Текст книги "Молли Мун и волшебная книга гипноза"

Однажды на рассвете Нокман проснулся в фургоне и увидел, как рабочие наклеивают на стену небоскреба напротив отеля «Беллингэм» огромный рекламный плакат. На нем была гигантская, метров тридцать высотой, фотография Молли Мун в костюме астронавта. Под мышкой девочка держала собачку, тоже одетую в маленький скафандр. Нокман захихикал. Эта девчонка – просто гений! И чем лучше она освоит гипнотическое искусство, тем лучше будет для него.

Глава девятнадцатая

После встречи с Дивиной Молли дала строгое указание – не пускать на репетиции никого из посторонних. Разумеется, все ее приказы беспрекословно выполнялись.

Теперь, когда она выходила из театра или на «роллс-ройсе» возвращалась в отель «Беллингэм», к ней, щелкая фотоаппаратами, неизбежно слетались стайки журналистов. Молли загадочно смотрела на них из-под темных очков, но никогда не произносила ни слова.

Между тем город полнился слухами о таинственной Молли Мун. Люди гадали, кто она такая и откуда взялась. Завеса секретности, окружающая девочку, еще сильнее подогревала интерес публики. Всем хотелось увидеть ее фотографии в газетах. Один из глянцевых журналов опубликовал статью, где Молли называли Кукушкой за то, что она украла у Дивины ее роль. Телевизионные каналы наперебой посылали к ней репортеров с камерами, мечтая взять интервью. Все получили отказ.

Дивина Наттель пошла на телевидение и долго жаловалась на то, как безжалостно с ней поступили.

Чарли Чат снова и снова звонил в агентство Барри Хвату. Он умолял Молли Мун дать эксклюзивное интервью и звал к себе в программу. Но Барри сказал, что это произойдет не раньше, чем окупятся все затраты.

А Нокман целыми днями колесил по городу. Ему не терпелось заполучить Молли в свои руки.

Но добраться до нее оказалось очень трудно.

Куда бы она ни пошла, вокруг всегда толпились люди. Нокману оставалось только смотреть и ждать удобного случая. Может быть, после премьеры Молли начнет давать интервью. Тогда он сможет представиться журналистом.

Нокман пытался расслабиться, но он был нетерпелив по натуре, и такое безвыходное положение сводило его с ума. Он боялся, как бы кто-нибудь другой не разгадал секрет Молли. Он сидел в своем фургоне, курил, жевал отвратное печенье и с подозрением смотрел на все припаркованные рядом машины. Постепенно фургон наполнился мусором и пустыми упаковками от печенья и консервов. В нем стоял тошнотворный запах. Да и сам Нокман вонял даже хуже, чем обычно. К вони прогорклого масла, рыбы и табака примешивался аромат дешевого лосьона после бритья. Но ему не удавалось перебить запах застарелого пота. Время от времени Нокман возвращался в свою квартирку возле железной дороги, чтобы помыться. Но случалось это нечасто, потому что он боялся хоть на миг потерять Молли Мун из виду. День шел за днем, а он мог думать только о девчонке.

Он питал к Молли смешанные чувства. Он завидовал ей, потому что она первой нашла книгу о гипнотизме, освоила все описанные в ней трюки и купалась в роскоши, а он прозябал в своем помятом фургоне. Но в то же время Нокман благоговел перед ее талантами. И так как он уже привык считать девчонку своей собственностью, то наслаждался ее восхождением к славе. Чтобы сохранить рассудок, он поглаживал висевшего на шее золотого скорпиона и снова и снова повторял про себя одно и то же заклинание:

 
Чем лучше для нее, тем лучше для меня.
Чем лучше для нее, тем лучше для меня.
Чем лучше для нее, тем лучше для меня.
Чем лучше для нее, тем лучше для меня.
 

А ее собачонка… он ее ненавидел. Проклятый мопс с самодовольной мордой, не отставая, трусил за ней по пятам. Нокман с завистью думал о том, что Петулька спит на мягкой постельке и поглощает сытные обеды. Подумать только, эта собачонка стала спутницей Молли и ее лучшей подругой!.. Ради этой псины девчонка на все готова… И тут Нокману пришла в голову гениальная мысль. Он обожал использовать других себе на благо и теперь чуть не завизжал от удовольствия. Радость предстоящей победы подхлестывала его мысли. Как же он раньше недооценивал эту собачонку?! Это же ключ к сердцу Молли! Нокман улыбнулся и почесал двойной подбородок. В его голове окончательно созрел коварный план. Вот она, желанная удача!

Глава двадцатая

На смену ноябрю пришел декабрь. Зима вступила в свои права. В Нью-Йорке стало очень холодно. Молли практически не вспоминала о Рокки. Целыми днями она была занята на репетициях, а каждую свободную минуту наслаждалась славой и богатством.

Девочка разъезжала по городу в сопровождении слуги и телохранителя, отгонявших назойливых журналистов. Много долгих счастливых часов Молли провела в магазинах, в кино, любовалась достопримечательностями.

Молли сделала в эксклюзивном салоне модную стрижку, с которой больше не походила на приютскую сиротку. Она терпеливо выдержала десять сеансов в салоне красоты, где ее кожу отпарили и взлелеяли так, что она буквально засияла. Руки по-прежнему потели, зато с роскошным маникюром они выглядели гораздо лучше. Ногти отполировали и подстригли в виде идеальных полумесяцев.

Она пребывала в восторге от себя самой и всего, что с ней происходило. Здорово находиться в центре внимания, видеть почтение в глазах окружающих! Теперь ей было трудно даже представить, что на свете существует и какая-то иная жизнь. Как легко жить, когда все тебя обожают! И чем глубже погружалась Молли в этот водоворот удовольствий, тем больше проникалась мыслью, что заслуживает этого. Мало того, ей начало казаться, что люди восхищаются ею не только потому, что она их загипнотизировала. «Наверное, во мне и в самом деле есть что-то звездное, – думала она. – А деревенщины в Хардвикском приюте были просто слишком неотесанными, чтобы заметить это».

Через две недели усердных многочасовых репетиций состоялась премьера новой постановки «Звезд на Марсе». Розовая неоновая реклама на фасаде театра немного изменилась. Теперь она гласила:

Звезды на Марсе

В ролях:

Молли Мун и мопс Петулька

Молли сидела в своей гримерной. Она прижимала к груди Петульку и страшно волновалась.

И девочка, и собака были одеты в серебристые скафандры космических десантников. Лицо Молли скрывалось под толстым слоем грима, чтобы кожа не блестела в ярком свете софитов. Глаза были подведены черной тушью, чтобы казаться больше, а щеки припудрены золотистыми блестками.

Петульку тщательно причесали, ее шерстку, как и волосы Молли, усыпали сверкающей пудрой. Рядом на длинной перекладине висели другие наряды – легкие космические комбинезоны и расшитые блестками костюмы для танца. В дверь постучали. Заглянула обеспокоенная Рикси.

– Молли, занавес через двадцать минут. Как ты себя чувствуешь?

– Спасибо, хорошо, – соврала Молли.

– Желаю удачи, девочка, хоть тебе она и не понадобится. Ты, Молли, и так сияющая звезда, и сегодня все в этом убедятся. Весь Нью-Йорк будет у твоих ног!

– Спасибо, – повторила Молли, и у нее засосало под ложечкой.

Рикси исчезла.

– Ох, боже мой, Петулька, что же я наделала? – простонала Молли.

Теперь, когда до выхода на сцену оставалось всего двадцать минут, она горько раскаивалась в своей затее. Она спрашивала себя, как ей только могла прийти в голову мысль участвовать в бродвейском мюзикле?! Эта идея больше не казалась ей такой умной.

Молли было в тысячу раз страшнее, чем перед конкурсом талантов в Брайерсвилле. Публика здесь совсем другая. В зрительном зале сидят придирчивые ньюйоркцы, готовые освистать любого артиста. Зрители будут настроены скептически, недоверчиво, агрессивно. Их трудно, очень трудно удивить… а еще труднее загипнотизировать. Молли вспомнила, как нелегко было одолеть Дивину. А что, если среди публики окажется опытный гипнотизер? Например, один из тех гипнотерапевтов, которые помогают людям бросить курить.

Молли постаралась взять себя в руки. Что за глупые мысли лезут в голову? Разумеется, она будет гораздо сильнее их. Тем более что ей поможет сцена с новыми декорациями, которую по ее специальному настоянию добавили в самое начало спектакля.

– Занавес через пятнадцать минут, – объявил распорядитель.

Молли достала из кармана маятник и всмотрелась в черную спираль.

– Получится, получится, должно получиться! – твердила девочка.

Поцеловав маятник на счастье, она сунула его обратно в карман комбинезона.

Молли и Петулька прошли по коридору и поднялись по лестнице к боковому выходу на сцену. Из-за занавеса доносился гул переполненного зрительного зала. У Молли вспотели ладони, сердце отчаянно колотилось.

– Удачи, удачи тебе, – говорили все вокруг.

Она вышла на сцену и заняла свое место в кабине готового к старту космического корабля.

– Десять минут до занавеса, – шепнул кто-то.

У Молли подвело живот. Она никак не могла сосредоточиться.

Оркестр заиграл увертюру – попурри из лучших песен мюзикла. Публика притихла, слушая. Молли съежилась. Голова стала пустой, как набитый ватой мешок.

– Ну же, Молли, напрягись, у тебя все получится, – сказала она себе тихим, дрожащим голоском.

Увертюра закончилась, и, хотя Молли горячо желала, чтобы время остановилось, спектакль все же начался. Под барабанную дробь занавес с шелестом поднялся.

Публика затаила дыхание. Тысячи глаз впились в Молли Мун. Кукушка. Вот она, новая звезда Бродвея. Сидит в кабине огромного космического корабля и поглаживает примостившуюся рядом собачку Петульку.

– Наземный центр управления – майору Уилбуру. Слышите меня? Вы готовы к старту? – загрохотал из динамиков механический голос.

– Готов, – ответил майор Уилбур.

И вдруг очень медленно с потолка начало спускаться огромное стекло.

Это и был элемент оформления сцены, добавленный Молли. Перед ракетой установили не простую раму, а специальную, необыкновенно мощную лупу, которую театр за огромные деньги заказал в Американском космическом агентстве НАСА. Сквозь него Молли казалась публике настоящей великаншей. А самой сильной частью увеличительного стекла была его середина, и, когда Молли приблизилась к ней, ее по-прежнему закрытые глаза стали больше в восемьдесят раз.

Сцена выглядела эффектно, и по залу прокатился одобрительный шепот. Искушенным нью-йоркским зрителям спектакль нравился. Они расслабленно откинулись в мягких креслах и смотрели, как сцена постепенно погружается в темноту: только на закрытых глазах Молли играл луч прожектора.

– Десять, – начался обратный отсчет в громкоговорителе. – Девять… восемь…

– Ключ на старт, – сообщил майор Уилбур.

– Семь, шесть… пять… – отсчитывала Земля.

– Есть зажигание, – сказал майор.

– Четыре… три… два… один. Старт!

По залу прокатился грохот. Вокруг кабины вспыхнули оранжевые огни, изображавшие пламя двигателей, и в тот же миг глаза Молли, огромные, как экраны самых больших телевизоров, распахнулись. В последний миг Молли сумела сосредоточиться, и ее взгляд заскользил по зрительному залу. Во всем зале, от партера до галерки, люди смотрели в глаза Молли. И странная неодолимая сила притягивала их, всасывая в гипнотический круговорот ее взгляда.

Молли показалось, что воздух наполнился электрическими разрядами. Они щекотали ее от корней волос до кончиков пальцев. Это и было то самое, уже хорошо знакомое ей чувство слияния, только увеличенное до масштабов огромного зрительного зала.

Молли медленно оглядела театр, осмотрела самые дальние уголки и вернулась в первые ряды партера. Чувство слияния становилось все сильнее и сильнее, и внезапно страх куда-то исчез, словно испарился. Молли ощущала в себе необычайную силу. Она была уверена, что сумела добраться до каждого, кто сидел в зале. Кроме того, она знала, что билетерам строго-настрого велено не впускать опоздавших. Ей ничто не угрожало.

– Смотрите на меня, – на всякий случай произнесла Молли, хотя все глаза в зале и без того были обращены на нее. – Смотрите на меня, – медленно повторила она, и голос ее притягивал магнитом.

Молли вплела гипнотические инструкции в песенку, которую сама сочинила. Теперь она запела ее без оркестрового сопровождения. Мелодия была простая, но очень милая.

 
Этот спектакль несравненно хорош.
Лучше его ты нигде не найдешь!
Мои танцы и песни обрадуют всех,
Мои шутки вызовут громкий смех.
Наш мюзикл лучший на все времена.
Звездой двадцать первого века стану я!
 

Молли щелкнула пальцами, и зал наполнился оглушительным ревом ракетных двигателей.

– Есть, – сказала Молли, приблизив лицо к середине увеличительного стекла. – Мы взлетели!

Лупа поднялась к потолку, и мюзикл начался по-настоящему.

Целых два часа публика стонала от восторга, восхищенная песнями и танцами Молли. Она с одинаковым изяществом танцевала все – и балет, и чечетку, и джаз, и брейк-данс. Девочка как пушинка взлетала в воздух и скользила над сценой. А когда она запела, зрители от наслаждения закрыли глаза и впали в сладостное забытье. Она очаровала всех!

Но на самом деле Молли танцевала довольно неуклюже и невпопад. В чечетке она тяжело топала, а в джазовом танце никак не могла попасть в такт. Однако самой Молли очень нравилось танцевать. Интереснее же всего были боевые сцены с участием марсиан.

Голос у нее был невыразительный, она страшно фальшивила, но никто этого не замечал. Другие актеры играли прекрасно. Они подсказывали, когда она забывала слова, хотя в этом не было нужды. Молли могла бы вообще не произнести ни единой строчки, и публика все равно бы ею восхищалась. Да и Петулька тоже всем понравилась, хотя она ничего не делала – просто лежала на сцене возле рампы и со скучающим видом грызла камушек.

Мороженое капало зрителям на колени – они забывали лизать его.

Когда спектакль закончился, зал взорвался аплодисментами. Молли вышла на поклон, и публика встала. Началась овация. Юную артистку завалили букетами. Когда кончились цветы, люди принялись срывать с себя и кидать девочке все, что у них было, – часы, украшения, шляпки и модные шарфики… Нью-Йорк давно не видывал такой бури восторгов! Занавес опускали и снова поднимали сорок раз! Аплодисменты не смолкали, зрители хлопали в ладоши так, что руки у них покраснели и распухли. Наконец занавес опустился в последний раз.

Молли была на верху блаженства. Она считала, что каждый зритель увидел именно то, что она хотела ему внушить.

Однако один человек в зале все же выскользнул из ее сетей. Это был маленький мальчик. Молли не смогла его загипнотизировать, поскольку тот в самый важный момент не смотрел на нее и не слушал. Он с карманным фонариком читал комикс и так увлекся похождениями Супермена, что забыл глянуть Молли в глаза. Поэтому, дочитав наконец комикс, он оказался единственным, кто сумел оценить таланты Молли Мун действительно по достоинству.

– Мам, не так уж она и хороша, – говорил он, выходя из театра. – У нас в школе таких полным-полно, даже получше ее.

Мама пришла в ужас:

– Бобби, как ты можешь такое говорить? Она удивительная! Необыкновенная! Бобби, запомни этот вечер на всю жизнь! Сегодня у тебя на глазах родилась новая звезда!

Бобби спорил с мамой всю дорогу домой. В конце концов мама пришла к печальному выводу, что ее сыну нужны либо очки, либо слуховой аппарат, а может, и то и другое. А то и консультация у психотерапевта.

Нокман на премьеру не пошел. Он боялся, что в зрительном зале его заставят снять противогипнотические очки, а он не хотел рисковать. Кроме того, согласно плану, к концу спектакля он должен был ждать у служебного входа в театра.

Начался дождь. Нокман в своем кожаном пальто стоял в тени высокой кирпичной стены. Вода лилась на его залысины и засаленные волосы. Крупные капли стекали за шиворот и падали с кончика носа.

У служебного входа к половине одиннадцатого собралась толпа поклонников, жаждущих получить автограф новой звезды. Минут через двадцать дверь открылась, и на пороге в сопровождении двух дюжих охранников появилась сияющая Молли Мун. Она приветливо махала рукой.

Восторженные крики толпы захлестнули девочку с головой. Она совсем забыла про Петульку.

А Петулька вышла под дождь и направилась в сторонку от галдящей толпы подышать свежим воздухом. Она обнюхала фонарный столб и с удовольствием пометила территорию. И вдруг ей в нос ударил очень интересный запах бараньей кожи. Принюхиваясь, она трусцой направилась к темной стене на разведку. Едва собачка вышла из круга света, отбрасываемого фонарем, сильная рука в перчатке подхватила ее и укутала в тряпку. Другая рука крепко зажала пасть. В мгновение ока Петулька оказалась под мышкой у маленького, толстого, вонючего человечка, торопливо удаляющегося по переулку. Собачка дергалась, вырывалась, но так и не смогла освободиться из железной хватки. Все инстинкты подсказывали ей, что она отдаляется от Молли все больше и больше. Бедняжке Петульке стало очень страшно.

Нокман открыл заднюю дверь фургона и сунул Петульку в заранее приготовленную клетку. Не успела собачка опомниться, как он захлопнул дверцу клетки, а за ней – и дверь машины. Юркнул на переднее сиденье, завел мотор, и машина рванула прочь.

Глава двадцать первая

Подписав, как ей показалось, не меньше тысячи автографов, Молли свистнула Петульку. Собачка не отозвалась. Молли решила, что та ушла обратно в театр, подальше от шумной толпы. Но и в здании Петульки не было. Девочка облазила все любимые Петулькины уголки: подушку под туалетным столиком, где она держала свои камушки, гору тряпок под столом с реквизитом, щель между синими бархатными креслами. Заглянула в туалет, на сцену и даже в гримерную марсиан. Но Петульки нигде не было. Вскоре в поиски включилась вся труппа. Искали в шкафах, чуланах, за шторами. Заглянули в фойе, в билетную кассу, в буфет. Петулька как сквозь землю провалилась. У Молли защемило сердце: она заподозрила самое худшее. Привратник у служебного входа обыскал все окрестные переулки – не попала ли собачка под машину. Вывод был очевиден: Петульку похитили!

Молли не находила себе места. Кто мог украсть собачку?! Стоило ей представить Петульку в чужом, незнакомом доме, одинокую и испуганную, и глаза ее наполнились слезами.

– Знаешь что? – говорил Барри Хват, пытаясь утешить девочку. – Петульку украли потому, что она кому-то очень понравилась. А раз она им нравится, значит с ней не будут обращаться плохо. – Про себя он уже прикидывал, какую выгоду можно извлечь, если обратить исчезновение Петульки в рекламу. – Сделаем вот что. Дадим экстренное интервью на телевидении. Кто-нибудь наверняка видел твою Петульку. Люди всегда замечают, если у соседей появляется новая собака. Они позвонят и расскажут.

Прибыла полиция. Молли настояла на разговоре с сержантом с глазу на глаз. Пустив в ход все свои силы, она внушила ему, что поиск Петульки – самое важное дело в его жизни. Сержант позвонил своему начальнику, и на розыск пропавшего мопсика было тотчас же отряжено двадцать полицейских.

Рано утром Молли приехала в телестудию «Солнышко», где ее напудрили и усадили перед телекамерами. Напротив сидел Чарли Чат, все еще в вечернем костюме, потому что продюсер вытащил его из ночного клуба.

Грустная Молли думала только о Петульке и никак не могла сосредоточиться. Гипнотический взгляд не получался. Но потом она напомнила себе, что делает это ради пропавшей собачки, и изо всех сил постаралась напустить на себя побольше очарования.

Наутро в воскресенье ньюйоркцы сели завтракать и вприкуску с кукурузными хлопьями, блинчиками и овощным рагу наблюдали беседу Молли с Чарли Чатом.

– Какая жалость, – рычал ослепленный сопереживанием Чарли Чат, – что такой торрржественный вечеррр омрррачился ужасной трррагедией. Твоя собачка, которррая, как мне передали, была настоящей звездой этого спектакля, исчезла неведомо куда! – Раскатистый голос Чарли Чата наполнился невыразимым сочувствием. – Молли, ты думаешь, что Петульку похитили?

По всему Восточному побережью телезрители смотрели на девочку-звезду, о которой уже месяц трезвонили все газеты, и слушали ее мольбу о помощи.

– Если кто-нибудь из вас вспомнит, что видел мопсика, похожего на Петульку… – Молли показала снимок собачки в космическом скафандре. – Представьте ее без сценического костюма. К сожалению, у меня нет другой фотографии. Этот снимок был сделан на спектакле. Она любит грызть камушки. Если кто-нибудь из вас знает, где ее искать, пожалуйста, сообщите в театр «Манхэттен».

Каждого, кто сообщит полезную информацию, ждет награда в двадцать тысяч долларов. Понимаете, я знаю Петульку с раннего детства. Мать бросила ее в щенячьем возрасте, и поэтому я не могу покинуть бедняжку. Это слишком тяжело, когда тебя бросают второй раз. И она очень много для меня значит. Она мой друг, хотя, – Молли неожиданно вспомнила о том, что Рокки в Нью-Йорке, и подумала: интересно, смотрит ли он телевизор за завтраком? – хотя у меня есть лучший друг и среди людей, и если он меня видит, я передаю ему привет. Рокки, я очень хочу поскорее увидеть тебя. Но сейчас я говорю с вами в первую очередь ради Петульки, потому что она потерялась. Может быть, она в опасности. Пожалуйста, помогите мне!

Ньюйоркцам, сидевшим у телевизоров, до глубины души было жалко Молли. Ей удалось передать часть своего гипнотического очарования через радиоволны, и зрители ловили себя на мысли, что эта девочка чем-то неуловимо притягивает их. С виду она не такая уж и красавица, но что-то в ней есть! Миллионы американцев отправились на работу с мыслями о Молли. По дороге они прислушивались к собачьему лаю, всматривались, не промелькнет ли где-нибудь черный мопс.

В этот день обращение Молли к телезрителям показывали несколько раз, и ни один мопсик в городе не чувствовал себя в безопасности: жаждущие награды искатели Петульки с самыми благими намерениями выкрадывали собак у их хозяев и приносили в полицию. В полицейских участках царил форменный кавардак: некуда было ступить от лающих псов и галдящих людей. Владельцы собак ругались с собакоискателями, искатели – с полицейскими. Нью-йоркская полиция проверяла каждое сообщение, внимательно осматривала всех собачонок, но Петульки среди них не было.

После интервью Молли ничего не оставалось, кроме как вернуться в отель. Было воскресенье, поэтому вечером спектакля не было, и сидеть в гостиничном номере без Петульки было очень одиноко. Молли долго разглядывала фотографии Петульки в сценических костюмчиках и вспоминала приключения, которые им довелось пережить. Что ей теперь делать без собачки?! Молли чуть не плакала. До слез захотелось погладить черные бархатистые ушки, такие мягкие, нежные. В пятнадцатый раз Молли проклинала себя за то, что упустила Петульку из виду, за то, что, поддавшись глупому тщеславию, бездумно раздавала автографы…

И вдруг зазвонил телефон.

– Алло, – с надеждой подняла Молли трубку.

– Твоя собака у меня, – раздался грубый голос.

– Что… где… О, спасибо! С ней все в порядке? – на одном дыхании выпалила девочка.

– Слушай меня внимательно, – послышался ледяной голос Нокмана. – Если хочешь получить собачонку обратно, делай, как я скажу. Прежде всего, ничего не говори сейчас по телефону. Произнесешь хоть слово, я повешу трубку. – Злодей опасался, что Молли попробует загипнотизировать его голосом. – Говори только «да» или «нет». Поняла? – приказал он.

– Да, – прошептала Молли.

Ей было страшно. Этот человек казался сумасшедшим. Она боялась разозлить его.

– Если не выполнишь все мои требования, я убью твою псину, – продолжал голос. – Поняла?

Молли похолодела.

– Да, – снова пролепетала она.

Слово «убью» прогрохотало в голове тревожным колоколом, руки затряслись так сильно, что телефонная трубка заколотилась о щеку.

– Вот и хорошо, – сказал незнакомец. – Жду тебя у оркестровой эстрады в Центральном парке в шесть тридцать. Я приду один. И ты приходи одна. Собаку я с собой не возьму, но, чтобы ты мне поверила, принесу ее ошейник. Я не шучу. Если приведешь кого-нибудь еще или впутаешь в это дело полицию, собачонке конец. Поняла?

– Да. – Молли невидящими глазами смотрела в стену. Ей не верилось, что весь этот кошмар происходит наяву. – Да.

– Я выставлю свои требования. Если согласишься, так и быть, получишь собаку назад. Поняла?

– Да, – снова повторила Молли, хотя в голове стоял такой туман, что она не понимала ни слова.

Раздались короткие гудки. В отчаянии Молли кусала трубку, пытаясь осознать услышанное. За свою жизнь девочка встречала немало жестоких людей, но ни один из них не был так страшен, как этот обладатель незнакомого голоса. Молли поняла, что вела себя глупо. Была бы она умнее, подготовилась бы к чему-то подобному. В конце концов, она не где-нибудь, а в Нью-Йорке, городе, на дне которого обитают сонмы всевозможной нечисти. И ей предстоит встретиться с одним из таких негодяев? По спине поползли мурашки. Однако она быстро взяла себя в руки. Чего ей беспокоиться? Она же гипнотизер! Разве можно об этом забывать? С ней ведь ничего не может случиться? В душу закрались сомнения: она вспомнила, какое сопротивление оказала ей Дивина. Но этот человек, рассудила Молли, отпетый мошенник и жалкая личность. Обладай он способностями Дивины, ему не пришлось бы воровать собачек.

Молли бросила взгляд на часы у кровати. Уже без пятнадцати пять. До Центрального парка совсем близко, но как туда добраться никем не замеченной? Она приоткрыла балконную дверь, выглянула на улицу и в отчаянии отшатнулась: внизу прохаживались, явно поджидая ее, четыре фотографа. Думать надо быстро.

Она пошарила в шкафу и вытащила старые джинсы, серый джемпер и потрепанную куртку, которые, по счастью, не выбросила. Надела их.

В такой одежде она не будет выделяться из толпы. Сунув в один карман пачку денег, а в другой – маятник, девочка вышла из номера и на цыпочках направилась в кладовку в конце коридора. Она видела, как горничные относят туда охапки грязного постельного белья и бросают их в наклонный желоб, ведущий в прачечную. Придется рискнуть…

По темному, скользкому желобу Молли кубарем скатилась в гостиничный подвал и приземлилась на кучу грязных простыней. Стряхнула с макушки чей-то вонючий носок и огляделась. Никого не видно. Молли бесшумно пробралась к черному ходу. Снаружи стоял велосипед разносчика, но он был великоват, к тому же от страха руки-ноги почти не слушались. Молли два раза упала и пребольно оцарапала ногу о велосипедную цепь, но потом все-таки сумела удержать равновесие. И через минуту уже быстро катила к западу от черного хода отеля «Беллингэм». Волосы развевались на ветру, а на лице застыла тревожная решимость. Слушая, как шелестит под шинами асфальт, Молли говорила себе, что бояться нечего, а таинственный похититель просто станет ее очередной жертвой. Пересекая Мэдисон-авеню, Молли внушала себе, что надо быть сильной, и тогда она скоро снова увидит Петульку. На Пятой авеню, возле Центрального парка, девочка чувствовала себя уже более уверенно. Но стоило ей подъехать к воротам, как дурные предчувствия нахлынули вновь. Дрожащим пальцем она проследила путь по карте и увидела, что эстрада находится совсем недалеко. Молли взяла себя в руки. По вечерам в Центральном парке околачиваются всякие странные типы, и ее незнакомец – один из них. Надо только следить, чтобы кто-нибудь не выскочил неожиданно из темноты, и тогда ей ничего не грозит. Вздохнув поглубже, Молли вступила в ворота парка. Здесь оказалось очень красиво. Из-за облаков вышла луна и посеребрила кроны больших, скинувших на зиму листву деревьев. По земле стелился влажный туман, и Молли шла по щиколотку в белой дымке. Потом она снова села на велосипед и покатила по дорожке, то и дело оглядываясь, как бы кто не напал сзади. Молли храбрилась изо всех сил, но при каждом хрусте сухой ветки, при любом шелесте в кустах сердце у нее уходило в пятки. Время от времени мимо пробегал какой-нибудь бодрый старичок в спортивном костюме или проезжал подросток на роликах, но по большей части одиночество девочки оставалось никем не нарушаемым. Когда она наконец добралась до эстрады, там никого не было. Молли прислонила велосипед к стене и по лестнице вскарабкалась на обледеневшую сцену. Где-то вдалеке часы пробили сначала четверть, а потом и половину седьмого. Пошел дождь. Молли терпеливо ждала, пытаясь взять себя в руки. Сердце громко колотилось, едва не выскакивая из груди. Наконец на краю поляны показалась невысокая, толстая, чем-то смутно знакомая фигура. Сперва человек, таясь, перебегал от куста к кусту, потом, подняв глаза, направился прямо к Молли.