Текст книги "Наследник Клеопатры"

У юноши перехватило дыхание.

– Уйди. Пожалуйста. Еще слишком рано что-либо обсуждать, мне очень больно.

Ани тяжело вздохнул, кивнул ему и поднялся.

– Хочешь что-нибудь поесть?

– Нет, спасибо.

– Может, принести чистый хитон? Этот слишком уж грязный.

– Позже.

Утром они закончили погрузку стекла. Хрупкие изделия паковали в корзины, перекладывая их пальмовыми листьями. Ани снова пошел в банк, филиал которого был в Коптосе и который имел небольшое отделение в Беренике, работавшее лишь по сезону в определенное время. Там он получил аккредитивы, поскольку боялся брать в дорогу большую сумму денег. Затем он отправился к поставщику и окончательно обговорил все подробности, связанные с поставкой олова. Арион все это время оставался в каюте. Тиатрес принесла ему чистую тунику из простого беленого льна. Она принадлежала раньше Гармию, погибшему от рук разбойников.

«Наверное, Родону и Архибию уже сообщили, что я мертв», – с грустью подумал Арион. Он вспомнил их предложение вложить деньги в торговлю на Красном море и даже приобрести для него корабль. Ани бы это очень понравилось. Но дела у Ани шли в гору даже без их помощи. На этот раз весь заработок принадлежит Клеону, не считая процента, который получит Ани. Но прибыль сейчас такая большая, что уже следующая партия товара будет гораздо лучше, чем раньше. Судя по всему, очередное путешествие принесет довольно приличный доход, и половина всей прибыли уже будет принадлежать Ани.

Арион подумал, что сможет помочь ему вести дела, даже если не будет появляться в Александрии. Он с легкостью найдет общий язык с властями – и с греками, и с римлянами, – а Ани будет заниматься чисто практическими вещами, У них есть все шансы на успех.

Юноша вздрогнул при мысли о том, что ему предстоит жить в доме Ани, а потом он женится на Мелантэ и вместе с ней будет воспитывать детей... Честно говоря, Арион даже не знал, как ему относиться к такой перспективе, – воспринимать это как благословение или как жуткую муку.

Арион думал, что останется в каюте до наступления темноты, но, как только «Сотерия» снялась с якоря, он накинул хламиду, надел на голову шляпу и вышел на палубу.

Тяжело нагруженная лодка медленно плыла, рассекая носом гладь озера. Александрия поднималась из голубых вод подобно фантастическому городу на картине – сновидение, сотканное из тени и света, слишком прекрасное, чтобы быть правдой. Этот возведенный в пустыне город – творение его предков. Боль, которую Арион ощущал при мысли, что никогда больше не увидит Александрию, была похожа на ту саднящую боль, которую он ощущал от разлуки с Филадельфом. Облокотившись на ограждение, установленное на корме, юноша с тоской смотрел на удаляющийся город, пока он совсем не скрылся за горизонтом. Северный ветер больно хлестал его по щекам, плотно прижимая к голове шляпу, и трепал полы его черной хламиды. Арион подумал о черных парусах на кораблях Тесея, когда тот возвращался в Афины после того, как прошел лабиринт, убив минотавра и покинув свою возлюбленную на берегу Наксоса. Он чувствовал на себе взгляд Мелантэ, но все не осмеливался подойти к ней.

Обратно они ехали точно так же – по Канопскому каналу, большей частью полагаясь на ветер и лишь иногда помогая себе веслами. Когда они достигли Нила, было уже темно.

«Сотерия» пристала к берегу очень близко от того места, где они останавливались на ночлег по дороге в Александрию. Тиатрес развела костер и приготовила ужин. Ани сошел на берег и принес немного вина. Ариону дали кружку и лепешку, в которую был завернут сыр с оливками. Он поблагодарил и присел на палубе, немного сторонясь всех, но уже не настолько, как раньше. Юноша снял плащ и шляпу, решив, что опасность быть узнанным уже миновала. Никто ни о чем его не спрашивал, даже Аполлоний. Казалось, все свыклись с мыслью о том, что Арион отказался от шанса восстановить свой статус благородного человека ради спасения Мелантэ, и поэтому относились к нему с подчеркнутым почтением.

Египтяне тем временем понемногу приходили в себя после всех страшных и малопонятных событий, пережитых за последние несколько дней. Памонтес достал свою флейту и начал наигрывать народные мелодии, кое-кто пытался подпевать. Арион сидел на палубе отдельно от всех, ничего не говорил и только слушал. В какой-то момент он снова почувствовал на себе взгляд Мелантэ.

Немного погодя девушка подошла и села рядом с ним, но он никак на это не отреагировал.

– Ты на меня злишься? – спросила она после небольшой паузы.

– Твоей вины в этом не было, – усталым голосом ответил Арион.

– Папа сказал, что тебе слишком больно, поэтому ты пи с кем пока не хочешь общаться.

Юноша что-то пробормотал, выражая согласие с предположением Мелантэ.

– Я не могу понять, почему тебе так больно, – робко произнесла она. – Ты не представляешь, как я обрадовалась, узнав, что ты останешься жив. И, мне кажется, ты тоже должен этому радоваться.

Арион опустил голову и потер шрам на левом запястье.

– Ты жалеешь, что не погиб тогда? – еле слышно спросила она.

– Какая-то часть во мне действительно сожалеет об этом, – признался Арион. – Тот, кем я был раньше, Мелантиона, и все, что составляло мою жизнь и придавало ей смысл, потеряно для меня. Я от всего этого отрекся и теперь не знаю, осталось ли у меня хоть что-то.

– У тебя осталось все, – прошептала Мелантэ. – Ты такой же, как и раньше. Ты остался собой. Ты же сам мне сказал, перед тем как у тебя случился приступ, что раньше люди видели в тебе только то, кем ты должен был быть по своему положению, а не того, кем ты был на самом деле. Ты говорил, что окружающие тебя люди поклонялись царю и в то же время притворялись, будто не видят тебя, потому что им было стыдно.

Юноша даже забыл, что он ей все это говорил. Он снова задумался, понимая, что в этих словах заключена горькая правда.

– Я всегда не дотягивал до того, кем я должен был быть. Я пытался, но проклятая болезнь, которую так и не удалось вылечить, мешала это сделать.

– Никто не совершенен! Никто не может жить, как подобает сыну Клеопатры и Юлия Цезаря!

– Тихо! Не произноси этого имени! Никогда! Этот человек мертв.

– Только боги могут быть абсолютно совершенны! Но ты тоже совершенен – для меня. Встреча с тобой превзошла все мои ожидания. Я говорю о тебе, Арион, а не о том, другом, который был сыном царицы!

– Другой человек – это тот, кем я родился, – глухо произнес он. – Это похоже на болезнь, врожденную и неизлечимую.

Можно научиться жить с этой болезнью, но она все равно никуда не денется. И надеяться даже не стоит.

Мелантэ крепко схватила его за руку и с присущей ей пылкостью воскликнула:

– Но ты жив! Ты на свободе! Рядом с тобой люди, которые тебя любят. Тебе есть, чем заняться. Что еще нужно человеку для счастья?

Арион посмотрел на девушку – огромные глаза, черные, как угли, при лунном свете, дрожащие губы. Он притянул ее к себе поближе. Ее напряженное тело расслабилось в его объятиях. Она вздрогнула и положила голову ему на плечо.

– Кажется, я могу научиться быть счастливым, – вздохнув, прошептал Арион.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Или что было на самом деле и что я придумала.

Цезарион действительно существовал, хотя вопрос о том, был ли Юлий Цезарь его отцом, горячо обсуждался как в древности, так и в наши дни. Нетрудно понять, почему Клеопатра заявляла, что его отцом был Цезарь, и так же нетрудно понять, почему Октавиан яростно это отрицал. Самым веским аргументом против отцовства Цезаря послужил тот факт, что, несмотря на легендарную распущенность Цезаря, единственным ребенком, которого он официально признал, оказалась его дочь Юлия, которая была на целых тридцать пять лет старше Цезариона. С другой стороны, большинство любовных романов Цезаря были с замужними женщинами, поэтому детей, рождавшихся от этих связей, он не мог признать своими. По слухам, по меньшей мере два благородных римлянина могут считать его своим кровным отцом, а кроме них было еще много других внебрачных детей. Цезарь, несомненно, был более осведомлен о своей плодовитости, чем любой современный историк, и, согласно всем источникам, искренне верил в то, что приходится Цезариону отцом. Марк Антоний, однако, заявил, что Цезарь официально признал его. Это могло быть простой пропагандой, но доподлинно известно, что во время визита Клеопатры в Рим – историки сходятся на том, что это произошло уже после рождения Цезариона, – Цезарь поселил ее в одном из своих личных особняков. Кроме того, он поставил золотую статую Клеопатры в храме, который он сам построил в честь богини Венеры Родительницы, предполагаемой прародительницы его рода. Учитывая традиции Рима времен Республики, Цезарь удостоил Клеопатру исключительной чести, которую не мог оказать даже собственной супруге. Сложно поверить, что, что Цезарь пошел бы на такой шаг, будучи уверенным в том, что Клеопатра пытается обмануть его, выдав ребенка от другого мужчины за сына императора.

Реально живший Цезарион, скорее всего, был убит в 30 году до н. э. но приказу Октавиана. Существуют две версии этого события, и, согласно обеим, существовал план относительно бегства Цезариона из Египта посредством какого-нибудь корабля в порту на Красном море, но его предал человек по имени Родон, который был одним из учителей сына Клеопатры. Плутарх, однако, утверждает, что Родон заманил его сначала в Александрию, пообещав амнистию, а Дион Кассий говорит, что юношу схватили и убили во время побега из страны.

То, что старший сын Клеопатры страдал эпилепсией, – моя выдумка, и я внесла это в книгу, поскольку считаю, что это делает личность Цезариона интереснее. У меня не было такого замысла, когда я только начинала собирать материал для романа, но потом я постепенно пришла к выводу, что Клеопатра была все-таки пренеприятной особой и, по всей вероятности, ее сын не мог быть намного лучше, чем она. Наделив юношу болезнью, которую он вынужден постоянно превозмогать, я тем самым сделала своего героя более позитивным. Конечно, мне бы хотелось восхищаться Клеопатрой, но это было выше моих сил. Известно, что царица была слишком жестокой и к тому же проявляла больше интереса к завоеванию новых земель, нежели к управлению собственным государством. Для нее было характерно именно то поведение, которое так сильно меня разочаровывает в «великих мужах», и великая женщина в этом отношении не исключение.

В защиту своей выдумки я могу сказать лишь то, что подверженность юноши этому заболеванию может быть легко обоснована. Поскольку Юлий Цезарь страдал эпилепсией, риск развития этой болезни у его отпрыска увеличивался в четыре раза. Кроме того, многочисленные случаи кровосмешения среди представителей династии Лагидов тоже могли увеличить эту вероятность. Если Цезарион действительно страдал эпилепсией, то и греки, и последователи Антония, скорее всего, постарались бы пресечь всякие слухи о ней, потому что в те времена эта болезнь считалась позорной. Что касается Октавиана, то он молчал бы о недуге Цезариона, потому что это лишний раз доказывало бы отцовство Юлия Цезаря, В источниках, относящихся к последнему периоду правления Клеопатры, имя Цезариона почти не встречается – нет ни одного упоминания о том, что юноша участвовал в какой-нибудь военной кампании, несмотря на то что он был уже достаточно взрослым. Нет никаких сведений и о том, что ему устраивали женитьбу, хотя его младшие брат и сестра в то время уже были помолвлены. Возможно, это объяснялось тем, что с первенцем Клеопатры было что-то не так. (Конечно же, это могло быть еще и потому, что царица страшно боялась делить с кем-то свое могущество.)

Что касается отношения людей к эпилепсии и методов ее лечения в античные времена, то эти сведения я почерпнула из книги Овсея Темкина «Падучая болезнь». Описание болезни, которое я вложила в уста Цезариона в разговоре с Ани, исходит от лучших докторов того времени. Спешу добавить, что на самом деле это неверно. Приступы эпилепсии случаются, когда мозг производит необычный электрический разряд в каком-то одном участке или во всем мозге целиком. Эпилепсия височных долей большого мозга, которой я наградила Цезариона, поражает височные доли, что очевидно из названия, и она может не поражать весь остальной мозг.

Я неохотно следовала привычке историков, называя римского императора Октавианом, хотя в те времена, похоже, никто его так не называл[53]53
  Сам себя он именовал Гай Юлий Цезарь, а враги называли его Октавием.


[Закрыть]. Позже он сам решил проблему того, как к нему обращаться, когда в 27 году до н. э. присвоил себе титул Август. Под этим именем он более известен.

Я сделала предположение, что греки во времена Клеопатры умели пользоваться муссонами, чтобы вести торговлю с Индией. Однако это не подтвержденный факт. Есть сведения о том, что впервые природу этих ветров открыл грек по имени Гиппал, но точной даты установить не удалось. Он мог жить как до Клеопатры, так и после Октавиана. Как бы то ни было, порты на Красном море и караванные пути, которые вели от них в Коптос, существовали уже во времена правления первых Птолемеев, и я подозреваю, что это открытие о ветрах было сделано скорее раньше, чем позже.

Римляне активно использовали караванные пути и даже улучшили их. Во времена их правления в близлежащих горах появились рудники. Они также восстановили ирригационные системы вдоль Нила, которые были заброшены поздними Птолемеями. Первое время Египет, будучи римской провинцией, даже процветал. Однако лишь малая доля того, что производилось в Египте, оставалась в стране – все увозилось в Рим, и поэтому период правления Августа сменился кризисом. В результате правление римлян обернулось для страны катастрофой.

Дети Клеопатры от Марка Антония были воспитаны его бывшей женой по имени Октавия, которая приходилась Октавиану родной сестрой. Меня удивляет, как мало людей, похоже, понимало, что у Клеопатры действительно были дети. Ее образ обольстительной богини, по всей видимости, больше нравился народу, чем образ незамужней матери четверых детей или безжалостного политика. Клеопатру Селену в конце концов выдали замуж за царя Юбу II из Нумидии[54]54
  Нынешняя Мавритания


[Закрыть]. В это же самое время Александр Гелиос и Птолемей Филадельф «переданы ей». Больше ничего об их судьбе неизвестно.

Гай Корнелий Галл был наместником Египта в течение первых трех лет римского господства. Он энергично взялся за дело, контролируя ремонт ирригационных систем, подавив несколько восстаний (одно на юге страны). Он также принял правителя Эфиопии под римскую протекцию. Однако первые успехи вскружили ему голову, и он начал ставить себе статуи с хвастливыми надписями о своих достижениях без упоминания императора. В результате его вызвали в Рим и вычеркнули из списка друзей императора. Когда сенат начал судебное разбирательство, обвиняя его в измене, Галл покончил с собой. В то время Август был в отъезде. Позже говорили, будто он горько жалел, что сенат не дал ему права самому разбираться со своими друзьями.

Август Цезарь, сын богоподобного Юлия, правил Римской империей еще в течение сорока четырех лет. Его правление, отмеченное гуманностью и милосердием, стало известно позже как Золотой век.