Текст книги "Гайдзин"
Автор книги: Джеймс Клавелл
Жанр: Современная зарубежная литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 27 (всего у книги 92 страниц) [доступный отрывок для чтения: 30 страниц]
– Хорошо, я спрошу у него. Но только если я буду присутствовать при вашей беседе.
– Ну вот это уж совсем необязательно, Филип, у вас столько дел. Я бы не хотел, чтобы вы понапрасну теряли время.
– Да или нет!
Макфей вздохнул:
– Вас не переспоришь, Филип. Ладно, будь по-вашему.
– И еще если я получу для чтения последнюю главу, бесплатно, скажем, завтра. Вы договоритесь об этом с Неттлсмитом.
Макфей резко заметил:
– Если мне приходится платить сумасшедшую сумму в восемь долларов, вы тоже должны внести часть.
– Тогда никакой беседы, и я сам проинформирую сэра Уильяма.
Он улыбнулся про себя, вспомнив кислую мину на лице Макфея, а потом негромкое «чай, масса, сильна быстла лаз-лаз» прервало его мысли и вернуло к Накаме. Чэнь поставил поднос, теперь он пришел без тесака, но тот лежал поблизости, сразу за дверью.
В торжественном молчании Тайрер наполнил две чашки, добавил молоко и сахар и с благоговением пригубил обжигающую, почти черную жидкость.
– Вот так-то лучше.
Хирага в точности повторил его действия. Ему потребовалась вся сила воли, чтобы не вскрикнуть, ошпарившись, и удержать во рту то, что на вкус показалось ему самым омерзительным пойлом, какое он когда-либо пробовал в своей жизни.
– Хорошо, а? – произнес Тайрер с широкой улыбкой, допивая свою чашку. – Еще?
– Нет, нет, спасибо. Анге’рийская традиция, да?
– Английская и американская, да, не французская. Эти французы… – Тайрер пожал плечами. – У них нет вкуса.
– А, со ка? – Хирага уловил в его тоне легкую издевку. – Французы не одинаковый как анге’рийский? – спросил он с притворным простодушием, спрятав свою ярость подальше и оставив ее на будущее.
– Бог мой, нет, мы совсем не как они. Они живут на континенте, мы же – островная нация, как и вы. Разные обычаи, разная пища, правительство, вообще все; ну и, конечно, Франция – более мелкая держава в сравнении с Британией. – Тайрер добавил и размешал еще одну ложку сахара, с удовлетворением отметив, что гнев его собеседника словно растворился в воздухе. – Очень разные.
– О, так? Анге’рийский и французы воевали есть?
Тайрер рассмеялся:
– Десятки раз на протяжении столетий, а в других войнах – союзники: мы были союзниками в последнем конфликте. – Он коротко рассказал ему о Крыме, потом о Наполеоне Бонапарте, Французской революции и нынешнем императоре Луи Наполеоне. – Он племянник Бонапарта и абсолютный шут. Бонапарт шутом не был. Это один из самых больших злодеев, когда-либо рождавшихся на свет божий, он повинен в смерти сотен и сотен тысяч. Если бы не Веллингтон, не Нельсон и не наши солдаты, он правил бы всем миром. Вы понимаете все это?
Хирага кивнул:
– Не все с’рова, но понимаю. – Однако он ухватил суть, и от услышанного голова его пошла кругом, хотя он никак не мог сообразить, почему великого генерала должны считать злодеем. – Паза’рста, продо’рзать, Тайра-сан.
Тайрер продолжал свой урок истории еще некоторое время, потом прервал его и начал подводить Накаму к главному:
– Теперь о вашей проблеме. Когда вы покидали Ёсивару, у вас не возникло никаких затруднений со стражниками там?
– Нет, притвори’рся носить овочи.
– Это хорошо, о, кстати, вы видели Райко-сан?
– Да. Фудзико нет возмозный завтра.
– Ну ладно. – Тайрер небрежно пожал плечами, умирая в душе.
Но Хирага заметил его огромное разочарование и несколько мгновений упивался им. «Сонно-дзёи», – хмуро подумал он. Ему самому пришлось купить услуги Фудзико, но это не огорчило его. Райко-сан сказала: «Раз уж вы платите хорошо, хотя и не столько, сколько гайдзины, я согласна. Но он должен спать с ней послезавтра. Я бы не хотела, чтобы он нашел себе другую…»
– Накама-сан, – говорил между тем Тайрер, – единственное, что вы можете сделать, чтобы по-настоящему спокойно жить здесь, это никогда не выходить отсюда. Я больше не буду посылать вас в Ёсивару. Вы должны поселиться здесь, внутри миссии.
– ‘Ручче, Тайра-сан, я жить в деревне, найду надезный дом. Внутри ограды бо’рьса безопасный. Каждый день я приходить, когда рассвет и’ри когда вы хотеть, учить и учица. Вы очень харасо сэнсэй. Это ресыть проб’рем, да?
Тайрер замешкался с ответом: с одной стороны, он не хотел больше спускать японца с поводка, с другой – не хотел, чтобы тот постоянно был слишком близко.
– Да, если вы сначала покажете мне, где точно вы поселитесь, и не покинете этого места, не предупредив меня.
Подумав секунду, Хирага кивнул:
– Я сог’расен. Паза’рста, вы говорить со’рдаты, я харасо зыть здесь и в деревне?
– Да, это я сделаю. Уверен, что сэр Уильям согласится.
– Спасибо, Тайра-сан. Говорить со’рдаты тоза, если нападать опять, я доставать катана.
– Даже думать не смейте! Я запрещаю это, сэр Уильям запретил это! Никакого оружия, никаких мечей!
– Паза’рста, вы говорить, со’рдаты нет нападать, паза’рста.
– Хорошо, я скажу им, но если вы появитесь здесь с мечами, вас убьют, они вас застрелят!
Хирага пожал плечами:
– Паза’рста, нет нападать. Вакатта?
Тайрер не ответил. Вакатта являлось высокомерной формой вакаримасу ка: «Вы понимаете?»
– Домо.
Со сдерживаемой яростью, которую Тайрер ощущал почти физически, Накама снова поблагодарил его и сказал, что вернется на рассвете, чтобы проводить его к своему временному пристанищу в деревне, а потом будет готов ответить на любые вопросы, какие он пожелает задать. Он сухо поклонился. Тайрер так же сухо поклонился в ответ. Японец повернулся и вышел. Только тогда Тайрер увидел лиловые пятна кровоподтеков, сплошь покрывавшие его спину и ноги.
Через дорогу, ближе к морю, почти прямо напротив клуба, стояло большое одноэтажное кирпичное здание британской миссии, с флагштоком во дворе, с английскими садиками, обнесенное, как и все наиболее важные строения, оградой, которую можно было защищать. Сэр Уильям уже оделся к ужину, как и его почетный гость адмирал; оба были вне себя от бешенства.
– Проклятые ублюдки! – выругался адмирал, подходя к буфету, чтобы налить себе еще одну основательную порцию виски. Его и без того красное лицо было теперь еще краснее, чем обычно. – Непостижимый народ.
– Абсолютно. – Сэр Уильям отшвырнул свиток в сторону и уперся гневным взором в Иоганна и Тайрера, стоявших перед ним.
Час назад этот свиток прибыл с посыльным от японского губернатора, который прислал его по поручению бакуфу. «Очень срочно, прошу прощения». Вместо голландского, как это было принято, послание оказалось написанным иероглифами. С согласия Сератара Иоганн привлек к работе одного из иезуитских миссионеров, француза, и представил черновой перевод, который Тайрер тут же переложил на правильный английский. Послание было от Совета старейшин, внизу стояла подпись Андзё:
Я извещаю Вас о следующем. По приказу сёгуна, полученному из Киото, предварительно назначенная через девятнадцать дней встреча с родзю и встреча в тот же день с сёгуном должны быть отложены на три месяца, поскольку его величество не вернется до того времени. Посему я предварительно направляю Вам это извещение, чтобы впоследствии назначить совещание для обсуждения деталей. Выплата второй половины дара должна быть отложена на тридцать дней. С уважением и покорностью довожу это до Вашего сведения.
– Иоганн, – спросил сэр Уильям ледяным тоном, – как вы считаете, нельзя ли расценить сие послание как необычайно грубое, невежливое и совершенно гнусное?
– Полагаю, примерно так оно и есть, сэр Уильям, – осторожно проговорил швейцарец.
– Ради самого Христа, я потратил целые дни, споря, угрожая, недосыпая по ночам, пересматривая все заново, пока они не поклялись головой сёгуна, что мы встретимся с ними пятого ноября, шестого – с сёгуном, и вот вам пожалуйста!
Сэр Уильям одним глотком опрокинул содержимое бокала себе в рот и поперхнулся, после чего отводил душу пять минут кряду на английском, французском и русском, пока все остальные, восхищенно раскрыв глаза, внимали его живописнейшим ругательствам.
– Совершенно справедливо, – заметил адмирал. – Тайрер, налейте сэру Уильяму еще джина.
Тайрер мгновенно подчинился. Сэр Уильям извлек платок, высморкался, взял понюшку табаку, чихнул и высморкался еще раз.
– Чума на них всех!
– Что вы предлагаете, сэр Уильям? – спросил адмирал, заботясь, чтобы его лицо не выдало восторга, который он испытывал, наблюдая за новым унижением своего противника.
– Естественно, я отвечу без промедления. Пожалуйста, прикажите флоту отбыть завтра в Эдо и обстрелять из пушек те портовые постройки, которые я укажу.
Голубые глаза адмирала прищурились.
– Думаю, нам стоит обсудить это наедине. Джентльмены!
Тайрер и Иоганн тут же повернулись, чтобы выйти.
– Нет! – жестко ответил сэр Уильям. – Иоганн, вы можете идти и, прошу вас, подождите за дверью. Тайрер – мой личный помощник, он останется.
Шея адмирала покраснела, но он не сказал ни слова, пока дверь не закрылась.
– Вам прекрасно известна моя точка зрения на бомбардировку. Пока не прибудет приказ из Англии, я-не-отдам-такого-приказа, если только меня не атакуют.
– Ваша позиция делает переговоры невозможными. Сила исходит только из жерл наших пушек, ни из чего более!
– Я согласен, мы расходимся с вами лишь во времени.
– Это мне решать, когда момент настал, а когда нет. Хорошо. Если так, то будьте добры, прикажите произвести небольшую канонаду, двадцать ядер по целям, которые я укажу.
– Черт побери, нет! Или я не ясно выразился? Когда прибудет приказ, я спалю всю Японию, если понадобится, но не раньше.
Сэр Уильям вспыхнул:
– Ваше нежелание содействовать политике ее величества даже в самых мелких вопросах не поддается описанию.
– А мне кажется, что подлинная проблема заключается в стремлении некоторых лиц к самовозвеличиванию. Какое значение могут иметь несколько месяцев? Никакого, кроме осмотрительности!
– Осмотрительность может идти к черту, – сердито отрезал сэр Уильям. – Разумеется, мы получим инструкции действовать так, как, я повторяю, я и советую! Вот тянуть время – это действительно неосмотрительно. С завтрашней почтой я направляю просьбу о замене вас офицером, который более вас настроен блюсти интересы ее величества и подготовлен к сражениям!
Адмирал побагровел. Лишь очень немногие знали, что за всю свою карьеру он ни разу не участвовал ни в одной стычке ни на суше, ни на море. Когда дар речи вновь вернулся к нему, он сказал:
– Это, сэр, является вашим правом. Тем временем, пока не прибудет моя замена или ваша, я командую вооруженными силами ее величества в Японии. Доброй ночи, сэр.
Дверь с треском захлопнулась за ним.
– Грубый чурбан, – пробормотал сэр Уильям и тут, к своему удивлению, заметил Тайрера, стоявшего чуть позади, где он не мог его видеть, и парализованного этой словесной перепалкой. – Вам лучше держать рот на замке. Этому-то вас обучили?
– Да, сэр, безусловно, сэр.
– Хорошо, – сказал сэр Уильям, откладывая на потом мысли о гордиевом узле, в который сплелись бакуфу, родзю и непреклонность адмирала. – Тайрер, налейте себе шерри. Судя по вашему виду, вы в нем нуждаетесь, и вам, наверное, стоит присоединиться к нам за ужином, раз уж адмирал отклонил мое приглашение. Вы играете в нарды?
– Да, сэр, благодарю вас, сэр, – кротко ответил Тайрер.
– Да, пока не забыл, что это еще там за драка, о которой я слышал? Ваш ручной самурай против британской армии?
Тайрер пересказал ему детали и принятое им решение, но умолчал об угрозе своего сэнсэя раздобыть мечи, чувствуя себя еще более виноватым оттого, что скрывал факты от посланника.
– Я бы хотел удержать его, с вашего согласия, разумеется. Он очень хороший учитель, и думаю, будет нам весьма полезен.
– Сомневаюсь в этом, и гораздо важнее, чтобы у нас здесь больше не возникало подобных осложнений. Невозможно предугадать, что еще выкинет этот парень, он вполне может оказаться гадюкой в нашем гнезде. Я приказываю ему покинуть миссию завтра же.
– Но, сэр, он уже дал мне кое-какую очень ценную информацию. – Тайрер почувствовал внезапный прилив отчаяния и выпалил: – Например, он сообщил мне, что сёгун всего лишь мальчик, ему едва исполнилось шестнадцать и он просто кукла в руках бакуфу, а настоящая власть принадлежит их императору – он несколько раз называл титул микадо, – который живет в Киото.
– Боже Всемогущий! – взорвался сэр Уильям. – Неужели это правда?
Тайрер чуть было не рассказал ему про английский язык Накамы, но сумел удержаться.
– Пока еще не знаю, сэр, у меня не было времени расспросить его по-настоящему, его очень трудно разговорить, но да, я думаю, он сказал мне правду.
Сэр Уильям смотрел на него во все глаза, мозг его лихорадочно работал, оценивая со всех сторон эту информацию.
– Что еще он вам рассказал?
– Я, по сути, только начал, и на это уходит много времени, как вы понимаете. – Тайрер говорил со все нарастающим возбуждением. – Но он рассказал мне о ронинах. Это слово означает «волна», сэр, их называют ронинами, потому что они свободны, как волны. Они все самураи, но по разным причинам оказавшиеся вне закона. Большинство из них являются противниками бакуфу, как Накама; они считают, что бакуфу узурпировали власть мидако, простите, микадо, как я говорил.
– Погодите минутку, потише, потише, Тайрер. Времени у нас довольно. Так, ну-ка еще раз, что такое ронин? – (Тайрер объяснил ему.) – Бог ты мой! – Сэр Уильям задумался на мгновение. – Значит, ронины – это самураи, которых объявили вне закона потому, что их король впал в немилость, или их объявил вне закона их собственный правитель за некие преступления, подлинные или мнимые, или они стали отщепенцами добровольно и собираются в банды, чтобы свергнуть центральное правительство марионетки-сёгуна?
– Да, сэр. Он говорит: незаконное правительство.
Сэр Уильям допил остатки джина, кивая в ответ каким-то своим мыслям. Он был поражен и радостно взволнован, прокручивая все это в своей голове.
– Получается, что Накама – ронин, или то, что вы называете инакомыслящий, или то, что я бы назвал революционер?
– Да, сэр. Извините меня, сэр, могу я присесть? – дрожащим голосом произнес Тайрер, страстно желая выплеснуть всю правду об этом человеке и страшась сделать это.
– Конечно-конечно, Тайрер, простите, что не предложил этого сразу, но сначала налейте себе еще шерри, а мне принесите бокал джина. – Сэр Уильям посмотрел ему вслед, в восторге от своего помощника, но при этом несколько обеспокоенный. Годы общения с дипломатами, шпионами, полуправдами, ложью и самой наглой дезинформацией подавали ему тревожные сигналы: от него что-то скрывают. Он принял свой бокал. – Спасибо. Возьмите вон тот стул, он самый удобный. Ваше здоровье! Должно быть, вы очень хорошо говорите по-японски, раз сумели столько разузнать за такое короткое время, – небрежным тоном произнес он.
– Нет, сэр, сожалею, это не так, но я трачу на изучение языка все свое время. С Накамой это, ну, большей частью терпение, жесты, несколько английских слов и японские слова и фразы, которые мне дал Андре Понсен, он оказывает мне огромную помощь, сэр.
– А Андре известно то, что рассказал вам этот человек?
– Нет, сэр.
– Ничего ему не говорите. Ничего совершенно. Еще кто-нибудь знает?
– Нет, сэр, кроме Джейми Макфея. – Тайрер сделал глоток шерри. – Он уже знал немного, и, ну, он очень убедителен и… в общем, он вытянул из меня про сёгуна.
Сэр Уильям вздохнул:
– Да, Джейми убедителен, чтобы не сказать больше, и всегда осведомлен гораздо лучше, чем говорит.
Он откинулся на спинку удобного вращающегося кожаного кресла, потягивая свой джин и обдумывая со всех сторон эту новую бесценную информацию, уже перестраивая свой ответ на сегодняшнее грубое послание, прикидывая, как далеко он может пойти и насколько можно доверять сведениям Тайрера. Как всегда в подобных обстоятельствах, он вспоминал прощальное напутствие постоянного заместителя министра.
– Касательно Накамы, – сказал он. – Я соглашусь с вашим планом, Филип… Вы позволите мне называть вас Филип?
Тайрер зарделся от удовольствия при этом внезапном и неожиданном комплименте.
– Конечно, сэр, благодарю вас, сэр.
– Хорошо, спасибо. На данный момент я соглашусь с вашим планом, но, ради Создателя, будьте осторожны с ним, не забывайте, что все убийства европейцев были совершены ронинами, за исключением несчастного Кентербери.
– Я буду осторожен, сэр Уильям. Не волнуйтесь.
– Выудите из него все, что можно, но не говорите никому и передавайте мне всю информацию немедленно. Ради бога, будьте осторожны, всегда имейте под рукой револьвер и, если заметите в нем хотя бы малейший признак агрессивности, кричите во все горло, стреляйте в него или заковывайте в кандалы.
Следующей за британской миссией стояла американская, потом шли голландская, русская, немецкая и последней французская. И в ней в тот вечер, в своей комнате, Анжелика одевалась к столу с помощью А Со. Ужин, который Сератар давал ей и Малкольму, чтобы отпраздновать их помолвку, должен был начаться через час. После ужина будет музыка.
– Но не играйте слишком долго, Андре, скажите, что вы устали, – заранее предупредила она Понсена. – Пусть у вас останется побольше времени на ваше поручение, хорошо? Мужчины такие счастливчики.
Она и радовалась, и огорчалась тому, что переехала. «Так разумнее, лучше, – думала она. – Через три дня я смогу вернуться обратно. Новая жизнь, новая…»
– Сто плохо, мисси?
– Ничего, А Со. – Анжелика заставила себя не думать о том, что ей вскоре предстоит вынести, и поглубже запрятала свой страх.
Совсем недалеко на той же улице, в лучшем месте на берегу стояла фактория Струана, ярко освещенная, как и фактория компании «Брок и сыновья» по соседству: в обоих зданиях многие клерки и менялы еще продолжали работать. Сегодня Малкольм Струан расположился в апартаментах тайпана, которые были гораздо больше и удобнее тех, что он занимал до сих пор, и сейчас с трудом облачался в вечерний костюм.
– Что ты посоветуешь, Джейми? Черт меня побери, если я знаю, что мне делать с матушкой и ее письмами! Да только это моя растреклятая проблема, а не твоя. Тебе от нее тоже достается, не так ли?
Джейми Макфей пожал плечами:
– Все это ужасно трудно для нее. С ее точки зрения, она права, она ведь только желает тебе добра. Думаю, она смертельно боится за твое здоровье: ты так далеко и она не может приехать. И из Иокогамы делами компании заниматься нельзя, все сосредоточено в Гонконге. Через несколько дней «Китайское облако» прибудет сюда из Шанхая, потом сразу же возьмет курс в Гонконг. Ты вернешься вместе с ним?
– Нет, и, пожалуйста, довольно об этом, – резко произнес Струан. – Я скажу тебе, когда мы, Анжелика и я, соберемся уехать. Я от всей души надеюсь, что на «Китайском облаке» не будет матери. Это явилось бы последней каплей. – Струан наклонился, чтобы натянуть сапоги, но не смог, боль была слишком сильна. – Извини, ты не мог бы помочь? Спасибо. – Потом у него вырвалось: – Да в гробу я видел эту немощность! Она доводит меня до исступления.
– Могу себе представить. – Макфей скрыл свое удивление. Впервые за все годы он услышал от Струана крепкое выражение. – Со мной было бы то же самое, нет, не то же самое, еще в тысячу раз хуже, – мягко добавил он, с симпатией глядя на него, восхищаясь его мужеством.
– Когда мы поженимся и все это ожидание закончится, когда все уляжется и утрясется, я буду в полном порядке.
Струан с трудом воспользовался ночной вазой, это было всегда болезненно, и увидел в моче кровь. Вчера, когда она появилась снова, он сказал об этом Хоугу, и Хоуг ответил: ничего страшного.
– Тогда почему у вас такой встревоженный вид?
– Вовсе не встревоженный, Малкольм, просто озабоченный. С такими серьезными ранениями внутренних органов при заживлении следует уделять внимание любым мелочам…
Струан закончил с вазой, доковылял до кресла у окна и с благодарностью опустился в него.
В полумиле от фактории Струана, рядом с Пьяным Городом, в ничем не примечательном домике японской деревни Хирага голым лежал на животе, ему делали массаж. С виду дом был самым обычным: выходящий на улицу фасад обветшал, похожий на все остальные, вытянувшиеся по обе стороны узкой грунтовой дороги; каждое из этих строений служило домом, складом и в дневное время лавкой. Внутри же, как и во многих домах, принадлежавших купцам позажиточнее, все сверкало чистотой, полировкой, здесь было просторно, чувствовалась заботливая рука. Это был дом сёи, деревенского старосты.
Найти это убежище было нелегко. Когда он вошел в деревню, его окружило пораженное молчание, ибо вот стоял самурай, самурай без мечей, выглядевший как дикарь. Улица мигом опустела, за исключением тех, кто оказался рядом с ним, все они попадали на колени и замерли, ожидая своей участи.
– Ты, старик, скажи, где у вас тут ближайший рёкан – гостиница.
– У нас нет гостиницы, господин, в ней нет нужды, господин, – пробормотал старый лавочник. Подстегиваемый страхом, он бестолково затараторил дальше: – В ней нет нужды, потому что наша Ёсивара совсем рядом, она больше, чем многие города, там десятки мест, где вы можете остановиться, больше сотни девушек, не считая прислужниц, три настоящих гейши и семь учениц, это в той стороне…
– Довольно! Где дом вашего сёи?
– Вон там, господин.
– Где, идиот? Встань и покажи мне дорогу.
Все еще кипя от гнева, он последовал за ним по улице, испытывая огромное желание выдавить глаза, следившие за ним из каждой щели, и раздавить шепот, поднимавшийся у него за спиной.
– Мы пришли, господин.
Хирага взмахом руки отпустил его. Вывеска снаружи открытой лавки, в которой лежало полно всевозможных товаров, но не было ни одного человека, гласила, что это был дом и контора Ити Рёси, сёи, торговца рисом и банкира, агента «Гёкоямы» в Иокогаме. Гёкоямы были дзайбацу (это слово означало финансовый клан, монополии, тесно связанные в одну систему предприятий) и обладали огромной властью в Эдо и Осаке как оптовые торговцы рисом, пивовары, винокуры и в первую очередь банкиры.
Он взял себя в руки. С большой осторожностью и вежливостью он постучал, присел на корточки и стал ждать, стараясь не замечать боль от побоев, которые получил в драке с патрулем из десяти солдат. По прошествии некоторого времени в открытую лавку вышел мужчина средних лет с волевым лицом, сел на колени и поклонился. Хирага поклонился в ответ как равному, сказал, что его зовут Накама Отами и упомянул, что его дед тоже был сёей, не говоря, где именно, но рассказав достаточно, чтобы его собеседник убедился в том, что это правда, потом, заметив, что в деревне нет рёкана, где можно было бы остановиться, он осведомился, не окажется ли у сёи комнаты для платящего гостя, которая была бы не занята на данный момент.
– Мой дед тоже имеет честь вести дела с дзайбацу «Гёкоямы» – его деревни продают через них весь свой урожай, – вежливо сказал он. – Вообще-то, я бы хотел просить вас отправить им в Осаку мое денежное поручение и был бы признателен, если бы вы ссудили мне немного денег под его залог.
– Эдо ближе, чем Осака, Отами-сан.
– Да, но Осака удобнее для меня, чем Эдо, – ответил Хирага, не желая рисковать: в Эдо информация могла бы просочиться к бакуфу. Он поймал на себе оценивающий взгляд сёи, холодный и без тени страха, и спрятал поглубже свою ненависть, ибо даже даймё приходилось быть осторожными, когда они имели дела с кланом Гёкояма или их агентами, даже Огаме, правителю Тёсю. Все знали, что Огама должен им огромные суммы, и доходы за несколько будущих лет были уже отданы в залог в качестве обеспечения этих займов.
– Моя компания почитает за честь служить старым клиентам. Пожалуйста, как долго вы желали бы пробыть в моем доме?
– Несколько дней, если это не причинит вам неудобств. – Хирага рассказал ему о Тайрере и о проблеме с солдатами, но только потому, что был уверен, что новость об этом уже опередила его.
– Вы можете остаться по меньшей мере на три дня, Отами-сан. Прошу прощения, но вы должны быть готовы уйти быстро в случае неожиданной облавы, днем или ночью.
– Я понимаю. Благодарю вас.
– Пожалуйста, извините меня, но я бы хотел получить документ, подписанный этим Тайрой, или еще лучше предводителем всех гайдзинов, который приказывал бы мне открыть для вас мой дом, если или когда бакуфу появятся здесь.
– Я позабочусь об этом. – Хирага поклонился в знак признательности, пряча раздражение, которое вызывали в нем все эти ограничения. – Благодарю вас.
Сёя приказал прислужнице подать чай и письменные принадлежности и смотрел, как Хирага составляет поручение, в котором тот просил снять указанную сумму со счета Синсаку Отами, тайного условного имени его отца. Хирага подписал его и поставил свою печать, после чего подписал и поставил печать на расписке для Рёси, который согласился выдать вперед половину суммы под обычные два процента в месяц на три месяца, необходимые для доставки документа в Осаку и свершения сделки.
– Вы хотите получить деньги наличными?
– Нет, спасибо, у меня еще есть несколько обанов, – преувеличивая, ответил Хирага, у которого их осталось всего два. – Пожалуйста, откройте мне счет и вычитайте из него плату за комнату и пищу, мне понадобится одежда, мечи, и не могли бы вы найти мне массажистку?
– Конечно, Отами-сан. Относительно одежды слуга покажет вам то, что у нас есть. Выбирайте что пожелаете. Что же до продающихся у нас мечей, – Рёси пожал плечами, – те, что у меня есть, всего лишь игрушки для гайдзинов и едва ли достойны вашего внимания, но вы можете взглянуть на них. Возможно, я смогу достать вам подходящие. А сейчас я покажу вам вашу комнату и ваши отдельные вход и выход – дом охраняется днем и ночью.
Хирага последовал за ним. Рёси ни слова не сказал о его наготе или синяках, не задал ни единого вопроса.
– Добро пожаловать в мой бедный дом, это честь для нас, – сказал он и оставил его одного.
Вспомнив, как это было сказано, Хирага вдруг почувствовал, как мурашки побежали у него по коже, – внешне так вежливо и почтительно, но с затаенной смертельной угрозой.
«Отвратительно, – подумал он, – отвратительно, что нас, самураев, держат в нищете продажные даймё, сёгуны, бакуфу и заставляют брать в долг у этих низкородных дзайбацу, которые не представляют из себя ничего, кроме грязных алчных торговцев, но ведут себя так, словно их деньги дают им власть над нами. Клянусь всеми богами, когда император вернет себе власть, мы сведем все счеты, купцы и дзайбацу заплатят…»
Хирага начал погружаться в сон, когда дверь отодвинулась в сторону.
– Извините меня, господин. – Слуга опустился на колени и сказал встревоженно: – Прошу простить, но снаружи стоит простолюдин, который заявляет, что знает вас, просит пустить его к вам, очень жаль, что приходится беспокоить вас, но он очень настойчив и…
– Кто он? Как его имя?
– Он… не назвал себя, и вас он не спрашивал по имени, господин, просто повторял: «Скажите самураю: Тодо брат Дзёуна».
В следующее мгновение Хирага уже был на ногах. Накинув на себя юкату, переместился поближе к двум мечам, которые взял на время, пока сёя не найдет ему лучшие, и опустился на колени лицом к двери, готовый наступать или обороняться.
– Пришли его сюда и проследи, чтобы нам не мешали.
Худой, грязный молодой крестьянин в рваном кимоно смиренно просеменил по коридору и опустился на колени перед дверью.
– Благодарю вас, господин, благодарю вас, что впустили меня, – пролепетал юноша, потом поднял голову, и лицо его осветилось широкой бессмысленной улыбкой; у него не было передних зубов. – Благодарю вас, господин.
Хирага гневно воззрился на него, потом охнул от изумления:
– Ори? Но… но это невозможно!
Он вгляделся повнимательнее и увидел, что зубы спереди были просто зачернены как часть нового облика, но при тусклом свете создавали полную иллюзию выбитых. Однако нельзя было ошибиться в том, что Ори больше не выглядел как самурай: узел волос на макушке был срезан и все волосы по бокам и сзади были грубо обстрижены до длины двухнедельной щетины, покрывавшей теперь некогда выбритую часть его головы.
– Как так? – беспомощно спросил он.
Ори ухмыльнулся и пересел ближе к нему.
– Бакуфу ищут ронинов, а? – прошептал он, чтобы его не могли услышать те, кто, как они оба знали, сейчас их подслушивает. – Я не стал от этого меньше самураем, зато теперь я могу пройти любую заставу, а?
Воздух с шипением вырвался изо рта восхищенного Хираги.
– Ты прав. Это ты блестяще придумал, сонно-дзёи не зависит от прически. Так просто – мне бы это никогда не пришло в голову.
– А вот мне пришло вчера ночью. Я тут все думал над твоей проблемой, Хирага, и…
– Осторожно. Здесь меня зовут Накама Отами.
– А, вон оно как! Хорошо. – Ори улыбнулся. – Я не знал, как тебя называть, поэтому и воспользовался вымышленным именем.
– Тодо и остальных нашли?
– Нет, о них по-прежнему нет никаких известий. Должно быть, они мертвы. Мы слышали, что Дзёуна казнили как обыкновенного преступника, но до сих пор не знаем, как им удалось его поймать.
– Зачем было приходить сюда, Ори? Это слишком опасно.
– Не в таком виде и не ночью, а мне нужно было проверить нового Ори и увидеть тебя. – Он смущенно провел ладонью по коротким волосам, почесывая кожу под ними; его лицо было гладко выбрито. – Ощущение ужасное, я чувствую себя грязным, каким-то опустившимся, но ладно, теперь я беспрепятственно смогу добраться до Киото. Я отправлюсь туда через два дня.
Хирага недоуменно смотрел на его голову, все еще не придя в себя от поразительной перемены.
– Уже если что и способно сделать твое путешествие безопасным, то эта уловка сделает его таким, за исключением того, что теперь все самураи станут принимать тебя за простолюдина. Как ты сможешь носить мечи?
– Когда мне понадобятся мечи, я надену шляпу. А так у меня есть вот это. – Ори сунул здоровую руку в рукав и извлек оттуда двухствольный «дерринджер».
Лицо Хираги вновь радостно осветилось.
– И-и-и-и, великолепно! Где ты его раздобыл?
– Фудзико. Она продала его мне вместе с коробкой патронов. Один из клиентов подарил ей его, когда уезжал из Иокогамы. Ты только вообрази себе! Какая-то шлюха низкого разряда обладает таким сокровищем.
Хирага осторожно взял пистолет, взвесил его на руке, прицелился, потом приподнял защелку, чтобы посмотреть на два бронзовых патрона, аккуратно сидевших в стволах.
– Ты, без сомнения, смог бы убить двух человек, прежде чем убили бы тебя, если бы стоял достаточно близко.
– Хватит и одного, чтобы появилось время убежать и раздобыть какие-нибудь мечи. – Ори, прищурившись, посмотрел на Хирагу. – Мы слышали про солдат. Я захотел убедиться, что с тобой все в порядке. Бака! Мы отправимся в Киото вместе и оставим это место собакам, пока не сможем вернуться с большим подкреплением.
Хирага покачал головой и рассказал ему, что произошло на самом деле, потом о разговоре с Тайрером и об открытии, что между англичанами и французами существует вражда, возбужденно добавив:
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?