Текст книги "Жар желания"

Глава 5

Иногда тревога за бабушку становилась настолько невыносимой, что Лайре делалось плохо и она не могла есть. Во время кошмарной истории с доктором Тимоти Фрименом она потеряла семь фунтов, но как только известный психиатр дал в суде заключение относительно психического состояния Джиджи, Лайра в два счета набрала их обратно.

Сын бабушки, Кристофер Прескотт-младший и его жена Джудит, по совместительству родители Лайры, – хотя ей было стыдно это признать, – затеяли скандал, когда однажды за ужином Джиджи объявила, что собирается пересмотреть кое-какие пункты своего трастового фонда и для этого хочет встретиться с адвокатом. Поскольку Джиджи проводила много времени с овдовевшим джентльменом, с которым у нее сложились прекрасные отношения, Кристофер с подачи жены пришел к заключению, что Джиджи намерена включить вышеуказанного джентльмена в свое завещание, а то и, не дай Бог, все оставить ему. Вероятность быть исключенными из завещания буквально ужасала родителей Лайры. Они слишком привыкли к образу жизни, который обеспечивали ее деньги, и не желали каких-либо перемен.

Кристофер коварно выждал, пока братья Лайры Оуэн и Купер уедут из страны по делам, прежде чем открыть боевые действия. Предлогом послужил преклонный возраст Джиджи. Кристофер и его адвокат составили заявление об опекунстве над якобы недееспособной старушкой, в котором просили суд дать ее сыну право распоряжаться финансами, а также выносить все решения, касающиеся ее лечения.

Кристофер немедленно вызвал доктора Фримена и попросил дать оценку умственных способностей и физического состояния Джиджи. Известный врач был не только здравомыслящим, рассудительным, но и честным человеком, и Джиджи очень ему симпатизировала. Он назначил множество анализов, провел несколько двухчасовых бесед с пациенткой, обсуждая самые разнообразные темы, от Христофора Колумба до космического шаттла. И с согласия Джиджи отвез ее в больницу для полного физического обследования, включая компьютерную томограмму.

Результаты были именно такими, о которых молилась Лайра. Если не считать небольшого артрита в коленных и запястных суставах, Джиджи отличалась прекрасным здоровьем, а остротой ума превосходила многих людей помоложе возрастом. Она не страдала болезнью Альцгеймера или какой-то другой формой деменции и, несмотря на утверждения невестки, не проявляла ни малейших признаков слабоумия.

Но самое удивительное случилось в конце судебного заседания. Судье дали копию документов на трастовый фонд Джиджи, и тот перед вынесением вердикта спросил Кристофера Прескотта, нашел ли он время их прочитать.

– Нет, ваша честь, не нашел, – признался Кристофер. – Но три или четыре года назад мать вносила изменения с моего полного одобрения.

Судья кивнул.

– И тогда вы считали, что ваша мать была в полном уме и твердой памяти?

– Абсолютно. Только в последнее время она проявляла признаки… спутанности сознания.

Судья поднял документы.

– Вижу, что в то время она отдала вам двести тысяч долларов.

– Совершенно верно, ваша честь, но уверяю, что я бы не принял их, если бы посчитал, что матушка не способна выносить верных суждений.

– Довожу до вашего сведения, мистер Прескотт, что в этих документах сказано следующее: если ваша мать окажется недееспособной, ее опекуном становится внучка, Лайра Декурси Прескотт. И ей решать, как управлять финансами и лечением миссис Прескотт.

– Но после смерти матери душеприказчиком становлюсь я! – возразил Кристофер.

– Не становитесь, – покачал головой судья.

Кристофер потерял дар речи. Забавно было смотреть на выражение лиц его и жены. Джудит выглядела так, словно только что спустилась с американских горок. Судья быстро завершил дело, объявив, что Джиджи вполне способна управлять собственными финансами.

Все время утомительного испытания Джиджи оставалась невозмутимой. После слушаний она погладила сына по руке, поцеловала невестку в щечку и, взяв под руку Лайру, пригласила всех в свой любимый ресторан.

Лайра еще в детстве поняла, какая поразительная женщина ее бабушка, но после суда снова осознала, что она сила, с которой приходится считаться. Недаром говорят: хитра, как лиса. Это про Джиджи. Она сумела настолько очаровать психиатра и судей, что когда пришли результаты анализов, те оказались довольны не меньше Лайры. Джиджи всегда точно знала, что делает… и почему.

Несмотря на победу в суде, Лайра была уверена, что ее мерзкий папаша не собирается на этом остановиться и снова попытается получить контроль над бабушкиным состоянием, а это означало, что он продолжит постыдные попытки доказать ее недееспособность. Бабушке удалось выиграть этот раунд, но Лайра волновалась, что в следующий раз ей придется худо. И Джиджи никак не хотела обороняться. Мало того, время от времени выкидывала такое, что могло считаться по меньшей мере эксцентричным.

За последние девять месяцев она трижды переделывала ванную на первом этаже. Уже после второго раза у Лайры от страха заныл желудок. Сначала Джиджи расширила ванную, сломав чулан. Через несколько недель она снова начала переделки, установив душевую кабинку, новую раковину и выложив пол цветными изразцами. Когда все было закончено, она захотела чего-то современного. Приказала снять все краны, душ и раковину и пожертвовала их в благотворительную организацию. Подрядчик, милый терпеливый человек по имени Харлан Фишуотер, не жаловался. Он выложил пол белым итальянским мрамором, поставил стойку красного дерева с гранитным верхом, на котором красовалась раковина в виде чаши. Он также в третий раз переклеил обои и уже собирался устанавливать полки на чердаке, когда Джиджи поговорила с архитектором и захотела переделать абсолютно новую кухню. Именно тогда Лайра снова стала терять вес, опасаясь, что Кристофер и Джудит найдут новый предлог начать битву за бабушкино состояние. Несмотря на уверения Джиджи, будто все в порядке, Лайра не понимала ее поведения… пока случайно не узнала, что Харлан из кожи вон лезет, стараясь прокормить пятерых детей и лишившуюся работы жену. Харлан был прекрасным работником, но настали тяжелые времена, и не слишком много людей решались ремонтировать дома. Джиджи великодушно давала Харлану возможность заработать.

Но это был не единственный раз, когда поступки Джиджи казались странными. Лайра с ужасом вспоминала тот уик-энд, когда бабушка исчезла, никому ничего не сказав. К тому времени, когда она вернулась, Лайра была вне себя, а бабушка, как ни сожалела, что причинила внучке столько беспокойства, решительно отказалась рассказать, где была. Отец не преминет упомянуть об этом в суде, если вновь подаст прошение.

А вот теперь святая вода. Что, во имя всего святого, нашло на бабушку?

Лайра с облегчением заметила, что на шоссе I-5 совсем мало машин. Теперь есть возможность подумать, что предпринять до того, как появится отец Генри.

Она попыталась перестроиться, но какая-то машина подрезала ее, и пришлось резко свернуть. Книги и DVD разлетелись по всей машине, напомнив, что их нужно куда-то пристроить. Девушка покачала головой, вспомнив сегодняшнюю сцену. Дворовая распродажа, привлекшая ее внимание, устраивалась в богатом квартале. Лайра еще с детства интересовалась подобными ритуалами, когда люди выставляли напоказ личные вещи в надежде получить немного наличных.

В то время как другие покупатели рассматривали распродажи как возможность получить что-то по дешевке, Лайра видела содержавшиеся в них истории. Бродя среди вещей, от которых владельцы сочли нужным избавиться, она мысленно сочиняла рассказы о людях, которым они принадлежали. Об их жизни. Конечно, это тоже немного странно, но в конце концов никто об этом не знает, и поэтому Лайре было все равно. Это всего лишь творческие экзерсисы.

Она обычно не рылась в одежде, но на одной распродаже увидела чудесное белое подвенечное платье семидесятых годов прошлого века, с которого даже не сняли бирки. Видимо, его ни разу не надели. В коробке с украшениями она отыскала браслет с надписью внутри: «Люблю навеки, Джон».

У Лайры разыгралось воображение настолько, что она представила молодую, безумно влюбленную пару, решившую пожениться. Кто передумал, жених или невеста?

На свет появилась одна, потом другая драматическая история, вдохновленные маленькой магазинной биркой и надписью на браслете.

Сегодняшняя распродажа была на редкость странной, и Лайре пока что не удалось придумать историю на ее основе. Женщина с безумным взглядом, швырявшая на землю все свои сокровища, казалась сумасшедшей. И похоже, отчаянно пыталась избавиться от всего, и как можно быстрее. Требовала, чтобы люди забирали вещи даром.

Слабым местом Лайры были книги. Она не могла пройти мимо них, не просмотрев заглавия, и поэтому, естественно, груда книг во дворе притянула ее магнитом. Поэтому она встала на колени и, подняв пару томов, поразилась. Некоторые книги были довольно старые. Лайра открыла потрепанный экземпляр «Гроздьев гнева» и увидела на титульной странице автограф Джона Стейнбека. Похоже, это первое издание. Осторожно отложив роман, она потянулась за вторым. «Властелин колец» с автографом Толкиена. Просмотрела еще с десяток и нашла четыре с авторскими автографами. Лайра не верила собственным глазам. В этой куче, беспорядочно разбросанной по газону, оказалось целое состояние в виде первых изданий и книг с автографами. Очевидно, эта истеричка, метавшаяся по двору, понятия не имела, что раздает.

Лайра попыталась объяснить, что книги очень дорогие, но той было все равно. Мало того, стала вопить, что, если Лайра не возьмет книги, она разведет костер и все сожжет. Возмутившись, девушка постаралась взять, сколько смогла унести.

По пути к бабушке она старалась понять, что теперь с ними делать. Пока она не найдет ответа, придется оставить их в надежном месте. Это ценные издания, и нельзя рисковать тем, что с ними может что-то случиться. Дом у Джиджи маленький, и места просто не хватит. Квартирка, которую она делила с Сидни, тоже не решение проблемы. Она уже завалена до потолка книгами и одеждой. Такого количества она не вместит. Оставалось фамильное ранчо в Техасе. Лайра и ее братья унаследовали его от дедушки.

Она съехала с шоссе и, позвонив смотрителю, сообщила, что отправляет ему несколько коробок книг, которые должны прибыть на следующей неделе. Не будет он так добр поставить их в ее спальне?

Закончив разговор, Лайра свернула на парковку «Макдоналдса» и, воспользовавшись GPS, нашла ближайший магазин, занимавшийся упаковкой и отправкой. Выгрузила книги и только сейчас заметила коробку с дисками. Она совсем забыла, что прихватила и их. Не желая тратить время на их рассортировку, она отправила все это на ранчо. Уже через сорок пять минут Лайра продолжила путь к бабушкиному дому, а книги и диски были на пути в Техас. Одна проблема решена. Остается вторая.

Джиджи жила в тихом округе к северу от Сан-Диего. Стоявшие рядом дома, выкрашенные в пастельные цвета, были любовно сохранены с прошлого века и избежали разрушений, причиняемых прогрессом. Здания, выстроившиеся на восточной стороне улицы, имели прекрасный вид на океан. Набережная была менее чем в миле от них, так же как и магазины. До кафетерия, продуктового рынка, цветочных и фруктовых лотков можно было добраться пешком.

Гараж Джиджи находился за домом, и проехать туда можно было только по боковой улице. Лайра остановилась, припарковала машину и прошла между домами, к калитке палисадника, окружавшего крохотный двор бабушки. У Лайры был ключ, но она решила постучать. Дверь открыла бабушка.

– Лайра Декурси Прескотт, что ты делаешь на моем крыльце? – строго спросила она, сдерживая улыбку.

Джиджи, очевидно, радовалась внучке, хотя не собиралась этого показывать. Отступив в сторону, чтобы пропустить внучку, она спросила:

– Что, телефонная компания забастовала? Именно поэтому ты не смогла позвонить заранее и предупредить?

Лайра поцеловала бабушку в щеку.

– Знаю, мне следовало позвонить.

– Так почему ты этого не сделала? Знай я, что ты решила меня навестить, приготовила бы твой любимый рыбный суп.

– А прямо сейчас не сможешь?

Не дожидаясь ответа, Лайра отнесла наверх сумку и ноутбук. А когда вернулась, бабушка уже была на кухне и шарила среди кастрюль и сковородок.

– Ты не рада меня видеть? – удивилась она.

– Еще бы не рада, – проворчала Джиджи. – Но с утра придется идти на рынок за свежей рыбой. Пожалуй, составлю список, а то обязательно что-то забуду. В холодильнике чай со льдом.

– Сладкий или обычный?

– Обычный.

Лайра налила себе стакан и уселась за стол.

– Здорово.

Бабушка нашла большую кастрюлю и поставила на плиту.

– Я всегда добавляю в чай чуточку лимонного сока. Так почему ты приехала, Лайра? Надеюсь, у тебя не закончились деньги трастового фонда? Ну конечно, нет. Твой дедушка перевернулся бы в гробу, узнай он, что ты выбрасываешь на ветер его состояние.

– Я не касалась своего трастового фонда, – рассмеялась Лайра. – И деньги мне не нужны.

Джиджи нервно вытерла руки полотенцем.

– У тебя что-то случилось в школе? Ты так хорошо училась…

– У меня нет проблем с занятиями. Все прекрасно, – заверила Лайра.

– Сколько недель тебе осталось? Три? Четыре? – продолжала допрашивать бабушка и, открыв ящик, вынула розовый блокнот с карандашом и села напротив Лайры.

– У меня закончился картофель, и если я не запишу его, обязательно забуду. Я знаю, почему ты здесь. Это все твой отец?

– Ты имеешь в виду своего сына.

– И твоя мать, – продолжала Джиджи, словно не слыша. – Они снова тебя расстроили, верно?

– Нет, не они. Я давно не разговаривала с этими людьми и в ближайшее время не намереваюсь.

– Тебе не следует называть родителей «эти люди», – улыбнулась Джиджи.

Лайра подумала, что еще очень мягко выразилась, а могла назвать жадных, неблагодарных, амбициозных родителей куда хуже.

– Мне звонил отец Генри.

Джиджи отложила ручку и вздохнула.

– Он немного сплетник, не находишь? Нет, не пойми меня превратно, он славный человек, но вечно поднимает шум из-за пустяков. Кончится тем, что у него возникнут проблемы с сердцем, если не научится расслабляться. Стресс может убить.

– Бабушка, именно ты причина его стресса. Отец Генри очень расстраивается из-за тебя.

Джиджи презрительно фыркнула.

– Подумаешь, прихватила немного. Кого это трогает? И я всегда доливаю. Никогда не оставляю лохань пустой.

– Это не лохань, а купель, – поправила она. – И что значит «доливаешь»?

– Беру с собой пару больших бутылок «перье» и, когда возьму столько воды, сколько требуется, доливаю из бутылок.

– То есть воду с газом…

– Верно, дорогая.

Вряд ли священник, услышав это, обрадуется.

– Когда будешь говорить с отцом Генри, постарайся не упоминать о воде с газом.

– Когда я буду с ним говорить?

– Я пригласила его к нам. Назавтра. Здорово, если он поужинает с нами.

– Я человек общительный, и это твой дом, но хотелось бы знать, почему ты его пригласила?

– Джиджи, ты прекрасно знаешь почему.

Раздосадованно проведя рукой по волосам, Лайра добавила:

– Надеюсь, он тебя образумит. Отец Генри не раз предупреждал, что нельзя воровать святую воду. Почему ты продолжаешь это делать?

– Воровство? Какое уродливое слово. Я БЕРУ святую воду. БЕРУ, – подчеркнула она. – Ответ на твой вопрос не в этом доме. Выйди на крыльцо и осмотри двор миссис Кастмен. Особенное внимание удели ее клумбам и грядкам. Сравни ее двор с моим.

– Но, Джиджи…

– Иди, – велела она, взмахнув рукой.

Спорить бесполезно. Лайра вышла на крыльцо, оглядела оба крошечных двора и вернулась на кухню.

– И что ты увидела?

– Цветы миссис Кастмен в прекрасном состоянии, чего не скажешь о твоих.

– Мои вянут, – согласилась она. – Этой весной я решила, что посажу все то же, что она, и буду поливать так же часто. И вот тебе результаты, хотя солнце освещает дворы одинаково. Как-то я увидела, что миссис Кастмен выходит из церкви с большим пластиковым кувшином воды и сразу поняла, где она это раздобыла. Проследила за ней до дома. И увидела, как она поливает посадки святой водой. Вот поэтому, юная леди, я и беру в церкви святую воду.

Кто способен поспорить с такой логикой?

Лайре совсем расхотелось видеть завтра священника. Если отец Генри останется на ужин, дотянет ли она до десерта, не вылетев из дома в досаде и раздражении?

Глава 6

Отец Генри провел прекрасный вечер. Предварительно он позвонил и сообщил, что придет после пятичасовой мессы. Он намеревался прочитать Джиджи Прескотт строгую нотацию, вернуться к себе в половине седьмого и поужинать тем, что осталось от ленча, но аппетитные ароматы, доносившиеся из кухни Джиджи, оказались настолько соблазнительными, что уговаривать его остаться на ужин почти не пришлось.

Ужин, приготовленный бабушкой, понравился бы и королю: часть ее генерального плана по обезоруживанию священника. С помощью Лайры на столе появились салат из шпината, говяжьи ребрышки с йоркширским пудингом, особый картофель на восемьсот калорий и свежая спаржа. На десерт предлагался домашний яблочный пирог с ванильным мороженым.

Отец Генри был высоким и худым. Но сегодня ел за трех лесорубов. Лайра не понимала, как все это в него помещается. Джиджи решила не готовить рыбный суп, заявив, что все мужчины любят говядину, а если не все, то большинство. Священник, очевидно, любил, поскольку дважды просил добавки.

Кофе Джиджи подала в гостиной, а потом предложила выйти на крыльцо и посидеть в качалках, обсуждая «ситуацию» со святой водой.

Лайра осталась в доме. Не хотела, чтобы бабушка подумала, будто они со священником объединились и наступают на нее единым фронтом. Говорили они тихо, и голоса заглушал свист ветра, так что Лайра даже не могла их подслушать. Правда, до нее донесся смех отца Генри, что она посчитала добрым знаком. Когда священник окликнул Лайру, чтобы попрощаться, она решила проводить его до машины. Узнать, как разрешилась «ситуация».

– Ваша бабушка дала мне слово, что оставит в покое купель. Я предложил ей несколько альтернатив.

– И?

Священник покачал головой.

– Она сказала, что это не одно и то же.

– Но пообещала больше не брать святую воду из купели?

– Верно.

– Прекрасно. Но если случится что-то еще, касающееся бабушки, не могли бы вы позвонить мне и только мне? Не стоит впутывать сюда других членов семьи.

– Она дала мне слово, – напомнил отец Генри.

Ну да, как же!!!

– И я уверена, что у нее самые лучшие намерения, – добавила она.

Кажется, он что-то понял.

– Я вам позвоню.

– Спасибо, – облегченно улыбнулась Лайра.

Отец Генри открыл дверь машины, помедлил и попросил:

– Если миссис Прескотт опять сорвется и возьмет святой воды, пожалуйста, попросите ее не доливать купель газировкой. Пузырьки все еще лопались, когда рядом оказался Билл Брэдшоу, один из наших прихожан. Он посчитал это чудом. Если бы это увидел второй пастор, сомневаюсь, что он нашел бы это забавным.

Лайра сдерживала смех, пока машина отца Генри не свернула за угол. Поднимаясь на крыльцо, она краем глаза увидела шевельнувшуюся на окне миссис Кастмен занавеску. Лайра исподтишка улыбнулась. Должно быть, соседка умирает от любопытства!

Лайра вошла в дом и стала относить посуду на кухню. Загружая посудомойку, она услышала доносившийся из гостиной смех. Заглянула в комнату и обнаружила Джиджи, развлекавшую супружескую пару, которая жила неподалеку от ее дома. К тому времени, как Лайра закончила убирать, число гостей Джиджи увеличилось до шести. До этого Лайра гадала, зачем бабушка испекла два пирога. Теперь она поняла. Друзья и соседи часто заглядывали к Джиджи, и та всегда их угощала. Она была прекрасной хозяйкой. В детстве Лайра часто сидела на крыльце подальше от глаз взрослых и слушала чудесные истории, которые рассказывала бабушка. Уже тогда девочка хотела походить на нее. И неудивительно. Для Лайры бабушка Прескотт была олицетворением благородной леди – южанки.

Уроженка Александрии, штат Южная Каролина, очаровательного маленького городка в часе езды от Чарльстона, Лайра Колетт Декурси была любимой дочерью Борегара Декурси, владельца текстильной фабрики, единственного промышленного предприятия Александрии. Училась в лучших европейских пансионах, и в восемнадцать, через месяц после возвращения домой, познакомилась с Тобиасом Кристофером Прескоттом, которого отец называл выскочкой и нефтяным бароном из варварского штата Техас.

Год спустя она вышла замуж за Тобиаса, и такой пышной свадьбы еще не видывали в Александрии. Через много лет она рассказывала своей тезке, что в тот день обещала любить и почитать мужа, но намеренно опустила в своих обетах слово «повиноваться». Повиноваться мужу ей казалось совершенным абсурдом. Бабушка даже тогда слыла упрямой, но дедушку Тобиаса это ничуть не смущало, и их брак был крепким и счастливым и длился сорок два года.

Лайра вполне сознавала, что никогда не найдет второго Тобиаса. Дедушка был настоящим мужчиной. Сомнительно, что такие сейчас существуют. Мужчины, с которыми она встречалась, были эгоистами, помешанными на сексе и деньгах, шовинистами, считавшими, будто женщину можно тащить в постель через два часа после первой встречи. Нечего и говорить, что они были шокированы и немного разочарованы, когда Лайра говорила «нет» и возвращалась домой в одиночестве. Наверное, любовь не для нее. Лайра так устала встречаться с кретинами – оно того просто не стоило. И ей хорошо одной. Зачем что-то менять?

В начале двенадцатого Лайра спустилась вниз проверить, заперты ли двери, и пожелать бабушке доброй ночи. Спальня Джиджи находилась на первом этаже, в глубине дома. Дверь была открыта. Джиджи завязывала пояс на халате. Увидев на пороге Лайру, она воскликнула:

– Прекрасный был день, верно?

– Ты права.

Лайра вошла в комнату и уселась на постель Джиджи.

– У тебя столько гостей каждый день?

– Нет, конечно, нет. Хотя Паркеры – те, что живут в двух домах от моего, в розовом бунгало, – любят меня навещать.

– Я очень этому рада.

Лайра устремила взгляд на стоявшую на комоде фотографию в рамке: дед и бабка, стоящие рука об руку перед парой лошадей.

– Ты скучаешь по ранчо?

– О да, еще бы! Оно так много лет было моим домом.

– Иногда я думаю, что ты уехала, чтобы убраться подальше от моих родителей.

Джиджи промолчала и ловко сменила тему.

– Я люблю Калифорнию. Переезд пошел мне на пользу.

– А по дедушке Тобиасу скучаешь? – улыбнулась Лайра.

– Да, мне нравилось быть замужем.

– Не подумывала снова выйти замуж? Дедушка хотел бы видеть тебя счастливой.

– Никогда! Я верю в единственного мужчину своей жизни, а Тобиас и был единственным.

– Единственным?

– Да. Единственной настоящей любовью. А теперь иди спать.

– Не знала, что ты так романтична, – пробормотала Лайра, целуя бабушку.

Лежа в постели, Лайра долго думала о том, чего добились бабушка и дедушка. Они превратили маленькое техасское ранчо в империю из пятнадцати тысяч акров, где добывали нефть, выращивали скот и чистокровных лошадей. Прекрасное место для большой семьи, и Прескотты надеялись, что в доме будет полно детей. Но родился всего один сын. Они окружили Кристофера любовью и вниманием и ожидали, что однажды он станет управлять ранчо. Кристофер ни в чем не нуждался и не питал ни малейшего интереса к семейному бизнесу. Окончив колледж, он женился на далласской светской барышне Джудит Торндайк, переехал на ранчо и, несмотря на все усилия родителей, отлынивал от всех обязанностей. Жизнь родителей Лайры была наполнена экзотическими путешествиями и развлечениями и ненадолго прерывалась тремя беременностями. Разница между братьями Лайры Оуэном и Купером была всего год. Лайра родилась через пять лет.

Несмотря на вечное отсутствие родителей, детство Лайры на ранчо было идиллическим. Пока Кристофер и Джудит вели светский образ жизни по всему миру, братья и сестра выросли под любящим и неусыпным присмотром дедушки и бабушки. Те поощряли внуков искать и находить применение своим талантам. Для Оуэна и Купера главной страстью стало ранчо. Интересы Лайры лежали в области искусства: она влюбилась в кино и мечтала стать режиссером.

Родителей Лайры крайне раздражали непонятные стремления дочери. Они надеялись, что она займет место в обществе, выйдя замуж за члена богатой и выдающейся семьи. А вот Джиджи, наоборот, поощряла внучку в ее занятиях. Когда та окончила колледж, бабушка передоверила ранчо Оуэну и Куперу, а сама перебралась в Калифорнию. Лайра решила остаться здесь, чтобы учиться в одной из лучших в стране киношкол, и Джиджи хотела быть рядом. За это, как и за многое в жизни, Лайра была бесконечно благодарна Джиджи. И всячески ее оберегала.

Хотя бабушка была прекрасной женщиной, идеалом ее никак не назовешь. Она была злопамятной. Обсуждала политику только с демократами, ибо в ее извращенном сознании они в отличие от республиканцев были умны и благоразумны. Джиджи была упрямой и суеверной, и если можно считать кражу святой воды преступлением, к тому же еще и воровкой.

После воскресной утренней мессы Лайра и Джиджи отправились на рынок. Они бродили между лотками и покупали апельсины, виноград и букеты ярких ромашек, а перед возвращением домой зашли на ленч в пляжное кафе. Лайра всегда любила эти беспечные часы, но сознавала, что пора возвращаться в Лос-Анджелес. Поэтому в середине дня обняла бабушку, выехала на шоссе и направилась на север.

Когда она сворачивала на свою улицу, зазвонил телефон. Она остановилась у парковки и взяла трубку. Звонил Купер:

– Как Джиджи?

– Прекрасно.

– Все такая же задиристая?

– Да.

– Значит, все в порядке. Честно говоря, мне кажется, что ей стоит вернуться на ранчо, где мы с Оуэном могли бы за ней приглядеть.

– Она не хочет возвращаться, и ей не нужны няньки. Бабуля вполне способна позаботиться о себе.

– Эй, я позаботился бы о ней не хуже тебя. И звоню потому…

– Выкладывай, Купер. И поскорее, – нетерпеливо бросила Лайра.

– Ма и па только что купили дом в Лойоле, неподалеку от Джиджи.

– Что?!

Лайра едва не уронила телефон.

– Зачем им это?

– Па заявил, будто они хотят быть поближе на случай, если понадобятся Джиджи в ее последние годы.

– О, брось, – фыркнула Лайра. – Они обращаются с ней, как с древней старухой. Ей нет и семидесяти, а в наше время это не возраст. Кроме того, она абсолютно здорова.

– Я всего лишь пересказываю слова отца, – перебил Купер.

– Но я ему не верю, да и ты тоже. Единственный мотив – это деньги Джиджи. Они хотят быть поближе к ее деньгам, а не рядом с Джиджи. Понять не могу, почему она терпит такую откровенную жадность.

– Возможно, потому что он ее сын, – предположил Купер.

Но Лайра проигнорировала отвратительно правдивое заявление.

– Каждый раз, когда эти люди делают нечто ужасное и мне кажется, что Джиджи больше никогда с ними словом не перемолвится, она всегда твердит одно и то же: «Пусть это тебя не волнует». И на этом конец дискуссии.

– Как я уже сказал, он ее сын.

– Знаю-знаю, – раздраженно фыркнула Лайра.

– Ладно, мне пора. Ты как?

– Нормально.

– Не пропадай!

Лайра прикусила губу, полная решимости не расстраиваться. Впереди у нее хлопотливая неделя, но все сложится хорошо, если она останется спокойной и сосредоточенной. Она не позволит родителям вывести ее из себя.

В ушах звучали слова бабушки: «Пусть это тебя не волнует. Пусть это тебя не волнует…»