Текст книги "Наваждение"

Глава 10

– И ты отправилась вслед за этой женщиной? – Бакстер не мог скрыть изумления. – Столкнулась с ней в ее собственном доме? Не могу поверить. Это же безрассудство!

– Совсем напротив. В данных обстоятельствах самое разумное решение, – примирительно заметила Шарлотта. – Должна же я была узнать, что замышляет мисс Пост. Уверена, ты меня понимаешь.

– Черт побери. – Несмотря на то, что он был страшно зол на Шарлотту за ее выходку, Бакстер почувствовал, как внутри все сжалось от страна за нее. Тщетно он пытался справиться с собой – знал, что ведет себя, как глупец, но ничего не мог с этим поделать. – Как ты могла подвергнуть себя такому риску? Ты что, с ума сошла?

Его внезапная вспышка сбила ее с толку.

– Ничем я не рисковала. Всего лишь поговорила с ней.

– Ты должна была поговорить со мной, прежде чем пуститься в это опасное предприятие. Я все-таки твой деловой партнер как-никак. И твой телохранитель, будь я проклят.

«И твой любовник», – хотелось ему добавить громко.

– Но у меня не было времени известить вас, сэр. Я должна была действовать быстро, иначе упустила бы из виду экипаж мисс Пост.

– Невероятно. Ты отправилась вслед за ней в цветочной повозке какого-то незнакомца, который вполне мог оказаться разбойником.

– Больше чем уверена, это всего лишь деревенский мальчишка. Вряд ли разбойники и грабители разъезжают по Лондону в тележках цветочника.

– Ты проникла в дом женщины, которая только что пыталась убедить тебя в самой не правдоподобной лжи. У тебя есть голова на плечах? – Бакстер нахмурился, проходя мимо весов, установленных в конце длинного стола.

Господи! Он опять раздраженно меряет шагами лабораторию – это на него так не похоже.

От этой мысли он еще больше разозлился. К несчастью, ему ничего не оставалось, как продолжать нервно шагать в проходе между лабораторными столами. Он чувствовал, что если остановится хоть на секунду, то неминуемо поддастся искушению схватить со стола стеклянную реторту и запустить ею в стену.

Шарлотта подвергала себя такому риску! Она его с ума сведет своими отчаянными выходками, прежде чем все это закончится. Ее независимый, непредсказуемый нрав – угроза его спокойствию и таким трудом достигнутому благодушию. Он же химик, а не поэт и никогда не сталкивался с чувствами и страстями такой силы.

Прошлой ночью он почти убедил себя, что нашел способ контролировать беспокойное желание, которое возбуждала в нем Шарлотта. Он отметил, к своему удовлетворению, что вполне способен держать себя в руках и, следовательно, может завести интрижку с Шарлоттой.

Он решил, что эта связь позволит ему укротить непривычное для него пламя страстей. Подобный принцип был ему известен из химии и заключался в использовании тщательно отрегулированного пламени для нагрева колбы со взрывоопасной смесью. Если соблюдать определенную осторожность, взрыва не будет.

А потом, когда все догорит, от содержимого колбы останется лишь пепел.

Слишком многое ему пришлось вытерпеть за последние сутки, подумал Бакстер. Из ее пламенного порыва он заключил, что Шарлотта согласится на его предложение вступить с ним во внебрачные отношения. Но вместо того чтобы прямо ответить на вопрос, она сказала ему, что должна все обдумать.

Обдумать! Это невыносимо. Пока она колебалась в нерешительности, он не знал куда себя девать.

Потом этот случай с ночным взломщиком,

А теперь ее утренняя выходка.

И в довершение ко всему он потерял свое обычное самообладание. А ведь раньше его ничто не могло вывести из равновесия. Раздражение, как и рассаживание по комнате, свидетельствует о его внутреннем волнении – знак того, что чувства, а не разум направляют его поступки.

Для человека серьезного, методичного, последовательного это из ряда вон выходящее событие. Если бы он не был приверженцем современной науки, то вынужден был бы поверить, что злая сверхъестественная сила ворвалась в его жизнь с целью превратить ее в хаос.

При мысли о том, что Шарлотта обладает над ним такой властью, волосы зашевелились у него на голове, и по спине побежали мурашки.

– Я возмущена тем, что вы подозреваете меня в безрассудстве, мистер Сент-Ивс. – В голосе Шарлотты больше не чувствовалось недавнего оживления. Примирительные нотки тоже исчезли. Осталось раздражение. – Я взрослая женщина, позвольте заметить. У меня собственное дело, с которым я успешно справляюсь вот уже несколько лет. И я не такая дурочка, как вам кажется.

– Я и не сказал, что вы дурочка. – Проклятие! Один промах за другим, угрюмо заметил про себя Бакстер. Еще немного, и эксперимент оборвется, не успев как следует начаться, и ему придется винить в этом только себя самого.

– Рада слышать, – ядовито отпарировала Шарлотта. – Но мне бы хотелось добавить: события сегодняшнего утра произошли только благодаря тому, что до мисс Пост дошли слухи о нашей мнимой помолвке.

Он остановился рядом со столом, на котором была установлена огромная линза.

– Ну и при чем тут это?

Она пристально посмотрела ему в лицо.

– А при том, что это ваша идея – объявить о помолвке, и именно наша помолвка привела в мой дом мисс Пост с ее выдуманной историей. Следовательно, вы не имеете права обвинять меня в случившемся. Если уж совсем откровенно, все произошло только по вашей вине.

Бакстер почувствовал себя загнанным в угол. Он ухватился за то, что по какой-то непонятной причине раздражало его больше всего.

– Наша помолвка вовсе не обман.

– Неужели? И как же вы ее в таком случае определите?

Он помолчал, подыскивая подходящее слово.

– Это стратегия.

– Не вижу большой разницы между обманом и стратегией.

– Ну, я-то могу сказать, в чем различие, – возразил он. – Или вы забыли, что наша помолвка позволила нам вращаться в обществе с целью обнаружить убийцу?

Она рассеянно вертела в руках соломенную шляпку, вид у нее был задумчивый.

– Эта хитрая уловка нам очень помогла. Только подумай: благодаря твоей стратегии, как ты ее называешь, у нас теперь есть ключ к разгадке.

– Ключ к разгадке?

– Ну да, разве ты не видишь? – Глаза ее снова вспыхнули. – Когда я стала расспрашивать мисс Пост, она почти прямо призналась мне: ее кто-то нанял, чтобы она разыграла передо мной твою беременную любовницу. Но не сказала, кто именно подговорил ее. Очевидно, целью этого спектакля было уничтожить мое к тебе доверие.

– Очевидно. – У Бакстера засосало под ложечкой. Любая благовоспитанная леди поверила бы в нелепую ложь мисс Пост.

– Кто-то изо всех сил старается расторгнуть нашу так называемую помолвку, – продолжала Шарлотта. – Нам остается только узнать, кому это выгодно.

Бакстер провел рукой по волосам.

– Черт побери!

– Совершенно ясно, что кто-то любыми средствами пытается разорвать наш союз.

– Успокойся, Шарлотта. Вряд ли эпизод с мисс Пост имеет какое-либо отношение к нашим расследованиям.

– Что ты хочешь этим сказать? Он тяжело вздохнул.

– У меня такое подозрение, что ты оказалась всего лишь жертвой злобной мистификации.

Шарлотта непонимающе уставилась на него.

– Кто же мог придумать такую шутку?

– Первый, кто приходит на ум, – мой сводный братец.

– Гамильтон? Никогда не поверю.

– Несколько лет назад я бы тоже с тобой согласился. Мы с Гамильтоном не питаем друг к другу особенно теплых чувств, но до сегодняшнего утра я и не подозревал, что он… – Бакстер замялся, все еще сомневаясь в своих предположениях. – Он завидует мне.

– Завидует?

Бакстер вспомнил затаенную горечь в глазах Гамильтона, когда тот с видимым злорадством рассказывал о том, как уничтожил свой экземпляр «Бесед о химии».

– Знаю, этому нет никаких оснований, но у меня сложилось сегодня такое впечатление.

– Почему?

– Правда, я не совсем уверен, – признался Бакстер. – Его мать наверняка сделала все, чтобы настроить сына против меня. Мериэнн всегда терпеть меня не могла по понятным причинам. Но мне кажется, в его враждебности ко мне кроется нечто большее – я имею в виду не только обиду и боль за мать.

– И что же это?

– Его недоброжелательность по отношению ко мне скорее всего вызвана еще и тем, что отец проводил со мной очень много времени, мы вместе ставили химические опыты в моей лаборатории. – Бакстер поморщился. – Видно, отец еще рассказал Гамильтону об одном рискованном предприятии, в которое я ввязался во время войны. А однажды он заставил Гамильтона прочитать книгу, которую я написал. Все это его страшно бесило.

– Вот оно что. – Шарлотта понимающе взглянула на него. – Значит, младший брат ревнует старшего, поскольку тот пользовался большим вниманием и заботой отца.

Бакстера вдруг охватило знакомое леденящее чувство. Странно, но оно оказало на него успокаивающее действие – видимо, потому, что уже привык к нему. В отличие оттого беспокойного раздражения, которое он недавно испытал, это ощущение он хорошо знал и умел с ним бороться.

– Гамильтону принадлежат и титул, и состояние. Чего же он еще хочет? Я не виноват, что он не разделял увлечения отца науками.

– Согласна, это не твоя вина, но для юноши достаточный повод для ревности, – Шарлотта нахмурилась. – И все же не представляю, как лорд Эшертон мог опуститься до того, чтобы нанять женщину расторгнуть твою помолвку.

– Ты же ведь почти не знаешь Гамильтона.

– Но у меня есть интуиция. И Ариэл он понравился, а она, несмотря на свой юный возраст, очень хорошо разбирается в людях.

– Интуиция, – повторил Бакстер с нескрываемым сарказмом. – Позвольте мне заметить, мисс Аркендейл, интуиция – плохой советчик. Она основана на эмоциях, а не на здравом смысле. Ей нельзя доверять.

– Приходится, когда ничего другого не остается – мягко заметила она.

– Довольно об этом. С проблемами, касающимися Гамильтона, я разберусь позднее.

– Ты не можешь знать наверняка, что за визитом мисс Пост стоит Гамильтон.

– Это наиболее разумное предположение, – сказал Бакстер. – Но суть в том, что ты не должна была встречаться с этой женщиной. Ты сильно рисковала, оказавшись в ее доме.

– Мистер Сент-Ивс, прошу вас…

– Нет, это я прошу вас. – Он обернулся и двинулся к ней, шагая между лабораторными столами. – Больше никаких безрассудных выходок, пока мы не закончим расследование. Ясно?

– Смею вам напомнить, я не подчиняюсь ничьим приказаниям, от кого бы они ни исходили.

Он остановился в нескольких шагах от нее.

– Что ж, это представляет для нас некоторые трудности, не так ли?

Она осторожно положила шляпку на стол.

– Трудностей можно легко избежать, если будете играть в этом деле отведенную вам роль.

– Вы хотите сказать, пока я помню свое место?

– Я бы не стала выражаться столь резко.

– Да, черт возьми, вам бы лучше этого не делать. Я не слуга, мисс Аркендейл.

– А я и не говорила, что вы мой слуга. Тем не менее, это я наняла вас, если вы помните. И чтобы окончательно прояснить ситуацию, скажу вам: я намерена платить вам жалованье за ваши услуги.

– И вы говорите мне о деньгах? После того, что произошло между нами прошлой ночью?

Она вспыхнула и опасливо покосилась на запертую дверь.

– Нет нужды так кричать, сэр. Я прекрасно вас слышу.

– А я никогда не повышаю голоса, поскольку это говорит о неумении контролировать свои эмоции.

Она внимательно посмотрела на него:

– Да, наверное.

– Черт возьми, Шарлотта, не смей обращаться со мной, как со своим подчиненным. – Он быстро шагнул к ней, и она вынуждена была прижаться к столу. – Вчера ночью я задал тебе вопрос. Довольно играть со мной в кошки-мышки. Я заслуживаю того, чтобы ты наконец соблаговолила мне ответить.

Она нахмурилась.

– Но ведь мы говорили про мисс Пост.

– К дьяволу мисс Пост. Говорю тебе, я разберусь с этим позже. А сейчас отвечай: ты согласна вступить со мной в связь?

Она смотрела на него, не моргая, и ее взгляд сверкал магическим блеском. В комнате повисла напряженная тишина. Бакстеру казалось, он видит, как его слова висят в воздухе, мерцая опасным огнем.

Более неподходящий момент трудно было выбрать. Не обязательно обладать тонкой душой поэта-романтика, чтобы понять: вряд ли кто-нибудь попросит женщину стать его любовницей в самом разгаре жаркой ссоры,

Шарлотта разбила тишину негромким покашливанием.

– Мы обсуждаем деловые вопросы, мистер Сент-Ивс. Какое отношение к ним имеют личные?

– Никакого. Абсолютно никакого.

Если бы у него осталась хоть капля здравого смысла, он бы сейчас же отступил в сторону от огня, пока колба не взорвалась. Но Бакстер не мог заставить себя сделать это. Единственное, что сейчас для него имело значение, – получить результат опыта, каким бы он ни был.

– Никакого? – тихо повторила она.

– Нет, это ложь. Наши личные дела имеют к этому прямое отношение. Я требую ответа, Шарлотта. Я сойду с ума, если ты сейчас же не скажешь мне о своем решении.

В ее глазах появился загадочный блеск, полный обещаний. Но голос звучал по-прежнему холодно:

– Клянусь, мистер Сент-Ивс, вы самый надоедливый человек из всех, кого мне приходилось нанимать. Я не вижу впереди ничего, кроме все возрастающих трудностей, но… да, я согласна вступить с вами в связь… А теперь вернемся к делам.

На мгновение, показавшееся ему бесконечным, он лишился дара речи. Она согласилась!

По какой-то счастливой случайности опасно перегретая колба еще не взорвалась, но его так трясло, словно содержимое выплеснулось на стены.

Шарлотта коснулась рукой его щеки.

– Бакстер, ты не болен?

– Очень может быть. – Он обхватил ладонями ее лицо. – Если это так, то ты единственная, кто может меня излечить.

– О Бакстер. – Она приподнялась на цыпочки и крепко обвила его шею руками. – Ты самый удивительный, но и самый упрямый человек на свете.

Она поцеловала его с таким пылом, что ее зубы скрипнули о его. Бакстер отшатнулся, обхватил ее за талию, прижал к себе и вернул поцелуй с чувством какого-то отчаянного безрассудства.

Ее нескрываемое желание окончательно сломало все заслоны его сдержанности. Она хочет его – в данный момент значение имеет только это.

Он безо всяких сожалений расстался со своим самообладанием и позволил дать волю чувственному голоду, который снедал его.

Все вокруг внезапно превратилось в ртуть – мерцающую, изменчивую, очаровывающую. Предметы потеряли ясность и четкость. Логика и разум были забыты – осталась лишь неутолимая жажда.

Он впился в ее губы неистовым поцелуем, стремясь проникнуть во влажный горячий рот. Прижался к ней всем телом с такой силой, что она отклонилась назад и уперлась спиной в лабораторный стол.

– О! – испуганно выдохнула Шарлотта, но не отстранилась, а запустила пальцы в его волосы.

Содрогаясь от желания, он принялся целовать ее щеки, глаза, уши, шею.

Он остановился только затем, чтобы сорвать очки

|и отбросить их в сторону. Потом просунул ногу между ее ног, затянутых в чулки, и скользнул коленом вверх. Оказавшись верхом на его бедре, она вскрикнула и прильнула к нему.

– Я чувствую твое желание, – пробормотал он.

Она охнула и спрятала лицо у него на груди.

– Вы смутили меня, сэр.

– Клянусь, у меня и в мыслях не было. – Он вытащил несколько шпилек у нее из прически. – Если хочешь, я так уж и быть, прочту этих чертовых поэтов-романтиков. Может, мне удастся выучить изящные выражения, которые больше подходят для подобных случаев.

– Не утруждай себя:

– Она расстегивала пуговицы его рубашки дрожащими пальцами. – Ты прекрасно обходишься и без курса обучения.

Она прижала ладони к его груди. Бакстер зажмурил глаза и с трудом перевел дух. Ему казалось, еще немного, и он не выдержит.

Шарлотта прикоснулась губами к его груди и что-то прошептала. Он не смог разобрать слов, но понял их значение. Чувство торжества и благодарности заполнило его – она желает его так же сильно, как и он ее.

Ему хотелось потянуть время, чтобы сполна насладиться этим первым соединением, но он был не в силах остановить безудержное лихорадочное стремление, ибо Шарлотта тоже спешила ему навстречу. Сопротивляться силе их желаний было бессмысленно.

Позже у него наверняка появится возможность продлить сладостные мгновения до нескольких часов, пообещал он себе. Сегодня все происходило с лихорадочной поспешностью.

Он сгреб в охапку ее юбки из тончайшего муслина и поднял их ей выше талии. Медленно опустив колено, он подсадил ее на край лабораторного стола.

Керамическая колба повалилась на стол, пока он сражался с пеной нижних юбок. Стеклянная реторта покатилась к краю и упала на пол, разбившись вдребезги. Он ничего не замечал.

– Бакстер? – смущенно проговорила Шарлотта, немного сбитая с толку.

– Просто держись покрепче, милая. – Он обхватил ее ноги руками и обернул вокруг своей талии. – Больше тебе ничего не надо делать – об остальном позабочусь я сам.

Он быстро расстегнул бриджи и придвинулся к ней.

– О Господи, Бакстер. – Она вцепилась ему в плечи.

Ощутив ее ноготки на своих шрамах, он почувствовал, что его снова накрыла волна небывалой силы, как и прошлой ночью. Но сейчас он не старался противостоять стихии.

– Скажи, что хочешь меня, – прошептал он, приблизив губы к ее шее. – Я хочу услышать, как ты это говоришь.

– Я хочу тебя. – Женская страсть трепетала в ее голосе.

Он положил ладонь у нее между ног. Она затрепетала, плоть набухла от желания. Он чувствовал, как напрягся маленький бутончик под его пальцами. Он осторожно погладил его, и по телу ее пробежала дрожь.

– Возьми меня, Бакстер. Умоляю тебя.

Он чуть не рассмеялся – из горла его вырвался хриплый звук.

– Я не мог бы сейчас остановиться даже во имя всех секретов философского камня.

Он обхватил ее, притиснув к устойчивому столу, и двинулся ко входу в ее влажный проход. Она застыла, не шевелясь.

Он с силой толкнулся в нее, намереваясь двигаться как можно осторожнее, поскольку знал, что она плотная и тугая. Наверное, прошло много времени, с тех пор как у нее был последний любовник, – гораздо больше, чем со времени его последней связи.

Но его воля, как и рассудок, отказывалась подчиняться. Стоило ему почувствовать вокруг себя ее бедра, как он мигом позабыл о сдержанности. Оказавшись во власти страстного безрассудства, он обхватил ее ягодицы и нырнул в нее.

Шарлотта пронзительно вскрикнула. Ее тело напряглось, ногти вонзились в шрамы.

Он все понял – у Шарлотты не было любовников.

Несмотря на ее знание мужчин, несмотря на имидж умудренной жизненным опытом женщины, несмотря на возраст, наконец, она оказалась девственницей.

Она была девственницей.

Он остановился, но поздно, так как зашел уже слишком далеко. Ее маленькие мускулы напряглись, окружив его со всех сторон.

– Почему ты мне не сказала? – спросил он.

– А ты не спрашивал. – Она поцеловала его в шею и улыбнулась. – Да это и не важно. Я сама этого хотела.

– Бог свидетель, я тоже.

Он начал двигаться внутри нее. Сначала медленно принялся выходить – ощущение было одновременно и болью, и удовольствием. Ему казалось, пока он вернется, пройдет целая вечность. Она так и льнула к нему. Он остановился, только когда почти полностью вышел из нее.

Она глубоко, прерывисто вздохнула.

Он просунул руку между ними, нашел упругий узелок, спрятанный в нежных складках ее плоти, и стал гладить его, пока не почувствовал, что она успокоилась.

– Да. – Она яростно целовала его, ноги ее крепко обвились вокруг его талии. – Да. Да.

Она опустила руку и нежно, осторожно прикоснулась к нему. Кровь бешено бурлила в его жилах.

Продолжая нежно поглаживать ее, он вновь двинулся вперед, пока полностью не погрузился в нее.

Она ахнула и качнула бедрами.

– Ради Бога, не двигайся, – пробормотал он.

Но Шарлотта не услышала. А может, и не слушала. Она продолжала двигаться навстречу ему. Бакстер прикрыл глаза. Руки его тряслись, когда он попытался удержать ее на месте. Сейчас он был слишком близко к огню.. Соблазн был слишком велик.

Шарлотта снова поцеловала его, и он окончательно сдался.

– В следующий раз, – хрипло прошептал он и принялся двигаться в ней быстрее. – В следующий раз…

Вдруг он услышал ее крик. Это был торжествующий крик восторга и удовлетворения.

Она дрожала, судорожные спазмы сжимали его плоть. Он толкнулся в нее последний раз, и его семя выплеснулось в ее горячее, зовущее тело.

Лабораторный стол дрожал и сотрясался.

Бакстер слышал звук разбившегося стекла. Еще одна колба грохнулась на пол. Что-то тяжелое, возможно, металлический желоб, ' опрокинулось и свалилось со стола. Лязг металла эхом отозвался в комнате, в которой два живых инструмента соединялись друг с другом.

Бакстер забыл о хаосе, царящем вокруг него, и погрузился в водоворот страсти:

Шарлотта медленно возвращалась в мир реальности и наконец открыла глаза.

Бакстер больше не был внутри нее, но все еще стоял между ее ног. Он пристально смотрел на нее.

– Ты должна была сказать мне, что у тебя раньше не было любовника.

Его холодный, бесстрастный голос отрезвил ее.

– Это мое личное дело, – огрызнулась она. – Ты не обязан беспокоиться по этому поводу. И на тебе не лежит никакой ответственности за то, что ты оказался моим первым возлюбленным. Я не девочка, а взрослая женщина.

– Премного благодарен. – Взгляд его стал жестким. – Однако меня не слишком радуют подобные сюрпризы.

Смешно, но ей внезапно захотелось плакать. Усилием воли она удержала готовые пролиться слезы. Она не раскиснет только из-за того, что к Бакстеру вернулась его обычная холодность.

Но ведь так не должно быть после всего, что с ними только что произошло, подумала она. Сейчас им следует быть особенно нежными друг с другом – по крайней мере, хоть несколько минут, пока свежо это непередаваемое чувство близости, которое совсем недавно обволакивало их обоих.

Возможно, ее эмоциональное состояние так изменчиво по вполне понятным причинам – черт возьми, она начинает влюбляться в этого до крайности непростого человека. А он стоит у нее между бедер и сурово хмурится, словно она совершила непростительный поступок. Неужели их страсть ничего для него не значит?

– Бакстер, ты придаешь этому слишком большое значение.

Его скулы напряглись.

– Может быть. Если уж на то пошло, ты стремилась к этому так же, как я сам.

– Действительно, – холодно откликнулась она.

Он криво усмехнулся и, взглянув вниз, с удивлением обнаружил, что его пальцы все еще сжимают ее бедра.

Шарлотту охватило смущение. Она вдруг остро почувствовала странный запах и между ног ощутила влагу. Девушка робко пошевелилась и принялась оправлять юбки.

– Постой, – пробормотал Бакстер. – У меня где-то был чистый платок.

Он выудил из кармана аккуратно сложенный льняной платок. Шарлотта отпрянула и вспыхнула от стыда, когда он принялся стирать следы страсти с ее бедер. Несколько секунд она терпела это унижение, наконец, не выдержав, оттолкнула его руку.

– Довольно, уже все. – Она сдвинула ноги, оправила юбки и соскользнула со стола.

Колени ее дрожали, она чуть не упала и вынуждена была ухватиться за край стола.

– Почему? – вдруг спросил Бакстер. Она покосилась на него:

– Что – почему?

Он мял мокрый платок в руке. Его глаза загадочно мерцали,

– Почему ты захотела, чтобы я стал твоим первым любовником?

Черт бы его побрал! Шарлотта изобразила на лице холодную усмешку.

– Уж вам-то, сэр, следовало понять, что порой желание провести эксперимент оказывается непреодолимым.