал Род, – но тогда я не буду уже с вами. Вы ведь знаете, Ваби, что у меня есть мать и что она одна-одинёшенька.

И на глаза его навернулись слезинки.

– Да, я знаю, – сказал Ваби, положив руку на плечо товарища.

– Вероятно, её ресурсы сейчас истощились. Быть может, она была больна или больна сейчас. Всё надо предвидеть…

– Конечно, вы должны вернуться к ней, получив деньги за пушнину, – горячо закончил Ваби мысль Рода. – Пожалуй, я смогу даже сопровождать вас. Как думаете, будет ей приятно снова повидаться со мной?

– Ну конечно! – воскликнул Род. – Она любит вас так же, как и меня, Ваби! Она будет хлопать в ладоши, когда увидит вас… Вы говорите серьёзно? Да?

– Определённо я ничего не могу обещать. Могу сказать вам только одно: если только смогу, то поеду с вами.

– А ты, Мукоки! Хочешь поехать с нами?

Старый индеец состроил гримасу, закудахтал, заворчал, но не проронил ни слова.

Ваби ответил за него.

– Ему хочется, – сказал он, – остаться при Миннетаки. Он её настоящий раб. Знаете вы это, Род? Нет, нет, Мукоки не поедет, держу пари. Он останется в фактории и будет охранять мою сестру, чтобы она не пропала, не поранила себя или не была снова похищена вунгами. Так, Мукоки?

Мукоки качнул головой сверху вниз, и на лице его показалась блаженная улыбка. Потом он пошёл к выходу, открыл дверь и выглянул наружу.

– Снег! – закричал он. – Снег! Двадцать пять тысяч дьяволов!

Старый индеец произнёс самое страшное своё проклятие, которым пользовался только в случаях чрезвычайной важности.

Род и Ваби хором вторили ему. Ни разу ещё юный горожанин не видал такого снега в северной тайге. Наступал час великого снегопада, обычного в полярных странах. В этом году он сильно запоздал.

Снежные хлопья падали мягко и лениво, ни малейшее дуновение ветра не колыхало их. Спускалась белая и безмолвная стена, глухая, непроницаемая для глаза и такая густая, что казалось, воздух сжимается под её тяжестью так, что становилось невыносимо трудно дышать.

Род подставил ладонь, и в один миг на ней вырос целый холмик снега. Он переступил порог и сейчас же превратился в снежный пригорок, едва распознаваемый товарищами. Когда через минуту он вошёл в хижину, его покрывал густой слой снега.

Снег валил беспрерывно весь день и всю ночь.

Утром Род услышал порывы ветра. Ветер завывал, свистел и ревел в ветвях соседних деревьев и ударялся в стены старой хижины. Род встал, раздул огонь в печке. Ваби и Мукоки всё ещё спали.

Он попытался отворить дверь. Дверь оказалась заваленной снаружи. Он открыл окно, и целая глыба снега свалилась на него. Нигде не было видно просвета.

Обернувшись, Род заметил Ваби. Он завернулся в свои одеяла и посмеивался над Родом, который оцепенел от удивления и страха.

– Итак, милый друг, что же стряслось на этом злополучном свете? – спросил Ваби с печальным вздохом. – Не собирается ли снег похоронить нас с вами?

– Надеюсь, что нет, – ответил Род, бросив тревожный взгляд на печь, где потрескивал огонь. – Похоронить нас, Ваби…

– Во всяком случае, мы ещё не в могиле. Если судить по этому славному огоньку, труба ещё торчит на крыше.

Проснулся и Мукоки, лениво потянулся. В это время сильный порыв ветра с рёвом ударил в хижину.

– Ветер дуть очень сильный, – сказал Муки. – Сейчас дуть ещё сильнее.

Род отбросил лопатой снег, попавший в их лачугу, и захлопнул окно. Его товарищи стали одеваться.

– Вот вам и работа на целую неделю, – заявил Ваби, – придётся вытаскивать капканы, занесённые снегом. И только великий дух, которого так обожает Муки, знает, когда прекратится эта метель. Недаром он насылает столько благ на его землю, включая и эту прелесть. Пожалуй, теперь не время разыскивать наши водопады.

– Остаётся только сыграть в домино, – подсказал несколько успокоенный Род. – Я хорошо помню партию, которую мы начали с вами в Вабинош-Хоузе, давайте её кончать. Но скажите, Ваби, вы действительно уверены, что снег, выпавший за вчерашний день и сегодняшнюю ночь, не похоронил под собой нашей хижины?

– Наверное, похоронил бы, если бы наша лачуга и озеро не находились в котловине, доступной ветрам с двух сторон. Ветры здесь дуют постоянно, поэтому снег тут не скапливается. Но если снег будет падать, то сегодня же ночью над нами вырастет небольшая снежная гора.

– И мы не задохнемся? – пролепетал Род.

Искренний страх, который слышался в словах Рода, заставил Ваби звонко рассмеяться. Мукоки, занятый приготовлением оленины, не мог удержаться, чтобы не ответить ему взрывом своего весёлого клёкота.

– Снег очень хорошая вещь, чтобы жить под ним! – поучительно заявил старый индеец.

А Ваби дал по этому поводу несколько более вразумительные пояснения:

– Если бы вы оказались действительно под горой снега, вы, конечно, могли бы жить и под ней. Само собой разумеется, в том случае, если бы она не раздавила вас своей тяжестью. Снег прослоён воздухом, которым можно дышать. Однажды Мукоки настигла снежная лавина толщиной футов в тридцать и похоронила его под собой. Десять часов он находился в этой снежной могиле, величиной не больше бочки. А когда мы отрыли его, то увидели, что Мукоки преспокойно и весьма удобно расположился на своём снежном ложе, как на мягкой постели. У снега есть одно преимущество: он сохраняет тепло. Теперь мы сможем меньше сжигать дров.

Позавтракав, юноши раскрыли ставни, и Ваби стал разгребать лопатой снег, заваливший окна. После третьего или четвёртого взмаха лопаты внезапно отвалилась большая глыба снега. Сквозь это искусственное отверстие в хижину ворвался луч дневного света. Выглянув наружу, он увидел, что снежная метель не прекратилась.

– Снег доходит до крыши… – сказал Род, всё ещё не уверенный в благополучном исходе. – Ну и метель!

– Давайте подурачимся, Род! Идём.

И Ваби полез в окно, в отверстие, образовавшееся в снегу, стараясь выбраться наружу. Вдруг свалилась ещё одна глыба и всей своей тяжестью обрушилась на Рода.

У Рода подкосились ноги. Он отбивался от снега, силился выкарабкаться, проваливался снова, невольно вскрикивал. Ваби уже выбрался на простор, нагнулся над ямой, в которой барахтался Род, и стал безудержно хохотать.

У приятеля его был весьма потешный вид, он моргал, снег залепил ему уши и рот и запорошил всю одежду.

– Ну, ну, держитесь, – кричал ему Ваби, смеясь до слёз.

Род выбивался из сил, перекатывался со стороны на сторону, бился о снег, как рыба, полз. Ваби схватил его за руку и вытащил из ямы. Мукоки последовал за ним.

Но вот метель затихла, и наши путники двинулись вперёд, проваливаясь в рыхлом снегу. Они обернулись назад и там, где стояла хижина, увидели только снежный холм, над которым торчал кончик трубы и вился лёгкий дымок.

Род был поражён зрелищем, которое представляла сейчас вся местность вокруг. Снег сровнял всё. Под ним исчезли все складки и морщины земли. Ни одна скала не возвышалась над снежной равниной. Только деревья, покрытые со всех сторон снежной бронёй, всгорбливали там и тут белую бесконечность пустыни.

Эта картина подавила его. Только теперь он увидел настоящую Великую Белую Пустыню. Что с ними станет теперь? Где найти теперь зверя, которого можно было бы убить и съесть?

Когда вся компания вернулась в свою лачугу, Ваби принялся успокаивать своего приятеля.

– Всюду, – сказал он, – где прошла снежная буря, в этот час вы не встретите ни одного живого существа, снег похоронил под собою и лося, и оленя, и лань, и лисицу, и волка. Чем гуще снежный покров, тем им теплее и уютнее, а как только произойдёт перелом, тайга проснётся, и в ней снова заиграет жизнь. Лось, лань и олень подымутся со своего снежного ложа и начнут глодать сосновые ветки. Над рыхлым снегом образуется твёрдая кора, и по ней побегут и крупные и мелкие звери и начнут поедать друг друга. Если замёрзли и последние горные ручьи, животные станут лизать лёд и глотать снег вместо воды. В снегу они выроют лапами тёплые норы и берлоги, и снег заменит им и летний мох долин, и мягкие ветки кустарника, и сухую листву. Наконец, крупные четвероногие – лось, лань и олень, – утаптывая и взметая копытами снег, будут соединяться в стада и общими силами биться с волками, поджидая весны. Поверьте мне, Род, все эти животные заживут не так плохо, как вам кажется.

До полудня охотники были заняты расчисткой траншеи у входа в хижину. Но после полудня метель возобновилась, прервав их работу, которая оказалась совершенно напрасной. В течение трёх дней шёл снег, и только на короткое время наступало затишье.

На рассвете четвёртого дня всё стихло, прояснилось небо и появилось солнце.

Солнечный свет был настолько ослепителен, что Род, человек новый в тайге, мог опасаться воспаления глаз. Снежные кристаллики сверкали, как бесчисленное множество электрических лампочек, и больно жгли веки.

Род под руководством Ваби приспособился к условиям занесённой снегом тайги, а Мукоки уже на второй день покинул хижину и пустился на поиски второго водопада. Род рассказал ему об узкой расщелине, через которую можно было легко спуститься в ложбину.

В отсутствие Мукоки мальчики занялись разыскиванием и откапыванием капканов. Это была тяжёлая работа. На каждые четыре капкана пропал в среднем один.

Ваби и Род потратили на эту работу два дня, а когда на третий день в сумерки вернулись домой, они были уверены, что на пороге застанут Мукоки. Но старый индеец ещё не вернулся. Прошёл ещё день и ещё один, четвёртый со дня его ухода. За это время Мукоки мог бы сделать около ста миль. Не случилось ли чего-нибудь с ним? Род несколько раз подумывал о вунгах. Быть может, они устроили засаду в ложбине? Но свои соображения Род, по обыкновению, оставлял при себе.

Хотя добыча, вынутая из капканов в течение этих четырёх дней, была весьма богата (отсутствие пищи делало животных менее осторожными: им попались волк, две рыси, красная лисица, восемь норок), юноши не выходили целый день из хижины.

Сердце сжималось от тревоги, когда они вспоминали Муки.

Но их страхи были напрасны. Уже наступил вечер, когда они заметили на вершине холма, по ту сторону озера, чью-то фигуру. Это был Мукоки. Они бросились навстречу.

Старый индеец добродушно посмеивался. Глаза друзей жадно впивались в него.

– Найти водопад. Пятьдесят миль отсюда.

– Пятьдесят миль! – повторил Ваби. – Здорово же поблуждал ты, мой бедный Муки.

– Да, много ошибаться с расстоянием. Пятьдесят миль до первого водопада. Там есть гораздо меньше снега. Маленький водопад, не выше нашей хижины.

Род стал рассматривать чертёж берестяного свитка.

– В таком случае, – сказал он, – если исходить из данных этого плана, мы находимся по меньшей мере на расстоянии двухсот пятидесяти миль от третьего водопада.

Мукоки закудахтал:

– Гудзонов залив!

Ваби вскочил.

– Значит, ложбина не идёт дальше, на восток?

– Нет, – ответил Мукоки, – она делать поворот и выходить на север.

– Слушайте, мои миленькие, – заявил Ваби. – Если ложбина и поток направляются на север, они роковым образом сталкиваются с рекой Олбани. Но эта река впадает в залив Якова, который, в свою очередь, является только рукавом Гудзонова залива. Отсюда надо сделать вывод, что золотые россыпи притаились в самой гуще тайги, в самом негостеприимном и суровом краю Северной Канады. Таким образом, все наши прежние предположения отпадают сами собой. Чтобы добраться до этих мест, надо совсем иначе снарядиться: такая экспедиция потребует очень много времени и большой смелости, потому что полна всякого риска.

– Ура! – закричал Род. – Этим нас не испугаешь. Будущей весной идём туда. Не правда ли, Ваби?

– По рукам! Решено.

Глава XVI
Катастрофа

Две последующие недели охотники были всецело заняты выслеживанием зверя. Погода установилась идеальная.

Уже более двух месяцев прошло с тех пор, как они уехали из Вабинош-Хоуза, и Род стал подсчитывать дни, оставшиеся до возвращения домой. Ваби подвёл итог их добыче: они располагали состоянием в тысячу шестьсот долларов: тут были и меха, и волчьи скальпы, и двести долларов чистым золотом. Наш юный горожанин не сомневался, что привезёт матери не менее шестисот долларов. Его доля равнялась заработку за целый год.

Он не скрывал от Ваби и своего страстного желания снова повидаться с Миннетаки. Ваби был рад, что чувство Рода к его сестре росло и росло, и часто мило подшучивал над своим другом.

Род питал тайную надежду, что мать Миннетаки разрешит дочери сопровождать Ваби в Детруа, а там его мать вскоре полюбит, это он знал хорошо, прекрасную девочку далёкого Севера.

Истекала и третья неделя. Было решено, что она будет и последней и что дней через восемь они двинутся в сторону Вабинош-Хоуза, куда прибудут к первому февраля. Род не мог сдержать своей радости.

В один из этих, уже последних, дней Род и Мукоки отправились на охоту, а Ваби остался сторожить хижину. Род тотчас же поднялся на вершину соседних гор, а Мукоки держался склона противоположных скал. Достигнув гребня гор, Род остановился и окинул взглядом пейзаж, расстилавшийся под его ногами.

Вдали Род отчётливо видел Мукоки, он шёл по снежному склону и казался маленькой чёрной точкой. К северу стелилась тайга и терялась где-то в бесконечности. На востоке, на расстоянии каких-нибудь двух миль, что-то копошилось в снегу: вероятно, лось или олень. На западе находилась или, вернее, должна была находиться старая хижина.

Крик ужаса невольно вырвался из груди юноши, за первым последовал второй.

Там, где стояла их лачуга, подымался столб густого дыма, заволакивая небо. Слышались ружейные залпы.

Род знал, что его крик не долетит до индейца, и всё-таки он звал его, звал изо всех сил:

– Мукоки, Муки!

Вдруг Род вспомнил, что ещё в начале экспедиции они условились насчёт сигналов о помощи. Он дал два выстрела, через минуту ещё три, быстро – один за другим. Юноша заметил, что индеец, с которого он не спускал глаз, остановился, обернулся, стал прислушиваться. Тогда он повторил свой сигнал. Мукоки понял. Он круто повернул свои лыжи и помчался в сторону выстрелов, с неимоверной скоростью взбираясь по снежному склону.

Род время от времени давал выстрелы. Через четверть часа Мукоки, едва переводя дыхание, стоял рядом с ним на гребне холма.

– Вунги, – крикнул Род, – они напали на нашу стоянку! Смотрите, я слышал ружейные выстрелы, перестрелку.

Мукоки всмотрелся в облако дыма, стелившееся над долиной, и, не говоря ни слова, с головокружительной быстротой бросился вниз с снежного холма.

Род скользил по его следам, с трудом поспевая за ним, но и в нём горела безумная жажда отмщения. Всё лицо его было в ссадинах, покрыто кровоподтёками. Сосновые ветки хлестали его по лицу. Мукоки нёсся прямо на них, срезая путь.

Только на несколько минут индеец опередил Рода, когда они достигли холма, высившегося над озером и стоянкой.

На их глазах обрушилась охваченная пламенем хижина, и сейчас перед ними торчала какая-то дымящаяся груда обломков. Ваби не было!

Но вблизи этих обломков лежала в снегу какая-то человеческая фигура. Родерик схватил Мукоки за руку, рот его стал подёргиваться от судороги, он не мог произнести ни слова, только молча указывал на неё индейцу.

Старый индеец и сам видел это тело. Мучительно печальным взглядом он посмотрел на белого юношу.

«Неужели это Ваби? О, если это Ваби!» – казалось, говорил его взгляд.

Перед Родом стоял сейчас не человек, а разъярённый зверь, обезумевший от злобы.

Одним прыжком оба очутились у озера и того места, где некогда стояла их хижина. Мукоки наклонился над человеком, который зарылся в снег. Он повернул его лицо кверху и поднялся.

Это был не Ваби!

Перед ним был страшный труп могучего индейца, голову которого изрешетили пули.

Род вздрогнул и облегчённо вздохнул. Тем не менее силы оставляли его. Быстрота бега и пережитые волнения истощили его, и он опустился на снег рядом с трупом.

Между тем Мукоки нервно разбрасывал горячий пепел, оставшийся от их лачуги, ногами и прикладом ружья.

Род соображал, что Мукоки старается разыскать хоть бы обуглившиеся останки Ваби, погибшего в пламени или под обломками рухнувшей хижины. Всякий раз, когда индеец наклонялся над каким-нибудь обгоревшим предметом, Род дрожал от страха.

Мукоки без устали перебрасывал тлевшие головни и раскалённый докрасна уголь, и запах спалённых мокасин долетал до Рода.

Вдруг он кинул в сторону юноши несколько камешков – это были самородки золота! Какое дело ему до всех этих сверкающих сокровищ? Теперь у него только одно желание и одна мысль: найти Ваби, дорогого ему Ваби, на которого индейцы, как жалкие трусы, напали из засады. Но скоро, скоро он обрушит на них свою месть. Ваби и Миннетаки, ведь в них же вся его жизнь!

Почти задыхаясь от дыма, с лицом почерневшим от копоти, он вернулся к Роду.

– Ему нет там! – это были первые его слова за всё время.

Мукоки снова наклонился над трупом и, злорадствуя, с каким-то торжеством воскликнул:

– Этот здорово умер!

Потом стал изучать следы, которые тянулись по снегу. Он сразу же понял, что вунги, выйдя из кедрового леса, прошли позади хижины и сзади ворвались в неё. Другой ряд следов указывал направление, в котором они исчезли. Пять человек участвовали в нападении. В счёте Мукоки не ошибся.

Но что сталось с Ваби? На это ответа не было. Если вунги взяли его в плен и увели с собой, то на снегу оставался бы след пяти пар ног. Это понимал хорошо и Род.

Раздумывая над тем, куда мог деваться Ваби, Мукоки стал снова перерывать потухший костёр. Но и на этот раз поиски оказались безуспешными. Ваби не погиб во время пожара, но и вунги, предварительно убив, не бросили его в огонь. Единственный вывод, который можно было сделать, заключался в том, что юноша боролся, в борьбе убил одного из нападавших, и, несомненно раненый, был схвачен и унесён индейцами.

Надо было во что бы то ни стало догнать похитителей. Быть может, они не успели уйти дальше нескольких миль. Тогда через час можно было бы настичь их.

Мукоки вернулся к Роду, тот машинально поднял со снега золотые самородки и машинально опустил их в карман. Вид у Рода был чрезвычайно подавленный.

– Я следовать за ними и убивать, – сказал Мукоки, – следовать быстро и убивать много! Вы оставаться.

Родерик сразу вскочил на ноги.

– Ты хочешь сказать, Муки, что мы должны настичь их и убить. Можешь быть уверен, что я не отстану от тебя. Показывай дорогу. Я последую за тобой.

Они зарядили ружья и отправились в путь.

Тропа, проложенная вунгами, шла через лесистую ложбину и тянулась в северном направлении.

Через каких-нибудь сто ярдов Мукоки остановился и показал Роду след человека, более глубокий, чем остальные.

– Этот, – сказал он, – носить Ваби. Они идти не очень быстро. Терять много времени.

Глаза его загорелись дикой радостью.

Род сам мог убедиться в том, что шаги вунгов были короче их собственных, а это указывало на то, что они шли медленнее. Неужели они думали, что их не станут преследовать? Это было неправдоподобно. Быть может, они бравировали, пользуясь своим численным перевесом? Или засели в засаду? На всякий случай Род и Мукоки держали ружья на прицеле, готовые в любой момент дать залп.

Мукоки издал какой-то гортанный звук. Род остановился. На тропе показался след пятого человека. Он понял, что тут Ваби поставили на ноги, и он пошёл рядом со своими похитителями. На ногах его были лыжи, и шаг его был такой же ровный, как у других. Следовательно, Ваби не был ранен серьёзно.

Род и Мукоки пересекли рощицу кедров, сучья которых, переплетаясь, образовали непроницаемую сеть. Идеальное место для засады.

Но старый индеец, ни минуты не колеблясь, бросился вперёд. Оленья тропа, которой воспользовались вунги, выделялась чётко, и лыжи легко скользили по ней.

Род, менее твёрдый, чем его спутник, ждал, что вот-вот раздастся выстрел, и Мукоки упадёт замертво, лицом в снег. Сам он уже чувствовал жгучие укусы пуль, несущих смерть. «Почему Мукоки, – рассуждал он, – не замедляет бега в таком опасном месте? Вероятно, ослеплённый страхом за участь Ваби, он забыл об опасности, грозящей ему?»

Но старый индеец был непоколебим в своей холодной решимости: он ещё более ускорил свой бег. Жестом руки он показал Роду, что следы становятся всё свежее и свежее. Их не успел ещё запорошить снег.

– Они близко, очень близко! – прошептал он.

Тропка подымалась на небольшой холм. Взбираясь наверх, они почти пригнулись к своим лыжам, как будто ползли, держа ружья на изготовку.

Взобравшись на вершину, они увидели – несмотря на строгий приказ Мукоки хранить молчание, Род невольно крикнул, охваченный ужасом, – они увидели, как по склону холма один за другим шли бандиты вунги и посреди них Ваби с руками, закрученными назад. Шествие замыкал главарь шайки.

Но это было ещё не всё. На расстоянии какой-нибудь мили вился дымок индейской стоянки, вокруг костра можно было различить десятка два индейцев, ходивших взад и вперёд. Здесь, несомненно, были главные силы индейцев, поджидавших своих людей.

Положение создавалось ужасное. Как тут вдвоём напасть на неприятеля, имеющего такой численный перевес? А с другой стороны, разве можно оставить Ваби в плену? Разве можно даже подумать об этом? Ведь судьбу, ожидающую его, было легко предвидеть.

Род не знал, как быть. Но Мукоки составил уже определённый план.

Описав круг, старый индеец решил при помощи Рода внезапно напасть с фланга на индейцев, уводивших Ваби. Через десять минут друзья под прикрытием густых сосен опередили неприятеля и притаились в засаде.

Луч радости осветил медное лицо Мукоки.

– Вот они, – прошептал он.

Вунги приближались, не чувствуя никакой опасности. Мукоки положил судорожно сжимавшуюся руку на плечо Рода.

– Вы совсем не дрожать, совсем не промахнуться, – сказал он, – вы стрелять первого человека, перед Ваби – это главный. Я взяться за других.

– Ясно, Муки! Убью его сразу, одним выстрелом. – И он пожал руку Мукоки.

Вот появились разбойники тайги. Лицо Ваби было покрыто кровью.

Почти теряя сознание, Род спустил курок. Через секунду грянул двойной выстрел Мукоки.

Когда дым рассеялся, на ногах оставался только один из вунгов. Тот, в которого целился Род, лежал мёртвым на снегу. Двух других настигли пули Мукоки. Один из них лежал уже без движения, второй шатался, хватался за грудь, готовый упасть. Четвёртый вунга исчез.

Одним взмахом ножа Мукоки перерезал верёвку, которой были связаны руки Ваби.

Род подошел к вожаку шайки и забрал его ружьё и револьвер. Между тем Мукоки поднял какой-то тюк.

– Это наши меха, – сказал Ваби. – Бандиты не постеснялись присвоить их себе, прежде чем подожгли хижину. Надо поторапливаться, скоро вся шайка погонится за нами. Жаль, что хижина погибла. В ней мы могли бы хорошо обороняться…

– А что же ложбина? – воскликнул Род. – Там легче отбиваться. Только бы попасть туда…