Текст книги "У последней черты. Смертельно опасная болезнь как путешествие души"

Компетентная, верная Ниншубур

Когда Инанна отправилась в подземный мир, до первых врат ее сопровождала верная подруга Ниншубур, которой было велено до самого возвращения Инанны оставаться на месте. Если через три дня и три ночи царица не вернется, жизнь ее с этой минуты будет зависеть от подруги. Ниншубур – третья женщина в истории о нисхождении. Она была верной служанкой Инанны, надежной и компетентной исполнительницей, воительницей, посланницей, генеральшей и советницей. Ниншубур представляет собой еще одну внутреннюю фигуру. Как и в мифе, она должна активно действовать от имени человека, совершающего нисхождение в подземный мир.

Несмотря на эмоциональное опустошение и кардинальные изменения, с которыми сталкивается человек при постановке ему угрожающего жизни диагноза и назначении лечения, принимаемые им решения и совершаемые поступки должны соответствовать тому, как действовала Ниншубур, пока Инанна пребывала в царстве тьмы. Ниншубур – преданная подруга, ее отличают такие качества, как компетентность, привязанность и верность. Как внутренняя фигура Ниншубур должна быть в нашем характере, чтобы действовать от своего имени. Увидеть ситуацию, в которой мы оказались, что-то предпринять, обратиться за помощью, разобраться в своих чувствах мы сможем только при наличии у нас тех качеств, которые были у Ниншубур. Если же мы раздавлены ситуацией или не смогли развить в себе внутреннюю Ниншубур, то действовать ради нас, как Ниншубур, помогая обрести ясность видения и оказывая действенную поддержку, могут и другие. Этим другим может оказаться верный друг или команда друзей, супруг или супруга, терапевт или группа поддержки.

Когда миновали три дня и три ночи, а Инанна так и не вернулась из подземного царства, где она была подвешена на крюк и оставлена гнить, пока тело ее не превратилось в кусок зеленого мяса, верная Ниншубур приступила к точному выполнению инструкции. Ей надо было громко стенать, оплакивая Инанну, бить в барабаны во всех собраниях, чтобы все узнали о случившемся, а также искать помощи у богов-отцов. К каждому из них она взывала: «Не дайте вашей дочери Инанне умереть в подземном мире!» К первым двум богам ей даже не удалось приблизиться, их было запрещено беспокоить сообщением о несчастной судьбе Инанны, и даже сама просьба о помощи вызывала у них гнев. Третьего бога, Отца Энки, взволновала и опечалила история Инанны, он захотел подробно узнать, что произошло с царицей, а узнав, немедленно решил помочь, но весьма странным образом. Он вычистил из-под ногтей грязь и вылепил из нее двух крошечных существ. Они не были похожи ни на мужчин, ни на женщин. Маленькие, словно мушки, они смогли бы пролететь незамеченными сквозь узкие щели в воротах подземелья. Одного из них Энки снабдил несколькими каплями нектара жизни, другому дал крошки хлеба жизни. Бог сказал, что, когда они найдут Эрешкигаль, та будет стенать от боли «в муках женщины, которая вот-вот родит», что она будет нагой, с обнаженной грудью, с растрепанными волосами и что им следует отнестись к ее боли с состраданием.

Каждый раз, когда Эрешкигаль стонала от боли: «Ах! Ах! Мое нутро!», – крошечные существа вторили ей стонами: «Ах! Ах! Твое нутро!». Когда она плакала: «Ах! Ах! Мое тело!», – они повторяли за ней: «Ах! Ах! Твое тело!». Когда она стенала: «Ой! Ой! Мой живот!», «Моя спина!», «Моя грудь!» или «Мое сердце!», – они отвечали теми же словами, эмпатически стеная, охая и вздыхая вместе с ней. Действуя таким образом, став свидетелями этих мук, маленькие существа разделили с Эрешкигаль ее отчаяние и горе. Так продолжалось до тех пор, пока боль не отступила, а Эрешкигаль перестала быть той гневной, злобной и несущей смерть богиней, какой была до этого. Теперь она ощутила благодарность, и ей захотелось быть щедрой. Она предложила существам множество замечательных даров, но на каждое ее предложение они отвечали отказом: «Нам это не нужно». В конце концов она перестала предлагать и сказала: «Говорите! Чего вы хотите?» И тут они ответили, что хотели бы забрать с собой «труп, который висит на стенном крюке». Испытывая благодарность, Эрешкигаль отдала им зеленый смердящий труп, в который превратилась Инанна. Тогда одно существо пролило на мертвые губы царицы капельки воды жизни, а другое дало ей крошек хлеба жизни. Так, восстав из мертвых, Инанна стала готовиться к восхождению, к возвращению из Великого Низовья в Великое Верховье.

Когда миф трогает сердце

Если вы совершаете нисхождение и если вы проявили достаточно внимания к моему пересказу этого мифа, он станет для вас историей инициации, метафорической картой путешествия, знание о котором хранится в наших глубинах вплоть до костного мозга. Прежде чем разум поймет и откликнется, эта история западает в душу, трогает сердце. Именно так случилось несколько лет тому назад, когда я рассказала историю Инанны и Эрешкигаль доктору Хелен Смит, директору центра исследований рака, которой за несколько недель до этого был поставлен диагноз «рак груди» и которая в период нашего знакомства проходила послеоперационную реабилитацию. Исследовательская работа Хелен была посвящена раку груди, и такой поворот событий в личной истории можно было бы посчитать горькой иронией, насмешкой судьбы, принижающей ценность ее жизненного пути, если бы она не усмотрела в своей болезни ритуал перехода.

Хелен поведала о своем опыте инициации в статье «История двух сестер», опубликованной в медицинском сборнике⁷. Она вспоминала, что, когда услышала рассказ о нисхождении Инанны, то «впервые расплакалась, и эти слезы стали началом выздоровления». Вот, что она написала еще: «Мне понадобилось много лет, чтобы до конца понять смысл этого мифа. У меня была сестра, она умерла от рака. У нас были трудные отношения (сестра Хелен была Эрешкигаль, сама же она, напротив, была воплощением Инанны, если принять во внимание достижения Хелен в профессиональной и личной жизни, а также ее мировое призна ние. – Д. Ш. Б.), и на символи ческом у ровне я тоже нуждалась в исцелении. Так что, как видите, мы все – эрешкигали».

Хелен увидела, что две сестры в этом мифе – «действительно две стороны одной личности». Она поняла, что надо соединить эти части в себе, примириться со своей противоположностью и почувствовать к ней сострадание. «Если не признать, что в нас есть и то и другое, то негативная часть убьет все наше позитивное. С этого осознания начались мои медитации, и вот однажды мне явился рой мух (сострадательных существ, эмпатически разделяющих мучения и боль), чтобы забрать меня из подземного мира. Для меня этот опыт стал поистине исцеляющим».

Все мы эрешкигали

Не сложно принять как метафору ту часть мифа, в которой Инанна совершает нисхождение, проходя через семь врат и теряя символы идентичности, персону, защиты. И вот она остается нагой, униженной, поверженной и оставленной всеми, чтобы умереть на стенном крюке и ощутить себя безжизненным куском мяса. Гораздо труднее признать в себе Эрешкигаль, ведь она олицетворяет собой сочетание всех отвергнутых нами, непринятых или неразвитых в себе качеств, о которых мы сможем узнать, только совершив нисхождение. Во время спуска происходит утрата иллюзий, мы перестаем отрицать правду, лишаемся прежнего, нередко однобокого взгляда на себя. Возможно, все эти качества мы спроецировали на других людей. Возможно, мы осуждаем, отвергаем, стараемся не общаться с теми, кто напоминает нам Эрешкигаль, делаем из них козлов отпущения.

Эрешкигаль переполнена гневом, ее смертоносный взор способен уничтожать, она будет убивать. Эрешкигаль несет в себе грубые, первичные эмоции и боль. Она символизирует также страх смерти и страх отвержения. Когда мы спускаемся в собственный подземный мир и отыскиваем в себе Эрешкигаль, наш прежний образ себя и образ реальности должен умереть. Только благодаря нисхождению эго-персоны в образе Инанны и ее встрече с Тенью, которую воплощает Эрешкигаль, возможно наше символическое повторное рождение, или воскресение – таков путь души. Существует огромный риск, что Эрешкигаль с ее грубой, неприрученной болью и разрушительной агрессией не будет опознана или прочувствована как временное явление, как часть процесса нисхождения и что больной смертельно опасным заболеванием ощутит горечь и злость, почувствует себя отвергнутым, отстраненным от своего духовного пути и всего человечества, с которым все мы тесно связаны.

Маленькие андрогинные существа (одно из них звалось кургарра, другое – галатур), крошечные, словно мухи, проскользнули сквозь щели врат и разыскали Эрешкигаль, которая в своей боли и муках была похожа на рожающую женщину. Они видели ее боль, слышали стоны, но не приуменьшали и не обесценивали ее страданий, ни о чем ее не спрашивали и ни в чем не винили. Эти существа появились из грязи, они были невелики ростом, и все же, отзываясь на страдания простой эмпатией и тем, что были рядом до тех пор, пока боль не отступила, помогли Эрешкигаль трансформировать ярость и гнев в благодарность. В этом старом мифе, родившемся пять тысяч лет назад, крошечные существа облегчили страдания богини. То, что они сделали, в современной психологии называется «роджерианским» подходом в честь гуманистического психолога Карла Роджерса. Его метод консультирования делает акцент на эмпатическом понимании и сострадании к людям. В жизни, как и в этом мифе, возможность выплакать боль и гнев в самой низкой точке, получить заботу и не быть отверженным приносит исцеление. Когда страдание Эрешкигаль превратилось в благодарность и щедрость, Инанна снова смогла вернуться к жизни.

И все же стражи подземных врат предупредили Инанну: «Никто не возвращается из подземного царства без отметины».

5
Прокрустово расчленение

Иногда мне кажется, что опасная болезнь или угрожающее жизни состояние – последняя возможность души обратить внимание на свои потребности в подлинном самовыражении, в творчестве, в близости, в уединении, в использовании пространства души как убежища, где можно просто находиться в ожидании чего-то важного. По всей вероятности, когда уже использованы все средства, чтобы привлечь внимание человека к боли своей души, болезнь становится не только результатом, но и способом погружения внутрь себя, чтобы в собственной глубине отыскать похороненные чувства, а с ними и все наши ампутированные, отсеченные части.

Греческая история о Прокрусте и его ложе кажется мне яркой метафорой того, что происходит с нами, особенно в первую половину жизни, когда, следуя естественным задачам развития, мы хотим утвердиться в профессиональной среде и создать систему отношений. Рассказ о прокрустовом ложе – короткая и простая история. Если ваш путь лежал в Афины, то встреча с Прокрустом и его ложем была для вас неминуема. Прокруст уложил бы вас в мерную кровать, чтобы увидеть, насколько хорошо или плохо вы соответствуете придуманному им стандарту. Любая часть тела, которая оказалась бы больше размера кровати, была бы им отсечена: вжик! Если же ваш рост был бы слишком маленьким, тогда вас стали бы растягивать, как в средневековой пытке, и тянули бы до тех пор, пока вы не увеличились бы до нужного размера. В древние времена Афины были центром торговли, искусства, политики, одним словом – центром цивилизации. Афины – символический пункт назначения для каждого, кто встал на путь достижений и успеха. Это место, куда мы считаем важным попасть, если хотим быть хорошими, это цель, поставленная перед нами ожиданиями других людей.

В разных семьях, в различных социальных классах, этнических или религиозных группах, в разных культурах есть свои представления об «афинах», и эти взгляды, как правило, отличаются в зависимости от того, родились ли вы мужчиной или женщиной. Афины – путь коллективных ожиданий, который начинается с общих правил, как должна вести себя маленькая девочка, каким должен быть маленький мальчик, что для них в целом хорошо, какими качествами они должны обладать, а какие им и вовсе не нужны. Еще до начальной школы всех нас уже поставили на ту или иную дорогу, которая поведет нас к «афинам». К тому времени все мы уже сформированы под влиянием чувства стыда или страха наказания; мы хорошо усвоили, что надо делать, чтобы заслужить одобрение, и какие наши поступки вызовут гнев или отвержение. Школа и школьный двор продолжат процесс нашей адаптации к общим стандартам поведения и самовыражения. Мы формируемся под влиянием наших страхов и желания быть принятыми, под влиянием страхов и потребностей наших родителей, а также под влиянием уставов различных групп, к которым мы хотим принадлежать. Любая дорога к успеху и принятию – это платная дорога. Двигаясь по ней, мы платим за проезд многочисленным сборщикам прокрустовых налогов, которые разлучают нас с нашими частями, отсекая все, что не соответствуют стандартам. В итоге цена, которую мы заплатим, может оказаться слишком высокой.

Мы принимаем участие в процессе усекновения, когда какое-то наше качество не принимается нашей семьей, и мы, в свою очередь, также отвергаем его. Или же мы подавляем в себе какую-то часть личности, если она ассоциируется у нас с чувством стыда или опытом унижения. А когда над нами нависает угроза отказа в любви, мы жертвуем какой-то частью себя из страха быть оставленными, покинутыми. Когда наши личные наблюдения и невинные вопросы вызывают гнев, когда мы говорим о своих чувствах, а нам в ответ твердят, что этих чувств у нас нет, когда у нас возникают неприятности из-за высказанного правдивого замечания, когда наши чувства игнорируются, то в результате от нас часто что-то отсекается или же мы сами своими руками отсекаем себя от целых сфер восприятия и самовыражения.

Люди научаются отделять себя от всего того, что вызывает боль или стыд. Насколько глубоко сидит в нас прошлый опыт, помним ли мы, что скрывается в собственных глубинах, зависит от уровня нашей сознательности или бессознательности. Этот прокрустов процесс имеет отношение к воспоминаниям, от которых мы очень хотим избавиться, к отдельным частям личности, которые нам запрещали развивать, и к тому, что даже сейчас считается неприемлемым. Все, что мы отделяем, отторгаем в себе, не исчезает бесследно – оставаясь содержанием психики, оно прячется и существует теперь в подземном мире. Совершая нисхождение к собственным глубинам, мы отыскиваем частицы и более крупные части себя, ранее отверженные и забытые нами. Так запускается процесс восстановления, воскрешения памяти, который и приводит нас к исцелению и целостности. Люди, которых с традиционной точки зрения считают наиболее успешными, хорошо вписались в стандарты или подтянулись, чтобы соответствовать прокрустову ложу семейных и культурных ожиданий. Как правило, это означает, что выполнение задач первой половины взрослой жизни, связанных с социальным самоутверждением и компетентностью, прошло у них гладко. Может даже появиться ощущение того, что Эго становится идентично персоне, то есть некоей роли или профессии, но такая личность будет однобокой, без доступа к собственному внутреннему миру. Чтобы иметь опыт соединения с другими людьми или с чем-то, что превосходит уровень нашей персоны, человеку не обойтись без знания своих глубин, ибо только душа способна узнать другую душу. Когда человек слишком хорошо соответствует стандартам прокрустова ложа, его успех в средовой адаптации способен стать помехой на пути к индивидуации, то есть к возможности иметь свою собственную, подлинную, индивидуальную жизнь, которая появляется только из личной глубины каждого, из того, что мы сами ценим, любим, что изнутри себя ощущаем как правду.

Восстановление целостности

Когда возникает подозрение или приходит подтверждение заболевания опасной болезнью, у нас появляется ощущение, что ничто и никогда уже не будет прежним. Приходит осознание того, что все, что по дороге в Афины было отложено на потом, уже утрачено навсегда, что обещания, данные себе и другим, не будут выполнены. Былые намерения воспринимаются как неосуществимые, поскольку наше здоровье и сама жизнь оказываются под вопросом. В приемных покоях, в больничных палатах долгими бессонными ночами нас посещают воспоминания и образы, мысли и чувства, которые полны сожаления и раскаяния, угрызений совести и злости из-за того, как мы жили и что упустили в своей жизни. Воспоминания о людях и чувствах, которые были отсечены, отвергнуты, отстранены, потому что казались ненужными, не отвечали амбициям или мешали личному или карьерному росту, о чувствах, которые были принесены в жертву во избежание конфликта, чьей-то ревности, зависти, страха или возмущения со стороны супруга или родителя, – все эти воспоминания приносят ощущение горя.

Болезнь, которая угрожает гибелью, обнажает в нас то, что когда-то было нами отсечено или схоронено в глубинах бессознательного. Для многих женщин, особенно тех, кто пребывал в депрессии, тревоге, кто спасался от боли зависимостью от работы, алкоголя и всего того, что удерживает от воссоединения с чувствами, встреча с Эрешкигаль несет в себе потенциал трансформации. Эрешкигаль не мила и не приветлива. Она страдает от боли. Она гневается, и гнев ее способен убивать. Именно так готовы поступить многие милые женщины и добродушные мужчины, которые привыкли подавлять, скрывать гнев и ярость от себя и от других. Когда страдание Эрешкигаль становится видимым и слышимым, когда в ответ она получила сострадание, в ней происходят перемены. В ней проснулись благодарность и щедрость, ей захотелось делать подарки. У Эрешкигаль много сил. Интеграция этих сил делает человека решительным, способным раздавать награды и наказывать.

Объединение с Эрешкигаль

Женщина, которая встречает свою внутреннюю Эрешкигаль и интегрирует свои чувства и силы, все то, что было подавлено или надежно спрятано от сознания, способна вернуться из подземного царства, как это сделала Инанна, но теперь это уже иная женщина. Вернувшись к жизни, воскресшая Инанна вступает в верхний мир с льнущими к ней демонами. Они готовы отпустить царицу, как только Инанна укажет на того, кого они заберут с собой в подземелье вместо нее.

Первая, кто им встречается, была верная Ниншубур в траурном платье из мешковины. И демоны сказали: «Ступай, Инанна, мы заберем Ниншубур вместо тебя». Инанна ответила им: «Нет! Ниншубур – моя преданная помощница». Сначала она поведала им о мудрости и воинских качествах Ниншубур. Затем перечислила, что сделала Ниншубур ради ее спасения, как помогала ей. И вот демоны слышат последние слова царицы: «Благодаря Ниншубур моя жизнь спасена. Я никогда не отдам ее вам».

Потом Инанне и демонам встретился ее сын Шару, а затем и сын Лулал. Оба были в одеждах из мешковины в знак траура по Инанне. Демоны хотели забрать сначала одного, потом другого. И всякий раз Инанна объясняла, кто эти люди, что они для нее значат и почему она не отдаст их демонам. В конце концов Инанна и демоны вошли в город, который принадлежал Инанне. Здесь они увидели мужа царицы, Думаци, одетого в роскошные наряды, восседающего на троне. Было очевидно, что он совсем не скорбел по Инанне. И тогда Инанна вонзает в него взгляд, исполненный смерти. В ее словах зазвучали ярость и обвинение против мужа. Она закричала: «Заберите его! Заберите с собой Думаци!»

Все, кому довелось столкнуться на жизненном пути со смертью, обязательно проходят проверку своих значимых отношений. Кто страдал вместе с Инанной? Кого действительно волновало, сможет ли она вернуться к жизни после нисхождения? Кто был обеспокоен тем, что она может не справиться с испытанием или утратить здоровье? Кто этот заботливый человек – друг, член семьи, супруг или супруга? Кому из них она действительно дорога? Способность распознать, какие чувства испытывают к ней окружающие, и понять их истинную значимость для нее дает Инанне импульс к действию. Теперь она преисполнена силы, которую обрела в подземном мире: она испытывает гнев и может выбирать, кого ей исключить из своей жизни, а кого – оставить.

Особенный пациент

Если от языка мифа перейти к реальной жизни, то опасная болезнь может стать средством, благодаря которому человек обретает проницательность и начинает осознавать свой гнев. Когда мы больше не прячем от себя и других черты Эрешкигаль, когда мы не отвергаем свои чувства и восприятия, – более того, когда мы готовы принимать и выражать их, тогда наша трансформация состоялась. Теперь гнев больше не подавляется и не уходит в депрессию, а болезненная реальность не прячется за ширмой зависимостей, которые анестезируют наши чувства. Наконец-то на свет появляется человек, который выражает эмоции и который свободно действует от своего имени.

Эти качества необходимы для того, чтобы стать «особенным пациентом», которого доктор Берни Сигел описал в своей книге «Любовь, медицина и чудеса». Книга посвящена тем людям с опасными для жизни болезнями, которые имеют большие шансы на выздоровление. Обычно это именно те самые пациенты, которых доктора считают трудными или строптивыми, – ведь они задают вопросы, выражают свои эмоции, стремятся стать специалистами по собственному уходу и лечению⁸.

Сигел описывает три типа пациентов. По его мнению, от 15 до 20 процентов от общего числа больных бессознательно или сознательно хотят умереть. Все они так или иначе были готовы к встрече с раком или какой-то иной трудноизлечимой болезнью, рассматривая ее как способ решения накопившихся проблем. Узнав свой диагноз, они не выказывают признаков стресса. Все усилия врача, направленные на их выздоровление, встречают активное сопротивление с их стороны, диктуемое желанием умереть. Если спросить такого больного, как он себя чувствует или что его беспокоит, то ответом будет «ничего» или «все хорошо».

Большая часть заболевших, примерно 60–70 процентов от их общего числа, попадает в среднюю относительно всего диапазона группу. Сигел описывает их как пациентов, которые делают все, чтобы получить одобрение медперсонала. Такие больные выполняют все, что говорят им доктора, если только им не предлагают радикально изменить свою жизнь. Таким пациентам и в голову не придет спросить врача о причинах выбора того или иного способа лечения, им чужда всякая инициатива. На другом полюсе диапазона – те самые 15–20 процентов пациентов, которых Сигел называет особенными. Эти люди хотят знать подробности проведенного рентгеновского исследования, им важно понимать значение каждой цифры в лабораторных анализах, они спрашивают, каковы их шансы в предлагаемом лечении, почему именно эти меры были выбраны врачом и каковы ожидаемые побочные эффекты. Эти пациенты всегда ищут другие способы терапии и альтернативные методы лечения. Они становятся участниками групп поддержки, медитируют, визуализируют, обращаются за помощью к психотерапевту, выражают свои чувства, меняют стиль жизни и схемы питания. Они становятся активистами ради себя, веря, что их поступки способны повлиять на происходящее с ними и на исход болезни. Сигел проанализировал научные и статистические данные, и результат подтвердил его точку зрения. В одном лонгитюдном исследовании проводилось наблюдение за тридцатью пятью женщинами с метастазами рака груди. «Долгожительницами» оказались пациентки, у которых были плохие отношения с врачами с точки зрения самих врачей, потому что женщины задавали много вопросов и выражали свои эмоции. В другом исследовании у агрессивных, «плохих» пациенток, по сравнению с уступчивыми, «хорошими» оказалось большее количество T-киллеров, то есть белых кровяных телец, ответственных за выявление и уничтожение раковых клеток. В третьем отчете 75 процентов заболевших раком женщин, которые отреагировали на постановку диагноза проявлением бойцовского духа, прожили после проведенного лечения десять и более лет, тогда как среди женщин, которые отреагировали на свою болезнь стоическим принятием, чувством беспомощности или даже ощущением безнадежности, таковых было только 22 процента.

Благодарность и целостность

Вылечить те части самих себя, которые мы подавляли, поскольку их проявление не приветствовалось окружающими, – значит стать цельными людьми с многообразными и глубокими чувствами, обладающими способностью распознавать и выбирать, выражать свои эмоции и действовать в согласии с ними. Как результат, мы научаемся доверять тому, что нами глубинно воспринимается как личная правда.

Серьезная болезнь может круто изменить ход жизни. В конце концов, она способна задать индивидуальный маршрут, отличный от пути в Афины с его коллективными прокрустовыми стандартами. Не умерев в возрасте тридцати пяти лет, Кэрол Халперн, терапевт, с которой я проходила интернатуру в Центральной больнице Лос-Анджелеса, каждый следующий новый год воспринимала как подарок. А до тех пор большую часть своей взрослой жизни она проводила на работе, посвящая практически все время учебе в медицинской школе, интернатуре, ординатуре, а затем осваивая специальность радиолога. Большую часть своего личного времени она проводила в больницах, а не в каких-то иных местах, не прилагая усилий для развития других своих интересов и талантов. Она даже не стала выходить замуж. И только заболев, она научилась наслаждаться временем.

Теперь она по возможности делала выбор в пользу времени, а не в пользу денег и вместе со своими коллегами, желавшими участвовать в устройстве мастерской, каждое лето проводила в штате Мэн, работая с глиной, создавая скульптуры и делая то, что ей хотелось попробовать на гончарном круге. Она делала то, что было ей по душе, творя и центрируя себя, как глину, забыв о профессиональных амбициях. Она много путешествовала, помня о том, что появившаяся у нее возможность была подарком судьбы, давшим ей еще какое-то время. И она культивировала свою внутреннюю жизнь, которую сформировали ее осмысление и знакомство со смертью. До своего ухода из жизни она прожила более пятнадцати насыщенных лет.

Люди, подобно моей коллеге совершившие нисхождение и в результате познавшие ценность внутреннего мира и близость к нам мира иного, включают это знание в свою сознательную жизнь. В них чувствуется присутствие души, и другие люди так или иначе ощущают их подлинность. Даже в последние месяцы жизни моей коллеги друзья, которые навещали ее и полагали, что ей нужна будет поддержка, оказавшись рядом с ней, понимали, что ошибались, потому что сами обретали утешение в ее обществе. Она подошла к смерти с безмятежным спокойствием.

Опасная болезнь как опыт, формирующий душу

Когда жизнь проживается поверхностно или почти полностью определяется внешними факторами, должно произойти что-то, чтобы человек отправился на поиск души. Но до этого времени общение между мирами – нижним и верхним, внутренним миром личного и коллективного бессознательного и эго-потребностями, завязанными на проблемы внешнего мира, – бывает чрезвычайно скудным. Внешний антураж, наличие прав и привилегий не страхуют нас от возникновения или развития болезни, не готовят нас, как нужно, к нисхождению в подземный мир, который разденет нас, как некогда Инанну, донага и лишит всех доспехов и защит, которые давали нам положение и власть. С приходом опасной болезни, которая требует от человека полного отказа от прежней жизни и спуска в подземный мир, наступает конец годам, отданным заботам о нуждах других, преданности работе или иной деятельности, из-за поглощенности которой мы полностью игнорировали свою внутреннюю, духовную жизнь.

Болезнь спрашивает человека: Кто ты теперь, когда лишен активности? Когда не можешь быть эффективным или незаменимым для других? Когда не можешь действовать как раньше, потому что болен? Когда у тебя нет прежнего положения? Кто ты, если не можешь помогать, быть руководителем или исполнителем какого-то дела? Что значишь ты сам? Болезнь выводит нас из сферы рационального, соединяя с областью телесного. Верхний мир, который мы теперь покидаем, отличается интеллектуальной ясностью нашего прежнего Я. Боль и медикаменты, депрессия и страх, побочные эффекты, связанные с опасными болезнями, и даже само лечение нарушают память и внимание к деталям, ухудшают способность мыслить, фокусировать сознание и проявлять интерес к интеллектуальным занятиям. Даже самые безобидные и непродолжительные болезни, такие как насморк или легкий грипп, обращают наше внимание на потребности тела, меняют приоритеты сознания.

Я думаю, что даже эти небольшие рассогласования между разумом и телом способны стать сигналом и помочь человеку изменить свою жизнь – освободиться от отношений или работы, которые съедают душу. Я считаю, что когда разум, не будучи способным к работе в прежнем режиме, вручает себя течению жизни, то происходит что-то важное, целительное для души. Болезнь увлекает нас в область духа, а это область молитв и не только – большая часть нашего дневного времени также обладает медитативными и сновидческими свойствами. Как человеческие существа на духовном пути, мы жаждем связей, способных соединить нас с нашей божественной природой, и только забвение этой стороны жизни приводит нас к зависимостям, атрибутом которых является постоянная необходимость что-то делать, невзирая на явную пустоту этой деятельности.

Страстное желание получать заботу или быть рядом с другими, которое при иных обстоятельствах мы стали бы отрицать, также становится очевидным, как только мы заболеваем. Все люди уязвимы и нуждаются друг в друге, но эта человеческая реальность обычно отрицается теми, кто страдает от зависимостей – особенно мужчинами, но теперь уже все больше и женщинами – и кто постоянно находится в круговороте неотложных дел. Я много размышляла над этим вопросом во время поминальной службы в память о человеке, который умер от СПИДа. До того как он заболел, ему удавалось держать людей на расстоянии с присущим ему мастерством и высокомерием, но за несколько лет до смерти он разрушил стену, которая отделяла его от других, равно как и стену внутри себя, которая удерживала его любящую и доверчивую натуру в шкафу, лишив ее самовыражения. До встречи с ней он жил в страхе, но, отыскав покинутую часть души, обрел любовь.

Утраченная память о нашем естестве может пробудиться в процессе внутренней работы, проделанной совместно с психологическим или духовным консультантом, посредством медитации, с помощью терапии или – я все больше это замечаю – в групповом взаимодействии людей, которые открыты друг другу и некоей невидимой сущности, или духовной энергии. Именно эта энергия делает круг людей доверительным контейнером, теменосом, или святилищем, в котором все могут безопасно говорить правду о своих чувствах, ощущениях или поступках. Дух входит как составная часть в отношения между людьми, когда мы спускаемся ниже уровня Эго для соединения с Самостью: «Где двое или трое соберутся во Имя Мое, там и я пребуду», – таково библейское обещание и архетипическая реальность. Самость – это архетип смысла в юнгианской психологии. Она интуитивно чувствуется тогда, когда мы ощущаем себя частью чего-то большего или в единстве с этим бо́льшим, нуминозным, вечным.