Текст книги "Волшебник Севера"

Глава 5

События последующих дней, пока Уилл осваивался в новом окружении, показались ему одним раз мытым пятном.

Устроенный в его честь бароном обед прошел неплохо. Поскольку это было официальное мероприятие, на нем присутствовали мастера, такие как оружейник, конюший и писец, а также рыцари замка со своими дамами. Имена и лица путались в памяти, но Уилл знал, что в ближайшие недели обязательно их запомнит, как запомнит и характерные черты и особенности каждого человека. Что касается их, то все они, похоже, сгорали от нетерпения познакомиться с новым рейнджером, и Уилл со свойственным ему прагматизмом признал, что заслужил определенную репутацию.

Как бывший ученик Холта, одного из величайших и самых знаменитых членов ордена рейнджеров, Уилл в любом случае ощущал бы любопытство к своей персоне. Но он еще был и тем, кто раскрыл и предотвратил тайные планы Моргарата, злого лорда Ливня и Тьмы, напавшего на королевство немногим более пяти лет назад. После этого он сопровождал и охранял принцессу Кассандру, когда ее похитили скандианские пираты. Кроме того, он участвовал в грандиозной битве с темуджаями, воинственными всадниками Восточных степей, а в довершение всего оказался причастен к заключению Халласхольмского договора о ненападении со скандианцами, который действовал до сих пор.

Вообще-то этому договору он был обязан своей нынешней фамилией «Трити»[1]1
  Англ. «treaty» – «договор».


[Закрыть]. Поскольку он вырос сиротой в замке Редмонт, то никакой фамилии в детстве у него не было.

Поэтому, пожалуй, было естественно, что люди удивлялись его молодости и даже иногда предполагали, что приняли его за другого рейнджера, который, по их мнению, был старше и выглядел солиднее. Еще учеником Холта Уилл часто наблюдал изумление и недоверие людей, впервые встречавших невысокого и седобородого мужчину с неровно подстриженными волосами, словно он их окромсал своим саксом. Люди всегда представляют себе какой-то романтический идеал, так что невысокие, хотя ловкие и проворные, рейнджеры не подпадают под распространенное представление о героях.

Знакомясь со своими новыми соседями, Уилл замечал в их глазах точно такое же удивление и недоверие, особенно у придворных дам. Скалистый замок считался дальней провинцией, и появление знаменитости – человека, который лично сопровождал дочь короля Дункана, – было для местных жителей незаурядным событием. «Если реальность не оправдывает их ожиданий, то тем хуже для них», – думал Уилл.

Он и сам испытывал все большее разочарование, наблюдая за замком и за ситуацией на острове. Это был неплохой удел в красивой области королевства, но годы мира и спокойствия, казалось, уж слишком убаюкали бдительность здешнего гарнизона. Вина за это ложилась почти исключительно на плечи барона и его мастера ратных дел. Уиллу было неприятно осознавать это, потому что они оба уже успели ему понравиться. Но факт оставался фактом – уровень подготовки воинов гарнизона Эргелла оставлял желать лучшего и не дотягивал до приемлемого.

Дни напролет Уилл ломал голову над тем, как же объяснить это барону, не вызвав его гнева. Он старался намеками дать понять, что ситуация в замке слишком… благополучная. Но Эргелл и Норрис только отшучивались или воспринимали его слова как комплименты тому образу жизни, какой они вели на Скалистом утесе.

От каждого барона королевства требовалось содержать отряд конных рыцарей и тяжеловооруженных воинов для обеспечения безопасности удела. В случае войны каждый замок отправлял свои войска в королевскую армию под командование короля Дункана и его Совета. Также предполагалось, что в случае необходимости каждый барон может сформировать нерегулярный отряд лучников из деревенских жителей и местных крестьян в количестве пятнадцати человек.

За все время, проведенное в Скалистом замке, Уиллу еще ни разу не довелось наблюдать за формальной подготовкой рыцарей и воинов. Бывали какие-то нерегулярные упражнения, но они представляли собой скорее разминку, а не продуманную программу тренировки и поддержания готовности. Что же касается учеников местной ратной школы, то они, на взгляд Уилла, обучались спустя рукава и совершенно не дотягивали до уровня учеников других ратных школ.

Недостатки военной подготовки с лихвой компенсировались местной кухней – уж в этом Скалистый замок определенно мог похвастаться перед другими уделами. Кухмейстер Ролло был настоящим мастером своего дела, нисколько не уступавшим мастеру Чаббу из Редмонта, одному из лучших поваров королевства. Жизнь в замке была размеренной и лишенной неожиданностей. Даже слишком размеренной.

Вместе с тем Уилл странствовал по Большой земле и посетил некоторые другие деревни и поселения в округе. В нескольких случаях он предпочел отказаться от серо-зеленого плаща, двойных ножен и длинного лука – предметов, однозначно указывающих на его положение, – и сменить одежду на одежду простого крестьянина. В присутствии обычного путешественника люди становились разговорчивее и охотнее делились новостями с тем, кого считали равным себе, чем с загадочным рейнджером. В результате этих странствий у Уилла сложилось впечатление, что в Скалистом уделе не так уж все в порядке. Пусть жизнь в замке и казалась совершенно безмятежной, но в соседних деревнях находились поводы для беспокойства.

Ходили слухи, что на одиноких путников нападают бандиты и разбойники. Говорили, что порой даже пропадают люди. Конечно, это были всего лишь слухи, и Уилл прекрасно понимал, что сельские жители готовы поверить в любые россказни, лишь бы отвлечься от скучного повседневного существования, но все равно в основе многих слухов лежат правдивые события. Иногда до его слуха долетало имя Баттла, произносимое с изрядной долей страха и настороженности.

Из положительных моментов было то, что собака с каждым днем набиралась сил и рана ее уже почти зажила. Когда к ней вернулась способность передвигаться, стало ясно, что она довольно молода. Вместе с тем разговоры о том, что пограничные овчарки славятся умом и преданностью, не оказались преувеличением.

Собака ни на шаг не отходила от Уилла и Тягая и могла без устали бежать бок о бок с маленькой лошадкой.

Поначалу коня, похоже, лишь забавляло присутствие нового животного с черно-белой шкурой, но со временем Тягай привык к нему и, казалось, даже стал уважать овчарку, бдительно охранявшую их ночные стоянки во время странствий по землям удела. Сам Тягай, как и все остальные лошади рейнджеров, привык выполнять обязанности часового, но собака охотно помогала ему, а ее нюх превосходил даже его чутье. Оба животных, которых объединяла любовь к хозяину, быстро сдружились между собой и оценили способности друг друга.

Через три недели произошли события, послужившие грозным напоминанием о необходимости поддерживать обороноспособность замка и о том, что барону следует больше внимания уделять военному делу. Однажды после полудня Уилл, опираясь на свой длинный лук, наблюдал за тем, как выполняют упражнения с мечом ученики ратной школы. Пока он не двигался с места, плащ с капюшоном делал его незаметным на фоне рощицы у тренировочной площадки. Рядом с ним в траве, обхватив нос лапами, лежала овчарка, уже понимавшая, что нужно замереть, пока хозяин скрывается от посторонних глаз. Она иногда только двигала ушами и посматривала на Уилла в ожидании сигнала.

Уилл между тем хмурился все больше, наблюдая за мастером меча и его учениками. С технической точки зрения двигались они правильно, но без всякого интереса, словно выполняя нудную задачу, смысла которой не понимали совершенно, как будто не видели связи этих движений с реальностью. Друг Уилла, Хорас, некогда тоже повторял такие движения во время своей подготовки, но с увлечением и понимая, что от того, насколько он освоит эти приемы, будет зависеть не только успех сражения, но и его жизнь в бою. Инстинктивно усвоенные навыки Хораса по крайней мере однажды спасли и жизнь самого Уилла в битве при Халласхольме.

У этих же учеников в глазах отражалась лишь скука. Что еще хуже, явно скучали и их учителя, несмотря на то что были профессиональными военными. Уилл нахмурился. Всего лишь через неделю ему предстояло отослать свой первый ежемесячный отчет в штаб-квартиру рейнджеров о состоянии дел в Скалистом замке, и все говорило о том, что отчет этот будет далеко не утешительный.

Тут его размышления прервал чей-то крик, и только через несколько секунд он увидел какого-то здоровяка, выбегавшего из леса позади замка и размахивавшего руками для привлечения внимания. Что именно он кричит, разобрать пока было нельзя, но в его голосе и во всем его виде ощущалась явная тревога.

Овчарка тоже почуяла беспокойство и тихо зарычала, приподнимаясь с места и готовясь прыгнуть в любой момент.

– Лежать, – приказал ей Уилл, и она послушно подчинилась.

Лязг оружия, доносившийся с тренировочной площадки, постепенно угас. Все бросали свои упражнения и поворачивались на крик.

Уилл наконец-то разобрал слова:

– Морские волки! Морские волки!

Слова эти заставляли сердца жителей Аралуина замирать в страхе на протяжении нескольких столетий. Морские волки были скандианскими налетчиками, приплывавшими из своих заснеженных хвойных чащ, чтобы совершать набеги на мирные прибрежные поселения Аралуина, Галлики и десятков других стран. Грозные пираты в огромных рогатых шлемах и их корабли-волчатники считались порождениями ужасных кошмаров.

Но за последние четыре года, с тех пор как недавно избранный верховным ярлом скандианцев Эрак Старфолловер заключил договор с Аралуином, местные жители успели позабыть об этих кошмарах. Договор этот запрещал скандианцам совершать организованные нападения на королевство, но благодаря ему прекратились и отдельные набеги. Конечно, Эрак не мог запретить своим капитанам выходить в рейды, но все знали, что он относится к этому с крайним неодобрением, потому что считает своим долгом чести отблагодарить аралуинцев, спасших его страну от нашествия темуджаев. А неодобрения Эрака достаточно, чтобы все остальные последовали его примеру.

Кричавший уже добежал до тренировочной площадки, выбившись из сил и запыхавшись. Судя по его одежде, это был крестьянин.

– Скандианцы… – тяжело дышал он. – Морские… волки… у Горького ручья… скандианцы…

Едва держась на ногах, он прислонился к забору. Грудь и плечи его судорожно вздымались. Сэр Норрис быстро пересек площадку и подошел к нему.

– В чем дело? – спросил он. – Скандианцы? Где?

В его голосе слышалось не только недоверие, но и серьезная озабоченность. Уилл знал, что сэр Норрис, несмотря на то что он уделяет недостаточно внимания тренировке своих подчиненных, настоящий профессионал. Пусть он и расслабился в последние годы мирной жизни в Скалистом замке, но сейчас, когда уделу действительно грозила опасность, он понимал, в каком неприятном положении оказался. Его воины не смогут дать отпор настоящему врагу.

Крестьянин махнул рукой в том направлении, откуда прибежал, и кивнул головой в знак подтверждения.

– Скандианцы, – повторил он. – Я видел их там, где Горький ручей впадает в море. Их сотни! – добавил он с ужасом.

Ученики и рыцари озабоченно зашептались между собой.

– Тихо! – прикрикнул на них Норрис.

Уилл, выйдя из тени, направился прямо к крестьянину:

– Сколько кораблей? Ты их видел?

Крестьянин обернулся, и на его лице промелькнуло беспокойство, когда он понял, что к нему обращается рейнджер.

– Один, – ответил он. – Такой громадный! С головой волка на носу! Я видел его собственными глазами, прямо вот как вас, разрази меня гром!

Люди позади него опять зашептались, высказывая свои сомнения и предположения. Норрис гневно обернулся, и гул затих. Уилл встретился взглядом с мастером ратных дел.

– Один корабль. Человек сорок в худшем случае.

Норрис кивнул.

– Скорее тридцать, если они оставили на борту охрану, – добавил он.

Положение от этого легче не становилось. Отряд из тридцати скандианцев на Скалистом острове практически несокрушим. Плохо обученные, не готовые к настоящему сражению воины и обленившиеся рыцари вряд ли окажут достойное сопротивление опытным пиратам, и Норрис это понимал. Сейчас мастер ратных дел проклинал собственную неосмотрительность, осознавая свою вину. Да, он был ответственным за безопасность замка, но на нем лежала и другая ответственность – ответственность за жизни своих подчиненных. Вести их в бой против закаленных в битвах скандианцев это все равно что обрекать их на верную гибель.

Уилл понимал, перед каким тяжелым практическим и моральным выбором сейчас стоит рыцарь.

– Тем не менее враг превосходит нас по численности, – сказал он.

Официально под началом Норриса числились двадцать пять мечников. Но прямо сейчас он мог бы отправить на перехват не более двенадцати вместе с тремя-четырьмя рыцарями. Что касается учеников, Уилл даже мысли не допускал о том, что кто-то вздумает посылать их против хорошо вооруженных налетчиков.

Норрис медлил с решением. Да, он пользовался всеми привилегиями благородного сословия, но такие моменты доказывали, что привилегии имеют свою цену. И сейчас, когда ему необходимо применить свои навыки, он не сможет защитить понадеявшихся на него людей.

– Нет никакого смысла посылать ваших воинов на смерть, – сказал Уилл тихо – так, чтобы его слышал только военачальник.

Норрис с мрачным видом сжимал и разжимал рукоять висевшего у него на боку меча.

– Но нужно же что-то делать, – произнес он нерешительно.

– И мы сделаем, – тихо, но уверенно прервал его Уилл. – Прикажите деревенским жителям перейти под защиту крепостных стен, взяв с собой все, что они смогут унести. Сгоните скот с полей. Пусть животные разбредутся в разные стороны, так, чтобы скандианцам пришлось гоняться за ними. Держите своих воинов в полной готовности. И спросите мастера Ролло, не сможет ли он подготовить как можно быстрее нечто вроде банкета.

Норрис не был уверен, что верно расслышал последнее его предложение.

– Банкета? – переспросил он в недоумении.

Уилл кивнул:

– Да, банкета. Ничего особо выдающегося. Я уверен, у него получится что-то устроить для нас. Тем временем я отправлюсь навстречу скандианцам. Попробую с ними поговорить.

При взгляде на спокойное лицо рейнджера глаза ратника расширились.

– Поговорить с ними? – повторил он немного громче, чем хотел. – Вы что, надеетесь остановить их разговорами? Отговорить нападать на нас?

Уилл пожал плечами:

– Ну, по крайней мере, попробую. И заодно приглашу их на ужин.

Глава 6

Горький ручей впадал в море на западном берегу острова, в отдаленной, покрытой густой растительностью местности. Низкие кроны деревьев нависали над водой, служа прекрасным укрытием даже для такого крупного судна, как волчатник скандианцев. Дно здесь было глубоким почти до самого берега, что делало этот участок идеальным для морских грабителей.

Уилл пустил Тягая легким галопом по ведущей к берегу и ручью тропе, но услышал за собой тяжелый топот копыт. Обернувшись, он увидел, что его догоняет сэр Норрис на своем боевом скакуне. Ратных дел мастер был в полной броне и при полном вооружении, и стальные подковы его коня вздымали облака пыли. Когда Тягай по приказу своего хозяина замер на месте, бежавшая рядом с ним овчарка тоже остановилась, легла на землю и, наклонив голову, принялась с любопытством наблюдать за всадником и его конем.

Поравнявшись с Уиллом, Норрис натянул поводья. Боевой конь был выше Тягая по меньшей мере на четыре ладони, и всадник башней нависал над рейнджером. Уилл склонил голову в знак приветствия:

– Сэр Норрис, что привело вас сюда?

Норрис замялся. Уилл понимал, что хочет сказать воевода. После секундного колебания Норрис ответил:

– Я не могу отпустить вас одного, рейнджер. – В его голосе слышались сожаление и досада на себя самого. – В том, что мы оказались не готовы к нападению, виноват я. Я позволил всем расслабиться и не уделял должного внимания боевой подготовке. Поэтому я не могу позволить вам делать всю работу вместо меня и подвергать себя опасности. Я поеду с вами.

Уилл задумчиво кивнул. Для такого признания требовалась смелость, и только смелый человек мог бы предложить свою помощь в поездке к скандианцам. Уилл почувствовал еще большее уважение к Норрису. Если все обойдется, то, пожалуй, эта ситуация послужит ему только на пользу. Вооруженные налетчики преподали хороший урок мастеру ратных дел, застав Скалистый остров врасплох. Это будет лучше любой критики со стороны Уилла.

– Я ценю ваше предложение, – сказал рейнджер рыцарю. – Но будет лучше, если я отправлюсь один.

Лицо Норриса побагровело, и Уилл поспешил поднять руку, чтобы успокоить его и погасить возможный гнев.

– Я не ставлю под сомнение вашу храбрость и ваше мастерство, – сказал он. – Напротив, я ценю их. Но я считаю, что у меня больше вероятности добиться успеха, если я буду один.

– Вы действительно собираетесь сражаться с ними в одиночку? – спросил Норрис.

Уилл покачал головой; его губы тронула легкая улыбка.

– Я не собираюсь сражаться с ними, если драки можно избежать. Но присутствие тяжеловооруженного рыцаря в доспехах может и не дать мне такой возможности. Подумайте об этом, – добавил он, не позволяя сэру Норрису прервать его. – При первом же взгляде на вас скандианцы, скорее всего, не задумываясь бросятся в атаку.

Норрис сжал губы, понимая, что в словах Уилла есть своя правда.

Молодой рейнджер продолжил:

– С другой стороны, если они увидят меня одного, то, возможно, согласятся поговорить. Вид рейнджеров, как правило, пробуждает в людях беспокойство. Никто до конца не знает, что от них ожидать.

Норрис был вынужден признать, что так и есть. И все же ему не хотелось оставлять молодого человека, вооруженного только луком, одного против тридцати головорезов. Заметив его сомнение, Уилл продолжил более настойчивым тоном, так как время не ждало:

– Кроме того, если дело пойдет не так, как я задумал, я легко оторвусь от них на Тягае и подстрелю пару-другую по пути. А сейчас, сэр Норрис, с вашего разрешения, мне нужно продолжать путь.

Он бросил взгляд на тропу, ожидая в любую секунду первых скандианцев, направлявшихся к замку с берега, поскольку никакой другой дороги оттуда в центр острова не было. Норрис наконец-то принял решение. На своем быстром коне рейнджер при необходимости скроется в лесу или просто оторвется от преследователей и доскачет до замка. Морские волки редко пользовались луками и другим оружием дальнего боя.

– Ну хорошо, – сказал он, разворачивая своего скакуна.

Уилл кивнул в знак благодарности, а рыцарь пришпорил коня, поскакавшего прочь тяжелым галопом.

Пока топот затихал, Уилл внимательно осматривался по сторонам. Тропа здесь шла относительно ровно на протяжении метров пятидесяти в каждом направлении, местность была открытой, без перепадов и препятствий. Уилл решил, что лучше места для встречи скандианцев ему не найти. Он заметит их издалека, и у него будет место для маневров.

Отведя лошадь шагов на двенадцать назад, он остановился посреди дороги. Овчарка прыгнула в траву, доходившую ей до брюха, и легла. Уилл поглядел на солнце, стоявшее на небе невысоко позади него, – оно будет бить в глаза скандианцам. Еще одно преимущество. Он натянул капюшон на голову и удобно пристроил лук перед собой, приняв позу, которая не казалась бы слишком угрожающей, но которая позволила бы ему сразу же выстрелить в случае необходимости.

Уши Тягая дернулись, и через долю секунды глухо зарычала собака. Уилл заметил движение в тени деревьев за поворотом тропы.

– Спокойно, все в порядке, – сказал он животным.

Он уселся поудобнее в седле, ожидая появления скандианцев.

Первым на освещенную вечерним солнцем лужайку вышел Гундар Твердый Кулак, капитан «Волчьего облака». За ним колонной по двое шли двадцать семь скандианских воинов. Солнце светило прямо в глаза, и Гундар остановился, чтобы они немного привыкли после лесной полутьмы. С удивлением он увидел посреди лужайки какого-то одинокого всадника.

Это был не рыцарь и вообще не воин, насколько он мог судить. И сидел он на невысокой мохнатой лошадке. Поперек седла он держал лук, но никакого другого оружия видно не было. Ни молота, ни меча, ни булавы, ни дубинки. Люди Гундара тоже остановились и растянулись с обеих сторон тропы, чтобы посмотреть, чем вызвана остановка.

– Рейнджер, – сказал Ульф Дуболом, баковый гребец «Волчьего облака», и Гундар понял, что он прав. Из-за слепящего солнца он не сразу разглядел пятнистый серо-зеленый плащ, опознавательный знак рейнджеров. Теперь, когда зрение его понемногу приспособилось к свету, он видел, как переливается странный узор, словно живущий своей собственной жизнью.

– Добрейшего вечера! – произнес незнакомец громко и отчетливо. – Что мы можем сделать для вас?

Голос казался на удивление молодым, как удивляло и традиционное скандианское приветствие. Гундара это сбило с толку, и он немного помедлил. За его спиной переговаривались его люди, также в недоумении. Они ожидали, что местные жители либо окажут сопротивление, либо будут бежать от них со всех ног.

Поняв, что он каким-то образом утратил инициативу, Гундар сердито крикнул:

– Прочь с дороги! Беги или сражайся. Нам все равно. Выбор за тобой.

Он шагнул вперед, и человек в седле тут же выпрямился, расправив плечи:

– Ни шагу больше.

Теперь в его голосе звучали повелевающие нотки без всякого признака нерешительности. Гундар снова помедлил. Из-за плеча донеслось угрюмое бурчание Ульфа:

– Осторожнее, Гундар. Эти рейнджеры стреляют, что твой дьявол.

Рейнджер, словно услышав тихое предостережение Ульфа, продолжил:

– Попробуй только двинуться, и будешь мертв, не успеешь сделать и двух шагов. Ну что, поговорим?

Гундар, чувствуя на себе взгляды своих бойцов, презрительно фыркнул и шагнул вперед. Тут же перед его глазами что-то стремительно пронеслось. Вспоминая этот момент позже, Гундар не мог понять, что же именно сделал рейнджер. Странный узор на плаще мешал разглядеть его как следует, да и двигался этот незнакомец быстрее молнии. Капитан услышал звенящий звук, свист и только потом разглядел стрелу у своих ног. Он тут же поспешил отступить.

– А могла бы попасть и между глаз, если бы я захотел, – спокойно сказал рейнджер, и капитан понял, что он не врет.

Он снял с плеча боевой топор, с глухим ударом опустив его на землю, и оперся на его рукоять.

– Чего тебе надо? – спросил он.

Незнакомец пожал плечами:

– Всего лишь поговорить, как друг с другом. Что-то я не слышал, чтобы Халласхольмский договор отменили.

– Договор не запрещает отдельные набеги, – ответил Гундар.

Рейнджер вроде бы кивнул, хотя утверждать это наверняка было трудно, потому что капюшон скрывал его лицо.

– Формально да. Но, говорят, Эрак Старфолловер не одобряет этого. Особенно если дело касается его друзей и их собственности.

Гундар презрительно рассмеялся.

– Друзей? У верховного ярла нет друзей среди аралуинцев! – крикнул он, хотя и ощущая некоторое сомнение.

Наступило молчание. Рейнджер не ответил на его вопрос прямо. Вместо этого он поднял голову и посмотрел на небо и на низкое осеннее солнце.

– Сезон набегов подходит к концу, – сказал Уилл задумчиво. – Полагаю, вы прочесывали берега Галлики и Ибериона?

Догадаться об этом было просто. С южного побережья Аралуина давно не поступало никаких сообщений о набегах. Внимательно рассматривая группу воинов перед собой, Уилл решил, что понял, чем вызвана их высадка на этом острове.

– В это время года в Бурепенном море крайне неспокойно. Вскоре начнутся осенние шторма. Вы же собрались перезимовать на Скоргхийле, как я догадываюсь?

Его слова были встречены гулом удивленных голосов. Предводитель скандианцев обернулся, чтобы призвать их к молчанию.

– Скоргхийл? Что ты знаешь о Скоргхийле?

– Я знаю, что это неприветливый, покрытый голыми черными скалами остров, без единой травинки, продуваемый всеми ветрами. Но лучше все же останавливаться на нем, чтобы перезимовать, а не надеяться пересечь море в такую отвратительную погоду. – Он сделал паузу для пущего эффекта и как бы между прочим заметил: – Во всяком случае, так было, когда я сам там зимовал вместе с «Волчьим ветром».

«Вот это точно должно их удивить», – подумал Уилл.

«Волчий ветер» был кораблем Эрака, до того как его избрали верховным ярлом скандианцев. Среди аралуинцев мало кто знал об этом, ведь скандианцы не писали названия своих кораблей на борту. Уилл увидел, как воины снова начали переговариваться между собой, а на лице их предводителя отразилось сомнение – он должен был понимать, что рейнджер мог узнать название корабля Эрака, только если действительно находился на нем.

В голове Гундара как раз промелькнула такая мысль, но не успел он прийти к логическому выводу, как за него это сделал Ульф, схвативший своего капитана за руку.

– Это он! Тот, кто помог отбиться от восточных всадников!

Гундар внимательно вгляделся в сидевшего на невысоком коне человека. Он слышал о молодом ученике рейнджера, который сражался бок о бок со скандианцами пять лет назад, но никогда не видел его. Во время недолгой, но кровавой войны с темуджаями Гундар находился в другой провинции. В отличие от Ульфа, который стоял в стене щитов во время решающей битвы. Когда Уилл отбросил капюшон, Ульф тут же узнал его по взъерошенным волосам.

– Это он, Гундар! – повторил он настойчиво и добавил с угрюмой ухмылкой: – Ты правильно сделал, что остановился. Я видел, как он в бою выбил из седла пять темуджаев подряд, не успел я моргнуть.

Но дело было не только в мастерстве молодого рейнджера. Если он действительно тот самый легендарный ученик, то он близкий друг верховного ярла, и нападать на охраняемую им провинцию далеко не самое умное решение. Эрак славился тем, что хранил верность друзьям, как и яростным гневом по отношению к тем, кто оскорблял его друзей.

Гундар, не самый проворный мыслитель, через несколько секунд пришел к тому же выводу, что и его помощник. Он мялся, не зная, как быть дальше. Его с товарищами привела к берегам Скалистого острова крайняя необходимость. Им требовалась провизия, чтобы провести суровые зимние месяцы на голом острове Скоргхийл. Кроме безопасной бухты для кораблей, там ровным счетом не было ничего. «Волчье облако» не могло похвастаться удачным рейдом, и у них почти не оставалось припасов. Если бы они отправились к Скоргхийлу прямо сейчас, то им пришлось бы голодать, а то и вовсе умереть с голоду. Единственным выходом оставался налет на какое-нибудь прибрежное поселение, где можно было бы разжиться мясом, мукой и зерном для зимовки. «А также вином», – подумал он, неосознанно облизывая сухие губы. Пусть перед ним и друг верховного ярла, но Эрак вряд ли станет порицать его за то, что он старался сохранить жизнь своей команды.

– Отойди в сторону, рейнджер, – сказал он, приняв решение. – Мне не хотелось бы поднимать руку на друга Скандии, поэтому я даю тебе возможность удалиться.

При этих словах он снова ухватился за свой тяжелый топор. Улыбка на губах молодого человека его смутила.

– Как любезно с твоей стороны, – учтиво отозвался Уилл. – А если я «удалюсь», как ты выражаешься, то каковы будут твои дальнейшие действия?

Гундар махнул рукой в сторону замка и примыкающей к нему деревни, которая, как он знал, скрывалась за деревьями:

– Мы сделаем то, за чем явились. Заберем добычу и продолжим свой путь.

– Десять человек под твоим командованием унесут не так уж много, – рассудительно заметил Уилл.

Гундар презрительно фыркнул:

– У меня под началом двадцать семь воинов!

Его подчиненные встретили эти слова одобрительным гулом, хотя, как заметил Уилл, Ульф не присоединился к общему хору.

На этот раз из голоса рейнджера пропали все нотки учтивости и любезности. Тон его стал сухим и холодным.

– Вы еще не дошли до замка. В моем колчане двадцать три стрелы, и еще дюжина в седельной сумке. А вам предстоит преодолеть несколько километров, и все на расстоянии выстрела от деревьев. Пусть я и не такой уж хороший стрелок, но до гарнизона ты доведешь не более десяти человек.

Гундар невольно перевел взор на лес, понимая, что молодой человек прав. Рейнджер мог скрываться между деревьями и обстреливать их по дороге до замка.

– А если ты попытаешься схватить меня, то тем самым только облегчишь мою задачу, – добавил Уилл, и Гундар пробормотал проклятие.

На лошади и среди деревьев Уилл мог сколько угодно уклоняться от преследования, уменьшая численность скандианского отряда. Капитан волчатника понял, что оказался в ловушке и положение у его команды безвыходное. С одной стороны, если он откажется от набега на деревню, то его людям придется голодать. С другой стороны, если они пойдут в наступление, то многие наверняка погибнут. Уилл внимательно наблюдал за капитаном, ожидая подходящего момента.

– Но мы можем прийти к соглашению… – произнес он, когда на смену ярости и гневу пришло отчаяние.