Текст книги "Самые странные в мире: Как люди Запада обрели психологическое своеобразие и чрезвычайно преуспели"

Сверхъестественные кнуты и пряники. Конкуренция между группами способствует отбору богов, способных наказывать и поощрять отдельных людей и целые сообщества. Примечательно, что из-за особенностей обращения нашей психики с нормами угроза наказания может действовать на людей значительно сильнее, чем перспектива поощрения, хотя оба эти аспекта играют роль в мотивации поведения. Со временем боги превратились из капризных шутников в верховных судей, способных насылать травмы, болезни и даже смерть. В конце концов некоторые боги захватили власть над загробным миром, обретя полномочия наделять вечной жизнью или обрекать на вечное проклятие.

Влияет ли на принятие людьми решений их вера в бога, который в большей мере склонен и способен контролировать своих последователей, а также наказывать их за нарушения норм? Могут ли такие боги расширять круг сотрудничества, способствуя справедливому и беспристрастному взаимодействию с незнакомцами, разделяющими веру в них? Мы уже видели, что даже намек на бога вызывает у людей просоциальное поведение по отношению к незнакомцам; теперь давайте сосредоточимся на некоторых конкретных механизмах, посредством которых действует вера.

АКТИВНЫЕ КОМПОНЕНТЫ

Примерно дюжину лет назад, пропустив несколько пинт пива в нашем местном пабе, Ара Норензаян, ученый-религиовед Тед Слингерленд и я разработали проект по изучению эволюции религий. В рамках этого проекта мы собрали команду ученых из разных стран, которые имели опыт работы с различными группами охотников-собирателей, занимающихся натуральным хозяйством земледельцев, скотоводов и наемных работников из сообществ по всему миру – от Сибири и Маврикия до Вануату и Фиджи. Среди этих 15 популяций имелись не только общины, которые глубоко вовлечены в мировые религии вроде индуизма, христианства и буддизма, но и те, которые активно придерживаются местных традиций, включая поклонение предкам и анимизм (например, веру в горных духов). Мы подробно расспросили представителей каждой популяции о вере в сверхъестественные силы и провели ряд экспериментов по принятию решений, в рамках которых участники должны были распределять значительные суммы реальных денег{214}214
  В этих первых встречах также иногда участвовал Марк Коллард. Позже центральную роль в организации наших межкультурных исследований сыграли антрополог Бен Пурзики и религиовед Мартин Ланг.


[Закрыть].

В начале исследования мы выбрали по паре важных местных богов для каждого района. Первым было божество, которое лучше всего подходило на роль самого огромного и сильного бога – то есть всемогущего, вездесущего, всемилостивого БОГА. Это был наш Большой бог. Затем мы отыскивали важную, но менее могущественную сверхъестественную сущность, которую назначали Местным богом. Мы просили участников оценить для каждого из божеств степень их способности контролировать поведение смертных, читать мысли, наказывать за различные проступки и даровать загробную жизнь (наряду со множеством других параметров). На основе этих рейтингов мы высчитывали для каждого бога показатель, который отражал, насколько люди верили в его способность контролировать своих почитателей и наказывать их за нарушение норм.

Чтобы оценить представления людей о справедливости и беспристрастности, мы использовали задание на принятие решений, называемое «игрой случайного распределения» (ИСР). Во время ИСР каждого участника сажали отдельно, например в комнату или палатку. Перед ним стояли две чаши, стопка из 30 монет и шестигранный кубик, окрашенный с трех сторон в черный цвет, а с трех других – в белый. Участникам говорили, что они должны бросать кубик, чтобы определить каждую монету в одну из двух чаш. Деньги, оказавшиеся в каждой чаше, предназначались для определенного человека, который должен был получить их в конце игры. В наиболее важном варианте этого задания участник знал, что монеты предназначались для неизвестного ему единоверца из дальнего города или деревни (1) и либо для него самого (2A, «игра в свою пользу»), либо для другого единоверца из родного сообщества участника (2Б, «игра в пользу местного единоверца»). После того как игроки подтверждали, что поняли правила, их оставляли в одиночестве – раскладывать монеты{215}215
  Lang et al., 2019; Purzycki et al., 2016; Purzycki et al., 2017.


[Закрыть].

Нас интересовало воздействие на людей веры в то, что за ними наблюдают высшие силы, а не влияние обычного социального давления. Поэтому участникам было предложено распределять монеты следующим образом: (1) выбрать в уме одну из двух чаш; (2) бросить кубик и, если выпадет черный цвет, положить монету в чашу, которую они выбрали в уме; если же выпадет белый цвет, положить монету в другую чашу – не ту, которую они выбрали в уме; (3) все это следовало повторять, пока не закончатся монеты.

Этот подход обеспечивает секретность, поскольку никто не может быть уверен, какую именно чашу загадал игрок перед броском кубика – если, конечно, не найдется кто-то, умеющий читать мысли. Даже если кто-то (например, организатор эксперимента) подглядывает за участниками, он все равно не может определить, играют ли они честно или жульничают. Конечно, хотя мы, организаторы, не можем быть уверены в том, что кто-то сжульничал при конкретном броске кубика, у нас есть теория вероятностей и статистика, которые позволяют нам делать выводы о степени предвзятости участников при распределении монет. В среднем после 30 бросков кубика в каждой чаше должно лежать 15 монет. Чем сильнее результат того или иного участника отклоняется от этого показателя, тем больше вероятность, что этот человек не был беспристрастен. Разумеется, мы ожидали, что люди будут предвзяты как в свою пользу, так и в пользу своих земляков. Но вопрос состоял в том, могут ли Большие боги посредством контроля за верующими и угрозы наказания снизить влияние естественного эгоизма или местной ангажированности, приблизив результат к беспристрастному (то есть в среднем к 15 монетам, отданным незнакомому единоверцу).

Как выяснилось, Большие боги действительно могут расширять круг доверия, причем на это влияют представления людей о (1) божественном контроле и (2) сверхъестественных способностях к наказанию. Например, когда люди верили, что их Большой бог и склонен, и способен наказывать за проступки, они менее предвзято относились к единоверцам из отдаленных поселений. На рис. 4.2 показана взаимосвязь нашего показателя карающей силы божества и результатов выполнения обоих заданий по распределению денег. Мы помним, что совершенно непредвзятый человек будет отдавать в среднем 15 монет, и данные показывают, что люди, считавшие, что их Большой бог очень скор на расправу (показатель равен 1), выделяли незнакомым единоверцам в среднем 14,5 монет. Между тем люди, считавшие, что их Большой бог милосерден и всепрощающ (показатель равен 0), выделяли незнакомцу всего около 13 монет.

Крайние левые столбцы на рис 4.2 соответствуют тем людям, которые ответили «не знаю» на вопрос о силе своего бога. Почти все эти агностики происходили из двух самых мелких изученных нами обществ – танзанийской народности охотников-собирателей хадза и обитателей внутренних районов принадлежащего Вануату острова Танна. В обоих случаях исследователи приложили все усилия, чтобы сопоставить какого-то бога местного пантеона с нашей концепцией Большого бога, но все местные боги просто не обнаруживали особенной склонности к морализаторству или не были в достаточной степени могущественными. Эти данные полезны, потому что дают нам представление о том, как ведут себя люди, когда сверхъестественное наказание со стороны могущественного бога-морализатора не является частью их мировоззрения. В этой ситуации они еще охотнее отдают предпочтение собственному карману или нуждам родного сообщества: среднее число выделенных незнакомцам монет падает до 12,5–13. В целом по мере того, как вера участников эксперимента в суровое божественное наказание росла от минимума к максимуму, их предвзятость по отношению к незнакомцам снижалась в 4–5 раз. Подобное соотношение сохраняется, даже если мы сравниваем только людей из одних и тех же сообществ и вносим статистические поправки на материальное благополучие (богатство) участников и другие демографические факторы, включая образование, возраст и пол{216}216
  Мы также оценивали представления людей о готовности их богов вознаграждать верующих и обнаружили, что это не влияет на их предубеждения против чужаков. Некоторых это может озадачить, учитывая одержимость Божьей милостью в современных вариантах христианства. Но нетрудно понять, почему это логично. Во-первых, опора на наказание означает, что Богу не нужно совершать какие-либо действия: люди боятся наказания и ведут себя хорошо. Вознаграждение – это совсем другая история. Чтобы поддерживать в обществе правильное поведение за счет поощрения, вы должны постоянно раздавать людям ценности – награды. Это требует от богов большей активности, что проблематично, если их на самом деле не существует. Во-вторых, психологические исследования показывают, что люди сильнее реагируют на потерю или угрозу потери, чем на потенциальную выгоду, – кнуты работают лучше пряников. Другое исследование жульничества выявляет аналогичные закономерности: христиане, которые заявляют, что верят в более милосердного Бога, с большей вероятностью жульничают во время сдачи теста по математике, чем те, кто заявляет, что верят в карающего Бога. Это не означает, что божественные награды не играют никакой роли. Моя цель тут – просто показать, почему культурная эволюция должна была сосредоточиться в первую очередь на наказании, возможно предусмотрев награды за необычные поступки редких людей (Norenzayan et al., 2016a, 2016b; Shariff and Norenzayan, 2011).


[Закрыть].

Рис. 4.2. Вера в более сурового Большого бога связана в игре случайного распределения с более беспристрастным отношением к незнакомым единоверцам из дальних поселений. Это верно как для игры в свою пользу, так и для игры в пользу местного единоверца. Более высокие значения показателя карающей силы указывают на более крепкую веру в более сурового Большого бога{217}217
  Данные взяты из Purzycki et al., 2016.


[Закрыть]

Помимо ИСР наша группа также использовала игру в диктатора, позволяя людям просто распределять монеты (1) между собой и незнакомым единоверцем или (2) между местным единоверцем и незнакомым единоверцем. Эти результаты выявляют ту же закономерность, что и в случае ИСР, причем влияние контроля и наказания со стороны Больших богов здесь даже сильнее{218}218
  Lang et al., 2019. В отличие от упомянутых выше исследований прайминга, здесь мы только продемонстрировали корреляцию между нашими показателями контроля и наказания и размером пожертвований в двух экспериментах. Обнаружение таких корреляций не является окончательным доказательством того, что вера людей в сверхъестественное влияет на их экономические решения. Например, вполне вероятно, что людей, склонных мыслить такими категориями, как справедливость, больше привлекает вера в божественное наказание. Однако подробный анализ, лежащий в основе наших выводов, не позволяет трактовать эту корреляцию как следствие чего-либо еще, кроме веры в сверхъестественные силы, заставляющей людей вести себя более просоциально. Этот анализ показывает, что сделанные нами выводы не могут быть объяснены различиями между исследуемыми сообществами или же образовательными и экономическими факторами.


[Закрыть].

Мы также проанализировали, влияла ли вера людей в Местных богов на то, как они распределяли монеты. В отличие от Больших богов, представления людей об их Местных богах не влияли на распределение. Этот факт исключает множество альтернативных объяснений, в том числе возражения, что озабоченность людей общественным порицанием влияла как на их поведение в ходе эксперимента, так и на их представления о божественном наказании. Если бы это было так, стоило бы ожидать, что представления человека как о Больших, так и о Местных богах будут коррелировать с его поведением в ходе эксперимента. Но в действительности значение имели только Большие боги{219}219
  Мы также провели эксперименты по праймингу в рамках нашего межкультурного исследования. Такие эксперименты особенно трудно осуществлять в полевых условиях удаленных районов, где люди не имеют формального образования и им зачастую не хватает концентрации, чтобы понять задания. Необходимость сосредоточиваться, вероятно, снижает эффект от прайминга. Несмотря на это, мы наблюдали некоторые эффекты прайминга, принципиально разные в случае Больших и Местных богов. Однако иногда мы не видели никакого влияния прайминга. Из-за этого мы не можем четко интерпретировать эти данные: невозможно сказать, не влияют ли эти упоминания на людей вовсе, или что-то в экспериментальных ситуациях вело к тому, что прайминг не возымел эффекта (Lang et al., 2019).


[Закрыть].

Когда мы рассматриваем подобные результаты в совокупности с результатами, касающимися «божественного прайминга», у нас появляются веские доводы в пользу того, что отдельные религиозные верования действительно могут подталкивать людей к дорогостоящему лично для них выбору, который приносит пользу другим. Зафиксированные в этом межкультурном исследовании различия, которые мы связали со справедливостью и фаворитизмом в отношении незнакомых единоверцев, демонстрируют разнообразие именно того рода, какой задействуется в ходе межгрупповой конкуренции{220}220
  Работа, основанная на исследованиях прайминга, обсуждаемых в начале этой главы, раскрывает центральную роль божественного наказания. В рамках двух экспериментов (Yilmaz and Bahcekapili, 2016) турецких мусульман отнесли к одной из трех групп и подвергли праймингу (1) божественным наказанием, (2) религиозными взглядами, не подразумевающими наказания, или (3) нейтральными (не имеющими религиозного подтекста) ассоциациями. В первом варианте использовалась модифицированная версия словарного задания, разработанного Азимом и Арой, а во втором – избранные отрывки из Корана. После выполнения заданий участники эксперимента оценивают вероятность того, что они будут жертвовать на благотворительность, сдавать кровь и совершать иные просоциальные поступки. По сравнению со случаем нейтрального прайминга мусульмане, которым напомнили о карающем Боге, стали активнее склоняться к просоциальным поступкам – доля таких намерений выросла на 60–100 %. Те, кому напомнили о нейтральных или милосердных аспектах религии, увеличили свои просоциальные наклонности только на 20–50 %.


[Закрыть].

Конечно, как я уже подчеркивал, на культурную эволюцию влияют многие факторы и помимо межгрупповой конкуренции. Например, нет сомнений в том, что короли и императоры целенаправленно пытались менять верования своих подданных в отношении сверхъестественного и связанные с этим практики таким образом, чтобы они шли на пользу самим государям, их родственникам и прочим представителям элиты. Однако, хотя это и правда так, подобные рассуждения переоценивают способность элит влиять на представления народных масс. Правители в равной степени подчинялись божественным требованиям и определяли их. У майя, например, правителям в рамках одного из обрядов полагалось прокалывать свои пенисы (обычно – шипом ската), а затем протягивать через отверстие несколько волокон коры. Любой правитель, который действительно мог контролировать религию, немедленно получил бы божественное откровение, запрещающее наносить любой вред монаршему пенису; тем не менее эта практика сохранялась на протяжении по крайней мере двух столетий. Схожим образом на другом конце света, в Индии XVI в., могущественный падишах империи Великих Моголов Акбар I попытался сплотить своих подданных, исповедовавших как ислам, так и индуизм. Для этого он создал свое собственное крайне терпимое религиозное учение – синкретическое сочетание элементов ислама, индуизма, зороастризма и христианства. К сожалению, это попытка сознательного, навязанного сверху конструирования божественного привела к обратным результатам. Правоверные мусульмане сразу же заклеймили реформы Акбара как ересь, и сопротивление его воле лишь усилилось. На пике своего успеха религия всесильного падишаха насчитывала всего 18 заметных приверженцев, а потом ушла в небытие{221}221
  Atran, 2002; Diamond, 1997; Munson et al., 2014; Rubin, 2017; Smith, 1917; Wright, 2009. Сведения, что у веры Акбара было 18 заметных последователей, приводит Смит.


[Закрыть].

Всем этим я хочу сказать, что на протяжении всей истории человечества правители нуждались в религиях гораздо больше, чем религии нуждались в правителях.

Поясню: я не превозношу ни мировые религии, ни Больших богов. Для меня это просто еще один интересный класс требующих объяснения культурных явлений. Идея здесь в том, что культурная эволюция, движимая межгрупповой конкуренцией, благоприятствовала возникновению и распространению таких верований в сверхъестественные силы, которые постепенно наделяли богов чертами вроде озабоченности по поводу действий людей и способности наказывать и поощрять их. Эти верования эволюционно сложились не потому, что они являются точным отражением реальности, но потому, что помогают группам, организациям и обществам побеждать своих конкурентов. Хотя эта конкуренция может быть относительно мягкой, когда сообщества просто предпочитают копировать культуру более успешных групп, она также часто выливается в резню, угнетение и/или насильственное обращение неверных. Эти эволюционирующие боги оправдывали войну, благословляли геноцид и наделяли властью тиранов (см. Библию). Межгрупповая конкуренция способствует расширению круга доверия, но некоторые люди в любом случае остаются за его пределами{222}222
  Norenzayan et al., 2016a, 2016b. О простом эксперименте, показывающем способность религии воодушевлять своих последователей на причинение вреда, см. Bushman (2007).


[Закрыть].

Опираясь на сравнительные психологические данные, мы убедились, что религиозные верования и ритуалы могут усиливать склонность людей к кооперации. Теперь давайте посмотрим, как боги и ритуалы на самом деле развивались в разных обществах на протяжении истории.

Под влиянием межгрупповой конкуренции культурная эволюция, особенно с момента зарождения сельского хозяйства, сформировала людские верования в сверхъестественное и ритуалы таким образом, что они способствовали масштабированию обществ и/или стабилизировали их. В качестве отправной точки мы можем взять слабых богов с сомнительной моралью, встречающихся в самых мелких обществах, включая общества охотников-собирателей. Хотя некоторые последние данные свидетельствуют, что эти боги могли иногда способствовать совместному пользованию едой и межгрупповым связям, они, судя по всему, практически не помогали масштабированию общества или широкомасштабной кооперации. Однако, как мы видели в предыдущей главе на примере кланов и богов-предков, культурная эволюция начала всерьез задействовать верования в сверхъестественное и ритуалы, когда общества приступили к формированию более крупных и сплоченных социальных единиц, используя институты, основанные на родстве.

По всему миру и на протяжении всей истории кланы часто обожествляли своих таинственных основателей. Клановые институты обычно наделяют старейшин все большим авторитетом по мере их продвижения вверх по возрастной лестнице. Поэтому кажется вполне естественным, что после того, как важнейшие из них умирают, а истории их жизни рассказываются и пересказываются, уважение к ним усиливается и в конечном итоге перерастает в смесь благоговения, почитания и страха. Хотя боги-предки в основном наказывают людей за ненадлежащее выполнение обрядов поминовения усопших, иногда они также карают тех, кто нарушает обычаи клана, насылая на виновных или их родственников болезни, травмы или даже смерть. Однако что прежде, что сейчас боги-предки беспокоятся исключительно о собственном клане{223}223
  Handy, 1941; Hogbin, 1934; Lindstrom, 1990; Williamson, 1937. Чтобы выяснить это, мы с психологом Ритой Макнамара изучали жителей деревни на островах Ясава (Фиджи). Местные жители обладают синкретической смесью религиозных верований, которые включают как христианского Бога, так и их традиционных богов-предков. В ходе игры случайного распределения мы предлагали участникам неосознаваемый прайминг (1) Иисусом, (2) богами-предками или (3) цветами. Выяснилось, что те, кому напоминали о богах-предках, начинали активнее делиться с членами своего сообщества по сравнению с чужаками, то есть стали сильнее заботиться о других членах клана. Это логично, поскольку боги-предки у этой популяции заботятся только о местном сообществе (McNamara and Henrich, 2018). Также см. Hadnes and Schumacher, 2012.


[Закрыть].

Клановые божества могут эволюционировать в более больших богов разными способами, один из которых мы видели, когда старейшины Илахиты ошибочно приняли богов-предков племени абелам за божеств общедеревенского уровня. Схожим образом боги-предки тех вождеств, которые вели завоевательную политику, иногда принимались покоренными популяциями в роли могущественных общих богов, а не обожествленных предков. Но когда подобные события порождают более больших богов, обладающих большей карающей силой, возникает вопрос: а способствует ли это масштабированию общества или по крайней мере сдерживает ли обычные центробежные силы, раздирающие общества на части?{224}224
  Whitehouse et al. (2019) частично поддерживает точку зрения, представленную здесь, показывая, что вера в богов-морализаторов может препятствовать распаду более сложных обществ после их масштабирования. Авторы, однако, отстаивают мнение, что их данные не подтверждают того, что боги-морализаторы способствовали процессу масштабирования общества – только стабилизации нового масштаба. К сожалению, их анализ содержит серьезные ошибки. Например, авторы трактуют существенный недостаток данных (60 % данных отсутствуют) относительно различных обществ и эпох как доказательство отсутствия там богов-морализаторов. То есть они совершают классическую ошибку, явно предполагая, что отсутствие свидетельств является свидетельством отсутствия (в данном случае – отсутствия богов-морализаторов). Когда с этими недостающими данными поступают должным образом, основные положения статьи оказываются ложными (Beheim et al., 2019). О том, как статистика обрабатывает такие данные, см. McElreath (2020). Есть также серьезные опасения по поводу качества данных, используемых в Whitehouse et al. (Slingerland et al., готовится к печати).


[Закрыть]

Чтобы получить представление о том, как эволюционировали боги, пока бесписьменные общества претерпевали процесс политической интеграции от кланов к сложным вождествам, давайте сосредоточимся на Тихоокеанском регионе. Мы рассмотрим развитие представлений о божественном наказании, расширение диапазона моральной озабоченности богов, легитимацию политической власти и природу веры в загробную жизнь. Когда австронезийские популяции всего за несколько тысяч лет распространились по островам Юго-Восточной Азии и проникли в необитаемые прежде области Тихоокеанского региона, они создали естественную лабораторию для изучения социальной эволюции. К моменту контакта с европейцами эти рассредоточенные на огромной территории популяции очень разнились по своему размеру и уровню политической организации – от небольших эгалитарных сообществ до довольно сложных вождеств и даже нескольких государств.

Решив воспользоваться этим естественным экспериментом для изучения совместной эволюции социальной структуры и божественного наказания, группа под руководством Джозефа Уоттса, Рассела Грея и Квентина Аткинсона проанализировала данные о 96 тихоокеанских обществах, еще не контактировавших с европейцами, чтобы реконструировать вероятные пути их исторического развития. Ученые оценили вероятность качественного усложнения структуры общества как в то время, когда там уже существует вера в неотвратимое божественное наказание, так и в противном случае. Если такой веры не было, оценочная вероятность исторического перехода к сложному вождеству оказалась – что удивительно – близкой к нулю. Напротив, если в исходном сообществе уже сформировалась вера в божественное наказание за серьезные нарушения норм, вероятность того, что структура общества будет качественно усложняться примерно раз в три столетия, составила 40 %. В свете описанных выше психологических экспериментов роль религии в масштабировании обществ становится более понятной{225}225
  Diamond, 1997; Goldman, 1958; Watts et al., 2015. Эти 40 % взяты из Watts et al., но они не пересчитаны на единицу времени, то есть это вероятность лингвистического расщепления в австронезийском языковом дереве. Среднее количество расщеплений между протоавстронезийской популяцией и конечными популяциями составляет 15,9. Исходя из того что процесс расселения этих популяций мог длиться 5000 лет, мы делаем вывод, что каждые 315 лет происходило очередное языковое расщепление.


[Закрыть].

По-видимому, вместе с возрастающим значением божественного наказания менялся и предмет озабоченности богов, и степень их недовольства в случае невыполнения их требований, и их взгляды на то, кто входил в их сферу влияния. По сути, в каждом австронезийском обществе имелись боги, которые наказывали людей за неисполнение ритуалов, нарушение табу и другие наиболее обидные для небес прегрешения. Сравнительный анализ данных, однако, показывает, что кое-где боги начали проявлять озабоченность действиями людей по отношению к посторонним – тем, кто не относился к их собственным кланам или сообществам. На островах Тонга, например, боги местного сложного вождества насылали акул на тех, кто воровал у других тонганцев. Эти верования были очень сильны: антрополог Ян Хогбин отметил, что воры предпочитали не заходить в море в те месяцы, когда акулы подплывали к островам. Жители соседнего архипелага Самоа считали, что высшие силы наказывают воров гноящимися язвами и распухшими животами. И на Самоа, и на Тонга некоторые боги также карали за прелюбодеяние, хотя другие помогали утаивать такие проступки.

Конечно, эти общества были основаны на интенсивных институтах, основанных на родстве, поэтому божественное наказание часто включало в себя коллективную вину и общую ответственность. Жители Самоа считали, что травмы, несчастные случаи, болезни и даже смерть являются результатом божественного наказания, с большой вероятностью связанного с действиями родственников. Когда заболевал отец, его сыновья часто уходили в отдаленные деревни, опасаясь, что карающее божество вскоре займется и ими. Примечательно, что тут видна ограниченность могущества этого бога – сыновья, по-видимому, считали, что могут избежать его гнева, если уйдут достаточно далеко. В конце концов культурная эволюция положит конец подобным ухищрениям, расширив власть богов до пределов всей вселенной{226}226
  Hogbin, 1934, p. 263; Turner, 1859; Williamson, 1937, p. 251; Wright, 2009, p. 57.


[Закрыть].

Помимо божественного наказания и растущей озабоченности богов моралью, культурная эволюция также сплетала религиозные и политические институты таким образом, чтобы более эффективно увязывать власть вождя с властью богов. Божественное одобрение наделяло вождей большими полномочиями и возможностями контроля, позволяя им управлять более крупными популяциями, строить храмы, прокладывать каналы, разводить батат и вести военные действия. В то же время боги все чаще требовали человеческих жертвоприношений, причем иногда среди жертв оказывались собственные дети вождя. Такие ритуальные действия, несомненно, усиливали социальный контроль, в то же время публично демонстрируя как силу вождя, так и его покорность богам{227}227
  Goldman, 1955, 1970; Kelekna, 1998; Kirch, 1984, 2010; Wright, 2009. Тонганским вождям приходилось приносить в жертву собственных детей, хотя обычно это были дети от второстепенных жен.


[Закрыть].

Конечно, хотя полинезийские боги иногда и наказывали за антиобщественное поведение вроде воровства и прелюбодеяния, в остальном они оставались очень похожими на людей. Они любили поесть, выпить и заняться любовью. Их можно было подкупить или задобрить, пав ниц во время молитвы или принеся обильные жертвы. Перед вторжением в чужие владения воины даже приносили жертвы богам своих противников, чтобы отвлечь или хотя бы частично задобрить их{228}228
  Williamson, 1937; Wright, 2009, pp. 55–56.


[Закрыть].

Хотя представления о божественном наказании, озабоченности богов моралью и политической легитимности совместно эволюционировали таким образом, чтобы способствовать процессу масштабирования обществ, мы почти не располагаем свидетельствами подобной роли загробной жизни под условием – то есть представлений о том, что поведение человека в течение жизни приводит к лучшему или худшему исходу после смерти. Например, на островах Общества, которые включают Таити и Бора-Бора, верят, что, если кто-то погибнет в море, его душа переселится в акулу; но, если человек падет в бою, он так и будет блуждать бесплотным духом по полю битвы. Представители знатных кланов оказывались после смерти в прекрасном месте (предположительно) просто по праву рождения, так что это было своего рода раем; но люди не могли попасть туда лишь благодаря своей образцовой жизни.

Однако мы знаем о нескольких разбросанных по Океании представлениях о загробной жизни, которые могли бы послужить топливом для двигателя межгрупповой конкуренции. На островах Кука, например, души храбрых воинов с острова Мангаиа «поднимаются в верхнюю часть небесного мира, где продолжают жить в вечном счастье, облаченные в благоухающие цветы, танцуя и наслаждаясь полным удовлетворением всех своих желаний». Да, вот это серьезный стимул быть храбрым воином! Но, что более важно, такое верование является фундаментом, на котором может начать строиться культурная эволюция. Если люди уже верят, что храбрость имеет значение для загробной жизни, культурная эволюция может позже пересмотреть список небесных добродетелей и земных пороков. Увы, этот локальный культурно-эволюционный процесс постепенно прекратился с приходом в регион христиан и мусульман в середине II тыс. н. э.{229}229
  Handy, 1927, p. 78.


[Закрыть]

БОГИ ТВОРЯТ ИСТОРИЮ

В случае Тихоокеанского региона описанный выше культурно-эволюционный процесс можно только реконструировать на основе комбинации антропологических, лингвистических и археологических данных. Однако в письменных источниках Шумера (Месопотамии), где более 4500 лет назад впервые стали фигурировать боги, его можно проследить методами исторической науки. На тот момент эти боги мало чем отличались от тех, которых мы только что видели в сложных вождествах Полинезии. Они были во многом похожи на нас, но обладали сверхъестественными способностями. Бог Энки, например, однажды ночью сильно напился и по ошибке передал тайные знания о цивилизации соблазнительной Инанне, богине любви и секса (а также войны). Инанна, которая постепенно слилась с Иштар, также была богиней проституции и иногда помогала неверным женам. Женщины, беременные от своих любовников, молились Иштар, чтобы их дети родились похожими на их мужей. Бог Энлиль, как и более поздний Бог Ветхого Завета, наслал на землю страшный потоп, чтобы уничтожить человечество. Но вместо того, чтобы заявить, что земля наполнилась людскими злодеяниями и нуждается в очищении, Энлиль просто посчитал нас слишком шумными{230}230
  Aubet, 2013; Collins, 1994; Leick, 1991; Wright, 2009. В Полинезии существовали также боги прелюбодеяния и воровства (Williamson, 1937, p. 19).


[Закрыть].

Эта хаотичная мешанина различных сверхъестественных сущностей демонстрирует, как межгрупповая – часто межгородская – конкуренция формирует представления людей о роли богов среди прочего в политике и торговле. Даже когда древние цари не превращались в полубогов буквально, как это происходило в Египте, они все равно сохраняли тесную связь с богами, что придавало им бóльшую легитимность и определенную меру божественной власти. В самом начале своего знаменитого свода законов царь Вавилона Хаммурапи описывает божественные корни своих полномочий, начиная с самого верха иерархии – с верховного бога-творца, владыки небес и земли. Затем Хаммурапи заявляет, что он, «подобно Шамашу, восходил над черноголовыми и освещал страну для благосостояния народа»[7]7
  Пер. И. М. Волкова.


[Закрыть]{231}231
  Обзор богов древней Месопотамии см. oracc.museum.upenn.edu/amgg/listofdeities. В одном из вавилонских гимнов в честь Шамаша ясно сказано, что торговцы не могут подменять свои меры и гири; это мнение позже было отражено в Ветхом Завете, Притчи 11:1: «Неверные весы – мерзость пред Господом, но правильный вес угоден Ему» (Aubet, 2013).


[Закрыть].

Боги Месопотамии также поощряли торговлю и карали за лжесвидетельство. Например, бог солнца и брат-близнец Инанны Шамаш стал покровителем истины и справедливости, получив в свое ведение клятвы, даваемые при заключении торговых сделок и политических договоров. Свидетельства в пользу этого появляются в начале II тыс. до н. э., когда две купеческие семьи в Уре (современный Ирак) подписали контракт, содержащий клятву Шамашу. Схожим образом на рыночной площади были воздвигнуты статуи этому богу, предположительно для поощрения честной торговли с помощью «прайминга Шамаша». Свод законов Хаммурапи сделал это официальной практикой, обязав всех приносить клятвы именем бога, что обеспечивало соблюдение условий сделки и функционирование рынков. Также люди должны были клясться именем Шамаша для подтверждения истинности своих показаний во время судебных процессов{232}232
  Aubet, 2013; Leick, 1991; Rauh, 1993.


[Закрыть].

Вопреки популярным представлениям, сложившимся куда позднее с подачи крайне предвзятых христианских авторов, боги Древней Греции и Древнего Рима были поборниками общественной морали и даровали божественную милость отдельным людям, семьям и городам. Несмотря на такие же нравственные недостатки, какие были характерны и для их предшественников из Месопотамии, греческие боги придавали законность власти правителей, воодушевляли армии и пресекали злоупотребления. Как и почти все боги, они особенно благосклонно относились к тем, кто соблюдал древние ритуалы, включая щедрые жертвоприношения в рамках сложных обрядов. Тем не менее они проявляли определенный интерес к контролированию дел смертных и наказанию, особенно за непочтительное отношение к родителям и поклонение чужим богам. Судя по всему, в Афинах убийство также порицалось богами, однако не напрямую. Считалось, что убийство оскверняло того, кто его совершил. Если оскверненный человек войдет в священное место, такое как храм, рынок или некоторые другие общественные пространства, боги будут разгневаны и могут наказать весь город. Страх коллективного наказания должен был побудить третью сторону – очевидцев – предупредить власти о том, что убийца осквернен, чтобы все афиняне не попали под горячую руку разгневанного божества{233}233
  Mikalson, 2010. Также бытовало мнение, что боги более серьезно относятся к жертвам и молитвам знатных людей по сравнению с жертвами выходцев из непривилегированных слоев общества (Rives, 2006).


[Закрыть].

Безусловно, самым верным способом навлечь на себя божественный гнев было нарушение священных клятв, данных именем определенных богов при подписании коммерческих контрактов, продаже товаров или занятии государственных должностей. В Афинах, как и во многих других частях греческого мира, на рыночных площадях стояли алтари различным богам. Перед этими алтарями торговцы приносили священные клятвы, чтобы подтвердить подлинность и качество своих товаров. Огромное значение, которое афиняне придавали и богам, и таким клятвам, может помочь объяснить их устойчивую репутацию надежных партнеров как в торговле, так и в дипломатии{234}234
  Mikalson, 2010; Norenzayan et al., 2016a, 2016b. Сильвер начинает свою работу «Экономические структуры Античности» (Economic Structures of Antiquity, 1995, p. 5) с описания центральной роли богов в экономическом обмене: «Экономическая роль богов нашла важное выражение в их функции защитников честной торговли». Боги наказывали не только нарушителей клятв, но и тех, кто не сообщил о нечестных методах ведения торговли и обмане во время заключения сделок. Это помогало решить так называемую проблему косвенного паразитизма.


[Закрыть].

В более позднем римском мире священные клятвы также использовались при продаже товаров, подписании юридических соглашений и заключении контрактов. Например, такие клятвы давались для того, чтобы не позволить земледельцам и мельникам вступать в сговор по поводу цен. Точно так же виноторговцы были готовы поклясться, что продают исключительно качественное, неразбавленное вино. И конечно же, люди клялись говорить только правду, давая показания в суде. Примечательно, что сами боги не были напрямую озабочены ложью, мошенничеством и воровством как таковыми. Их беспокоило только нарушение клятв, данных их именем, то есть, подобно грекам и самим римлянам, их боги заботились о своей чести. Культурная эволюция просто заставила работать на благо всего общества это интуитивное представление нашей психики о личной и семейной чести{235}235
  Rives, 2006, pp. 50–52, 105–131.


[Закрыть].

Яркую иллюстрацию того центрального места, которое боги занимали в средиземноморской торговле, мы находим на острове Делос в Эгейском море, который был ключевым перекрестком морских торговых путей во II в. до н. э. Поскольку остров одновременно являлся и религиозным, и коммерческим центром, его рынок был заполнен алтарями и идолами различных богов, ключевыми из которых были Гермес и Геракл. В этом священном месте купцы приносили упомянутым божествам клятвы, основывая торговые товарищества и скрепляя договорные обязательства, которые эффективно связывали между собой различные средиземноморские регионы. Знаменитый греческий путешественник Павсаний писал, что «уважение к богу, казалось, давало безопасность всем ведшим тут торговые дела»[8]8
  Пер. С. П. Кондратьева.


[Закрыть]. Если вы сомневаетесь, что такие клятвы могут иметь значение, вспомните приведенные выше данные психологических экспериментов о влиянии «божественного прайминга» на принятие экономических решений. В свете подобных свидетельств трудно себе представить, чтобы такие серьезные клятвы, да еще данные в месте, известном как средоточие духовной энергии, не способствовали росту доверия и добросовестности, тем самым смазывая шестеренки экономического обмена{236}236
  Rauh, 1993. Цитата Павсания взята из Kemezis and Maher (2015, p. 317).


[Закрыть].