Текст книги "Мальчики с Марса. Почему с ними так непросто и что с этим делать"

Когда я в 2015 году выступал с докладом о кризисе мальчиков в рамках проекта TEDx{148}148
  Farrell, «The Boy Crisis» (TEDx talk).


[Закрыть], то, чтобы показать связь между безотцовщиной у мальчиков и стрельбой в школах и другими массовыми убийствами, привел в пример Адама Лэнзу (школа «Сэнди-Хук»), Эллиота Роджерса (Калифорнийский университет в Санта-Барбаре) и Дилана Руфа (Африканская методистская епископальная церковь Эммануэль в Чарльстоне){149}149
  Jeremy Borden and Todd C. Frankel, «Dylann Roof’s Teenage Years Marked by Father’s Bitter Divorce», «Washington Post», 22 июня 2015 г., https://www.washingtonpost.com/news/post-nation/wp/2015/06/22/dylann-roofs-teenage-years-marked-by-fathers-bitter-divorce/?utm_term=.a3ea20a4311d.


[Закрыть].

Эти стрелки совершили массовые убийства. Однако все они прямо или косвенно покончили с собой. Корреляция подростковых самоубийств с безотцовщиной сильнее всех прочих факторов{150}150
  Carmen Noevi Velez and Patricia Cohen, «Suicidal Behavior and Ideation in a Community Sample of Children: Maternal and Youth Reports», «Journal of the American Academy of Child and Adolescent Psychiatry» 273 (1988): 349–56.


[Закрыть].

Обратите внимание, что эти мальчики, как и многие другие убийцы, устроившие стрельбу в школах, в том числе и Карл Пирсон из школы округа Арапахо, и Майкл Брендон Хилл из Академии «Дискавери-Ленинг»{151}151
  W. Bradford Wilcox, «Sons of Divorce, School Shooters», «National Review», 16 декабря 2013 г., http://www.aei.org/publication/sons-of-divorce-school-shooters/.


[Закрыть], – не чернокожие или испаноязычные городские мальчишки из бедных районов, которых могли бы толкнуть на преступления десятки других факторов. Как правило, это белые мальчики, зачастую из богатых пригородов, и растущие без отца.

Поскольку практически все одиночки, устроившие стрельбу в школах, – мальчики без отцов, вероятно, массовое убийство – это типичный для белого мальчика способ выразить свой гнев на школу, которая не могла заменить ему отца, и на сверстников, которые отвергали его за недостаток социального и эмоционального интеллекта.

Исследования завербованных боевиков ИГИЛ{152}152
  Kangarlou, «Imprisoned IS Members».


[Закрыть] и рассказы религиозных фантиков, которые работают непосредственно с мусульманской молодежью, и их имамов заставляют сделать один и тот же вывод: у боевиков ИГИЛ есть одна общая черта – это мальчики (иногда и девочки), у которых нет отцов.

Фияс Магал, социолог и специалист по профилактике радикализма, сотрудничающий с межрелигиозной ассоциацией «Faith Matters Network», обнаружил, что при работе с мальчиками, у которых нет отцов, религия отступает на второй план. «У всех этих детей нет отца… дети со всеми сражаются – с полицией, со школой, – они восстают против любой властной структуры при любой возможности»{153}153
  Jessica Elgot, «Islamic State Recruits Are Young, Angry and Rebellious, but Are They Actually Religious?», «Huffington Post», UK, 22 августа 2014 г., http://www.huffingtonpost.co.uk/2014/08/21/isis-recruits-are-youngangry-and-rebellious-but-are-they-actually-religious_n_5697744.html.


[Закрыть].

Некоторые исследования ИГИЛ показывают, что эта запрещенная организация похожа скорее не на секту, а на банду{154}154
  Kris Wolfe, «How Absent Fathers May Be Contributing to ISIS Recruitment», goodguyswag, 21 октября 2014 г., http://goodguyswag.com/how-absent-fathers-may-be-contributing-to-isisrecruitment.


[Закрыть]. Почему? ИГИЛ соответствует целому ряду параметров, необходимых мальчикам без отцов: оно дает цель в жизни, самосознание и радостное волнение. Для некоторых религия – это лишь очередная властная структура, которой нельзя доверять. Но у многих религиозная структура укрепляет ощущение цели в жизни и призвания. У таких мальчиков потребность в цели в жизни, самосознании и радостном волнении удовлетворяется требованием ИГИЛ жертвовать собой, служить высшим целям и нести миссию, которая, с их точки зрения, этически выше, чем «аморальная» система ценностей западного мира. А главное – мальчики хотят участвовать в каком-то общем деле.

Если мальчик лишен чувства самосознания, и его соблазняют русалочьи песни ИГИЛ, сулящие заполнить эту пустоту, ему зачастую трудно сопротивляться, даже если в процессе ему придется уничтожить и самого себя, и других.

«Гитлерюгенд» как замена отца

Источник: National Archives and Records Administration.

Среди мальчиков, вступавших в «Гитлерюгенд», многие росли без отцов{155}155
  www.germanvictims.com


[Закрыть]. По данным «History Place», сразу после вступления в организацию мальчики оказывались в изоляции в лагерях для новобранцев, где презирали любые проявления слабости{156}156
  «History Place», «Hitler’s Boy Soldiers», «Hitler Youth», 1999, http://www.historyplace.com/worldwar2/hitleryouth/hj-boy-soldiers.htm.


[Закрыть]. Их тренировали «в отсутствие уравновешивающего воздействия нормальной домашней жизни… самых маленьких и беззащитных унижали и травили… в том числе постоянно подвергали сексуальному насилию»{157}157
  «History Place», «Hitler’s Boy Soldiers».


[Закрыть].

Британские и канадские солдаты, участвовавшие во Второй мировой войне, отмечали, что в бою эти мальчики «бросались на танки, будто тигры». Даже в окружении они бились до последнего бойца. «Союзникам приходилось убивать совсем мальчишек, которым и бриться-то пришлось бы только через несколько лет, детей, нередко годившихся им в сыновья»{158}158
  «History Place», «Hitler’s Boy Soldiers».


[Закрыть].

Безотцовщина и в наши дни делает мальчиков беззащитными перед соблазнами нацизма, правда, сегодня речь идет о неонацистских группировках. Т. Дж. Лейден, бывший неонацист, ставший скинхедом после развода родителей, утверждает, что неонацисты ищут «молодых и озлобленных, которым нужна семья», что с практической точки зрения обычно значит, что им нужен отец{159}159
  Hefland, «Ex-Skinhead’s Unlikely Alliance».


[Закрыть].

Житель Миннесоты Джефф Вайзе был еще школьником, когда его отец покончил с собой в возрасте 32 лет. Вскоре Джефф начал делать посты на неонацистских (национал-социалистических) вебсайтах. А в 17 стал массовым убийцей – убил десять человек{160}160
  Jodi Rave, «Teen Suicides Series, Part 2», «Missoulian», 26 октября 2005 г., http://missoulian.com/jodirave/teensuicides-series-part-recent-red-lake-suicides-continue-alarming/article_786ee2bf-46d2–52ed-9301–8321e40365e8.html.


[Закрыть].

Все эти примеры указывают на закономерность: после развода или утраты отца трудно приходится и мальчикам, и девочкам, но у девочек горе, особенно в случае развода, утихает за год-другой, а у мальчиков – нет{161}161
  Kay S. Hymowitz, «Boy Trouble», «City Journal», осень 2013 г., http://www.city-journal.org/html/boy-trouble-13615.html.


[Закрыть]. Подобным же образом среди детей незамужних несовершеннолетних матерей именно у мальчиков наблюдается «значительно повышенный уровень патологий» – речь идет о наркомании, правонарушениях и тюремных сроках. Причем это не ограничивается подростковым возрастом: у сыновей несовершеннолетних матерей и в зрелые годы куда больше трудностей, чем у дочерей{162}162
  Frank Furstenberg, «Destinies of the Disadvantaged: The Politics of Teen Childbearing» (New York: Russell Sage Foundation, 2007), 63.


[Закрыть].

Когда мальчики страдают, они заставляют страдать и нас. Но и сами они становятся беззащитными перед страданиями. Особенно во всем, что касается сексуального насилия.

Фильм «В центре внимания» показал всему миру, что те 6 % католических священников, которые развращали детей, делали своей мишенью в основном мальчиков без отцов{163}163
  Richard Sipe, «Secret World» (New York: Brunner-Routledge, 1990).


[Закрыть]. Как будто священники чуяли, как отчаянно нужны этим мальчикам отцовское внимание, любовь и наставления. Фильм рассказал о том, что церковь пыталась скрыть, но не дал ответ на вопрос, отчего священники шли на преступление: из-за целибата? Из-за того, что сами росли без отцов? Или была какая-то другая причина?

Если мы хотим, чтобы страдающие мальчики перестали заставлять страдать и нас, нужно понять, что взрослые, которые причиняют страдания другим, страдали и сами. Только тогда мы разорвем порочный круг. В число этих взрослых входят и женщины.

Центры предварительного заключения для несовершеннолетних битком набиты мальчиками без отцов. Министерство юстиции США сообщает, что 7,7 % мальчиков из этих центров заявили о сексуальном насилии со стороны взрослых сотрудников{164}164
  Allen J. Beck and David Cantor, «Sexual Victimization in Juvenile Facilities Reported by Youth, 2012», National Survey of Youth in Custody, 2012, US Department of Justice, 6 июня 2013 г., http://www.propublica.org/documents/item/709100-svjfry12-emb-052813.


[Закрыть].

Однако между этим видом насилия и сексуальной эксплуатацией мальчиков среди католических священников (все они мужчины) есть два различия:

• 89 % обвиненных в сексуальном насилии сотрудников центров заключения для несовершеннолетних – женщины;

• Как только о систематическом сексуальном насилии со стороны мужчин-священников стало известно, это привело к скандалу всемирного масштаба; напротив, систематическое сексуальное насилие со стороны женщин-сотрудниц исправительных заведений до сих пор не привлекло особого внимания общественности, хотя министерство юстиции и вскрыло подобные факты.

Когда мы коллективно закрываем глаза на женщин-насильниц, это таит в себе двойную опасность: во-первых, из-за нашего отношения подвергшиеся насилию мальчики чувствуют себя в изоляции, а если они все же набираются храбрости сообщить о насилии, мы заставляем их доказывать, что им можно верить, то есть ставим перед ними те же препятствия, что и перед женщинами – жертвами изнасилования. Во-вторых, чтобы разорвать порочный круг насилия со стороны сотрудниц центров предварительного заключения, нужно, как и в случае католических священников, выявить слабые стороны самих насильниц. Если смотреть сквозь пальцы на насилие, невозможно разобраться, почему эти женщины страдают, а без этого невозможно разорвать порочный круг и в исправительных заведениях, и в других местах, о которых мы еще не знаем.

Короче говоря, о чем бы мы ни заговорили – об ИГИЛ, бандах, «Гитлерюгенде», неонацистах, церкви или заведениях, где теоретически должны перевоспитывать мальчиков-правонарушителей, сегодняшние мальчики без отцов – это завтрашняя добыча негодяев всех мастей.

К счастью, посеять семена отцовского участия проще простого. До недавних пор люди осваивали все что угодно, вплоть до космоса, но упускали из виду открытие, важнейшее для их внутренней вселенной, – свой отцовский мозг.

Вероятно, ваш сын считает, что моногамия – это скука смертная, и менять партнерш гораздо веселее, чем подгузники. Вашему сыну будет полезно узнать, что если отец участвует в воспитании своих детей, у него формируется «отцовский мозг», вытесняющий холостяцкие желания. У молодого отца снижается уровень тестостерона, необходимый для охоты на секс и восстановление после отказа, и повышается окситоцин, который вырабатывается благодаря радостям взаимной любви к ребенку, которому нужен отец. Вот как это происходит.

Когда мужчина становится отцом и участвует в воспитании ребенка, у него активируется «отцовский мозг» – скопление нейронов, которое у холостяков дремлет. Отцовский мозг очень (но все же не в точности) похож на нейронные связи, которые задействуются у будущих мам{165}165
  В эту сеть включаются отделы мозга, которые связывают эмоциональное значение и опыт (миндалевидное тело, рострально-вентральная передняя поясная кора, краевая доля большого мозга, островковая доля и вентральная область покрышки), а также некоторые другие отделы, которые помогают нам распознавать потребности, намерения и душевное состояние окружающих (вентромедиальная префронтальная кора, височная верхняя борозда). См. Eyal Abraham et al., «Father’s Brain Is Sensitive to Childcare Experiences», «Proceedings of the National Academy of Sciences» 111, № 27 (2014): 9792–97, doi:10.1073/pnas.1402569111.


[Закрыть]. Кроме того, у отца, ухаживающего за ребенком, происходят фундаментальные изменения гормонального фона{166}166
  Соответствующие исследования цитируются в статье Brigid Schulte, «Don’t Call them Mr. Mom: More Dads at Home with Kids Because They Want to Be», «Washington Post», 5 июня 2014 г., https://www.washingtonpost.com/news/parenting/wp/2014/06/05/dads-who-stay-homebecause-they-want-to-has-increased-four-fold/?utm_term=.eb151bd58794.


[Закрыть]. Сначала у него повышается выработка окситоцина, гормона, который стимулирует заботливость, доверие и привязанность и тем самым способствует созданию взаимных уз. Кроме того, у молодого отца вырабатывается эстроген, а также пролактин – гормон, благодаря которому у женщин появляется молоко. Наконец, у вашего сына понизится тестостерон – сначала просто потому, что ваш сын находится в прочных моногамных отношениях, а затем еще сильнее – поскольку он станет отцом, принимающим активное участие в жизни ребенка.

Повышение окситоцина способствует взаимопониманию отца и детей. Окситоцин пробуждает в мозге центры социальных когнитивных способностей, стимулирует так называемую «синхронию детей и родителей»{167}167
  Abraham et al., «Father’s Brain».


[Закрыть].

Но хотя в мозге отца происходят приблизительно такие же перемены, как и в мозге матери, отцовский мозг позволяет мужчине сделать особый вклад в воспитание ребенка, дополняющий материнское воспитание. Мама воркует с ребенком и смотрит ему в глаза, а папа играет и возится с ним, учит физически двигаться, знакомит с новыми предметами{168}168
  «Do Mothers Really Have Stronger Bonds with Their Children than Fathers Do?», «The Conversation», 20 апреля 2016 г., https://theconversation.com/do-mothers-really-have-strongerbonds-with-their-children-than-fathers-do-57590.


[Закрыть].

Когда же отцовский мозг задействуется особенно сильно, а гормональная адаптация идет полным ходом? Тогда, когда на сцене нет матери. Однако в однополых мужских парах, где партнеры принимают равное участие в воспитании ребенка, адаптация идет несколько иначе. Нейронная активность обоих партнеров оказывается типично материнской{169}169
  Abraham et al., «Father’s Brain».


[Закрыть].

Итак, у отца, принимающего деятельное участие в воспитании, нервная и эндокринная системы адаптируются к новой роли. Мы уже давно строим теории о том, как женские гормоны и женский мозг, особенно при адаптации во время беременности, способствуют пробуждению материнского инстинкта. Но теперь мы видим, что и у отца при участии в воспитании ребенка очень быстро пробуждается и отцовский мозг, и отцовский инстинкт.

Мы знаем, что если отец воспитывает детей, это для них полезно. Но как объяснить своему сыну, что все эти перемены полезны и для него самого? Исследования Кайла Пруэтта, психиатра и специалиста по воспитанию детей из Йеля, показывают, что при активном участии в воспитании детей крепнет не только здоровье мужчины, но и его отношения с близкими, его способность дарить и принимать душевное тепло и даже удовлетворенность от работы{170}170
  Кайл Пруэтт сотрудничает с Центром по изучению детства при Йельской медицинской школе.


[Закрыть]. Как выразился один папа, «когда ночами напролет держишь спящего ребенка на руках, когда годами ходишь с ним за руку, становишься другим человеком»{171}171
  Mark Greene, «The Lack of Gentle Platonic Touch in Men’s Lives Is a Killer», «Good Men Project», 4 ноября 2013 г., https://goodmenproject.com/featured-content/megasahd-the-lack-of-gentleplatonic-touch-in-mens-lives-is-a-killer/.


[Закрыть].

Когда Маргарет Мид писала, что женская роль сильнее детерминирована биологически, а мужская – социально, в целом она была права. Однако она упустила одно обстоятельство: социальное решение катализирует биологическую адаптацию.

Народная мудрость гласит: «Когда женщина выходит замуж, она надеется изменить мужчину; когда мужчина женится, он надеется, что женщина останется прежней. Обоих ждет разочарование». Будущая супруга вашего сына больше не должна готовиться к разочарованию: ваш сын способен измениться. Когда речь идет о родительских обязанностях, это словно каждый из нас от рождения получает смартфон, только мужчинам нужно разрешение, чтобы включить его. Но хотят ли отцы включать свой отцовский мозг?

До недавних пор никто об этом не спрашивал. Но на прямой вопрос 70 % отцов сказали, что предпочли бы проводить больше времени с семьей, даже если бы в результате меньше зарабатывали{172}172
  Farrell, «Father and Child Reunion».


[Закрыть]. Но гораздо удивительнее выводы недавнего обзора Исследовательского центра Пью: оказывается, даже отцы, которые работали с полной занятостью, предпочли бы быть дома с детьми, а не на работе без детей. То есть половина работающих пап сказали: «Я бы предпочел быть дома с детьми, но мне нужно кормить семью, поэтому приходится работать»{173}173
  Kim Parker and Wendy Wang, «Modern Parenthood: Roles of Moms and Dads Converge as They Balance Work and Family» (Pew Research Social and Demographic Trends, Washington, DC, 2013), q. 44; опрос охватывал отцов, дети которых были моложе 18 лет.


[Закрыть].

Но не почувствует ли себя ваш сын, что называется, «странненьким», если решит играть роль главного родителя, пока его дети маленькие? Все зависит от мировоззрения. С одной стороны, с 1960 года количество домохозяйств, где маленьких детей воспитывает отец-одиночка, возросло в девять раз{174}174
  Анализ Исследовательского центра Пью по данным переписи с десятилетними интервалами и Опросов американской общественности, цит. в Gretchen Livingston, «The Rise of Single Fathers: A Ninefold Increase Since 1960», Pew Research Center, 2 июля 2013 г., http://www.pewsocialtrends.org/2013/07/02/the-rise-of-single-fathers.


[Закрыть]. Если мы добавим сюда отцов, которые воспитывают детей, но при этом ходят на работу, то получим оценку вплоть до семи миллионов{175}175
  Brigid Schulte, «Don’t Call them Mr. Mom: More Dads at home with kids because they want to be», 5 июня 2014 г. Обратите внимание на комментарии читателей.


[Закрыть]. С другой стороны, если ваш сын пожелает остаться дома и вообще не работать, то надо учесть, что «в девять раз больше» – это лишь в девять раз больше единичных случаев, наблюдавшихся в 1960 году. Давайте взглянем на картину в целом.

Неработающие родители в США. 1994-2012

Источник: Данные переписи населения США{176}176
  График взят из статьи Jordan Weissmann, «The Overhyped Rise of Stay-at-Home Dads», «The Atlantic», 3 сентября 2013 г., https://www.theatlantic.com/business/archive/2013/09/the-overhyped-rise-ofstay-at-home-dads/279279/. Автор статьи опирался на данные Census.gov, «Who’s Minding the Kids? Child Care Arrangements», апрель 2013 г., https://www.census.gov/news-room/cspan/2013/childcare.html.


[Закрыть].

Где же выход? Если ваш сын по складу личности первопроходец и к тому же любит заботиться о людях, предложите ему взвесить все плюсы и минусы профессионального отцовства. Но если работа – часть его цели в жизни, подскажите ему, что можно вносить вклад в воспитание детей и другими способами. В прошлом отцы зачастую вкладывали средства в детей буквально – инвестировали деньги в ценные бумаги. Сегодня они все чаще понимают, что лучшая инвестиция в детей – это время. Например, в фирме «АРХ Labs» в пригороде Вашингтона вместо ценных бумаг сотрудников премируют гибким графиком – это называется «папино время» и гораздо популярнее премий в виде ценных бумаг.

Стремление отцов участвовать в воспитании детей – это не просто перемена отношения. Отцы стали вести себя иначе и проводят с детьми втрое больше времени, чем в 1965 году. Но и этого им мало. Опрос Исследовательского центра Пью показывает, что отцы вдвое чаще матерей (46 % против 23 %) считают, что проводят с детьми слишком мало времени. При первой же возможности отцы подкрепляют слова делом: за первые десять лет после запуска в Калифорнии программы оплачиваемого семейного отпуска доля заявлений от мужчин почти удвоилась – с 17 % в 2004 году до 30 % в 2014 году.

В странах вроде Канады и Швеции политика оплачиваемого отпуска по уходу за ребенком для отцов обеспечивает папам финансовую поддержку для удовлетворения эмоциональных нужд ребенка. В Швеции правом взять отпуск по уходу за ребенком пользуются 85 % отцов{177}177
  Katrin Bennhold, «The Female Factor: Paternity Leave Law Helps to Redefine Masculinity in Sweden», «New York Times», 15 июня 2010 г., http://query.nytimes.com/gst/fullpage.html?res=9F0CE5DD1338F936A25755C0A9669D8B63.


[Закрыть]. Почему? Отчасти потому, что если отец не возьмет отпуск, то утратит право на него. А еще потому, что культура этих стран предполагает признательность отцу за участие в уходе за маленькими детьми, более того, ждет этого от мужчин. А мы – животные общественные, и изменение настроений в обществе приводит к изменениям поведения. И наоборот.

В прошлом мальчики удовлетворяли потребность в призвании и цели через профессию, и предполагалось, что они посвятят ей всю жизнь. Поскольку в грядущем у человека редко будет одна профессия раз и навсегда, гораздо лучше подготовить своего сына к отцовству: оно с большей вероятностью даст ему ощущение цели до конца дней. Лишь крошечная доля мужчин считает, что карьера способствует их духовному росту. Для большинства путь к высокому заработку – это путь утрат{178}178
  Warren Farrell, «Why Men Earn More».


[Закрыть]. Утрата возможности проводить время с семьей. Утрата взаимопонимания с семьей, которая приводит к отцовской «ловушке для героя»: любить близких – значит жить в разлуке с ними. Лишь немногие мужчины на смертном одре говорят: «Надо было мне больше времени проводить на работе». Однако отцы, которые внесли свой вклад в воспитание детей и тем самым обогатили их, получают в награду богатый внутренний мир. И если сын чувствует, что он для отца – радость в жизни, то и к своей будущей роли отца относится с радостным предвкушением.

Биологическая приспособляемость наших сыновей к роли отца и их стремление участвовать в воспитании своих детей, умение видеть в этом цель в жизни – залог выхода из кризиса мальчиков. Но поскольку эволюционное прошлое диктует нам, что мальчики – расходный материал, для выхода из кризиса мальчиков необходимо, чтобы мы поняли: на кону не только будущее наших сыновей, речь идет о будущем всего мира. Мир стонет под гнетом эмоционального террора, возникшего потому, что мальчики (и девочки), лишенные отцов, поддаются на соблазны террористических организаций. Психологические затраты приводят к затратам сугубо финансовым…

Когда после терактов 11 сентября мы пытались вернуть себе ощущение эмоциональной безопасности, то согласились, чтобы за счет наших налогов государство укрепляло и расширяло свои ведомства, принимало и исполняло соответствующие законы (Управление национальной безопасности, Управление транспортной безопасности, Министерство национальной безопасности, Закон о патриотизме, строжайшие проверки иммигрантов, запрет иммиграции и стены на границах), а кроме того, были готовы понести и психологические затраты, сопровождающие утрату свобод.

Война против терроризма в 2018 финансовом году увеличила национальный долг США на два триллиона долларов{179}179
  Kimberly Amadeo, «War on Terror Facts, Costs and Timeline», «The Balance: U. S. Economy», 9 октября 2017 г., https://www.thebalance.com/war-on-terror-facts-costs-timeline-3306300.


[Закрыть]. Какой доли этих затрат нам удалось бы избежать, если бы у ИГИЛ не было бесперебойного источника мальчиков без отцов, из которого оно вербует своих боевиков? Даже без учета этих затрат ученые подсчитали, что если бы удалось сохранить от распада всего один процент семей, это сэкономило бы налогоплательщикам 1,1 миллиарда долларов в год{180}180
  Слова Дэвида Бланкенхорна, президента Института американских ценностей, цит. в статье «Taxpayer Costs of Divorce and Unwed Childbearing» в блоге «dads & things», 28 июня 2008 г., http://blog.fathersforlife.org/?s=Taxpayer+Costs+of+Divorce+and+Unwed+Childbearing.


[Закрыть]. В частности, как мы убедимся, безотцовщина повышает вероятность подростковых беременностей, а 80 % несовершеннолетних матерей получают государственные пособия, что обходится налогоплательщикам в 9 миллиардов долларов ежегодно{181}181
  «Teen Pregnancy Statistics», TeenHelp.com, https://www.teenhelp.com/teen-pregnancy/teen-pregnancy-statistics.


[Закрыть].

Когда вы читаете о том, как связаны с безотцовщиной рост преступности, тюремные сроки, массовые убийства в школах, домашнее насилие, изнасилования, наркомания, психические расстройства, нищета, безработица, отсев из школ, не забывайте, что каждый доллар, который мы тратим на то, чтобы правительство загладило трагические последствия безотцовщины, – это результат многовековых психических травм, которые нельзя исцелить никакими деньгами.

Если отец умирает или погибает на войне, последствия этой трагедии для детей оказываются меньше по сравнению с теми, у кого отцов нет в результате развода, или родители никогда не жили семейной жизнью{182}182
  Sara McLanahan and Gary Sandefur, «Growing Up with a Single Parent», (Cambridge: Harvard University Pres, 1997).


[Закрыть]. Конечно, им приходится труднее, чем детям, растущим в полных семьях с участием обоих биологических родителей, но вероятность травмы все же меньше.

Почему? Если отец погибает на войне или на работе, от болезни или в результате несчастного случая, у ребенка не возникает ощущения, что его преднамеренно бросили. Я убедился в этом на личном опыте, когда организовывал сотни мужских и женских групп, наблюдал на выходных около 50 разведенных отцов с детьми, готовил материалы к этой книге и к книге «Father and Child Reunion» и проводил семинары по отношениям в парах по всей стране. Если отец погиб на войне, о нем говорят как о герое. В отсутствие отца старший сын иногда становится новым «мужчиной в семье», у него появляются особые обязанности. Часто для него это превращается в новую цель в жизни. Так или иначе, у детей сохраняется положительный, даже идеализированный образ отца, и сын чувствует себя обязанным соответствовать отцовской памяти.

Если отец умирает от болезни, дети видят, как оплакивает его мама. Мама обычно говорит о покойном с уважением, рассказывает о нем только хорошее, и эти рассказы окрашены тоской по прошлому. Дети «наследуют» почтение к отцу, а следовательно, и к отцовской половине в себе.

Напротив, дети из разведенных семей рассказывают, что редко слышали, как об отце отзываются с уважением, – напротив, его постоянно очерняли. Поэтому дети «наследовали» отрицательное отношение к отцовской половине в себе, а иногда и к мужчинам как таковым.

Если мать растит ребенка одна, потому что такова ее принципиальная позиция, у ее детей, как правило, меньше проблем, чем после развода. Однако и они попадают в группу риска по подростковой преступности, наркомании и депрессии (при прочих равных социально-экономических условиях). Например, у них вдвое больше вероятность нарушить закон до 25 лет, чем у детей из полных семей{183}183
  Elizabeth Marquardt et al., «My Daddy’s Name is Donor», (Institute for American Values, New York, 2010), http://americanvalues.org/catalog/pdfs/Donor_FINAL.pdf.


[Закрыть], более чем в два с половиной раза больше вероятность алкоголизма и наркомании{184}184
  Marquardt et al., «Daddy’s Name is Donor».


[Закрыть] и несколько повышен риск депрессии и психических расстройств{185}185
  Marquardt et al., «Daddy’s Name is Donor».


[Закрыть].

Проблема безотцовщины после развода настолько серьезна именно потому, что у ребенка зачастую возникает неприязнь к отцу; он убежден, что если папа перестал общаться с ним, то это преднамеренно, либо считает, что от отца было бы больше вреда, чем пользы, поскольку он некомпетентен, ненадежен или самовлюблен.