Текст книги "Жарче, чем тропики"

Глава 5

«К вечеру станешь моей женой»… Трудно было подобрать более действенные слова, чтобы ускорить ее отъезд. Ха! Джамал точно спятил! Да я заберусь в вертолет с такой быстротой, что только меня тут и видели. Освобождение… бегство… свобода! Джамал решил форсировать события, что и неудивительно при его-то мужском самомнении и дикой гордости. Но он просчитался, с жестоким удовлетворением подумала Мари. Ее бурное африканское приключение подошло к концу, и как же она рада этому!

Взгляд Мари упал на чемодан, который она видела в последний раз еще в аэропорту. Она заморгала, соображая, что бы означало его неожиданное появление. Его принес Джамал! Значит, он был готов к ее выбору. Но сначала позволил ей свалять такую дурочку!

Досадуя на саму себя, Мари открыла чемодан. Не являться же в аэропорт «Абебе» в африканской накидке до пят и шелковых шлепанцах! Но это не проблема. Беда в другом – ведь она докатилась до того, что предложила Джамалу себя чуть ли не на серебряном подносе. Если бы она держала свой дурацкий язык за зубами, то взошла бы на борт вертолета, не уронив ни капли своего достоинства. Мари неспешно надела легкие брюки и просторную майку с короткими рукавами, расчесала волосы и только тогда взглянула на часы. Минус пятнадцать минут. Она выглянула из хижины – слепящие лучи солнца отражались от серебристого корпуса вертолета, стоявшего в центре селения. Медлить нечего. Она подхватила чемодан и шагнула наружу. Ты его никогда больше не увидишь! – вновь промелькнула навязчивая мысль. Она постаралась отделаться от нее. Переживу… еще как… прожила же я двадцать восемь лет без мужчин!

Никогда – это значит навсегда! – опять предательски застучало в голове.

Мари раздраженно провела рукой по волосам, словно пытаясь выбросить ненужные мысли. Да будь он трижды проклят! Я сильнее этого, убеждала она себя. И сделаю верный шаг, как бы чертовски трудно это ни было!

Всю свою жизнь я была благоразумной, практичной, реалистичной. Никакого вздора, никакой глупой романтики, никаких фантазий… Ну разве что одно – он! Поднимающий тогда, во Франции, ее книгу на ступеньках библиотеки, улыбающийся обаятельной, берущей за душу улыбкой. Да, надо признать, Джамал лишил ее части самой себя. Отсюда и неотступное чувство утраты, потери, одиночества. Она возненавидела его за эту власть над собой, а сейчас ненавидит в десять раз больше, ибо ей приходится бороться с безрассудным желанием, пугающим не меньше чувства своего полного бессилия, из-за чего она не может двинуться с места. Никогда – это ведь скорее всего навсегда. Какая разница между любовной связью и временным браком? – спросил коварный внутренний голос. Потрясенная возникшей предательской мыслью, Мари прижала дрожащие руки к разгоряченному лицу и подавила этот робкий голосок. Всеми фибрами своего существа она восставала против того положения, в которое ее загнали обстоятельства.

А где же была ее свобода выбора, когда она решила никогда больше не видеть его? Джамал выполнит свое обещание. У него такой характер, что свое самоотречение он будет свято соблюдать.

Вся во власти бурных чувств, Мари неуклюже опустилась на свой чемодан у порога. Если бы мысли могли убивать, Джамал был бы уже мертв. Какая же душевная мука! Слово «никогда» превратилось в гигантскую стену между ней и желанной свободой.

Лопасти вертолета с шумом закрутились, и словно зыбь пробежала по тростниковым крышам хижин. Гордившаяся тем, что никогда не плачет, Мари вдруг залилась горькими слезами. Она презирала себя и ненавидела его. За каких-то двое суток он вывернул ее душу наизнанку. Загнал ее в угол, в ловушку, которую она обнаружила слишком поздно. Боже милостивый, я никогда не прощу ему то, что он припер меня к стенке и вынудил сдаться!

– Случиться что-нибудь плохое, госпожа? – услышала она знакомый голос.

– Да, все плохо! – разрыдалась Мари.

– Принц Джамал очень сердится. Он беспокоится за вашу безопасность. Но в такой день его гнев должен смягчиться.

Мари рассеянно смотрела на симпатичную мордашку Маканы. Служанка робко потянулась к ее раненой руке и сочувственно поцокала языком, рассматривая глубокие царапины. Рыдания все еще сотрясали грудь Мари, когда Макана нежно опустила ее руку в чашу с теплой водой, остро пахнущей каким-то снадобьем. Раны защипало просто чертовски больно!

– Я слышала, что Баньяни угрожает тебе? – спросила Мари.

– Я не боюсь ее угроз, – беспечно улыбнулась Макана. – Моя семья теперь под охраной принца Джамала.

– Я рада за вас. – Мари судорожно вздохнула.

– Наш принц не хочет жениться на принцессе Баньяни, – доверительно поведала служанка. – Это хочет король, а все, кто ее хорошо знают, не хотят.

Итак, Баньяни получила официальное королевское одобрение. Джамал не упомянул об этом. Ничего удивительного, что принцесса приняла в штыки появление Мари.

– Что вы видели во дворике… не стоит жалеть ее. – У Маканы на лице появилось удивительно циничное выражение. – Баньяни устроила сцену, чтобы принц устыдился и отослал вас домой. Женщина не должна так смущать мужчину. Если бы ее отец узнал об этом, он не оставил бы ее при дворце! Он просто опозорен.

Макана заклеила царапины пластырем, встала и хлопнула в ладоши. Мгновенно появились две ее помощницы со всякой всячиной. В хижине были расставлены бронзовые и серебряные подставки, и в них зажгли благовонные палочки, наполнившие неподвижный жаркий воздух дурманящим ароматом. Слуги внесли алюминиевую ванну и установили за ширмой в дальнем конце хижины. Затем последовали слуги с ведрами дымящейся воды.

Мари пребывала в каком-то оцепенении, пока Макана не отвела ее за ширму. Служанка с серьезным видом прикрыла ладошками свои глаза.

– Я не смотрю, только помогаю, госпожа… – Мари рассмеялась, и от ее напряжения вдруг не осталось и следа.

Здравый смысл подсказывал ей, что не может же Джамал и в самом деле привести в действие свою угрозу и насильно взять ее в жены. Это было бы просто смешно. И ужасно! Ясно, что им руководил гнев. Позже его обман разоблачится и она поговорит с ним по-хорошему, постарается не задеть его непомерную гордость. Весьма мелодраматичная угроза, но чисто африканская, вполне в духе Джамала, размышляла пленница.

Ладно, воспользуюсь его гостеприимством еще несколько дней и посмотрю, что и как. В самом деле, нет никакой причины бежать домой, как викторианская дева, которой грозит изнасилование. Не стоит вновь предаваться трусости, которую она проявила в Париже. Почему бы, раз уж я здесь, ве позволить себе роскошь получше узнать Джамала. Разве от меня убудет? К тому же пора бы уже начать научные исследования, ради которых она сюда и приехала…

С этими успокаивающими мыслями Мари погрузилась в теплую, наполненную благовониями воду, приняв помощь заботливой Маканы и покорно наклонив голову, когда служанка стала тщательно промывать ее шикарные волосы шампунем. Укутанная в полотенце, Мари позволила, чтобы ей расчесали волосы и сделали маникюр. Ну, чего суетиться, умиротворенно размышляла она.

– Вам надо прилечь и немного отдохнуть, – заботливо подсказала Макана, – празднование, кажется, через несколько часов.

Празднование? Кто и по какому поводу его устраивает? Ладно, потом выяснится, решила Мари и прилегла.

Проснувшись, Мари услышала шум вертолета. Или вертолетов? Наверное, эти звуки ее и разбудили. Она проспала несколько часов, хотя что же тут удивительного – ведь она провела предыдущую ночь почти без сна.

Макана протянула ей богато расшитую золотом одежду. Этот африканский наряд был в самом деле весьма изысканным. Шелк, обливший ее тело, вызывал удивительное ощущение. Большой накидкой из золотого шифона укрыли ей голову.

– Вы выглядите очень красиво, госпожа, – с восхищением выдохнула Макана. – Вы готовы?

Легкомысленно не задавая вопроса, к чему ей следует быть готовой, Мари вышла вслед за служанкой. Жаркий неподвижный воздух был наполнен ароматами и звуками вечерних джунглей. Макана привела француженку в еще большую хижину, заполненную принаряженными женщинами, в основном среднего и пожилого возраста. Одна за другой они подходили к Мари, чтобы поприветствовать ее и поцеловать ей руки. Очень приветливые, они, к сожалению, не говорили по-французски. А Мари так хотелось поболтать с ними.

На белой скатерти в центре шатра были расставлены всевозможные яства. Мари не испытывала голода, но попробовала несколько блюд из вежливости. Пиршество длилось целую вечность, но не наскучило ей – столько всего необычного происходило вокруг, что она была просто зачарована. Когда угощения убрали, начались танцы под ритмичные африканские мелодии. Стало довольно шумно. Все веселились, смеялись. Особенный восторг собравшихся вызвала необъятных размеров женщина, исполнившая танец живота.

– Пожалуйста, идите за мной, госпожа, – тихо прошептала Макана, незаметно приблизившись к Мари. – Время.

Как только Мари встала, музыка смолкла. Время для чего? – хотела спросить француженка. Очевидно, Макана имела в виду, что празднество закончилось, а она даже не поняла, что же тут праздновали. Послышались громкие крики. Мари решила, что это прощаются с ней, благодарно улыбнулась и помахала всем рукой, потом последовала за Маканой через занавеси, скрывавшие часть шатра.

Как же она была поражена, когда там ее встретил Джамал, окруженный нарядно одетыми темнокожими мужчинами. Он был так неотразимо красив в белой льняной накидке и темно-синем головном уборе с золотой тесьмой, что у нее пересохло в горле, а сердце заколотилось, как у глупенькой девчонки. Один из старейшин с серой курчавой бородой заговорил на местном наречии, и все внимали ему с почтением.

Мари подивилась, когда этот одетый в экзотически яркий наряд и украшенный бусами старик вдруг шагнул к ней, взял ее руку и вложил в руку Джамала, а потом снова что-то зарокотал на своем языке. Мари замерла. Что, черт возьми, он делает? Внезапное озарение пришло к ней и повергло в шок. Этот старик – местный священник или как его тут называют – шаман, колдун, мамба? И если она не ошибается… Да нет, конечно же, ошибается!..

Мари бросила изумленный взгляд на Джамала. Между его густыми бровями обозначилась морщинка, когда он заметил ее бледность. Мари ошеломленно оглядела окружающих, которые с серьезным видом воспринимали церемонию. Она прикусила нижнюю губу и почувствовала кровь на языке. У нее закружилась голова. Боже милостивый, если только воображение не сыграло с ней шутку, то, выходит, она только что участвовала в брачной церемонии в роли?..

В роли невесты? Я, Мари Третье, непримиримая противница брака, только что невольно сыграла роль в церемонии, на которую не давала согласия? Повергнутая в шок, француженка задрожала. Это незаконно, не может быть законным, поскольку я не поняла ни слова из сказанного и вообще из всего происходившего! Пока все это лихорадочно пронеслось у нее в голове, мужчины начали расходиться.

– Что с тобой? – прошептал Джамал. Ее руки непроизвольно сжались в кулаки.

– Тебя следовало бы запереть в психушку, – заявила Мари. – Я не давала согласия выйти за тебя замуж! – добавила она дрожащим голосом, показавшимся ей самой чужим.

Джамал уставился на нее ошеломленным взором.

– Но я же предупредил тебя, что мы поженимся, если ты останешься…

– Разве я сказала, что согласна? – выпалила Мари, еще не оправившись от шока.

– Ты осталась. Я это принял за согласие. И решил, что ты наконец образумилась.

– Остаться и выйти замуж – это не одно и то же! – Мари прижала ладони к пылающему от гнева лицу. – Ты сделал это преднамеренно! Ты знал, что я не поверила, будто ты говоришь серьезно, и воспользовался…

Внезапно Джамал с силой сжал ее плечо и привлек к себе.

– Прекрати! – резко бросил он. – Здесь не место для подобных споров. Да и вообще с ними надо покончить. Теперь ты моя жена.

– Жена?

– Не позорь меня перед родственниками, – предостерег Джамал, пристально глядя ей в глаза. – За это ни я, ни они тебя не простят. Женитьба – дело серьезное.

Ее лицо побледнело как полотно.

– Но я же не знала… не понимала…

– Разве я тебе не сказал все?

– Ну… да, но я не поверила.

– Поверь сейчас, – убедительно произнес Джамал.

– Я не хочу, – еле слышно пробормотала она, чувствуя слабость в ногах. Ее душевное потрясение не только не проходило, но все больше усиливалось.

– Тогда почему ты осталась? Почему не отправилась в аэропорт? – с горечью спросил принц.

– Я не поверила, что ты говоришь всерьез о женитьбе на мне… Не сегодня, не здесь, не сейчас! – потрясение шептала Мари.

Неужели Джамал в самом деле посчитал, что, оставшись, она тем самым дала согласие выйти за него замуж? Или он воспользовался ее незнанием языка его народа и подстроил все так, что лишь ценой жуткого скандала она могла прервать церемонию? А когда сообразила, что происходит, было уже слишком поздно.

Ну почему я такая глупая? – кляла она себя. Когда он говорил о браке, я и думать не думала о свадьбе. Празднество в африканской хижине, свидетели, торжественность церемонии по местному обычаю никак не соответствовали в ее смутном представлении заключению временного договора о браке.

– А что, собственно, тебе не нравится?

– Да ничего… Но я думала… понимаешь… я думала, – залепетала Мари, – что ты имеешь в виду определенный контракт…

– Контракт? – нахмурился Джамал.

– Принцесса Баньяни сказала…

– Что еще она сказала?

– Ну, что ты не планируешь настоящий брак, что это будет лишь временное соглашение. – Ее голос дрогнул, когда она увидела, как изменилось лицо Джамала. – Понимаешь, я слышала о свамба…

– Свамба… – прошептал Джамал, потом повторил это слово с таким отвращением, что Мари вздрогнула. – В Королевстве Нботу не признаются подобные соглашения, они могут привести к полному произволу. Наши правила бракосочетания закреплены законом и имеют такую же обязательную юридическую силу, как и в вашей стране.

– О! – воскликнула Мари.

– А если бы Баньяни сказала тебе, что я Джек-Потрошитель, ты и это проглотила бы? – Джамал рассмеялся. – Мне жаль разочаровывать тебя, но мы действительно женаты в полном соответствии с законом. Ты же должна мне правдиво ответить, почему ты дала вертолету улететь без тебя.

Мари напряженно думала, что же ему сказать, и покусывала нижнюю губу. Но что-то ничего не приходило ей в голову.

– Почему? – повторил Джамал с упрямой настойчивостью.

– Я могу сослаться лишь на временную невменяемость!

Снаружи послышались голоса, и лицо Джамала расплылось в лукавой улыбке.

– Скоро ты почувствуешь себя замужней вдвойне.

– Как это понять? – спросила Мари дрожащим голосом. – Я… – Она смолкла при появлении пожилого европейца в воротничке священника, пробормотавшего извинения за опоздание. Его сопровождали элегантно одетые чернокожие мужчина и женщина.

– Разреши представить тебе преподобного месье Лафонта, настоятеля Кафедрального собора Па-таты, а также мою сестру Намири и ее мужа Ндамангу, согласившихся стать нашими свидетелями.

Пораженная Мари машинально подала руку священнику, приняла теплое объятие от взволнованно улыбающейся женщины и снова пожала руку, теперь уже ее мужа.

– Извините нас с Ндамангой за опоздание, – обратилась Намири к Мари на хорошем французском языке. – Мы собирались приехать еще утром, но у медиков самые благие намерения часто оборачиваются…

– Я знаю, что тебе пришлось срочно оперировать больную, – сказал Джамал. – Понятно, что спасение человеческой жизни – прежде всего…

– Да, но, боюсь, это испортило настроение твоей невесте, – вздохнула с сожалением красавица негритянка. – Ты же хотел проведения церемоний в другом порядке – сначала по-европейски, а потом по обычаям Нботу, и я должна была быть здесь, чтобы Мари могла почувствовать себя раскованно, и познакомить ее со всеми родственниками, а то без знания языка ей было не по себе на собственном свадебном приеме. Боюсь, служанка не годилась в переводчицы. Тем более в глазах дам старшего поколения. Они же все снобы…

Ндаманга успокаивающе похлопал жену по плечу.

– Не пора ли уступить место месье Лафонту? – прошептал он со смешинкой в глазах. – Вы еще убедитесь, Мари, что моей жене стоит только начать говорить…

Мари выдавила подобие улыбки, но так и не смогла заставить себя посмотреть на Джамала. Он, оказывается, планировал сначала европейский свадебный обряд. Если бы так оно и было, она бы вовремя все поняла и сумела прервать его затею… Прервать? Но хватило бы ей храбрости проделать это в присутствии его семьи, разочаровать стольких уважаемых людей своим отказом выйти замуж за принца?

Боже милостивый, какой бы вспыхнул скандал, не говоря уже об унижении Джамала! Нет, она не осмелилась бы поступить так. К тому же совесть подсказывала ей, что она и сама отчасти виновата в возникшей ситуации.

– Итак, начнем? – весело предложил священник.

Когда Джамал сказал, что скоро она почувствует себя действительно замужней, сердито размышляла Мари, он нисколько не преувеличивал. Обряд протекал как обычно. Она отвечала нетвердым голосом, а когда Джамал взял ее руку, чтобы надеть на палец изящное обручальное кольцо, она окаменела. Свою подпись Мари поставила неудержимо дрожащей рукой.

Да он просто исчадие ада, кипела от ярости Мари, я убью его за вероломство!..

– Я так рада, что в нашей семье появилась еще одна свободная женщина! – радостно залепетала Намири. – Мне пришлось выйти замуж, чтобы добиться свободы, и мой отец никак не оправится от шока, видя, как то, что он считал моим эксцентричным хобби, стало моей профессией…

– Вы хирург? – спросила Мари, пытаясь прийти в себя, что давалось ей с большим трудом.

– Гинеколог. У меня не было выбора. – Намири состроила комичную гримасу. – Местные мужчины страдают комплексом самца, но они бы убежали подальше, только приблизься к ним врач женского пола. Но они в восторге, когда женщина занимается самыми интимными заботами их жен. Я счастлива, что вы стали членом нашей семьи, Мари, – заверила Намири с искренней улыбкой. – И сочувствую вам, что пришлось ждать так долго…

– Нам пора, – прервал ее Джамал.

– Что это еще за штучки наследного принца? – вдруг нахмурилась его сестра.

– Намири, – укоризненно одернул ее Ндаманга, явно почувствовав, что тут почему-то и не пахнет свадебным весельем.

Сестра Джамала бросила на Мари вопрошающий взгляд, не скрывая своего замешательства. Мари покрылась румянцем смущения.

– Мы скоро увидимся. Надеюсь, вы первыми посетите нас, – произнес Джамал, обращаясь к родственникам.

Едва молодожены вышли из шатра, как Мари услышала голос Намири, что-то с жаром говорившей на своем языке.

– О чем она? – спросила Мари.

– Извини, но я воздержусь от перевода. – Джамал с суровым видом направился к ожидающему вертолету, вынуждая Мари спешить за собой. За их спинами заиграла музыка – свадебное празднество в селении продолжалось.

– Джамал! – в отчаянии окликнула Мари принца, он остановился, и Мари, запыхавшись, поравнялась с ним.

– Ты хочешь знать, что дальше? Все очень просто, – заговорил он ровным голосом. – В конце лета я разведусь с тобой. Ты уедешь домой. Я женюсь на другой и забуду об этой дурацкой ошибке.

– Женишься на другой? – Мари тупо смотрела, как Джамал взбирался на сиденье рядом с пилотом. Наконец она вышла из оцепенения и забралась на заднее сиденье, а следом за ней – Макана. Лопасти закрутились с оглушающим воем.

Глава 6

Мари пребывала в недоумении: то Джамал говорит, что они действительно муж и жена, то отмахивается от их брака с такой легкостью, словно он ничего не значит. Иными словами, ничего не значит для него. Ну чем не временное соглашение? Брак служит лишь удобным способом заполучить ее в свою постель на его условиях. Ей уготована роль последнего увлечения принца перед тем, как он всерьез обзаведется семьей, женившись на более приемлемой женщине вроде Баньяни, получившей одобрение короля Бутасу.

Сейчас, похоже, мы возвращаемся во дворец, догадалась Мари. Что ж, пусть Джамал не думает, что сможет запереть меня в этой золотой клетке до конца лета! И пусть не воображает, что, когда он спустится с олимпийских высот своей оскорбленной гордости, она скрасит его последний разгул. Пусть даже не надеется!

Полет оказался кратким. Мари выпрыгнула из вертолета с белым как мрамор лицом и обнаружила, что оказалась совсем не там, где ожидала. Ее окружали спускающиеся террасами прекрасные сады. Тамариски и пальмы высились над сочно цветущими кустарниками, буйными травами, тропическими цветами.

– Но это не дворец… – Она обернулась и увидела, что Джамал все еще стоит в тени вертолета, разговаривая по переговорному устройству.

Ей ответила Макана.

– Королевский дворец недалеко, госпожа. А этот дворец принадлежит принцу Джамалу. Здесь жила его мать. Она умерла после рождения принца. Король оставил этот дворец, забрал маленького сына и переехал в старый дворец. Не правда ли, печально, ведь здесь очень красиво, не так ли?

– Нет… Я хотела сказать «да». – Выходит, Джамал вырос без матери.

Но Мари тут же сломала нежный росток сочувствия на корню. А мне-то что до того? – сердито спросила она себя, поднимаясь по невысоким ступеням к сложенному из камня входу в чудесный внутренний дворик, выложенный мрамором и окруженный аркадой.

В центре большого бассейна вода мягко журчала в тишине. Под следующей аркой открывался вход в просторный холл. Оттуда Мари прошла через ближайшую дверь в большую комнату, удивившую ее изящной мебелью, которая неплохо смотрелась бы и в Лувре.

– Принц называет эту комнату гостиной, – сообщила Макана. – У нас здесь много гостиных.

– Чудесно, – пробормотала Мари и проследовала в зал, оформленный в типично африканском стиле. Красочные циновки, ковры, горы подушек восполняли нехватку мебели. То же самое ожидало ее и за другими дверями, ведущими из холла во внутренние покои дворца.

Любопытно, размышляла Мари, вернувшись в холл. Может, «западная» половина дворца предназначена для приема важных зарубежных гостей?

Мари любовалась фонтаном, когда услышала шаги. Вошел Джамал и замер. Его полуприкрытые веками потемневшие глаза смотрели на нее, как на гранату с выдернутой чекой, – настороженно, с холодной опаской, с готовностью к бою. Она даже расстроилась, когда поняла его настрой еще до того, как он раскрыл свой красиво очерченный рот.

– Скажи мне все-таки, почему ты не улетела, пока была такая возможность? – настойчиво спросил он.

– Сейчас это уже не имеет никакого значения.

– Предупреждаю: теперь, когда ты стала моей женой, я не потерплю от тебя скрытности.

Мари вся вспыхнула от негодования. Его жена. Неприятного напоминания хватило, чтобы опять разозлить ее. Не смягчила ее чувств и его непреклонная интонация – он словно укорял расшалившегося ребенка! Она гордо вскинула голову, ее изумрудные глаза гневно сверкнули.

– Это вполне в твоем духе.

– Объяснись! – резко выпалил Джамал.

Мари издала презрительный смешок, вспоминая, как быстро переменился после свадьбы любящий муж ее тетки.

– Я знаю, что африканец забывает обо всяких приличиях, едва наденет обручальное кольцо на палец женщины. Тогда он уже ничего не опасается, считает, что может поступать как ему заблагорассудится, ведет себя как хозяин дома, а столь обожаемая раньше невеста становится просто еще одним приобретением, которым он может распоряжаться, как ему Бог на душу положит. Так вот, прежде чем ты насладишься этим обманчивым ощущением всемогущества, позволь мне заверить тебя, что это кольцо на моем пальце ровно ничего не значит для меня! – объявила Мари.

Джамал выслушал ее речь внешне безмятежно, но от излучаемой им неистовой энергии ее било, как электрическим током. Его молчание страшно пугало Мари. Всем своим нутром она ощущала неодолимую силу его темперамента, гораздо более мощного, чем ее собственный. В необузданном желании избавиться от его воздействия она сорвала с пальца кольцо и швырнула его в фонтан.

Напряженная тишина затягивала ее как болото, из которого она не могла выбраться.

– Это кольцо не больше чем фарс! – выпалила Мари, взбешенная тем, что ей поневоле пришлось перейти в оборону.

Лицо Джамала окаменело, его шоколадная кожа приобрела серый оттенок. Он оглядывал ее потемневшими от гнева и холодными как камень глазами.

– У тебя ужасные манеры и характер избалованного ребенка. Ты бездумно бранишься, не заботясь о такте, сыпешь оскорблениями. Подозреваю, это отрыжка той жизни, которую ты вела, руководствуясь только своими эмоциями, а не рассудком. Ты напрасно думаешь, что я потерплю такие выходки. Достань кольцо! – приказал Джамал.

Взбешенная его выговором, раскрасневшаяся, задыхающаяся, Мари со злостью уставилась на него, едва сдерживаясь, чтобы не затопать ногами.

– Без кольца ты не сможешь войти в мой дом, – предостерег ее Джамал.

– Прекрасно! Я никогда и не желала этого дурацкого кольца! – парировала она.

– Ты хочешь, чтобы я обращался с тобой, как со шлюхой? Что ж, твое желание может быть исполнено…

– Как, как? – Мари аж задохнулась от негодования.

– Каждым своим оскорбительным словом или жестом ты подрываешь мое уважение к тебе. Смотрю на тебя и задаюсь вопросом: да стоило ли из-за этой женщины обижать моего благородного отца? – с издевкой промолвил Джамал. – То, что обещало стать счастливейшим днем в нашей жизни, обернулось слезами, раздором и сожалением. Я теряю последнее терпение. Достань кольцо, иначе проведешь ночь здесь… Без него ты мне не жена!

– Ты думаешь, меня это волнует? – воскликнула Мари, сжимая кулаки.

– Тебе, пожалуй, следует преподать урок жестокого обращения. Только тогда ты, может быть, оценишь, что я никогда не обращался с тобой как с низшим существом… до сих пор.

Если он всерьез думает, что я заберусь в этот гнусный фонтан и вымокну до нитки, то он глубоко заблуждается – с этой мыслью Мари продолжала стоять как каменная статуя. Джамал удалился величавой походкой. Только тогда она заметила двух стражей у входа во дворец. Их присутствие выглядело вполне естественно – принцу полагалась охрана, и все же при виде их ее обуяла ярость. Итак, у нее есть зрители! Она сжала зубы, дрожа от жажды крови. Так он и в самом деле надумал преподать ей урок?

Да как он смеет рассуждать тут о моих «ужасных манерах»? Как он смеет смотреть на меня с такой надменностью и высокомерием, так свысока? Разве я напрашивалась, чтобы меня заманили в Королевство Нботу и дважды женились на мне? И если он оскорбил своего отца браком со мной, я-то чем виновата?

Солнце припекало ее непокрытую голову. Она укрылась в тени и в конце концов опустилась на холодный мраморный пол. Я его ненавижу. Я ненавижу его! – разжигала она свою ярость, пока час тянулся за часом.

Черная тропическая ночь постепенно окутала все вокруг. Темноту еще больше подчеркивали дворцовые фонари, вокруг которых вились насекомые. В таком же путаном полете вились мысли Мари. Что я за умница, что не забралась в тот чертов вертолет? Что я за умница, вообразившая, что смогу урезонить Джамала, справиться с ним? Кто это тут ораторствовал, как истая феминистка, и обвинял принца в грехах, которые он и не думал совершать? Да и кто надоумил его подвергнуть меня такому жуткому унижению?

Мари поднялась, словно побитая, и слезы безумной безысходности обожгли ей глаза. Только Джамал мог вывести ее из себя до такой степени! А, черт бы все побрал! Не могу я сидеть тут всю ночь, мерзнуть и голодать из какого-то ребячества! Или я все же переборщила, зашвырнув кольцо? Но я всего лишь хотела дать ему понять, что, как только он произнес эти фатальные слова «женюсь на другой», словно жены – это товар, подлежащий обмену, меня обуяло необоримое желание показать, что и мне наплевать на наш брак.

Опустившись на колени у фонтана, Мари погрузила руку в воду. Фонтан оказался неглубоким, вода была кристально прозрачной, но ей никак не удава лось разглядеть на дне это несчастное кольцо из-за бликов горящих вокруг фонарей. Тут ей в глаза бросился яркий проблеск в самом центре фонтана. Она рискованно потянулась, потеряла равновесие и шумно рухнула в воду. Вне себя от ярости, промокшая до нитки, она поднялась по колено в воде, достала кольцо и выбралась из фонтана. Потом гордо прошествовала во дворец, оставляя за собой мокрые следы.

Ему не жить! – клялась про себя Мари. Пусть он пока еще расхаживает на своих двоих, но он уже труп! Он хочет войны, так он ее получит!

В то же время тоненький внутренний голосок нашептывал ей: он же не знал, что ты не хотела выходить за него замуж. Мари старалась не слушать внутренний голос, но он оставался безжалостным: ты испортила ему день свадьбы, унизила его в глазах сестры и зятя, оскорбила его еще раз…

В глазах у нее защипало от наворачивающихся слез. Внезапно Мари почувствовала себя несчастной как никогда. Какого черта ты не залезла в тот дурацкий вертолет, который мог доставить тебя в аэропорт «Абебе»? – в отчаянии спросила она себя.

И сама же ответила четко и ясно, честно и прямо, хотя это и было мучительно больно для собственной гордости. Только опасение, что она никогда больше не увидит Джамала, парализовало ее и лишило самоконтроля. Все то же неукротимое влечение, которое испортило жизнь ее матери и грозило тем же ее тетке, нашло в ней свою новую жертву. Может, эта склонность к саморазрушению заложена в моих генах, если на этот раз я не смогла убежать от Джамала… Все произошло так неожиданно и быстро, что меня захлестнуло мое собственное отчаянное желание.

Сама во всем виновата, печально призналась она себе. Защищая себя, я не допускала мужчин в свою жизнь, но такая самоизоляция не подготовила меня к натиску Джамала. И все же мой главный враг не он, а нечто внутри меня.

Принц – лишь запретный плод, олицетворение моих самых потаенных страхов: феноменально красивый, как мой отец, невероятно очаровательный, как мой отец, способный на экстравагантный жест, как мой отец, пользующийся успехом у женщин, как мой отец… Поистине убийственное сочетание мужских качеств! Да как же я могу желать подобного мужчину? Да что со мной такое, если я понимаю все это и все же не нахожу сил отделаться от столь пагубной страсти?

Мари стояла с отсутствующим взором в какой-то незнакомой комнате, пока Макана готовила ей ванну. Словно униженная ощущением, что изменила самой себе, Мари безвольно позволила служанке снять с себя намокшую, прилипающую одежду. Потом расслабленно погрузилась в теплую воду, рассеянно потерла ноющую от глубоких царапин руку.

– Хотите чего-нибудь поесть, госпожа? – предложила заботливая служанка.

Поглощенная своими мыслями, Мари вдруг обнаружила, что облачена в белую шелковую ночную рубашку. Со стеснением оглядывая себя, она заметила, что ее тело просвечивает сквозь тончайшую ткань, и покрылась лихорадочным румянцем.