Текст книги "Последний довод королей"

Больше возражений не было.

Король Джезаль Первый был возведен на трон почти единогласно.

Ловушка

Они снова поднимались на Высокогорье, и чистый бодрящий морозный воздух знакомо щекотал горло Логена. Поход начался легко, на лесистом склоне подъем был почти неощутим. Потом деревья поредели, и тропа привела их в долину среди поросших травой холмов, прорезанную струящимися ручейками, усеянную темными пятнами осоки. Теперь долина сузилась до ущелья, по обеим сторонам которого высились голые каменные гряды, а потрескавшиеся осыпи становились все более крутыми. По обеим сторонам ущелья вздымались две большие скалы. За ними виднелись смутные очертания горных вершин – серые, светло-серые и совсем светлые, на расстоянии сливавшиеся с насыщенным влагой серым небом.

Солнце встало и принялось за дело, так что стало жарко идти, яркие лучи слепили глаза. Они все утомились от подъема, испытывали тревогу, гадая, идет ли Бетод по их следу. Четыре сотни карлов и почти столько же хиллменов с разрисованными лицами растянулись длинной колонной, поругиваясь и сплевывая, скользили по шатким камням, скрипели сапогами по сухой пыли. Дочь Круммоха шла перед Логеном, склонившись пополам под тяжестью отцовского молота. Ее волосы потемнели от пота. Собственная дочь Логена теперь, должно быть, уже старше ее. Если ее не убили шанка вместе с матерью и братьями. От этой мысли Логен испытал глухое чувство вины. Неприятное чувство.

– Тебе помочь с этой колотушкой, девочка?

– Ни черта мне не нужно! – крикнула она.

Потом сбросила молоток с плеча и потащила его в гору, держа за рукоятку, то и дело бросая сердитые взгляды на Логена. Наконечник молотка стучал о камни и оставлял глубокий след на каменистой почве. Логен, прищурившись, наблюдал за девчонкой. Похоже, отныне ему придется довольствоваться общением с женщинами не старше десяти лет.

Круммох шел позади него, костяшки пальцев в ожерелье покачивались у него на шее.

– Злая? А как же! Будешь злым, поживи в моей семейке! – Он наклонился ближе и подмигнул. – Эта самая злющая из всех, маленькая сучка. Но если по-честному, она моя любимица. – Он покачал головой, наблюдая, как девочка волочит молоток по земле. – Она задаст жару тому простачку, которого угораздит взять ее в жены. А мы на месте, если тебя интересует.

– Что? – Логен вытер пот с лица и нахмурился, оглядываясь вокруг. – А где…

Потом он понял. Крепость Круммоха, если ее можно было так назвать, располагалась прямо перед ними.

Долина простиралась на сотню шагов от одного хребта до другого, и на всем ее протяжении между хребтами была возведена стена. Старинная и осыпающаяся стена из грубых, неровных каменных глыб, испещренных трещинами, покрытых плющом, заросших кустами ежевики и травой. Из-за этого создавалось впечатление, что стена – часть горной цепи. Она была не круче, чем скалы, обрамляющие долину, а в высоту достигала роста трех человек, если поставить их друг другу на плечи. Кое-где стена покосилась и прогнулась, словно вот-вот обрушится. В центре располагались ворота из широких серых досок, изрядно потрепанные ветрами и поросшие лишайником. Они казались прогнившими и иссохшими одновременно.

По одну сторону стены возвышалась башня, построенная напротив утеса. Возможно, это был естественный каменный столб, выступающий наружу из гряды, с истертыми зубцами на вершине, откуда можно было наблюдать за крепостью. Устало передвигая ноги, подошел Ищейка. Логен взглянул на него. Прищурившись, Ищейка с сомнением оглядывал стену, словно не верил глазам.

– Это оно? – прорычал Доу, присоединившись к ним, и скептически поджал губы.

Несколько деревьев чудом проросли прямо под башней, и это случилось никак не меньше пятидесяти лет тому назад. Теперь они вытянулись вверх и почти сравнялись с вершиной стены. Можно было забраться по ним и попасть внутрь, не сильно напрягаясь.

Задрав голову, Тул внимательно рассматривал крепость.

– Прочное защищенное место в горах, ты говорил.

– Прочное… ну… – Круммох махнул рукой. – Мы, горцы, не слишком горазды по части строительства. А чего вы ожидали? Десять мраморных башен и зал больше, чем во дворце Скарлинга?

– Я ожидал хотя бы сносную защитную стену, – проворчал Доу.

– Ба! Стены! Я слышал, что ты холоден, как снег, и горяч, как моча на морозе, Черный Доу. Разве тебе нужны стены, чтобы прятаться за ними?

– У нас будет соотношение сил десять к одному, сумасшедший придурок, если Бетод действительно появится! Да, ты прав, черт возьми, мне нужна стена! И ты говорил, что она здесь есть!

– Ты же сам сказал, друг, – ответил Круммох тихо и медленно, будто объяснял ребенку, и постучал по голове толстым пальцем. – Я сумасшедший. Безмозглый как мешок с дерьмом. Не помню имен собственных детей. Думаешь, я знаю, как должна выглядеть крепостная стена? Я же едва понимаю собственные слова! А вы слушаете меня? Да вы сами спятили.

Логен ударил его в переносицу, и Круммох издал стон.

Карлы Ищейки собрались вокруг них. Они поглядывали вверх, на поросшую мхом груду камней, и тихо переговаривались, очень недовольные. Логен понимал их. Они проделали долгий и трудный путь, чтобы в конце его обнаружить вот это. Но выбора у них не было.

– Сейчас уже не построить что-то другое, – мрачно сказал он. – Придется иметь дело с тем, что есть.

– Вот это настоящий Девять Смертей! Тебе не нужны стены. – Круммох вцепился в руку Логена своими толстыми пальцами. – Ты не можешь умереть. Ты возлюбленный Луны, мой новый чудесный друг, ты лучше всех. Ты не можешь умереть, во всяком случае, пока Луна взирает на тебя с небес. Ты не можешь…

– Заткнись, – оборвал его Логен.

С мрачными лицами они направились к воротам, вздымая пыль под ногами. Круммох назвал себя, и двери, покачиваясь, раскрылись. Два недоверчивых хиллмена стояли по обеим сторонам ворот и наблюдали за тем, как путники вступают в крепость. Усталые и недовольные, они поднялись по крутому уклону, вырезанному в камне, и вышли на ровную площадку. Ущелье между двумя утесами было около сотни шагов в ширину и две сотни в длину. Вокруг вздымались голые скалы. По краям ущелья виднелись несколько деревянных лачуг и сараев, поросших зеленым мхом. Покосившееся каменное здание, пристроенное к скале, было окутано дымом, валившим из низкой трубы. Рядом с ним узкая лестница, выдолбленная в скале, вела на площадку, расположенную на вершине башни.

– Бежать некуда, – мрачно заметил Логен, – если дела пойдут плохо.

Круммох ухмыльнулся, показав все зубы.

– Конечно некуда. Так и задумано. Бетод будет думать, что он поймал нас, как тараканов в бутылку.

– А так и выйдет, – недовольно произнес Ищейка.

– Да, но потом твои парни нападут на него с тыла, и это будет для него большой сюрприз! Хотел бы я видеть в тот момент физиономию поганца!

Логен пожевал губами и сплюнул на камни.

– Я бы хотел посмотреть, на что будут похожи наши собственные физиономии. Не мертвецы ли будут краше?

Стадо длинношерстных овец теснилось в узком загоне. Они поглядывали испуганными глазами на пришельцев и блеяли, стесненные и совершенно беспомощные. Логен хорошо понимал, что они чувствовали. Внутри крепости, на высоте, никаких стен вообще не было. Можно было просто шагнуть на край и встать на щербатый, поросший мхом парапет.

– Не терзай попусту свою добрую душу, Девять Смертей, – рассмеялся Круммох. – Моя крепость, конечно, могла быть и получше, я согласен с тобой. Но с нами наша земля, наши горы и Луна. Все благоволит нашим смелым замыслам. Это славное место со славной историей. Ты знаешь историю Лаффы Смелого?

– Не думаю, что слышал это имя.

Логен сомневался, что хочет услышать историю сейчас. Но он давно привык к тому, что его желания не имеют значения.

– Лаффа был разбойником и великим вождем горного народа много лет назад. Он совершал набеги на все кланы в округе, он и его братья. Однажды жарким летом племена решили: с них хватит. Они объединились и стали охотиться за ним в горах. Здесь была его последняя стоянка. Прямо здесь, в этой крепости. Лаффа был здесь, его братья и все их люди.

– И что произошло? – спросил Ищейка.

– Их всех убили, а головы отрезали, сложили в мешок и бросили в дыру, куда они справляли нужду. – Круммох улыбнулся. – Сам подумай, с чего бы еще это место называли их последней стоянкой?

– И все? Это вся история?

– Все, что я знаю. Вряд ли можно прибавить что-то еще. По-моему, для Лаффы и того достаточно.

– Ну, спасибо тебе, порадовал.

– Вот и славно! У меня есть и другие истории, если пожелаешь.

– Нет-нет, пока хватит. – Логен повернулся и поспешил отойти от него. Ищейка пошел за ним. – расскажешь свои байки позже, когда мы одержим верх.

– Ха-ха, Девять Смертей! – прокричал ему вслед Круммох. – Это тоже будет история! Ты меня не одурачишь. Ты такой же, как я, ты любимец Луны. Мы будем сражаться как бешеные псы, когда за нашей спиной только горы и отступать некуда. Ты ведь согласен со мной! Нам обоим по нраву, когда некуда драпать!

– Ну да, – сказал Логен самому себе, направляясь к воротам. – Нет ничего лучше, чем отсутствие выбора.

Ищейка стоял у подножия стены и рассматривал ее, запрокинув голову. Он думал, что можно предпринять, чтобы у них появился шанс продержаться здесь хотя бы неделю.

– Лучше удалить отсюда все, что растет, – сказал он. – А то так легче взбираться.

Тул вскинул бровь.

– А ты не думаешь, что только этими корнями стена и держится?

Молчун потянул за проросший стебель, и вместе со стеблем из стены посыпался раствор.

– Похоже, твоя правда. – Ищейка вздохнул. – Тогда отсечем от скалы все что можно. Работа наверху займет время. Нам не помешает груда камней, за которой можно спрятаться, когда Бетод начнет осыпать нас стрелами.

– Точно, – согласился Тул. – Выкопаем ров впереди и огородим кольями, чтобы им труднее было подойти.

– Затем закроем эти ворота, забьем их гвоздями и завалим камнями.

– Но тогда нам самим не вырваться, – заметил Тул.

Логен усмехнулся.

– Не думаю, что нам надо волноваться о том, как мы выйдем.

– Правильно мыслишь! – рассмеялся Круммох, неторопливо приближаясь к ним и сжимая толстыми пальцами зажженную трубку. – Нам бы волноваться о том, чтобы ребята Бетода не вошли внутрь.

– Для начала надо подлатать стены. – Ищейка указал на деревья, растущие у стены. – Их надо срубить и распилить, вырезать несколько больших камней, замешать раствор и все такое. Круммох, твои люди пусть займутся этим. Инструменты есть?

Круммох пыхтел трубкой, глядя на Ищейку, потом выпустил струйку коричневого дыма.

– Может, и есть, но я не намерен получать приказы от тебя, Ищейка. Луна знает мои таланты. Я рожден убивать, а не толочь в ступе раствор.

Молчун широко раскрыл глаза.

– Чьим же приказам ты будешь повиноваться? – спросил Логен.

– Я буду повиноваться твоим приказам, Девять Смертей, и только твоим! Луна любит тебя, а я люблю Луну, и ты тот человек…

– Тогда собери своих людей и займись этими чертовыми деревьями и камнями. Меня утомила твоя болтовня.

Резко постучав трубкой о стену, Круммох вытряхнул золу.

– Вы как-то закисли, ребята. Только и делаете, что дергаетесь попусту. Посмотрите на все с другой стороны! Ведь самое худшее, что может случиться, это если Бетод не появится.

– Самое худшее? – Ищейка изумленно уставился на него. – Ты уверен? А как насчет того, что Бетод придет, его карлы опрокинут твою стену, как кучу дерьма, и перебьют всех нас до последнего?

Круммох нахмурился и мрачно уставился в землю. Потом искоса взглянул на облака.

– Правда, – сказал он и вдруг просиял. – Это еще хуже. Мозги у тебя варят, парень.

Ищейка глубоко вздохнул и посмотрел вниз, на долину. Конечно, крепость оказалась совсем не такой, как они ожидали, но общее расположение было неплохое. Не такто легко подняться по голому склону, когда высоту занимает отряд бойцов, которым нечего терять, которые готовы ко всему и имеют множество возможностей убить тебя.

– Здесь внизу будет трудно сохранить порядок, – произнес Логен, высказывая вслух мысли Ищейки. – Особенно если сверху на тебя градом летят стрелы и негде укрыться. Трудно сосредоточить силы. Я бы не хотел попасть в такое положение. Но как мы используем это, когда придет Бетод?

– Думаю, мы разделимся на три отряда. – Ищейка кивнул в сторону башни. – Я и человек пять лучших лучников займем место вон там, наверху. Оттуда хорошо стрелять, хорошо видно цель и неплохой общий обзор.

– Угу, – согласился Молчун.

– Несколько сильных ребят могут сбросить пару камушков.

– Я займусь камнями, – сказал Тул.

– Разумно. Еще надо подготовить команду, которая будет поджидать их на стене и встретит врукопашную, если они все-таки залезут наверх. Эту команду возглавишь ты, Логен. С тобой пойдут Доу, Трясучка и Красная Шляпа.

– Хорошо, – кивнул Логен, впрочем, не выказав особого энтузиазма.

– Теперь Круммох. Он со своими хиллменами встанет за воротами, чтобы вступить в бой, если Бетод сумеет прорваться внутрь. Если мы продержимся больше одного дня, то поменяемся местами. Горцы пойдут на стену, а Логен и остальные займут место за воротами.

– Этот план очень подходит для маленьких людей. – Круммох хлопнул Ищейку по плечу своей огромной рукой и чуть не задел его лицо. – Словно Луна нашептала его тебе, пока ты спал. Мне все это нравится! – Он ударил мясистым кулаком о ладонь. – Я люблю хорошую работу! Надеюсь, южане не явятся, и мы больше успеем. Я уже хочу взяться за дело!

– Очень хорошо, – недовольно буркнул Ищейка. – Мы найдем, где тебе спустить пар.

Он искоса взглянул на солнце, потом перевел взгляд на стену, с которой были связаны все их надежды. Сам он не стал бы испытывать судьбу и лезть на нее, во всяком случае, с этой стороны, но стена была далеко не такой высокой, толстой и мощной, как ему хотелось бы. Не всегда бывает так, как тебе хочется, сказал бы на это Тридуба. Ну, разочек может и повезти.

– Ловушка готова, – сказал Круммох, с усмешкой поглядывая вниз.

Ищейка кивнул.

– Только неясно, кто в нее попадется. Бетод или мы сами?

В темноте Логен шел между кострами. У одних костров сидели карлы, пили пиво от щедрот Круммоха, курили чаггу, посмеивались над историями. У других разместились хиллмены – завернутые в шкуры, со взъерошенными волосами и раскрашенными лицами, в пляшущих отблесках пламени они походили на диких зверей. Кто-то протяжно пел странную песню на странном языке, походившую то на вой волка в лесу, то на птичьи переливы. Голос то поднимался высоко, до горных вершин, то опускался в долины. Логен впервые за долгое время курил чаггу, пил пиво, и все это грело душу, да и тело тоже. Костры, люди, даже прохладный ветер. Он шел между огнями, отыскивая костер, вокруг которого расположились Ищейка с товарищами, и никак не мог найти их. Он сбился с пути, и не только с этого.

– Сколько людей ты убил, папа?

Это была дочка Круммоха – не так уж много тоненьких голосков найдется в этом лагере. В темноте Логен различил внушительную фигуру вождя горцев. Трое детей сидели рядом с ним. Свое непомерное вооружение они прислонили поблизости.

– О, я перебил их множество, Изерн, – различил Логен могучий голос Круммоха. – Больше, чем могу припомнить. Ваш папочка, может, иногда бывает не в себе, но враждовать с ним никому не стоит. Он самый грозный противник. Вы сами в этом убедитесь, когда сюда заявится Бетод со своими ублюдками. – Он поднял голову и увидел Логена, выступившего из темноты. – Клянусь и не сомневаюсь, что сам Бетод подтвердит эту клятву: только один человек на всем Севере кровожаднее, свирепее и страшнее, чем ваш папочка.

– И кто же он? – спросил мальчик со щитом.

Логен почувствовал, как сердце у него дрогнуло, когда Круммох поднял руку и указал на него.

– Вот он. Это Девять Смертей.

Девочка сердито взглянула на Логена.

– Да в нем нет ничего особенного. Ты запросто справишься с ним, па!

– Клянусь мертвыми, я не смогу! Замолчи, девочка, иначе я от страха сделаю такую лужу, что ты в ней утонешь.

– Но на вид он не слишком грозен.

– Это урок всем вам. Не иметь грозного вида, не говорить много слов, не выглядеть особенным – вот первый шаг к тому, чтобы стать по-настоящему опасным. Так, Девятипалый? Позволь демону поиграть и надеть личину – получится двойной удар для любого наивного дурачка. Превращение как по волшебству, безжалостное нападение, и жестокая расправа. Это и делает убийцу убийцей. Рост, сила, громкий страшный голос тоже играют свою роль, но они не могут сравниться с дьявольской, смертоносной, безжалостной быстротой. Правда, Логен Девятипалый?

Это был трудный урок для детей, но Логена отец тоже учил этому рано, и он запомнил науку навсегда.

– Печальная правда. Кто успевает ударить первым, тот и выигрывает.

– Так и есть! – завопил Круммох, ударив себя по мощному бедру. – Отлично сказано. Но это великолепная, счастливая правда, а вовсе не печальная. Вы ведь помните старого Вилума, дети?

– Его поразил гром, – выкрикнул мальчик со щитом. – В бурю, высоко в горах.

– Да, так и было. В одну секунду гром обрушился на него, вспышка, подобная солнцу, слетела с небес, и Вилум стал не живее, чем мой башмак.

– У него поджарились ступни! – рассмеялась девочка.

– Именно так, Изерн. Ты видела, как быстро он умер, какой удар обрушился на него, и как мало снисхождения проявила молния. – Взор Круммоха снова обратился к Логену. – То же самое случится, если разозлить этого человека. Ты скажешь одно неосторожное слово, и в следующий миг… – Он громко хлопнул в ладоши, и дети подпрыгнули от резкого звука. – Он вернет тебя в грязь. Еще быстрее, чем небо убило Вилума, и так же безжалостно. Ваша жизнь висит на волоске каждый раз, когда вы оказываетесь в двух шагах от этого не слишком грозного на вид парня. Верно, Девять Смертей?

– Ну… – Логену не очень-то это нравилось.

– А скольких убил ты? – крикнула ему девочка, подняв подбородок.

Круммох рассмеялся и погладил ее по волосам.

– Не хватит цифр, чтоб пересчитать их, Изерн! Он король убийц! Он беспощаднее всех, кто живет под Луной.

– А как насчет Наводящего Ужас? – спросил мальчик с копьем.

– О-о-ох! – умилительно произнес Круммох и широко улыбнулся. – Он не человек, Скофен. Он какое-то иное существо. Но было бы интересно, если бы Фенрис Наводящий Ужас и Девять Смертей сошлись друг против друга. – Он потер руки. – Уж я бы на это поглядел! И Луна с удовольствием пролила бы на это свой свет.

Он закатил глаза к небу, и Логен тоже взглянул вверх. В черных небесах и впрямь светила луна. Огромная, белая, она сияла, как еще один костер.

Старые волки

Высокие окна были раскрыты, и спасительный ветерок проникал сквозь них в просторную гостиную, овевая разгоряченное, потное лицо Джезаля и заставляя широчайшие старинные портьеры хлопать и шуршать. Все в этой комнате было огромного размера: двери, похожие на вход в пещеру, высотой в три человеческих роста, а потолок, украшенный изображением народов, склоняющихся перед огромным золотым солнцем, в два раза выше. С огромных картин на стенах смотрели величавые мужи в человеческий рост. Их воинственные лица попадались Джезалю на глаза, куда бы он ни повернулся. От этого было очень неуютно.

Казалось, это место предназначено для великих людей, мудрых мужей, легендарных героев или могущественных злодеев. Место для гигантов. Джезаль чувствовал себя здесь крохотным, тщедушным недоумком.

– Вашу руку, если ваше величество позволит, – проговорил один из портных, подсказывая Джезалю и при этом, стараясь остаться исключительно вежливым.

– Да, конечно… извините…

Джезаль поднял руку чуть выше, укоряя себя за то, что снова начал извиняться. Он ведь стал королем, о чем неустанно твердит ему Байяз. Даже если он выбросит портного в окно, извиняться нет необходимости. Это портной, когда шлепнется на землю, должен поблагодарить короля за то, что его величество соизволил обратить на него внимание. Однако тот лишь изобразил фальшивую улыбку и плавно растянул мерную ленту. Другой портной ползал внизу, у колен Джезаля. Третий пунктуально записывал их измерения в гроссбух в крапчатой обложке.

Джезаль глубоко вздохнул и, нахмурившись, взглянул в зеркало. Неуверенный молодой идиот с заметным шрамом на подбородке взглянул на него, закутанный в образцы блестящей ткани, словно манекен. Он выглядел да и чувствовал себя клоуном, а не королем. Он смеялся бы над такой шуткой, если бы сам не оказался героем этого анекдота.

– Может быть, что-то в осприанском стиле?

Королевский ювелир осторожно водрузил на голову Джезаля какую-то деревянную штуковину и внимательно рассматривал, что получилось. Ничего хуже и не придумать. Чертова деревяшка на голове походила на перевернутую люстру.

– Нет! Нет! – воскликнул Байяз с раздражением. – Слишком сказочно, вычурно, слишком внушительно. Эта штука ему не подходит! Надо что-нибудь простое, подлинное, светлое. То, что подходит для сражения!

Королевский ювелир растерянно заморгал.

– Сражаться в короне?

– Нет, дурень! Но он должен выглядеть так, словно готов пойти в бой.

Байяз подошел сзади к Джезалю, сорвал деревянную конструкцию с его головы и швырнул на полированный пол. Она упала со стуком. Затем маг схватил Джезаля за руки и мрачно вгляделся из-за его плеча в зеркальное отражение нового короля.

– Это король-воин в самых лучших, самых славных традициях! Настоящий наследник Гарода Великого. Великолепный фехтовальщик, умеющий наносить раны и получать их. Он привел армию к победе, убил бессчетное множество врагов!

– Бессчетное? – неуверенно пробормотал Джезаль.

Но Байяз не обратил на него внимания.

– Он умеет обращаться с мечом и седлом, как со скипетром и троном. Его корона должна соответствовать его доспехам и подходить к его оружию. Она должна хорошо сочетаться с металлом. Теперь вы понимаете?

Ювелир кивнул.

– Думаю, да, милорд.

– Отлично. И еще кое-что.

– Милорду стоит только пожелать.

– Украсьте ее здоровенным алмазом.

Ювелир покорно склонил голову.

– Само собой разумеется.

– А теперь пошли вон. Вон, все вон отсюда! Его величество должен заняться государственными делами.

Гроссбух громко захлопнулся, мерные ленты были быстро скручены, куски тканей мгновенно исчезли. Портные и королевский ювелир с поклонами пятились к дверям, что-то подобострастно бормоча, пока не скрылись за огромными золочеными дверями, которые бесшумно закрылись за ними.

Джезаль с трудом удержался от того, чтобы не последовать за ними. Он постоянно забывал, кто теперь «его величество».

– У меня есть дела? – спросил он, отворачиваясь от зеркала и стараясь говорить непринужденно и повелительно.

Байяз проводил его в просторный коридор, стены которого были завешаны прекрасно выполненными картами Союза.

– У вас дела с вашим Закрытым советом.

Джезаль напрягся. Стоять в мраморных покоях, пока с тебя снимают мерки для парадных одежд и называют «ваше величество», – это смущало, но не требовало особенных усилий. Теперь же он должен участвовать в работе главного совета страны. Джезаль дан Луфар, прославленный своим невежеством, будет заседать вместе с двенадцатью самыми могущественными людьми Союза. Ему придется принимать решения, определяющие судьбы тысяч людей. Придется заняться политикой, юриспруденцией, дипломатией, хотя он разбирался лишь в фехтовании, выпивке, женщинах, а теперь вынужден был от всего этого отказаться. Правда, в последнем пункте он тоже был не слишком искушен, пусть и считал себя знатоком.

– Закрытый совет?

Его голос сорвался на дискант и больше напоминал девчоночий, чем королевский. Джезаль откашлялся.

– Случилось что-то важное? – пробасил он, но как-то неубедительно.

– Кое-какие новости пришли сегодня утром с Севера.

– Правда?

– Боюсь, лорд-маршал Берр мертв. Армии необходим новый командующий. Обсуждение этого вопроса может занять не один час. Прошу сюда, ваше величество. – Байяз указал вниз.

– Не один час? – пробормотал Джезаль.

Его каблуки застучали по широким мраморным ступенькам. Не один час в компании членов Закрытого совета. Он нервно потер руки.

Байяз, похоже, прочитал его мысли.

– Не стоит опасаться этих старых волков. Ты их господин, что бы они себе ни воображали. В любой момент ты можешь заменить их новыми или заковать в кандалы, если пожелаешь. Возможно, они об этом забыли. Нам придется напомнить им в свое время.

Они прошли сквозь высокие ворота, около которых стояли на страже рыцари-телохранители. Шлемы стражники держали в руках, но их лица были столь невыразительны, что с таким же успехом они могли бы надеть шлемы и опустить забрала. За воротами располагался просторный сад, с четырех сторон окруженный тенистой колоннадой, чьи беломраморные пилоны были украшены резьбой в форме листьев, чтобы соответствовать деревьям в саду. Вода плескалась в фонтанах, ее брызги поблескивали под ярким солнечным светом. Пара больших оранжевых птиц с тонкими, как прутики, ногами важно выхаживали на тщательно подстриженной лужайке. Опустив загнутые клювы, они высокомерно взглянули на проходившего мимо них Джезаля. Похоже, как и он сам, птицы сомневались, не самозванец ли перед ними.

Он смотрел на яркие цветы, на блестящую зелень, на великолепные статуи, подняв голову, взирал на древние стены, поросшие красным, белым и зеленым плющом. Неужели на самом деле все это принадлежит ему? И этот дворец, и весь Агрионт за стенами. Он шагает сейчас там же, где величаво ступали короли древности – Гарод, Казамир и Арнольт. Сердце его замерло при этой мысли. Джезаль вынужден был моргнуть и тряхнуть головой, как делал сотню раз в день, чтобы прийти в себя и не оступиться. Или он уже не тот человек, каким был неделю назад? Джезаль провел рукой по подбородку, словно проверял свое лицо, и нащупал шрам. Где тот человек, которого увлекли на широкую равнину, кто получил ранение среди камней, кто ел полусырое конское мясо и радовался этой еде?

Джезаль снова кашлянул.

– Я бы очень хотел… Не знаю, возможно ли это… поговорить с отцом.

– Твой отец мертв.

Джезаль мысленно отругал себя.

– Да, конечно. Я имел в виду того человека, которого я считал своим отцом.

– А что ты хочешь услышать от него? Что он принимал неверные решения? Что он имел долги? Что он брал от меня деньги за то, чтобы воспитывать тебя?

– Он брал деньги? – пробормотал Джезаль, чувствуя себя несчастным.

– Люди редко берут в семью сирот, исходя лишь из добрых побуждений, как бы великодушно это ни выглядело. Долги были заплачены, и даже сверх того. Я распорядился, чтобы тебя обучали фехтованию, как только сможешь держать в руке клинок. Сказал, что тебе следует поступить на службу в королевскую гвардию и, если получится, принять участие в летнем турнире. Что ты должен быть хорошо подготовлен к этому. И он полностью исполнил все мои поручения. Но ты, наверное, понимаешь, что ваша встреча будет весьма неудобной для вас обоих. И лучше ее избежать.

Джезаль устало вздохнул.

– Конечно. Лучше избежать. – Неприятная мысль вдруг посетила его. – Но Джезаль – это мое имя?

– Под этим именем ты коронован. – Байяз вскинул бровь. – А что, ты бы хотел какое-то другое?

– Нет, конечно, нет.

Он отвернулся и смахнул слезу. Его прошлая жизнь была сплошной ложью. А нынешняя, скорее всего, станет еще большей ложью. Даже его собственное имя – всего лишь выдумка.

Какое-то время они молча шли по саду. Гравий скрипел под ногами, такой свежий и безупречный, что у Джезаля мелькнула мысль, не чистят ли здесь каждый камушек ежедневно вручную.

– Лорд Ишер представит много предложений вашему величеству в течение ближайших недель и месяцев.

– Лорд Ишер? – Джезаль кашлянул, шмыгнул носом и постарался придать себе самый довольный вид, на какой был способен. – Зачем?

– Я обещал ему, что два его брата займут посты лорд-камергера и канцлера в закрытом совете. Его семейство получит преимущество перед остальными. Это цена его поддержки на выборах.

– Понимаю. Значит, мне надо соблюдать договоренности?

– В точности – нет.

Джезаль нахмурился.

– Я не уверен, что…

– Достигнув власти, человек должен немедленно дистанцироваться от всех своих союзников. Если они будут чувствовать, что твой успех – их заслуга, никакие награды не удовлетворят их полностью. Лучше сделать наоборот и немного возвысить своих противников. Те с удовольствием проглотят даже малые знаки внимания, зная, что не заслужили их. Хайген, Барезин, Скальд, Мид – вот кого тебе следует привлечь к себе.

– Но не Брок?

– Нет, Брок – никогда. Он был слишком близок к тому, чтобы примерить корону и почувствовать свое превосходство. Рано или поздно его придется поставить на место. Но не раньше того, как ты укрепишь свои позиции и получишь должную поддержку.

– Понимаю. – Джезаль выдохнул, раздувая щеки.

Похоже, быть королем – это нечто большее, чем носить красивые одежды, иметь заносчивый вид и принимать всеобщее поклонение.

– Сюда.

Из сада они прошли в затененный холл, обшитый панелями из черного дерева. У стен было выставлено древнее оружие, при виде которого голова могла закружиться от восхищения. Блестящие доспехи стояли в полной готовности: пластины и кольчуги, кирасы и панцири, богато украшенные символами Союза – золотыми солнечными дисками. Огромные церемониальные мечи высотой в человеческий рост и еще более высокие алебарды были прикреплены к стене, составляя продуманную экспозицию. Под ними располагались секиры, булавы, моргенштерны, клинки с прямыми и загнутыми лезвиями, длинными и короткими, широкими и тонкими – хватило бы, чтобы вооружить целую армию. Оружие, произведенное в Союзе, оружие, захваченное у гурков, оружие, взятое у мертвых стирийцев после кровавых сражений. Победы и поражения, увековеченные в стали. Еще выше истрепанные и безжизненные знамена забытых полков, давным-давно сложивших головы в бою, свисали с обугленных древков.

Тяжелые двери виднелись в конце этой коллекции, черные и ничем не украшенные, притягивающие взгляд, как плаха. Рыцари-герольды стояли по обеим их сторонам, торжественные, как палачи. Их «окрыленные» шлемы поблескивали в сумерках. Им вменялось в обязанность не только охранять самое сердце правительства, но также разносить королевские указы в любой уголок Союза, куда потребуется. Разносить его приказы – вдруг осознал Джезаль, и это лишь усугубило его нервное напряжение.

– Его величество желает встретиться с Закрытым советом, – возвестил Байяз.

Два рыцаря одновременно протянули руки и распахнули двери.

Чей-то рассерженный голос донесся в коридор:

– Надо идти на уступки, или беспорядки усилятся! Мы не можем просто…

– Верховный судья, мне кажется, у нас гость…

Белый зал почти разочаровывал после величественной обстановки дворца: не очень большой, на простых белых стенах никаких украшений. Узкие окна походили на тюремные, отчего в помещении было мрачно даже в яркий солнечный день. Зал не проветривался, и воздух в нем застоялся. Из мебели здесь были только длинный стол темного дерева, заваленный бумагами, и простые жесткие кресла, по шесть с обеих сторон стола. Еще одно кресло стояло у края стола, и другое, заметно выше прочих, во главе. Место для короля, догадался Джезаль.