Текст книги "Сон ребенка. Безопаснее рядом"

У таких видов, как приматы, мать заменяет целый мир.

Сара Блаффер Хрди

Млекопитающие инстинктивно стараются держаться как можно ближе к подрастающему поколению. Их дети не смогут выжить без тепла, пищи, защиты и психологической поддержки, которую обеспечивает мать. Все млекопитающие, хотя они проходят жизненные этапы с разной скоростью, спят совместно с детенышами. Когда и как это происходит, зависит от того, насколько разные виды приспособлены к окружающей обстановке, какое место они занимают в среде обитания. На сон влияет, что и как они едят, как спасаются от хищников, как приспосабливаются к климату, спариваются, размножаются и заботятся о своих детенышах. Важнейшее значение имеет экологическая адаптация матери, в том числе ее отношения с мужскими особями вида, ее питание и другие нужды.

Например, у приматов (включая людей) обычно рождается один детеныш, что дает ему возможность не делить маму или папу с остальным потомством во время сна. Приматы обучаются в социуме, поэтому одноплодная форма размножения позволяет каждому детенышу получить максимум внимания на протяжении длительного периода младенчества, когда малыш очень уязвим. Человеческие детеныши дольше, чем дети других видов млекопитающих, нуждаются в контакте, эмоциональной поддержке, грудном вскармливании и помощи в перемещении.

Некоторые матери (например, белых медведей или мигрирующих китов), когда дети еще очень малы, голодают и используют запасы жира своего организма для поддержания своей жизнедеятельности и производства грудного молока. Другие животные (например, львы) разделяют между собой задачи присмотра за детьми и охоты – так их сообщество заботится о том, чтобы обе задачи были выполнены. Значительное число млекопитающих матерей прячут своих детей (под кустарниками и на деревьях, в берлогах и норах, пещерах или логове), пока сами добывают пищу, которая нужна, чтобы прокормить себя и выработать молоко для своих малышей. Таких млекопитающих условно называют «гнездовыми видами». (Если говорить строго, в биологии гнездовые и выводковые – это птицы; животные бывают незрелорожденными и зрелорожденными.)

Дети таких видов не плачут, когда их матери уходят на поиски пищи, и не только потому, что хищники могут услышать и выследить их, но и потому, что молоко настолько богато жирами, что малыши остаются сытыми и довольными во время отсутствия матери. Например, оленята прячутся под кустами и остаются там по восемь-десять часов. Оленье молоко содержит 19 % жира, что позволяет детенышам не испытывать чувства голода до возвращения матери. Тогда детеныши будут снова накормлены, и вся семья расположится друг возле друга для сна. В отличие от млекопитающих, которые прячут своих детенышей, приматы, такие как обезьяны и люди, вынуждены носить детенышей с собой. Наше молоко содержит больше воды и сахара и на 10–20 % меньше жира. Жир необходим для роста, и детеныши млекопитающих с низким содержанием жира в грудном молоке растут более медленными темпами, чем те, которые пьют богатое жирами молоко. Жир также сохраняет чувство сытости, поэтому кормление удовлетворяет потребности млекопитающих приматов только на один-два часа, а потом они вновь проголодаются. Эта необходимость в частом питании означает, что приматы, в отличие от животных, прячущих своих детенышей, должны постоянно находиться рядом с детьми. Таким образом, вместо того чтобы благополучно спрятать детей где-нибудь, приматам приходится постоянно носить детей с собой до достижения ими возраста 6-12 месяцев, а то и намного дольше. Детеныши спят на руках у матери или висят у нее за спиной, и таким образом дети на практике включаются в каждый аспект повседневной жизни матери.

Как состав грудного молока обусловливает поведение матери

Рис. 1.1. Природой задумано, что некоторые виды оставляют детенышей в гнезде или норе на много часов подряд. Другие виды вынуждены носить детенышей с собой, потому что те нуждаются в постоянном контакте с матерью. Частота кормления соотносится с составом грудного молока, особенно с его калорийностью

Доля мозга младенца от размера мозга взрослого

Рис. 1.2. Размер мозга новорожденного ребенка равен 25 % размера мозга взрослого. Это меньше, чем у любого другого млекопитающего, и человеческому младенцу требуется исключительно много времени, чтобы достичь зрелости

* Размер мозга ребенка достигает 100 % размера мозга взрослого в возрасте 14—17 лет.

Этот постоянный физический контакт – залог того, что физиологическая и социальная связь, которая устанавливается между матерью и ребенком, позволит нервной системе незрелых новорожденных приматов развиваться более эффективно. У приматов, которые вынуждены носить детей с собой, родители играют особенно важную роль в обеспечении роста детей. Если детеныш обезьяны отделен от своей матери, то он начинает страдать – у него снижается температура, нарушается сердечный ритм, повышается уровень стресса, в худшем случае младенец впадает в депрессию и в конце концов погибает.

Дети человека рождаются более беспомощными, чем детеныши любого другого примата или любого другого животного. Размер мозга новорожденных у млекопитающих составляет 60–90 % от размера мозга взрослого, а у людей размер мозга новорожденных составляет всего 25 %. Маленький размер мозга при рождении объясняет, почему мы не можем цепляться за грудь матери для легкого передвижения, как это делают детеныши обезьян. По сравнению с другими млекопитающими человеческим младенцам требуется больше времени для роста, и они пребывают в биологически зависимом от родителей состоянии в течение самого длительного периода времени. Можно сказать, что по сравнению с другими видами млекопитающих мы рождаемся «недоношенными» [22].

Будучи приматами с наименее зрелой нервной системой, вскармливаемыми грудным молоком, которое содержит малое количество жира, человеческие младенцы зависят от заботы взрослого. У людей даже появились характерные черты, подталкивающие их реагировать на потребности младенца, в том числе некоторые из уникальных, подкупающих свойств, таких как беспримерная эмпатия и щедрость. Эти черты, способствующие тому, что некоторые называют «инстинктом помощи», вероятно, возникли ради выживания наших исключительно уязвимых младенцев и детей в чрезвычайно длительные периоды зависимости [23].

Невозможно дать младенцу слишком много контакта и любви – прикосновения весьма благотворно воздействуют на людей, и чем больше младенец их получит, тем лучше он будет расти! [24] Лишенный этих ощущений ребенок в попытке привлечь внимание родителей использует первичную реакцию, нацеленную на выживание, – он начинает плакать, в результате чего вырабатывается кортизол, гормон стресса.

Физический контакт компенсирует то, что новорожденные дети человека не могут дрожать, чтобы согреться, и не могут выработать достаточное количество антител (но получают их с материнским молоком), защищающих от болезней. Сенсорные ощущения стимулируют выделение эндорфинов, которые помогают незрелому кишечнику ребенка усваивать калории, необходимые для роста. Психолог доктор Тиффани Филд отмечает, что дети, которым делали массаж по пятнадцать минут в день ежедневно, прибавляли в весе на 47 % больше, чем дети, которым массаж не делали [12]. Много телесного контакта – не просто гуманная идея, это то, что физически необходимо здоровым детям.

Антрополог доктор Эшли Монтегю сравнил новорожденных детей с детенышами кенгуру, которые развиваются в полной изоляции в материнской сумке. Он утверждает, что человеческие младенцы – «существа наружной гестации». Это значит, что их гестация завершается после рождения и они нуждаются в том, чтобы с ними рядом был кто-то, кто бы им помог.

Доктор Монтегю подчеркивает, что, как и у детенышей кенгуру, центральная нервная система ребенка зависит от наличия микросреды, похожей на среду материнской матки, из которой он вышел, – среды, где происходит активный сенсорный обмен, позволяющий ощущать тепло, звуки, движения, прикосновения, запахи и, конечно, где есть доступ к материнскому молоку.

Дети человека биологически не готовы к отделению от своих матерей. Отделение может быть равносильно смертному приговору.

Тот факт, что мы приматы и у нас много общего с другими приматами, уже не вызывает особых сомнений… Но удивляет, что до недавнего времени понимание этого отсутствовало в большинстве профессиональных рекомендаций об уходе за младенцами. Автор настоящей книги проделал большой путь, чтобы исправить исторический дисбаланс и объяснить, что для понимания потребностей младенца и правильного ухода за ним нужно представлять себе эволюцию человека как биологического вида. Признание того, что тесная и почти непрерывная связь между младенцем и взрослым – это историческая и эволюционная норма для нашего вида, есть важная отправная точка для семей, которые стараются удовлетворить потребности младенца, не упуская других требований жизни в XXI веке.

Доктор Питер Дж. Флеминг

Глава 3
История совместного сна

Подавляющее большинство матерей и детей во всем мире не задаются вопросом, спать или не спать с ребенком. В значительной части Южной Европы, Азии, Африки, Центральной и Южной Америки в порядке вещей, что мамы и младенцы спят вместе. Во многих культурах принято спать вместе до отлучения ребенка от груди, а в некоторых продолжают спать вместе и после отлучения. Японские родители (или родители родителей) часто спят рядом с детьми до подросткового возраста. Такую организацию сна они сравнивают с рекой, исходя из иероглифа с тем же значением:

Мама – один берег, папа – другой, а спящий между ними ребенок – это вода. Большинство современных культур практикуют совместный сон в разных формах, и в мире существует совсем немного культур, которым когда-либо приходило бы в голову, что сон младенца отдельно от родителей приемлем или предпочтителен. У всех культур, которые регулярно спят вместе с детьми, имеется множество вариантов совместного сна. Каждая культура пользуется возможностями, которые предлагает окружающая среда, в результате чего организация сна складывается естественным образом.

Младенцы аборигенов Австралии спят с родителями на одной поверхности, без какой-либо мебели и с минимальным количеством постельных принадлежностей (на одеялах или матах), прильнув к телу матери. То же самое делают гусии в Кении и бхилы в Западных Гатах в Индии [8]. Младенцы флорес в Индонезии и гунд в северном Китае спят около родителей на бамбуковых скамьях, матах или футонах на земляном полу, а семанги в Малайзии спят на раздельных бамбуковых матрасах, слегка приподнятых над землей. Нахауэ на северо-западе Индии и куны в Панаме спят с младенцами в гамаках, подвешенных между двумя деревьями. Айну в Японии на севере Хоккайдо и японцы кладут младенцев в люльки, подвешиваемые к потолку и спущенные на расстояние вытянутой руки матери. В Микронезии, государстве в Океании, все младенцы спят в одной комнате. То же происходит во многих западных культурах, когда младенцы находятся на расстоянии, с которого родители могут их чувствовать, но при этом они спят на разных поверхностях: в корзине, люльке или детской кроватке [26]. Другой вариант – приставная кроватка с одной отсутствующей стенкой, которая крепится к кровати родителей. Мать может без особого труда доставать ребенка и класть обратно после кормления [27]. И это отличный компромисс между сном в одной комнате и сном в одной постели! В большинстве культур, практикующих любую форму совместного сна, очень редко фиксируется синдром внезапной детской смерти. Самая низкая частота СВДС – в Гонконге, где совместный сон очень широко распространен.

Совместный сон более широко распространен в США, чем думает большинство людей. В типичной американской семье есть детская комната, и родители утверждают, что ребенок спит в кроватке. Однако, когда исследователи задают конкретные вопросы о том, кто где спит, выясняется, что большинство матерей спят с маленькими детьми по крайней мере часть ночи. Родители говорят, что их дети спят отдельно, следуя общественной норме, по которой ребенок должен спать в детской, а родители – в своей спальне. Но в реальной жизни в американских семьях происходит другое.

Центр по контролю и профилактике заболеваний в Атланте собирает данные по всем типам пренатальных и неонатальных стресс-факторов. По этим сведениям мы знаем, что совместный сон практикуется в американских семьях.

Приблизительно 68 % младенцев спят с родителями по меньшей мере «иногда». Дальнейший анализ показывает, что около 26 % младенцев спят с родителями «всегда» или «почти всегда». И в итоге мы видим, что 44 % американских младенцев в возрасте от двух до девяти месяцев спят в одной комнате с взрослыми в любой момент времени [28]. Складывается впечатление, что в разных культурах не так сильно варьируется практика сна в одной постели, как разнится ее общественное одобрение.

Взаимодействующие факторы, которые определяют, где младенцы спят на самом деле

Рис. 1.3. Существует четыре главных фактора, которые определяют, где спит младенец, и в разных странах, культурах и семьях эти факторы имеют разную значимость

Культурные и исторические факторы, которые обуславливают современные взгляды на детский сон

Рис. 1.4. Практика раздельного сна складывается из наслоения западной истории, идеологии, традиций культуры и общественных норм

Сон рядом с собственным ребенком инстинктивно должен быть наиболее естественным. Только в новейшей истории матери в относительно небольшой части мира имеют сомнительную роскошь задавать два основных вопроса: «Как я буду кормить своего ребенка?» и «Где мой ребенок будет спать?»

Ни одного младенца в прошлом не разлучали с родителем в ночное время (или в любое другое). Как это странно, что мать кладет своего беспомощного ребенка спать отдельно! Но сегодня людям привили боязнь совместного сна. Их предупредили, что во время сна в одной постели родители могут случайно задавить своего беспомощного младенца, отчего мам и пап охватила паранойя. Что привело нас к этому противоестественному заключению?

Причин множество. Истоки страха западного общества перед сном в одной постели можно обнаружить в таких крупных европейских городах, как Париж, Брюссель, Мюнхен и Лондон, вернувшись на пятьсот лет назад. Историки нашли доказательства, что католические священники в этих городах осуждали сон родителей и младенцев в одной постели, после того как бедные женщины признавались, что они умышленно задавили детей в постели в попытке уменьшить размер семьи [29, 30]. Над этим историческим фактом интересно поразмышлять, но есть немало других культурных факторов, которые более непосредственно относятся к нашему нынешнему положению.

Прежде всего назовем изобретение и производство искусственных смесей, а также особое внимание общества к возможным преимуществам кормления из бутылки. Это позволяет матери больше времени проводить отдельно от своих детей. Отдельные спальни для родителей и детей стали распространенными и модными с ростом достатка в среднем классе и увеличением ценности индивидуализма. Члены семьи, эксперты по уходу за детьми и педиатры подчеркивали важность отдельного сна для ребенка и близости для родителей.

Впервые в человеческой истории детей сначала кормят из бутылки, а затем укладывают спать на животе (с целью обеспечения непрерывного сна) в комнате, которая находится слишком далеко, чтобы родители могли чувствовать и контролировать ребенка. В результате возникла «эпидемия» синдрома внезапной детской смерти. Культура изменилась, а потребность младенцев в грудном молоке и физическом контакте с матерью никуда не делась.

Ранее я уже упоминал такие общественные ценности, как независимость и самостоятельность, и должен добавить, что наше желание воспитывать самостоятельных детей привело к ложному убеждению, будто они должны быть самостоятельными с рождения. Родители волнуются, когда их младенцу не нравится спать одному и он требует внимания. Они игнорируют тот факт, что младенцы по природе своей ищут контакта и зависят от родителей и взрослых, которые за ними ухаживает. Но в попытке вырастить самодостаточного ребенка многие родители решили, что лучше, если ребенок будет спать один, тем самым позволив, чтобы их родительским поведением правила идеология, а не наука или человеческие инстинкты. У младенцев, спящих в отдельной комнате, риск стать жертвой СВДС порой вдвое выше.

Авторитет родительского инстинкта также подорвала влиятельная западная медицинская наука. Ввиду развития науки и технологий люди начали доверять органам власти и официальным лицам больше, чем собственным чувствам. Однако надо помнить, что современные рекомендации, касающиеся младенческого сна, исходят преимущественно от белых мужчин, многие из которых никогда не нянчились со своими детьми! Их заключения основываются не на эмпирических научных исследованиях, а на идеологических воззрениях. А родители вняли их советам.

Педиатры и эксперты по уходу за детьми ошибочно утверждали, что раздельный сон помогает детям научиться «самостоятельно успокаиваться», благодаря чему они станут самостоятельными и вырастут уверенными в себе взрослыми. Оппоненты совместного сна замечают, что неизбежны «проблемы» и что приобретение социальных навыков и самостоятельности возможно только посредством минимизации родительского вмешательства и контакта. Вкупе с раздельным сном. Пожалуй, нет ничего, что было бы так далеко от научной истины.

Последние же десятилетия показали нам, что если и есть разница в развитии детей в зависимости от организации сна, то все наоборот: более самостоятельными оказываются дети, спавшие с родителями, а не дети, спавшие отдельно. К сожалению, традиция самостоятельного сна глубоко проникла в западное общество, а «эксперты» по детскому сну, чье обучение проходило, когда большинство матерей кормили своих детей смесью (или заменителями грудного молока), способствуют его увековечиванию. Поскольку сейчас кормящие грудью мамы в большинстве, стало просто непрактично класть ребенка спать в отдельной комнате, потому что грудное вскармливание подразумевает короткие интервалы между кормлениями.

Этот исторический и культурный контекст помогает понять, почему считали, что раннее разлучение с родителями в ночное время было нужно, чтобы производить счастливых, уверенных в себе, эмоционально здоровых, независимых будущих взрослых наряду с полными энергии родителями. Раздельный сон и искусственное вскармливание по расписанию продвигали без каких-либо антропологических или биологических исследований, которые поставили бы приведенные выше предположения под сомнение.

Таким образом, мы приходим к классическому образу спящего младенца в индустриальном западном обществе: сосущего бутылку в полном одиночестве без какого-либо контакта с родителями.

На протяжении большей части истории человечества (включая эпоху до появления письменных памятников), которая охватывает сотни тысяч лет, мамы эффективно сочетали совместный сон с грудным вскармливанием, удовлетворяя неотложные социальные, психологические и физиологические нужды своих детей. Вы, должно быть, уже догадываетесь, что человеческие детеныши, где бы они ни родились, в Индиане или Папуа – Новой Гвинее, поразительно уязвимы, развиваются медленно и, чтобы выжить, нуждаются в прикосновениях родителей, в том, чтобы их носили и кормили. В этом незрелом состоянии у младенцев, по крайней мере в первые несколько месяцев жизни, не развита терморегуляция и они не могут согреться, если рядом нет взрослого, у них не производятся антитела, которые естественным образом вырабатываются в грудном молоке, для защиты от бактерий и вирусов. Младенцы не могут контролировать мочевой пузырь или кишечник, не могут говорить, изготавливать предметы, переваривать крупные молекулы и ходить. В связи с этой крайней незрелостью детям требуется ощущать родительские (особенно материнские) запахи, прикосновения, звуки и движения, чтобы чувствовать себя в безопасности и удовлетворять свои физические потребности на оптимальном уровне. Дети всех приматов, включая человека, по своей природе нуждаются в тесном контакте и близости со своими взрослыми. На самом деле человеческие детеныши не приспособлены к внешней физической среде, а восприимчивы только к тому, что может дать им тело матери.

Совместный сон, традиционно являющийся расширением человеческой потребности в близости младенца к родителям, имеет большое значение для нашего выживания в процессе эволюции. Антропологи, изучавшие связанные со сном обычаи в неиндустриальных культурах, обнаружили, что все охотники, собиратели и другие племенные сообщества спят рядом со своими детьми [32]. Исследователи считают эти сообщества более похожими экологически и адаптивно на доисторические сообщества, члены которых спали совместно, чтобы обеспечить выживание своих детей и их благополучие.

Как мы знаем, практика раздельного сна стала возможной с появлением современных технологий ухода за младенцами, в особенности кормления искусственной смесью или коровьим молоком, а также с тем, что младенцев стали укладывать спать на живот, в кроватках и отдельных детских комнатах. Наряду с этой тенденцией появилось еще одно тревожное обстоятельство: все больше младенцев стали погибать во сне.

Синдром внезапной детской смерти, для которого мы, ученые, до сих пор не нашли объяснения, стал встречаться все чаще и чаще. Мы еще не знаем точных причин возникновения этого явления, также известного как «смерть в колыбели». Известно лишь, что есть много причин, связанных с широким кругом возможных окружающих ребенка стрессовых факторов, о которых мы поговорим позже. СВДС диагностируется только после полного отчета токсикологической и патологоанатомической экспертиз, когда исключены все другие причины смерти. Таким образом, СВДС остается диагнозом, который ставится методом исключения. Когда в 1963 году СВДС стали впервые считать медицинской категорией, смертность от этого трагического синдрома составляла 2–3 ребенка на 1000 родившихся живыми в большинстве западных стран.

Но дети, которые спят в отдельных комнатах, в два раза чаще подвержены СВДС.

Ученые теперь знают, что укладывание ребенка на живот является наиболее значимым фактором риска СВДС наряду с курением матери (до или после рождения ребенка), занимающим второе место с небольшим отставанием. Статистика говорит, что дети, которых кормят смесью, умирают от СВДС, врожденных патологий или заболеваний чаще тех, кого кормят грудью. И мы знаем, что дети, которые спят в отдельных комнатах (часто в одиночестве), согласно последним исследованиям, проведенным в Великобритании, Новой Зеландии, а также в ряде стран Западной Европы, в два раза чаще подвержены СВДС. Во многих азиатских культурах, где совместный сон и грудное вскармливание являются нормой (а также там невелико количество курящих матерей), СВДС либо редко встречается, либо о нем вообще не слышали. К сожалению, многие люди, исполненные благих намерений, профессионалы и те, кто ими не является, убеждены, что любые формы совместного сна наносят вред и не могут быть безопасными. По моему мнению, осуждать все формы совместного сна, не различая безопасные и опасные факторы и не размышляя о том, как отличаются преимущества и риски в зависимости от среды, означает путать личные предпочтения и идеологию с разумными стратегиями государственной политики и с непредвзятой наукой.

Предположение некоторых медицинских авторитетов, будто мать не в состоянии реагировать на потребности своего ребенка во время сна, опровергается не только самим фактом выживания человеческого вида на протяжении всей истории, но теперь уже и нашими обширными лабораторными исследованиями [33]. Это же подтверждают межкультурные данные о младенчестве и сне в одной постели [34] и эволюционные данные [35], которые связывают совместный сон матери и ребенка с грудным вскармливанием.

Наиболее важно, что идею об опасности любой формы сна в одной постели опровергают сами матери [36], которые безопасно спят со своими младенцами или спали так в недавнем прошлом. Закрепление в общественном сознании стереотипа, что организм матери независимо от ее намерений, мотивов и возможностей представляет собой постоянную угрозу для ребенка, не только научно не обосновано, но аморально. И гораздо более опасно в долгосрочной перспективе по разным причинам, чем сама идея совместного сна.

Меня все больше и больше беспокоит желание нашего общества забыть о родительских правах, приобретенной мудрости и родительском чутье ради безличной «медицинской науки воспитания», которая стрижет всех под одну гребенку. Многие предыдущие рекомендации по безопасности на деле оказались факторами риска СВДС, погубившего десятки тысяч младенцев в западном обществе. Такое мировоззрение не только приводит к заблуждениям, масштаб которых нам уже печально известен, но и лишает родителей права самостоятельно принимать информированные решения и искать доказательства, отличные от официальных взглядов органов здравоохранения. И что еще хуже, оно заставляет родителей сомневаться в способности понимать, в чем нуждается их ребенок, и препятствует желанию родителей сделать своих детей счастливыми и здоровыми.