Текст книги "Убийство с гарантией"

Глава 16

Неужели он не ошибся и на утомленном лице Коула в самом деле мелькнуло что-то вроде симпатии? А может тот так привык к человеческой мерзости, что научился цинично притворяться? Инспектор не стал повторять вопрос и лишь терпеливо ждал, не сводя глаз с Марлоу. А Джек размышлял с таким спокойствием, что дивился сам себе.

Знала Леонида, что делает, или нет?

Знала ли она, что Бетти убьют?

На мгновение Джека охватила паника, но он быстро взял себя в руки.

Надо рассказать Коулу про Бартоломью и все подробно объяснить. Леонида ведь согласилась идти в полицию.

Так зачем же колебаться?

В дверь постучали.

Коул нахмурил брови и повернул голову к тяжелым створкам, натертым до такого блеска, что хрустальная люстра отражалась в них как в зеркале.

– Ну что там еще?

– С вами хочет поговорить мисс Уайльд, сэр.

– Пусть минутку подождет… Нас ни за что не оставят в покое, – сказал он Марлоу. – Мне следовало приказать, чтобы нам не мешали… Поверьте жизненному опыту старика, мистер Марлоу, не надо разыгрывать Дон-Кихота. Вам это может обойтись очень дорого. Здесь только один человек знает, совершили вы это преступление или нет и этот человек – вы сами. Мы же обязаны искать доказательства – работа крайне трудная и неблагодарная, поскольку все считают чуть ли не героизмом скрывать от нас правду. Какая глупость! Единственное, что могло бы объяснить ваше молчание – сознание собственной виновности. Человеку не поставишь в вину, что он лжет ради самозащиты. Но лгать, выгораживая кого-то другого, по-моему, было бы серьезной ошибкой и, скорее всего, лишь еще больше осложнит положение. Итак, мисс Уайльд позвонила вам и попросила приехать за ней в Стэннинг?

– Да, – признался Марлоу.

И ему показалось, что он предал Леониду. Ни логика, ни здравый смысл над угрызениями совести не властны.

* * *

Коул с непроницаемым видом кивнул и снова посмотрел на дверь, за которой вместе с санитарами и Пинджелли наверняка ждала и Леонида. Часы пробили два.

Инспектор открыл дверь и пропустил американку в комнату. Марлоу вдруг пришло в голову, что она пришла наблюдать за ним, опасаясь оставить наедине с полицейским.

Но почему?

Может быть, боится, что Джек выложит инспектору всю историю?

– Добрый вечер, мисс, – поздоровался Коул, как будто сейчас было шесть вечера, а не два часа ночи. – Вы хотели поговорить со мной?

– Да, и я вынуждена настаивать на этом, инспектор.

Высокая, стройная, она держалась очень прямо и, несмотря на только что перенесенный шок, казалась воплощением жизненной энергии.

– Я не знаю, что вам сказал мистер Марлоу, но хочу, чтобы вы знали: это я попросила его приехать за мной в Стэннинг.

– Благодарю вас, мисс, – любезно поклонился Коул. – Сейчас мне надо покончить с двумя-тремя срочными делами, а потом я вернусь и задам вам несколько вопросов…

– Я хочу дать показания и прошу выслушать меня немедленно, – перебила его Леонида. – Если у вас нет времени, позовите кого-нибудь из своих подчиненных. То, что я должна вам сказать, не терпит ни малейших отлагательств.

Марлоу испытывал и радость и облегчение. Значит, Леонида все же решилась сама поговорить с полицией!

– Что ж, в таком случае я вас слушаю, – вздохнул инспектор.

Она рассказала ему то же самое, что и Марлоу, но на этот раз не вдавалась в детали. Джек во все глаза смотрел на Коула. Поведение инспектора его удивляло. Почему тот слушает с таким скучающим видом, будто ему второй раз повторяют одно и то же?

Когда Леонида наконец умолкла, Коул с трудом подавил зевок.

– Спасибо за ясность изложения, мисс Уайльд. Я попрошу вас повторить все это нашей стенографистке и подписать показания. Но это вполне подождет до утра… Как себя чувствует миссис Бродерик?

– За ней ухаживает миссис Симпсон. Она обещала пробыть тут сколько понадобится.

– Кэт всегда с удовольствием помогает ближним, – пояснил Марлоу.

И он не солгал. Кэт Симпсон была из тех, к кому вечно бегут за помощью, независимо от значимости дела, – письмо ли надо перепечатать или утешить мать, у которой убили единственное дитя.

– И вообще, насколько это возможно в ее положении, миссис Бродерик держится молодцом, – добавила Леонида.

– Вы ей сейчас больше не нужны? – спросил Коул.

– Нет, не думаю.

– Тогда, на вашем месте, я бы пошел немного передохнуть. Но только не засыпайте – вы можете мне еще понадобиться.

И, пробормотав какие-то извинения, инспектор направился к двери, вышел, но не стал закрывать ее за собой. Марлоу и Леонида услышали, как он сказал кому-то из подчиненных:

– Отправьте тело в морг, и пусть кто-нибудь из вас проследит, чтобы миссис Бродерик не видела, как ее дочь переносят в машину. Не надо добавлять ей переживаний. Вы, Тейлор, выясните у доктора, когда мы получим результаты вскрытия. А вам, Джош, я могу уделить всего пять минут…

Хоть Марлоу и слышал слова полицейского, но они больше не производили на него никакого впечатления. Леонида снова была здесь, рядом с ним, и смотрела на него с любовью.

С любовью?

Но так ли это?

Девушка пришла сразу, как только смогла, настаивала, чтобы Коул ее выслушал, и добровольно, в ущерб себе, дала выгодные для Джека показания.

Так почему же Марлоу все еще сомневается в ее искренности?

– Джек, – мягко проговорила она, – я не упрекаю вас за то, что вы не вполне доверяете мне. Но я очень хотела бы убедить вас, что знаю об этом кошмаре не больше вашего. И все же одно подозрение не дает мне покоя…

– Что именно? – спросил Марлоу.

– Возможно, Барт не без умысла продержал меня в Стэннинге до ухода последнего автобуса, догадываясь, что я позвоню вам. Действительно ли он хотел выманить вас из дома? В таком случае, я невольно помогла негодяю расставить вам ловушку. Только я никак не могу понять, зачем ему это понадобилось.

В глазах девушки читалась неподдельная тревога, но Марлоу не удавалось избавиться от глодавших его подозрений. Уж слишком Леонида торопилась оправдать себя.

– Я тоже не понимаю этого, – сухо заметил он.

Несмотря на все то, что она рассказала и Коулу, и ему самому, Джек держался довольно отчужденно. Лишь час назад любовь к Леониде заслоняла все остальное, теперь же он невольно думал, что почти не знает ее, и вспоминал, как лихо она врала сержанту Клени. Так можно ли верить, что сейчас Леонида говорит правду? Будущее уже не казалось ему столь лучезарным. А что, если ему придется провести долгие дни в тюрьме?

– Джек, не смотрите на меня как на сообщницу Барта! – внезапно крикнула девушка.

– Я так устал, что окончательно запутался, – проговорил Марлоу. – Давайте лучше последуем совету Коула и отдохнем.

Они вышли из комнаты. В доме царила почти торжественная тишина. На верхней площадке лестницы стоял полицейский. Марлоу не мог идти к себе в комнату, но ему мучительно хотелось выпить, принять душ и хоть ненадолго прилечь.

Дверь в столовую была приоткрыта, и там горел свет. Джек пошел туда, а Леонида свернула в сторону кухни.

Джеффрис, облаченный в толстый грубошерстный халат, разговаривал сидя в кресле, с четвертым жильцом пансиона – представителем фирмы дамской одежды Дэвидсоном. И Марлоу вдруг пришло в голову, что, должно быть, это от него миссис Бродерик получила столь исчерпывающую информацию о покупках Леониды в день ее приезда в Хейгейт.

При виде Джека мужчины вздрогнули.

И, судя по выражению их лиц, он решил, что соседи по дому уже вынесли свой приговор.

Глава 17

Марлоу не стал прятать глаза. Он прекрасно отдавал себе отчет, что, по сути дела, ничего не знает об этих людях и, вероятно, по собственной вине. Джек воспринимал их просто как двух почтенных членов сообщества, любезных и сдержанных холостяков. Марлоу попытался было уговорить соседей застраховаться, но идея не увлекла ни одного из них. С тех пор они относились друг к другу вполне дружелюбно, но не более того.

А теперь оба считают Марлоу убийцей!

По крайней мере, Джеффрис.

Сначала он, а потом и Дэвидсон встали. На столике между ними стояли бутылка виски, два бокала и сифон.

Мужчинам было явно не по себе.

– Итак, вас тоже подняли с постелей? – заговорил Марлоу просто для того, чтобы нарушить неловкое молчание.

– Скверная история, очень скверная, – пробормотал Джеффрис таким тоном, будто речь шла о сломанной ноге. – Меня допрашивали добрых полчаса, но в конце концов Коул, кажется, поверил, что я его не обманываю… А вот вы угодили в жуткий переплет, Марлоу… Э-э-э… хотите выпить?

– С удовольствием!

– Так наливайте себе сами, по вкусу, – поспешно предложил Джеффрис, и Джек почувствовал, что оба соседа радуются, что им удалось растопить лед. – Мы как раз обсуждали всю эту историю. Вот уж мне никогда бы и в голову не пришло, что нечто подобное может случиться с Бетти! Но как-то недавно я заметил, что она уж слишком неожиданно повзрослела. А сегодня за ужином я как раз подумал, что матери следовало бы купить ей новое платье, а то старое вот-вот пойдет по швам.

Марлоу нетвердой рукой наливал себе виски. В тоне Джеффриса ему послышалось что-то глубоко неприятное.

– Я всегда считал, что Бродди слишком строга с дочерью, – сказал Дэвидсон. – Те времена, когда детей можно было превращать в бесплатную прислугу, давно прошли. Девочка заслуживала и приличных платьев, и большей свободы. Ведь ей позволялось только два раза в неделю гулять по вечерам! И вот что бывает, когда мать держит дочь в черном теле. Интересно, какой мерзавец это сделал?

– Наверняка кто-то из местных, – буркнул Джеффрис.

Откуда вдруг такая любезность? Может, он заходил в комнату Марлоу еще до его возвращения? Ну, полиция это живо выяснит.

Виски согревало Джека, придавало ему сил и даже чуточку оптимизма.

– А я думал, что вы считаете убийцей меня, – признался он.

– Что же, – проворчал Джеффрис, – на первый взгляд, вас и вправду можно было заподозрить, но, как я уже объяснил Коулу, я достаточно хорошо вас знаю и не могу в это поверить.

– Верно, – с живостью поддержал его Дэвидсон. – Не болтайте глупостей, Марлоу!

– Кроме того, надо быть буйнопомешанным, чтобы прикончить женщину в собственной комнате! – продолжал Джеффрис. – Нет, то, что тело нашли у вас на кровати, бросает тень скорее на Дэвидсона или на меня.

Марлоу допил бокал.

– Даже не знаю, от чего мне больше полегчало – от виски или от ваших слов, – сказал он.

– Выпьете еще? – предложил Джеффрис.

– С радостью. Полиция реквизировала мою бутылку, на случай, если там окажутся отпечатки пальцев.

– Странный тип этот Коул. Можно подумать, что он перебивается с хлеба на воду, а между тем жалованье у старших инспекторов наверняка вполне приличное.

– Да, платят ему совсем неплохо, зато жена настоящая мотовка, – заметил Дэвидсон. – Сколько денег она тратит на туалеты – уму непостижимо! Впрочем, миссис Коул – очень красивая женщина… А у нашего инспектора прекрасная репутация. Любопытно, позовет ли он на помощь Скотленд-Ярд? Меня бы это ничуть не удивило…

– Только в том случае, если дело покажется ему слишком запутанным, – проворчал Джеффрис. – Сами понимаете, тут вопрос престижа. – Он вдруг тихонько хлопнул в ладоши. – Ну что ж, пойду-ка я спать… Завтра мне надо быть в банке ровно в девять – директор устраивает проверку. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

– Пожалуй, и я последую вашему примеру, – заявил Дэвидсон и довольно неожиданно положил руку на плечо Марлоу. – Не переживайте и не волнуйтесь, старина. Полицейские не такие уж идиоты, чтобы счесть вас убийцей. Доброй ночи.

И, как будто стыдясь великодушного порыва, он заторопился уйти.

– Если хотите, можете допить бутылку, – с порога крикнул Джеффрис.

И он тихо закрыл за собой дверь.

На глазах у Марлоу выступили слезы.

Обычно он почти не пил и даже не мог справиться со вторым бокалом. Но на душе и так сильно полегчало. Вот только будут ли другие так же милосердны, как Джеффрис и Дэвидсон?

Джек закурил, и скоро его мысли снова вернулись к Леониде. Теперь он ругал себя за жестокость. И что на него нашло? Разве девушка не сделала все возможное, чтобы оправдать его? Будь она виновна, уж постаралась бы воспользоваться ситуацией и остаться в стороне. Нет, холодность Марлоу объясняется лишь усталостью и нервным напряжением… Джек посмотрел на часы: половина третьего. Леонида, вероятно, у себя в комнате, но, конечно же, не спит. Может, сходить к ней?

Марлоу допил бокал и затушил сигарету, а потом торопливо зашагал к лестнице. На верхней площадке по-прежнему дежурил полицейский. Джек увидел, что дверь в его комнату широко распахнута, и там все еще возятся трое мужчин. Зато кровать опустела.

У двери Леониды тоже стоял полисмен.

– Вы не знаете, мисс Уайльд еще не спит? – спросил Марлоу.

– Нет, сэр, она разговаривает с инспектором. Но он строго-настрого приказал их не беспокоить.

– А-а-а, – разочарованно протянул молодой человек. – Как вы думаете, ваш шеф надолго задержит ее?

– Даже не представляю, сэр.

– Ладно, спасибо.

Оставалось только спуститься вниз и ждать. У лестницы он столкнулся с, вынырнувшим из коридора, ведущего на кухню, доктором Томпсоном.

– Как себя чувствует миссис Бродерик? – неуверенно спросил Джек.

– Я сделал ей укол, так что ночь она проспит, но что будет завтра – даже не знаю. Бродди обожала свою девочку.

Врач выглядел вконец измученным.

– Спокойной ночи, – сказал он и побрел прочь.

– Спокойной ночи, доктор.

Марлоу вернулся в столовую и подтащил кресло к приоткрытой двери. Таким образом он сможет наблюдать за лестницей и увидит, когда Коул спустится вниз и оставит наконец в покое Леониду. И молодой человек опять горько пожалел, что обошелся с ней так сурово.

В доме стояла глубокая тишина. Только большие часы в гостиной мелодично прозвонили три раза.

Глаза слипались сами собой.

До сих пор он не отдавал себе отчета в том, до какой степени измотан. Но Джек ни за что не хотел поддаваться сну, пока не увидит Леониду и не помирится с ней. Он снова закурил, но непослушные пальцы с трудом держали сигарету.

– Может, все-таки подремать несколько минут… всего несколько минут…

И Марлоу крепко уснул.

Он все еще спал, когда в комнату вошла женщина, отдернула шторы и распахнула жалюзи. И только глухой стук ставень разбудил молодого человека. Он с трудом открыл глаза – на улице ярко сияло солнце. Джек встал. Все его тело затекло, ноги не желали разгибаться, но молодой человек все же повернул голову, чтобы узнать, кто его разбудил.

Это была здоровенная тетка по фамилии Физерстон. Она ежедневно приходила помогать миссис Бродерик по хозяйству. Марлоу почти ничего не видя смотрел на линялый голубой халат с засученными по локоть рукавами и, повязанный по самые брови серый платок.

Физерстон шмякала на стол тарелки. Раньше всегда накрывала Бетти…

– Самое время вам вставать, – хрипло буркнула женщина, – а то сейчас начнут спускаться все остальные.

– Да-да, – почти простонал Марлоу, потирая одеревеневшее плечо. – Как там миссис Бродерик?

– Все еще спит, – отозвалась Физерстон. – Я-то против всех этих снадобий. Как говорится, стриженой овце Бог не пошлет сильный ветер. Господь всегда дает нам силы сносить горе. И вряд ли ему по вкусу, когда кто-то пытается забыть о своих несчастьях, наглотавшись отравы. Я, конечно, не ее, бедняжечку, укоряю, а доктора… И поторапливайтесь, если хотите получить завтрак, мне все же надо кормить троих, а стало быть, нечего зря терять время.

– Нас чет верб, – заметил Джек. – Разве что мисс Уайльд не спустится завтракать.

– Это вы об американке? – удивилась Физерстон. – Можете не сомневаться, уж она-то точно не придет – ее увезли в управление. Ну, так вам два яйца или одно?

Глава 18

Кроме Коула, только два человека могли что-то сообщить Марлоу о Леониде. Прежде всего он решил повидаться с Клени. В половине десятого, кое-как проглотив завтрак, он сел в красную «MG» и поехал к воротам. Поскольку в его комнату входить не разрешалось, бритву пришлось позаимствовать у Дэвидсона.

На улице Джек увидел трех полицейских, а чуть поодаль небольшую толпу – примерно с сотню зевак. У многих он заметил фотоаппараты, а несколько человек тут же побежали к машине.

– Проходите, проходите! – кричал им полицейский, но на него никто не обращал внимания.

Часть толпы последовала за дерзкими журналистами, и на Марлоу, запертого в крохотной спортивной машине, со всех сторон посыпались вопросы. Трещали камеры, вспышки фотоаппаратов слепили глаза.

Неожиданно что-то красное шлепнулось в лобовое стекло и расползлось по нему жирной лужей. Помидор. Второй разбился о капот, третий задел плечо какого-то журналиста. Тот, ругаясь, отскочил. Кто-то заулюлюкал.

Голоса репортеров потонули во враждебных криках толпы. У стен, на крылечках и даже на деревьях Марлоу видел сверкающие глаза и искаженные злобой лица. Постепенно нестройные крики перешли в единый вопль, и вся толпа начала скандировать одно слово, и оно, как волной, накатило на Марлоу:

– У-бий-ца! У-бий-ца! У-бий-ца!

В основном кричали подростки. Теперь Джек их хорошо видел: друзья Бетти Бродерик, ребята примерно ее возраста. Кое-кто из взрослых пытался утихомирить молодежь, полицейские свистели, но тщетно. Фоторепортеры отвернулись от Марлоу и начали снимать толпу. Ближайшие к машине люди умолкли. Джека знобило и мутило от омерзения, но насилия он не боялся.

Теперь уже никто ничего не швырял в машину. Лишь по лобовому стеклу красноватым ручейком медленно стекал мутно-красный сок помидора.

Марлоу не мог двинуться ни вперед, ни назад.

Так прошло минут пять, но ему они показались вечностью. Молодежь продолжала скандировать, правда, уже как-то вяло, как бы по инерции. Многим представление, очевидно, нравилось, и они смеялись.

Неожиданно воздух прорезал громкий свист, и на улицу высыпало не менее дюжины полицейских. Сорванцы полезли с деревьев и начали разбегаться. Почувствовав, что общее напряжение спало, те, кого толпа прижала к самой машине, с явным облегчением отступили. Какой-то высокий фоторепортер нагнулся к Марлоу.

– Дешево отделались, приятель. Желаю вам удачи.

– Спасибо, – сказал Марлоу.

Джек даже не заметил, что мотор заглох. Путь все еще загораживало довольно много народу, но четверо полицейских энергично освобождали дорогу. Марлоу вдруг увидел Клени. Щеки сержанта покраснели, лицо выражало глубокое осуждение, но глаза весело поблескивали.

– Все в порядке, Джек?

– Да, спасибо. Вы не знаете…

– Не задавайте мне вопросов, мой мальчик. Я нес вам билеты на вечер и узнал обо всем только здесь. У меня сегодня выходной. Вы нормально себя чувствуете?

– Хуже некуда…

– Ба, не обращайте внимания!

Марлоу медленно поехал. На красивой, окаймленной густыми деревьями улице оставалось еще довольно много любопытных, но никто уже не выкрикивал оскорблений. Однако, когда он проезжал мимо того места, где накануне столкнулся с друзьями Бетти, небольшая группа стиляг опять завопила: "Убийца! Убийца!", и прохожие стали оборачиваться, разглядывая Марлоу.

Хозяин гаража встретил его с прежней сердечной улыбкой, хотя чувствовалось, что парень немного смущен.

– Привет, Джек! Насколько я слышал, у вас неприятности?

– Похоже на то. Можно, я еще подержу машину?

– Ну конечно.

Он протянул Марлоу измазанную машинным маслом руку.

– На меня вы можете всегда рассчитывать, Джек.

– Спасибо, старина… Вы сегодня не видели Пинджелли?

Репортер жил неподалеку и мог добраться до редакции, находящейся у самой рыночной площади, только через мост.

– Нет, не видел, хотя проторчал здесь все утро.

– Спасибо, до скорого…

Джек поехал к Пинджелли. Он уже бывал у него пару раз и знал, что журналист имеет обыкновение работать дома.

Он жил в небольшом бунгало с видом на реку. Крыльцо подметала пожилая женщина. Она узнала Марлоу, как только он вышел из машины, и поспешила ему навстречу.

– Если вы хотите видеть моего мужа, я бы попросила вас зайти через пару часов. Джош вернулся на рассвете, а ведь он, знаете ли, далеко уже не мальчик. Пусть хоть немного выспится.

– Я вас понимаю, – кивнул Марлоу.

Должно быть, на лице Джека отразилось глубокое разочарование, потому что миссис Пинджелли посмотрела на него сочувственно.

– Вы ведь мистер Марлоу, не так ли? – спросила она.

– Да.

– Джош сказал, что собирается повидаться с вами, так что наверняка позвонит вам, как только проснется. Это вас устроит?

– Куда же деваться, – принужденно улыбнулся Марлоу. – Он не говорил вам о мисс Уайльд?

– Очень немного. Вы уже, конечно, знаете, что ее обвиняют в убийстве того лондонского ювелира, как бишь его… ах, да, Джиллика.

Марлоу показалось, что его изо всех сил шарахнули по голове.

На Джека все время обращали внимание: и когда он сидел за рулем, и когда остановил машину у базарной площади, и когда проезжал мимо полицейского управления, с тревогой поглядывая на его окна. Может быть, Леонида сейчас там, в самой глубине здания, в одной из камер? Или ее уже переправили в Лондон? Постовой дружелюбно кивнул Марлоу. Две девушки, выходившие из красного кирпичного здания, где арендовал помещение Эйнсворт, при виде Джека дружно оступились и чуть не упали с крыльца. Итак, хотя еще не было и десяти часов, весь город уже был в курсе событий. Тем не менее пухленькую энергичную секретаршу Эйнсворта появление молодого человека ничуть не смутило. Она предложила Джеку сесть и отправилась в кабинет шефа докладывать. Это не заняло много времени.

– Мистер Эйнсворт ждет вас, мистер Марлоу, – объявила девушка.

– Благодарю вас.

Эйнсворт стоял у окна, заложив руки за спину, отчего его внушительное брюшко выпирало больше обычного. На лице адвоката застыло строгое, официальное выражение.

– А, дорогой друг, входите же! – Секретарша закрыла за Марлоу дверь. – Я и передать не могу, до какой степени огорчен тем, что с вами произошло! Очень хотел бы вам помочь, но… – Эйнсворт вытянул руки ладонями вниз, изображая благословение, – …но, к несчастью, я поверенный в делах миссис Бродерик, и вам это, несомненно, известно. Вчера вечером она рассказывала мне о своих тревогах насчет Бетти. Так что с моей стороны было бы крайне неловко создавать впечатление, будто я играю сразу две партии, если так позволительно выразиться…

– Услуги адвоката потребуются мне не раньше, чем полиция предъявит обвинение, – холодно отрезал Марлоу, с превеликим трудом удерживая вертевшуюся на языке грубость. Уж очень его раздражал этот самодовольный болван. – Но я пришел спросить…

– …Меняет ли это что-нибудь в отношении Брайт-Ли? Так вот, – Эйнсворт отошел от окна, – не скрою, что я как раз жду от него известий. Впрочем, зная Брайт-Ли, я не думаю, чтобы даже такое печальное событие нарушило его планы. В конце концов…

Эйнсворт умолк, услышав сигнал селектора.

– Я же просил меня не беспокоить! – рассердился он.

– Прошу прощения, сэр, – ответила секретарша, – но только что звонил мистер Вентри. Он обещал связаться с вами чуть позже.

– Ладно. – Он нажал кнопку. – Как я уже говорил, Марлоу, дела есть дела. Мистер Вентри, как и предполагалось, приедет в вашу контору. И я надеюсь, что вы не собираетесь ни уклоняться от сотрудничества, ни откладывать это на потом…

– Я пришел спросить, не знаете ли вы что-нибудь о судьбе мисс Уайльд. Где она, в Лондоне или все еще здесь? В последнем случае я бы очень хотел добиться свидания.

– Что? – Эйнсворт удивленно вытаращил глаза. – Мисс Уайльд? Ах да, конечно… Насколько я понял, ее еще ночью под конвоем отправили в Лондон. – Он немного помолчал, скрестив руки на столе. – Однако я не думаю, что у вас есть основания беспокоиться. Не сомневаюсь, что канадский Верховный суд предоставит мисс Уайльд хорошего адвоката. И вообще, Марлоу, дорогой мой друг, искренне советую вам подумать о себе, а не о других. Слышите? Ваши собственные дела вполне того заслуживают.

– Да, – кивнул Марлоу. – Как, по-вашему, мне позволят увидеться с ней?

– Нет, – не раздумывая буркнул Эйнсворт.

– Вы не знаете, она в Скотленд-Ярде или…

– Вот что, Марлоу: я понятия не имею, где мисс Уайльд, и меня это совершенно не касается. И, поверьте, лучше бы вы не проявляли повышенного интереса к этой девушке. Я говорю более чем серьезно, поскольку принимаю ваши дела близко к сердцу. Предоставьте мисс Уайльд выпутываться самостоятельно.

– А чем же мне может повредить участие к мисс Уайльд? – упрямо спросил молодой человек.

Впрочем, он прекрасно понимал, что осаждать Эйнсворта вопросами бессмысленно, а сердиться на него за это было бы чистым ребячеством.

Адвокат смерил его проницательным взглядом.

– Могу лишь повторить вам совет, Марлоу, но, разумеется, заставлять вас следовать ему – не в моих силах.

– Да, вы правы. – Джек выдавил из себя улыбку, но получилась скорее гримаса. – Так или иначе, благодарю вас… И, если до понедельника что-то изменится, сообщите.

– Непременно. Вы будете у себя в конторе?

– По крайней мере, собираюсь.

Секретарша с улыбкой проводила Марлоу и закрыла за ним дверь.

Джек медленно спустился по каменным ступенькам и вышел на залитую солнечным светом улицу. Никто не обращал на него внимания, и Марлоу успел свернуть на Хай-стрит прежде чем его заметила стайка молодых людей, толпившихся у входа в бар "Эспрессо". Джеку показалось, что он узнал этих подростков со слишком блестящими завитыми волосами, в куртках с подложенными плечами и штанах в обтяжку. Его проводили враждебными взглядами, но оскорблений никто не выкрикивал.

Тем не менее Марлоу живо припомнилась утренняя сцена, кольцо вокруг машины и злобные вопли толпы…

Наконец он добрался до Боттл-лэйн.

Входная дверь была не заперта – по утрам в субботу в "Спидиуорке" всегда кто-нибудь дежурил. Но пока Джек крадучись поднимался по лестнице, от души надеясь, что никого не встретит, ни одна машинка не работала.

Однако, когда он хотел проскользнуть мимо "Спидиуорка", дверь распахнулась (можно было подумать, что миссис Симпсон вставила в нее фотоэлемент!), и на площадку вышла Кэт. Ярко-красное платье безжалостно подчеркивало ее толщину, а под глазами залегли глубокие тени.

– Джек, у меня просто слов не хватает сказать, до какой степени все это потрясло меня, – сказала она, протягивая молодому человеку обе руки. – Но я хочу, чтобы вы знали: я совершенно уверена в вашей невиновности.

– Спасибо, Кэт.

Марлоу сжал ее руки.

– Надо совсем потерять рассудок, чтобы вообразить, будто вы замешаны в этом деле, – дрожащим голосом продолжала Кэт. – Но я не затем вас поджидала. Джош Пинджелли здесь. Он хотел вас видеть и, поскольку вы еще не приехали, решил посидеть у меня. Джош! – позвала она.

Но маленький репортер выскочил на лестницу, не дожидаясь приглашения. Он был как всегда элегантен и свежевыбрит.

– Добрый день, Марлоу. Спасибо, моя дорогая Кэтти, за мной не заржавеет. – Джош взял молодого человека под руку. – Мне ужасно жаль, что жена не пустила вас сегодня утром – она слишком нянчится со мной. В следующий раз говорите громче.

Они подошли к конторе Марлоу, и Джек открыл дверь. Со вчерашнего вечера ничего не изменилось – разве что в почтовом ящике лежало несколько писем, да на мебели осел тонкий слой пыли…

– Вы не знаете, где сейчас мисс Уайльд? – спросил Марлоу, стараясь не выдать волнения.

Голубые глаза репортера даже не моргнули.

– В Скотленд-Ярде. Ее обвиняют в убийстве Джиллика.

Джек уже знал об этом, но ему все равно показалось, будто в ране повернули нож.

– Послушайте, Джек, я не хочу совать нос ни в ваши, ни в чьи-либо еще дела. – Репортер скорчил гримасу. – Во всяком случае, так, как я это обычно делаю. Но могу все же кое-что шепнуть вам на ушко об этой мисс Уайльд. У кого она работала до вас?

– Понятия не имею.

– И вы можете это доказать?

– Нет, но какое это имеет значение? Не знаю, и все. А почему вы спрашиваете?

– Мисс Уайльд работала в страховом агентстве "Со-лус". Эта шарашка довольно долго надувала крупные компании. Они страховали драгоценности на большие суммы, потом устраивали ограбления и, слегка переделав ворованные цацки, начинали все снова. Те, кто соглашался застраховаться, всегда получали хорошие комиссионные. "Солус" сколотила огромное состояние, и не только на, этом. Они страховали несуществующих людей, показывали врачу фирмы кого-то из своих служащих, а потом предъявляли липовое свидетельство о его смерти. Так что, по их милости понесла колоссальные убытки не одна серьезная фирма.

Репортер перевел дыхание и продолжал:

– Один из моих лондонских коллег рассказал мне, что Джиллик будто бы почуял неладное и собирался сообщить о своих подозрениях в полицию, поэтому-то его и убрали. Полиция считает, что преступление совершили двое – мужчина и женщина, причем женщина, судя по описанию, очень похожа на мисс Уайльд. Эти двое находились в магазине Джиллика между девятью часами и девятью пятнадцатью. Женщина вышла первой, а следом – ее сообщник. Один из торговцев – его лавка в другом конце улицы – видел обоих. Предполагается, что женщина отвлекла внимание ювелира, а мужчина размозжил ему голову. Так что на вашем месте я бы не слишком интересовался Леонидой Уайльд. Вы ведь сами говорите, что не подозревали о ее работе в "Солусе". И продолжайте на этом настаивать. Известно, что значительную часть своих операций "Солус" вела через какого-то посредника в провинции. И Скотленд-Ярд очень хотел бы до него добраться. Так что все, кто имеет дело со страховкой и при этом знаком с кем-то из бывших сотрудников "Солуса", находятся под особым подозрением.

До боли сжав кулаки, Марлоу неподвижно стоял у письменного стола и смотрел на Пинджелли так, будто видел его в перевернутый бинокль.

– Ну-ну, никакой катастрофы не случилось, – заметил журналист. – Вы же знакомы с этой девушкой без году неделю.

– Да, вы правы, – медленно проговорил Марлоу. – Я и в самом деле впервые увидел Леониду только неделю назад, но готов отдать все на свете, лишь бы помочь ей.

– Займитесь-ка лучше собственными делами, вы ведь тоже попали в хорошенькую историю. Насчет убийства Бетти Бродерик существует несколько версий. Одни считают, что девушка была беременна и соблазнитель предпочел задушить ее, а не жениться. В этой версии соблазнитель, вероятно, вы. Другие подозревают, что вы участвовали в махинациях со страховкой, а Бетти это обнаружила и начала вас шантажировать – в последнее время она и вправду начала швырять деньгами. Наконец, третьи утверждают, что вы никогда не стали бы убивать ее в собственной комнате. Но есть и такие, которые с этим не согласны, ссылаясь на то, что вы просто потеряли голову… Короче, поверьте мне, у вас вполне хватит своих неприятностей: чтобы не заниматься еще и делами Леониды Уайльд. Кстати, она родилась вовсе не в Канаде, так что и в этом, очевидно, соврала вам.

Марлоу терзало не только сознание нависшей над ним угрозы, но и мысль, что, возможно, Леонида и в самом деле закоренелая преступница.