Текст книги "Иоанн, король Англии. Самый коварный монарх средневековой Европы"

Ричард высадился в Сануидже 12 марта 1194 года. Когда новость о его прибытии достигла гарнизона Тикхилла, люди попросили епископа Гуго послать двух рыцарей, чтобы убедиться: король действительно вернулся. Рыцари заверили своих товарищей, что король вернулся, и они сдали замок епископу. Однако Ноттингем продолжал противостоять блокаде, и раздосадованный король 25 марта отправился туда с таким множеством людей под рев труб, что гарнизон пришел в большое волнение. Тем не менее они все еще не верили, что король вернулся, и продолжали сопротивляться, считая, что все это уловки осаждающих. Ричард разбил лагерь так близко к стенам замка, что лучники убивали людей совсем рядом с ним. Король облачился в доспехи и приказал начать штурм. Потери были у обеих сторон. Король лично убил стрелой одного защитника замка. Но его людям удалось только разрушить укрепления, сооруженные с внешней стороны ворот, и сжечь внешние ворота. В этот день к Ричарду в Ноттингеме присоединились архиепископы Хьюберт и Джеффри.

На следующий день король приказал собрать осадные машины, чтобы, наконец, заставить замок сдаться. Возле стен замка соорудили виселицы, на которых были повешены люди Иоанна, захваченные накануне.

Гуго Падси и те, кто был с ним при осаде Тикхилла, пришли к Ричарду 27-го и привели пленных. Пока король обедал, прибыли два гонца из замка, желавшие убедиться, что это действительно Ричард. Вернувшись, они сообщили, что король действительно у стен замка, и рассказали о его приготовлениях к штурму. После этого два губернатора и еще двенадцать человек пришли к Ричарду, сдались и отдали себя на милость короля. На следующий день архиепископ Кентерберийский убедил остаток гарнизона сдаться королю.

Таким образом, Ричард уничтожил последние следы неприязни, вызванной Иоанном, и больше не было угроз спокойствию его королевства. Он собрал в Ноттингеме епископов и баронов королевства на совет и на второй день встречи, 31 марта, попросил их вынести вердикт относительно Иоанна, который все еще оставался во Франции рядом с Филиппом. Он заявил, что Иоанн нарушил клятву верности, захватил королевские замки и территории в Англии и Нормандии и вступил в союз с заклятым врагом английской короны – Филиппом Французским. В это обвинение он включил Гуго Нонанта, епископа Ковентри, который во всем помогал Иоанну. Совет постановил, что, если Иоанн и епископ Гуго не прибудут в течение сорока дней и не ответят на обвинения, Иоанн лишится всех своих прав в королевстве, а епископ Гуго предстанет перед судом своих собратьев-епископов.

В начале мая Ричард переправился в Нормандию, чтобы отбить продолжающиеся набеги Филиппа. Он отплыл из Портсмута, высадился на берег в Барфлёре 12 мая и направился к хорошо укрепленному городу Вернёй, что к югу от Руана. По пути он сделал остановку, чтобы провести ночь в Лизьё, в доме Жана д’Алансона, архидьякона Лизьё. Там и состоялась встреча между братьями – первая с тех пор, как Ричард отправился в Крестовый поход.

Биограф Уильяма Маршала утверждает, что после еды Ричард хотел отдохнуть, но его настолько беспокоило положение в Вернёе, который осадил Филипп, что он никак не мог уснуть. Пока Ричард ворочался на кровати, вошел его хозяин с напряженным и печальным лицом.

«Почему ты обеспокоен? – спросил его король. – Ты видел моего брата Иоанна? Не лги мне. Он зря меня боится. Пусть приходит ко мне без страха. В конце концов, он же мой брат. Да, он вел себя глупо, но я не стану упрекать его за это. Что же касается тех, кто его направлял, они уже получили свою награду или скоро получат».

После этого вошел Иоанн и бросился к ногам брата. Ричард поднял его, приговаривая: «Иоанн, не бойся. Ты всего лишь дитя, попавшее в плохую компанию. Те, кто давал тебе советы, за это заплатят. А теперь вставай и поужинай».

Затем Ричард обернулся к хозяину.

«Есть какая-нибудь еда?» – спросил он. Оказалось, что кто-то принес отличного лосося в подарок королю, и Ричард сам приготовил его для Иоанна.

Эта домашняя сцена примирения показывает, как Ричард заботился о своем младшем брате. Его отношение к Иоанну было причудливой смесью привязанности, изумления и презрения, а его большое сердце было слишком благородным, чтобы желать Иоанну зла за его неумелые попытки захватить трон. И Элеонора, и Ричард искренне любили своего младшего сына и брата, хотя сейчас, когда прошли века, нам трудно понять, что хорошего они в нем находили. Однако привязанность Ричарда не ослепляла его, и он отлично понимал, что его брат абсолютно ненадежный человек. Он не вернул Иоанну его земли и замки и, вероятно, запретил возвращаться в Англию.

Тем временем Филипп, узнав о прибытии Ричарда, со всей поспешностью бежал из Вернёя. Его стратегия – если, конечно, трусость можно назвать столь благородным словом – заключалась в уклонении от генеральных сражений, ведении беспокоящих действий – приграничных набегов, засад и нанесении осторожных ударов по слабым местам вдоль протяженной границы. Вся военная стратегия этого времени состояла из захвата замков и разорения сельской местности. Генеральных сражений было немного.

Ричерд поспешил к Лошу, что в Анжу, в тридцати милях к югу от Тура, чтобы помочь своему родственнику Санчо Наваррскому. Пока Ричард оставался в Анжу, Иоанн, Роберт Бомон, граф Лестер, и многие другие бароны собрались в Руане, чтобы защитить город от Филиппа, который, как только Ричард удалился, осадил замок, расположенный в четырех милях от городских стен. Французские силы многократно превосходили численностью защитников Руана, и без лидерства и личного примера Ричарда Иоанн и бароны не рискнули атаковать. Филипп захватил и разрушил замок. Покидая эту местность – прямая атака на Руан была для него слишком рискованной, – Филипп захватил графа Лестера, который вел своих людей из Руана, чтобы устроить ему засаду.

3 марта 1195 года Англия потеряла одного из своих самых сильных епископов – умер Гуго Падси из Дарема. Хотя ему уже было за семьдесят, епископ Гуго был совершенно здоров, полон сил и энергии и не думал, что смерть уже близко. Говорят, он доверял пророчеству святого Годрика, предсказавшего, что последние семь лет своей жизни он будет слепым. После смерти епископа люди, опытные в этой области знаний, объяснили, что святой Годрик имел в виду духовную, а не физическую слепоту. Епископ Гуго слишком много съел в сыропустный вторник, заболел и умер в своем доме в Ховедене. Он был похоронен в доме капитула его огромного собора на реке Уир.

Иоанн сумел вернуть благосклонность брата, и в 1195 году Ричард передал ему графства Мортен и Глостер, а также титул Ай, но он не пожаловал ему ни одного замка, что должно было сопровождать подобные дары. Вместо всех прочих графств и земельных владений Иоанна Ричард дал ему годовую ренту в восемьсот анжуйских фунтов, что составляло двести фунтов английскими деньгами. Друг Иоанна, Гуго Нонант, также вернул себе благосклонность короля и епископат Ковентри, за что заплатил пять тысяч марок.

Иоанн продолжал играть незначительную роль в помощи брату в постоянной войне с Филиппом. В 1196 году он захватил замок Жумьеж. В мае следующего года он совершил деяние, достойное упоминания. Вместе с Меркадье, главой брабантских наемников Ричарда, он появился перед Бове и нанес поражение епископу этого города, его рыцарям и солдатам в бою. Он взял в плен епископа и рыцарей и убил большинство горожан – действуя согласно традициям того времени. За епископа и рыцарей можно было получить неплохой выкуп, а простых горожан никто никогда не выкупал.

Гордые победой, Иоанн и его спутники направились к Милли, замку епископа Бове, взяли его штурмом и разрушили. После этого торжествующие победители вернулись к Ричарду в Нормандию и передали ему пленных.

Иоанну удалось поймать хорошую дичь. Филипп из Дрё, епископ Бове, внук Людовика VI, был одним из храбрейших воинов своего времени. Он дважды был в Крестовых походах и при осаде Акры попал в плен к сарацинам. Ричард люто ненавидел этого человека, поскольку именно он был одним из эмиссаров Филиппа, пытавшихся убедить императора оставить английского короля в плену. Ричард считал его ответственным за продление своего заключения. Епископ был известным воином, но он настолько уважал закон, запрещавший священнослужителям проливать кровь, что не брал в руки меч. Вместо этого он вооружался тяжелой булавой, что позволяло ему убивать врагов, не проливая их кровь.

Ричард заключил его в тюрьму в Руане. Епископ написал папе, поведав ему, как, согласно максимам, позволяющим отражать силу силой и защищать свою страну, он выступил на защиту своей земли от Ричарда, который озлобился против Господа нашего Иисуса, словно бешеный волк, был схвачен и закован в кандалы. Его святейшество, продолжил епископ, должно быть, слышал об этом, но ничего не сделал. Затем он процитировал другую максиму, утверждающую, что нельзя считать себя невиновным, если можешь исправить ошибку, но делаешь вид, что ничего нельзя предпринять. И не избавлен от подозрения в тайном попустительстве тот, кто воздерживается от предотвращения очевидного злодеяния.

На это тактичное письмо папа дал ответ, начинавшийся словами: «Целестин, епископ, слуга слуг Божьих, своему возлюбленному брату Филиппу, епископу Бове: здоровья и скорейшего возвращения с избранного им пути ошибок». Папа утверждал, что в вырытую им яму Филипп упал заслуженно и где его обнаружили, там он и предстанет перед судом. Тем не менее папа обещал написать королю Англии письмо с просьбой – ибо в таких вопросах он не может приказывать – от его имени. В заключение папа процитировал Овидия: «Leniter ex merito quicquid patiare, ferendum est»[2]2
  Легче муку терпеть, если мучимся мы по заслугам. (Овидий. «Героиды», пер. с лат. С. А. Ошерова.)


[Закрыть].

Получив письмо папы от имени епископа, Ричард отправил Целестину кольчугу, покрытую пылью и пятнами крови, в которой Филипп был схвачен, с припиской: «Святой отец, знаете ли вы, это кольчуга вашего сына или нет?»

На это папа ответил: «Он не мой сын и не сын церкви; пусть король поступает с ним по своему усмотрению, потому что он воин Марса, а не Христа».

В 1198 году Ричард перевел епископа в Шинон, и, хотя король Филипп предложил за него выкуп в тысячу марок, епископ оставался в заточении, пока был жив король Ричард.

Лонгчамп, как и его злейший враг Иоанн, не сумел восстановить свое положение в Англии, но в Нормандии пользовался доверием Ричарда. Король использовал его в ряде важных миссий и в конце 1196 года послал его в Рим. Бывший юстициарий должен был убедить папу снять интердикт, наложенный Уолтером Кутансом, архиепископом Руанским, на страну в ответ на присвоение Ричардом церковных земель, на которых он построил крепость Шато-Гайяр. По пути в Рим Лонгчамп заболел, остановился в Пуатье и умер там 21 января 1197 года. Мало кто в Англии его оплакивал.

Гуго Нонант, епископ Ковентри и ближайший советник Иоанна, умер в Нормандии в Страстную пятницу 1198 года. Хотя он не был ни добрым человеком, ни хорошим епископом, его смерть была душеспасительной. Понимая, что конец близок, он созвал к своему смертному одру стольких священнослужителей, сколько согласилось прийти, и покаялся им в грехах. Главным из них он назвал изгнание монахов из собора в Ковентри и установление светских законов. Он умолял аббата Бека, стоявшего рядом с его постелью, облачить его в монашеские одежды, чтобы «в будущей жизни его защитниками стали те, кого он преследовал в этой». Одетый таким образом, он умер «счастливее, чем можно было ожидать». По крайней мере, так утверждает Роджер Вендоверский.

Тем временем продолжалась череда ничего не решивших сражений, набегов и перемирий между Ричардом и Филиппом, которые заключались и сразу нарушались. Ричард истощил свою энергию и казну, не получив никаких постоянных преимуществ, но не мог отказаться от борьбы, потому что стоило ему расслабиться, как Филипп немедленно продвигал свои границы на земли Ричарда. Филипп Французский не имел смелости Ричарда Английского, равно как и средств для решающей кампании, которая положила бы конец конфликту. В 1198 году Филипп вторгся в Нормандию и сжег Эврё и еще семь городов. Иоанн в отместку сжег Нёфбург и взял в плен восемнадцать рыцарей.

Филипп в начале 1199 года написал Ричарду, что Иоанн перешел на его сторону, и предложил показать ему соответствующий документ с подписью Иоанна. Ричард поверил и немедленно лишил Иоанна всех его земель по обе стороны канала, даже не дав ему шанс оправдаться. Это говорит как об импульсивности английского короля, так и о его низком мнении о брате. Узнав о причине гнева брата, Иоанн послал двух рыцарей ко двору Филиппа, чтобы доказать его невиновность или защитить его честь в бою – как Филипп сочтет необходимым. Но ни один рыцарь из свиты французского короля не принял этот вызов. Это убедило Ричарда, что обвинения Филиппа лживы. Он вернул Иоанну свою благосклонность и все земли.

В марте 1199 года Ричард услышал о находке сказочного клада на земле его вассала Адемара V, виконта Лиможа. Адемар предложил разделить его со своим сеньором, однако Ричард потребовал все сокровище. Адемар отказался, и Ричард осадил замок Шалю, где, по его подозрениям, было спрятано золото. Пока король вместе с Меркадье объезжал замок в поисках лучшего места для штурма, Ричард был ранен случайной стрелой в шею. Рана воспалилась, и неуклюжие попытки лекаря Меркадье вытащить наконечник стрелы лишь усугубили положение. Ричард понял, что умирает.

Он назначил своим наследником Иоанна и заставил всех присутствующих поклясться ему в верности. Замок был взят. Ричард потребовал, чтобы к нему привели человека, ранившего его. Умирающий король простил солдата и велел освободить его. Тем не менее Меркадье после смерти короля заживо содрал с несчастного кожу. Ричарда соборовали. Король признался, что хотя испытывает величайшее почтение к священному таинству, но не получал Святого причастия в течение семи лет, поскольку его сердце было переполнено смертельной ненавистью к Филиппу.

Ричард умер 6 апреля 1199 года. Он распорядился, чтобы его внутренности были погребены в Шалю, как знак презрения к предательству жителей Пуатье. Свое сердце он завещал Руану в благодарность за непоколебимую верность жителей этого города. А его тело следовало похоронить в Фонтевро, у ног отца, которого он уничтожил.

«С ним, по мнению многих, – писал Роджер Вендоверский, – были похоронены честь и гордость западного рыцарства».

Глава 6. Иоанн, король Англии. 1199–1200

Иоанн был в Бретани, где навещал своего племянника Артура, когда ему сообщили новость о смерти Ричарда. Первым делом он, конечно, пожелал обеспечить свое восхождение на трон. Единственным другим возможным наследником был тот самый Артур, которому в ту пору было двенадцать лет, сын брата Иоанна – Джеффри. Он был признан герцогом Бретани благодаря положению своей матери – единственной наследницы Конана Младшего, герцога Бретани. После смерти Ричарда знать Анжу, Мэна и Турени, а также Бретани склонялась к принятию его законным наследником. В Англии принцип строгого наследования по праву первородства еще не соблюдался, и мало кто старался продвинуть интересы Артура и отстоять его права на английский трон, который Ричард завещал Иоанну.

Поддержка двух самых влиятельных людей королевства, несомненно, сыграла большую роль в обеспечении восхождения Иоанна на трон. Хьюберт Уолтер, архиепископ Кентерберийский, и Уильям Маршал, близкий друг и доверенный советник Генриха II и Ричарда, присутствовали в Водрё, когда умер Ричард. Гонец, посланный, чтобы сообщить о смерти короля, застал Уильяма готовящимся ко сну. Он снова оделся и поспешил в Нотр-Дам-дю-Пре, где находился архиепископ.

– Неужели король умер? – воскликнул архиепископ, когда Уильям сообщил ему новость. – Теперь нам не на что надеяться. Без Ричарда некому защитить королевство.

Французы его захватят, и никто не сможет им противостоять.

– Мы должны поторопиться с выбором его преемника, – сказал Маршал. Это означает, что даже в этот период церемония выбора короля не была пустой формальностью. Уильям, очевидно, думал, что он сам, архиепископ и другие ведущие люди королевства были законными преемниками Витенагемота[3]3
  Витенагемот – народное собрание в англосаксонский период истории Англии. (Ред.)


[Закрыть].

– Думаю, мы должны выбрать Артура, – сказал архиепископ.

– Милорд, это будет плохой выбор, – возразил Уильям. – У Артура не слишком хорошие советники, он высокомерен и излишне горделив. Если мы поставим его над нами, он принесет много несчастий, поскольку в нем нет любви к Англии. Подумайте о графе Иоанне. По правде говоря, он ближайший наследник и отца, и брата.

– Маршал, это твое желание?

– Да, милорд, и оно единственно правильное. Сын ближе земле отца, чем племянник.

– Маршал, будет так, как ты хочешь, но ты еще об этом пожалеешь, причем больше, чем о любом другом поступке в своей жизни.

Иоанн послал этих двух людей в Англию от своего имени, чтобы они совместно с Джеффри Фицпетером, графом Эссексом и главным юстициарием Ричарда, сохраняли мир, управляли страной и защищали интересы Иоанна, пока он сам не явится, чтобы предъявить права на корону.

Они уехали в Англию, а Иоанн стал незамедлительно действовать – обеспечивать безопасность своих владений. Вместе с несколькими доверенными лицами он в среду, 14 апреля, направился в Шинон, где находилась казна Ричарда. Роберт Тернем, ее хранитель, передал казну Иоанну, так же как и замки, за которые он отвечал. Иоанн присоединил к своей свите приближенных брата, принявших его как законного наследника Ричарда. Перед ними Иоанн поклялся преданно выполнять волю покойного брата, сохранять все законы и традиции на землях, которыми ему предстояло править.

Великий святой Хью Авалонский, епископ Линкольна, бывший советником еще Генриха II, прибыл в Фонтевро на похороны Ричарда и оставался там еще три дня, чтобы отслужить мессы об упокоении душ Ричарда и его отца. Хью был одним из самых уважаемых людей в Европе, и Иоанн, чтобы укрепить свои позиции, послал гонцов к епископу, приглашая его приехать.

Иоанн выехал навстречу епископу. Увидев его, он пришпорил коня и поскакал вперед, оставив своих спутников далеко позади. Он горячо приветствовал епископа и тут же стал просить остаться с ним и поехать в Англию. Но только Хью не любил королевские дворы и с еще меньшей симпатией относился к людям вроде Иоанна. Поэтому он наотрез отказался ехать в Англию, согласившись лишь остаться на несколько дней.

Они вместе поехали в Фонтевро, где Иоанн смог посетить гробницы отца и брата. Когда они прибыли в монастырь в сопровождении толпы знати, Иоанн лично постучал в двери алтарной части и попросил разрешения войти, чтобы увидеть гробницы и помолиться с общиной. Две монахини, вышедшие на стук, ответили, что в эти двери никому не позволено входить в отсутствие аббатисы, которая в отъезде, но вскоре должна вернуться. Иоанн начал настаивать, и одна из монахинь посоветовала ему последовать примеру своего благородного отца, который высоко ценил верующих, неукоснительно соблюдающих установленные обычаи и порядки.

Иоанн обратился к епископу Хью и попросил его использовать свое влияние, чтобы монашки вознесли молитвы от его имени, пообещав им богатые дары.

– Ты знаешь, – ответствовал епископ, – я ненавижу ложь. Не надо давать обещания, если не собираешься их выполнять.

Иоанн поклялся, что выполнит обещания, епископ поведал монахиням о добрых намерениях Иоанна и поручил его их молитвам. Затем Хью дал свое благословение, и они покинули церковь. Все это время Иоанн заверял епископа, что намерен вести праведную жизнь. Он показал епископу свое сокровище – висевший на шее камень в золотой оправе. Камень якобы был дан одному из его предков с обещанием Небес, что любой его потомок, кто будет его носить, никогда не лишится владений своих предков. Епископ упрекнул Иоанна за ребяческие суеверия.

Выйдя на церковное крыльцо, украшенное скульптурами из сцены Страшного суда, Хью указал Иоанну на изваяния королей с регалиями, ожидавших вместе с обреченными решения своей участи: «Идите вы, проклятые, в огонь вечный». Епископ сказал, что король не получит пользу, правя многими людьми, если правит собой так плохо, что оказывается обреченным на вечные муки.

Но Иоанн проигнорировал эти слова и подвел епископа к другой стене, на которой были изображены короли в красивых коронах, ведомые ангелами к райским наслаждениям. Он сказал, что епископ должен был показать ему эту картину, потому что он, Иоанн, намерен следовать примеру тех, кто на ней изображен.

Последние три дня Святой недели, записал биограф святого Хью, Иоанн всячески демонстрировал изменившееся поведение. Он был скромен и покорен в делах и речах. Когда к нему подходили попрошайки и желали ему удачи, он надлежащим образом их благодарил, низко кланяясь. И он отвечал на приветствия нищенок в лохмотьях, стоявших на обочинах дороги.

Вместе с епископом Хью он отправился в Бофор, что в Анжу, желая навестить овдовевшую королеву Беренгарию. Там же была и его мать. В Пасхальное воскресенье 18 апреля 1199 года епископ Хью отслужил мессу в присутствии Иоанна и двух вдовствующих королев, а также многочисленной знати. Три дня примерного поведения – на большее Иоанн не был способен, и еще не окончилась месса, а он снова вернулся к своей обычной непочтительности. Во время оффертория он подошел к алтарю, как обычно, с двенадцатью золотыми монетами, которые ему передал казначей. Он остановился перед епископом, который ожидал его дароприношения, и долго стоял, уставившись на монеты и встряхивая их в руке. Это продолжалось так долго, что присутствующие стали поглядывать на него с изумлением.

– Куда ты смотришь? – вопросил епископ.

– Я смотрю на эти золотые монеты, – ответствовал Иоанн, – и думаю, что, если бы они были у меня несколько дней назад, я не отдал бы их никому, а положил бы в свой кошелек, а теперь ты их заберешь.

Хью пришел в такое негодование из-за непочтительности Иоанна, что убрал протянутую руку и не прикоснулся к золоту, которое Иоанн предложил ему в высшей степени оскорбительной манере. Не позволил он Иоанну и поцеловать себе руку.

– Брось то, что ты держишь, и уходи, – приказал он. Иоанн бросил монеты на серебряный поднос для даров и вернулся на свое место.

Епископ Хью прочел длинную проповедь, целью которой был Иоанн. В проповеди он сравнил привычки хороших и плохих правителей и их будущие награды. Иоанн пребывал в крайнем нетерпении, поскольку торопился на обед, который, как обычно, подавался рано… Трижды он посылал слугу к епископу, требуя, чтобы он закончил проповедь и мессу, чтобы прихожане могли, наконец, поесть. Всякий раз, слыша столь дерзкое требование, епископ лишь возвышал голос и начинал говорить с большей горячностью. Все собравшиеся встретили его пылкую проповедь аплодисментами. Многие были тронуты до слез необычайным красноречием епископа.

Иоанн не получил Святого причастия в этот праздничный день, равно как и при коронации в день Вознесения. Биограф святого Хью утверждает, что, достигнув возраста ответственности, он вообще ни разу не причащался. То, что мужчина в то время мог идти по жизни, не принимая участия в святых таинствах, кажется невероятным, если не принимать во внимание абсолютно нерелигиозный характер жизни Иоанна. Он был крещен, и это, судя по всему, являлось его самым активным участием в христианской жизни.

Епископ Хью отбыл на следующий день после Пасхи, и Иоанн переключил свое внимание на город Ле-Ман, который заняли Констанция, Артур и их приверженцы. Знать Анжу, Мэна и Турени не была расположена принимать Иоанна в качестве короля. Люди утверждали, что Артур, как единственный сын и наследник старшего брата Иоанна Джеффри, является законным наследником и имеет право получить все, что имел бы его отец, если бы остался в живых. В Англии, с другой стороны, преобладало мнение Уильяма Маршала: Иоанн – сын Генриха II и брат Ричарда – имеет больше прав, чем Артур, внук одного короля и племянник другого.

Знатные люди этих графств собрались вместе, объявили своим господином Артура и сдали ему провинции. Констанция, мать Артура, привезла мальчика в Тур и доверила его королю Филиппу. Если Артур действительно был господином Анжу, Мэна и Турени, тогда Филипп, король Франции, был его феодальным правителем и имел право на опекунство. Филипп, услышав о смерти Ричарда, захватил Эврё и, конечно, желал, чтобы континентальные владения Ричарда перешли в руки Артура, мальчика, которого он мог подчинить своей воле, а не Иоанна, двуличность и коварство которого были ему хорошо известны. Филипп сразу отправил Артура в Париж к своему сыну Людовику – это сокровище следовало тщательно охранять – и овладел всеми городами, замками и крепостями, которые объявили своим господином сына Джеффри. Он также назначил в них своих губернаторов.

Иоанн и его мать, которой было уже далеко за семьдесят, захватили Ле-Ман, главный город Мэна. Чтобы наказать жителей за то, что они приняли Артура, Иоанн приказал разрушить городские стены, замок и все каменные дома.

Он оставил Элеонору и Меркадье, который был главой наемников Ричарда, чтобы разорять Анжу и заставить его покориться, а сам направился в Руан. У Артура не было сторонников в Нормандии, и там Иоанна приняли без вопросов как наследника Ричарда. В первое воскресенье после Пасхи, 25 апреля, он был опоясан мечом Нормандского герцогства перед главным алтарем Руанского собора. Сделал это архиепископ Уолтер Кутанс. Он же возложил на голову Иоанна золотой венец, украшенный золотыми розетками. Новый герцог поклялся, по версии Роджера Ховеденского, «в присутствии духовенства и народа, на святых Евангелиях и мощах святых, что он будет охранять святую церковь и ее служителей добросовестно, честно и без злых намерений, будет отправлять правосудие, уничтожать плохие законы и устанавливать хорошие».

Торжественность момента испортило непочтительное поведение Иоанна. Его сопровождала толпа разнузданных юнцов, которые аплодировали, хохотали и громко болтали на протяжении всей церемонии. Когда архиепископ вручал ему копье со знаменем герцога Нормандского, Иоанн отвернулся, чтобы обменяться шуткой с приятелем, и копье упало на землю. Это было воспринято как предзнаменование неспособности Иоанна держать и копье, и герцогство.

Положение Иоанна на континенте существенно улучшилось. Теперь он был признанным герцогом Нормандии. Аквитанию держала в своих твердых руках королева Элеонора. Захват Ле-Мана остановил продвижение сторонников Артура в Мэне, а героическими усилиями Элеоноры и Меркадье был восстановлен порядок в Анжу. Теперь Иоанн мог отправляться в Англию.

Тем временем послы обнаружили, что большинство английских баронов готовы без колебаний присягнуть ему на верность. Тем не менее владельцы замков поспешно укомплектовывали их людьми и завозили продовольствие в ожидании гражданских беспорядков, которые могли начаться. Да и весьма влиятельная партия сначала не выказывала желания принять Иоанна. Эту группу возглавляли Дэвид, герцог Хантингдон; Ричард, граф Клэр; Ранульф де Бландевиль, граф Честер, который после смерти Джеффри женился на Констанции Бретанской и, следовательно, был отчимом Артура; Уильям де Феррерс, граф Дерби; Валеран, граф Уорвик; Роджер де Ласи, констебль Честера, и Уильям Маубрей.

Их нежелание вряд ли объяснялось личными мотивами, и нет никаких указаний на то, что они считали Артура законным наследником, хотя его отчим был одним из членов группы. Вероятнее всего, они хотели воспользоваться случаем – Иоанну была крайне необходима их поддержка – и вырвать у него обещание сохранить привычные права баронов. Генрих II на протяжении всего своего правления стремился ограничить власть знати и заменить сильным центральным правительством неорганизованные местные свободы феодальной системы. Бароны все еще переживали из-за того, что Генрих сильно ограничил их безответственное поведение, а Ричард ввел огромные налоги. В восхождении на трон Иоанна они увидели возможность обеспечить гарантии неизменности их прав и свобод.

Представители Иоанна созвали этих баронов, так же как и других, в чьей верности были основания сомневаться, на встречу в Саутгемптоне и там дали слово, что Иоанн сохранит законные права каждого, если они присягнут ему на верность и поклянутся поддерживать мир.

Иоанн отплыл из Нормандии и сошел на берег в Шорэме 25 мая 1199 года. Он прибыл в Лондон на следующий день и 27 мая, в день праздника Вознесения, был помазан и коронован в Вестминстерском аббатстве Хьюбертом Уолтером. Аббатство по такому случаю было украшено двумя тысячами ярдов весьма дорогостоящей льняной ткани. Иоанн дал обычную тройную клятву: любить святую церковь и ее священнослужителей, защищать ее от нападок злых заговорщиков; избавиться от плохих законов и заменить их хорошими; обеспечить справедливость и правосудие во всей Англии. Не удовлетворенный этой клятвой, Хьюберт Уолтер предостерег Иоанна, предложив ему не принимать корону, если он не намерен в точности исполнить взятые на себя обязательства. Иоанн ответил, что с Божьей помощью все исполнит.

Матвей Парижский, писавший примерно через тридцать семь лет после этого события, утверждает, что Хьюберт Уолтер произнес следующее обращение: «Слушайте все, и да будет известно, что ни у кого нет первоочередного права стать преемником другого на королевском троне, если он не будет единодушно избран под руководством Святого Духа, благодаря высшим достоинствам его характера, по примеру Саула, первого помазанного царя, которого Господь поставил над своим народом, но не потому, что он был сын царя или имел королевских предков. Таким же образом после Саула пришел Давид, сын Иессея. Саул был избран, потому что он был отважный человек и подходил для королевского трона, Давид – потому что он был святой и смиренный. Таким образом, те, кто превосходил других достоинствами, возвышались до королевского трона. Но если какой-либо родственник покойного короля превзойдет других достоинствами, все должны согласиться на его избрание. Мы сказали это, чтобы поддержать дело графа Иоанна, присутствующего здесь, брата великого короля Ричарда, недавно усопшего и не оставившего наследников. И поскольку упомянутый граф Иоанн благоразумен, активен и безусловно благороден, все мы, милостью Святого Духа, единодушно избираем его за его заслуги и королевскую кровь».

Независимо от того, была произнесена такая речь или нет, представляется вероятным, что какой-то вариант выборов без голосования действительно имел место, согласно древнему английскому обычаю избирать короля из числа членов королевского дома. Это был последний раз, когда коронации английского короля предшествовала церемония выборов. В любом случае, выбирали Иоанна или нет, присутствие и участие основных епископов и баронов королевства удостоверяло тот факт, что его приняли без вопросов как законного наследника. Из тех, кого Хьюберт Уолтер успокаивал в Нортгемптоне, присутствовали графы Клэр, Дерби, Уорвик и Честер, и Валеран, граф Уорвик, нес в коронационной процессии правый государственный меч. Кроме трех архиепископов, четырнадцати епископов и упомянутых выше графов, в церемонии участвовали графы Лестер, Варенн, Солсбери, Стригуил, Норфолк и Арундел, равно как и много баронов. Епископ Дарема Филипп, преемник Гуго Падси, выразил протест, заявив, что коронация Иоанна не должна происходить в отсутствие его брата Джеффри, архиепископа Йорка, который уехал в Рим, но Иоанн не стал откладывать церемонию до его возвращения.