Текст книги "Внимательность. Практическое руководство по пробуждению"

9. Внимательность к действиям

Осознание положений тела вполне естественно ведёт к следующему аспекту внимательности – а именно к осознанию действий.

Монахи, когда вы идёте вперёд и назад, следует ясно осознавать свои действия; глядя вперёд и прочь, следует ясно осознавать свои действия; сгибая и разгибая конечности, следует ясно осознавать свои действия… когда вы едите, пьёте, принимаете пищу и ощущаете её вкус, следует ясно осознавать свои действия; когда вы испражняетесь и мочитесь, следует ясно осознавать свои действия; когда вы идёте, стоите, сидите, засыпаете, просыпаетесь, говорите и молчите, следует ясно осознавать свои действия [1].

Слова «ясное понимание», на языке пали – sampajañña, часто переводят как «ясное постижение». Ясно сознавать – значит воспринимать точно и полноценно, сохраняя равновесие всех пяти духовных способностей (уверенности, энергии, внимательности, сосредоточения и мудрости).

Существуют четыре способа развития этого качества ума, о которых часто говорил Будда.

Распознавайте мотивы, стоящие за действиями

Первый способ развития ясного постижения – перед совершением действия ясно осознать его цель, понять, принесёт ли оно пользу нам и другим существам. Благодаря этой практике медитация усложняется, она перестаёт быть просто осознанием положения тела. Здесь необходимо понимать мотивы совершения определённых действий и размышлять над ними. Являются ли они искусными? Или нет? Практика такого различения серьёзно влияет на нашу повседневную жизнь. Поскольку наши мотивы зачастую являются тонкими и трудноуловимыми – часто они смешиваются или представляют собой ряд противоречащих друг другу побуждений, – требуется большая честность, трезвость и внимательность, чтобы ясно их распознать, чтобы осознать внутреннюю цель, стоящую за нашими действиями.

Чтобы показать, насколько сложными бывают наши мотивы, стоит рассказать об одном случае, который произошёл со мной во время длительной уединённой практики. Я занимался чтением текстов Дхаммы, и мне попалась на глаза одна история, которая, как мне показалось, может пригодиться моей коллеге, Шерон Зальцберг, которая в то время писала книгу. Для учителей Дхаммы хорошая история подобна золоту, поэтому мне было приятно сознавать, что первым моим побуждением было поделиться своим открытием с ней. Но тут же последовала другая мысль: «Нет, я оставлю эту историю при себе». Затем стали возникать другие мысли, которые стремительно сменяли друг друга: «Это всего лишь эгоизм. Я должен поделиться с ней этой историей. Впрочем, возможно, стоит рассказать ей о том, что я переживаю, чтобы она оценила это и почувствовала благодарность. Нет, это ещё более эгоистично». И так далее и тому подобное. Наконец я задался вопросом: где во всём этом потоке мыслей мои истинные мотивы? Вспомнив, о чём я думал, я понял, что момент истины заключался в моём первом побуждении поделиться с ней этой историей. Ясное понимание, или ясное постижение, не ведёт к мгновенному очищению нашего ума от всех неискусных мыслей. Скорее, оно позволяет нам видеть, что происходит в нашем уме, и, исходя из этого отчётливого понимания, принимать более мудрые решения. Ясное постижение – великий союзник в повседневных столкновениях с Марой.

Мара – это олицетворение иллюзий, и в отличие от дьявола, или Сатаны, фигурирующего в некоторых западных религиях, который считается правителем подземного мира, в буддийской традиции Мара считается повелителем высшего небесного царства. Его миссия состоит в том, чтобы удерживать нас в сетях его царства сансарических привязанностей, и он применяет многочисленные соблазняющие и сбивающие с толку уловки, чтобы добиться своей цели.

Мара может проявляться как очарованность желанием и алчностью. Часто такая очарованность наблюдается в отношении пищи, когда человек переедает или слишком часто ест нездоровую пищу. На более тонком уровне состояния ума, которые являются препятствиями для практики, могут надевать маску наших союзников. К примеру, лень и апатия, вялость и косность ума могут выглядеть как сострадание. В моменты усталости и раздражения в уме может раздаваться приятный голос: «Я сделал достаточно. Я хорошо поработал. Стоит немного отдохнуть». Иногда мы действительно нуждаемся в отдыхе, но иногда этот приятный голос – лишь проявление лени и апатии, избегание трудностей. Временами я нахожу полезным одно высказывание, которое встречается в разных суттах: «Мара, я вижу тебя»; оно помогает вырваться из сети соблазнов неискусных состояний. Конечно, способность осознавать все эти проявления Мары и освобождаться от них зависит от нашей способности ясно осознавать происходящее.

Этот аспект ясного постижения – видение цели наших действий, их пользы или вреда – покоится на понимании нравственных измерений внимательности. Речь идёт о различении благоприятных и неблагоприятных состояний ума, а также действий, которые ведут соответственно к счастью или страданию. Эту идею выражает одна тибетская молитва-благопожелание: «Да пребудет с тобой счастье и причины счастья. Да будешь ты свободен от страдания и причин страдания». Раздел Сатипаттхана-сутты, посвящённый внимательности к повседневным делам и их ясному знанию, – начало осуществления этой молитвы в нашей жизни.

Когда мы ясно постигаем цель и пользу своих действий, у нас появляется возможность принимать более мудрые решения. «Куда ведёт это действие? Хочу ли я этого?» Тхить Нят Хань, популярный вьетнамский буддийский мастер, поэт и активный участник движения за мир, выразил эту мысль простыми словами: «Буддизм – это продуманный путь к наслаждению жизнью. Счастье доступно. Бери – не хочу»[10]10
  Цитата из книги Тхить Нят Ханя «Жить с миром». См.: Thich Nhat Hanh. Being Peace. Berkeley: Parallax, 2005. – Прим. пер.


[Закрыть].

Сознавайте уместность действий

Второй способ развития ясного постижения состоит в знании об уместности своих действий. Даже если определённое действие является благоприятным, нужно внимательнее его изучить и понять, насколько оно уместно здесь и сейчас. Будда особенно подчёркивает этот момент в своих наставлениях о правильной речи, которые сводятся к двум вопросам: истинны ли слова, полезны ли они? Нечто может быть истинным, однако бывает так, что неуместно выражать это в конкретный момент. Ясное знание об уместности действия помещает нашу деятельность в более широкий контекст, который принимает во внимание влияние наших действий на окружающих.

Такое мудрое размышление также помогает освободиться из ловушки духовных представлений о своей личности. Удивительный урок такого рода я получил в индийской Бодхгае, когда увидел, как мой учитель Анагарика Муниндра оживлённо торгуется с продавцом арахиса на базаре. С моей, европейской точки зрения, это выглядело несколько неподобающе – великий мастер медитации пытается выгадать пару центов на покупке арахиса. Когда я спросил учителя об этом, он ответил так: «Путь Дхаммы – быть простым, но не простаком». У него не было проблем с восприятием себя; он поступал так, как уместно поступать в конкретных обстоятельствах.

Помните о сферах практики

Третий способ развития ясного постижения – помнить о правильных сферах нашей медитативной практики. В Сатипаттхана-сутте Будда очень чётко разъяснил этот вопрос; он сказал, что четыре поля внимательности – тело, чувства, ум и различные категории переживаний (дхамм) – это правильные области практики для тех, кто стремится к пробуждению.

Рассказывают об одном монахе, который, сделав что-либо невнимательно, всякий раз выполнял это действие снова. После двадцати лет таких упражнений он стал архатом. Мне нравится эта история, поскольку она, с одной стороны, содержит в себе практический совет, а с другой – говорит о глубокой преданности пробуждению.

Ясное знание о правильной области практики также указывает, что важно ограничивать органы чувств, чтобы ум не мог беспечно блуждать в соблазнительных сферах чувственных предметов. Ограничения не очень ценятся в нашей культуре. Мы часто воспринимаем отказ от чего-либо как тяжкую задачу – как нечто, что вообще-то полезно, но чего нам не хочется делать. Однако ценность ограничений можно понимать иначе, если мы увидим их как практику непривязанности. Благодаря такому пониманию отречения нам легче будет почувствовать его истинный вкус – вкус свободы.

Устраняйте иллюзии

Последний аспект ясного постижения – отсутствие иллюзий, то есть ясное понимание трёх универсальных характеристик, о которых мы говорили выше. Мы ясно осознаём непостоянство, ненадёжную и безличную природу всех явлений. Отсутствие иллюзий – это понимание того, что во всех упомянутых телесных действиях нет никого, кто бы действовал; есть действие без деятеля. Всё это лишь пустые явления, развёртывающиеся в согласии с великим законом причины и следствия. Знаменитый японский мастер дзен тринадцатого века, Догэн, выразил эту мысль в Гэндзё-коане: «Изучать путь Будды – значит изучать себя. Изучать себя – значит забыть себя. Забыть себя – значит дать проявиться множеству вещей»[11]11
  Гэндзё-коан // Догэн. Луна в капле росы. Пер. с англ. Н. фон. Бок. Рязань: Узорочье, 2000. С. 87.


[Закрыть].

Этот раздел сутты – внимательность к деятельности – также показывает, что Будда придавал большое значение тому, как держится монах или монахиня; они должны держаться спокойно и с достоинством. Это не означает скованности или искусственности, напротив, это означает обладание, выражаясь словами тибетского мастера дзогчен, Цокньи Ринпоче, «беззаботным достоинством». Хотя на Западе само представление о манере держаться и о достоинстве выглядит несколько устаревшим, оно является очень заметной и красивой чертой буддийских культур Востока. Особенно в тех людях, которые практикуют внимательность, будь то монахи или миряне, присутствует исключительная уважительность и благосклонность, заметная по тому, как они двигаются и общаются друг с другом. Это не означает, что на Востоке люди не подвержены тем же порокам, что и на Западе. Подвержены. Просто часть культурной нормы здесь – поддерживать осознанность действий и движений, помнить об этой осознанности, обладать ясным знанием, пребывать в своём теле, а не в мыслях.

За этим разделом, посвящённым внимательности к действиям, следует повторяющийся фрагмент, которым Будда завершает каждую часть сутты, напоминая нам, что следует созерцать все эти действия внутренним и внешним образом, видеть возникновение и исчезновение их природы и устанавливать внимательность в той мере, в какой это необходимо для обретения чистого знания и непрерывной внимательности, сохраняя независимость, не цепляясь ни за что в мире.

10. Внимательность к физическим характеристикам

В этой главе мы обсудим различные составляющие тела и виды медитации, которые позволяют освободиться от самого понятия «тело». В данном разделе Сатипаттхана-сутты Будда более подробно анализирует явление, которое мы называем «телом», с точки зрения его анатомических частей, элементов, его природы, предполагающей смерть, а затем разложение. Благодаря этим интенсивным медитациям мы избавляемся от привычки отождествления с телом и от страдания, возникающего в результате такого отождествления.

Следующие наставления, которые Будда даёт в связи с первыми принципами внимательности к телу, направляют наше внимание на анализ его природы через созерцание анатомических частей.

Монахи, следует изучить это тело снизу вверх, от ступней, и сверху вниз, от макушки, покрытое кожей, которое содержит в себе многие виды нечистот: «Это тело состоит из волос на голове, волос на теле, ногтей, зубов, кожи, плоти, сухожилий, костей, костного мозга, почек, сердца, печени, диафрагмы, селезёнки, лёгких, кишечника, брыжейки, содержимого желудка, испражнений, жёлчи, слизи, гноя, крови, пота, жира, слёз, кожного сала, слюны, носовой слизи, суставной жидкости и мочи» [1].

В этой сутте упоминается тридцать одна часть тела; в других списках приводится от тридцати двух до тридцати шести его составляющих. В некоторых беседах их перечисление просто заканчивается словами: «И любые другие части тела».

Вопрос состоит в том, почему Будда учил замечать уродливые или непривлекательные проявления тела, которые на языке пали называются asubha, и почему нам стоит их созерцать? Явление, которое мы называем «телом» и которое с определённой точки зрения кажется приятным и восхитительным, в сущности, представляет собой лишь ряд взаимосвязанных частей, ни одна из которых сама по себе не вызывает вожделения. Таким образом, смысл этого созерцания в том, чтобы ослабить мощную обусловленность нашего ума.

Когда мы с этой точки зрения внешним и внутренним образом созерцаем тело – своё собственное или чужое, – мы также видим непостоянную, зависимую природу всех анатомических частей. Мы понимаем, что явление, которое мы называем телом и которое нередко отождествляем с собой, представляет из себя систему взаимозависимых органов, костей, крови, нервов и других составляющих. Благодаря такому созерцанию, когда какая-то из этих частей или систем изнашивается или начинает плохо работать, мы не воспринимаем это как личную неудачу или некую поломку тела; скорее, мы понимаем, что такова природа всех обусловленных явлений. Эту природу превосходно выражает второй закон термодинамики – закон энтропии, который гласит, что все системы тяготеют к беспорядку.

Поразительно, насколько трудно нам бывает принять эту основополагающую истину о природе вещей, даже имея перед собой такие несокрушимые и тотальные её подтверждения. Эта практика созерцания, приведённая в Сатипаттхана-сутте, – действенное напоминание о безличной и неустойчивой природе тела. Она помогает нам освобождаться от гордости и вожделения, пренебрежения и страха, поскольку мы с большей ясностью видим, что такое тело.

Возможность неправильного отношения

При обращении к этой практике требуется некоторая осторожность. Если мы подходим к ней неправильно, то она способна незаметно усилить неблагоприятные состояния отвращения и неприятия, хотя должна вести к успокоению желаний, уравновешенности и свободе. Много лет тому назад известный монах из Камбоджи, Маха Гхосананда, посетил Общество медитации прозрения в один из ежегодных трёхмесячных ретритов. Однажды в ходе медитации сидя он предложил людям необычную направляемую практику, связанную с едой. Он попросил людей представить, что они видят перед собой пищу, берут её и кладут в рот; затем нужно было представить, что происходит с пищей, когда мы её пережёвываем. Не слишком приятное зрелище. Далее он попросил их вообразить, что происходит с пищей, когда мы её глотаем, когда она переваривается в желудке, движется по кишечнику, и, наконец, когда организм избавляется от оставшихся отходов.

Интересной была реакция на эту созерцательную практику со стороны некоторых медитирующих. Кто-то спросил Маха Гхосананду: «Почему вы испытываете такую неприязнь к пище?». Но он совершенно не чувствовал к ней отвращения; он просто показывал нам, что на самом деле происходит с пищей. Однако некоторые люди приписывали ему собственное отвращение и неприязнь, возникающие при визуализации таких непривлекательных сторон принятия пищи.

Мы можем научиться воспринимать вещи такими, какие они есть, не испытывая вожделения к приятному и отвращения к неприятному. В этом разделе сутты Будда указывает на такое отношение:

Представьте, что есть сумка для пищи с двумя отделениями, наполненная различными сортами зерна, вроде горного риса, неочищенного риса, фасоли, дикого гороха, кунжута и очищенного риса, и человек с намётанным глазом открывает сумку и исследует её содержимое следующим образом: «Это – горный рис, это – неочищенный рис, это – фасоль, это – дикий горох, это – кунжут, это – очищенный рис»; так и монах созерцает своё тело… [2].

Такое уравновешенное созерцание неприятных качеств тела способно привести нас к полному пробуждению: мы видим, что в теле или его частях нет ничего, к чему можно привязаться, о чём можно сказать «Я» или «моё». Ум может оставить все свои цепляния и стать свободным – прямо сейчас или постепенно, со временем. Будда говорит: «Бхиккху, когда человек цепляется, он оказывается в сетях Мары; когда он не цепляется, он свободен» (Кхандха-саньютта).

Дальнейшие наставления, которые Пробудившийся даёт относительно созерцания тела, выводят ум на следующий, более тонкий и совершенный уровень восприятия:

Итак, монахи, следует рассматривать это тело в любом положении, в любом состоянии, как состоящее из элементов: «Это тело содержит в себе элемент земли, элемент воды, элемент огня и элемент воздуха» [3].

Здесь Будда использует древнеиндийскую схему четырёх базовых качеств материи. Возникает интересный вопрос о том, как такая система соотносится с современным научным пониманием мира. Можно использовать для обозначения этих четырёх элементов более знакомые нам понятия: твёрдое тело, жидкость, плазма и газ. Также, при достижении джханы (jhāna), высокого уровня сосредоточенной поглощённости, можно переживать тело на невероятно тонком уровне, выходящем далеко за пределы обычного уровня восприятия. Четыре элемента действительно отражают определённые переживания на этом тонком уровне. Было бы интересно сравнить современный способ описания мельчайших частиц материи и такие медитативные восприятия, если бы современные учёные могли провести такой эксперимент. Однако и тогда, когда мы воспринимаем явления вполне обыденным образом, представление о четырёх состояниях материи хорошо описывает наше субъективное чувствование тела и физический мир.

Элемент земли выражает универсальное переживание устойчивости, качества сжатия, твёрдости или мягкости.

Следующий элемент, вода, выражает качества связности и текучести. Представьте сухую муку: её частицы сами по себе рассыпчаты. Когда мы добавляем воду, частицы слипаются друг с другом, и получается тесто. Согласно комментариям, элемент воды не воспринимается отдельно от других элементов, но выступает началом, которое обеспечивает их единство.

Элемент огня выражает температуру – жар и холод. Он также связан с ощущением лёгкости в теле. Этому элементу присущи разные способы действия. Благодаря ему возникает тепло. Благодаря ему вещи стареют. Это сильный жар, из-за которого предметы загораются. Также это тепло пищеварения. В Бирме такое тепло называют «желудочным огнём» – когда этот огонь сильный, пища хорошо переваривается; когда он слабый, возникают проблемы с желудком. Это представление объясняет, почему бирманцы так любят острейший чилийский перец. Несмотря на то, что этот перец вызывает ощущение жжения, люди с удовольствием едят его, поскольку считают его полезным для здоровья.

Элемент воздуха вызывает движение в теле, чувство расширения, раскрытия, раздувания. Он также связан с чувством давления. Когда во время медитации мы осознаём, как поднимается и опускается живот, мы, в сущности, осознаём элемент воздуха.

Созерцание элементов

Хотя в суттах и комментариях содержатся подробнейшие разъяснения относительно природы каждого элемента, нет необходимости знать о том, какому элементу соответствуют определённые ощущения. Вполне уместно использовать для описания своих ощущений обычные слова и понимать, что в данный момент действует тот или иной элемент.

Существуют различные способы созерцания элементов, каждый из которых ведёт к прямому постижению трёх характеристик, которое, в свою очередь, способствует освобождению ума от цепляния. К примеру, мы можем ощутить действие этих четырёх элементов во время медитации при ходьбе. Когда мы поднимаем ноги, ощущаемая в стопах и ногах лёгкость – это элемент огня. Когда мы толкаем ногу вперёд, ощущаем движение и давление, мы переживаем элемент воздуха. Когда мы опускаем ногу на землю и ощущаем твёрдость или мягкость, мы переживаем элемент земли.

Такое восприятие привычной деятельности, ходьбы, влечёт за собой важный сдвиг в нашей медитативной практике. Мы можем сказать, сохраняя обыденное представление о теле: «Я чувствую мою ногу». Однако не существует ощущения, которое можно назвать «ногой». Скорее, мы имеем дело с конкретными ощущениями, давлением, тяжестью и лёгкостью, а затем создаём образ или понятие – «нога». Во время медитации мы переходим от понятия о теле к осознанию тела в качестве изменчивого поля энергии. На этом уровне исчезает ощущение тела как устойчивого и самодостаточного явления.

Когда мы рассказывали о своей практике Саядо У Пандита, он обычно просил нас как можно точнее описывать, что именно мы ощущаем на каждом этапе, а затем наблюдать, как развивается каждое из этих ощущений. Такая внимательная точность помогла нам прояснить, что тело – это игра четырёх элементов.

Работа с ощущением «Я есть»

Созерцание элементов также является действенным средством против привычной обусловленности, связанной с самомнением. «Самомнение» в контексте буддизма означает глубоко укоренённое чувство «Я есть», «Я был», «Я буду». Это одно из последних требующих искоренения загрязнений, и один из последних покровов невежества, которые нужно устранить для полного пробуждения.

Обратите внимание, насколько часто ощущение «Я есть» возникает у нас в связи с телом, особенно когда мы в этом или ином отношении сравниваем его с телами других людей. Теперь обратите внимание, что эти сравнения пробуждают множество мыслей и эмоциональных паттернов, а также проекций, в которые мы погружаемся: «Если я куплю эту вещь, то буду таким – или буду выглядеть так, – как эти идеально красивые люди, которые её рекламируют». Поскольку сравнение – весьма очевидный приём, тот факт, что оно часто определяет наше поведение, указывает на его связь с неким паттерном, глубоко укоренённым в нашем сознании.

Когда мы видим тело как сумму частей, ни одна из которых сама по себе не является привлекательной, а затем переживаем его как чистую игру элементов, уходит самомнение, вызванное чувством «Я есть». Чувства гордости или никчёмности, возникающие в связи с телом, больше не имеют смысла. Об этом говорил монах Ньянананда: он называл самонадеянное восприятие элементов в качестве самости «незаконным присвоением общей собственности». Сарипутта, главный ученик Будды, говорил так:

Иногда воды великого океана не могут намочить и кончика пальца. Когда мы видим, что элемент воды даже во внешней форме, во всём его величии, непостоянен, подвержен разрушению, исчезновению и изменению, то что говорить об этом теле, к которому мы привязаны страстным желанием и которое так недолговечно? Его нельзя рассматривать как «Я», «моё» или «Я есть» (Махахаттхипадопама-сутта) [4].

Эти слова – действенное напоминание о присущей элементам неустойчивости, и в них прослеживается удивительное сходство с описанием перемен, которые произойдут с Солнцем, когда оно завершит свою жизнь в качестве звезды. Как это влияет на вещи, дающие нам точку опоры, на устойчивость нашей жизни? Созерцание элементов пробуждает совершенно иной взгляд на мир, здесь мы избавляемся даже от такого понятия, как «существо».

Во второй части наставления об элементах Будда прибегает к одному образу, который способствует такому сдвигу в восприятии:

Представьте, что умелый мясник или его ученик зарезал корову и, разделав её по частям, сел у перекрёстка, также и монах созерцает это тело, вне зависимости от его положения и состояния, как состоящее из элементов: «В этом теле есть стихия земли, стихия воды, стихия огня, стихия воздуха» [5].

Хотя образ разделанной коровы (выглядит не очень-то по-буддийски!) может показаться весьма отталкивающим, Пробудившийся всего лишь обращается к обыденным сюжетам повседневной крестьянской жизни, чтобы прояснить глубокие истины Дхаммы. Даже в современной Индии циклы рождения, жизни и смерти происходят открыто, прямо на улицах. Их не прячут и не приукрашивают, как часто бывает на Западе.

Почему Будда прибегает к этому примеру? Пока тело коровы сохраняет целостность, неважно, живая она или мёртвая, мы продолжаем называть её коровой; но как только её тело разрезают на куски, чтобы продать в качестве мяса, представление о корове тут же исчезает. Этот образ, хотя он может вызывать неприятные чувства, призван показать, что происходит, когда мы переживаем тело исключительно как соединение элементов. Мы начинаем отходить от представления о том, что являемся существом или личностью. Нечто подобное происходит, к примеру, когда мы выполняем медитацию при ходьбе и просто чувствуем, как возникают и исчезают ощущения, вызванные различными элементами. В этот момент отсутствует ощущение устойчивого тела, есть лишь переживание ощущений в пространстве и их осознание.

В одном из великих буддийских комментариев V в. н. э., который называется «Путь очищения», разъясняется воздействие такого созерцания элементов.

Тот бхиккху, который преданно распознаёт четыре элемента, погружён в пустоту и устраняет восприятие живых существ… Поскольку он освободился от восприятия живых существ, он покоряет страх и ужас, покоряет восторг и отвращение (скуку), его не радуют и не расстраивают приятные и неприятные вещи, и как того, кто обрёл великое постижение, его ожидает либо сфера бессмертия, либо счастливая судьба [6].

Относительная и абсолютная истина

Практика созерцания элементов открывает врата к пониманию двух взаимосвязанных принципов, которые определяют суть мудрости буддизма на протяжении двух с половиной тысяч лет. Это принципы относительной и абсолютной истины. Хотя в Сатипаттхана-сутте эти истины сами по себе не фигурируют, различные наставления, даваемые в этой беседе, прямо указывают на два этих уровня понимания.

Относительная истина – это привычный мир, где есть субъект и объект, я и другой, рождение и смерть. Все знакомые нам переживания жизни выражают эту истину. Абсолютная истина описывает этот же мир иным образом. На уровне абсолютной истины нет разделения на субъект и объект – по существу, здесь вообще нет «вещей». Глубочайший аспект этой истины – то, что непроявлено, несотворено, не рождается, не умирает.

Чтобы понять, как соотносятся между собой эти две истины, представьте, что вы находитесь в кинотеатре и смотрите фильм, который полностью вас захватывает. Вы можете почувствовать счастье, печаль, волнение или ужас; это зависит от сюжета фильма. Теперь представьте, что вы отвлекаетесь от происходящего и замечаете, как изображение проецируется на экран. Вы понимаете, что на самом деле на экране нет ничего, кроме игры цветовых и световых пятен. Никто по-настоящему не влюбляется и не умирает. Однако когда нас захватывает сюжет, всё это ощущается как несомненная реальность. Пойдём ещё дальше: что произойдёт с переживанием самого света, если не будет предмета, на котором он может проявиться, – экрана или хотя бы частиц пыли в воздухе? Свет остаётся незаметным в отсутствие освещаемого объекта.

На относительном уровне мы живём, действуем и общаемся друг с другом как отдельные существа, со своими сюжетами и историей жизни. На абсолютном уровне отсутствует самость, «Я», здесь нет никакой отдельности. Всё есть игра преходящих, изменчивых элементов. В Суттанипате, одном из древнейших собраний наставлений Будды, он открыто разъясняет, как стать свободным:

Устрани то, что прошло, не ожидай ничего от будущего. Если ты не цепляешься за то, что возникает в настоящем, ты будешь оставаться безмятежным. Тот, кто не лелеет всю эту совокупность ума / тела в качестве «своей», и тот, кто не скорбит о несуществующем, поистине не переживает утрат. Такой человек никогда не думает: «Это моё» и не думает: «Это принадлежит другому»; не находя ничего, что кому-либо принадлежит, и понимая: «Нет ничего моего», он никогда не скорбит (Аттаданда-сутта) [7].

«Не скорби о несуществующем». Через созерцание элементов мы обнаруживаем уровень, на котором ни «Я», ни «самости» просто не существует. На этом уровне мы поистине освобождаемся из омута жизненных драм. Это превосходно иллюстрирует одна история. Его Святейшество Шестнадцатый Гьялва Кармапа, один из великих тибетских мастеров прошлого века, умирал от рака в одной из больниц Сиона (Иллинойс). В последние дни жизни он был окружён учениками и последователями, которые оплакивали потерю своего великого учителя. Рассказывают, что однажды Кармапа обратился к ним с такими словами: «Не переживайте, ничего особенного не происходит». Для пробуждённых существ нет того, кто рождается или умирает. Всё это – лишь сюжет на экране.

Здесь также следует проявлять определённую осторожность: у человека, который ещё не обрёл истинной свободы, может возникнуть привязанность к этой абсолютной точке зрения. Мы можем попасться в ловушку такой позиции – думать, что всё лишено сущности, ничто не является по-настоящему важным; так мы можем застрять на уровне ограниченного понимания, отвергая необходимость практики и переставая понимать, что такое «десять тысяч радостей и десять тысяч печалей», о которых говорили древние даосы.

Нагарджуна, живший во II в. н. э., один из величайших буддистов Индии, указывал на эту опасность: «Печально видеть тех, кто по заблуждению верит в материальную, вещественную реальность, но гораздо печальнее видеть тех, кто привязан к пустоте» [8]. Ньошул Кхен Ринпоче, знаменитый мастер дзогчен, обучивший практике медитации многих европейцев, также рассуждает о возможной опасности привязанности к пустоте:

Тем, кто верит в вещи, могут помочь различные виды практики и искусные средства – но тем, кто оказался в бездне пустоты, почти невозможно вернуться обратно, поскольку нет никаких перил, ступеней, нет постепенного развития, нет ничего, что можно сделать [9].

Зрелая духовная практика предполагает понимание единства относительного и абсолютного уровней, каждый из которых дополняет и выражает другой. Совершенствование так называемых четырёх божественных обителей – любящей доброты, сострадания, сорадования и невозмутимости – полностью основывается на концептуальном уровне бытия: «Пусть все существа будут счастливы. Пусть все существа будут свободны от страдания». В то же время чем глубже мы понимаем принцип отсутствия самости, тем более свободными и спонтанными становятся эти состояния ума. На относительном уровне любовь и сострадание – это культивируемые нами качества; на абсолютном уровне они выражают открытую природу самого ума. Дилго Кхьенце Ринпоче учил, что когда мы сознаём пустотную природу явлений, естественно и без всяких усилий проявляется энергия, позволяющая действовать на благо других.

Благодаря этому пониманию раскрывается редкий цветок бодхичитты, пробуждённого сердца; у нас появляется стремление заниматься практикой и жить не только ради себя, но ради благополучия и блага всех существ. Следует приступать к практике с большим смирением, просто посеяв в себе семя этого стремления, не имея притязаний и грандиозных ожиданий. Раскрытие бодхичитты – это практика длиною в жизнь. Его Святейшество Далай-лама признавал, что это относится даже к нему: «Я не смею утверждать, что по-настоящему могу осуществлять бодхичитту, однако она невероятно меня вдохновляет. Иными словами, в глубине сердца я сознаю, насколько это ценная и благотворная практика» [10].