Текст книги "В поисках советского золота"

22. Евразийская земля

В апреле 1936 года я снова отправился в путешествие, и следующие шестнадцать месяцев провел почти безостановочно в поездках, навестив большую часть тех мест и в европейской, и в азиатской России, где уже был, а также добавив новые регионы к моей коллекции. Я осмотрел большинство значительных золотых рудников Северного и Южного Урала; добрался до новых месторождений, открытых в Забайкалье на Дальнем Востоке; проехал на автомобиле по новым шоссе, проложенным трестом «Главзолото» в Якутии, большой северо-восточной арктической провинции; и завершил путь в Казахстане, вблизи китайской границы.

Я сновал туда-сюда между Москвой и золотыми участками в Европе и Азии, начиная с 1928 года, и видел, как развивалась немалая часть азиатских районов, начиная с нетронутых земель, незаселенных или с горсткой жителей. Я был поражен, быстро проезжая по азиатской России, заметными изменениями, произошедшими на этой территории со времени предыдущих поездок. Сотни тысяч людей переезжали на пустующие земли, некоторые добровольно, некоторые – нет. Здесь происходило еще одно историческое переселение народов. Мужчины, женщины, дети передвигалась в таких количествах, что хватило бы заполнить целые города за один день.

Не так много мест, где наблюдается такое смешение наций. Сто шестьдесят восемь самостоятельных национальностей и племен образуют население России, и кажется, все были представлены в плавильном котле, созданном при колонизации страны между Уральскими горами и Тихим океаном. Если на то пошло, вся Россия стала особым плавильным котлом, другим, чем наша страна, потому что в ее случае азиатские и европейские расы перемешались, как никогда раньше.

В России один цветной (принадлежащий к желтым или коричневым расам Азии, а не черный негр) на двух белых. До недавнего времени азиаты и европейцы, как правило, были разделены, белые расы оставались главным образом в Европе, а цветные расы занимали свои собственные древние земли на юге и востоке. Великороссы, составляющие несколько больше половины всего населения, легко доминировали над прочими. Ими были завоеваны такие древние народы, как грузины и армяне на юге, казахи, киргизы и тюркские племена Средней Азии, буряты, монголы и татары в центральной и восточной азиатской России, и даже такие народы как якуты на севере.

До революции азиатам разрешалось следовать своим старинным обычаям и оставаться в прежних регионах обитания без подчеркнутого вмешательства. Я описал, как племена держались особняком и жили, как жили столетиями, еще в 1928 году. Они подозрительно относились к белым, узнав на опыте, что знакомство с ними до добра не доводит.

Все переменилось, как было сказано, когда начали осуществлять вторую коммунистическую революцию в 1929 году. Коммунисты решили, помимо прочих изменений, разрушить и полностью реорганизовать старые обычаи и общественные отношения азиатских племен и рас, и провели задуманные изменения весьма тщательно и систематически. Люди из этих племен попали, волей-неволей, в плавильный котел, и с тех пор там кипит что-то необычное и поразительное.

Русские, насколько я понимаю, уже несколько столетий как смесь Европы и Азии. Много поколений страной правили монголы, и значительная часть белого населения европейской России признает азиатскую кровь в своих жилах. Я слышал, как русская женщина объясняла с улыбкой, что ее предки были татары, часть монгольской расы, оттого у нее высокие скулы. Русские, кажется, не переживают по поводу своей азиатской крови, не больше, чем американцы, если у них индейские предки.

Когда я работал в России, Москву посетил один английский чиновник, всю жизнь проработавший в Средней Азии. Он объяснял моему другу, что русские всегда лучше, чем англичане, находили общий язык с азиатскими расами, и до, и после революции, потому что русские попросту не замечают расовых различий. Англичане, с другой стороны, редко способны поломать барьеры в собственных умах.

Один мой американский знакомый на Дальнем Востоке дружил с монгольским князем, получившим образование в военной школе для отпрысков аристократии в старом Санкт-Петербурге. Князь рассказывал ему, что всегда вспоминает кадетские годы с удовольствием, потому что ни разу не столкнулся ни с малейшим проявлением расовых предрассудков среди русских соучеников. Когда же он поехал в Англию, сказал князь, к нему относились вежливо, но будто к совершенно чужому. Русские же обращались с ним как со своим. Они представляли его сестрам, возили с собой на вечеринки, казалось, вообще не замечая различия в цвете кожи.

Американский негритянский певец, Пол Робсон, несколько раз приезжал в Россию, пока я там был, и наконец, решил оставить двенадцатилетнего сына учиться в Москве. Когда газетчики его спросили, почему так, он ответил, что хочет растить сына там, где ему встретится меньше всего предрассудков против негров только потому, что они негры, и он уверен, что в России подобных проявлений меньше, чем в любой другой стране. Робсон говорил, что раньше поселил сына во Франции, но решил, что в России расовых предрассудков меньше, чем во Франции. Робсон, кажется, пришел к выводу, что предрассудков против цветных рас в России нет исключительно благодаря большевизму. Но, похоже, в России и до революции мало было таких предрассудков, исключение составляли некоторых антисемиты.

Однако не могу говорить с полной уверенностью о дореволюционной России. Точно знаю, что с 1928 года советское правительство энергично проводило в жизнь свои законы, согласно которым малейшая демонстрация расовых предубеждений была преступлением. Я видел, за те годы, что путешествовал среди азиатских племен, что никакое другое нарушение не наказывалось столь же быстро. Собственно, власти даже перегнули палку в этом отношении, и русские старались не вступать в конфликт с представителями национальных меньшинств, потому что знали, что в советском суде им придется худо.

Я уверен, что горнодобывающая промышленность и другие отрасли в национальных республиках отставали, потому что коммунисты решительно следовали инструкции, что местные мужчины и женщины должны занимать, по меньшей мере, половину рабочих мест, а также половину административных постов. Эта инструкция, на мой взгляд, доводилась до абсурда. Мне встречались некомпетентные, невежественные и самонадеянные представители племен на руководящих должностях в администрации рудников и заводов, для которых они совершенно не подходили. Русские подчиненные, которые пытались загладить их ошибки, очевидно, боялись от них избавиться, из-за страха быть обвиненными в шовинизме, что в советских законах – серьезное преступление.

Тот же принцип наблюдался в политической области, и большие регионы проходили через террор или, по крайней мере, задержку в реальном развитии, потому что самые высокие политические посты были отданы неграмотным представителям азиатских племен. Туземные чиновники обычно держали русских секретарей, которые, вероятно, не выпускали контроль из своих рук. Но требуется громадное терпение для того, чтобы иметь дело с такими людьми, особенно после того, как в них пустила корни мысль, что они самые главные, а русские мелкие сошки не посмеют им возражать.

Иногда, как во время последней чистки, московские власти выходили из себя от глупости или откровенной коррупции туземных чиновников, и арестовывали их направо и налево, многих расстреливали, а остальных отправляли в концентрационные лагеря или на принудительные работы. Нелегко помешать азиатам брать взятки, когда они на официальных постах; столетиями взятки были признанной привилегией любой должности в азиатских странах. Но советские власти стараются создать традиции, препятствующие должностной коррупции, и добились некоторого прогресса, прибегая к немедленному наказанию за такие преступления.

Естественно спросить, почему коммунисты, которые теперь управляют всей советской промышленностью благодаря тому, что контролируют правительство, по всей видимости, работают против собственных интересов государства, назначая так много местных уроженцев на важные посты в национальных республиках, и заполняя новые государственные промышленные предприятия некомпетентной и необученной национальной рабочей силой. Ответ таков: всем так и останется непонятным, к чему стремятся коммунисты в России, если не осознать, что они прежде всего реформаторы.

Как реформаторы, коммунисты хотят изменить мир полностью, переделать его так, чтобы он соответствовал их собственным идеям. Остальной мир за пределами России дал понять, что ему в данное время не хочется преобразований подобного рода. Так что русские коммунисты с 1929 года оставили внешний мир более или менее в покое, но с тем большим рвением бросились исправлять собственное население. По мере того, как разрушается каждая социальная группа, коммунистический главный штаб увеличивает свою власть и двигает реформы еще дальше.

Что касается азиатских республик, коммунисты хотят превратить их в подобие европейских. Они считают, что никакое сообщество не может быть прогрессивным, если там нет индустрии. Сельскохозяйственное сообщество, говорят они, особенно кочевое, всегда останется отсталым, пока там не появится собственный промышленный пролетариат. Как вообще все городские жители, коммунисты презирают жизнь и привычки фермеров. Азиатские племена России занимались главным образом сельским хозяйством; промышленности у них было, а только ручное ремесло. Коммунистические реформаторы толкают их поскорее на путь индустриального развития.

По этой причине они иногда создают в азиатских республиках экономически невыгодные отрасли промышленности, в основном для того, чтобы преобразовать азиатские племена в рабочих и механиков. Коммунисты, очевидно, считают, что оказывают услугу азиатам, вытаскивая их из степей и родных полей, обучая их работе под землей в шахтах или среди машин на фабриках.

В любом случае, азиатские регионы России, с которыми я познакомился за столько лет, в это время изменились практически неузнаваемо. Переход от сельского образа жизни к городскому произошел за поразительно краткий срок. Сотни тысяч, может быть, миллионы азиатов были вытолкнуты к новым видам труда, промышленным, и значительная часть неграмотных научилась читать и писать, для них создали новые алфавиты, новые книги на родном языке, если их раньше не было. Насколько возможно, азиатские племена получили школы, больницы и клиники, библиотеки и театры, как в европейской России.

Коммунисты подчеркивают веру в то, что все расы одинаковы по своим потенциальным способностям, и одна не хуже другой, если им предоставить равные возможности. Придерживаясь такого убеждения, они намерены предоставить равные возможности всем расам и племенам в России как можно раньше. Они распределили имеющиеся фонды на образование, медицину, санитарную профилактику непропорционально, главным образом в азиатские регионы, где этими вопросами пренебрегали.

И азиатские, и европейские жители России почти непрерывно перемешивались все время, что я жил здесь. Во-первых, реорганизация сельского хозяйства привела миллионы людей в промышленность, некоторых добровольно, других принудительно, под полицейским конвоем. Затем власти, как могли, поощряли колонистов переселяться на пустые земли в Сибири, Казахстане и Дальнем Востоке, либо предлагая особые льготы крестьянам и старателям, либо целиком переселяя целые деревни из европейской России. Правительство обладает такой неограниченной властью над народом, что может собрать целые города и снова их установить в другом месте, независимо от того, хотят ли жители переселяться.

Система принудительного труда привела к переброске европейцев в Азию и азиатов в Европу. Некоторые люди из племен, живших вблизи китайской границы, могли быть посланы копать каналы в мерзлоте Арктики или под Москвой. Когда копали канал Москва-Волга год или два назад, жители Москвы иногда приезжали посмотреть. Большое количество рабочих были азиаты. Я узнавал монголов, корейцев, казаков, якутов, татар, армян, грузин, перемешанных вместе в трудовом лагере с различными белыми расами европейской России.

Куда бы ни поехать в России сегодня, везде можно видеть смешение народов. Мне говорили, что и до революции так было, но не до такой степени. Тысячи способных молодых людей и девушек из различных азиатских рас и племен каждой год приезжают в Москву учиться. Университеты и институты Москвы и других крупных городов европейской России наводнены студентами из Азии и Дальнего Востока. Им предоставляют особые льготы и не принимают во внимание недостаток образования. Через несколько лет эта молодежь отправится назад в родные места, учить своих соплеменников европейской цивилизации.

В азиатских республиках то же смешение. Тысячи русских и украинских молодых людей добровольно работают несколько лет в Азии, как первопроходцы, представители своей родной культуры. Другие тысячи европейцев оказались в этом регионе в результате административной ссылки, под принуждением провести пять или десять лет в Азии. Часто семьи ссыльных едут вместе с ними, а их дети могут осесть в Азии. Недавно, чтобы очистить пограничные районы, прилегающие к Финляндии, Польше и другим западным странам, власти переместили десятки деревень целиком на новые земли в Сибири, где им предоставили кредит и материалы для постройки домов и общественных зданий, чтобы начать новую жизнь в Азии.

Сейчас в России, как никогда раньше, азиаты и европейцы сталкиваются в одном сообществе. Уже отмечено значительное число смешанных браков, и предпринимаются суровые меры, чтобы не озвучивались общественные предрассудки против таких браков, а дети получали, по крайней мере, равные возможности.

Советские власти сознательно поощряют такие браки. Они обеспечивают встречи европейской и азиатской молодежи, где только возможно, и советские ученые часто публикуют статьи, что дети от смешанных браков, вероятно, здоровее. Советская экспедиция посетила недавно в Забайкалье Бурятско-монгольскую республику, для изучения группы монголов-полукровок, живших в этой местности с середины девятнадцатого века. Профессор Г. И. Петров, ленинградский антрополог, сообщал: «Антропологическое исследование этой народности смешанной крови, проводимое специально организованной экспедицией, показало, что все они здоровы, физически сильны, плодовиты, одаренны, энергичны, как и следовало ожидать, без малейших признаков „дегенерации метисов“».

Вопрос смешанных браков между белой и цветными расами – один из главных предметов спора в мировоззрениях коммунистов России и национал-социалистов Германии. Как известно, немцы начали «очищать» свою расу, в то время как коммунистические власти в России не менее решительно намерены перемешивать кровь 168 рас и племен без малейших ограничений. Если официальная поддержка и соседство помогут добиться цели, в России через несколько поколений может появиться новая евразийская раса.

Похоже, основание для такой расы формируется. Каждый третий житель – цветной, и у них полное равенство во всех отношениях. Белые в России были подчеркнуто свободны от предрассудков по отношению к цветным расам в течение поколений, если не столетий. Теперь всякая социальная и законодательная дискриминация против смешанных браков сурово запрещается, по закону и обычаю.

Однако, если мои впечатления справедливы, до смешения азиатской и европейской крови в России дойдет еще не скоро. Я замечал, что азиатские народы предпочитают держаться особняком, и никогда не чувствуют себя по-настоящему свободно в компании европейцев. Они приходят на смешанные мероприятия, и многие с удовольствием, но их дружелюбие скорее вопрос политики, мне оно редко казалось искренним. Даже киргизские коммунисты, например, не очень доверяют русским товарищам.

По правде говоря, племена часто относились более дружески ко мне, американцу из-за океана, чем к русским сослуживцам. Они приветствовали меня с распростертыми объятиями и старались превзойти друг друга в гостеприимстве.

Не думаю, что их отношение – свидетельство скрытых расовых предрассудков русских; вполне возможно, что у русских их на самом деле нет. Но азиаты слишком давно научились бояться русских и не доверять им. До революции русские их эксплуатировали, обманывали, обкрадывали, продавали дешевую водку и относились к ним с добродушным презрением. Во время гражданской войны русские конфисковали их продукты и скот, оставляя их голодать; похоже, так себя вели и «Красная», и «Белая» армии.

Потом, когда закончилась гражданская война, и положение почти наладилось, пришли коммунистические реформаторы со своими идеями о разрушении старого азиатского общественного устройства, с новыми обычаями и нравами, которые, как они считали, подойдут азиатам лучше. Коммунисты, как все прочие миссионеры, часто не пользуются любовью тех, кого намереваются спасти. Азиаты до сих пор подозревают, что коммунисты – еще одна группа русских, пытающихся от них что-то получить.

23. Продолжение золотой лихорадки

Хотя я этого тогда не знал, последнее поручение треста «Главзолото» я выполнил в январе 1937 года, когда закончил исправление кое-каких трудностей на перспективном новом золотом руднике в Балае, в Забайкалье, недалеко от маньчжурской границы. Большую часть времени и усилий в течение почти девяти лет я отдавал советской золотодобывающей промышленности, а теперь этот, наверное, самый авантюрный отрезок моей карьеры заканчивался, даже без моего ведома.

Жена сопровождала меня в поездке с Урала на Дальний Восток, которая началась в прошлом июле. Мы посетили все значительные золотые рудники вблизи озера Байкал и в Забайкалье, они оказались весьма многообещающими. Мы совершили интереснейшее путешествие по реке Шилке, вдоль которой несколько лет велись горные разработки. В октябре, хотя уже стало очень холодно, мы продолжали инспекционную поездку в области реки Амур и в Якутию, большую северо-восточную провинцию.

Временами температура подала до 60 градусов ниже нуля, но в районах, практически недоступных еще несколько лет назад, построили автомобильные шоссе, и легче ехать по морозу в закрытом автомобиле, чем на грубо сколоченных санях с оленьей запряжкой.

Несмотря на низкую температуру в этих местах, обнаружилось, что можно продолжать разработки и даже драгирование, за исключением самых морозных недель. Установка на обучение местных племен, якутов, монголов и прочих, горному делу оказалась здесь более практичной, поскольку им было легче работать на сильном морозе. Многие из них преуспевали как старатели, по той же самой причине.

Условия в золотодобывающей промышленности тогда были очень благоприятные. Много раз я размышлял, проезжая по рудникам, о несомненном прогрессе с тех пор, как посещал те же месторождения семь лет назад. Были открыты десятки значительных новых рудников, большинство из них механизированные, с цианированием и другими установками, не менее современные и укомплектованные, чем где бы то ни было. Рабочие и инженеры теперь досконально знали свое дело. Помню время, когда работало всего несколько рудников, и то примитивных, когда практически никто из инженеров и рабочих не был знаком с современными процессами.

Мы с женой хотели вернуться в Москву в декабре, уверенные, что все в порядке. Но по дороге я получил известие, что в Балае случилась непредвиденная авария, и немедленно вернулся помочь все уладить. Так что я направился назад в Москву в январе, после девяти месяцев непрерывных поездок и инспекций.

Оказалось, что заслуженного отдыха не получится. В Москве меня ждали печальные новости, что в медно-свинцовом тресте, от которого мы избавились в 1932 году, произошел крупный акт вредительства. Риддерский свинцово-цинковый рудник на юге Казахстана, сказали мне, находится в критическом состоянии, и мне приказали поторопиться и посмотреть, что можно сделать.

Я уже рассказывал, как реорганизовывал тот самый рудник в 1932 году, и что там обнаружил, когда вернулся в 1937. Несомненно, в высших эшелонах произошло вредительство, и рудник, один из самых ценных в мире, был почти потерян. Спасение его заняло у меня несколько месяцев, и это оказалось последним моим поручением в России.

Рудник раньше был собственностью российской императорской фамилии, как многие другие ключевые рудники в России; его разработку начали в 1910 году британцы, получившие концессию добывать там свинец, цинк и золото. Они построили железную дорогу длиной сто двадцать километров, и уже установили современные машины и сконструировали обогатительную фабрику по последнему слову техники, когда война и революция помешали их планам.

Дорогая фабрика так никогда и не пригодилась, поскольку сильно пострадала во время революции и гражданской войны. Когда большевики взяли рудник под свое управление, они потратили громадные деньги на новое оборудование, большая часть которого была испорчена или совершенно погублена из-за невежества и преднамеренного саботажа. С точки зрения затрат было бы проще, если бы рудник разрабатывали иностранные концессионеры. Русские получили бы не меньше, чем при нынешнем режиме, если не больше, и вряд ли столько ценной руды было бы утрачено. Но несмотря ни на что, рудник был такой богатый, что оставался источником значительного дохода для коммунистов.

В определенном отношении, сложилось неудачно, что последние месяцы в России я провел, работая на медно-свинцовый трест; некоторым управляющим я никогда не доверял, они, по-моему, были откровенные вредители. Я бы предпочел, чтобы мое последнее поручение, как и первое, было от треста «Главзолото», с которым связаны неизменно светлые воспоминания. Если бы все время в России я работал на «Главзолото», мой рассказ был бы куда приятнее.

Однако, повествование о советском золоте, прежде всего. Меня нанял Серебровский, я работал на него, находясь в России, а его главный интерес в тот период заключался в золоте. Вылазки на медные и свинцовые рудники принесли мне одни неприятности, и Серебровский никогда не контролировал добычу этих металлов так же, как золота. Трест «Главзолото» можно, не отклоняясь от истины, назвать его созданием, а мне следует довольствоваться характеристикой «правой руки».

Мое описание советской золотодобывающей промышленности намеренно осталось поверхностным. Советские власти сами очень скрытны, когда дело касается деталей в этой отрасли индустрии, и я не желаю публиковать факты, которые могут вызвать у них раздражение. Это несущественно для целей данной книги.

В последнее время стало модно, поскольку Советы так быстро развивают золотодобывающую промышленность, строить догадки об объеме добычи золота. Никогда не мог понять, почему советское правительство не опубликует эти цифры, как другие государства. С моей точки зрения, тут нет причин ничего засекречивать. Но у советского правительства есть какие-то неявные мотивы держать информацию в секрете и, поскольку я работал на государство как специалист, с моей стороны неэтично раскрывать эти цифры, хотя я и знаю их по работе.

Однако нет вреда в том, чтобы подтвердить, по моим собственным сведениям: Советы справедливо утверждают, что они на втором месте в мире. Я наблюдал, как они поднимались на эту ступень в течение нескольких лет, обгоняя Соединенные Штаты и Канаду, так что их превосходит только Южная Африка. И не вижу причин, почему бы им не занимать это место неопределенно долго. По собственным наблюдениям я знаю, что Советы могут очень существенно повысить золотодобычу в ближайшем будущем, если захотят.

Я читал статьи в американских журналах, доказывающие, что Советы достигли предела золотодобычи, поскольку резервы у них невелики. Неправда. В последние два-три года старатели открыли значительные новые россыпные месторождения. Мне лично известны, по крайней мере, десять больших жильных месторождений и несколько десятков поменьше, нанесенные на карты и ожидающие разработки.

За последние год-два в России мне показалось, что советское правительство не форсирует темпы роста золотодобычи так же энергично, как раньше. Они намеренно понижают темпы роста, и капиталовложения в трест «Главзолото» уменьшились. Я не совсем понимал цель такой политики, но полагал, что правительство следует обычному подходу и перераспределяет доступный капитал, а угроза войны в Европе и Азии заставляет государство выделять больше денег на армию и производство вооружений.

Однако Герберт Эллистон, редактор финансового отдела «Кристиан Сайенс Монитор», дал правдоподобное объяснение, комментируя написанные мной журнальные статьи. Мистер Эллистон посмотрел на ситуацию с финансовой точки зрения, с этой областью я мало знаком. Он объяснил гораздо эффективнее, чем мог бы я, почему советское правительство предпочтет в будущем развивать золотодобычу медленнее, что и началось за последний год моего пребывания в России. Если так оно и будет, объяснил мистер Эллистон, то правительство разумно соблюдает свои интересы.

С тех пор, как Советы начали промышленную золотодобычу в 1927 году, указал мистер Эллистон, их выработка стала главной непредсказуемой величиной на мировом рынке золота. За несколько лет они выбились на второе место в мировом производстве, и эксперты яростно спорят, могут ли они продвинуться вперед и действительно обогнать южноафриканское производство к 1940 году, как утверждают Серебровский и другие. Соединенные Штаты, единственное государство, которое платит фиксированную цену за золото, и Великобритания, присоединившаяся с конца 1936 года к поддержанию цены золота за счет обширных закупок, естественно, чрезвычайно заинтересованы в том, что Советы собираются делать со своим золотом.

Мистер Эллистон задается вопросом: «Предположим, далее, что советские рудники будут все так же сыпать золотом. Что тогда? При отсутствии дальновидной политики со стороны двух покупателей, направленной на его перераспределение, они будут насыщены металлом… Арктические рудники, работающие при 60 градусах ниже нуля, будут выкапывать золото лишь затем, чтобы его снова зарывали среди голубых холмов Кентукки».

В 1929 году, вспоминает мистер Эллистон, эксперты говорили, что русское золото спасет мир, поскольку были убеждены, что его начинает не хватать. Теперь они говорят, что русское золото представляет главную опасность. Если американцы и британцы перестанут покупать золото, рынок, вероятно, обрушится, и снова наступит период финансового хаоса.

Мистер Эллистон затем особо подчеркивает, что советское правительство, потенциально крупнейший продавец золота, столь же заинтересовано в поддержании его цены, как и два главных покупателя. Производство золота стало чрезвычайно важным для советской экономики, позволяя Москве покупать на Западе то, без чего в противном случае пришлось бы обходиться, или платить продукцией, имеющей большую общественную значимость. Поэтому, утверждает мистер Эллистон, Советы вряд ли наводнят рынок золотом или сделают что-то для подрыва мировых цен.

Хотя подобные вопросы за пределами моей компетенции, этот аргумент представляется мне разумным, и, вероятно, дает объяснение, до некоторой степени, почему Советы не торопятся в последнее время форсировать производство золота. Советы, конечно, много потеряют, будучи не в состоянии получить хорошую цену за свое золото, если золото потеряет стандартную стоимость. Они осуществили громадные вложения капитала и усилий в золотодобывающую промышленность, начиная с 1928 года, и это одна из причин, по которым миллионы советских мужчин, женщин и детей ощущали нехватку еды и одежды, не говоря уж о всяких мелочах. Это потому, что за технику и установки, а также помощь иностранных инженеров в золотодобывающей промышленности платили сельскохозяйственной продукцией в течение того периода, когда сами русские испытывали дефицит продуктов.

Сталин и его единомышленники, очевидно, считали эти жертвы необходимыми ради золота, не только из-за покупок, которые можно будет делать на золото за рубежом, как только его добудут из-под земли, но также ввиду его потенциальной пользы в случае войны.

Годами российские лидеры основывали все свои действия на убеждении, что скоро они будут вовлечены в войну. Они, надо полагать, начали создавать большой золотой запас, чтобы укрепить военное положение. Если золото потеряет стандартную стоимость, ценность их золотого запаса, разумеется, упадет до небольшой доли от нынешней.

Однако, мне кажется, что Советы могут защитить цену золота на мировом рынке, не прекращая развитие золотодобывающей промышленности с той же скоростью, что и в прошлом. Даже возможно, что они могут попытаться догнать Южную Африку к 1940 году, как не один раз упоминали советские газеты.

Советы контролируют свою экономику куда тщательнее, чем любое другое правительство, поскольку нигде более государство не является владельцем и управляющим всей экономики страны. Мне кажется, что Москва может и дальше наращивать производство золота, не нарушая мировых цен, если станет сохранять большую часть золота в виде резервов внутри России, а на мировой рынок выпускать его очень осторожно.

Я предполагаю эту возможность, потому что советский трест «Главзолото» имеет и другие цели, не только производство золота. Я раньше указал, что одной из главнейших целей с самого начала была колонизация золотоносных регионов. Сталин и его помощники были заинтересованы главным образом в использовании золотой лихорадки и других способов для открытия Дальнего Востока и приграничных районов Казахстана, чтобы уменьшить японскую угрозу. Производство золота было лишь побочным расчетом.

Весь 1936 год, пока я ездил по отдаленным золотоносным участкам и навещал лагеря старателей и арендаторов, а также рудники под непосредственным управлением треста «Главзолото», я находился под впечатлением ярких свидетельств, что золотая лихорадка, может быть, первый раз за всю историю, постоянно находилась под строгим контролем. Ни один из участков не был открыт без исчерпывающего знания и активного участия правительства; каждый из надеющихся на удачу старателей, энергичных арендаторов и активных горняков был, прямо или косвенно, служащим государственного треста, который осуществлял надзор и контроль над всем движением.

Инструментами контроля, если можно так выразиться, были геологи. В предыдущей главе я указал, что положение советского инженера не особенно приятно, он находится между молотом и наковальней воинственно настроенного рабочего и надоедливого коммунистического политика. Но положение советского геолога – другое дело. Могу понять, почему они больше довольны судьбой, чем инженеры.