Текст книги "Внимательность. Практическое руководство по пробуждению"

Давая наставление о немирских чувствах, Будда указывает на иной вид удовольствия, на более глубокое счастье, которое не таит в себе скрытых опасностей. Эти приятные немирские чувства составляют фундамент пробуждения. Однако Бодхисаттва не сразу обнаружил эту истину на своём пути к просветлению. Уйдя из дома в возрасте двадцати девяти лет, Сиддхартха Гаутама, которому предстояло стать Пробудившимся, на протяжении шести лет придерживался суровых аскетических учений своего времени. Существуют яркие описания этих практик, цель которых состояла в подавлении «Я» с помощью умерщвления плоти. Однако спустя шесть лет Бодхисаттва обнаружил, что не стал ближе к своей цели.

Я подумал: «Какие бы болезненные, ощеломляющие, пронзающие ощущения ни испытывали затворники и брахманы прошлого в силу своего усердия, нет ничего сильнее моих ощущений, они превосходят всё. Однако с помощью этой мучительной аскетической практики я не достиг какого-либо особого знания или видения, достойного благородных. Возможно, есть иной путь к пробуждению?».

Я подумал: «Помню, как однажды, когда мой отец из рода Шакьев занимался делами, а я сидел в прохладной тени миртового дерева, весьма отрешённый от чувственных удовольствий, оставив неблагоприятные состояния, я вошёл в состояние первого сосредоточения и пребывал в нём; оно сопровождалось направленной [на предмет] и постоянной мыслью, при этом я испытывал восторг и удовольствие по причине отрешённости. Может ли это быть путём к просветлению?». Тогда, вслед за этим воспоминанием, пришло озарение: «Да, это путь к просветлению».

Я подумал: «Почему же я боюсь этого удовольствия, которое не имеет ничего общего ни с чувственными наслаждениями, ни с неблагоприятными состояниями?». Я подумал: «Я не боюсь этого удовольствия, поскольку оно не имеет ничего общего ни с чувственными наслаждениями, ни с неблагоприятными состояниями» (Махасаччака-сутта) [2].

Действительно, после своего просветления Будда говорил, что живёт в состоянии счастья.

Здесь содержится важная мысль, подчёркивающая роль радости и счастья в процессе нашей практики. Поскольку буддизм делает упор на великой истине о страдании и его причинах, на необходимости правильного усилия, на опасностях длительного потакания чувственным желаниям, порой легко забыть о том, что этот путь – путь счастья, способствующий достижению счастья. В одной из бесед рассказывается о царе Пасенади, правителе времён Будды, который посетил Сиддхартху и затем описал, что он видел:

Но здесь я вижу монахов, смеющихся и весёлых, искренне радующихся, свободно наслаждающихся, их способности восприятия свежи, они живут беззаботно, невозмутимо, существуя на подаяния других, сохраняя свой ум отрешённым, как у дикого оленя (Дхаммачетия-сутта) [3].

Благотворные и неблаготворные виды удовольствий

В наставлении Сатипаттхана-сутты о внимательности к чувствам, где разграничиваются мирские и немирские чувства, выявляется различие между благотворными и неблаготворными видами удовольствий. Во времена Будды в древнем городе Раджагаха жил богатый купец по имени Висакха. Он и его жена достигли третьей стадии просветления, стадии «невозвращающихся». Позже его жена стала монахиней под именем Дхаммадинна и вскоре завершила свой духовный путь, достигнув архатства.

Однажды Висакха пришёл к монахине Дхаммадинне, чтобы задать ей ряд вопросов. Он спросил: «Какие привычные склонности лежат в основе приятных, неприятных и нейтральных чувств?» Её ответ был вполне ожидаемым: «Желание или влечение – вот усвоенная склонность, лежащая в основе приятного чувства, отвращение – вот усвоенная склонность, лежащая в основе неприятного чувства, заблуждение – вот усвоенная склонность, лежащая в основе нейтрального чувства» (Чулаведалла-сутта) [4]. Как мы говорили ранее, оставить эти подспудные склонности необходимо, чтобы достичь освобождения.

Однако затем Висакха решился задать другой глубокий вопрос, который имеет большое значение для нашего понимания пути. «Госпожа Дхаммадинна, эти привычные склонности к желанию, отвращению и заблуждению, лежат ли они в основе всех приятных, неприятных и нейтральных чувств?» Она отвечала: «Эти привычные склонности не лежат в основе всех чувств; не все чувства предполагают эти склонности, которые следует оставить» (Чулаведалла-сутта) [5].

Она говорит о том, что существуют приятные чувства, отделённые от неблаготворных состояний, ведущие к просветлению. Также существуют и неприятные чувства, которые возникают в силу отречения и не порождают отвращения, они также могут вести к пробуждению.

Немирские неприятные и нейтральные чувства

Каковы эти неприятные чувства, не порождающие отвращения? Нередко в процессе медитативной практики люди переживают трудные этапы. На определённых стадиях практики преобладают неприятные физические ощущения. Также мы можем чувствовать страх, душевную боль или отчаяние из-за своей практики или мира в целом, и нам кажется, будто просветление недостижимо. Св. Иоанн Креста[12]12
  Иоанн Креста (1542–1591) – католический мистик, писатель и поэт. — Прим. пер.


[Закрыть] называл это состояние «тёмной ночью души». Все эти немирские неприятные чувства возникают, поскольку мы достигаем глубин своего существа.

Также существуют нейтральные чувства, которые не имеют связи с заблуждением или забывчивостью. Мирские нейтральные чувства возникают из-за невыразительности предмета; ничто в нём не выделяется, и эти чувства остаются незамеченными. Немирские нейтральные чувства порождаются состоянием невозмутимости и обретают большую силу на четвёртом уровне сосредоточения и на стадии видения-как-есть, которая характеризуется как «невозмутимость в отношении образований (formations)». В таких состояниях большого совершенства ума нейтральные чувства, по существу, приносят больше наслаждения, чем приятные.

Ответ Дхаммадинны – она говорит, что привычные склонности к желанию, отвращению и заблуждению не лежат в основе всех чувств, и потому не все чувства предполагают эти склонности, которые следует оставить, – указывает на существование различных видов возникающих чувств, как мирских, так и немирских. Она раскрывает иное понимание счастья и значения, которое подобная радость имеет на пути медитативной практики. Будда согласился с её ответом, сказав Висакхе: «Дхаммадинна мудра. Если бы ты спросил о смысле этих вещей меня, я бы объяснил их тебе таким же образом» (Чулаведалла-сутта).

Когда человек начинает видеть различие между двумя видами чувств, мирскими и немирскими чувствами, он постепенно получает возможность открыться для счастья, не смешанного со следами различных загрязнений. Будучи существами, живущими в миру, мы хотя и знаем об этой возможности, нередко не до конца уверены в ней и не реализуем своего понимания. Большую часть жизни мы проводим в поиске и переживании многообразных чувственных удовольствий, хотя знаем и понимаем их ограничения. Действительно ли можно быть счастливым, не услаждая себя приятными мирскими чувствами? Будда напрямую обращается к этому вопросу:

[Т]ы можешь думать: «Возможно, эти оскверняющие состояния [желание, отвращение и невежество] исчезают… и человек всё же остаётся несчастным». Следует понимать это иным образом. Если оскверняющие состояния исчезают… развиваются только счастье и радость, а также безмятежность, внимательность и бдительная осознанность – таково состояние счастья (Поттхапада-сутта) [6].

Щедрость

Хотя редкие существа познали счастье полного просветления, на протяжении всего пути мы переживаем периоды ясности, когда возникает нечувственная радость, немирские приятные чувства. Мы испытываем их, когда становимся щедрыми, отказываемся от таких состояний ума, как жадность и скупость. Вспомните моменты, когда вы проявляли щедрость, делясь чем-либо из любви и сострадания, из уважения или благодарности. Практика щедрости – это доступный путь к радостным, немирским чувствам, в основе которых лежит отречение, и по этой причине Будда обычно начинает изложение своего учения с разъяснения сути щедрости.

Любовь и сострадание

Мы испытываем нечувственную радость, когда развиваем качества любви и сострадания. Великому мастеру дзен и поэту Рёкану удалось ёмко выразить это чувство. Он писал: «О, если бы мои монашеские одежды были столь широки, чтобы вместить всех людей этого изменчивого мира». Порой случается, что во время великих трагедий проявляются лучшие свойства человека, и люди, где бы они ни жили, совершают безгранично щедрые поступки. Можно ощутить чистоту этих состояний ума. Люди отдают не для того, чтобы получить что-то взамен, и нередко они стремятся отдавать больше, чем в обычных обстоятельствах. Такая реакция на страдание – спонтанный, полный сострадания отклик, который приносит особенное счастье.

Отречение

Когда мы практикуем отречение, исполняя заповеди, у нас возникает переживание нечувственной радости. Мы отрекаемся от действий, причиняющих вред, и этот отказ влечёт за собой появление немирского приятного чувства, а именно – отсутствия сожалений. Тогда, даже если в прошлом мы совершали неискусные действия – а их совершают все, – как только мы берём на себя обязательство избегать причинения вреда, у нас появляется ощущение силы, уверенности и счастья.

Мы переживаем приятные немирские чувства в период затворничества, когда отрекаемся от привычных условий быта. Мы начинаем наслаждаться красотой простых вещей. Мы прикасаемся к жизни, которую описывает царь Пасенади, увидевший монахов и монахинь, следовавших за Буддой. Когда я попадаю на ретрит, то ясно осознаю: в моей комнатке есть всё, в чём я нуждаюсь; в сравнении с этим моя обыденная жизнь, когда я вспоминаю её, кажется излишне суматошной. Иногда у себя дома, в кабинете, я медитирую по ночам, здесь темно, только мигают огоньки на компьютере, модеме, сетевом фильтре, принтере, телефоне. Я словно нахожусь внутри центра управления, которому подчиняется моя мирская жизнь.

Сосредоточение

В состояниях сосредоточения, когда ум отделяется от неискусных состояний, мы также переживаем нечувственную радость, связанную с немирскими приятными чувствами. Поначалу наш ум нередко полон нетерпения и беспокойства, он перескакивает с одного предмета на другой, реагируя на разнообразные приятные и неприятные чувства. В определённый момент на краткое или продолжительное время ум успокаивается, легко удерживаясь на предмете сосредоточения, увлекаемый потоком внимательности. Тогда мы переживаем свободу и наслаждение, и эти чувства гораздо глубже привычных чувственных радостей. Мы ощущаем большее единство.

Дипа Ма, одна из учителей, однажды медитировала на протяжении трёх дней, пребывая в состоянии глубокого сосредоточения, джханы. Утверждают, что Пробудившийся мог пребывать в таком состоянии непрерывно в течение семи дней. Разве чувственные удовольствия могут продолжаться так долго? Можно ли представить человека, который три дня непрерывно ест, слушает музыку, наслаждается чувственной любовью? Рано или поздно все эти удовольствия становятся обременительными и даже неприятными. В этом состоит различие между мирскими и немирскими приятными чувствами.

Чистое видение

На различных этапах видения-как-есть и на различных этапах пробуждения можно испытывать ещё более возвышенную нечувственную радость. Такая радость – уже не погружённость в немирские приятные чувства, вызываемые сосредоточением, а особое переживание счастья, связанное с чистым видением, – а именно: мы осознаём, во всей её глубине и яркости, изменчивую, бессущностную природу возникающих явлений. Когда мы совершенствуем (в разных отношениях) навык видения-как-есть, возникает ещё более тонкое переживание счастья. Махаси Саядо, один из великих бирманских мастеров прошлого века, описывает его так: «Иногда разные предметы, которые я отмечал, могли сливаться в один, два, или вовсе исчезать. Однако в такие минуты ещё сохраняется знающее сознание. В этом чистейшем небесном просторе остаётся одно лишь прозрачнейшее, блаженное сознание, его чистота и блаженство ни с чем не сравнимы».

Как правильно работать с этими различными приятными немирскими чувствами? Можно снова обратиться к наставлениям Сатипаттхана-сутты, где указывается, что путь к реализации требует лишь внимательности по отношению к любым возникающим чувствам. Когда возникает приятное чувство, распознавайте его как мирское или немирское; когда возникает неприятное чувство, распознавайте его как мирское или немирское; то же самое относится и к нейтральным чувствам.

Остерегайтесь чрезмерно усложнять происходящее или делать его причиной сомнений и неясности. Не нужно на протяжении часов пытаться установить, какое именно чувство вы испытываете. Скорее, старайтесь использовать эти знания в качестве схемы, упрощающей понимание, а также замечать и исследовать различие между опытом чувственного наслаждения и опытом (назовём это так) наслаждения Дхаммой. Точно так же следует поступать с приятными и нейтральными чувствами.

В этих наставлениях Будда не утверждает, что человеку нужно стремиться испытывать только немирские чувства. В процессе жизни неизбежно будут возникать и те и другие. Тем не менее, когда мы замечаем и осознаём характер этих чувств, мы начинаем отчётливее распознавать склонности, стоящие за мирскими чувствами, – желание, отвращение и заблуждение – и учимся освобождаться от этих склонностей через практику внимательности. Тогда мы просто присутствуем и сознаём: «Вот приятное (неприятное или нейтральное) мирское чувство, вызванное внешними впечатлениями», тогда мы способны замечать ценность немирских чувств, являющихся частью потока, ведущего к освобождению.

Далее, как и в других разделах этой беседы, следует повторяющийся фрагмент. Будда напоминает, что нужно созерцать чувства внутренним, внешним образом, а также одновременно внутренним и внешним образом, созерцать природу возникновения и исчезновения, одновременно возникновения и исчезновения в связи с чувствами. Это наставление завершается следующими словами:

Внимательность к тому, что «есть чувство», устанавливается в той мере, в какой требуется для обретения чистого знания и непрерывной внимательности. И следует сохранять независимость, не цепляясь ни за что в мире. Так, если говорить о чувствах, следует созерцать чувства [7].

Внешняя внимательность к чувствам означает, что мы сознаём чувства, возникающие у других людей; благодаря такой внимательности человек сорадуется, когда другие переживают приятные чувства и сопереживает другим, когда они страдают. Если мы не проявляем внимательности к чувствам – приятным, неприятным и нейтральным; мирским и немирским – и не созерцаем их внутренним, внешним, а также внутренним и внешним образом, мы легко начинаем отождествляться с ними, принимая их за свою сущность.

В одной из бесед Будда задаёт Ананде, своему верному спутнику, риторический вопрос: как люди относятся к самим себе? Дальше он говорит, что люди могут считать, что чувство – это «я сам», считать: «моя самость чувствует» или даже: «моя самость не имеет чувств». Такое отождествление питает имеющиеся у нас склонности – желать приятного, испытывать отвращение к неприятному, не знать о том, что вызывает нейтральные чувства; таким образом отождествление удерживает нас в колесе сансары. Когда мы созерцаем чувства как безличные процессы, возникающие при контакте с предметами, воспринимаемыми каждым из шести чувств (шестое чувство – ум), мы перестаём принимать их за свою самость. Тогда мы следуем основному наставлению Будды: «Не следует держаться ни за что в мире, как за „Я“ или „моё“».

Внимательность к уму

13. Благоприятные и неблагоприятные корни ума

В этом разделе Сатипаттхана-сутты Будда разъясняет третью из четырёх основ внимательности – а именно внимательность к уму. Он начинает своё наставление с вопроса: «Как же, бхиккху, следует созерцать ум как таковой?». Далее он объясняет:

В этом случае следует знать вожделеющий ум как «вожделеющий», а ум, лишённый вожделения, как «лишённый вожделения». Он знает гневный ум как «гневный», а ум, лишённый гнева, как «лишённый гнева». Он знает заблуждающийся ум как «заблуждающийся», а ум, лишённый заблуждения, как «лишённый заблуждения»; он знает ограниченный ум как «ограниченный», а рассеянный ум как «рассеянный» [1].

Перечисляя разные состояния ума, Будда делает акцент на познании трёх нездоровых корней ума – их присутствия и отсутствия, а также на том, как они окрашивают или определяют наше сознание. Три корня – это жадность, или страсть; ненависть, которая включает в себя недоброжелательность и гнев; и заблуждение, или невежество, к которым относятся растерянность и смущение.

Хотя Пробудившийся сосредоточивается на простом распознавании этих нездоровых состояний ума или их отсутствия, стоит также обращать внимание на качество ума в те моменты, когда он свободен от различных проявлений жадности, ненависти и заблуждения. В такие моменты мы не обязательно испытываем соответствующие положительные чувства (так, в отсутствие гнева или недоброжелательности мы необязательно чувствуем глубокую любящую доброту), однако всё-таки можем заметить, что в уме присутствует лёгкость, покой и открытость. В следующих главах мы будем более подробно рассматривать здоровые состояния, связанные с факторами пробуждения.

Что искусно, а что неискусно

Когда Будда указывает на необходимость распознавания и понимания нездоровых корней ума, а также отсутствия здоровых корней ума, он тем самым обращает наше внимание на умение мудро различать искусные и неискусные состояния – иными словами, различать состояния, которые ведут к счастью и освобождению, и состояния, которые ведут к страданию. Хотя мудрое различение – основа буддийского учения, это качество затрагивает чувствительные струны европейской души. Во многих случаях легко перейти от признания того, что некоторое состояние ума, скажем, жадность или ненависть, является неблагоприятным, к ощущению того, что если оно возникает, то я – плохой человек, или что сам факт его появления в уме есть нечто неправильное. Такой способ реагирования лишь усиливает самоосуждение, отвращение и страдание. Это порочный круг.

Важно понимать, какие состояния ума искусны, а какие нет, однако не с той целью, чтобы осуждать себя или реагировать на них, а чтобы понимать, какие из них ведут к счастью и нуждаются в развитии, а какие ведут к страданию и требуют искоренения. Различение благоприятных и неблагоприятных состояний ума привносит в науку о душе нравственное измерение. Это особенно важный момент, поскольку различные состояния не просто возникают в уме, они также стоят за нашими действиями.

Почему в мире так много страдания, которого можно избежать, – насилия, войн, голода, несправедливости – и так много страдания, вызванного проблемами в межличностных отношениях? Такое страдание – не более чем проявление этих неблагоприятных состояний ума. Чтобы стать счастливыми и сделать мир более спокойным местом, нам в первую очередь нужно понять различие между искусными и неискусными состояниями, а затем научиться распознавать эти состояния, когда они возникают в уме. Далай-лама подчёркивал этот момент: он говорил, что действия никогда не следует оценивать по тому, насколько они успешны или неуспешны, а только по тому, какие за ними стоят мотивы. Нередко, а на деле очень часто, мы не можем нести полную ответственность за результаты своих действий, однако мы можем развивать свой ум и сердце. Таким образом мы обучаемся третьей основе внимательности: внимательности к уму.

Как можно на практике развивать такую внимательность или, говоря словами сутты, понять вожделеющий ум как вожделеющий, а ум, лишённый вожделения, как лишённый вожделения? Подобным образом, как можно распознать гнев или заблуждение? В Дхаммападе есть строки, лаконично описывающие особенности таких неблагоприятных состояний: «Нет огня подобного страсти, нет спазма подобного гневу, нет сети подобной обману, нет реки подобной желанию» (Дхаммапада. Глава XVIII. Глава о скверне). Чтобы развить внимательность к уму, следует самостоятельно распознавать, как мы переживаем каждое из этих состояний. Можно чувствовать пылкое волнение, вызванное желанием или жадностью; можно переживать напряжение, сдавливание или отчуждённость, вызванную гневом или ненавистью; можно ощутить неясную спутанность заблуждения. Тайский мастер Буддхадаса описывает эти склонности как «притяжение, отталкивание, бег по кругу».

Можно провести небольшой эксперимент: во время медитации сидя задайте себе вопрос: «Как сейчас настроен ум?». Нередко этот вопрос позволяет прояснить, присутствует ли в уме привязанность, желает ли он как-то изменить текущее состояние; задавая такой вопрос, вы реально практикуете внимательность в отношении ума. Бывает, что одного этого вопроса достаточно, чтобы ум стал более расслабленным и освободился от цепляния и отвращения, присутствия которого вы могли и не осознавать.

Замечайте отсутствие неблагоприятных состояний ума

Аспект практики, который в каком-то отношении является более трудным, – замечать отсутствие этих состояний. По какой-то причине мы более склонны заострять внимание на трудностях и часто упускаем из виду присутствие более благоприятных состояний ума. Такая установка сильно влияет на то, как мы воспринимаем самих себя. В этом разделе Сатипаттхана-сутты Будда придаёт одинаковое значение внимательности как к нездоровым, так и к здоровым состояниям ума. Следует замечать непринуждённость ума, свободного от оков неблагоприятных состояний, и также – присутствие соответствующих положительных состояний, когда они возникают. В качестве эксперимента, когда в следующий раз в вашем уме возникнет переживание сильного желания, сосредоточьтесь на нём. Как можно внимательнее наблюдайте за тем, как оно проявляется в уме и теле. А затем наблюдайте за тем, как желание исчезает – мгновенно или постепенно растворяясь. Не спешите переводить внимание на дыхание или другой предмет, сосредоточьтесь на состоянии ума, свободного от желаний, на переживании невозмутимости и покоя.

Ясное распознавание сути вещей – «это вожделение, это его отсутствие» – тогда становится опорой для более глубокого и непосредственного переживания самого ума, в котором отсутствуют слова и понятия. Майкл Каннингэм в своём романе «Часы» пишет: «Всё в мире имеет тайное имя – имя, которое нельзя передать в речи, это сам облик и ощущение вещи». Такова внимательность, которая позволяет сознанию погрузиться в предмет и полностью его постичь.

В этих наставлениях о том, как распознавать наличие или отсутствие неблагоприятных корней, Будда выражает одну мысль, весьма важную для нашего освобождения. Поскольку клеши, загрязнения, присутствуют не всегда, они являются случайными, то есть не присущи уму, не заложены в нём; они не составляют природы самого ума, но являются гостями, которые порой посещают ум при определённых условиях. Будда весьма недвусмысленно говорит об этом:

Сияющим, бхиккху, является этот ум, но он омрачен случайными загрязнениями. Необученный заурядный человек не понимает этой истины; поэтому я говорю, что необученный заурядный человек не развивает ум (Патхама-сутта).

Сияющим, бхиккху, является этот ум, и его можно освободить от случайных загрязнений. Обученный благородный ученик понимает эту истину; поэтому я говорю, что обученный благородный ученик развивает ум (Дутия-сутта) [2].

Просто, но не легко

Такое понимание ума, как и подробные инструкции, даваемые в тексте, предполагает иное отношение к работе с нездоровыми состояниями, чем то, которое мы обычно реализуем на практике. Вместо того чтобы погружаться в переживание загрязнений, отождествляясь с ними, осуждая или отрицая их, следует, как напоминает нам Пробудившийся, просто осознавать, когда они присутствуют и когда отсутствуют, не забывая о том, что они – лишь гости. Хотя понять это очень просто, это не всегда легко реально осуществить.

Долгие годы я сражался с трудностями, возникающими во время практики; когда возникали различные загрязнения или мой ум много отвлекался, я начинал думать, что не умею медитировать. Порой же я начинал излишне осуждать себя и считал, что совсем безнадежён, что являюсь душевным калекой. Один раз, когда я боролся с одним особенно сильным страхом, я обнаружил, что в моём уме стали рьяно плодиться мысли, например: «Я такой трус. Нужно тридцать лет терапии, чтобы избавиться от всех этих заблуждений» и т. п., и я забыл, что следует просто осознавать свой страх, как указывают наставления.

Прошло немало времени, прежде чем я действительно начал следовать указаниям Будды и понял, что сами по себе тяжёлые состояния ума не являются проблемой или ошибкой. Они были лишь частью пути, непостоянные и безличные, как и все прочие явления. Страх – лишь состояние ума. Когда я понял это, я стал даже радоваться, когда осознавал загрязнения, поскольку лучше замечать и изучать их, чем не замечать их и находиться под их воздействием.