Текст книги "Бархатный ангел"

– Я всегда любила и буду любить тебя. Я всегда к твоим услугам.

Роджер почувствовал, что начинает сердиться.

– А теперь послушайте меня, юная дама! Не знаю, что вы думаете обо мне. Как и не знаю, кто вы такая, но уверен, будет лучше, если вы вернетесь в свой дом, а я – в свой. И, надеюсь, вы помолитесь Богу, если веруете в него, чтобы он простил ваши прегрешения. – Роджер нагнулся, подхватил на плечо ее хрупкое тело и принялся взбираться на высокий крутой берег.

К тому времени, когда он добрался до самого верха, кипевшие в нем злость и страсть приутихли. Он был достаточно взрослым и рассудительным, чтобы позволить какой-то романтически настроенной девице бередить ему душу. Придерживая девушку за плечи, Роджер опустил ее перед собой и улыбнулся.

– Куда прикажете сопроводить вас? Вы помните, какой дорогой пришли сюда?

На мгновение она вдруг смутилась.

– Конечно же я помню дорогу. Ты отсылаешь меня назад? Поцелуй меня еще раз. Поцелуй меня, как настоящий влюбленный.

Роджер удерживал девушку на расстоянии вытянутой руки.

– Ты слишком торопишься, я не намерен целовать тебя. Ты должна сказать, откуда ты родом и кто ты.

– Я – твоя, но… – Она замолчала, услышав звук охотничьего рога. Ее глаза стали дикими и испуганными. – Я должна идти. Мой муж зовет меня. Он не должен тебя видеть. Вот, держи!

Не успел Роджер вымолвил и слова, как Кристиана выхватила из ножен на боку кинжал и резким движением срезала самый крупный аметист со своего платья. На дорогом бархате осталась уродливая дыра.

– Возьми это, – настойчиво сказала она. Роджер напрягся:

– Я ничего не беру у женщин. Снова раздался звук охотничьего рога, и Кристиана испугалась еще сильнее.

– Я должна идти! – Она встала на цыпочки и быстро поцеловала его в сжатые губы. – У меня красивое тело, – сказала она, – и красивые шелковистые волосы. Я тебе как-нибудь покажу.

Когда рог прозвучал в третий раз, Кристиана подобрала свои юбки и неуклюже побежала, хромая на поврежденную ногу.

Она уже отбежала на некоторое расстояние, когда вдруг обернулась и бросила в его сторону аметист. Роджер не двинулся с места, чтобы поймать камень.

– Передай его женщине, которая путешествует с тобой. Кто она тебе: сестра или мать? – крикнула Кристиана уже через плечо и исчезла из виду.

Долгое время Роджер стоял не двигаясь, словно прирос к земле. Его глаза невидяще уставились туда, где исчезла девушка, что-то странное творилось с головой. Он почувствовал необычайную легкость, словно происшедшее с ним оказалось миражем. Интересно, существовала ли девушка наяву или она ему только приснилась?

– Роджер! – раздался голос Элизабет у него за спиной. – Мы тебя ищем уже целый час. Ты готов отправиться в дорогу? Осталось всего несколько часов до наступления темноты.

Он медленно повернулся к сестре.

– Роджер, с тобой все в порядке?

Отойдя чуть в сторону от жены, Майлс внимательно осмотрелся вокруг. Иногда такое выражение лица, какое было сейчас у Роджера, Майлс видел у смертельно раненых в бою рыцарей. Майлс заметил валявшийся на земле аметист, но не успел дотронуться до него, как Роджер схватил и крепко сжал камень в руке.

– Да, я готов идти, – кратко сказал он и, прежде чем уйти, бросил прощальный взгляд на лес и погладил драгоценный камень на ладони. «Ее муж! – сердито пробормотал он. – Вот и вся любовь». Он подумал было о том, чтобы выбросить аметист, но не смог сделать этого.

Ночью Майлс как никто другой понимал, чем вызвано дурное расположение духа и сдержанность Роджера. Майлс поймал кролика, и теперь они втроем сидели вокруг костра, поджаривая его на вертеле. Майлс не хотел волновать Элизабет и уверял, что они в полной безопасности. И действительно, жизнь французских крестьян казалась ей просто беззаботной в сравнении с тем, как протекала жизнь в доме собственного брата, но сам Майлс был все время настороже, ни на минуту не расслабляясь в ожидании возможной опасности. Он очень чутко спал ночью и даже стал больше уважать Роджера, заметив, что и тот всегда начеку.

Элизабет спала, примостив голову на коленях мужа, Роджер сидел поодаль и не переставая вертел что-то в руке. Майлс не относился к числу любопытных, но Роджер почувствовал интерес младшего спутника.

– Ох уж эти женщины! – наконец вымолвил Роджер с явным отвращением и спрятал аметист в карман. Растянувшись на холодной лесной земле, он, тем не менее, вновь нащупал драгоценный камень и уже не выпускал его из рук в течение всей ночи.

Наступило солнечное, кристально чистое утро, и, как всегда, ощущение счастья переполняло Элизабет. Еще один день, и они доберутся до французских родственников Монтгомери. Затем вернутся в Англию к сыну… и заживут, как в сказке, не зная горя и печали.

– Ты сегодня выглядишь особенно счастливой. – Майлс улыбнулся жене. – Мне кажется, тебе нравится крестьянский образ жизни.

– Какое-то время – да, – самодовольно ответила Элизабет. – Но, пожалуйста, не заблуждайся: я не буду всегда носить лохмотья. – Я – дорогая женщина! – И она кокетливо посмотрела на Майлса.

– В таком случае, тебе придется отработать свое содержание, – вызывающе произнес он, оценивающе осмотрев ее снизу доверху.

– У меня это хорошо получается. Я… – Она неожиданно замолчала, услышав громкий топот копыт.

Группа всадников пронеслась мимо, оттеснив их на обочину дороги. Вне сомнения, это были знатные рыцари: конские попоны из чистого шелка, самое современное и дорогое оружие. В общей сложности проследовало около сотни всадников, не считая нескольких повозок с поклажей. В центре кавалькады с гордо поднятой головой ехала молоденькая девушка со связанными за спиной руками и покрытыми синяками лицом.

Отчетливо представляя, что значит быть в плену, Элизабет поежилась, а ведь эту девушку, похоже, еще и били.

– Крис, – прошептал Роджер с искренней жалостью.

Майлс напряженно следил за Роджером и, как только тот сделал шаг вперед, тут же схватил его за руку.

– Не сейчас, – тихо сказал он.

Элизабет проводила взглядом удалявшуюся процессию. «Так много мужчин против одной такой крохотной девушки», – с горечью подумала она. Повернув голову к Майлсу, девушка похолодела от ужаса.

– Нет! – воскликнула она. – Ты не смеешь и думать о спасении этой девушки!

Майлс смотрел на рыцарей и молчал, а когда Элизабет снова принялась отговаривать его, обжег ее таким взглядом, что она тут же сникла. После того как рыцари скрылись из виду, Элизабет, Майлс и Роджер еще некоторое время стояли на дороге. Мысленно Элизабет зашлась в немом крике: «Нет, нет, нет! Майлс не должен рисковать своей жизнью ради этой незнакомки!» Как только они вновь тронулись в путь, Элизабет со свойственными ей спокойствием и рассудительностью начала умолять мужчин отказаться от их сумасшедшей затеи.

– Мы скоро будем у твоих родственников, и они выяснят, кто эта девушка, кто и почему пленил ее. Может, она прикончила сотню человек. Возможно, она и впрямь заслуживает наказания. – Оба, и Майлс и Роджер, упрямо смотрели перед собой. Элизабет сжала руку Майлса. – Однажды я была в плену, и все оказалось не так уж плохо. Может…

– Замолчи, Элизабет! – приказал Майлс. – Ты мешаешь мне думать!

Элизабет почувствовала, что ее начинает бить мелкая дрожь. Как может он, безоружный, спасти девушку, охраняемую сотней вооруженных до зубов стражников?

Майлс повернулся к Роджеру:

– Может, нам прикинуться сборщиками хвороста? По крайней мере, мы получим возможность подобраться к их лагерю.

Роджер внимательно взглянул на Майлса:

– На этот раз сражаться не тебе, Монтгомери! Это мое дело. Девушка пострадала по моей вине, и я один должен освободить ее.

Майлс не сводил с Роджера горящих глаз, и через минуту тот уступил. Кивнув головой в знак согласия, он отвернулся.

– Я не знаю, кто она. Знаю лишь, что ее зовут Кристиана. Она подарила мне драгоценный камень, срезав его со своего платья. Не сомневаюсь, что наказали ее именно за это. У нее есть муж, и она его страшно боится.

– Муж! – ахнула Элизабет. – Роджер, умоляю! Будьте благоразумны! Вы не можете рисковать жизнью ради замужней женщины. Как давно ты знаком с ней? Что она значит для тебя?

– До вчерашнего дня я ее и в глаза не видел, – еле слышно прошептал Роджер. – И она для меня ничего не значит, а может, и наоборот. Пойми, я не могу позволить, чтобы она страдала из-за меня.

Элизабет начала понимать, что бессмысленно продолжать этот разговор. Никогда прежде она не видела Роджера таким безрассудно храбрым, а Майлс, она глубоко уверена, будет рисковать жизнью даже ради какой-нибудь судомойки. Элизабет глубоко вздохнула.

– Однажды на дороге крестьянка предложила мне букетик цветов, и стража разрешила ей подойти, чтобы отдать их мне.

– Ты останешься здесь, – тоном, не допускающим возражений, приказал Майлс.

Элизабет ничего не оставалось делать, как только стиснуть от обиды зубы. Если трое нападут на сто человек, то результат будет лучше, чем если это сделают только двое.

Глава 18

Им пришлось следовать за всадниками почти до заката солнца, когда те, наконец, разбили лагерь. Изменив походку и нагрузившись хворостом, Майлс и Роджер сумели проскользнуть мимо охраны. Спрятавшись в тени деревьев, Элизабет не спускала с них глаз. Предложенная ею помощь была отвергнута, и теперь, когда девушка наблюдала за рыцарями, ей казалось, что она и не покидала дом своего брата. Элизабет так же постоянно оглядывалась, чтобы убедиться, что за спиной не скрывается мужчина, готовый наброситься на нее.

Майлс и Роджер строго приказали ей ни при каких обстоятельствах не покидать своего убежища. Они дали понять, что у них хватает своих хлопот и им не до нее. Роджер отдал Элизабет аметист, а Майлс подробно рассказал, как добраться до его родственников, если с ним что-нибудь случится. Элизабет охватила легкая паника, но она не подала и вида, что испугалась. Мужчины хотели, чтобы она ждала их как можно дальше от лагеря, но Элизабет упрямо настаивала на том, чтобы найти место, откуда ей будет все хорошо видно. Они отказались посвятить ее в свой план, и Элизабет заподозрила, что плана вообще не существует. Майлс, бесспорно, вступит в схватку со стражниками и будет сдерживать их, пока Роджер не скроется вместе с девушкой.

Вдруг Элизабет заметила, как к пленнице, медленно волоча ноги, приближается неуклюжий старик, и не поверила своим глазам, узнав в нем известного своей гордыней брата. Связанная по рукам и ногам, девушка сидела, прислонившись к дереву, низко опустив голову. Когда Роджер неловко выронил целую охапку хвороста ей на ногу, у Элизабет перехватило дыхание. Она не имела понятия, насколько близко Роджер знаком с этой девицей, но ясно было одно: девушка слишком молода, чтобы обладать здравым смыслом. Не выдаст ли она Роджера?

Пленница резко встрепенулась, – но это могло быть и от боли, – затем ее лицо снова стало безразличным. «Пожалуй, девица совсем не глупа…» Девушка больше не двигалась, а когда Роджер принялся собирать рассыпанный по земле хворост, ее лицо ничего не выражало. Один из стражей, набросившись с ругательствами на Роджера, пнул его ногой под ребра. И тут Элизабет заметила, что в руке Роджера блеснул нож. Под градом ударов он незаметно, прикрываясь кучей хвороста, перерезал веревки на ногах девушки.

Вдруг Элизабет увидела нечто такое, о чем Роджер не мог догадаться: сзади подошел богато одетый, увешанный драгоценностями старик. Он не сводил со связанной девушки своих глубоко посаженных маленьких глазок. Последние лучи заходящего солнца вновь сверкнули на лезвии ножа в руке Роджера.

В дальнем конце лагеря загорелась трава: это Майлс, выхватив из костра горящее полено, отшвырнул его в сторону и скрылся, прежде чем его застали на месте преступления, вынудив нескольких стражников ринуться тушить пламя. Но этой маленькой диверсии было явно недостаточно. Приставленная к девушке охрана даже бровью не повела, а старец, лишь глянув на занявшуюся огнем траву, по-прежнему с ненавистью взирал на пленницу.

Хотя темнело довольно быстро, но Элизабет хватило освещения, чтобы заметить, как Майлс вытаскивает меч из ножен. «Он все-таки намерен драться! – подумала она. – Он решил устроить переполох, что – бы дать Роджеру возможность похитить девушку. Он считает, если не помог пожар, то, вероятно, выручит звон клинка».

Элизабет выбралась из своего укрытия, быстро прошептала молитву, прося прощения за свои прегрешения, и начала расстегивать свое грубое шерстяное платье. Возможно, ей удастся переключить на себя внимание стражников и, что самое главное, отвлечь старца.

Ее появление было неожиданным и не лишено театральности. Девушка выскочила на поляну так близко к одному из костров, что чуть было не влетела в него. Уперев руки в бока и широко расставив ноги, она наклонилась вперед так, что распахнулся лиф платья, и практически уткнулась грудью в лицо старика. Элизабет начала поводить по-цыгански плечами, больше и больше изгибаясь, пока не почувствовала спиной пламя костра. Одним движением руки она сорвала чепец с головы, и ее длинные, до колен, волосы волнами упали на плечи, заструились над костром, став почти красного цвета в отблесках огня, сами похожие на языки пламени.

Выпрямившись, дерзко упираясь руками в бока, Элизабет громко и вызывающе расхохоталась, чем привлекла всеобщее внимание. Старичок, отведя наконец глаза от находившейся всего в двух футах от Элизабет пленницы, с интересом смотрел на нее.

Элизабет никогда еще не приходилось танцевать, но в доме своего брата она навидалась достаточно сладострастных сцен и знала, что и как теперь делать. Один из рыцарей заиграл вдруг на лютне, а другой ударил в барабан. Элизабет начала двигаться в медленном ритме музыки, покачивая не только бедрами, но и всем телом, ее роскошные волосы пришлись как нельзя кстати, развеваясь вокруг нее, касаясь лиц рыцарей. Когда один из стражников приблизился чересчур близко, Элизабет наклонилась и, схватив камень, ударила его прямо в живот.

Все принялась громко хохотать над согнувшимся от боли стражником, и с этого момента танец больше походил на охоту, воплощение ночных кошмаров Элизабет. Она словно вернулась в дом брата, где его рыцари вновь преследовали ее. Позабыв о последних месяцах свободы, Элизабет возвратилась в то время, когда была вынуждена бороться за жизнь и честь.

Танцуя, Элизабет закружилась вокруг рыцаря и сняла с его пояса меч. В развевающемся платье, с распущенными по плечам волосами, она увертывалась от мужчин, пытавшихся ее поймать. Ей удалось кое-кого из них оцарапать до крови, но до более серьезных ранений не дошло. Выдавливая из себя смех и продолжая свой сложный, запутанный танец, Элизабет вскочила на уставленный закусками стол и начала разбрасывать ногами тарелки и бокалы. Какой-то стражник дотронулся до ее колена. Элизабет сначала отпрянула, но затем, якобы случайно, опустила каблук на его руку. Рыцарь ретировался, корчась от боли.

Нервы Элизабет были натянуты до предела, когда мужчины вдруг принялись постукивать ладонями в такт музыке. Наклонив голову, она стала покачиваться в ритме мелодии. Надеясь, что Роджеру и Майлсу хватило времени, чтобы освободить пленницу, Элизабет под одобрительные возгласы мужчин высоко задрала юбку и соскочила на землю прямо перед старцем. Она склонилась перед ним в глубоком реверансе, низко опустив голову, волосы закрыли ее лицо словно вуаль. Задыхаясь, с вздымающейся грудью, она ждала.

Мужчина церемонно встал, костлявой рукой приподнял голову Элизабет за подбородок, вглядываясь в лицо. Искоса Элизабет заметила, что девушка исчезла, и теперь оставались считанные минуты, пока кто-нибудь не обратит на это внимание. Умоляя провидение дать ей еще немного времени, Элизабет поднялась и в надежде еще хоть ненадолго отвлечь мужчин так отчаянно повела плечами, что лиф ее платья распахнулся до пояса.

Стражники сразу же замолчали. Старик жадно пожирал глазами великолепную, высокую и упругую грудь Элизабет. Затем с улыбкой, обнажившей его почерневшие зубы, снял с себя плащ и накинул его на плечи Элизабет. Заискивающе обнимая Элизабет за плечи, он начал подталкивать ее в сторону темнеющего леса.

В рукаве платья Элизабет спрятала нож, который стащила у одного из воинов. Оглянувшись, старик увидел, что связанная девушка исчезла, но, прежде чем он успел поднять тревогу, Элизабет, тесно прижавшись к нему и прикусив зубами мочку уха, уперлась ножом в его бок и приказала:

– Пошел вперед!

Они уже скрылись в темноте, когда раздался крик, свидетельствовавший, что исчезновение пленницы обнаружено.

– Поторапливайся! – снова приказала Элизабет старику, подгоняя его кончиком ножа. Но тот, развернувшись, неожиданно залепил Элизабет пощечину.

Но тут из-за деревьев выскочил Роджер и своими огромными ручищами схватил старика за горло. Возможно, потрясение, а может, возбуждение от танца Элизабет сыграло со стариком злую шутку: едва Роджер прикоснулся к нему, как мерзкий старик замертво свалился к их ногам. Не теряя времени, Роджер подхватил Элизабет за талию и подсадил на ветку дерева.

Сверкая под луной обнаженными мечами, стражники тщательно прочесывали под ними каждый клочок земли. Роджер крепко обнял и притянул к себе Элизабет, уткнувшуюся ему в плечо. Ее сильно трясло, и даже сейчас, под защитой брата, она все еще ощущала на теле тянущиеся к ней мужские руки.

– Что с Майлсом? – шепотом спросила она.

– Он в безопасности, – коротко ответил Роджер, еще теснее прижимая ее к себе.

Затаившись, они укрывались на дереве, пока не стихли возгласы воинов, обнаруживших мертвого старика. Закончилось все тем, что они отнесли тело старца в лагерь и, видимо, прекратили поиски беглянок, так как принялись седлать коней и сворачивать лагерь.

После того как в лесу все затихло, Роджер выждал еще некоторое время.

– Пошли! – скомандовал он. – Монтгомери ждет нас.

Спустившись с дерева, Роджер помог Элизабет, все еще облаченной в плащ старика. В развевающемся бархате она припустила за Роджером сквозь холодный, сырой лес.

Пока Элизабет не увидела мужа, она не отдавала себе отчета в том, насколько сильно тревожилась о его безопасности. Майлс, поддерживая Кристиану под руку, вылез из пруда. Они оба промокли до нитки, а девушка к тому же стучала зубами от холода. Радуясь, что Майлс цел и невредим, Элизабет сняла с себя плащ старика и накинула его на плечи девушки.

– Это же его плащ! – брезгливо поморщилась Кристиана, отшвыривая плащ, словно тот был заразный.

Подхватив плащ, Роджер возвратил его Элизабет и, сняв с себя дуплет, закутал в него девушку. Растворившись в его объятиях, Кристиана слилась с ним, словно была частью его тела.

– Надо идти, – произнес Майлс, беря Элизабет за руку. – За ней скоро вернутся.

Они находились в пути целую ночь. Изнемогая от усталости, Элизабет продолжала идти, бросая косые взгляды на виновницу их бегства. В дуплете Роджера, делавшем ее совсем миниатюрной, Кристиана выглядела еще более юной и хрупкой, чем показалось сначала. Она не отходила от Роджера, даже если ветки деревьев больно хлестали ее по лицу, но Роджеру, видимо, это доставляло удовольствие.

На Майлса Элизабет боялась даже взглянуть: его глаза сверкали от гнева, а несколько раз – она могла поклясться в этом – он был почти готов убить ее.

Один раз она сделала попытку заговорить с ним и объяснить, почему ослушалась его приказа и приняла участие в спасении девушки, но Майлс посмотрел на нее такими потемневшими от ярости глазами, что Элизабет сочла за лучшее укрыться от его взгляда, завернувшись в плащ. К утру Майлс произнес:

– Мы присоединимся к путникам на дороге, но нам необходимо достать какую-нибудь одежду для Кристианы.

С ниткой жемчуга на шее, Кристиана по-прежнему была в своем украшенном драгоценностями платье. Правда, теперь оно в еще большей степени подчеркивало ее бедственное положение: хотя и богатая, но рваная одежда, волосы спутаны, на щеке – синяки, засохшая болотная грязь налипла на тело.

Когда они наконец остановились на привал недалеко от большой группы путников, Элизабет чуть было не рухнула от усталости. Подхватив девушку, Майлс усадил ее к себе на колени.

– Если ты еще раз выкинешь подобное, жена… – начал было он, но замолчал и так страстно поцеловал Элизабет, что от долгого поцелуя у нее посинели губы.

Слезы навернулись на глаза Элизабет, слезы радости, оттого что все утряслось. Прошли времена, когда, глядя, как Майлс обнажает свой меч, она была уверена, что видит его живым в последний раз.

– Я пойду на все ради тебя, – прошептала Элизабет, засыпая у него на руках.

Казалось, уже через мгновение, ее вновь разбудили, и они опять тронулись в путь, держась поодаль от других странников. Кристиана была теперь в грубом шерстяном платье с огромным капюшоном, скрывавшим ее лицо. В полдень они остановились, и, оставив женщин в одиночестве, мужчины отправились обменять ненавистный плащ старика на хлеб и сыр.

Стараясь расслабиться, Элизабет прислонилась к дереву, но близость Кристианы мешала ей. Она никак не могла заставить себя не обижаться на девушку, чудом не ставшую причиной их смерти.

– Долго ты еще будешь презирать меня? – тихо спросила Кристиана.

Элизабет удивленно взглянула на нее, прежде чем отвернуться.

– Я не… презираю тебя.

– Ты не привыкла лгать, – сказала девушка. Элизабет снова повернулась к ней.

– Мой муж мог погибнуть, спасая тебя! – в ярости вымолвила она. – Так же, как и мой брат! Чем ты привадила к себе Роджера? Ты что, заколдовала его?

Кристиана не улыбалась, но и не хмурилась. Ее глаза ярко блестели.

– Я всегда мечтала о человеке, похожем на Роджера. Я всегда знала, что он придет за мной. В прошлом году мой дядя выдал меня замуж за жестокого человека, но все равно я знала, что Роджер появится. Три ночи тому назад мне пригрезилось его лицо. Облаченный в грубую одежду, он путешествовал рядом с женщиной, связанной с ним каким-то родством. Я была уверена, что в конце концов он явится ко мне. – Элизабет взглянула на девушку с некоторым подозрением, словно та была колдуньей. Крис продолжала: – Ты ставишь мне в вину, что я подвергла опасности твоего мужа, а чем бы ты рискнула на моем месте ради того, чтобы оказаться со своим любимым? Возможно, будь я смелее, я пошла бы на пытки и смерть, уготованные мне моим мужем, но, оказавшись привязанной к дереву, стала молиться, чтобы пришел мой Роджер. – Она бросила взгляд на дорогу, на которой показались Майлс и Роджер, и глаза ее загорелись внутренним теплом. – Бог послал мне Роджера в награду за мои прежние муки. Сегодня ночью я буду спать с Роджером, а потом, если потребуется, готова пожертвовать жизнью. Я подвергла риску его жизнь, твою и жизнь твоего доброго мужа ради этой единственной ночи с возлюбленным. – Она положила ладонь на руку Элизабет и умоляюще посмотрела ей в глаза. – Прости, если я потребовала от всех вас слишком много.

Злость Элизабет улетучилась. Она взяла Кристиану за руку.

– Не говори о смерти. Роджер нуждается в любви, может, даже еще больше, чем ты. Оставайся рядом с ним.

Впервые за все время Крис открыто улыбнулась, и на ее щеке появилась ямочка.

– Только силой меня можно оторвать от него. Подняв глаза, Элизабет увидела стоявшего рядом с ними Роджера, на лице его застыло изумление. «Он явно сбит с толку происходящим, – подумала Элизабет. – Крис смущает его так же сильно, как и нас».

Отдохнув всего несколько минут, они перекусили и снова тронулись в путь. Этой ночью, нежась в объятиях Майлса, Элизабет впервые смогла поговорить с ним с глазу на глаз.

– Что ты думаешь об этой юной леди, ради которой рисковал жизнью? – поинтересовалась она.

– С ней опасно связываться, – ответил он. – Она была замужем за герцогом Лориллардом. Еще ребенком я часто слышал о его жестокости. Семь или восемь раз он был женат на богатых и знатных девушках. Кажется, они все умерли спустя несколько лет после замужества.

– Разве Крис знатного происхождения? Майлс хмыкнул.

– Она – потомок королевской династии.

– Откуда ты все это знаешь?

– От моих французских родственников. У них были кое-какие торговые связи с семьей Лориллардов. Элизабет, – торжественно произнес он, – я хочу, чтобы ты сохранила вот это. – Он вложил ей в руку длинную нитку жемчуга, еще вчера украшавшую шею Кристианы. – Завтра, поздно ночью, мы должны добраться до владений моих родственников, но в случае, если мы не… Нет! – Он прижал палец к губам Элизабет, не давая ей возразить. – Я хочу рассказать тебе правду, чтобы ты была готова. Семья Лориллардов чрезвычайно могущественна, мы же, лишив одного из их семейства жизни, вдобавок укрываем другого члена семьи. Они перевернут вверх дном всю округу, разыскивая нас. Если что-нибудь Случится, возьми жемчуг и отправляйся назад в Англию к моим братьям. Они позаботятся о тебе.

– А как насчет твоих французских родственников? Разве мне нельзя обратиться к ним?

– Когда-нибудь я расскажу тебе все подробности, а сейчас давай исходить из того, что я знаком с Лориллардом. Если меня поймают, путь к моим здешним родственникам будет закрыт. Добирайся тогда домой к моим братьям самостоятельно. Поклянись, что выполнишь это! Не предпринимай никаких попыток спасти меня и немедленно отправляйся домой, где будешь в безопасности.

Элизабет не ответила.

– Элизабет!

– Клянусь, я отправлюсь домой к твоим братьям. – Она вздохнула.

– А как насчет остального?

– Я больше не буду ничего обещать! – проворчала она, подставляя губы для поцелуя.

Не спеша, наслаждаясь каждой минутой, они предались любви, словно завтра для них больше не наступит. Элизабет была в отчаянии от предостережений Майлса, словно им осталось побыть вместе лишь несколько часов. Дважды слезы подступали к горлу, слезы крушения надежд: они были уже почти в безопасности, а из-за прихоти какой-то женщины над ними вновь нависла угроза. Поцелуем Майлс осушил ее слезы и прошептал, что надо жить сегодняшним днем, радуясь жизни, оставив злость и ненависть до лучших времен. Она заснула, крепко обнимая Майлса, а ночью оказалось, что спит прямо на нем. Майлс проснулся, улыбнулся, обнял жену, поцеловал в лоб, вынув изо рта прядь ее волос, и снова заснул.

Роджер разбудил их перед рассветом. Элизабет было достаточно одного взгляда, чтобы понять, что ночью он не сомкнул глаз. Из-за деревьев появилась Кристиана, ее глаза оживленно блестели, губы распухли и покраснели, щеки и шея пламенели. Пустившись в дорогу, Элизабет заметила, что Роджер постоянно бросает тайные взгляды в сторону Кристианы – взгляды, полные восхищения, трепета и наслаждения. К полудню он уже открыто обнимал девушку, крепко прижимая ее к себе. А как-то раз, к несказанному удивлению Элизабет, поднял Крис на руки и страстно поцеловал. Роджер всегда соблюдал приличия, знал свое место в жизни и следовал рыцарской клятве никогда не проявлять своих чувств на людях. Майлс подтолкнул Элизабет, потому что она остановилась, взирая на брата с открытым от удивления ртом.

До заката оставался всего час, когда из-за деревьев неожиданно выскочили воины и приставили обнаженные мечи к горлу каждого из четырех путешественников. Из-за спин воинов показался пожилой уродливый мужчина.

– Ну что ж, Монтгомери, вот мы и снова встретились. Взять их! – приказал он.