Текст книги "Свобода от контроля. Как выйти за рамки внутренних ограничений"

1. Главный вход

Зимой 1958 года семнадцатилетняя американка Барбара Эренрейх бродила по крошечному городку Лоун Пайн в Калифорнии. Она провела ночь в машине с двумя друзьями, практически не спала и почти ничего не ела несколько дней. Когда солнце поднялось на Сьеррой-Невадой, она оставила спящих в машине у дороги друзей и направилась через пустыню в город. Она шла по пустым улицам, и вдруг:

Мир запламенел жизнью… Не было никаких видений, никаких пророческих голосов или визитов тотемных животных, только это полыхание повсюду. Что-то вошло в меня, а я в него. Это было не пассивное блаженное слияние «со всем», как обещали восточные мистики. Это было яростное столкновение с субстанцией жизни, которая вливалась в меня изо всех вещей сразу… Ничто не могло удержать ее. Везде, внутри и снаружи, все было чересчур. Это можно было бы описать словом «экстаз», но только в том случае, если вы готовы признать, что экстаз – это вовсе не счастье и не эйфория, что он присутствует в муках утраты и может походить на вспышку насилия[32]32
  Ehrenreich, Barbara. Living with a Wild God: A Nonbeliever's Search for the Truth about Everything. New York: Hachette, 2014.


[Закрыть].

Этот опыт – или «столкновение», как тогда об этом думала Барбара, – не возник из ниоткуда. На протяжении нескольких лет она уже переживала мгновения диссоциативного поглощения, когда что-то «снимало слой с видимого мира, забирая все значения, суждения, ассоциации, ярлыки и слова», и ей казалось, что она погружается в «невидимую первичную субстанцию, из которой возникает весь знакомый и обусловленный мир». Барбара была подростком-интровертом, часто испытывала подавленность и любила одиночество. Ее отец был алкоголиком, мать демонстрировала суицидальное поведение, и у Барбары было мало друзей и мало парней. Она была поглощена поиском смысла жизни и разрывалась между редуктивным материализмом и романтическим мистицизмом Достоевского и Уитмана.

То столкновение казалось ответом на ее поиски. Но с кем или с чем она столкнулась? Религия не могла помочь ей в осмыслении этого опыта – она вернулась из баптистского летнего лагеря, полная презрения к «умственным дегенератам», которых там встретила. Это переживание больше не повторилось, и чувство утраты и замешательство, которые Барбара испытала, привели к малодушной попытке самоубийства. А потом постепенно она выросла и вернулась в ряды человечества – пошла в колледж, защитила кандидатскую по клеточной иммунологии, вышла замуж, родила детей. Когда работа в лаборатории стала казаться Барбаре слишком пресной, она стала писателем-фрилансером и борцом за социализм и феминизм. Как и другие в либеральном движении, Эренрейх была убежденным атеистом и отбросила свой подростковый опыт как психическое расстройство, возможно, даже приступ шизофрении. Но она не могла отделаться от чувства, что предала свое юное «я».

В зрелом возрасте Барбара пережила «возвращение вытесненного». Она стала писать об истории экстаза, сначала об экстазе войны в своей книге 1997 года «Кровавые обряды: истоки и история страсти к войне», а потом в 2006 году об экстазе танца в книге «Танцуя на улицах: история коллективной радости». Обе эти работы послужили вдохновением для написания книги, которую вы сейчас держите в руках. Эренрейх работала со своим прошлым посредством истории культуры, рассказанной от третьего лица. А потом, в 2014 году, она отважилась на описание своих духовных переживаний от первого лица. Книга называется «Жизнь с диким богом: неверующий в поисках истины обо всем». Барбара решила, что тот ее подростковый опыт действительно был «встречей» с духовными сущностями, но она все еще не уверена в том, кто они, какая у них цель и есть ли им вообще дело до людей. Эренрейх опасалась, что ее товарищи, научные атеисты, сочтут ее безумной («когда хороший скептик впадает в ересь» – так отреагировал главный атеист Джерри Койн), но при этом она настаивает, что остается привержена рациональному эмпиризму. «Я хочу, чтобы наука взглянула на эти странные явления, – сказала она одному озадаченному знакомому атеисту в интервью, – и не исключала бы возможности мистических переживаний. Нам нужна база данных. Все это не исследовано, нет никакой информации по этому вопросу… Вам это может показаться совершенно безумным, но это вопрос общественного здоровья! Люди переживают такой сокрушительный опыт и ничего не говорят об этом! Пришла пора его изучить»[33]33
  Chotiner, Isaac. Barbara Ehrenreich: I'm an atheist, but don't rule out mystical experiences. New Republic, 21 April 2014.


[Закрыть].

Наука о спонтанных духовных переживаниях

На самом деле такая база данных уже существует. В ничем не примечательном здании в городе Лампетер в Уэльсе есть комната, заполненная картонными коробками. В них – как в хранилище в фильме «В поисках утраченного ковчега» – хранится собрание из более чем шести тысяч рассказов людей о своих духовных переживаниях, которые уже классифицированы для научного исследования. Библия, составленная множеством людей, в которой так много откровений, что некоторые до сих пор остаются непрочтенными – кто знает, какое божественное послание завалилось за стенку картотечного шкафа?

Центр изучения религиозного опыта (RERC), где хранится этот архив переживаний, – это детище сэра Алистера Харди, выдающегося биолога, который посвятил последние двадцать лет своей жизни изучению религиозных и духовных переживаний. Харди вырос в Ноттингемшире, где в подростковом возрасте испытывал моменты духовного единения с природой:

От дороги Нортгемптон до Парк Вуд, как он назывался, вела небольшая дорожка, которая была раем для разнообразных коричневых бабочек. Я никогда не видел такого количества бабочек одновременно… Я бродил по берегу реки, временами почти переживая экстаз… Я чувствовал присутствие чего-то большего, чем я, и что в некотором роде было частью всех тех вещей, что завораживали меня, – полевых цветов и даже насекомых… Я был настолько переполнен великолепием природы, что на мгновение или два упал на колени в молитве[34]34
  Цитата по Rankin, Marilynne, An Introduction to Religious and Spiritual Experience. London: Bloomsbury, 2009.


[Закрыть].

Харди изучал зоологию в Оксфорде, где одним из его учителей был Джулиан Хаксли, брат Олдоса. Со временем он занял должность Линакр-профессора зоологии в Оксфорде, стал ведущим морским биологом своего времени, а одним из его учеников был Ричард Докинз. Харди всегда считал себя ярым дарвинистом, но все же ему казалось, что редуктивный материализм, который обычно сопутствует эволюционной биологии, упускает что-то важное – духовные аспекты человеческой природы и, в частности, универсальное ощущение людей, что они находятся в контакте с какой-то духовной силой, присутствием или энергией, которая направляет нас и пробуждает к жизни. В этом смысле он был больше учеником Альфреда Рассела Уоллеса, чем Чарльза Дарвина. Уоллес, который открыл естественный отбор в то же время, что и Дарвин, верил в духовное и теологическое измерение реальности, которое также представляет собой часть эволюционного процесса. Но его оттеснили в сторону из-за его неудобных взглядов, и эволюционные биологи по-прежнему упорно отвергают духовный аспект человеческого существования. В результате этого, считал Харди, западная культура стала духовно обезвоженной. Христианство было интеллектуально неприемлемо, но не появилось ничего нового, чтобы могло бы соединить нас с Богом. Люди по-прежнему испытывали спонтанные экстатические переживания, но стеснялись говорить об этом, опасаясь, что их сочтут сумасшедшими. Сам Харди никогда не говорил своим коллегам или даже членам семьи о своем духовном опыте или заинтересованности в этом вопросе.

Возможно, размышлял Харди, нужна наука, изучающая религиозный опыт, новый вид естественной теологии, которая сможет выстроить убедительную доказательную базу и подтвердить, что это – общий для всех аспект человеческой природы, положительный, благотворный и адаптивный. «То, что нам нужно сделать, – написал он позже, – это представить такой объем объективных свидетельств в форме записей личных духовных переживаний и их влияния на жизни людей, тогда интеллектуальному миру придется увидеть, что они на самом деле реальны и так же влиятельны, как силы любви»[35]35
  Hardy, Alister. The Spiritual Nature of Man. London: Clarendon Press, 1979.


[Закрыть]. Эта база данных должна была стать основой новой «экспериментальной веры».

Сбор образцов

На это начинание Харди вдохновили примеры Уильяма Джеймса, Фредерика Майерса и Общества физических исследований, которые пытались начать научное изучение религиозных и паранормальных переживаний в 1890-х. Для этого они собирали рассказы людей и искали в них общие черты. Харди задался вопросом, может ли он продолжить их работу, применив более систематический подход. Когда ему исполнилось шестьдесят лет, он решил оставить планктон позади и посвятить оставшуюся часть жизни исследованиям духовности. Он коллекционировал различные виды религио зных или духовных переживаний, как Дарвин и Уоллес коллекци онировали образцы ископаемых, птиц и насекомых. Харди основал Исследовательский центр религиозного опыта в Манчестерском колледже в Оксфорде. А потом закинул сети для сбора своих образцов, разместив ряд объявлений в газетах. Он сформулировал то, что позже стало известно как «вопрос Харди»: «Вы когда-нибудь осознавали присутствие или ощущали влияние силы – называйте ее Бог или как-то еще, – которая отличалась бы от вашего повседневного „я“»?

Его коллекция стала массово пополняться образцами, число которых в течение десяти лет достигло четырех тысяч. Но как их всех классифицировать? Правильная наука о духовных переживаниях требует надежной таксономии – ученый должен быть способен категоризировать и классифицировать образцы, как Линней классифицировал мир природы по царствам, типам, классам, порядкам, семействам, родам и видам. Без хорошей таксономии у вас будет просто мешанина из необычных переживаний – скорее, не Музей естественной истории, а кунсткамера XVII века. Но оказалось, что религиозные переживания с трудом поддаются четкой категоризации. Сначала Харди пытался классифицировать переживания, используя двенадцать категорий (визуальные, слуховые, чувственные и так далее), но таксономия быстро вышла из-под контроля по мере того, как приходилось добавлять все новые и новые рубрики. Запись под номером 18 в этой базе данных классифицируется по следующим признакам: «видения оксид азота дантисты движение туннели свет карма борода Пол реинкарнация Иисус Христос мозг». После первых десятилетий система классификации RERC стала еще более сложной. Недавняя запись помечена следующим образом: «Присутствие умершего родственника. Слезы. Звуки. Привидение. Наваждение. Сновидения. Руководство. Автоматическое письмо. Исцеление. Отец. Голос. Гимны. Книга. Дэвид Кэмерон». Даже цифровая классификация онлайн-базы данных крайне запутанна: сначала она идет от единицы до двух тысяч, потом перескакивает к трем миллионам и возвращается к четырем тысячам. Многие входные данные пусты – откровения, видимо, были настолько непередаваемы, что для них не нашлось подходящих слов.

Бертран Рассел, который сам пережил мистический опыт незадолго до Первой мировой войны, считал, что один из аргументов, который мистики могли бы приводить в качестве доказательств, заключается в явном единообразии их переживаний. Кажется, они все указывают на общий сущностный опыт. Но какие можно сделать выводы, если данные, которые вы собираете, невероятно разнятся: от психических переживаний до похищений НЛО, от встреч со злыми духами до божественных видений в кресле дантиста? Есть ли что-то в природе экстаза, что сопротивляется рациональной классификации?

Духовные переживания становятся все популярнее

Но по крайней мере один вывод мы все же можем сделать. Он заключается в том, что такие переживания – довольно массовое явление, и все больше людей начинают говорить о них. В 1978 году 36 % респондентов в опросе RERC сказали, что они испытывали «присутствие невидимого существа или силу, назовете вы это Богом или нет, отличную от их обычного „я“». В 1987 году число таких людей возросло до 48 %. В 2000 году более 75 % респондентов в Великобритании в опросе, проведенном директором RERC Дэвидом Хэем, сказали, что «осознают присутствие духовного измерения в своих переживаниях». В США люди также все чаще говорят о духовном опыте. В 1962 году, когда Институт Гэллапа спросил американцев, «был ли у них когда-нибудь религиозный или мистический опыт», 22 % ответили «да». Эти цифры выросли до 33 % в 1994 году и 49 % в 2009. В 2016 году я провел собственный онлайн-опрос о духовных переживаниях, использовав для этого свой сайт и новостную рассылку[36]36
  Все результаты можно посмотреть здесь: http://www.philosophyforlife.org/the-spiritual-experiences-survey.


[Закрыть]. Я задал вопрос, был ли у людей опыт выхода за пределы своего обычного «я» и чувствовали ли они свою связь с чем-то большим, чем они сами, и получил 309 ответов. Соотношение христиан, атеистов, гностиков и «духовных, но не религиозных» примерно коррелировало с национальной демографией. Удивительно, но 84 % людей сказали, что у них был такой опыт: у 46 % менее 10 случаев таких переживаний в жизни, 37 % испытывают такое довольно часто.

Духовные переживания, по всей видимости, случаются в течение всей жизни, но особенно часто в детстве и подростковом возрасте. Они чуть более распространены среди женщин, чем мужчин, и, что интересно, чаще встречаются среди «духовных, но не религиозных», чем у последователей конкретных религий. Возможно, это связано с тем, что в некоторых течениях христианства, например у баптистов, стараются не делать слишком большой акцент на духовных переживаниях. Хотя у методистов, пятидесятников и в других харизматических христианских церквях дело обстоит как раз наоборот. Менее всего склонны к таким переживаниям атеисты: в моем опросе 43 % из них сказали, что у них никогда не было подобного опыта, однако это все равно означает, что у большинства из них он был. Уильям Джеймс считал, что через такой опыт люди проходят в основном единолично. На самом деле 63 % респондентов сказали, что испытывали духовные переживания вместе с другими людьми.

Почему духовный опыт приобретает все более массовый характер? Как я утверждал во вступлении, думаю, что это последствие контркультуры шестидесятых и всплеска интереса к экстатическим переживаниям, которые ослабили табу на их обсуждение. Когда Дэвид Хэй провел свой первый опрос в 1976 году, 40 % людей ответили, что они никогда никому не говорили о своем духовном опыте, опасаясь, что их сочтут сумасшедшими[37]37
  Hay, David. Religious Experience Today: Studying the Facts. London: Mowbray, 1990.


[Закрыть]. В моем опросе 75 % респондентов согласились с тем, что в западном обществе все еще присутствует табу на разговоры о таких переживаниях. Однако 70 % признали, что рассказали одному или нескольким людям о своем опыте. Так что – хотя говорить о своих переживаниях, особенно если вы утверждаете, что встретили некую духовную сущность, – все еще считается немного странным и существует определенное табу на такого рода разговоры, мы все больше готовы к тому, чтобы признать этот опыт.

Также духовные переживания могут становиться все более распространенным явлением, поскольку мы все больше ожидаем их. Это связано с распространением высшего образования начиная с 1960-х. Опросы Хэя выявили, что о духовном опыте чаще говорят те, кто получил университетское образование, чем те, кто бросил учебу в 16 или 18 лет. Это подразумевает важность образования, особенно в области искусства, в установлении культурных ожиданий явления чего-то божественного. Мы созреваем для них через чтение романтиков – Вордсворта, Уитмана, Толстого, Керуака и других.

Хотя база данных RERC содержит в себе изначально ошеломляющее разнообразие примеров и мое собственное исследование принесло богатый и экзотический улов, среди всех спонтанных переживаний можно выделить три типа, которые, по всей видимости, происходят часто и довольно единообразно:

1. Постижение единства и связи.

2. Ощущение того, что сдаешься на волю Бога, особенно в тяжелых жизненных ситуациях.

3. Переживания в состоянии клинической смерти.

Постижение единства и связи

Однажды зимним вечером в 1969 году писатель Филип Пулман пережил трансцендентный опыт на дороге Чэринг Кросс. Он рассказал мне:

Где-то на Ближнем Востоке борцы за освобождение Палестины захватили самолет, и он стоял на взлетно-посадочной полосе, окруженный полицией, солдатами, пожарными машинами и так далее. Я увидел фотографию самолета на первой полосе газеты Evening Standard. Потом, проходя мимо уличного музыканта, окруженного слушателями, я заметил определенную параллель с той фотографией. И потом до конца своей прогулки [от чэринг кросс до Барнс] я видел все вещи удвоенными: какой-то объект, а потом еще один, очень похожий на первый. В течение всей прогулки я находился в состоянии сильного интеллектуального возбуждения. мне казалось, что это и есть картина того, как устроена Вселенная: не вместилище изолированных безразличных единиц, не несущих в себе никакого смысла, но место, где все было связано сходством, соответствием и эхом. В то время я изучал книгу Фрэнсиса Йейтса про алхимию и Джордано Бруно. Думаю, я жил тогда в воображаемом мире магии Ренессанса. И, по-своему, то, что произошло, было совсем не удивительно: скорее, этого и стоило ожидать. Сейчас я думаю, что состояние моего сознания временно изменилось так (определенно, под воздействием не наркотиков, но, может быть, поэзии), что я смог увидеть то, что обычно находится за пределами видимого света или рутины повседневного восприятия.

Пулман редко обсуждал этот свой опыт, хотя он привел его к убеждению, что Вселенная «живая, сознающая и полна смысла». Он сказал мне: «Все, что я написал, даже самые легкие и простые вещи, было попыткой засвидетельствовать истину этого утверждения». Опыт, который пережил Пулман, наиболее полно отразился в его трилогии «Темные начала», в которой Вселенная наполнена частицами пыли, обладающими сознанием.

Многие из нас также спонтанно испытывали внезапное, блаженное и квазимистическое чувство единства со всем. Когда я просил людей описать свои духовные переживания, наиболее часто они использовали слово «связь» и аналогичные ему «единство», «в одно целое», «слияние», «растворение». Такие слова появляются в 37 процентах описаний, которые привели респонденты опроса. Это согласуется с тем, что сказала мне доктор Черил Хант, редактор Journal for the Study of Spirituality («Журнала по изучению духовности»): «„Связь“ – это то слово, которое люди используют для описания таких переживаний чаще всего». Связь с чем? Со многими вещами. Люди говорили о своей связи с природой, с человечеством, со всеми существами, с любимыми, с группой людей, со Вселенной, ангелами, Логосом, Святым Духом, Богом, со взаимозависимостью всех вещей. Атеисты и верующие описывали схожие моменты глубокой связи с чем-то, просто они их по-разному интерпретировали.

Вот, например, описание ощущения связи с природой и Вселенной:

Это случилось в парке, не так давно. Было ветрено, я пробирался через этот магический лес и прошел мимо естественного пруда, который был абсолютно живым. Ветер создавал невероятные узоры на поверхности пруда. Я был загипнотизирован этим зрелищем и впал в транс. Я представил, как ныряю в эту таинственность. Я ощутил себя частью пруда, ветром, узорами, своими мыслями и чувствами, деревьями, жизнью природы и засмеялся от радости.

Вот еще одно описание единения с природой: «Я стоял на вершине горы, смотрел, как падает снег, и внезапно ощутил странное чувство расширения и сжатия, и в этот момент я осознал основополагающую „тождественность“ между мной, снегом и горой».

Люди испытывают такую мгновенную экстатическую связь и в городах: «Я был в Бангкоке, меня окружали странные звуки и запахи. Звонили колокольчики. Было довольно жарко, я ехал на рикше. На мгновение я почувствовал, будто мой дух покинул тело, и я стал частью всего». Т. С. Элиот написал в стихотворении «Четыре квартета»: «На мгновенном и вневременном перекрестке / Мы в Англии и нигде». Конкретное время и место вдруг наполняются вечностью. Таким перекрестком могут стать самые, казалось бы, неподходящие для этого время и место, как, например, в этой записи из базы данных RERC:

Станция «Воксхолл» ноябрьским туманным вечером – не та обстановка, которую кто-то мог бы выбрать для божественных откровений! Все места в купе третьего класса были заняты… На несколько секунд (я думаю) все пространство заполнилось светом… Я ощутил потрясающее чувство того, что существую внутри любящей, блистательной и сияющей цели… Мной завладело странное чувство, оно наполнило меня экстазом. Я чувствовал, что все – благо для человечества… Все люди – сияющие и прекрасные существа, которые в конце войдут в пространство невероятной радости[38]38
  Все записи в базе данных RERC доступны онлайн здесь: http://www.uwtsd.ac.uk/library/alister-hardy-religious-experience-research-centre/online-archive.


[Закрыть].

В такие мгновения мы чувствуем, что вышли за пределы времени и пространства. Мы также преодолели капризное эго и чувствуем любовь и связь с другими существами. Один из респондентов моего опроса написал мне: «В общественном транспорте, окруженный людьми, не имеющими ко мне никакого отношения, я вдруг испытал переполняющее чувство любви ко всем ним». Это чувство любви и связи может возникать по отношению к людям и к другим существам – еще одно переживание экстаза пришло к Барбаре Эренрейх, когда она плавала на байдарке в заливе и ее окружили дельфины. Философ-рационалист Бертран Рассел описал свое «мистическое озарение»: «Мне казалось, что я знаю самые сокровенные мысли всех, кого встречаю на улице, и хотя это, без сомнения, было заблуждением, я действительно почувствовал гораздо более глубокую, чем раньше, связь со всеми своими друзьями и многими из моих знакомых»[39]39
  Russell, Bertrand. The Autobiography of Bertrand Russell. London: Routledge, 2014.


[Закрыть].

Эти пять минут, сказал он, превратили его из империалиста в пацифиста.