Текст книги "Рай: Потерянный рай. Возвращенный рай"

Возвращенный рай

Книга первая

Поэт с молитвой обращается к Святому Духу, чтобы Он подкрепил его в труде и вдохновении для того, чтобы достойным образом воспеть великие события. Иоанн Предтеча проповедует на берегу Иордана и, увидев приближающегося к нему человека, скромного назарянина, узнает в нем Сына Божия. От его слов Сатана приходит в ужас. Полный зависти и злобы, враг Неба и Земли улетает в воздушное пространство и собирает около себя полчища духов тьмы. Он передает своим подчиненным все слышанное во время крещения Иисуса Христа и высказывает намерение искусить Его так же, как первочеловеков. Бог Отец, обращаясь к архангелу Гавриилу, напоминает о Благовещении и вместе с тем сообщает о Своем согласии на дьявольский искус Своего Сына. Ангелы божественным хором воспевают предстоящую победу Иисуса Христа над дьяволом. Святой Дух приводит Христа в пустыню и оставляет Его там одного. Сын Божий предается воспоминаниям о днях своего детства и о том, как Матерь Его сообщила Ему о Его рождении и потом благословила на великий подвиг любви. Он вспоминает о встрече с Иоанном Предтечей и о Своем крещении. Далее поэт описывает дальнейшее пребывание Иисуса Христа в пустыне в течение сорока дней и встречу Его с Сатаной, принявшим человеческий облик. Удивленный Сатана предлагает Иисусу свою помощь, чтобы вывести его из пустыни. Но своими ответами Иисус прямо показывает, что в мнимом человеке Он узнал дьявола. Увидев, что Иисус разгадал его, дьявол приступает к первому искусу. Своими ответами Иисус побеждает Сатану, и он, смущенный и пристыженный, скрывается во мраке ночи.

 
Воспев Эдем, людским непослушаньем
Утраченный, я ныне воспою
Блаженный рай, который человеку
Был возвращен ценою послушанья
Великого. Коварный искуситель
Был посрамлен, и вражеские козни
Отражены; среди пустыни дикой
Опять Эдем блаженный возродился.
 
 
Ты, Дух Святой, Которым приведен
В пустыню был Божественный Подвижник,
Сразивший там победно духа тьмы, –
Да буду я Тобою вдохновлен,
И песнь мою на крыльях благодатных
Ты вознеси, дабы она могла,
Проникшая за грани естества,
Великие, неведомые миру
Деяния открыть ему впервые!
 
 
Предтечею Господним, Иоанном
Сзывалися народы к покаянью,
И глас его сильнее потрясал,
Чем трубный звук. Готовые креститься
И нему со всех стекалися сторон,
И в их числе к нему из Назарета,
Неведомый дотоле и безвестный,
Пришел и Тот, Кого считали сыном
Иосифа. Креститель же узнал
Его сейчас и Господом своим
Признал Его. Свидетельству Предтечи
Явилося и свыше подтвержденье:
Едва Господь крещенье восприял,
Как Небеса разверзлися над Ним
И Дух Господень, в виде голубином,
Главу Его собою осенил,
Меж тем как глас Отца именовал
Его Своим Единородным Сыном.
И Сатана, который обтекал
Вселенную, Божественным глаголом
Был поражен, как громом. С изумленьем
Взирает он на Богочеловека,
И, завистью снедаемый, он в царство
Летит свое, сзывая на совет
Сановников, князей ему подвластных.
Там, в облаке, стеной десятеричной
Воздвигшемся вокруг мятежных сонмов,
Сбираются они на совещанье.
И так ко всем взывает Сатана:
 
 
«Властители воздушного пространства,
Которое завоевали мы!
Отраднее упоминать его,
Чем грозный ад, где столько мы страдали.
Земному исчислению согласно,
Давно уже вселенной мы владеем,
С тех самых пор, как с Евою Адам,
Обманутые мною, потеряли
Навеки рай. Но в страхе ожидаю
Удара я, которым поразит
Главу мою потомок слабой Евы.
Возможно ли, чтоб это совершилось
И снова мы утратили свободу
И нашу мощь? Известия дурные
Я приношу. Кто Семенем Жены
В пророчествах зовется и Кому
Назначено исполнить приговор –
Не только Он уже рожден женою,
Но, благостью и мудростью высокой
Исполненный, вступает в образ мужа.
Он к подвигам готовится великим,
И ужас мой невольно возрастает.
Пришествие Его возвещено
Предтечею, который приходящих
К нему людей в струях реки священной
От их грехов крещеньем омывает,
Готовя их к принятию Мессии.
Среди других и Он крещенье принял,
Дабы могло свидетельство Небес
Сомненья все в народе уничтожить.
Я видел сам, как в горних Небесах
Открылися хрустальные врата
И снизошел оттуда голубь чистый,
А в глубине раздался Божий глас,
Вещавший всем, что это –  Сын Его,
В Котором все Его благоволенье!
 
 
Итак, хотя рожденье получил
От смертной Он, но Вседержитель Сам –
Отец Его, ударом громоносным
Низвергший нас в кромешную пучину.
Теперь узнать нам Сына предстоит.
Он внешностью подобен человеку,
Но Отчее величие сияет
В чертах Его. Для долгих словопрений
Нет времени: опасность нам грозит;
Мы оказать должны сопротивленье
Не силою, но хитростью искусной.
И прежде чем Он явится царем,
Владыкою вселенной и народа,
Опутаем Его тончайшей сетью.
Когда никто на это не дерзал,
Лишь я один пустился в страшный путь,
Дабы найти и погубить Адама.
Удачею мой подвиг завершался,
И на нее надеюсь я теперь».
 
 
Окончил он и сонмище мятежных
Слова его смятеньем поразили,
Но времени для страха и печали
Им не было: задуманное дело
Они спешат вождю препоручить,
Который их из темной бездны ада
Освободил и дал им во владенье
Немало стран, где сделались они
Владыками и даже божествами.
 
 
Так, хитростью вооружен змеиной,
Спешит к реке священной Сатана,
Надеясь там увидеть Сына Божья
И кознями вовлечь Его в соблазн.
Но злобные намеренья его
Явилися орудьем для свершенья
Судеб Творца, вовеки непреложных.
В собрании архангелов Своих
Глаголет так Всевышний Гавриилу:
 
 
«Ты, Гавриил, и ангельские силы,
Блюстители, поставленные Мною
Над смертными, внимайте Мне! Готово
Исполниться великое посольство;
Ты, Гавриил, явясь к Пречистой Деве,
Ей возвестил, что Сына непорочно
Зачнет Она, Которого прославят
Народы все, и наречется Сыном
Господним Он. Дабы Свое рожденье
Он оправдал, отныне Сатане
Я предаю Его на искушенье.
Пусть враг Небес попробует ввести
Его в соблазн, пред сонмищем своих
Сторонников лукавством похваляясь.
Смирению не научился враг,
Хотя и был Иовом посрамлен.
Отныне Он Сильнейшего познает,
Восставшего от Семени Жены;
Произойдет в пустыне искушенье,
Начнется там великая борьба;
Пусть ангелы и сонмы сил небесных
Увидят все, сколь совершенен Тот,
Кого избрал Я для спасенья мира».
 
 
Так возвестил Предвечный. Небеса,
Безмолвные доселе, огласились
Торжественным и дивным песнопеньем,
B звуки арф сливались с голосами:
«Спасителю победа и хвала!
Хвала Ему и слава! В бой великий
Вступает Они побеждает зло
Премудростью одною. Не страшится
Его Отец подвергнуть искушенью.
Рассейтесь же, все ухищренья ада
И козни все со злобой сатанинской».
 
 
Так в Небесах звучал канон святой.
Меж тем Господь остался в Вифаваре,
Где принимал крещение народ,
И глубоко в Него запали думы,
Как приступить к Божественной задаче
Спасения всего людского рода
И путь какой избрать Ему затем,
Чтоб возвестить Свое предназначенье,
Которому свершиться надлежит?
В один из дней, руководимый Духом,
Он шел один; ища уединенья,
В пустыню Он все дальше углублялся,
И там, в тени суровых диких скал,
Он предался глубоким размышленьям:
 
 
«Как много дум рождается во Мне;
Когда все то сопоставляю Я,
Что чувствую и что вокруг Я слышу.
И, будучи ребенком, не любил
Я детских игр, Мой ум стремился к знанью,
К общественному счастию и благу.
Мне думалось, Я призван для того,
Чтоб истину восстановить святую
Здесь на земле. С понятьем, превышавшим
Года Мои, Я изучал Закон
И в нем достиг такого совершенства,
Что, прежде чем исполнилося Мне
Двенадцать лет, в день праздника Господня,
Придя во храм, учителей Закона
Я вопрошал, стараясь уяснить
Познанья их, и все дивились Мне.
Вначале Я мечтал народ избавить
От римского владычества, из мира
Изгнать навек насилие и, правде
Свободу дав, восстановить равенство.
Но вслед за тем казаться стало Мне
Божественней и вместе человечней
Сердца людей словами покорять
И вразумлять заблудшие их души,
Которые не знают, что творят.
 
 
Однажды Мать, в душе Моей читая,
Сказала Мне: “Возвышенные думы
Питай в Себе, возлюбленный Мой Сын.
Пускай они стремятся к высоте,
К которой их возносят добродетель
И истина, хотя и беспримерна
Та высота. Да будут несравненны
Дела твои, к которым Всемогущим
Твоим Отцом Ты предназначен свыше!
Он –  Царь царей, Единодержец вечный,
Владыка Он над Небом и Землею,
Над духами и смертными людьми.
Послом Небес возвещено Мне было,
Что силою Всевышнего Я –  Дева –
Зачну Тебя, что будешь Ты велик
И царствовать Ты станешь бесконечно.
В святую ночь, когда рождался Ты,
На Небесах и в поле вифлеемском
Рождение Спасителя воспели
Все ангелы, об этом возвещая
Трем пастырям, стада свои стерегшим, –
И те пошли искать Тебя, и в яслях
Лежащего нашли они Тебя.
Звезда, дотоль неведомая миру,
Туда волхвов с востока привела,
И золото со смирною и ладан
К стопам Твоим повергли мудрецы,
А Симеон и праведная Анна,
Имевшие от Бога откровенье,
Тебя найдя во храме, перед всеми
Мессиею Тебя провозгласили”.
 
 
От Матери Моей о том услышав,
Я сызнова исследовал Закон,
Ища того, что было о Мессии
Написано. И стало ясно Мне,
Что Я был Тот, о Ком предвозвещали
Пророчества, что тяжкие мученья
И даже смерть Я должен претерпеть,
Дабы грехи людские искупить,
Которые всей тяжестью своею
Обрушатся лишь на Мою главу.
Но, духом не слабея, без боязни
Урочного мгновения Я ждал,
Когда пришлось Крестителя впервые
Мне увидать, великого Предтечу,
Который путь Мессии приготовит.
Мне ведомо его рожденье было,
Но ранее не видел Я его,
И Я пошел креститься от Предтечи;
Но, Господом чудесно вразумленный,
Меня узнал немедля Иоанн
И объявил народу громогласно,
Что Я –  тот муж, которому Предтечей
Он должен быть. И таинство крещенья
Он не хотел над высшим совершить,
С большим трудом на это согласившись.
 
 
И вот, когда Я вышел из воды,
Разверзлися небесные врата
И Дух Святой спустился на Меня,
А в Небесах раздался глас Господень,
И Он вещал благоволенье Мне
И звал Меня Единородным Сыном.
Итак, теперь Мне ведомо, что время
Исполнилось: в безвестности не должен
Я пребывать, но данную Мне свыше
От Бога власть явить открыто миру.
Теперь влечет неведомая сила
Меня сюда, в пустыню, –  для чего?
Не знаю Я и этого, быть может,
Не должен знать. Пути Свои Господь
Откроет Мне, когда настанет время».
 
 
Так молвил Он и утренней звезде
Подобен был над миром восходившей.
Зловещая и мрачная пустыня,
Куда нога людская не ступала,
Со всех сторон лежала перед Ним.
Обратный путь был труден и тяжел,
Но далее и дальше в глубину
Влекло Его. И так был погружен
В раздумье Он о прошлом и грядущем,
Что всякого сообщества милее
Казалося Ему уединенье.
Так сорок дней провел в пустыне Он,
В долинах ли, в пещере укрываясь
Иль на холмах, –  об этом не открыто.
Он голода не чувствовал и пищи
Не принимал, и только под конец
Мучительно в Нем голод пробудился.
Во время сна и днем не причиняли
Ему вреда ни дикий зверь, ни гад.
Но вот старик в одежде земледельца,
Как бы ища заблудшую овечку,
С Ним встретившись, подходит к Иисусу
И говорит: «Какою, Господин,
Судьбою злой Ты приведен сюда,
Так далеко от всякого жилища?
Проходят здесь одни лишь караваны.
Из путников, вернувшихся отсюда,
В пустынные пределы одиноко
Никто вступить, наверно, не дерзал.
И мнится мне: не Ты ли –  дивный муж,
Которого недавно Сыном Божьим
Именовал Креститель Иоанн?
Я слышал все. Пустынножитель я,
Но иногда случается и нам
В селениях бывать и в городах,
Вот почему мне ведомо все это».
И Божий Сын ответил: «Кто привел
Меня сюда, Тот выведет отсюда.
Я не ищу проводника иного».
 
 
«Для этого необходимо чудо! –
Сказал пастух. –  Корою и корнями
Привыкли мы питаться и выносим
Томительную жажду, как верблюд.
Но если ты –  воистину Сын Божий,
То повели, чтоб камни стали хлебом,
Спаси себя и пищей подкрепи нас,
Которою питаемся мы редко!»
 
 
В ответ ему Сын Божий возразил:
«Такую ли ты полагаешь в хлебе
Спасительную силу? (Ты не то,
Чем кажешься.) Не сказано ль в Писанье,
Что не единым хлебом человек
Бывает жив, но словом, исходящим
Из уст Творца? Не манной ли Господь
Здесь праотцев Израиля питал?
Все сорок дней без пищи и питья
Был на горе Хорива Моисей,
И сорок дней в пустыне Илия,
Подобно Мне, без пищи оставался.
Зачем же ты, когда тебе известно,
Кто Я, как Мне известно о тебе, –
Пытаешься ввести Меня в соблазн?»
И враг Небес, откинувший притворство,
Ответил так: «Воистину –  я тот
Несчастный дух, на Господа восставший
И ввергнутый с союзниками в ад,
Однако я не заключен в темницу
Безвыходно, я в воздухе парю
И шар земной свободно облетаю.
Не возбранен мне доступ в Небеса;
Когда Господь Иова добродетель
Испытывал, я с Божьими сынами
Предстал ему и Божии веленья
Исполнил я, введя в обман Ахава
Надменного. Любви ко мне Творца
Лишился я, и блеск первоначальный
Утратил я отчасти, но во мне
Еще живет влечение к добру
И красоте: я изумляюсь им.
И мог ли я желанья не питать
Приблизиться к Тебе и подивиться
Премудрости и подвигам Твоим?
Врагом людей слыву я, но за что
Мне род людской упорно ненавидеть?
Насилия я от людей не видел,
Не через них утратил я блаженство,
Наоборот, лишь с помощью людской
Я приобрел владения мои;
Над миром власть я с ними разделяю,
А может быть, и царствую над ним.
Я помощь им оказываю часто,
Ниспосылая знаменья и сны.
Пусть говорят, что зависть побуждает
Меня искать в несчастии собратьев.
Согласен я: в начале было так,
Но не теперь. Изведав муки ада,
По опыту я знаю, что страданий
Сообщество не может облегчить.
Больней всего, что падший человек
Спасенным быть надеется, а мне
Не суждено спасение вовеки».
 
 
И Сатане Спаситель возразил
Со строгостью: «Ты заслужил страданья,
Лжецом ты был и будешь до конца.
Ты хвалишься свободою своею
И доступом на Небеса Небес?
Воистину отвержен, презираем,
Ты пленником, рабом туда являлся,
Где некогда из первых был по славе.
В обители блаженства ты сильнее
Терзаешься утратою его
И в Небесах себе находишь ад.
Ты подчинен Небесному Царю,
И то, что ты зовешь повиновеньем, –
Не более как страх или злорадство;
Лишь злобою одною побуждаем,
Преследовал жестоко ты Иова,
Но он тебя терпеньем победил.
Служенье лжи избрал ты добровольно,
Питаешься ты ложью и живешь,
Но хочешь слыть поборником за правду.
Пусть от тебя исходят прорицанья,
А веруют ли им среди народов?
И что твоих оракулов ответы,
Как не одно хитросплетенье лжи,
Которое лишь разум затемняет?
Кто из людей от алтарей твоих
С надеждою отрадной возвращался,
Уверен в том, как поступить ему,
Чего бежать? И не был ли скорее
Он вовлечен в погибельные сети?
Во власть твою Всевышний предает
Подпавшие язычеству народы.
Когда ж Ему угодно возвестить
Высокие Свои определенья,
Которые неведомы тебе,
Заимствуешь ты истины глагол
От Господа и ангелок Его.
Гнушаяся к твоим нечистым храмам
Приблизиться, они повелевают
Тебе все то дословно повторить,
Что знать должно поклонникам твоим,
И, трепеща от страха, раболепно
Ты им спешишь во всем повиноваться,
А вслед за тем себя провозглашаешь
Ты истины глашатаем. Но скоро
Среди людей твоя затмится слава;
Вводившие язычников в обман
Умолкнут все оракулы твои,
И вопрошать ни в Дельфах, ни в подобных
Сему местах тебя не станут больше
Среди торжеств и праздничных обрядов.
Господь послал Свое живое слово,
Дабы Свои веленья возвестить,
А вслед за ним в сердцах благочестивых
Дух истины навеки поселится».
 
 
Так говорил Спаситель Иисус,
Но хитрый враг, в душе скрывая злобу
И ненависть, Ему ответил кротко:
«С суровостью меня Ты порицаешь
За все, к чему не собственною волей –
Несчастием я принужден моим.
Где Ты найдешь несчастного, который
От истины порой не уклонялся б?
Приходится ему и притворяться,
И льстить, и лгать, и нарушать обет.
Но Ты –  Господь и Бог мой. От Тебя
Выслушивать могу я укоризны,
И для меня легка такая кара.
Путь истины и труден, и тяжел,
Но истина так сладостно звучит
В устах Твоих, пленяя слух, как пенье,
Что ей внимать с отрадой я готов.
И люди чтут порою добродетель,
Не следуя всем правилам ее.
Дозволь же мне беседовать о ней,
Хотя ее достигнуть не могу я.
И твой Отец, Премудрый и Пречистый,
У алтаря выносит Своего
Служителей безбожно лицемерных
И возносить к Нему им дозволяет
Моления. Устами Валаама,
Который был в нечестье обличен,
Вещал Господь Свою святую волю.
Не возбраняй же доступа к Себе,
Дозволь и мне беседовать с Тобою!»
 
 
И отвечал ему невозмутимо
Спаситель наш: «Намеренья твои
Мне ведомы; ни дозволять тебе,
Ни воспрещать не буду Я.
Твори Все, что тебе дозволено от Бога,
И большего не можешь ты!»
 
 
Он смолк.
Пред Господом склонился Сатана,
И принятый им образ как туман
Рассеялся. На темных крыльях ночь
Спустилася, усилив мрак пустыни;
Пернатые в своих укрылись гнездах,
И рыскали повсюду на свободе
Лишь хищники из дебрей и лесов.
 

Книга вторая

Ученики Иоанна Предтечи смущены исчезновением Мессии, принявшего крещение в Иордане. Их волнует сомнение и тайная мысль, что давно ожидаемый Спаситель мира только на время сошел на землю, чтобы после крещения и Божеского знамения снова вернуться к престолу Своего Отца. Собравшись в бедной хижине, они долго сетовали на свою судьбу, но потом эти сетования сменились надеждой на то, что Мессия возвратится назад. Матерь Божия, не зная, куда скрылся ее Сын, и скорбя об Его отсутствии, вспоминает день Его рождения, прибытие и поклонение пастырей, бегство с Божественным Младенцем в Египет, пребывание в Назарете, проповедь Отрока в храме и потом, отдавшись воле Господа, решает безропотно и терпеливо ожидать возвращения своего Сына. Между тем Иисус Христос в посте и молитве продолжает оставаться в пустыне. Потерпев первую неудачу, дьявол опять собирает начальников своих главных сил и, рассказав им, что Спасителя соблазнить гораздо труднее, чем Адама и Еву, просит их помощи и совета. Начальники обещают ему то и другое, и один из них, по имени Велиал, предлагает соблазнить Христа женщиной. Сатана укоряет Велиала за страсть его к женщинам и прибавляет, что Спаситель награжден свыше такими добродетелями, что в мире едва ли найдется женщина, способная соблазнить Его. Если же чем и можно искусить Его, то это, ввиду Его постоянного голода в пустыне, какими-нибудь изысканными яствами. Сон и пробуждение Спасителя. Взойдя на высокий холм, Он видит оттуда великолепный оазис и тотчас идет к нему. Здесь Он опять встречается с дьяволом, принявшим вид знатного и зажиточного землевладельца. Соболезнуя о долгом посте Спасителя, Сатана вспоминает повесть об Агари, о сынах Израилевых, странствовавших в пустыне, о пророке, который томился там голодом, и при этом говорит, что прежде на помощь ко всем страждущим являлись ангелы Божьи, на землю падала небесная манна, а вот теперь Иисус забыт и Небом, и людьми. Едва дьявол окончил свое повествование, как по его мановению является великолепный стол, уставленный самыми изысканными яствами. Дьявол предлагает Иисусу утолить голод, говоря, что виденное Им послано Ему самой природой. Спаситель отказывается от стола, который тот час же исчезает, и пристыженный дьявол предлагает Сыну Божию царство и богатство, говоря, что без этого нельзя увлечь народы за собой. Но Иисус отвергает и это и говорит, что для этого не нужны ни блеск, ни богатства, а необходимы только вера и добродетель.

 
Принявшие крещение меж тем
Осталися у иорданских вод
С Крестителем, и слышали они
Свидетельство его об Иисусе,
Который был провозглашен Мессией.
Уверовав в Помазанника Божья,
Пошли за Ним Андрей, и Симон-Петр,
И многие, которых имена
Не названы в Писании Священном.
Но вдруг от них Спаситель удалился,
И радость их сомнением сменилась;
То мнилось им, что временно Господь
Являлся им и, словно Моисей,
Он к Богу взят иль, словно Илия,
Вознесся Он на колеснице в Небо,
Однако, с тем, чтоб возвратиться в мир.
Как в оны дни ученики пророка
Отыскивали всюду Илию,
Так и они искали Иисуса
Во всех местах, с Вифарою соседних,
И в городах Салиме и Еноне
На берегу генисаретских вод.
Но тщетными их поиски остались,
И рыбаки, вернувшись к Иордану,
Где шепчутся зефиры в тростниках,
Там в хижине печали предались:
«Какая нам надежда воссияла
И как она нежданно исчезает!
Явился нам Мессия долгожданный,
Мы слышали учение Его,
Исполненное благости и правды,
И близкого спасенья ждали мы,
Но вот себя с тревогой вопрошаем:
Куда исчез Великий Искупитель?
Пошли, Господь, Мессию Твоего!
Ты видишь Сам: народ, Тобой избранный,
Властители земные притесняют
И пред Тобой они забыли страх!
Но будем ждать. Чрез своего пророка
Господь явил Мессию Своего,
Представшего во славе всенародно;
Мы сами здесь беседовали с Ним,
Делили с Ним жилище и трапезу.
Итак, друзья, возрадуемся в сердце,
На Господа возложим упованье:
Желанного Мессию Он вернет, –
Вернется Тот, в Котором полагаем
Все радости и всю надежду нашу».
 
 
Так, сетуя, надеялись они
Вновь обрести найденного однажды
Без поисков. Но Дева Богоматерь,
Увидевши вернувшихся с крещенья
И Господа меж ними не найдя,
Встревожилась душою непорочной
И молвила среди глубоких вздохов:
«О, для чего сподобилась я чести
Быть Матерью Спасителя и Бога
И слышала архангела привет:
“Благословенна в женах ты!” Не меньше
Страдала я, чем и другие жены,
Когда на свет я Сына родила
И в яслях Он приют Себе нашел.
Затем бежать пришлося нам в Египет,
Пока здесь жил жестокосердый царь,
Избивший всех младенцев вифлеемских,
Дабы Его вернее умертвить.
Немало лет мы жили в Назарете;
Здесь, углубясь в мечты и созерцанье,
Не мог навлечь Он царских подозрений,
Но вот теперь, достигнув зрелых лет,
Я слышала, Он признан Иоанном
И Сам Господь именовал Его
Возлюбленным Единородным Сыном.
Не славы, нет, –  скорбей я ожидаю;
Мне Симеон однажды предсказал,
Что многие падут через Него,
И многие возвысятся в народе,
И острый меч вонзится в сердце мне.
Итак, меня Всевышний возвеличил
Для горестей и для великих мук,
Благословенна буду я и скорбью
Удручена. Не смею ни роптать,
Ни сетовать. Где медлит Он? К великим
Деяниям готовится мой Сын.
Когда Ему всего двенадцать лет
Исполнилось, Его я потеряла
И вновь нашла; я поняла тогда
Из слов Его, запавших в душу мне,
Что Отчую Он исполняет волю,
И с той поры я терпеливо жду».
 
 
Так с кроткою покорностью ждала
Грядущего Святая Богоматерь,
А Сын ее, постясь в пустыне дикой,
Божественным питался размышленьем.
Обдумывал в уединенье Он
Великое послание Свое,
Которому свершиться надлежало,
Меж тем как враг, Христа предупредив
О том, что он намерен возвратиться,
Вновь полетел в воздушное пространство,
Где адские владыки заседали.
Удачею пред ними не хвалясь,
В унынии повел он речь такую:
 

 
«Великие монархи и князья,
Которые звались сынами Неба
И сделались владыками в аду,
Вернее же –  властители стихий:
Земли, воды и воздуха с огнем!
Здесь царствовать могли мы без помехи,
Но грозный враг войною беспощадной
Восстал на нас, и угрожает
Он Изгнанием в пучину преисподней.
Собранием уполномочен вашим,
Его найдя, пытался искушать я,
Но победить Его не так легко,
Как привести к падению Адама,
Который пал, женою соблазнен.
Тот человек (быть может, Божество,
Хотя рожден от смертной) превосходит
Его во всем, от Неба наделен
Божественно высоким совершенством,
Безмерно благ и духом всеобъемлющ,
Готовится к великим Он делам;
А потому уверенность в успехе
Питать нельзя, о чем предупреждаю
Заране вас; так будьте ж наготове
Мне помогать советом и делами,
Иль побежден я буду, полагавший,
Что равного не знаю я себе».
Так древний змей в сомненье говорил,
И все его уверить поспешили,
Что помогать они ему готовы.
Тут поднялся развратнейший из духов,
Тот Велиал, который Асмодею
Не уступал в постыдном сластолюбье,
И молвил он: «Пусть на пути Своем
Увидит Он прекраснейших из жен,
Которые богинь напоминают.
Во всех краях найдется их немало;
Постигшие любовное искусство,
Пленив сердца волшебными речами,
Они в сетях влекут их за собой.
Подобные создания способны
Суровый нрав победно укротить;
Согнав с чела угрюмого морщины,
Обольщены желаньем легковерным,
Обмануты надеждой сладострастной,
И мужественно твердые сердца
Доверчиво им предаются в рабство.
Так твердое железо привлекает
К себе магнит. Не прелестью ли женской
Был Соломон премудрый ослеплен,
Которого заставили рабыни
Соорудить кумирни их богам?»
 
 
И возразил поспешно Сатана:
«Ты, Велиал, прикладываешь меру
Ко всем свою, и только потому,
Что в древности безумствовал по женам,
Ты думаешь, что чарам красоты
Противиться никто не в состоянье?
Нам ведомо, как ты вблизи чертогов,
В полях, в лесах, у мшистых берегов
Подстерегал прославленных красавиц;
Каллистою, Клименой, Антиопой,
Сирингою, Семелою и Дафной
Звались они, –  и подвиги свои
Приписывал языческим богам,
Которых все под именами чтили
Юпитера, Нептуна, Аполлона,
Сатира, Фавна, Пана иль Сильвана.
Но многие победы презирают
Подобные! Припомни лишь вождя
Пеллейского, а также Сципиона,
Что отослал назад иберианку
Прекрасную. На высоте богатства
И почестей для наслажденья только
Жил Соломон, а потому соблазну
Доступен был. Но Тот, Кого стремимся
Мы обольстить, мудрее Соломона,
И если бы нашлась жена такая,
Подобная богине красоты,
Чтоб на нее Он бросить удостоил
Мгновенный взор, –  Божественного взгляда
Величие, ее обезоружив,
Повергло бы в благоговейный трепет.
Ведь красота себе порабощает
Лишь слабые, ничтожные умы,
Для сильных же –  она игрушкой служит.
Нет, к более возвышенным предметам
Прибегнуть нам для искушенья надо,
Искусственно облекши их личиной
Достоинства и чести. Разбивались
Об эту мель великие пловцы.
Иль просто мы воспользуемся ныне
Потребностью земной Его природы.
Он голодом томится, и для пищи
Нет ничего в пустыне дикой.
И так к Нему я снова приступлю».
 
 
Окончил он, и крики одобренья
Послышались. Отборный легион
Берет с собой коварный Сатана,
И каждому из духов он внушает,
Как действовать и поступать должно.
В пустыню он бесплодную спешит,
Где Иисус, сорокадневный пост
Перенеся, взалкал еще впервые
И размышлял с Собою: «Где конец?
Я сорок дней без пищи здесь скитаюсь,
Но голода не чувствовал досель,
А потому заслугой не считаю
Я этот пост и также не могу
Его к Своим причислить испытаньям.
Но вот теперь впервые я взалкал
И голода мучений не страшусь,
О них едва Я помышляю даже;
Я думами питаюсь, от которых
Еще сильней алкаю Я исполнить
То, что Отец повелевает Мне».
 
 
Был час ночной, и Божий Сын возлег
В тени ветвей. Привиделись Ему
Заманчивые яства и напитки,
И вороны, питавшие Илью,
С которым Он делил его трапезу.
Так ночь прошла, и жаворонок ранний,
Предвестник дня, гнездо свое покинул;
Взвивался высоко в небесах,
Он песнею приветствовал зарю.
И с легкостью такою же восстал
Спаситель наш от ложа Своего;
Увидел Он, что все Его виденья
Лишь были сном, и голода терзанья
По-прежнему Он чувствует жестоко.
Он поднялся на высоту холма,
Дабы взглянуть, не видно ли овчарни
Иль хижины какой-нибудь вдали?
Но перед Ним чарующая роща
Раскинулась, и, отдыха ища
В тени ее, вступил туда Спаситель.
В пути Ему попался человек,
В богатые одежды облеченный,
И Господу красноречиво молвил:
 
 
«Вернулся я, Тебе служить готовый.
Дивит меня, что тягостным лишеньям
Подверженный, испытывая голод,
Сын Божий здесь так долго остается.
В былые дни –  предание гласит –
Сюда Агарь опальная бежала
И ангелом утешена была.
От голода среди пустыни этой
Погибли бы Израиля сыны,
Когда б Господь их манной не питал.
Явившийся из Фесвы Илия
Здесь пищею был дважды подкрепляем,
И лишь один –  все эти сорок дней –
Ты более чем в сорок раз покинут».
 
 
Но Сатане ответил Иисус:
«Из этого что заключаешь ты?
Они нужду имели в подкрепленье,
В котором Я, как видишь, не нуждаюсь».
 
 
«Но отчего ж Ты голод ощущаешь? –
Промолвил враг. –  И если бы теперь
Поставили перед тобою пищу,
Ужели Ты ее бы не вкусил?»
 
 
«Все от того зависит, –  отвечал
Ему Христос, –  кем будет пища эта
Предложена».
 
 
И молвил искуситель:
«Ужель Тебе не все принадлежит?
И не должны ль Тебе повиноваться,
Тебе служить земные твари все?
Не говорю о жертвенных животных,
От мяса их и юный Даниил
Не пожелал отведать, –  и о яствах
Не говорю, предложенных врагом:
Хотя в нужде кто стал бы колебаться?
Но тем, что Ты претерпеваешь голод,
Природа вся невольно смущена.
Смотри: Тебе, как Богу своему,
Спешит она достойно послужить,
И всех стихий отборные дары
Она к столу Господнему приносит.
Благоволи, присев, от них вкусить!»
 
 
Взглянул Христос. Теперь не сновиденьем,
Не грезою все это было. Он
В тени ветвей украшенный по-царски
Увидел стол. Изысканные яства
На том столе горою возвышались:
С печением дичина, масса рыб,
Которые благоухали амброй,
Различные породы вкусных птиц
И лакомых моллюсков, привезенных
От озера Лукринского. В сравненье
С трапезою подобной как ничтожно
Казалося то яблоко простое,
Которое ввело жену в соблазн!
Поблизости еще виднелся стол,
Где редкие благоухали вина,
И отроки в богатых одеяньях,
Превосходя Гиласа с Ганимедом
Красой своей, стояли у стола,
Готовые служить, а в отдаленье
Виднелися с цветами и плодами
Роскошными из рога Амалтеи
Прекраснейшие нимфы и наяды,
С которыми сравниться не могли
Позднейшие красавицы, чья прелесть
Волшебная пленила Пеленара,
Великого Логреса, Ланселота
И рыцарей, им равных по отваге.
Чарующая музыка звучала:
Свирели песнь и сладкострунных арф;
Аравии далекой ароматы
И ранние благоуханья флоры
Сюда неслись на крыльях ветерка.
Для пиршества с таким великолепьем
Украшено все было, и к Христу
Вновь приступил коварный искуситель:
 
 
«В сомнении, Сын Божий, отчего
Так медлишь Ты вкусить от этих яств?
Отведать их закон не возбраняет.
Они –  не плод запретный, приносящий
Познанье зла, но, жизнь оберегая,
Врага ее уничтожают –  голод.
Взамен его собою наслажденье
Дают они и подкрепляют силы.
Живущие среди лесов, и вод,
И воздуха, к Тебе стеклися духи,
Служители покорные Твои,
Готовые признать тебя Владыкой
И почести, как Господу, воздать.
Зачем же Ты, Сын Божий, пребываешь
В сомнении? Вкуси от этих яств!»
 
 
Но Иисус спокойно возражает:
«Ты сам сказал, что Мне принадлежит
По праву все. Зачем же я приму
Его как дар? Не сомневайся в том,
Что Я могу со скоростью такой же
Воздвигнуть стол среди пустыни дикой
И ангелы, которых призову,
Сюда явясь, на крыльях быстролетных,
Облечены сияньем горней славы,
За чашею прислуживать Мне будут.
Зачем же ты навязываешь тщетно
Услуги Мне? И нечего тебе
О голоде заботиться Моем;
Я пышную трапезу презираю,
В дарах твоих одно коварство видя».
 
 
С досадою ответил Сатана:
«Ты видишь Сам, и я давать могу.
И если же я, в силу этой власти,
Даю Тебе по доброй ноле все,
Что мог бы я другому предложить, –
В нужде Твоей Тебе являя помощь, –
То почему б Тебе не согласиться
Принять ее? Но каждый мой поступок
В Тебя одни вселяет подозренья.
Пускай же все идет на пользу людям,
Которые, благодаря лишеньям,
Обильное оценят угощенье
И лакомства –  дары далеких стран».
 
 
Он повелел –  и гарпии крылами
Зловещими незримо прошумели;
Волшебный стол и яства –  все исчезло;
Один лишь неотступный искуситель,
Оставшись с Ним, так говорит Христу:
 
 
«Пред голодом, которым все живое
Укрощено, Ты был непобедим.
Что вкус людей способно соблазнить –
Желания в Тебе не пробуждает.
Великому намеренью, великим Деяниям
Твой дух всецело предан.
Но как и чем осуществишь Ты их?
Громадные необходимы средства,
Когда достичь великих целей жаждешь.
Безвестен Ты и в бедности живешь,
Лишен друзей и знатного рожденья,
И, голода мученья вынося,
Ты, одинок, блуждаешь здесь, в пустыне.
Каким путем величия достигнуть
Стремишься Ты и в чем Твоя надежда?
Где можешь Ты влиянье приобресть,
Сторонников и слуг? Чем привлечешь
Беспечную народную толпу
Которая последует за тем,
Кто угощать ее на славу может?
Друзей, почет, победы и престол –
Возможно все деньгами приобресть.
Чем Антипатр и сын его достигли
Великого престола Твоего
И сделались царями Иудеи?
Лишь золотом! Добудь Себе сначала
Сокровища и накопи богатства:
Тебе легко при помощи моей
Их приобресть. И счастье, и богатство –
В моих руках. К кому благоволю –
Сокровищам своим не знают меры,
А добродетель с доблестью и мудрость –
В забвении и бедствуют жестоко».
 
 
Но Иисус ответил терпеливо:
«Однако же без этих трех достоинств
Является бессильным и богатство,
Которое доставить неспособно
Могущество, а если и доставит,
То удержать его не в состоянье.
Об этом все свидетельствуют царства,
Что рушились, достигнув лроцветанья
Великого, –  меж тем как бедняки,
Которые святую добродетель
В душе своей сумели воспитать,
Славнейшие деянья совершали.
Примерами нам служат Иевфай
И Гедеон, а также юный пастырь,
Которого потомки воцарились
В Израиле. Они вернут себе
Престол его, и царству их не будет
Конца вовек. Язычество само
Фабрициев, и Курциев своих,
И Регулов имело в дни былые.
И высоко Я ставлю тех мужей,
Которые, богатство презирая,
Хотя б оно царями предлагалось,
И в бедности могучими делами
Прославились. И почему же Я,
В нужде Моей, исполнить не могу
Того, что было ими свершено,
А может быть, и большего еще?
Не пробуй же превозносить богатство,
Кумир глупцов и бремя мудреца,
Иль западню опасную. Оно
Способно лишь ослабить добродетель
И притупить к делам великим рвенье.
Ты говоришь о царстве? Но его,
Как золото, равно Я презираю.
Блестящая по внешности корона
Является из терния венцом.
Опасностей немало и тревог
Несет с собой монархам диадема,
Которые на плечах выносить
Обязаны всю тяжесть государства:
В том состоит обязанность царя,
Достоинство его и добродетель
Со славою. Но кто и над собою
Самим царит, страстями управляя,
Желаньями и страхами своими, –
Лишь только тот –  воистину монарх!
И этого достигнуть может каждый
Достойный муж, а если не достигнет,
Напрасно он пытаться будет править
Народами, толпою своевольной,
Когда в душе владыки самого
Царят борьба страстей и безначалье.
И к истине учения путем
Вести народ из тьмы духовной к свету,
К познанию и почитанью Бога –
Не выше ли подобная задача,
Чем царское достоинство и власть?
Кому ее исполнить суждено,
Тот на земле лишь души побеждает –
То высшее, что в человеке есть.
Не нужно Мне предложенных богатств,
В сокровищах самих Я не нуждаюсь,
И не нужны сокровища твои
Как средство Мне: с их помощью не стану
Я к скипетру монаршему стремиться».