Текст книги "Я всё! Почему мы выгораем на работе и как это изменить"

3. Спектр выгорания

Никто не начинает с выгорания. Приступая к работе в качестве профессора теологии, я был полон бесконечной энергии и оптимизма. В конце концов, я получил работу мечты. Теперь у меня появилась возможность передать студентам свое стремление к поиску правды и развитию интеллекта. В первом семестре мои занятия начинались в восемь утра. Несмотря на то что я приходил на работу раньше коллег, уходил я практически последним. И все же я смог установить для себя определенные границы: пытался не работать по выходным – чаще всего мне это удавалось.

Первый профессиональный кризис настиг меня в середине семестра, когда я проверил контрольные работы. Студентам было задано написать эссе, где они анализируют тему дружбы в «Исповеди» Блаженного Августина – сложной для понимания, но прекрасной автобиографии с обширными теологическими пассажами. (Оглядываясь назад, я понимаю, что эта задача была не по силам второкурсникам.) Работа одного из студентов сильно выделялась на фоне остальных – изящный слог резко отличался от обычных работ, не лишенных ошибок, но выполненных старательно. Целые параграфы этого эссе будто вышли из-под пера оксфордского профессора из 1950-х гг. с трубкой в зубах. Студент даже корректно использовал слово «заклятый».

Однако затем автор эссе резко переходил к пустым риторическим вопросам, которые обычно задают в попытках казаться умнее, чем на самом деле. Самым странным было то, что студент много раз использовал слово «дружба» как глагол: «Мы должны дружба с Богом, потому что он дружба с нами». Что-что? Поломав голову над работой и показав ее нескольким коллегам, которые удивились не меньше моего, я пришел к выводу, что студент просто собрал воедино фрагменты разных работ других людей на тему любви в автобиографии Августина. После этого он использовал команду «найти и заменить», чтобы превратить в своем документе слово «любовь» в слово «дружба», не потрудившись вычитать то, что получилось[23]23
  В английском языке глагол «любить» и существительное «любовь» можно передать одним словом «love». В случае с глаголом «дружить» и существительным «дружба» этот принцип не работает, нужны два разных слова с общим корнем. – Прим. ред.


[Закрыть]. Осознав это, я рассвирепел. Ярость, впрочем, обернулась отчаянием: проверив другие работы, я выяснил, что еще несколько студентов тоже воспользовались чужими текстами.

Спустя несколько недель оказалось, что средний балл моих студентов на промежуточном экзамене – тройка. Неужели они ничему не научились? Даже не пытались? Я написал другу: «…боюсь думать, что образование – это бессмысленная ложь». В следующем году на плагиате попалась почти половина студентов. Каждый такой случай я ощущал как оскорбление моих идеалов.

С преподаванием как таковым дела обстояли не слишком плохо. Каждый семестр я видел, как студенты учатся, – они даже вежливо смеялись над моим скромным репертуаром теологических шуток. Но применение ими плагиата и их безразличие удручали меня так сильно, что позднее, имея за плечами шесть лет опыта и готовя в два часа ночи документы для получения должности штатного преподавателя, я написал себе «письмо против должности», в котором обосновал свою некомпетентность. Я написал, что начал ненавидеть работу, на которой «я заставлял людей делать то, что они вовсе не хотели делать: читать, обсуждать противоречивые идеи и писать». Написал, что у меня есть методы выхода из тупиковой ситуации на занятиях, но я боюсь их применять. «Мне не хватает сил, инициативности и желания найти способ обучить студентов тому, к чему у них нет склонности».

Теперь в одной этой фразе я вижу все три классических симптома выгорания: истощение, циничность и ощущение неэффективности. Однако я написал ее за годы до моего увольнения. Не считая вспышки отчаяния той ночью, я без труда вставал с кровати по утрам. Не пытался заесть негативные эмоции или подавить их с помощью алкоголя. Получил должность в штате. Продолжал работать. Продолжал убеждать себя: это работа моей мечты.

Справедливо будет признать, что я уже страдал от выгорания в тот момент, когда написал письмо против должности. Но я еще не дошел до черты – еще не «выгорел», как перегоревшая лампочка или дрова в камине, превратившиеся в пепел. За следующие несколько лет что-то изменилось, и теперь я воспринимал увольнение как единственный шанс выжить. Если мы поймем, что чувствуют работники, когда переходят от легкой разочарованности к ощущению собственной ничтожности и бесполезности, то наконец придем к точному определению выгорания, которое нам так необходимо.

* * *

Разнообразие переживаний, связанных с выгоранием, по размеру подобно океану, а его глубина варьируется от мелководных континентальных отмелей до бездонных впадин. В некоторых случаях оно похоже на клиническую депрессию, в других напоминает усталость от сопереживания – состояние, которое встречается (и пропадает) куда чаще, чем выгорание{127}127
  Crystal Hooper et al., «Compassion Satisfaction, Burnout, and Compassion Fatigue Among Emergency Nurses Compared With Nurses in Other Selected Inpatient Specialties,» Journal of Emergency Nursing 36, no. 5 (September 1, 2010): 422, https://doi.org/10.1016/j.jen.2009.11.027.


[Закрыть]. Наше определение выгорания должно принимать это многообразие во внимание. Огромное количество работников по всему миру либо демонстрируют симптомы выгорания, либо приписывают его себе. Как бы то ни было, практически все справляются и продолжают работать. В это же время некоторые из них едва способны к трудовой деятельности. Они страдают от хронической усталости, снижения продуктивности и мотивации, уменьшения когнитивных способностей – исполнительной функции, внимания и памяти{128}128
  Maslach and Leiter, The Truth About Burnout, 17–19; Pavlos Deligkaris et al., «Job Burnout and Cognitive Functioning: A Systematic Review,» Work & Stress 28, no. 2 (April 3, 2014): 107–23, https://doi.org/10.1080/02678373.2014.909545.


[Закрыть]. Такие люди могут впасть в зависимость от наркотических веществ. Некоторые из них, включая пугающее количество врачей из США, даже предпринимают попытки суицида{129}129
  Blake Farmer, «When Doctors Struggle With Suicide, Their Profession Often Fails Them,» NPR.org, July 31, 2018, https://www.npr.org/sections/health-shots/2018/07/31/634217947/to-prevent-doctor-suicides-medical-industry-rethinks-how-doctors-work.


[Закрыть]. Далеко не все, кто приписывает себе выгорание, заходят так далеко, но миллионы людей, использующие этот термин, абсолютно точно пытаются о чем-то сказать. Что-то не так с их отношением к работе.

Чтобы сбалансировать размах (каждый из нас чувствует, что хотя бы отчасти выгорел) и глубину (некоторые выгорели настолько, что больше не могут работать), мы должны воспринимать выгорание не как состояние, а как спектр. В общественных дискуссиях на эту тему мы чаще всего говорим о выгоревших работниках так, словно этот статус либо черный, либо белый. Черно-белый взгляд на проблему не отражает разнообразие восприятия выгорания. Если есть четкая граница между выгоревшими и невыгоревшими, словно они – электрические лампочки, то мы не сможем включить в эту классификацию тех, кто считает, что выгорел, но при этом справляется со своей работой. Подход к выгоранию с точки зрения спектра решает эту проблему: те, на чью работоспособность не повлияло выгорание, просто испытывают его частично или страдают от более легкой его формы. Они испытывают выгорание, не выгорая окончательно. Для них выгорание еще не сказало свое последнее слово.

Психологи давно рассматривают разные патологии – например, аутизм – как спектр, классифицируя несколько взаимосвязанных расстройств разной степени. Некоторые, в том числе швейцарский ученый Жюль Ангст, воспринимают как спектр даже депрессию. В своем исследовании 1997 г. совместно с Кэтлин Мерикангас он сообщает, что в течение 15 лет молодые люди испытывали целый спектр депрессивных состояний. То есть с течением времени у них наблюдались то более, то менее яркие симптомы депрессии, и часто они перешагивали порог серьезного депрессивного расстройства, а потом возвращались обратно{130}130
  J. Angst and K. Merikangas, «The Depressive Spectrum: Diagnostic Classification and Course,» Journal of Affective Disorders 45, no. 1–2 (August 1997): 32, https://doi.org/10.1016/s0165–0327(97)00057–8.


[Закрыть]. Также ученые обнаружили, что те, кто столкнулся с пограничным депрессивным состоянием, были в дальнейшем подвержены большему риску развития глубокой депрессии{131}131
  Ibid., 36.


[Закрыть]. Результаты исследования обнадеживают: если распознать более легкие депрессивные состояния, это позволит пациентам получить лечение еще до того, как их симптомы усугубятся.

Понятие спектра депрессии или выгорания также гораздо лучше отражает опыт людей, подверженных этим расстройствам, чем устаревшая модель «все или ничего», согласно которой для подтверждения заболевания нужно однажды перешагнуть определенную черту. Все границы спорны, как и линии, разделяющие разные категории «пограничной депрессии». В шкале Маслах нет границы между выгоревшими и невыгоревшими, потому что ее не существует. Разные случаи выгорания различной степени смешиваются друг с другом – так красный в радужном спектре постепенно переходит в оранжевый. Можно прочертить границу – иногда это необходимо, например, в клинических условиях, когда нужно поставить четкий диагноз. Однако детальная классификация позволит применять более точные методы лечения. Ангст и Мерикангас предполагают, что каждый из нас в течение жизни испытывает легкие депрессивные состояния, которые быстро проходят{132}132
  Ibid., 32.


[Закрыть]. Если мы по аналогии признаем, что существуют слабые проявления выгорания, то увидим, что каждому человеку найдется свое место в спектре выгорания, даже если далеко не все «достигнут» высокого уровня истощения, циничности и неэффективности. Любая работа способна привести к выгоранию, однако оно может затронуть человека лишь частично. Точно так же одно из проявлений выгорания может со временем приобрести более масштабный характер.

Изменчивую природу выгорания демонстрирует на своем примере Лиз Курфман, профессиональный работник социальной сферы, которая трудится в некоммерческой организации Далласа, помогающей детям беженцев. Курфман сказала мне, что люди в ее окружении «носят выгорание как наградной знак». Для нее самой выгорание приобрело особое значение. По ее словам, за годы карьеры стресс на работе сделал ее склонной к циничности. На прошлой работе ее команда подала заявку на получение важнейшего гранта, из которого выплачивались их зарплаты. Из-за того, что на кону стояло ее будущее, она чувствовала невероятную тревожность, которая подтолкнула ее начать сплетничать о коллегах, что является одним из признаков деперсонализации. «Я была настолько циничной, что готова была указать каждому на его ошибки», – признается Курфман. После того как грант был получен, ее циничность переросла в ощущение неэффективности. Она задавалась вопросом, нужна ли кому-то ее работа в качестве координатора членов программы Амери-Корпус. «Давай уже с этим покончим, – говорила она, когда они пытались найти новое решение какой-то проблемы. – Все равно все без толку».

Позже, уже во время работы в другой организации, к Курфман вернулась циничность. «Я была не похожа на того доброго милого человека, с которым вы сейчас разговариваете, – шутит она. – Я была раздражительна, агрессивна, всегда готова броситься в атаку». Работодатель отправил ее в двухнедельный оплачиваемый отпуск, чтобы она отдохнула и подумала о дальнейших перспективах работы. Поначалу Курфман это задело: «Я такая типа: "Да как вы смеете?!"» Однако отпуск помог ей понять, как сильно она страдала и насколько плохо был выстроен диалог между ней и ее руководством. Она вернулась, лучше понимая, что ей нужно, чтобы работать хорошо.

Во время нашего часового разговора Курфман не употребляла слово «истощение», однако другие работники используют именно его. В принципе мы часто ставим знак равенства между истощением и выгоранием. Воспринимая выгорание как спектр различных состояний, а не как расстройство с четкими границами, можно понять, почему работники могут страдать от эмоционального истощения, при этом не сталкиваясь с деперсонализацией или ощущением неэффективности. Каждый, кто имел определенный опыт выгорания, находится в спектре, не обязательно в крайних точках. Какими бы опустошенными, циничными или бесполезными мы себя ни чувствовали, все может стать еще хуже.

* * *

Мое выгорание то ослабевало, то усиливалось в течение нескольких лет, прежде чем стало постоянным ощущением. Как и Лиз Курфман, я начал чувствовать себя циничным и неэффективным, но не испытывал сильного истощения. Оно пришло позже. В семестр я обычно читал лекции по четырем общеобразовательным предметам, которые студентам полагалось изучать вне зависимости от выбранного направления. Оценивая курс, студенты выражали недовольство. Типичный комментарий гласил: «строго спрашивает и много требует для такого бесполезного предмета». В поисках профессионального удовлетворения я уделял время другим аспектам работы: комитетам, конференциям, публикациям. Но это не помогло. В том самом самокритичном письме я написал: «Меня все это выматывает. Это не интеллектуальный вызов. (Это просто вызов, не интеллектуальный.) Я ничего не получаю взамен, потому что студентам, кажется, это не приносит пользы, а если кому и приносит, то они меня не благодарят».

Теперь мне бросается в глаза замечание в скобках о том, что это не интеллектуальный вызов. Оно показывает, что я пришел на работу, ожидая одного, а получил совсем другое. Я хотел жить так, как, по моим представлениям, жили мои собственные преподаватели. Вступая в академическую среду, я думал, что стану гражданином литературного мира. В реальности это оказалась обычная работа – с расписанием, бумажной волокитой и скучными задачами, которые нужно выполнить до пяти вечера. Студенты тоже не воспринимали обучение как возвышенное стремление к знаниям. Для них учеба была способом стать бухгалтером, тренером или учителем. Они пришли сюда не ради чистого наслаждения теологической мыслью, как я. Я их не обвиняю. Однако тогда мне хотелось, чтобы они были похожи на меня.

Разрыв между идеальными представлениями и реальностью – источник возникновения выгорания. Мы выгораем, когда наша деятельность на работе не соответствует нашим надеждам. Эти идеалы и ожидания обусловлены не только личными предпочтениями, но и идеями, которые внушает нам общество. В богатых странах принято ожидать от работы не только зарплаты. Мы хотим признания, личностного роста. Возможно, мечтаем стремиться к некой высшей цели. Всего этого мы не получаем, отчасти потому, что за последние несколько десятилетий работа стала требовать больше эмоционально и меньше приносить материально. (Подробнее об ухудшении условий труда и разочаровании в идеалах мы поговорим в главах 4 и 5.) Мне казалось, что жизнь университетского профессора состоит из нескончаемых интеллектуальных бесед с гениальными коллегами и жадными до знаний студентами. В реальности преподавательская деятельность оказалась трудной работой, признание я получал редко и в итоге проводил кучу времени на утомительных совещаниях или сидел один в кабинете, переживая из-за плагиата в студенческих работах.

Идея, что причиной выгорания является противоречие между идеалами и реальностью, часто встречается в научной литературе{133}133
  Barry A. Farber and Leonard David Wechsler, Crisis in Education: Stress and Burnout in the American Teacher (San Francisco: Jossey-Bass, 1991), 24; Wilmar Schaufeli and D. Enzmann, The Burnout Companion To Study And Practice: A Critical Analysis (Boca Raton, FL: CRC Press, 1998), 140.


[Закрыть]. Кристина Маслах и ее соавтор Майкл Лейтер называют выгорание «индексом несоответствия между тем, кем люди являются, и тем, что им приходится делать»{134}134
  Maslach and Leiter, The Truth About Burnout, 17.


[Закрыть]. В моем понимании это значит, что выгорание сигнализирует, насколько ваши требования к работе расходятся с вашим представлением о себе. В одной из ранних статей Маслах о выгорании, опубликованной в 1976 г., она связывает проблемы с теми рабочими задачами, за которые люди не готовы взяться. Адвокат, который работал с малоимущими, говорил ей: «Меня учили юриспруденции, а не работе с будущими клиентами. Главной сложностью для меня стало именно постоянное взаимодействие с людьми и их проблемами, а не правовые вопросы как таковые». Образовалась огромная пустота между идеалом человека – работой с «юридическими вопросами» – и реальностью, где приходилось решать неюридические проблемы клиентов, что и спровоцировало выгорание{135}135
  Christina Maslach, «Burned-Out,» Human Behavior 5, no. 9 (September 1976): 22.


[Закрыть].

Выгорание похоже на попытку устоять на двух ходулях, которые расходятся в разные стороны. Две палки ходуль – это наши идеалы и наша реальность. Если нам повезет, они окажутся достаточно близко друг к другу, и на них будет легко опираться и идти дальше, не рискуя потянуть мышцу или потерять равновесие. Но так бывает редко. Когда палки расходятся в стороны, ходули становятся похожи на букву «V». Если они не очень высокие, а ваша работа не требует от вас слишком многого, то небольшой разрыв между идеалами и реальностью не заставит вас пошатнуться. Но если ходули высокие, а ваша работа забирает много сил, например как у медсестры в отделении реанимации, тогда даже небольшое отклонение реальности от идеалов заставит вас разрываться. Со временем силы закончатся, и вы либо отпустите одну из ходулей, либо упадете сами. В любом случае у того, кто разрывается между двумя ходулями, меньше возможностей в полной мере преуспеть в жизни.

Легкое либо временное выгорание возникает, когда палки ходуль впервые расходятся, а вы оказываетесь между ними. Вы чувствуете реальную боль, вам трудно удержаться и не упасть. Истощение, циничность и неэффективность – такие же симптомы, как высокая температура. Они дают знак, что что-то идет не так, что вы потеряли баланс. Вы разрываетесь неделю, может быть, месяц, но потом проект подходит к концу, вы укладываетесь в срок, и ходули снова выравниваются. Напряжение ослабевает, и вы опять можете опираться как на идеалы, так и на реальность. А потом вы сталкиваетесь с новым вызовом – разрыв расширяется, расстояние становится больше, и на этот раз нескольких недель недостаточно, чтобы вернуться в норму. Вы тянетесь изо всех сил, пытаясь удержаться. Ладони потеют. Вы чувствуете, что слабеете. Вы знаете, что ходули должны стоять рядом, – об этом вам твердили родители, учителя и гости на выпускном. Что же с вами не так, почему так тяжело держаться? Ходули так и не возвращаются в правильное положение – месяц или год спустя вы достигаете точки, где от чего-то приходится отказаться.

Перечитывая свои старые записи, я вижу последствия попыток сохранить высокие идеалы и привить юным умам новый подход к мышлению, несмотря на очевидное безразличие студентов. Я часто испытывал напряжение, пытаясь справиться с противоречием между тем, как я представлял свою работу, и тем, какой она была на самом деле. Я вновь и вновь описывал одни и те же чувства. Именно тогда разрыв становился шире. Наверняка в какие-то моменты он сужался вновь, позволяя расслабиться и перевести дух. Я не испытывал напряжения постоянно. Однако растяжение привело меня к утрате гибкости. Годы спустя, когда ходули снова разошлись надолго, я наконец сломался.

* * *

Очень хочется сказать, что каждый испытывает стресс, вызванный выгоранием, по-разному. Но в действительности люди и их работа различаются не слишком сильно. Если у одного человека выгорание проявляется в основном в циничности, то наверняка похожая ситуация будет наблюдаться у остальных. Если выделить категории типичных проявлений выгорания, то можно придумать несколько путей помощи людям, которые сталкиваются с тем или иным видом выгорания из спектра.

Именно эта мысль объясняет внимание исследователей к профилям выгорания – то есть характерным типам его восприятия{136}136
  Michael P. Leiter and Christina Maslach, «Latent Burnout Profiles: A New Approach to Understanding the Burnout Experience,» Burnout Research 3, no. 4 (December 1, 2016): 89–100, https://doi.org/10.1016/j.burn.2016.09.001.


[Закрыть]. Раз существует три отдельных измерения выгорания, то есть люди, у которых одно из них выражено сильнее, а остальные слабее. Например, кто-то чувствует эмоциональное истощение, но не проявляет циничности и не страдает от ощущения неэффективности. Будут и те, кто имеет высокие показатели по всем трем параметрам. Маслах и Лейтер, например, выделяют пять профилей выгорания: 1) низкие показатели по всем параметрам; 2) высокие показатели по всем параметрам; 3, 4, 5) высокий показатель по одному из параметров (отдельно истощение, отдельно циничность, отдельно неэффективность). Несмотря на то что я упоминаю «низкие» и «высокие» показатели, анализ данного типа не опирается на некие пороговые значения для определения, кто к какому профилю относится. Вместо этого внимание уделяется закономерностям в ответах на вопросы теста Маслах, группам частотных оценок по шкале{137}137
  Sophie Berjot et al., «Burnout Risk Profiles among French Psychologists,» Burnout Research 7 (December 1, 2017): 10–20, https://doi.org/10.1016/j.burn.2017.10.001.


[Закрыть]. Эти группы и есть профили – самые распространенные проявления выгорания.

Возвращаясь к нашей метафоре с ходулями: пять профилей выгорания напрямую связаны с пятью способами примирить идеальные представления о работе и реальность, сохраняя равновесие. Существует самый простой путь: реальность и идеалы располагаются достаточно близко друг к другу, и вы спокойно, без особых усилий передвигаетесь на ходулях. Маслах и Лейтер называют таких людей «вовлеченными», но я думаю, что лучше подойдет термин «невыгоревшие». (Я убежден, что «вовлеченность работника» в качестве идеала сама по себе ведет к выгоранию – об этом мы поговорим в главе 5.) Остальные четыре профиля возникают, когда палки ходуль начинают отдаляться друг от друга. В этот момент, в зависимости от обстоятельств и психологического состояния, мы реагируем четырьмя разными способами. Считаю нужным пояснить: мы не выбираем свой способ. Невозможно решить, каким образом ты выгоришь, как нельзя решить, выгоришь ли ты или не выгоришь. Это вынужденные четыре способа, с помощью которых наше тело и разум реагируют на определенный вид стресса.

Первый способ справиться с разрывом между реальностью и идеалами – держаться за обе ходули что есть сил, пока вас растягивает между ними. На одной силе воли или отрицания мы цепляемся за ожидания от работы, даже если реальность сильно от них отличается – будь то из-за чрезмерной нагрузки, отсутствия поддерживающей атмосферы или эмоционально выматывающих условий. Когда мы разрываемся, но продолжаем держаться за обе ходули, мы испытываем в первую очередь истощение – мы перенапряжены.

Второй способ – отказаться от идеалов и пойти на компромисс с реальностью. Когда идем этим путем, мы начинаем обезличивать коллег и клиентов. Или переживаем только за зарплату, отказавшись от социальной миссии. Представителем этого профиля может быть медицинский работник, который видит в пациенте только его диагноз (вирусная инфекция, койка номер 27), или учитель, который считает, что работа в школе была бы идеальной без учеников. К этому профилю относится и Лиз Курфман, которая признавалась, что срывала злобу на коллегах и осуждала их за глаза. Когда нам больше не важны идеалы, включая идеал человечного отношения к окружающим, мы циничны.

Третий способ – игнорировать реальность или бунтовать против нее, придерживаясь идеалов. Мы разочаровываемся и злимся, потому что работа не соответствует нашим ожиданиям. Или наоборот – абстрагируемся от нее, выполняя лишь необходимый минимум: к чему напрягаться? Все равно ничего не получится. Мы чувствуем себя неэффективными и бесполезными. Видим перед собой идеал, но уверены, что не сможем его достичь. Мы фрустрированы.

Наконец, мы можем отказаться и от идеалов, и от реальности. Или, если нас растягивали слишком долго, можем разорваться на части. Мы падаем вниз, потому что не способны ни на что, кроме самой малости. Любое действие утомляет. Наша работа – просто рутина без цели и ценности. Мы чувствуем себя опустошенными. Мы выгорели.

Ученые определили, сколько работников в разное время относится к тому или иному профилю. Было проведено огромное количество исследований с участием медицинских работников из США и Канады, включая как собственно медиков, то есть докторов и медсестер, так и административный персонал и сотрудников хозяйственных служб. Согласно результатам, примерно 40–45 % относятся к профилю, который я называю невыгоревшие, 20–25 % – к профилю фрустрированных с высокими показателями только неэффективности, 15 % – к перенапряженным, имеющим высокие показатели истощения, 10 % набрали высокие баллы по шкале деперсонализации и потому относятся к циничному профилю, а 5–10 % относятся к профилю выгоревших с высокими результатами по всем трем параметрам{138}138
  Leiter and Maslach, «Latent Burnout Profiles»; Tamara M. Schult, David C. Mohr, and Katerine Osatuke, «Examining Burnout Profiles in Relation to Health and Well-Being in the Veterans Health Administration Employee Population,» Stress and Health 34, no. 4 (2018): 490–99, https://doi.org/10.1002/smi.2809; Nancy J. Yanchus, Jan Beckstrand, and Katerine Osatuke, «Examining Burnout Profiles in the Veterans Administration: All Employee Survey Narrative Comments,» Burnout Research 2, no. 4 (December 1, 2015): 97–107, https://doi.org/10.1016/j.burn.2015.07.001.


[Закрыть]. Другие исследования профилей выгорания подтверждают, что к невыгоревшим относится около 40 % работников, а к выгоревшим – 5–10 %{139}139
  Julia Moeller et al., «Highly Engaged but Burned Out: Intra-Individual Profiles in the US Workforce,» Career Development International, February 6, 2018, https://doi.org/10.1108/CDI-12–2016–0215; Jan Beckstrand, Nancy Yanchus, and Katerine Osatuke, «Only One Burnout Estimator Is Consistently Associated with Health Care Providers' Perceptions of Job Demand and Resource Problems,» Psychology 8, no. 7 (2017): 1019–41, https://doi.org/10.4236/psych.2017.87067.


[Закрыть].

Эти данные наконец позволяют нам ответить на важный вопрос: сколько работников подверглось выгоранию? Чуть больше половины находятся в спектре выгорания, олицетворяя один из его профилей в зависимости от показателей по трем параметрам. Значительно меньшая часть, примерно каждый десятый, набрали высокие результаты по всем параметрам и относятся к классическому профилю выгоревших. Эти цифры просты для понимания. Посмотрите на свой рабочий коллектив: скорее всего, у многих все в порядке, некоторые работники несчастны или заметно устали, а несколько человек и правда едва справляются со своими обязанностями.

Количество работников, относящихся к профилю выгоревших, меньше, чем число тех, кто «выгорел» согласно броским газетным заголовкам и маркетинговым отчетам. Но это не умаляет значимости выгорания как проблемы в сфере работы и культуры. Диагноз «депрессия» имеют 8,1 % взрослого населения США, и мы справедливо считаем это серьезной проблемой{140}140
  Debra J. Brody, Laura A. Pratt, and Jeffery P. Hughes, «Prevalence of Depression Among Adults Aged 20 and Over: United States, 2013–2016,» NCHS Data Brief (Hyattsville, MD: National Center for Health Statistics, February 2018).


[Закрыть]. Примерно такое же количество работников принадлежит к профилю выгоревших. Если половина работников попадает в спектр выгорания, то можно смело допустить, что большинство из них за время карьеры испытывают симптомы одного из профилей выгорания. Вероятно, значительное число сталкивается с выгоранием как минимум однажды. Нет, сейчас выгорели далеко не все. Но большинство из нас уже почувствовали напряжение от несоответствия идеалов и реальности и оступились. Многим из нас было больно падать.

* * *

Концепция профилей помогает раскрыть нюансы восприятия выгорания, которые не позволяет уловить одномерная модель «выгорел или не выгорел». С их помощью специалисты определяют типы частичного выгорания и назначают лекарства, которые соответствуют конкретным запросам пациента. Профили также помогают нам увидеть, как различается выгорание в той или иной сфере деятельности. К примеру, исследование, проведенное среди французских психологов, обнаружило у представителей одной профессии четыре группы частотных ответов в опроснике Маслах; профиль циничности с высокими результатами по шкале деперсонализации полностью отсутствовал. Как отмечают ученые, «действительно сложно представить энергичного психолога, который считает себя продуктивным и при этом проявляет равнодушие и циничность по отношению к клиентам»{141}141
  Berjot et al., «Burnout Risk Profiles among French Psychologists,» 16.


[Закрыть]. Другими словами, профили выгорания подтверждают опасения, что люди, занятые в данной сфере, больше подвержены перенапряжению или фрустрации, а не склонности к циничности, и нет необходимости разрабатывать лечение специально для циничных психологов.

Мои результаты прохождения теста Маслах (высокий процент истощения, умеренный уровень деперсонализации и низкий балл персональных достижений) предполагают, что я не подпадаю ни под один из пяти профилей. Приблизительно сравнив мои результаты и диаграммы из работы Маслах и Лейтера, я сделал вывод, что подхожу под профили и перенапряжения, и фрустрации, и выгорания. Я точно был эмоционально истощен и чувствовал перенапряжение, но из-за моей низкой оценки собственных достижений – не забывайте, я написал себе письмо о том, что не заслуживаю должности в штате, – мои симптомы свидетельствовали не только о нем.

В нашей культуре выгорание преимущественно сводится к эмоциональному истощению. Подобное заблуждение разделяют даже некоторые исследователи. Но изучение профилей выгорания подтверждает, что одно истощение не создает полную картину. Лейтер и Маслах отмечают, что когда ученые опираются только на параметр истощения по шкале Маслах в качестве показателя выгорания, то причисляют к выгоревшим и всех тех, кто страдает «только» от перенапряжения. Ощущение перенапряжения отличается от ощущений других профилей в спектре выгорания. В исследованиях Лейтер и Маслах респонденты, набравшие высокий балл только по параметру истощения, чаще всего негативно относились к рабочей нагрузке, но не к другим аспектам работы. Напротив, люди с профилем выгоревших негативно относятся ко всему, что связано с работой{142}142
  Leiter and Maslach, «Latent Burnout Profiles,» 95–96.


[Закрыть]. Это открытие – хорошая новость для нас всех: если выявить работников, соответствующих профилю перенапряжения, их работодатель может снизить их рабочую нагрузку и помочь избежать более серьезных проблем в будущем. По аналогии профили выгорания позволят, выявив сотрудников, чей стресс на работе ведет их к циничности и равнодушию, но не является причиной истощения, помочь им, прежде чем ситуация станет критичной.

Самый распространенный профиль спектра выгорания – фрустрация, которая выражается в высоких показателях уровня неэффективности (или в низких баллах при измерении личных достижений, которые считаются по обратной шкале). У представителей этой категории относительно слабо выражен отрицательный опыт, связанный с работой, если сравнивать их с перенапряженными, циничными или выгоревшими работниками. Тем не менее ситуация для фрустрированных работников выглядит менее удовлетворительно, если сравнивать ее с положением обладателей других профилей. По мнению Лейтер и Маслах, фрустрация – это «состояние несколько хуже нейтрального»{143}143
  Ibid., 98.


[Закрыть]. В другом исследовании отмечается «ограниченное влияние на здоровье» работников, подходящих под профиль фрустрации{144}144
  Schult, Mohr, and Osatuke, «Examining Burnout Profiles in Relation to Health and Well-Being in the Veterans Health Administration Employee Population,» 497.


[Закрыть]. Из-за не слишком большого ущерба, который она наносит, ее легче не заметить. Зачастую ученые вовсе не уделяют фрустрации внимания в своих исследованиях. Известные исследования выгорания среди врачей, проведенные Клиникой Мэйо, вовсе не учитывают показатель личных достижений{145}145
  Shanafelt et al., «Changes in Burnout and Satisfaction with Work-Life Integration in Physicians and the General US Working Population Between 2011 and 2017.»


[Закрыть]. В авторитетной европейской модели используется тест, который отражает лишь эмоциональное истощение и отсутствие вовлеченности в работу; блок про ощущение неэффективности отсутствует{146}146
  Evangelia Demerouti et al., «The Job Demands-Resources Model of Burnout,» Journal of Applied Psychology 86, no. 3 (June 2001): 501–2, https://doi.org/10.1037/0021–9010.86.3.499.


[Закрыть].

Однако неэффективность играет важнейшую роль в опыте выгорания, а также в определении места выгорания в обществе. Это душевный кризис, удар по самооценке и ощущению смысла. Возможно, само по себе ощущение бесполезности причиняет меньше вреда, чем эмоциональное истощение или циничность. Неуверенные в себе люди могут продолжают работать на автомате и выполнять свои обязанности. Этим и занимается примерно четверть американских работников, которые считают, что в их работе нет никакого смысла{147}147
  Nicole Maestas et al., Working Conditions in the United States: Results of the 2015 American Working Conditions Survey (RAND Corporation, 2017), 47–48, https://doi.org/10.7249/RR2014.


[Закрыть]. Хочу остановиться ненадолго на этой цифре. Каждый четвертый работник не находит никакого смысла в том, что делает. Никакого чувства собственной полезности, ощущения, что они помогают обществу или используют свои таланты во благо, никакой мотивации достигать личных целей. Таких павших духом работников можно встретить во всех сферах, однако бóльшая часть работает в малопривлекательных местах. Ученые министерства по делам ветеранов США обнаружили, что профиль фрустрации (которую они называют «нереализованностью») чаще всего характерен для административного персонала и работников хозчасти – тех, кто отвечает за финансовые операции, заказывает расходные материалы и поддерживает в порядке больничные помещения{148}148
  Schult, Mohr, and Osatuke, «Examining Burnout Profiles in Relation to Health and Well-Being in the Veterans Health Administration Employee Population.»


[Закрыть]. Другими словами, фрустрацию в большинстве своем чувствуют работники больниц, которые редко сталкиваются с травмами и болезнями, но так же редко видят, как больные раком достигают ремиссии, помогают ребенку появиться на свет или наблюдают, как после ампутации человек делает первые шаги на новом протезе.

Ощущение бессмысленности и фрустрация, может, и не так вредны сами по себе, но усиливают физический ущерб от истощения и усугубляют эмоциональную травму, наносимую циничностью. Если вы измотанны или озлобленны из-за работы, от фрустрации вам станет еще хуже. Именно поэтому авторы исследования министерства по делам ветеранов США подчеркивают, что негативные последствия выгорания, в особенности его хронической стадии, в основном вызваны чувством неэффективности{149}149
  Yanchus, Beckstrand, and Osatuke, «Examining Burnout Profiles in the Veterans Administration,» 104.


[Закрыть]. Это противоречит давнему утверждению Маслах о том, что выгорание обычно начинается с истощения, пытаясь справиться с которым люди прибегают к эмоциональному отстранению{150}150
  Maslach, Burnout: The Cost of Caring, 5; Christina Maslach, Wilmar B. Schaufeli, and Michael P. Leiter, «Job Burnout,» Annual Review of Psychology 52, no. 1 (2001): 405, https://doi.org/10.1146/annurev.psych.52.1.397.


[Закрыть]. Сотрудники госпиталей министерства по делам ветеранов США особенно громко выражали разочарование из-за отсутствия перспектив роста, признания и похвалы{151}151
  Yanchus, Beckstrand, and Osatuke, «Examining Burnout Profiles in the Veterans Administration,» 100, 102.


[Закрыть]. Их действительно никто не замечает.