Текст книги "Не верьте цифрам! Размышления о заблуждениях инвесторов, капитализме, «взаимных» фондах, индексном инвестировании, предпринимательстве, идеализме и героях"

Нашим первым героем будет бывший председатель Федеральной резервной системы Алан Гринспен. Этот человек сделал больше, чем кто-либо другой, для надувания финансового пузыря и его неизбежного взрыва. Он успешно убеждал своих коллег из федерального правительства не ограничивать раздачу легких кредитных денег, в то время как давно настала пора затянуть гайки в кредитной сфере и игнорировать опасности фактически нерегулируемого ипотечного бизнеса банков, разрывавшего столь важную связь между заемщиками и кредиторами. Как оказалось, его интеллектуальный анализ и его влияние на рынок были основаны на неверных предположениях.

Надо отдать ему должное, в своем выступлении на слушаниях в конгрессе в октябре прошлого года Гринспен признал свои ошибки. Он признал, что кризис был вызван «кредитным цунами, которое случается раз в столетие» и которое невозможно было спрогнозировать, так как «обрушилось все интеллектуальное здание». «Те из нас, в том числе и я, кто предполагал, что кредитные институты жизненно заинтересованы и способны защитить активы своих акционеров, сейчас пребывают в состоянии шока», – сказал Гринспен. Эта незаинтересованность в саморегулировании, по его словам, является ключевым «пороком модели, которую я считал критической функциональной структурой, определяющей, как функционирует мир».

На этой фразе стоит остановиться: критическая функциональная структура, определяющая, как функционирует мир. Как заметил Джон Ланчестер в New Yorker, «найти порок в этой модели – раз плюнуть». Вот его точка зрения на эту ситуацию: «Представители власти считали, что они знают больше, чем знали на самом деле. Банкиры, судя по всему, слишком хорошо знали математику и недостаточно знали историю или, возможно, недостаточно знали и то и другое»[77]77
  Ланчестер Д. Герои и нули // New Yorker. 2009. 2 февраля.


[Закрыть]. К чему я могу лишь добавить: достаточно!

Теперь давайте перейдем к истории номер два о том, как мы обманывали сами себя на финансовых рынках, где инвесторы – как индивидуальные, так и институциональные, кажется, потеряли всякую трезвость мышления. Звездой шоу стали краткосрочные спекуляции, по своему размаху беспрецедентные в нашей истории, в то время как долгосрочное инвестирование фактически исчезло со сцены. Мы были слишком жадными; слишком охотно верили в волшебную способность наших управляющих активами переигрывать рынки; доверчиво платили большие деньги за то, чтобы получить эту сверхдоходность (которая оказалась несуществующей), и не отдавали себе отчета в том, что являемся жертвами мощной маркетинговой системы, смазывавшей механизм Уолл-стрит. Все эти пагубные факторы сошлись в крупнейшей финансовой пирамиде, выстроенной Бернардом Мэдоффом.

В отличие от Гринспена он внес разве что незначительный вклад в надувание рыночного пузыря, но воспользовался им в полной мере. Как и многие сложные инновации, созданные нашими самыми крупными и известными финансовыми институтами, построенная Мэдоффом пирамида Понци подорвалась на собственной мине. И хотя для инвесторов крах фонда Мэдоффа и масштаб этой аферы стали полной неожиданностью, все это было вполне предсказуемо.

Прежде всего инвесторов должны были насторожить абсурдные цифры доходности, обещаемые Мэдоффом. За мою долгую карьеру я видел, как управляющие активами зарабатывали высокую доходность и даже стабильную доходность благодаря своему профессионализму или чистому везению. Но, как знает любой опытный инвестор, стабильно высокая доходность – это почти что оксюморон. И тем не менее в фонд Мэдоффа выстраивалась очередь состоятельных инвесторов, мнивших себя владельцами «умных денег» или желавших стать таковыми. Эти инвесторы стремятся доверять свои состояния менеджерам, которые знают «секрет», как заработать много денег, – секрет, который позволит тем, кто имеет достаточно, получить еще больше. Увы, секрет игры на рынке состоит в том, что здесь нет никаких секретов.

Когда усилиями индивидуальных инвесторов вокруг Мэдоффа сформировалась аура посвященного в «секрет умных денег», институциональные инвесторы, которые должны были проявить бóльшую бдительность, бездумно присоединились к толпе жаждущих «стабильно высокой доходности». На схему Мэдоффа – Понци работали многочисленные маркетологи, которые рекомендовали его фонд своим крупнейшим клиентам – управляющим «хеджевыми фондами хеджевых фондов», которые тоже пали жертвой мошенничества Мэдоффа, но сначала существенно на нем обогатились. Например, всего за четыре года одна управляющая компания заработала $500 млн комиссионных, вкладывая деньги своих клиентов в фонд Мэдоффа. Игнорируя освященное веками правило «доверяй, но проверяй», управляющие активами с позором провалили тест на должную осмотрительность. Получая огромные деньги за небольшие усилия, они как нельзя лучше подтверждали саркастическое замечание Эптона Синклера: «Трудно заставить человека понять что-либо, если ему дорого платят за непонимание».

Наконец, моя третья и заключительная история посвящена тому, каким путем мы пойдем дальше. Сегодня мы переживаем самый тяжелый экономический кризис на моей памяти (я родился перед самым началом Великой депрессии, поэтому ее я не помню!). Нынешний финансовый беспорядок по своим масштабам превосходит любое воображение, а по своей сложности – интеллектуальные возможности большинства из нас. Более того, стоящие перед нами проблемы не имеют прецедентов в прошлом, поэтому решения, которые мы применяем, не гарантируют нам успеха. Преодоление кризиса и реформирование системы требуют терпения и самопожертвования – двух качеств, которые давно перестали быть определяющими чертами нашего национального характера.

Вот где на сцену выходит Барак Обама. Поскольку преодоление кризиса и процесс реформирования не обещают быть ни легкими, ни быстрыми, нам требуется сильный лидер. Без него мы обречены. Когда я выражаю свою убежденность в том, что президент Обама может обеспечить – и обеспечит – нам такое лидерство, в котором мы так нуждаемся, я говорю не как его ярый приверженец, а как гражданин. Несомненно, он понимает всю сложность задачи. Позвольте мне напомнить вам слова, сказанные им в первом обращении к нации:

• Тот факт, что мы переживаем кризис, хорошо понимают сегодня все… Наша экономика серьезно ослаблена вследствие алчности и безответственности отдельных лиц, но также из-за нашей общей неспособности сделать трудный выбор и подготовить народ к новым временам… Для нас не существует вопроса – добрую или злую силу представляет собой рыночная экономика. Могущество рынка, его способность создавать богатство и расширять границы свободы уникальны. Однако переживаемый кризис напомнил нам, что без должного надзора рынок может вырваться из-под контроля и что нация не разбогатеет, если будет поддерживать лишь преуспевающих. Экономическое процветание всегда определялось не только объемом валового внутреннего продукта, но и тем, насколько процветает общество в целом; оно также зависело от нашей способности открыть возможности каждому, кто проявляет стремление преуспеть, и не из благотворительности, а потому, что это – самый верный путь к всеобщему благу.

• Те ценности, от которых зависит наш успех – трудолюбие и честность, отвага и справедливость, терпимость и интерес к миру, преданность и патриотизм – известны нам давно. Это подлинные ценности. Они были той движущей силой, которая обеспечивала прогресс на протяжении нашей истории. Нам необходимо вернуться к ним. Необходимо, чтобы настала новая эра ответственности, чтобы каждый гражданин Америки осознал, что у нас есть обязанности перед самими собой, перед страной и перед миром; обязанности, которые мы принимаем не скрепя сердце, а с радостью, с уверенностью в том, что нет ничего более насыщающего душу, более важного для нашего национального характера, чем стремление полностью посвятить себя решению стоящих перед нами трудных задач. Это обязанность и право гражданина.

Когда я слушал инаугурационную речь президента, я был впечатлен его несомненным талантом оратора. А когда на следующий день прочитал текст выступления в газете, был еще больше поражен силой духа, четкостью и реализмом, которые пронизывали его слова. Хотя он не использовал фразу «Америка, с нас достаточно!» (которую – к моему восхищению – Обама произнес в своей речи при выдвижении в кандидаты), я был поражен, насколько его слова и мысли перекликаются с тем, что я написал всего несколькими месяцами ранее в своей книге «Достаточно». Вот отрывок из главы «Достаточно для Америки?»; судите сами, насколько близки мои идеалы и идеалы нашего нового президента:

В то время как Соединенные Штаты не испытывают недостатка в разного рода вещах, наши традиционные ценности подвержены разрушению, и в скором времени у нас их может не остаться вовсе. Но давайте не забывать о том, что не вещи, не власть и не деньги формируют сердце любой нации. А ценности, истинные ценности, которые требуются обществу точно так же, как и отдельной личности: жизнестойкость, упорство, высокие нравственные принципы и добродетель. Именно эти ценности сделали нашу страну великой. Поэтому вопрос не в том, достаточно ли у Соединенных Штатов денег, т. е. достаточно ли производительного капитала, чтобы поддерживать и укреплять наше глобальное присутствие и могущество, а достаточно ли у нас для этого характера, ценностей и добродетели.

Вот что на самом деле значит достаточно. И я думаю, что сегодняшним утром, в эту долгую зиму наших разочарований, на вас обрушилось достаточно откровенных, причиняющих боль слов. Поистине сейчас настало «время испытания человеческих душ», но я прошу вас не забывать про вечную мудрость этих слов: «Все проходит. Пройдет и это». Сегодняшний кризис тоже пройдет, когда время и способность нашей системы к самовосстановлению – вкупе с назревшими реформами американского капитализма – излечат нашу больную экономику. Хотя, на мой взгляд, это пройдет не так уж и скоро!

Глава 8
Исчезающие сокровища: ценности деловой и инвестиционной культуры

[78]78
  На основе моего доклада в рамках цикла лекций в Маклейн-Хаус, организуемого Принстонским университетом, 15 марта 2007 г.


[Закрыть]

Должен вам признаться, что испытываю глубочайшее волнение от того, что снова оказался здесь, в кампусе Принстонского университета, который сыграл столь важную, даже решающую, роль в моей жизни. Разумеется, я был польщен, когда Эндрю Госсен, заместитель директора программы обучения с участием бывших выпускников, пригласил меня в Маклайн-Хаус, чтобы я прочел цикл лекций. Тема «Исчезающие сокровища» мне очень близка, поскольку меня глубоко волнует проблема деградации культуры и ценностей в результате человеческой деятельности.

Когда г-н Госсен написал мне (разумеется, по электронной почте; написанные от руки письма в бумажных конвертах с марками, судя по всему, стали еще одним исчезающим сокровищем нашего времени), то предложил сосредоточиться на корпоративной этике. Ну а поскольку деградация ценностей деловой и инвестиционной культуры была темой моей пятой книги «Битва за душу капитализма», я быстро ответил согласием (тоже по электронной почте). Итак, я рад возможности представить вам свою точку зрения.

Позвольте мне начать с выражения глубокой обеспокоенности в связи с наблюдаемым мною сегодня исчезновением ценностей нашей нации, чему я посвятил целую книгу «Битва за душу капитализма». Она начинается с весьма скромного с точки зрения писательского таланта парафраза первого абзаца знаменитого труда Эдварда Гиббона «История упадка и крушения Римской империи»[79]79
  Гиббон Э. История упадка и крушения Римской империи. – М.: Олма-Пресс, 2002.


[Закрыть] применительно к сегодняшней эпохе. Сравните первые два предложения. Гиббон: «Во втором столетии христианской эры владычество Рима охватывало лучшую часть земного шара и самую цивилизованную часть человеческого рода». Я: «К концу XX столетия христианской эры владычество Соединенных Штатов охватывало лучшую часть земного шара и самую цивилизованную часть человеческого рода».

Поэтому, когда я добавляю заключение Гиббона: «…[и однако] Римская империя придет в упадок и падет, а главные причины такого переворота, который останется памятным навсегда, до сих пор отзываются на всех народах земного шара», – я уверен, что вдумчивый читатель не упустит суть. Но, чтобы довести эту мысль до его сознания, я продолжаю: «Труд Гиббона напоминает нам о том, что ни одна страна не может считать свое величие само собой разумеющимся, не требующим доказательств. Исключений из этого правила нет». Как было отмечено в одной из двух (весьма хвалебных) рецензий на книгу «Битва за душу капитализма», опубликованных в New York Times, «г-н Богл определенно не забывает об этом».

Нет, я не списываю Америку со счетов. Но я предупреждаю, что нам было бы лучше привести наш дом в порядок.

Пример падения Римской империи должен стать сильным сигналом к пробуждению тех, кто разделяет уважение и восхищение, с которыми я отношусь к жизненно важной роли капитализма в исполнении Америкой своего предназначения быть великой. Благодаря удивительной экономической системе, основанной на частной собственности на средства производства, на ценах, устанавливаемых свободным рынком, и на личной свободе, Америка стала самым процветающим, самым богатым обществом в истории, самым могущественным государством в мире. Важнее всего то, что США стали высшим примером ценностей, которые рано или поздно начинают разделять люди всех стран: неотъемлемых прав на жизнь, свободы и стремления к счастью.

Но где-то Америка сбилась с пути.

К концу ХХ в. ценности американского бизнеса подверглись поразительной порче… алчность, эгоизм, материализм и чрезмерные, ничем не оправданные траты, ставшие типичными для сегодняшней версии капитализма; гигантский и растущий разрыв между «имущими» и «неимущими»; бедность и отсутствие качественного образования; политическая система, коррумпированная закачкой таких огромных денег, какие, скажу прямо, редко дают бескорыстные граждане, – все это проявления того, что система вышла из строя.

А это уже затрагивает святая святых – душу капитализма. По определению Фомы Аквинского, человеческая душа – это «телесная форма, жизненная сила, одухотворяющая, всепроникающая и с момента зачатия придающая человеку индивидуальность, объединяющая все жизненные энергии». В нашем бренном мире душа капитализма – это та жизненно важная сила, которая одухотворяет, наполняет собой и формирует нашу экономическую систему, придавая единство ее энергиям. В этом смысле не будет преувеличением, если я скажу, что усилие, которое нам необходимо предпринять для возвращения системы к ее истокам, можно описать словами: «Битва за возрождение души капитализма». (Один из критиков счел такое название немного «напыщенным», но тем не менее высоко оценил книгу.)

Этот идеализм не ослабевает. Уже на первой странице первой главы этой книги («Где корпоративная Америка сбилась с пути?») читатель видит следующие строки:

В корне проблемы, в самом широком смысле, лежит социальная перемена, проницательно описанная учителем Джозефом Кэмпбеллом, слова которого я так люблю цитировать: «Во времена Средневековья, когда вы приближались к городу, ваш взгляд всегда был прикован к шпилям соборов. Сегодня это башни коммерции. Это бизнес, бизнес и бизнес». Мы стали тем, что Кэмпбелл называет «обществом прибыли». Но я думаю, что наше общество стремится не к той прибыли, к которой нужно, ставя форму выше содержания, престиж выше добродетели, деньги выше свершений, обаяние выше характера, эфемерное выше вечного и даже мамону выше Бога.

Среди наиболее очевидных и тревожных проявлений этого перехода от незыблемых традиционных ценностей прошлого к гибким ценностям современной эпохи, нынешнего «общества прибыли» – постепенная мутация наших профессиональных ассоциаций в коммерческие предприятия. Как написали в 2005 г. В своей статье в Daedalus Говард Гарднер, профессор Гарвардского университета, и Ли Шульман, президент Фонда Карнеги[80]80
  Профессии в сегодняшней Америке: критически важная, но хрупкая реальность // Daedalus. 2005. С. 13–18.


[Закрыть], всего каких-то 40 лет назад журнал Daedalus гордо заявлял: «Во всех сферах американской жизни профессии торжест– вуют». Но с тех пор профессии с их строгими принципами «подверглись новым видам давления, в том числе со стороны стремительно развивающихся новых технологий и усиливающегося акцента на зарабатывании денег».

Давайте уточним, что мы имеем в виду, когда говорим о профессии и профессионалах. Господа Гарднер и Шульман выделяют шесть ключевых характеристик профессии:

1. Приверженность интересам клиентов в частности и благополучию общества в целом.

2. Наличие багажа теоретических и специализированных знаний.

3. Владение набором профессиональных навыков, практических методов и приемов, уникальных для данной профессии.

4. Развитая способность выносить целостные суждения в условиях этической неопределенности.

5. Организованный подход к обучению на основе опыта, на индивидуальном и коллективном уровне, и вытекающее отсюда новое знание, основанное на конкретных условиях практики.

6. Развитие профессионального сообщества, ответственного за контроль и надзор за качеством практики и профессионального образования.

Затем они добавляют замечательные слова: «Основная миссия любой профессии – служить ответственно, бескорыстно и мудро… и устанавливать имманентно этические отношения между представителями профессии и обществом».

Говоря о профессиях, большинство из нас в первую очередь думает о врачах, адвокатах, учителях, инженерах, архитекторах, бухгалтерах и духовенстве. Я думаю, вы согласитесь, что к в равной мере к профессионалам можно отнести, хотя бы в идеале, журналистов и доверительных управляющих чужими активами. И между тем, профессия за профессией, былые профессиональные ценности подвергаются порче. Главный виновник – наш старый друг (или враг) «общество прибыли». Ничем не сдерживаемые рыночные силы не только оказывают сильнейшее давление на профессии, но и в некоторых случаях полностью сокрушают традиционные стандарты профессионального поведения, складывавшиеся веками.

Эти нормы, как показывает горькая реальность, подверглись деградации в большинстве наших профессий[81]81
  Изложенные в этом параграфе идеи были инспирированы другими статьями в том же номере Daedalus, журнала Американской академии искусств и наук.


[Закрыть]. Другая статья в том же номере Daedalus утверждает, что идея, будто «рынок является саморегулируемым и самодостаточным с точки зрения морали» для того, чтобы гарантировать поддержание и соблюдение профессиональных стандартов, совершено очевидно доказала свою несостоятельность. На самом деле, именно эта ошибочная идея лежит у истоков многих серьезных перекосов последних лет, успешно вытесняя собой преобладавшее ранее убеждение, что профессионалы должны выполнять свою работу и с приверженностью употреблять свое мастерство ради «исполнение миссии, которая вызывает страсть, миссии, которая выводит за пределы собственного "я"». Разумеется, мы знаем, что «исполнение этой благородной миссии может быть тяжелым и мучительным… и не отказаться от нее возможно лишь для тех, кто действительно в нее верит и обладает достаточным уровнем самопознания, чтобы избежать таких опасностей, как высокомерие, мания величия, ошибочные убеждения и искаженные суждения».

Многие уважаемые профессии уже пали жертвой указанных болезней, что нанесло неизмеримый ущерб всему нашему обществу. За примерами катастрофических последствий далеко ходить не надо. В сфере бухучета и аудита наша некогда «Большая восьмерка», а теперь «Большая четверка» аудиторских фирм ныне предлагает высокоприбыльные консультационные услуги аудируемым ими клиентам, что превращает их из ненезависимых и профессиональных ревизоров, контролирующих соблюдение общепринятых (или принимаемых по усмотрению) принципов бухгалтерского учета, в заинтересованных партнеров руководства. Профессиональная несостоятельность Arthur Anderson и банкротство ее клиента Enron – всего лишь один пример последствий этих отягощенных конфликтами интересов отношений.

Вспомните также о растущем доминировании «государства» (издателей) над «церковью» (журналистами) в журналистике и о скандалах, затронувших даже наиболее уважаемых представителей прессы – New York Times, Los Angeles Times и Washington Post. Аналогичная перемена имела место в медицинской профессии, где врачебная гуманистическая мораль была вытеснена финансовыми интересами медицинского бизнеса, нашим гигантским здравоохранительным комплексом, состоящим из больниц, страховых компаний, производителей лекарственных препаратов и их продавцов, а также организаций по обеспечению здоровья.

В целом профессиональные отношения с клиентами все больше трансформируются в деловые отношения с покупателями. В мире, где каждый пользователь услуг рассматривается как покупатель, каждый поставщик услуг становится продавцом. Иначе говоря, когда поставщик услуг становится молотком, клиент становится гвоздем. Пожалуйста, не считайте меня наивным. Я полностью согласен с тем, что каждая профессия должна содержать элементы бизнеса. Действительно, если доходы не превышают расходы, ни одна организация, сколь бы благими ни были ее цели, не сможет просуществовать очень долго. Но в результате того, что многие из самых благородных профессий нашего общества, в том числе бухучет и аудит, журналистика, медицина, право, архитектура и доверительное управление, все больше отходят от традиционного фокуса на служении интересам своих клиентов и общества в целом и превращаются в коммерческие предприятия, ищущие конкурентного преимущества, люди, которые полагаются на их услуги, оказываются в числе проигравших.

Несколько лет назад обозреватель New York Times Magazine Роджер Ловенстайн высказал аналогичную мысль, оплакивая утрату «кальвинистской строгости нравов», уходящей корнями в «понятия Старого света о честности, этике и незыблемой лояльности клиенту»[82]82
  Ловенстайн Р. Пурист // New York Times Magazine. 2003. № 44.


[Закрыть]. «Профессии в американском обществе, – писал он, – превратились в чисто коммерческие предприятия… где аудиторские фирмы спонсируют турниры по гольфу» (а управляющие взаимными фондами, он мог бы добавить, помимо этого еще и покупают права на названия стадионов). «Сражение за независимость, – подводит итог Ловенстайн, – всегда заканчивается поражением». Короче говоря, если раньше мы признавали, что есть вещи, которые просто нельзя делать (своего рода моральный абсолютизм), то сегодня мы руководствуемся правилом «раз все так делают, я тоже буду так делать» (такой вот моральный релятивизм[83]83
  Моральный, или этический, релятивизм – принцип, согласно которому не существует абсолютного добра и зла, отрицающий обязательные нравственные нормы и объективный критерий нравственности. – Прим. ред.


[Закрыть]).