Текст книги "Где живет счастье"

Глава 8

На пороге возникла старая дама в парадном твидовом пальто и залихватски сдвинутой набок соломенной шляпке с вишенками; узловатые пальцы сжимали сумочку из лаковой кожи.

– Я хочу съездить в Дир, – сообщила дама.

Виви обернулась; противень, который она держала в руках, сердито плевался жиром, и Виви пришлось поспешно искать свободное место на плите. Заметив шляпку и сумочку, Виви почувствовала, как у нее екнуло сердце.

– Что?

– И нечего чтокать. Это дурной тон. Я готова съездить в город. Если ты возьмешь себе за труд подогнать машину.

– Розмари, мы сейчас не можем ехать в город. Мы ждем детей на ланч.

На чело Розмари легла тень сомнения.

– Какие такие дети?

– Наши дети. Они все собираются приехать. На ланч в честь дня рождения Люси. Вы помните?

Кошка Розмари, настолько тощая и облезлая, что ее уже не раз принимали за сбитое на дороге животное, запрыгнула на рабочую поверхность и принялась на дрожащих лапах подбираться к ростбифу. Виви стащила кухонную рукавицу и осторожно сняла со столешницы протестующую кошку, обжегшись в результате о раскаленный противень.

– Тогда мы быстренько съездим туда и обратно до их прихода.

Виви с трудом подавила тяжелый вздох. Нацепив на лицо улыбку, она повернулась к свекрови:

– Розмари, я прошу прощения, но мне надо успеть приготовить ланч и накрыть на стол. А еще вытереть пыль в гостиной. Может, попросите…

– Ох, у него нет времени катать меня по округе. Ты ведь сама не любишь, когда его беспокоят. – Старая леди властно вскинула голову и посмотрела в окно. – Тогда довези меня хотя бы до «Высоких деревьев». А дальше я пойду пешком. – Она выжидающе посмотрела на невестку и, сделав трагическую паузу, добавила: – Опираясь на палку.

Виви проверила готовность мяса и снова сунула противень в духовку. Подошла к раковине, подставив обожженные пальцы под холодную воду.

– Неужели это так срочно? – нарочито небрежным тоном поинтересовалась она. – Почему нельзя поехать после чая?

– О, не стоит обращать на меня внимание, – ледяным тоном произнесла свекровь. – У меня ведь не бывает срочных дел, да, дорогая? Да и какие могут быть дела у такой старой развалины, как я! – Она бросила уничтожающий взгляд на стоящий рядом с плитой второй противень. – Ну конечно, несколько картофелин для тебя куда важнее.

– Розмари, оставьте, ради бога! Вы ведь знаете, что я…

Однако Розмари с силой, которую вряд ли можно было ожидать от столь немощной старушки, хлопнула дверью и скрылась в так называемом бабусином флигеле.

Виви закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Теперь за это ей придется заплатить. Хотя в любом случае она каждый день за что-то расплачивалась.

При других обстоятельствах она наверняка бы капитулировала, отложила бы свои дела и, чтобы не создавать конфликтных ситуаций и не портить себе настроения, выполнила бы прихоть старой дамы. Но сегодня был особенный день: ее трое детей уже несколько лет не собирались все вместе под родительской крышей, а потому Виви не желала портить ланч в честь дня рождения Люси и, вместо того чтобы поливать картошку жиром, катать Розмари по окрестностям. Поскольку поездка в город со свекровью была чревата любыми неожиданностями: Розмари вполне могла предложить отклониться от привычного маршрута и заехать в новый торговый центр в нескольких милях от города, или попросить оставить машину и сходить с ней забрать вещи из химчистки, которые, естественно, затем понесет Виви, или сообщить, что ей необходимо сделать укладку, таким образом заставив себя ждать. Розмари сделалась совершенно несносной с тех пор, как родные уговорили ее больше не ездить самой на машине. Они ведь еще до сих пор не разобрались со страховкой за испорченный забор на ферме Пейджетов.

Из-за двери во флигель орал телевизор, включенный практически на полную громкость, поскольку, если верить Розмари, она только так, и не иначе, могла расслышать, что говорят ведущие.

– Дайте мне всего полчаса, – пробормотала себе под нос Виви, разглядывая покрасневшие пальцы и готовясь к очередному сражению с духовкой. – Если она останется у себя хотя бы на полчаса, то к их приезду у меня все будет под контролем.

– Могу я рассчитывать на чашку чая? Подделывание счетов всегда вызывает у меня дикую жажду.

Виви сидела за кухонным столом. Роясь в залежах использованных карандашей и компактной пудры в своей косметичке, она тщетно пыталась навести красоту и привести в порядок раскрасневшееся от долгого стояния у плиты лицо.

– Сейчас принесу, – ответила Виви, обреченно посмотревшись в зеркальце. – А папе тоже налить?

– Без понятия. Но думаю, да. – Ее сын, вымахавший до шести футов и четырех дюймов, привычно пригнув голову под низкой притолокой, вышел из кухни и уже в коридоре бросил через плечо: – Кстати, совсем запамятовал. Мы забыли забрать цветы. Прости.

Виви на секунду замерла, затем положила пудру на стол и направилась к сыну:

– Что?

– И нечего чтокать. Это дурной тон, – ухмыльнулся сын, передразнивая бабушку. – Мы с папой забыли утром заехать за цветами. Магазин кормов для животных нас малость утомил. Прости.

– Ох, Бен! – Она остановилась в дверях кабинета, руки бессильно повисли вдоль тела.

– Прости.

– Я раз в жизни вас обоих о чем-то попросила, а ты за пять минут до прихода гостей сообщаешь, что вы забыли.

– А мы разве что-то забыли? – Ее муж оторвался от бухгалтерских книг и потянулся за карандашом. И с надеждой в голосе спросил: – Выпить чая?

– Цветочные композиции для стола. Вы забыли о моей просьбе их забрать.

– Ой-ёй-ёй!

– Если хочешь, давай я схожу нарву. – Бен с тоской посмотрел в окно.

Всего час с небольшим он провел в кабинете, но, в силу неуемности натуры, уже рвался на улицу.

– Бен, какие цветы?! Боже правый, на дворе февраль! Ох, вы меня очень разочаровали.

– А зачем нам вообще цветочные композиции? Мы ими отродясь не пользовались.

– Для стола. – Ее тон вдруг сделался непривычно сварливым. – Мне хотелось, чтобы все было идеально. Ведь сегодня особенный день.

– Да Люси двадцать раз наплевать на все эти цветочные композиции. – И, пожав плечами, отец семейства провел черту под столбиком цифр.

– Ну а мне не наплевать! Да и вообще, заплатить за цветы и даже не потрудиться их взять – чистой воды расточительство. Это называется выбрасывать деньги на ветер.

Ладно, с ними точно каши не сваришь. Виви бросила взгляд на часы. У нее даже на секунду промелькнула мысль быстренько смотаться в город и забрать цветы. При наличии капельки везения и свободных парковочных мест она успеет обернуться за двадцать минут.

Но затем она вспомнила о Розмари, которая или увяжется за ней, или расценит короткую поездку Виви как очередное свидетельство того, что ее потребности остаются без внимания, а права самым варварским образом попираются.

– Что ж, на здоровье. Можешь за них заплатить, а заодно и объяснить мистеру Бриджману, почему мы заказываем цветы, которые нам в принципе не нужны. – Виви вытерла руки о передник и принялась развязывать тесемки.

Мужчины озадаченно переглянулись.

– Я вот что тебе скажу, – обращаясь к отцу, произнес Бен, – пожалуй, я съезжу в город. Если дашь мне свой «рейнджровер».

– Возьмешь мамину машину, – подал голос отец. – А заодно привезешь бабушке бутылочку шерри… Кстати, дорогая, ты не забудешь принести мне обещанную чашечку чая?

Виви отметила девятую годовщину свадьбы, когда к ним переехала свекровь, и пятнадцатую, когда муж наконец сдался и согласился пристроить к дому флигель, дабы иметь возможность смотреть какой-нибудь американский полицейский сериал, не прерываясь каждые пять минут на объяснения сюжета, готовить острую еду с чесноком и специями, а также хоть изредка спокойно читать с утра по воскресеньям в постели газету без непременного настойчивого стука в дверь и непосредственно следующего за ним вопроса, почему апельсиновый сок не стоит на своем обычном месте в холодильнике.

Вопрос об интернате для престарелых вообще не стоял. Этот дом принадлежал Розмари по праву: возможно, она здесь и не родилась, любила повторять старушка, но не видела причины, почему бы ей здесь не умереть. И хотя на земле сейчас хозяйничали арендаторы, да и скота осталось не слишком много, она любила смотреть в окно и вспоминать прошлое. В чем находила несказанное утешение. Да и вообще, должен же был кто-то рассказывать молодому поколению об истории семьи и обычаях прошлой жизни. Теперь, когда большинство подруг благополучно отбыли в мир иной, у нее осталась только семья. Ну а кроме того, в минуту мрачного раздумья говорила себе Виви, с какой стати Розмари куда-то переезжать, если она постоянно имеет в своем распоряжении кухарку, уборщицу и шофера в одном лице? Пожалуй, даже пятизвездочный отель не сможет предоставить ей такой набор услуг.

Дети, выросшие уже при бабушке, что жила дальше по коридору, подобно своему отцу, радостно позволили матери иметь дело со старой дамой и относились к последней со странной смесью благожелательности и не слишком почтительного юмора, который Розмари из-за глухоты, к счастью, пропускала мимо ушей. Виви отчитывала детей за передразнивание крылатых фраз Розмари и за их намеки на то, что от бабули пахнет отнюдь не пармскими фиалками, а чем-то более едким и явно органического происхождения – Виви сама еще толком не знала, как поставить это старушке на вид, – но она была благодарна своим отпрыскам за то, что, когда Розмари становилась совершенно невыносимой, они общими усилиями прочищали ей мозги.

Потому что даже собственный сын Розмари признавал, что его мать далеко не подарок. Вспыльчивая и безапелляционная, с твердой верой в традиции и плохо скрываемым разочарованием, что ее семья не способна их придерживаться, старушка смотрела на невестку, прожившую в их доме без малого тридцать лет, как на гостью, которая отрабатывает свой хлеб.

И при всей своей немощи и старческой деменции Розмари не так уж и легко сдалась, согласившись переехать дальше по коридору. Ее эмоциональный накал по поводу строительства флигеля еще больше усилили внутренние противоречия, поскольку, с одной стороны, Розмари была явно уязвлена тем, что ее отселили, чему она сопротивлялась с упорством, достойным лучшего применения, а с другой – втайне радовалась своей независимости и новой обстановке. Апартаменты Розмари были отделаны под чутким руководством Виви обоями в розовую полоску и тканью «жуи» (Розамари при всем желании не могла не признать, что в чем в чем, а в тканях Виви знала толк). Более того, бабушкины комнаты не были осквернены звуками столь любимой внуками непонятной музыки, нескончаемым потоком их неразговорчивых друзей, собаками, вечным шумом и грязной обувью.

Что, однако, не мешало Розмари не слишком явно, но постоянно пенять Виви на то, что она чувствует себя «изгоем» и «лишней» в этом доме, иногда в присутствии своих пока еще здравствующих друзей. Вот когда ее покойная бабушка совсем состарилась, по крайней мере раз в неделю со значением говорила Розмари, ей были отведены лучшие апартаменты в доме, а детям разрешалось раз в день навещать ее и даже изредка читать ей вслух.

– У меня есть «Путеводитель по Ибице для клаберов», – после очередного бабушкиного выступления жизнерадостно отозвался Бен. – А еще «Руководство по эксплуатации тракторов».

– Мы можем отыскать «Радости секса», – хихикнула Люси. – Папа с мамой обычно прятали эту книжку в шкафу.

– Кто это прячется в шкафу? – ворчливо поинтересовалась Розмари.

– Люси! – покраснев, одернула дочь Виви.

Она купила это пособие на свое тридцатилетие в надежде стать наконец для мужа сексуальным объектом. Тогда они пытались зачать еще одного ребенка, и плодом их усилий стал Бен.

Ее супруг был весьма шокирован иллюстрациями, вызвавшими у него неприкрытое отвращение.

«Теперь понятно, зачем у него на лице столько растительности, – осуждающе говорил он. – После такого мне тоже захотелось бы хоть как-то замаскироваться».

Виви отчаянно старалась не обращать внимания. И думать не о плохом, а исключительно о хорошем – ведь у нее прекрасный дом, замечательные дети, любящий муж, – поэтому она старалась игнорировать придирки и непомерные требования свекрови, предпочитая держать мужа в неведении относительно их истинного масштаба. Муж не переносил семейных ссор и, совсем как улитка, сразу уходил в свою раковину, недовольно выглядывая оттуда в ожидании, когда все само собой рассосется. Вот почему ему страшно не нравилась вся эта история с Сюзанной.

«Мне кажется, вы должны с ней сесть и все спокойно обсудить», – неоднократно предлагала Виви.

«Ну я ведь тебе уже говорил. Не желаю возвращаться к этой теме, – резко отвечал муж. – Я не обязан никому ничего объяснять. И тем более человеку, которому я только что отдал свой треклятый дом. Ей пора научиться с этим жить».

На улице начало моросить. Сюзанна стояла на крыльце, под относительной защитой козырька, а Нил тем временем доставал из багажника цветы и бутылку вина.

– Ты купил гвоздики, – поморщилась Сюзанна.

– И?..

– Они ужасные. Эти цветы смотрятся убого.

– Сью, повторяю еще раз для непонятливых: мы сейчас не в том положении, чтобы покупать редкие орхидеи. И твоя мама будет рада любому подарку.

Сюзанна понимала, что муж совершенно прав, но ей было не справиться со своим дурным настроением, возникшим, как только они свернули на подъездную дорожку и она увидела приземистый сельский дом горчичного цвета с огромной дубовой дверью, которая запомнилась ей с детства. Даже хорошенько порывшись в памяти, Сюзанна не смогла бы назвать хотя бы короткий период времени, когда ей было здесь легко и спокойно. Она понимала, что все произошло еще до того, как выяснилось, насколько она не похожа на брата и сестру, еще до того, как она поняла это по папиному напряженному взгляду и усиленным маминым стараниям сгладить бросающееся в глаза различие между детьми. Еще до того, как все это было официально записано в Книге Будущего их семьи. И теперь дом казался ей источником заразы, он словно отбрасывал ее в прошлое и одновременно отталкивал от себя. У нее вдруг скрутило живот, и она оглянулась на мужа.

– Поехали назад, – прошептала она, когда Нил подошел поближе.

– Что?

В доме истерически затявкала собака.

– Поехали. Прямо сейчас!

Нил закатил глаза, в отчаянии всплеснув руками:

– Ой, ради всего святого…

– Нил, это будет ужасно! Видеть их всем скопом… Нет, я не готова.

Но все, поезд ушел. Послышались чьи-то шаги, скрип отодвигаемого засова, на них пахнуло запахами жареного мяса и мокрой шерсти джек-рассел-терьера. Виви пинком ноги загнала скулящую собачонку обратно в дом и широко улыбнулась гостям. Вытерев руки о передник, она широко раскрыла объятия:

– Здравствуйте, мои дорогие. Ох, как же я рада вас видеть! Добро пожаловать домой.

– Только не кладите мне никаких моллюсков. От этих креветок у меня губы становятся совсем как у готтентотов.

– Бабуля, нельзя говорить «готтентоты». Это неполиткорректно.

– Однажды мне чуть было не пришлось обращаться к доктору. Кожа на губах так натянулась, что я два дня не могла выйти из дому.

– Да, выглядели вы тогда неважнецки, – согласилась Виви.

Виви раскладывала по тарелкам золотистый хрустящий картофель, радуясь про себя, что не поленилась полить его говяжьим жиром.

– Бабуля, некоторые женщины сейчас платят за это большие деньги, – сказал Бен. – Мам, а можно мне еще пару картошин? Вон тех, что поподжаристее.

– Имплантаты, – заметила Люси.

– Что?

– Женщины. Вставляют силиконовые имплантаты, чтобы рот казался больше. Возможно, им просто надо было поесть маминых креветок в горшочке. Мам, только не клади мне мяса. Я сейчас не ем мяса с кровью. Сью, а разве ты их не делала?

– Чего? Имплантатов?

– Да нет. Инъекций. В губы. Когда занималась самосовершенствованием.

– Люси, спасибо тебе большое!

– Так ты делала инъекции или нет?

– Ну, они дают только временный эффект. – Сюзанна уставилась в тарелку. – И вообще, это просто коллаген. От него губы становятся только чуть-чуть пухлее.

Потрясенная до глубины души, Виви повернулась к зятю:

– Но как ты мог это допустить?!

– А кто меня спрашивал? Вы ведь помните, что она тогда с собой вытворяла. Наращенные волосы, накладные ногти. Каждый раз, возвращаясь домой, я понятия не имел, кого там увижу. Шер или Анну Николь Смит.

– Ой, только не надо преувеличивать! Это ведь не на всю жизнь. Тем более что мне все равно не понравилось. – Сюзанна принялась сердито гонять овощи по тарелке.

– А я помню ее такой. Мне показалось, будто к ее лицу приделали две надувные камеры от шин. Жуткое дело.

– Надувные камеры? – переспросила Розмари. – На лице? А зачем они ей?

Сюзанна покосилась на отца, тот сидел с низко опущенной головой и делал вид, будто не слышит, как пикируются между собой его отпрыски. Отец в основном беседовал с Нилом, причем, как всегда, крайне любезно, словно до сих пор был благодарен зятю за то, что тот освободил его от бремени забот за непутевую дочь. Но когда Сюзанна говорила это мужу, он возмущался и просил ее не глупить, хотя, если честно, ей трудно было найти другое объяснение, почему родители так возбуждаются из-за того, что он всегда готов погладить себе рубашку, вынести мусор или отвести жену на обед. Точно она генетически должна была быть предрасположена к домашней работе.

– По-моему, Сюзанна достаточно красива и ее внешность не нуждается… в каких-либо улучшениях, – констатировала Виви, пустив по кругу подливку. – Не думаю, что ей нужно что-то там поправлять.

– Да, Сью. Твои волосы выглядят чудесно, – заметила Люси. – Мне нравится, когда они естественного цвета.

Волосы самой Люси, кстати гораздо светлее, чем у Сюзанны, были коротко пострижены в деловом стиле и тщательно мелированы.

– Вылитая Мартиша Аддамс, – вставил Бен.

– Кто-кто? – Розмари склонилась над своей тарелкой. – А мне кто-нибудь даст картофеля? Меня, как всегда, забыли.

– Картофель еще только раскладывают, – сказала Люси.

– Мартиша Аддамс. Из «Семейки Аддамс».

– Это, случайно, не те Аддамсы, что живут в Сток-Бай-Клэре?

– Нет, бабуля. Это Аддамсы из телика. Люси, а ты смотрела концерт группы «Радиохед»?

– Представляете, он был фашистом. Во время войны. Ужасная семейка.

– Угу. Они были супер. У меня в машине есть CD-диск, если хочешь сделать копию.

– На ужин они вечно подавали холодную нарезку. И никогда нормальную еду. А еще они держали свиней.

Виви повернулась к Сюзанне:

– Дорогая, и ты непременно должна рассказать нам о своем магазине. Умираю, как хочу послушать. Кстати, ты уже назначила дату открытия?

Сюзанна потупилась, затем сделала глубокий вдох и посмотрела на Нила, продолжавшего беседовать с ее отцом:

– На самом деле магазин уже открылся.

В комнате повисло неловкое молчание.

– Открылся? – озадаченно переспросила Виви. – Но я надеялась, что ты устроишь в честь открытия вечеринку.

Сюзанна бросила смущенный взгляд на Нила, всем своим видом показывавшего, что он здесь ни при чем, и, нервно сглотнув, сказала:

– Да мы ничего особенного и не устраивали.

Виви уставилась на дочь, и лицо ее едва заметно залилось краской, что не ускользнуло от внимания лишь тех, кто пристально за ней наблюдал, а именно сына, зятя и младшей дочери.

– О-о… – протянула Виви, методично размешивая подливку у себя на тарелке. – Что ж, не сомневаюсь, ты просто не хотела, чтобы мы там путались под ногами. Тебе ведь нужны реальные покупатели, да? Те, кто действительно собирается делать покупки… И что… Ну и как, все нормально прошло?

Сюзанна вздохнула, раздираемая противоречивыми чувствами. Ей было, конечно, стыдно, но одновременно и очень обидно, что обед еще только начался, а родственники уже успели разбудить в ней комплекс вины. Пытаясь найти оправдание своему решению, она убеждала себя, что поступает вполне разумно. Ей и так пришлось вернуться в лоно семьи, так неужели она не заслужила права оставить себе хоть немного личного пространства? Ведь в противном случае это уже будет не ее собственный магазин, а очередная сфера распространения семейных интересов. И тем не менее, услышав обиженные нотки в нарочито беспечном голосе Виви и оказавшись под прицелом укоризненных взглядов брата и сестры, Сюзанна поняла, что в двух словах всего и не объяснишь.

– Сью, а где находится этот твой магазин? – с ледяной вежливостью поинтересовался Бен.

– Неподалеку от Уотер-лейн. Через два дома от закусочной с продажей еды навынос.

– Надо же, как удобно, – ехидно заметил Бен.

– Ты непременно должен как-нибудь ко мне заскочить, – игриво улыбнулась Сюзанна.

– Ну, сейчас мы немного заняты. – Бен покосился на отца. – У нас имеются кое-какие задумки насчет амбаров. Да, папа?

– Пожалуй, мы все-таки выкроим время, чтобы заглянуть к тебе. – Голос отца был полностью лишен эмоциональной окраски.

Сюзанна вдруг почувствовала, как на глаза невольно наворачиваются слезы.

Виви вышла из-за стола, сославшись на неотложное дело на кухне. Дети слышали, как она идет по коридору и что-то сердито бормочет собаке.

– Сью, очень красиво, нечего сказать…

– Люси! – одернул ее отец.

– Неужели ей так трудно было пригласить маму? Пусть даже не всех остальных, но маму она обязана была пригласить. Сью, она ведь реально тобой гордилась. Ты что, не в курсе? И каждому встречному и поперечному рассказывала о твоем треклятом магазине.

– Люси!

– Ты выставила маму форменной идиоткой перед друзьями.

– Это кто идиотка? – заинтересовалась Розмари. Она повертела головой в поисках Виви. – А почему мне не положили горчицы? Мне одной, что ли, ее не дали?

– Я вовсе не хотела ее обидеть.

– Ну конечно. У тебя само собой так получается.

– Да и не было никакого торжественного открытия. Никаких спиртных напитков и вообще…

– Тем более. От тебя бы точно не убыло, если бы ты ее пригласила. Господи, и это после всего, что папа с мамой для тебя сделали!

– Люси!

– Послушайте, давайте не будем… – вмешался в разговор Нил, махнув рукой в сторону возникшей на пороге Виви. – Не сейчас…

– Я забыла про пудинг. Нет, ну разве можно быть такой растяпой? – Виви села на место и окинула стол оценивающим взглядом настоящей хозяйки. – У всех достаточно еды? Все в порядке?

– Изумительно вкусно! – похвалил угощение Нил. – Виви, на сей раз вы превзошли саму себя.

– У меня нет горчицы, – пожаловалась Розмари.

– Да есть у тебя горчица, бабуля. Она лежит с краю тарелки.

– Что ты сказал?

Перегнувшись через стол, Бен ткнул в тарелку ножом:

– Вот. Твоя горчица.

Виви явно была на грани слез, о чем свидетельствовали ее покрасневшие глаза. Посмотрев на Нила, Сюзанна поняла, что и он тоже заметил.

– У нас есть для вас кое-какие новости, – произнес Нил.

– Да неужели? – улыбнулась ему Виви. – И какие же?

– Сюзанна соблаговолила подумать о ком-то еще, кроме себя любимой, – провозгласила Люси. – Вот это была бы новость так новость!

– Люси, прекрати, ради бога! – Отец стукнул по столу ножом.

– Мы собираемся завести ребенка. Не сейчас, – поспешно добавил Нил. – В будущем году. Но мы решили, что это будет самое время.

– Ох, мои дорогие, как замечательно! – Виви, просияв, потянулась обнять Сюзанну. Окаменевшая Сюзанна буквально испепеляла мужа взглядом, а он упорно отказывался на нее смотреть. – Ой, как же я за вас рада! Как трогательно!

Люси и Бен многозначительно переглянулись.

– Что происходит? Почему вы все постоянно что-то бубните себе под нос? – рассердилась Розмари.

– Сюзанна собирается завести ребенка, – громко произнесла Виви.

– Не сейчас. – Сюзанна наконец-то обрела дар речи. – Пока еще нет. Если все-таки решусь, то не раньше будущего года. По правде говоря, я рассчитывала, что это… будет сюрприз.

– Что ж, по-моему, просто чудесно, – заметила Виви.

– Она что, беременна? – вытянула шею Розмари. – И какой срок?

«Я тебя убью», – повернувшись к Нилу, проартикулировала Сюзанна.

– Дорогой, ну разве не чудесно? – Виви положила руку мужу на плечо.

– Нет. Вовсе нет, – ответил отец.

Комната разом притихла, за исключением того края стола, где сидела Розмари, в животе у которой происходила серия мелких взрывов, сопровождаемых сдержанным хихиканьем Люси и Бена.

Их отец демонстративно положил нож с вилкой:

– Они по-прежнему фактически банкроты. Живут в съемном доме. Сюзанна только что открыла собственное дело, хотя у нее вообще нет опыта и ей пока даже с семейным бюджетом не справиться. Так что только детей ей сейчас и не хватает!

– Дорогой! – запротестовала Виви.

– Что? Неужели нам нельзя хоть раз сказать правду?! На случай, если она снова решит порвать все связи с семьей. Прости, Нил. При иных обстоятельствах это действительно было бы чудесной новостью. Но до тех пор пока Сюзанна немного не повзрослеет и не научится отвечать за свои поступки, о детях и речи быть не может.

Люси сразу прекратила хихикать. Она перевела взгляд с Сюзанны на Нила, побагровевшего до корней волос.

– Папа, это уже перебор.

– Люси, некоторые вещи не слишком приятно слышать, что отнюдь не означает, будто это уже перебор. – Исчерпав дневную норму произнесенных вслух слов, он снова принялся за еду.

Виви потянулась за йоркширскими пудингами, на ее лице застыло выражение плохо скрытого беспокойства.

– Ладно, давайте не будем о грустном. Мы ведь так редко собираемся вместе. Давайте попробуем просто получить удовольствие от еды, хорошо? – Она подняла свой бокал. – Может, все-таки выпьем за Люси? Двадцать восемь лет как-никак. Отличный возраст.

Но, кроме Бена, никто не рискнул поддержать Виви.

Сюзанна вскинула голову.

– Папа, мне казалось, вы обрадуетесь, что я решила начать собственный бизнес, – медленно произнесла она. – Мне казалось, вы обрадуетесь, что я решила хоть что-то сделать и для себя.

– Дорогая, мы рады, – сказала Виви. – Мы очень рады, разве нет? – Она накрыла рукой руку мужа.

– Ой, мама, только не надо лицемерить! Что бы я ни делала, ему все не так!

– Сюзанна, ты передергиваешь мои слова, – не поднимая голоса и продолжая методично жевать, произнес отец.

– Но не смысл сказанного. Почему ты не можешь дать мне хоть немного передохнуть? – Она с таким же успехом могла говорить в пустоту. – Я знала, что все так и будет.

Сюзанна вскочила с места и, заливаясь слезами, выбежала из-за стола. Ее шаги гулко разнеслись по коридору, затем громко хлопнула задняя дверь.

– С днем рождения тебя, Люси! – Бен иронично поднял бокал.

Нил отодвинул стул и вытер губы салфеткой:

– Простите, Виви. Все было очень вкусно. Исключительно вкусно.

– Сядь на место, Нил! – не глядя на него, приказал ему тесть. – Бегать за ней – бессмысленное занятие. Так ты никому не поможешь.

– А что с ней такое? – Розмари повернула голову на негнущейся шее в сторону двери. – Утренняя тошнота, да?

– Розмари… – Виви в отчаянии смахнула со лба прядь волос.

– Оставайся. – Люси положила Нилу руку на плечо. – Я сама за ней схожу.

– Ты уверена? – Нил покосился на тарелку, не скрывая своего облегчения оттого, что наконец-то получит возможность спокойно поесть.

– Кто бы сомневался, что ей удастся испортить день рождения Люси.

– Бен, не будь таким злюкой. – Виви тоскливо проводила глазами Люси.

Розмари потянулась за очередной картофелиной.

– Что ни делается, все к лучшему. – Дрожащей рукой она наколола картофель на вилку. – Если, конечно, она не станет похожей на свою мать.

Амбары совершенно преобразились. Там, где некогда на задворках фермы стояли полуразрушенные деревянные сараюшки для хранения сена, соломы и ржавеющих деталей сельскохозяйственной техники, теперь возвышались строения с двойным остеклением, посыпанными гравием парковками перед входом и скромными указателями «многопрофильные офисы». Заглянув в окно перестроенного зернохранилища, Сюзанна увидела какого-то мужчину, расхаживающего туда-сюда и что-то возбужденно говорящего в трубку. Тогда она решила найти укромный уголок, где можно было бы посидеть и спокойно поплакать.

– Ты в порядке? – Возникшая как из-под земли, Люси присела рядом с сестрой.

Несколько минут они просто молча наблюдали за мужчиной в офисе. Сюзанна обратила внимание на ровный, сияющий цвет лица Люси, что лучше любых слов говорило о ярком зимнем солнце и дорогих лыжных курортах, и тут же включила сестру в безразмерный список людей, которым завидовала.

– Интересно, откуда такие перемены? – Сюзанна прочистила горло и махнула рукой в сторону амбаров.

– Все началось пару лет назад. Теперь, когда папа сдает землю в аренду, они с Беном изыскивают способы увеличить прибыльность остальной части поместья.

Было в этом «они с Беном» нечто такое, отчего у Сюзанны на глаза снова навернулись слезы.

– Они также держат в дальней части леса охотничье хозяйство. Разводят фазанов.

– Никогда не представляла папу в роли охотника.

– Ой, ну конечно, он сам не стреляет. У него для этого есть Дейв Мун. А у того имеются собаки и все остальное. А мама готовит завтраки. Всякие там торговцы из Сити – большие любители побаловаться с ружьем, – сказала Люси и одобрительно добавила: – Они готовы платить за это целое состояние. Прошлый охотничий сезон позволил папе купить новую машину. – Люси поковыряла носком туфли покрывавший дорожку мох, а затем подняла голову и улыбнулась. – Ты не поверишь, но в молодости папа был буквально одержим идеей все раздать. Всю землю. Мне бабуля рассказывала. Нет, ты можешь представить себе нашего папу, ярого приверженца традиций, в образе некоего коммунистического Робин Гуда?

– Нет.

– И я тоже. Честно говоря, поначалу я решила, будто это все бабулин Альцгеймер, но она клянется, что говорит правду. Они с дедулей тогда еле-еле отговорили папу. Я бы дорого отдала, черт возьми, чтобы присутствовать при этом разговоре!

Вдалеке, в поле у реки, паслись черно-белые овцы. Голов двадцать, не больше. Отцу никогда особо не везло с овцами. Уж больно они подвержены разным отвратительным болезням, любил повторять отец. Чесотка, ценуроз, гельминты в печени, болезни со средневековыми названиями и жуткими симптомами, приводившими детей в священный ужас.

– Я ничего здесь не узнаю. – Голос Сюзанны звучал совсем слабо.

Люси, естественно, не задержалась с ответом:

– А тебе следовало бы почаще наведываться домой. Ты ведь живешь не за тридевять земель.

– Блин, думаешь, я об этом не жалею?! – Сюзанна снова закрыла лицо руками. Порыдав пару минут, она горестно всхлипнула и покосилась на младшую сестру. – Люси, у меня просто нет слов, как он со мной обращается.

– Он злится, что ты задела мамины чувства.

Сюзанна шмыгнула носом:

– Ну да, я знаю, что должна была ее пригласить. Мне просто… просто надоело жить в их тени. Конечно, они очень помогли нам, когда мы потеряли деньги и остальное, и тем не менее сейчас, когда…

Люси, повернувшись к сестре, покачала головой: