Текст книги "Танец с драконами"

– Белая Гавань находится под защитой Семерых, – объявила леди Леона. – Ваша красная королева и ее бог не страшны нам. Пусть себе насылает чары – молитвы святых мужей уберегут нас от зла.

– Хорошо сказано. – Лорд Виман потрепал сноху по плечу. – Лорд Давос, если вы вправду лорд… я знаю, чего хочет от меня ваш самозваный король. Стали, серебра и согнутого колена. – Подвинув свою тушу, лорд оперся на локоть. – Лорд Тайвин перед смертью предлагал Белой Гавани полное прощение за союз с Молодым Волком. Обещал вернуть мне сына за выкуп в три тысячи золотых драконов и подтверждение моей верности. Русе Болтон, назначенный Хранителем Севера, просит меня отказаться от притязаний на земли и замки Хорнвудов, обещая оставить неприкосновенными другие мои владения. Уолдер Фрей, его тесть, предлагает мне в жены одну из своих дочерей и готов предоставить женихов моим внучкам, вот этим девицам у меня за спиной. Эти условия я нахожу щедрыми и вижу в них основу для долгого и прочного мира. Ты хочешь, чтобы я отверг их, Луковый Рыцарь, – ответь же мне: что предлагает лорд Станнис в обмен на признание его королем?

«Войну, скорбь и вопли сжигаемых заживо», – мог бы ответить Давос.

– Он дает вам случай исполнить свой долг. – Так ответил бы лорду сам Станнис, а десница – голос своего короля.

Лорд Виман снова обмяк на сиденье.

– Ясное дело. Долг.

– Белая Гавань не выстоит в одиночку. Вы нуждаетесь в его величестве не меньше, чем он в вас. Только сообща вы победите ваших общих врагов.

– Милорд, – вмешался сир Марлон, – вы позволите мне задать лорду Давосу пару вопросов?

– Сделайте милость, кузен, – закрыл глаза лорд.

– Скажите, сколько северных лордов присягнуло Станнису на нынешний день?

– Могу назвать вам Арнольфа Карстарка.

– Арнольф – кастелян, а не лорд. Сколькими замками располагает лорд Станнис?

– Его величество избрал Твердыню Ночи своей резиденцией. На юге ему принадлежат Штормовой Предел и Драконий Камень.

– Долго он их не удержит, – заметил мейстер Теомор. – Оба эти замка защищены слабо и скоро падут. Что до Твердыни, это населенные призраками руины – место, наводящее ужас.

– Сколько человек может Станнис вывести в поле? – продолжал сир Марлон. – Сколько у него рыцарей, сколько лучников, вольных всадников, латников?

Мало. Станнис привел на север не больше полутора тысяч, но если сказать об этом здесь, миссию можно считать проваленной. Давос не находил слов.

– Ваше молчание достаточно красноречиво, сир. Ваш король не даст нам ничего, кроме новых врагов. Ваша милость спрашивали Лукового Рыцаря, что предлагает нам Станнис, позвольте же дать ответ за него. Поражение и смерть, вот что. Он хочет, чтобы вы сели на воздушного коня и бились скованным из ветра мечом.

Лорд открыл глаза медленно, с заметным усилием.

– Мой кузен, как всегда, зрит в корень. Есть у тебя что сказать, Луковый Рыцарь, или положим этому фарсу конец? Твоя рожа мне уже надоела.

Давоса охватило отчаяние. Надо было Станнису послать кого-то другого – лорда, рыцаря, мейстера, умеющего молоть языком без запинки.

– Смерть? Я не спорю, – выпалил он. – Ваша милость потеряли на Красной Свадьбе одного сына, я на Черноводной потерял четверых, и все это из-за Ланнистеров, обманом занявших трон. Поезжайте в Королевскую Гавань и взгляните на Томмена сами, если мне веры нет. Это даже слепому видно. Вы спрашиваете, что предлагает вам Станнис? Мщение. За моих сыновей и за ваших, за мужей, и отцов, и братьев. Мщение за вашего убитого лорда, за вашего убитого короля, за ваших зарезанных принцев.

– Мщение! – отозвался ему тонкий голос девушки с зеленой косой. – Они убили лорда Эддарда, и леди Кейтилин, и короля Робба. Он был отважный и добрый, а Фреи убили его. Если лорд Станнис хочет отомстить за него, мы должны примкнуть к лорду Станнису.

– Вийла, – привлек к себе внучку лорд Виман. – Каждый раз, как ты открываешь рот, мне хочется отдать тебя Молчаливым Сестрам.

– Я сказала только…

– Мы слышали, – вмешалась старшая. – Еще одна детская глупость. Сказать такое о наших друзьях, один из которых скоро станет твоим лордом и мужем!

– Ну уж нет, – замотала головой младшая. – Убийца короля? Никогда.

– Выйдешь замуж как миленькая, – запыхтел лорд. – В назначенный день ты произнесешь свои брачные обеты, иначе взаправду пойдешь к Молчаливым Сестрам и ни одного словечка больше не скажешь.

– Прошу вас, дедушка… – перепугалась бедная бунтовщица.

– Тише, дитя, – сказала леди Леона. – Слушайся своего лорда-дедушку. Ты ничего не понимаешь во взрослых делах.

– Я помню обещание, – заартачилась девочка. – Скажите им, мейстер Теомор! За тысячу лет до Завоевания в Волчьем Логове, перед старыми богами и новыми, была дана клятва. Волки приняли нас, несчастных изгнанников, к себе, кормили, защищали от наших врагов. Этот город выстроен на земле, которую они дали нам, а мы взамен поклялись, что всегда будем их людьми – людьми Старков!

Мейстер потеребил цепь у себя на шее.

– Такая клятва в самом деле была дана Старкам из Винтерфелла. Но Винтерфелл пал, и дома Старков больше не существует.

– Потому что их всех убили!

– Лорд Виман, вы разрешите? – спросил еще один Фрей.

Мандерли кивнул.

– Мы всегда рады узнать ваше достойное мнение, Рейегар.

Рейегар Фрей – лет тридцати, узкоплечий, с заметным животиком, но в богатом дублете из мягкой шерсти с парчовой отделкой – ответил на комплимент поклоном. Плащ его из такой же серебряной парчи был оторочен беличьим мехом и застегнут пряжкой в виде двух башен.

– Верность – большое достоинство, леди Вийла, – сказал он девушке. – Надеюсь, вы будете столь же верны Уолдеру Малому, когда вас сочетают узами брака. Что до Старков, их род уничтожен лишь по мужской линии. Сыновья лорда Эддарда мертвы, но дочери живы, и младшая сейчас едет на север, чтобы стать женой отважного Рамси Болтона.

– Рамси Сноу, – презрительно поправила девушка.

– Называйте как вам угодно, но Арья Старк скоро станет его женой. Если вы верны древней клятве, можете присягнуть ему, ибо он – будущий лорд Винтерфелла.

– Не бывать ему моим лордом! Он принудил леди Хорнвуд выйти за него, а после запер в темнице и уморил голодом. Он съела свои пальцы, прежде чем умереть!

По чертогу пронесся согласный ропот.

– Девушка права, – сказал крепкий человек в пурпурно-белом плаще, застегнутом двумя перекрещенными бронзовыми ключами. – Русе Болтон тоже не подарок, но с ним еще можно договориться, зато этот его бастард, по слухам, просто чудовище.

– По слухам? – усмехнулся в шелковистую бороду Рейегар. – Мало ли какие слухи распускают его враги. Молодой Волк, вот кто был настоящим чудовищем. Зверем, распираемым гордыней и жаждой крови. И верить ему нельзя было, как узнал на горьком опыте лорд Уолдер. Я не виню Белую Гавань за помощь, оказанную ему, – Фрей развел руками, – ведь ту же ошибку совершил и мой дед. Белая Гавань и Близнецы бились бок о бок под знаменами Старка, но он предал нас всех. Бросил Север на произвол Железных Людей, чтобы сколотить себе королевство на речных землях, а там и речных лордов бросил. Нарушил брачное обещание, данное моему деду, и женился на первой встречной западной девке. Молодой Волк! Пес он был, мерзкий пес. И умер собачьей смертью.

В чертоге воцарилась мертвая тишина. Лорд Виман посмотрел на Рейегара, как на таракана, которого очень хочется раздавить… и кивнул, колыхнув многими подбородками.

– Истинно так. Гнусный пес, принесший нам только смерть и горе. Продолжайте, друг мой.

– Вот-вот, – поддакнул Фрей. – Смерть и горе. То же самое принесет вам этот толкующий о мести Луковый Рыцарь. Откройте глаза, как открыл их мой дед. Война Пяти Королей вот-вот закончится. Король у нас один: Томмен. Надо помочь ему залечить раны, оставленные этой прискорбной междоусобицей. Он занимает Железный Трон по праву как законный сын Роберта, наследник и оленя, и льва.

– Мудрые, правдивые речи, – одобрил лорд Виман.

– Нет, не правдивые! – топнула ножкой Вийла.

– Тише, несчастная, – шикнула ее мать. – Молодые девушки должны радовать глаз, а не огорчать уши.

«Единственного друга лишился», – подумал Давос, когда леди Леона схватила дочь за косу и вывела вон.

– Вийла всегда была своевольной, – в качестве извинения сказала ее сестра.

– Замужество ее укротит, – пожал плечами Рейегар Фрей. – Твердая рука и тихое слово творят чудеса.

– Молчаливые Сестры, если что, всегда под рукой, – подытожил лорд Виман. – Вот что, Луковый Рыцарь: с меня довольно. Ты хочешь, чтобы я рискнул своим городом ради ложного короля и ложного бога. Предлагаешь мне пожертвовать единственным уцелевшим сыном, чтобы Станнис Баратеон сел своей тощей задницей на чужой престол. Этого от меня не дождутся ни ты, ни твой лорд, ни кто бы то ни было. – Лорд Белой Гавани с усилием встал, и шея у него сразу побагровела. – Как был ты контрабандистом, так и остался. Приехал за моим золотом и кровью моих людей. Хочешь, чтоб мой сын головы лишился, а я рассужу по-другому и сниму с плеч твою. Стража, взять этого человека.

– Милорд, – сказал окруженный серебряными трезубцами Давос, – я приехал к вам как посол.

– Да ну? Тайком пробравшись в мой город? Никакой ты не лорд, не рыцарь и не посол. Вор, шпион, лжец, изменник – вот кто ты есть. Язык бы тебе вырвать горячими щипцами, а самого отослать в Дредфорт, чтоб с тебя там кожу содрали. Благодари за милосердие Матерь Небесную и меня. – Лорд поманил к себе сира Марлона. – Приказываю вам, кузен, отвести его в Волчье Логово, отрубить ему руки и голову и показать оные части тела мне перед ужином. Я не съем ни куска, не увидев головы этого контрабандиста на пике – с луковицей, засунутой в лживый рот.

Вонючка

Ему дали лошадь, знамя, мягкий шерстяной дублет, теплый плащ на меху. Впервые за долгое время от него не воняло.

– Добудь нам этот замок, – сказал Дамон-Плясун, подсаживая дрожащего Вонючку в седло, – а не добудешь – скачи, пока не поймаем. Он любит такие забавы. – Дамон с ухмылкой ожег старую кобылу кнутом и пустил ее вскачь.

Вонючка не посмел оглянуться. Вдруг это новая шутка лорда Рамси, и Дамон с Желтым Диком и Молчуном следуют за ним по пятам? Вдруг Рамси просто хочет проверить, что станет делать его отпущенный на свободу пленник, – не попытается ли бежать? Разбитой, заморенной кляче нипочем не уйти от скакунов лорда Рамси и его свиты, а лорд страсть как любит пустить свою драгоценную свору по следу беглого.

Да и куда бежать? Позади лагерь; на одной стороне стоят люди Дредфорта, на другой Рисвеллы из Родников, между ними барроутонское войско. С юга ко Рву Кейлин движется по Королевскому тракту другая армия под знаменами Дредфорта, Фреи и Болтоны. К востоку от дороги омывает голый берег холодное море, к западу простираются болота Перешейка, кишащие змеями, львоящерами и болотными дьяволами с ядовитыми стрелами.

Нет, пленник не побежит. Он должен добыть замок для своего господина.

День занялся серый, туманный. Ветер дул с юга, влажный, как поцелуй. Вдали в утренней дымке виднелись руины Рва. Кобыла шла шагом, с чмоканьем вытягивая копыта из серовато-зеленого ила.

Он уже ездил этим путем… Опасная мысль, непрошеная.

– Нет, – сказал он вслух, – это другой был, не ты. Ты тогда еще не знал своего имени. – Имя ему Вонючка. Надо запомнить. Вонючка, Вонючка, рифма колючка.

Когда тот другой человек ехал этим путем, с ним шло целое войско. Северяне под серыми с белым знаменами дома Старков. Вонючка едет один, держа сосновое древко мирного знамени. Другой ехал на резвом скакуне, Вонючка едет на костлявой кляче – медленно, потому что боится упасть. Тот был хороший наездник, а Вонючка в седле еле держится. Какой из него наездник, он и не человек даже. Скотина лорда Рамси, ниже собаки, червяк в человеческом облике. «Прикинешься, будто ты принц, – говорил ему Рамси ночью, когда Вонючка отмокал в горячей воде, – хотя мы оба знаем, что ты Вонючка. Всегда будешь Вонючкой, как бы хорошо от тебя ни пахло. Не позволяй собственному носу тебя обмануть. Помни свое имя. Помни, кто ты такой».

«Я ваш Вонючка», – подтвердил пленник.

«Сделаешь для меня эту малость – станешь моей собакой и будешь каждый день трескать мясо. В какой-то миг ты почувствуешь искушение изменить мне. Бежать, дать отпор, перейти к врагу. Молчи, я еще не закончил. Хочешь солгать, чтобы я вырвал тебе язык? Человек так и поступил бы на твоем месте, но мы-то знаем, кто ты, так или нет? Если замыслишь измену, пересчитай сперва свои пальцы и подумай, чего это тебе будет стоить».

Вонючка знал цену. Семь пальцев. Священное число. С семью пальцами прожить можно. Больно было, когда лорд Рамси приказал Свежевальщику содрать кожу с безымянного. Ужас как больно.

Сырой воздух давил, на дороге стояли лужи. Вонючка огибал их, стараясь ехать по бревнам и доскам, которые проложил здесь авангард Робба Старка. От мощной некогда крепостной стены остались разрозненные камни, блоки черного базальта – их разве что сто человек могли на место поставить. Некоторые ушли в болото так глубоко, что только край виден, другие, в пятнах лишайника, валяются, словно раскиданные игрушки богов. Все блестят после ночного дождя – на утреннем солнце кажется, будто они смазаны черным маслом. За ними высятся башни.

Пьяная накренилась, будто упасть собирается, – уже пятьсот лет так стоит. Детская пряма, как копье, но обвалившийся верх открыт непогоде. Приземистая Воротная, самая большая из трех, вся покрыта мхом; на северной стороне из нее растет кривое дерево, с восточной и западной россыпью лежат камни. Карстарки взяли Пьяную, Амберы – Детскую, Воротную занял сам Робб.

Если закрыть глаза, можно увидеть, как трепещут на резком северном ветру знамена. Теперь от них и следа не осталось. Теперь дует с юга, и на многочисленных знаменах во Рву герб только один: золотой кракен[2]2
  Гигантский кальмар, эмблема дома Грейджоев. – Примеч. пер.


[Закрыть] на черном поле.

За ним наблюдали. Из-за зубцов Воротной башни выглядывали чьи-то лица, в обрушенной короне Детской тоже чувствовалось движение. Это оттуда, по преданию, Дети Леса с помощью водного молота раскололи Вестерос надвое.

Королевский тракт – единственная дорога через Перешеек, и башни Рва Кейлин закупоривают его с северного конца, как бутылку. Они расположены так, что любой враг, направляющийся с юга должен непременно пройти между ними. Задумав штурм одной из трех башен, неприятель подставит тыл стрелам с двух остальных, а взбираться будет по стенам, поросшим слизистой «шкурой призрака». Болота по обеим сторонам тракта непроходимы: там стерегут трясины, зыбучие пески и зеленый дерн, обманывающий неопытный глаз: ступишь на такой, а под ним вода. Там растут ядовитые цветы и водятся ядовитые змеи, не говоря уж о чудовищных львоящерах с зубами будто ножи. Не менее опасны местные жители, лягушатники – Фенны, Риды, Торфы, Боллы, Креи, Квогги, Грингуды и Блэктопы. Железные Люди кличут их всех разом болотными дьяволами.

Вонючка миновал разложившийся труп лошади с торчащей из шеи стрелой. Из пустой глазницы выползла белая змея. Тут же лежали останки всадника, исклеванного воронами и выпотрошенного хищниками. Чуть дальше из ила выступали лицо и пальцы другого убитого.

На подходе к башням трупы лежали густо. Из зияющих ран проросли бледные жгучецветы с лепестками пухлыми и влажными, как женские губы.

Люди в крепости нипочем его не признают. Некоторые, может, и вспомнят юношу, которым он был до того, как узнал свое имя, но Вонючка для них чужой. Он давно не смотрелся в зеркало, но знал, что из юноши стал стариком. Волосы, сильно поредевшие, поседели и высохли, самого ветром качает – тюрьма всю силу из него выпила.

И руки… Рамси дал ему хорошие перчатки из черной кожи, набитые шерстью, чтобы скрыть недостаток пальцев – но вблизи все равно видно, что три пальца не гнутся.

– Ни шагу дальше! – крикнули с башни. – Чего тебе надо?

– Поговорить. – Он пришпорил кобылу, замахал мирным знаменем. – При мне нет оружия.

Ему не ответили. Железные Люди решают, впустить его или нашпиговать стрелами. Пусть делают что хотят. Лучше умереть без мучений, чем вернуться к лорду Рамси ни с чем.

Через пару мгновений двери Воротной башни открылись.

– Давай сюда, быстро.

Вонючка двинулся на голос, и тут справа, из-за развалин стены, прилетела стрела. Она прорвала знамя и повисла над самым его лицом. Он так испугался, что выронил древко и скатился с седла.

– Да шевелись же, дурак!

Пока он на четвереньках карабкался по ступеням, над головой просвистела другая стрела. Кто-то втащил его внутрь и захлопнул позади него дверь. Вонючку подняли на ноги, прислонили к стене, приставили к горлу нож. Чья-то бородатая рожа придвинулась к нему так, что он видел все волоски в носу.

– Ты кто? Зачем притащился? Говори, не то и с тобой то же самое будет. – Бородач кивнул на позеленевший, кишащий червями труп на полу.

– Я Железный Человек. – Ложь, конечно. Юноша, который и впрямь был из Железных Людей, умер в темницах Дредфорта, и вместо него родился Вонючка. – Посмотри на меня: я твой принц, сын лорда Бейлона. – Настоящее имя почему-то застряло у него в горле. «Вонючка, Вонючка, рифма трясучка». На время о нем придется забыть. Вонючке, в каком бы он ни был отчаянном положении, замок никто не сдаст. Надо прикинуться принцем.

Бородач прищурился, подозрительно скривив рот. Зубы у него побурели, изо рта пахло элем и луком.

– Сыновья лорда Бейлона все убиты.

– Это братья убиты, а я живой. Лорд Рамси взял меня в плен в Винтерфелле и послал на переговоры. Кто главный, ты?

– Я-то? – Бородач убрал нож и отступил, чуть не споткнувшись о мертвеца. – Нет, милорд, где уж мне. – Кольчуга на нем проржавела, кожаная рубаха сгнила, на тыльной стороне ладони виднелась открытая язва. – Командиром у нас Ральф Кеннинг, а я так, при дверях.

– А это кто? – спросил Вонючка, пнув мертвое тело.

Страж уставился на труп так, точно видел его впервые.

– Он это… воды напился. Пришлось горло ему перерезать, уж больно орал. От живота, значит. Воду пить нельзя, на то у нас эль. – Глаза у бородача покраснели и воспалились. – Раньше-то мы мертвяков в подвал стаскивали, а теперь затопило. Трудиться никому неохота, вот они и лежат, где легли.

– Лучше бы в подвал. Отдать их воде, Утонувшему Богу.

– Там богов нету, милорд, – засмеялся страж. – Одни крысы да водяные змеи. Белые, толстые, с твою ногу. Иногда забираются по ступенькам и кусают, пока мы спим.

Вонючке вспомнились темницы под Дредфортом, трепещущая на зубах крыса, ее теплая кровь. Если он потерпит неудачу, Рамси снова отправит его туда, но сначала прикажет содрать кожу с другого пальца.

– Сколько у вас осталось людей?

– А кто его знает. Меньше, чем было. В Пьяной тоже вроде бы кто-то есть. В Детской никого – Дагон Кодд намедни ходил туда. Сказал, там было только двое живых – они мертвецов ели, ну он и убил их.

«Ров Кейлин уже пал, – понял Вонючка, – только гарнизону об этом сказать забыли».

– Мне надо поговорить с твоим командиром. – Он прикрывал рот, пряча выбитые зубы.

– С Кеннингом? – растерялся страж. – С ним не больно поговоришь, помирает он. Может, и помер уже. Не видал его уж не помню с каких…

– Проводи-ка меня к нему.

– А дверь кто будет стеречь?

– Он. – Вонючка снова пнул мертвеца.

– А чего, пусть, – засмеялся страж. – Пошли. – Он взял факел из гнезда на стене, помахал им, чтобы раздуть, и повел Вонючку вверх по винтовой лестнице.

В комнате наверху было темно, дымно и очень душно. Узкое окошко завесили драной шкурой, на жаровне тлела целая глыба торфа. Пахло здесь болезнью, плесенью, нечистотами. Грязный тростник на полу давно не меняли.

На куче соломы, укрытый грудой мехов, трясся Ральф Кеннинг. Рядом были сложены меч, боевой топор, кольчуга, железный шлем. На его щите молния из облачной руки Штормового Бога била в бурное море, но краска облупилась, и дерево тронула гниль.

Гнил и сам Ральф, голый под своими мехами. Бледную распухшую плоть покрывали сочащиеся язвы и струпья, щека вздулась, шея налилась кровью, рука напоминала бревно и кишела мелкими белыми червяками. Много дней никто не прикасался к нему, не обмывал и не брил. Один глаз гноился, в бороде засохла блевотина.

– Что с ним? – спросил Вонючка.

– Болотный дьявол его подстрелил. Царапина вроде бы, да только они свои стрелы мажут дерьмом и разными ядами. Кипящее вино лили на рану – не помогло.

У Вонючки был свой способ лечения.

– Убей его. Он уже ничего не смыслит. Его черви едят.

– Капитан его командиром поставил, – ужаснулся латник.

– Прикончи его, как прикончил бы умирающего коня.

– Какого еще коня? Сроду у меня его не было.

Улыбчивый, с пылающей гривой… он кричал совсем как человек, вставал на дыбы, бил копытами в воздухе. Нет, нет. У Вонючки тоже никогда не было лошади.

– Не хочешь – я сам убью. – Вонючка взял меч Кеннинга, прислоненный к щиту – пальцев у него на это еще хватало. Когда он приставил острие к раздутому горлу раненого, кожа лопнула, выпустив наружу гной и черную кровь. Ральф дернулся и застыл. Ужасающая вонь наполнила комнату. Вонючка кинулся к лестнице, где воздух, хоть и сырой, был не в пример чище. Латник, перебарывая рвоту, ковылял следом. – Кто его заменяет? Где остальные?

– На башне… может, в чертоге. Пьют или спят. Пойдем, коли хочешь.

– Как не хотеть. – Рамси дал ему только день.

В высоком чертоге гуляли сквозняки, перенося туда-сюда струйки дыма. Стены пятнал лишайник, в очаге, почерневшем от куда более жарких огней, горел торф. Посреди высился огромный, вытесанный из камня стол. Когда-то во главе его сидел Робб с Большим Джоном по правую руку и Русе по левую. Чуть ниже помещались Гловеры рядом с Хелманом Толхартом, а напротив них – Карстарк с сыновьями.

Теперь за столом сидели две дюжины Железных Людей, и лишь немногие из них подняли тусклые глаза на Вонючку. Он никого здесь не знал, но плащи на некоторых были застегнуты серебряными пряжками в виде трески. Кодды на Железных островах доброй славой не пользовались: мужчины слыли ворами и трусами, а женщины – распутницами, творящими блуд с собственными отцами и братьями. Неудивительно, что дядя, отплыв домой вместе с Железным Флотом, оставил здесь не кого-то, а их. Это облегчит задачу племяннику.

– Ральф Кеннинг умер, – объявил Вонючка. – Кто вместо него?

Люди за столом уставились на него. Один засмеялся, другой плюнул, третий спросил:

– Ты сам-то кто будешь?

– Сын лорда Бейлона. – «Меня зовут Вонючка… рифма тучка». – Я пришел сюда по приказу Рамси Болтона, лорда Хорнвуда и наследника Дредфорта, взявшего меня в плен в Винтерфелле. Его войско стоит к северу от вас, войско его отца к югу, но лорд Рамси готов проявить милосердие, если вы сдадите ему Ров Кейлин еще до захода солнца. – Он достал письмо, которое ему дали, и бросил на стол.

Один из Железных Людей взял послание, повертел в руках, ковырнул печать, оттиснутую в розовом воске.

– На кой нам пергамент? Мы сыра хотим. И мяса.

– Стали, – поправил другой, седобородый, с обрубком вместо левой руки. – Мечей, топоров. Еще сотню луков и стрелков к ним.

– Железные Люди не сдаются, – поддержал его третий.

– А как же мой отец? Лорд Бейлон сдался, когда Роберт проломил его стену. Иначе он погиб бы, и вы все вместе с ним. Сломайте печать и прочтите: это пропуск, написанный собственной рукой лорда Рамси. Выходите со мной наружу, сложите свои мечи. Его милость накормит вас, после чего вы беспрепятственно дойдете до Каменного Берега, найдете себе корабль и поплывете домой. В противном случае вы умрете.

– Угрожаешь? – Один из Коддов встал – здоровенный, с глазами навыкате, с большим ртом и мертвенно-белой кожей. Отец, видать, его от рыбы прижил, но на боку у него висел длинный меч. – Дагон Кодд никому не сдастся.

«Только не это!» При мысли, что сделает с ним Рамси, Вонючка чуть штаны не намочил.

– Таков, значит, ваш ответ? Эта треска говорит от имени всех вас?

– Виктарион велел нам держаться, – неуверенно молвил впустивший его караульщик. – Я сам слыхал. «Держитесь до моего возращения», – так он сказал при мне Кеннингу.

– Точно, – подтвердил однорукий. – Его позвали на вече, но он поклялся, что вернется сюда в короне из плавника и с тысячей Железных Людей.

– Мой дядя не вернется, – сказал Вонючка. – Вече короновало его брата Эурона, а Вороний Глаз ведет собственную войну. Не думайте, что имеете для Виктариона какую-то цену: он бросил вас здесь умирать. Соскреб вас, как ил с сапог при выходе из моря на берег.

На сей раз он попал в цель – это было видно по хмурым взглядам, которыми обменивались защитники замка. Втайне они давно боялись, что их покинули, но слова Вонючки преобразили страхи в уверенность. Среди этого отродья невольников и морских женок не найдется ни одного капитана и потомка знатного дома.

– Нам вправду позволят уйти, если мы сдадимся? – спросил однорукий. – Так в этом письме и сказано? – Печать так никто и не вскрыл.

– Прочтите сами, – сказал Вонючка, почти уверенный, что грамотных среди них тоже нет. – Лорд Рамси поступает с пленными благородно, если и они достойно себя ведут. – У Вонючки он взял только пальцы и еще кое-что, хотя мог бы язык отрезать или ободрать ноги от бедра до ступни. – Сдайте ему мечи и будете жить.

– Лжешь, – обнажил меч Дагон Кодд. – С чего нам верить тому, кто носит прозвище Переметчивого?

«Да он пьян, – понял Вонючка. – Эль говорит за него».

– Хотите верьте, хотите нет. Я передал вам послание лорда Рамси и должен вернуться к нему. На ужин у нас дикий кабан и репа с крепким красным вином. Тех, кто пойдет со мной, тоже за стол пригласят, а остальные умрут не позже чем завтра. Лорд Дредфорта со своими рыцарями нападет с юга, а сын его с севера. Пощады не ждите. Счастье тем, кто погибнет в бою, – живых отдадут в руки болотных дьяволов.

– Хватит! – взревел Дагон Кодд. – По-твоему, Железных Людей можно напугать пустыми словами? Убирайся вон. Беги к своему хозяину, пока я не вспорол тебе брюхо и не заставил жрать свои потроха.

Внезапно его глаза выпучились еще больше, а во лбу вырос брошенный кем-то топорик. Кодд выронил меч, трепыхнулся, как рыба на крючке, и повалился на стол.

– Может, еще кто хочет? – спросил однорукий, показывая второй топорик. – Говорите, я охотно вам услужу. – От головы Дагона разбегались по каменной столешнице красные струйки. – Я вот, к примеру, намерен еще пожить и гнить тут не стану.

Кто-то хлебнул эля, другой плеснул из чаши на стол и смыл текущий к нему ручеек крови. Молчания никто не нарушил. Когда однорукий сунул топорик за пояс, Вонючка понял, что выиграл, и почувствовал себя почти человеком. Лорд Рамси будет доволен им.

Он собственными руками спустил знамя с кракеном – спасибо, что лорд Рамси оставил ему несколько пальцев. Железные Люди, готовясь к отходу, провозились добрых полдня. Их было больше, чем думал Вонючка: сорок семь в Воротной башне и еще восемнадцать в Пьяной. Двое из них при смерти, еще пять не могли ходить. Оставалось пятьдесят восемь боеспособных – слабых, но при штурме они могли бы убить втрое больше людей лорда Рамси. «Он хорошо сделал, что послал к ним меня», – думал Вонючка, опять забираясь на свою клячу. Тощая колонна островитян потянулась следом за ним к военному лагерю.

– Мечи, кинжалы, луки оставьте здесь, – велел им Вонючка. – Всех вооруженных убьют на месте.

Назад они шли втрое дольше, чем Вонючка ехал сюда. Для четырех лежачих соорудили носилки, пятого тащил на спине его сын. Идущие чувствовали себя неуютно под прицелом болотных дьяволов, и Вонючка молился, чтобы лучник, если что, убил его сразу. Чтобы не умирать долго, как Ральф Кеннинг.

Однорукий, сильно хромая, шел во главе. Звали его Адрак Хамбл; на Большом Вике у него остались три морские жены и одна каменная.

– Трое были с брюхом, когда мы отплывали, – хвастался он, – а у Хамблов двойняшки в роду. Как вернусь, первым делом сочту новых сынов – одного, глядишь, назову в твою честь, милорд.

«Ага. Назови Вонючкой, а будет шкодить – руби ему пальцы и корми его крысами». Вонючка плюнул в сторону, думая, что Ральфу Кеннингу, возможно, как раз повезло.

Когда впереди показался лагерь, стал моросить мелкий дождик. Часовой пропустил их молча. От залитых дождем костров несло дымом. Позади пленных возникли всадники, которых вел юноша с лошадиной головой на щите. Один из сыновей лорда Рисвелла, Рикард либо Роджер.

– Все здесь? – спросил он с высоты своего рыжего жеребца.

– Все, кто был жив, милорд.

– Я думал, их больше. Мы штурмовали их трижды, и трижды они давали отпор.

«Мы как-никак Железные Люди», – подумал Вонючка с гордостью. На миг он снова стал принцем, сыном лорда Бейлона, косточкой Пайка. Э, нет. Об этом даже думать опасно. Он Вонючка, рифма сучка.

Лай гончих возвестил о приближении лорда Рамси. С ним были Смерть Шлюхам, Свежевальщик, Алин-Кисляй, Дамон, Большой и Малый Уолдеры. Собаки ворчали и скалились на чужих. Бастардовы девочки… нет, нет, нет. Ни в коем случае нельзя говорить при Рамси «бастард».

Вонючка слез с лошади, преклонил колено.

– Ров Кейлин ваш, милорд. Перед вами последние защитники замка.

– Я надеялся, их будет больше – они защищались стойко. – Светлые глаза Рамси блеснули. – Оголодали, поди? Дамон, Алин, позаботьтесь о них. Вино, эль и еды до отвала. Ты, Свежевальщик, проводи раненых к мейстерам.

– Да, милорд.

Железные Люди, бормоча слова благодарности, побрели к кострам в середине лагеря. Один хотел даже поцеловать кольцо лорда Рамси, но собаки не подпустили его, а Элисон тяпнула за ухо. По шее Кодда потекла кровь, но он все кланялся и благодарил милостивого лорда.

Когда все разошлись, Рамси сгреб Вонючку за волосы, притянул к себе и поцеловал в щеку.

– Старый дружище Вонючка. Они в самом деле приняли тебя за своего принца? Экие дурни эти Железные Люди. Боги сейчас смеются, должно быть.

– Они хотят вернуться домой, милорд. Ничего более.

– А чего хочешь ты, мой славный? – нежно, как влюбленный, прошептал Рамси. От него чудесно пахло подогретым вином и гвоздикой. – Столь доблестный подвиг заслуживает награды. Пальцы я тебе вернуть не могу, но все остальное… Хочешь получить обратно свою свободу? Вернуться вместе с этими воинами на суровые острова в сером море и снова стать принцем? Или предпочтешь остаться верным моим слугой?

Спину царапнул холодный нож. Осторожно, осторожно сейчас. Вонючке не нравился блеск в глазах его милости, не нравилась слюна в углу рта. Он уже видел прежде такие знаки. «Ты не принц, ты просто Вонючка, рифма тянучка. Отвечай так, как он хочет».

– Милорд, мое место здесь, рядом с вами. Я ваш Вонючка. Довольно будет меха с вином, красным, самым крепким, какое есть. Человеку иногда надо выпить.

– Ты не человек, Вонючка, ты моя тварь… но вино, так и быть, получишь. Позаботься об этом, Уолдер. Не бойся, в темницы я тебя не верну, слово Болтона. Будешь моей собакой. Мясо каждый день – зубов у тебя довольно, чтобы жевать. И спать будешь с моими девочками. Найдется ошейник для него, Бен?