Текст книги "Внимательность. Практическое руководство по пробуждению"

Укрепить постоянство внимательности можно также и другим способом, обратившись к ментальному фактору восприятия. В Абхидхамме говорится, что хорошо развитое восприятие – одна из непосредственных причин возникновения внимательности. Восприятие – это ментальное качество распознавания. Оно выделяет отличительные черты конкретного предмета и затем использует понятия – о красном или синем, о мужчине или женщине, – чтобы запечатлеть их в памяти и в дальнейшем обращаться к ним. К примеру, мы слышим звук. Сознание просто знает о звуке; восприятие распознаёт его, именует его «птица», а затем запоминает это понятие, чтобы применить его в следующий раз, когда мы услышим подобный звук. Это не означает, что при восприятии такого звука в нашем уме всегда будет возникать слово птица, и всё-таки на дословесном уровне мы будем понимать, что этот звук – голос птицы.

В связи с этим возникает интересный вопрос относительно роли понятий в медитативной практике и понимании учения. С одной стороны, мы стремимся развить внимательность в той мере, какая требуется для обретения чистого знания, которое всё-таки предполагает свободу ума от понятийных наслоений. С другой же стороны, фактор восприятия вместе с сопровождающими его понятиями является непосредственной причиной возникновения внимательности.

Чтобы примирить эти явно противоречащие друг другу точки зрения, требуется более глубокое понимание природы восприятия. Восприятие – общий фактор, это означает, что он присутствует в любой момент сознания. Когда восприятие происходит в отсутствие развитой внимательности – именно так необученный ум ориентируется в мире, – мы узнаём и запоминаем лишь поверхностную видимость вещей. В момент распознавания явления мы даём ему имя или соотносим с ним понятие, и тогда наше переживание этого явления сужается, затемняется или приобретает оттенок этого понятия.

Иллюстрацией ограничивающих возможностей восприятия является случай, много лет тому назад рассказанный мне одним другом; этот случай произошёл с его шестилетним сыном Кевином в школе. Учитель задал ученикам простейший вопрос: «Какого цвета бывают яблоки?». Другие ученики отвечали, что они красные, зелёные или золотистые. Кевин же сказал, что они белые. Учитель вступил с ним в полемику, поскольку пытался добиться от Кевина правильного ответа. Однако мальчик оставался непреклонным и наконец немного раздражённо сказал: «Если яблоко разрезать, внутри оно всегда белое».

Тем не менее восприятие также может способствовать развитию внимательности и осознанности. Понятия не обязательно ограничивают наш взгляд на явления, если правильно применять их, они могут придавать форму текущим переживаниям, делая возможным более глубокое и тщательное наблюдение. Так же картину вставляют в раму, чтобы удобнее было её рассматривать. Буддийский монах по имени Ньянананда говорил, что следует «прибегать к понятиям ради высшей цели, развития мудрости, тогда понятия как таковые будут превзойдены».

Представление о том, что следует прибегать к понятиям ради развития мудрости, – основа медитативной техники ментального отмечания. Ментальные отметки или именования – скажем, «внутри», «снаружи», «внутри», «снаружи», «мысль», «тяжесть», «внутри», «снаружи», «беспокойство» – сохраняют ясность распознавания (восприятия), которая, в свою очередь, усиливает как текущую внимательность, так и импульс внимательности, обеспечивающий её постоянство. Аджан Сумедхо, один из первых западных учеников Аджана Чаа, великого тайского мастера, говорил об этом так: «Таково дыхание», «такова боль», «таков покой».

Отмечание во время практики может быть полезным также и в других отношениях. Сама интонация, с которой мы делаем ментальную отметку, нередко проливает свет на наши бессознательные установки. Мы не всегда осознаём нетерпение, раздражение или восторг, связанные с переживанием различных предметов, возникающих в уме, однако можем заметить характер нашей внутренней речи, её возбуждённую или вдохновлённую интонацию. Отмечание помогает нам избавиться от отождествления со своим опытом как в моменты возникновения препятствий, так и в моменты, когда наша практика обретает большие тонкость и утончённость.

Также ментальные отметки дают нам важную обратную связь: действительно ли мы присутствуем в настоящем моменте, насколько устойчивым и непрерывным является наше присутствие? Стремимся ли мы к тому, чтобы наша медитация (и наш день) стала подлинно безупречной? Видим ли мы различие между небрежностью и расслабленностью, когда речь идёт о практике внимательности? Не следует смешивать искреннее намерение сохранять осознанность и жестокость. Можно практиковать непрерывную внимательность с изяществом, присущим тайцзи[8]8
  Тайдзицюань – китайское боевое искусство, вид ушу. – Прим. пер.


[Закрыть] или японской чайной церемонии, просто проявляя бдительность в отношении мелких повседневных действий. Непрерывность внимательности является важной, поскольку формирует энергетический импульс, необходимый для реализации ниббаны.

Важно понимать, что эта техника ментального отмечания – лишь искусное средство, которое способствует внимательности, но не составляет сущности практики, заключающейся в том, чтобы просто сознавать происходящее. Во многих буддийских традициях эта техника вообще не используется. Однако стоит включить её в свою практику, хотя бы на короткое время, чтобы понять, насколько она полезна. Следует также осознавать ограниченность этой техники. Отмечание – это не интеллектуальная рефлексия, следует ограничиться одним словом, произносимым про себя. Дэвид Калупахана, известный буддийский учёный, писал: «Понятия, используемые для сатипаттханы, следует применять лишь в той мере, в какой они дают знание, не выходя за эти пределы, поскольку концепции, игнорирующие присущие им ограничения, могут порождать субстанционалистскую метафизику» [3]. Когда мы слишком активно пользуемся различными понятиями, наше видение реальности становится косным, и мы оказываемся в ловушке наших собственных ментальных конструктов.

По мере развития внимательности вы можете начать сознавать такое множество явлений, и предметы могут изменяться так быстро, что вам не будет хватать времени, чтобы их отмечать. В этом случае человек замечает больше, чем успевает отметить, и именования начинают становиться ненужными. Когда мы утверждаемся в состоянии осознанности, и внимательность возникает сама собой – можно назвать это состояние усилием без усилий, — тогда можно просто пребывать в состоянии непрерывного чистого знания. Рёкан[9]9
  Рёкан, настоящее имя Ямамото Эдзо (1758–1831) – японский философ, писатель и поэт, монах школы сото-дзен. – Прим. пер.


[Закрыть], учитель дзен XIX в., поэт и странствующий монах, говорил так: «Познай свой ум таким, какой он есть».

Последняя строка повторяющегося фрагмента Сатипаттхана-сутты выражает цель медитативной практики: «И следует сохранять независимость, ни за что не цепляясь в мире…». Эти слова выражают суть всего пути.

«Сохранение независимости» означает, что ум не привязывается к возникающим переживаниям ни в силу страстного желания, ни в силу определённых взглядов. «Страстное желание», или «стремление», – так обычно переводят палийское слово taņha. Однако taņha иногда переводят также как «жажду», и это слово лучше передаёт аспект телесной нужды, присущий этому глубокому состоянию ума. В последующих главах мы детально рассмотрим это стремление, или жажду, и увидим, как она проявляется и удерживает нас в состоянии зависимости как в медитативной практике, так и в повседневной жизни.

Продвигаясь вперёд, мы совершаем одно важное открытие: на некотором уровне смерть и рождение, существование и несуществование, Я и Другой являются основными определяющими темами нашей жизни. Однако мы начинаем замечать, что существует и другой уровень, на котором любой опыт – лишь игра пустых видимостей. Это открытие выявляет другой аспект смысла приведённых слов – «…сохранять независимость, ни за что не цепляясь в мире», – а именно аспект непривязанности к своим взглядам и, на более глубоком уровне, к взгляду на самого себя.

При обычном способе восприятия, когда мы видим, слышим, обоняем, пробуем на вкус, осязаем явления или когда познаём их посредством ума, мгновенно возникает ложное ощущение «Я» или «моего»: «Я вижу». «Я слышу». Мы развиваем эту тенденцию: «Я медитирую» и делаем выводы: «Я хорошо (или плохо) медитирую» или «Я хороший (плохой) человек». Мы создаём целую конструкцию в виде самости над мимолётными, меняющимися условиями.

В одном кратком, вдохновенном наставлении, Бахия-сутте (Беседе с Бахией, Уд. 1.10), Будда показал, как можно освободиться от этой зависимости от представлений о себе. В далёкие времена, рассказывают, жил человек по имени Бахия, который потерпел кораблекрушение у южных берегов Индии. Он потерял всё, даже свою одежду, поэтому прикрывался древесной корой. Люди, проходившие мимо, приняли его за великого отшельника и стали почитать его как архата, существо, достигшее окончательного просветления. Бахия вскоре и сам в это поверил.

Спустя многие годы его прежний родственник, который теперь стал дэвой (божеством-небожителем), явился перед Бахией и сказал ему, что он – не только не архат, но даже не движется к просветлению. Бахия, сильно опечаленный этой вестью, однако искренний в своих устремлениях, спросил его, что же ему делать. Дэва отвечал, что в Северной Индии живёт Будда, достигший полного просветления, и что Бахии следует отыскать его.

Наконец Бахии удалось встретиться с Буддой, когда тот ходил по домам и просил милостыню. Бахия попросил дать ему наставление прямо сейчас. Будда ответил, что у него нет времени и что Бахии лучше навестить его в монастыре. Однако Бахия попросил его о наставлении во второй и в третий раз: «Господин, ты можешь умереть. Я могу умереть. Прошу, дай мне наставление прямо сейчас». Тогда Будда, впечатлённый искренностью и настойчивостью Бахии, произнёс следующие слова:

 
В видимом есть только видимое,
В слышимом – только слышимое,
В ощущаемом [обоняемом, воспринимаемом на вкус
             и осязаемом] – только ощущаемое,
В познаваемом – только познаваемое:
Таким образом, Бахия, тебе стоит упражняться.
 
 
Когда, Бахия, для тебя
В видимом будет только видимое,
В слышимом – только слышимое,
В ощущаемом – только ощущаемое,
В познаваемом – только познаваемое,
Тогда, Бахия, не будет «другого»
В связи со всем этим.
 
 
Когда, Бахия, не будет «другого»
В связи со всем этим,
Не будет никакого «другого».
 
 
Когда, Бахия, не будет никакого «другого»,
Тогда, Бахия, ты ни здесь,
Ни там,
Ни между этими двумя.
 
 
Так, только так прекращается страдание [4].
 

Когда присутствует качество чистого знания видимого, слышимого, ощущаемого или познаваемого, мы не оцениваем и не развиваем различные чувственные впечатления. Упражняясь так, мы постигаем безличную природу явлений – где нет никакого «другого» – и сохраняем независимость, не цепляясь ни за что в мире.

Внимательность к телу

7. Внимательность к дыханию

Четыре элемента повторяющегося фрагмента Сатипаттхана-сутты касаются любых аспектов нашего опыта, однако в этой сутте Будда также даёт подробные разъяснения самых разных конкретных медитативных техник. У нас есть возможность оценить разнообразие искусных средств, которые позволяют приспособить его наставления к нуждам конкретных людей, которым они адресованы.

Далее мы будем говорить об этих наставлениях и рекомендациях (каждое из них завершается повтором рассмотренного фрагмента); возможно, читая о различных подходах к практике, полезно будет понимать, какие из этих подходов особенно отвечают нашему опыту и интересам. Во введении мы говорили о том, что понимание любого из этих подходов – ключ ко всем остальным.

Внимательность к телу – первый из четырёх способов установления внимательности. Будда во многих случаях говорил, насколько благотворно созерцать тело в качестве предмета внимания. Он говорил, что это приносит радость, которая способствует углублению сосредоточения. Он говорил, что внимательность к телу – самый простой и прямой способ, позволяющий отразить атаки Мары, сил невежества и иллюзии в уме:

Бхиккху, когда человек не развивает и не упражняет внимательность к телу, в этом случае Мара имеет благоприятные возможности и поддержку… (Кайягатасати-сутта) [1].

Бхиккху, когда человек развивает и упражняет внимательность к телу, в этом случае Мара не может иметь благоприятных возможностей и поддержки… (Кайягатасати-сутта) [2].

Мара, который имеет благоприятные возможности и поддержку, представлен в форме тяжёлого каменного шара, который легко погружается в насыпь из мягкой глины. Мара, который не может иметь поддержки, – в форме шара из бечёвки, который бросают в прочную деревянную дверь. Такой шар не может пробить двери.

Будда говорил о том, что внимательность к телу является основой любых достижений и основой продвижения к ниббане, пробуждению. Это серьёзное утверждение. После ухода Пробудившегося Ананда, его двоюродный брат, бывший его близким товарищем на протяжении многих лет, выразил мысль, что внимательность к телу действительно может считаться нашим лучшим другом. В моменты, когда мысли проносятся беспрерывным потоком, когда бушуют чувства, когда мы полны сил или пребываем в апатии, всегда можно просто вернуться к созерцанию своего дыхания, своих шагов. Во время своей практики я нередко испытывал благодарность за то, что это так просто сделать. В любой момент можно просто возвратиться к простейшим вещам, которые всегда уже здесь.

На этом этапе беседы Будда подробнее проясняет данную практику. Он задаёт следующий вопрос, на который затем сам сразу же отвечает:

Каким же образом, бхиккху, следует созерцать тело само по себе? В этом случае, бхиккху, уйдя в лес, устроившись у корней дерева или в пустой хижине, следует сесть; скрестив ноги, выпрямить тело и, установив внимание перед собой, следует осознавать вдох и осознавать выдох… [3].

Всего в нескольких строках нам даются достаточно подробные инструкции.

Место для практики

Во-первых, Будда говорит о подходящих для практики местах. Лес, корни дерева, пустая хижина – все эти места предполагают необходимую степень уединения. Стоит задуматься, как можно истолковать эти строки в контексте нашей мирской жизни. Идеальный вариант – удалиться в какое-нибудь действительно безлюдное место, скажем, в ретритный центр или лесной домик. Однако можно также выделить место для практики прямо у себя дома – отдельную комнату или хотя бы часть комнаты, где можно создать атмосферу безмятежности и красоты.

Во время своей первой поездки в Индию я останавливался в бирманском монастыре (вихаре) в городке Бодхгая, в месте просветления Будды. В то время бирманским паломникам было сложно попасть в Индию, поэтому этот бирманский монастырь стал излюбленным местом пребывания европейцев, которые интересовались медитацией. Хотя он находился у обочины шумной дороги, рядом с поселением, где из громкоговорителей играла индийская киномузыка, а прямо напротив был общественный водопровод, я всё-таки был счастлив, что у меня есть место для практики. Невзирая на всю эту суету, здесь ощущалось внутреннее уединение.

Поза

Далее Будда говорит о позе, в которой следует сидеть: нужно скрестить ноги и держать тело прямо. Во многих азиатских странах люди с детства привыкают сидеть на полу, скрестив ноги, и эта поза действительно хорошо подходит для медитации сидя. Однако, принимая во внимание особенности европейского воспитания, эту позу вполне можно адаптировать к нашей культуре – так, при необходимости можно сидеть на скамье или на стуле.

Когда я только начинал свою практику, я не мог просидеть со скрещенными ногами и десяти минут. У меня начинали сильно болеть колени, и мне не хватало сосредоточенности, чтобы просто созерцать эту боль. Я садился на стул, и медитировать становилось гораздо проще. Однако из-за моего высокого роста большинство стульев также оказывались не очень удобными, особенно если приходилось сидеть долго. Поэтому я подкладывал кирпичи под ножки стульев, клал одну-две подушки на сиденье и, наконец, набрасывал на всё это сооружение москитную сетку. Получалось нечто среднее между троном и сиденьем для чистки обуви в аэропорту. Хотя я несколько смущался, когда ко мне заходил учитель, эта поза была удобной. Мне удавалось сидеть в этой позе долгое время, и это дало мне возможность развить внимательность и сосредоточение. Затем постепенно мне удалось приучиться долго сидеть со скрещёнными ногами. Отсюда можно извлечь полезный урок: сидите в той позе, которая вам подходит.

В различных буддийских традициях позе уделяется неравноценное внимание. К примеру, в дзен-буддизме правильному положению тела придают огромное значение. Здесь форма тела становится одновременно вместилищем и выражением пробуждённого состояния. В буддизме тхеравады сохранение правильной позы не является столь же важным; тем не менее, согласно Сатипаттхана-сутте, как бы вы ни сидели, полезно держать спину прямо, так, чтобы она не была жёсткой и напряжённой, поскольку такое положение способствует настойчивости, ясному знанию, внимательности и свободе от желаний и недовольства в отношении мира.

В ходе практики полезно найти золотую середину между этими двумя подходами. Когда вы ощущаете сонливость или отвлекаетесь, сядьте в позу дзен-буддийского монаха – и это окажет вам огромную помощь. Как в медитации, так и в повседневной жизни, мудрое усилие даёт нам энергию. Мы часто полагаем, что нуждаемся в энергии для совершения усилий. Однако столь же верно и обратное. Вспомните, что происходит, когда вы чувствуете усталость и апатию, однако решаете поделать какие-либо физические упражнения. Обычно вы возвращаетесь бодрым и энергичным: вот как усилие создаёт энергию.

С другой стороны, если вы чувствуете, что слишком сильно стараетесь и перенапрягаетесь, возможно, лучше будет принять более расслабленную позу, чтобы энергия могла возникнуть естественным образом. По мере развития навыка внимательности и сосредоточения спина и тело выпрямляются сами собой. Изнутри начинает идти возрастающий поток энергии, благодаря которому тело без всяких усилий сохраняет прямое положение.

Во время одной из своих поездок в Бирму я почувствовал, что моя практика заходит в тупик, я снова и снова спотыкался об одно и то же препятствие. Во время медитации я неизменно сидел, скрестив ноги, что, однако, никак не помогало мне продвинуться вперёд. Тогда я стал иногда сидеть, скрестив ноги, иногда – на стуле. Таким образом мне удалось немного расслабиться и продвинуться на новый уровень. Со временем можно научиться правильно выбирать и изменять телесную позу, учитывая свои текущие потребности.

Сосредоточение внимания

Итак, нужно отправиться в уединённое место, сесть, выпрямить спину и затем, как говорится в сутте, «установить внимание перед собой». Это выражение содержит в себе некоторую двусмысленность, и в своей книге о Сатипаттхане Аналайо предлагает несколько его толкований.

В самом буквальном смысле «перед собой» означает, что нужно сосредоточить внимание на области ноздрей – у кончика носа или у верхней губы. Традиционный образ, соответствующий этой точке сосредоточения, – привратник в древнем городе, замечающий всех, кто входит в ворота города или выходит из них. Привратник не следует за людьми, входящими в город, и не идёт за людьми, которые отправляются в путь.

Различные учителя предлагают другие способы установления внимательности «перед собой». Два великих мастера Тайской лесной традиции Аджан Маха Бува и Аджан Дхаммадхаро советуют ученикам сначала сосредоточиваться на области носа, а затем перемещать внимание в область груди или солнечного сплетения. В традиции же Махаси Саядо делается упор на подъёме и опускании живота. Строго говоря, это не столько внимательность к дыханию, сколько созерцание элемента воздуха, которое является ещё одним видом созерцания тела [4]. Лично мне всегда был близок прагматичный подход Муниндры-джи, моего первого учителя, который советовал наблюдать за дыханием в той области, где лучше всего получается, где дыхание ощущается отчётливее всего.

Обретение бдительности ума

Слова «установив внимание перед собой» также указывают на необходимость собранности и внимательности во время медитации. Речь идёт об обретении бдительности ума, о том, чтобы сохранять наблюдательность. Китайский перевод этих слов Сатипаттхана-сутты звучит так: «контролируя мысли, не позволяя им блуждать».

В этом фрагменте сутты, когда установлена правильная поза, Будда указывает, насколько важно сознательно стремиться к сохранению внимательности. Напоминайте себе: «Да, такова моя цель; именно этим я сейчас занимаюсь». Следует вспомнить о своём намерении, а не садиться сразу в медитативную позу, чтобы погрузиться в привычный поток мыслей и фантазий. То, как мы приступаем к медитации, часто определяет весь её дальнейший ход.

Одна беседа из сборника «Беседы средней длины» повествует о том, как юный ученик брахмана Брахмайю семь месяцев тенью следовал за Буддой, наблюдая за его качествами и поведением. Затем Брахмайю описал, как Будда садится в позу для медитации:

[О]н cадится, скрестив ноги, выпрямляет тело и устанавливает внимание перед собой. Он не занимает свой ум своими, чужими или общими несчастьями; его ум сосредоточен на его собственном благополучии, на благополучии других и на общем благополучии, а также на благополучии всего мира (Брахмайю-сутта) [6].

В практическом отношении эти слова могут означать, что следует учитывать все смыслы «установления внимания перед собой» – понимать это выражение как конкретную область, куда следует направлять внимание, как намерение сохранять внимательность и как развитие стремления медитировать ради блага всех существ.