Текст книги "Жизнь в разумной Вселенной. Путешествие нейрохирурга к сердцу сознания"

Глава 5
Гипотезы о первичности разума

«Вселенная начинает напоминать гигантскую идею, а не гигантскую машину… Нам… следует провозгласить скорее (Разум) создателем и правителем этого мира».

Сэр Джеймс Джинс, британский астрофизик

Когда я искал ответы, то стремился разгадать две сложные загадки: как развивающаяся в моем неокортексе инфекция допустила ту крайне мощную и сверхреальную сознательную осведомленность, какой я обладал в глубокой коме? И какова фундаментальная природа той неописуемо умиротворяющей силы знания, веры и чистой безусловной любви – того исходного разума и созидательности (которые многие отождествляют с Богом или Верховным Божеством) в источнике всего сущего, Ядре? Мое путешествие показало, что сознание исходит из этой внутренней сущности Вселенной. Как увязать это все в одну теорию?

Я рассмотрел много разных моделей, объясняющих взаимоотношения между разумом и мозгом. Весь диапазон возможных ответов на проблему ума-тела можно представить в виде линейного спектра, соединяющего два полюса: материализм (мозг порождает разум) на одном конце и метафизический идеализм (разум порождает мозг и всю физическую материю) на другом. Между этими двумя полюсами лежит много вариантов «дуализма», признающего существование разума, объяснимого не только физическим мозгом. Дуализм позволяет мозгу и разуму существовать параллельно (что предполагал Уайлдер Пенфилд и другие исследователи).

Наряду с другими ограничениями, материализм отрицает, что люди имеют какую-то свободу воли, а иллюзию сознания приписывает естественным законам физики и химии, примененным к веществу мозга. Но что насчет свободной воли, которая помогает вам решить, есть у нас свобода воли или нет? Является ли и этот процесс результатом цепи химических реакций в мозге, который предсказуемо склоняется к «да» в одних случаях и к «нет» в других? Чтобы полностью принять материалистическое объяснение, нужно признать, что у людей свободы воли нет. Для меня это было последним гвоздем в гроб материализма.

Такие фундаментальные вопросы, как занимавший меня, требовали расширить зону поиска, но я не понимал, куда повернуть. Религии и мистические традиции, конечно, признавали существование творческой силы во Вселенной и не расходились с моим опытом, но их мне было недостаточно, мой научный ум требовал более полных объяснений. И для этого я обратился к квантовой физике.

Квантовая физика – исследование поведения молекул, атомов и их элементов в микромире – это самая признанная теория в истории науки. На лежащих в ее основе математических и физических параметрах строится примерно треть мировой экономики (вся микроэлектроника – мобильные телефоны, компьютеры, телевизоры и системы GPS). Впрочем, за более чем сто лет ее существования научное сообщество так и не поняло, что эксперименты квантовой физики на самом деле говорят о природе реальности.

Одна причина такой слепоты кроется в том, что квантовая физика имеет дело непосредственно с проблемой ума-тела на самом фундаментальном уровне и занимается взаимопересечением нашего разума с наблюдаемой материей. Если хорошенько поскрести окружающий нас с вами физический мир, мы обнаружим, что он ведет себя не так, как диктуют разумные правила нашей повседневной жизни или физические законы, управляющие большими объектами, включая наши тела. Эксперименты квантовой механики обнаруживают, что энергетическая ткань всех вещей, составляющих физический мир, имеет такой необычный характер, что ставит под сомнение все наши идеи о природе реальности.

Многое в этой очевидной путанице проистекает из попыток ученых-материалистов не дать объединить проблему сознания и квантовую физику, отрицая сам факт существования сознания или делая неверные выводы из самых ярких квантовых доказательств такой взаимосвязи. Если немного поменять точку зрения, некоторые мучительные проблемы науки становятся разрешимыми.

Наиболее важный урок современной физики в том, что мир не таков, каким кажется. Все основные компоненты физического мира (включая наш человеческий мозг и тело) – молекулы, атомы, электроны, протоны, нейтроны и фотоны света – можно представить в виде энергетических струн, вибрирующих в пространстве более высоких измерений. Атомы составляют каждый кусочек материального мира вокруг нас, но большая часть атома – это пустое пространство. Ядро в центре атома (99,95 процента его массы) облетают по орбитам крошечные электроны (всего 0,05 процента или менее всей атомной массы).

ЧТОБЫ ПОЛНОСТЬЮ ИССЛЕДОВАТЬ ОПЫТ РАЗУМНЫХ СУЩЕСТВ, МЫ РИСУЕМ ОБРАЗ ПОИСТИНЕ ПРЕКРАСНОЙ ВСЕЛЕННОЙ – С НЕОГРАНИЧЕННЫМИ ВОЗМОЖНОСТЯМИ ДЛЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ПОТЕНЦИАЛА, ГДЕ ВСЕ МЫ УЧАСТНИКИ И СОАВТОРЫ ЭТОЙ ГРАНДИОЗНОЙ ЭВОЛЮЦИИ СОЗНАНИЯ.

Размер атомного ядра по сравнению с самим атомом часто сравнивают с комаром внутри парижского собора Нотр-Дам. Это громадное «пустое пространство» материального мира не так уж пусто, потому что оно, по всей видимости, вмещает в себя огромное количество энергии в так называемом «нулевом поле», которое охватывает всю Вселенную. Для тех, кто следит за «материей» в этом примере: помните, что только два процента массы атомного ядра – масса конституэнтных кварков, остальные девяносто восемь процентов – это энергия связи, захваченная, когда эти кварки соединились друг с другом. В атоме действительно почти ничего нет! Нильс Бор, в 1922 году получивший Нобелевскую премию по физике, указал на это обстоятельство, сказав: «Все, что мы называем реальным, состоит из того, что считать реальным нельзя».

Древний ведический термин майя говорит об этом же. Его часто переводят как «иллюзия», но мир необязательно «нереален», просто он не такой, каким кажется. Мы с Карен Ньюэлл называем это Великой иллюзией – то, как наши представления о мире скрывают фундаментальную истину о нем. Хотя консервативная материалистическая наука считает сознание несущественным и непонятным явлением, сопутствующим работе физического мозга, учтите, что вы никогда не наблюдали ничего, кроме внутреннего пространства собственного сознания.

– Но постойте! – возразите вы и укажете на окружающие вас материальные объекты: тахту, на которой вы сидите, дом, в котором живете, горы, деревья и озера, города и здания, человеческие существа и прекрасные звезды. В любой попытке глубже постичь реальность самое главное – понимание, что все, что вы видели с тех пор, как родились, все эти вещи, существующие «здесь», являются на самом деле внутренней моделью, конструктом вашего сознания, который воспроизводит образ чего-то, что должно быть «здесь».

Узнав результаты квантовых экспериментов, Альберт Эйнштейн, как известно, пошутил: «Мне нравится думать, что луна существует, даже если я не смотрю на нее». Большинство из нас согласится с Эйнштейном, но давайте посмотрим, что мы действительно знаем об этом процессе. Ежедневно наши глаза поглощают фотоны света от окружающих объектов – деревьев и птиц во дворе или луны, звезд и галактик в ночном небе. Давайте сосредоточимся на луне, о которой говорит Эйнштейн. Лунные фотоны пролетают 384 400 километров (за 1,6 секунды), чтобы вступить во взаимодействие с молекулами пигмента сетчатки нашего глаза и инициировать серию «выстрелов» нейронов, проходящих по нервным путям через несколько областей мозга, пока, наконец, информация от этих фотонов (цвет, форма, взаимосвязи и движение наблюдаемого объекта) не будет осознана.

Эксперименты квантовой механики обнаруживают, что энергетическая ткань вещей физического мира имеет такой необычный характер, что ставит под сомнение все идеи о природе реальности.

Нейронаука не обнаружила никакого конкретного места в мозге, где возникает завершающий этот процесс момент осознанной осведомленности. Большинство доказательств ясно указывают на то, что нигде в мозге нет никакого «центра сознания». Причинная цепь проникает в мозг и заставляет его как-то меняться, что соответствует нашему осознанному восприятию некого внешнего объекта. Это, как заметил голландский философ Барух де Спиноза, «соответствует нашему осознанному восприятию, которое представляет некий внешний объект существующим для нас».

Представление о луне – это не сама луна и не какой-то физический объект, отдаленно напоминающий луну. Традиционная нейронаука сказала бы, что восприятие луны есть серия электрохимических разрядов в высокоорганизованной сети из миллионов нейронов, чей общий рисунок представляет луну. Луна в вашем уме – это чистая информация, существующая в виде нейронных связей, которые были созданы за время вашей жизни в этом мире и наблюдения за ним, и то, что эти связи и создают ваши впечатления в действующей внутренней модели предполагаемого внешнего мира. Заметьте, что эта ментальная модель включает ваш мозг и тело, которые есть часть физического мира «здесь». Все то, что мы воспринимаем, в прямом смысле слова не более чем наша закодированная интерпретация чистой информации.

Главное препятствие для понимания – это ужасающе эффективный трюк человеческого ума, обманом заставляющего нас поверить, будто физический мир существует «здесь» независимо от нас. Отличная метафора этой ситуации – спрашивать у рыбы, как ей живется в воде. «Какой воде?» – спросила бы рыба. Она не знает ничего, кроме воды, и потому не знает о ее существовании. Для нас же естественно плавать в море сознания, и это единственное, что мы знаем.

Другое убеждение, важное для эволюции представлений о сознании и реальности, звучит так: время идет из прошлого сквозь настоящее в будущее. Это часть Великой иллюзии. Большинство из нас думает, что понятие времени хорошо проработано в традиционном научном мировоззрении. Но это весьма далеко от истины. Не только физическая материя не является тем, чем кажется, но и время. Экстравагантное, но бесспорное свидетельство корнелльского психолога Дэрила Бэма[14]14
  Бэм Д. Д. «Feeling the future: experimental evidence for anomalous retroactive Influences on cognition and affect». Journal of Personality and Social Psychology 100, no. 3, 2011, 407–425.


[Закрыть] (глава 4) доказывает существование человеческого предвидения (сознательная когнитивная осведомленность) и предчувствия (эмоциональное понимание). И это лишь начало загадки. Напрашиваются мысли, что ход времени встроен в земную реальность как часть ограничения человеческого сознания.

В некотором смысле, в этом «вечном сейчас» прошлое и будущее довольно симметричны. Расширенная форма эксперимента квантового ластика с отложенным выбором Джона Уилера (смотрите приложение Б) показывает, как решение астронавта понаблюдать за квазаром с расстояния в несколько миллиардов световых лет заставляет фотоны, покинувшие тот квазар миллиарды лет назад, изменить свое поведение в далеком прошлом, чтобы в момент наблюдения проявиться как частицы или волны. Получается, выбор, который мы делаем сейчас, влияет на прошлое. Все зависит от знания, которое мы можем получить о мире в настоящий момент.

Другие блестящие физики также увидели эту своеобразную помеху в наших понятиях о ходе времени. Как заявил Эйнштейн после смерти своего давнего друга Мишеля Бессо, «он ушел из этого странного мира чуть раньше меня. И это ничего не значит. Люди вроде нас, верящие в физику, знают, что разница между прошлым, настоящим и будущим – только лишь упрямая, стойкая иллюзия».

Главные подсказки кроются в искаженном течении времени или его отсутствии – в снах под общей анестезией, околосмертных переживаниях (и особенно в перепросмотрах событий жизни) и других состояниях измененного сознания. В них течение времени может быть очень разным: иногда кажется, что время идет вперед или назад, бежит быстрее или медленнее, а иногда наше сознание смещается в области, лежащие вне консенсусного «земного времени».

Глубоко в коме мое восприятие хода времени в физической Вселенной было свернуто в петлю или даже точку. Я осознавал более фундаментальную форму каузальности, проявленную в том, что я называю «глубоким временем». Глубокое время первично, оно связано с эволюцией всего сознания и особенно с бесчисленными событиями в жизнях разумных существ. Уже доказано, что постоянно текущая река земного времени – иллюзия, поддерживаемая нашим сознанием по «эту сторону завесы». В сравнении с глубоким временем, «земное время» – только подпространство, часть нашей общей консенсусной, то есть коллективной, реальности, которую наблюдает наше Коллективное сознание. Сознательная осведомленность в альтернативных измерениях не ограничена земным временем и с легкостью получает доступ к областям, лежащим вне консенсусной реальности.

Самые сложные недавние эксперименты квантовой физики только укрепляют чувство, что не существует объективной реальности, независимой от разума сознательного наблюдателя[15]15
  Рингбаур М., et al. «Measurements on the Reality of the Wavefunction». arXiv: 1412.6213v2 (qaunt-ph), January 20, 2015.


[Закрыть]. И все же, Великая иллюзия так просто не сдается. Если позаимствовать фразу из литературы о зависимостях, опубликованной в рамках программы восстановления «12 шагов», Великая иллюзия «коварная, загадочная и мощная». Даже если мы знаем, что имеем дело с мороком, нас притягивает его обманчивая и неодолимая власть.

Кое-кто спросит, откуда взялось осознание коллективного мира, если эта общая реальность поддерживает независимое существование физической реальности. Эта общая «реальность» фактически основа нашего земного опыта. Консенсусная реальность физического мира – подходящее место для разворачивающихся событий нашей жизни, это как декорации городка Дикого Запада, которые Голливуд использует для съемок, но которых в действительности не существует. Во многом наш совместно воспринимаемый физический мир играет ту же роль, что и наши тела – они ориентируют нас на наш опыт здесь и сейчас.

Дэвид Чалмерс, обозначивший трудную проблему сознания, также упомянул легкую проблему сознания, которая заключается в вопросе об оценке субъективных или качественных аспектов восприятия. Легкая проблема возникает, например, когда человек оценивает красноту яблока и пытается сравнить свое восприятие с восприятием другого человека – это одно восприятие или у них есть различия в качестве и содержании? Ученые подсчитали, что легкая проблема сознания может быть решена за несколько веков. Можете вообразить, сколько займет, по их мнению, решение трудной проблемы.

Нам сложно даже определить природу того, что мы сравниваем, и обозначить возможные несоответствия между нашими индивидуальными восприятиями и тем, как они сводятся к разумному консенсусу. Сравнить наши индивидуальные версии реальности в любой заданной обстановке очень трудно. Мы согласны с тем, что наши ощущения совпадают с такими же ощущениями, испытанными нами в прошлом, потому что мы договорились об этом в ходе формирования основных понятий. По этой причине наш язык закодирован так, чтобы обозначать определенные вещи в определенных ситуациях, но мы можем только декларировать, что наши ощущения остаются неизменными для нас в текущем восприятии мира. Мы сталкиваемся с тем, что не можем сравнить наши ощущения с ощущениями других людей. Нам остается лишь заключить друг с другом некую договоренность.

Многие видят в объективном научном методе единственный путь к истине и верят, что в эпоху обоснованных выводов субъективный индивидуальный опыт не имеет никакого значения. На самом деле все человеческие знания коренятся в личном опыте (включая опыт ученых, проводящих эксперименты), так что субъективный опыт ученого, и всех нас, можно рассматривать как часть единого целого. Фактически любая истина, обнаруженная благодаря научному методу, заключает в себе жизненный опыт и моменты постижения мира, известные только субъективному «я».

Хотя материалистическая наука считает сознание несущественным и непонятным, учтите, что вы никогда не наблюдали ничего, кроме внутреннего пространства собственного сознания.

Профессор философии Принстонского университета Томас Нагель в 1974 году написал интересную статью, в которой показал преобладающую ценность субъективного знания над объективным. Провокативный мысленный эксперимент Нагеля рассматривает, что такое «быть летучей мышью». Он выбрал это животное, потому что оно млекопитающее, как и люди, а значит, достаточно похоже на нас, чтобы рассматривать его как имеющее субъективный сознательный опыт. Отличие в том, что основной механизм восприятия летучей мыши – это эхолокация. Мыши используют высокие звуки как исходящие сигналы, а затем выстраивают модель трехмерного мира через сложную систему звукового эха, отраженного окружающими физическими объектами (комарами, птицами, деревьями, другими мышами и так далее). Эта акустическая система позволяет мыши строить высокочувствительную ментальную модель расстояния, направления, размера, текстуры, формы и движения всего ее физического окружения, так что она может летать в темноте и ловить комаров себе на ужин.

Позже в Нью-Йоркском университете Нагель пояснил, что привел этот пример не для того, чтобы проанализировать, «что будет, если я буду вести себя, как летучая мышь… Я хочу знать, что такое для летучей мыши быть летучей мышью». Субъективная информация, характерная для восприятия мира летучей мышью, действительно обширна, хотя очень отлична от информации, доступной людям. Его мысленный эксперимент показывает, что огромное количество информации, проходящей через субъективное восприятие, превосходит знание, доступное только через «объективное» мнение – фактически он оспаривает утверждение, что беспристрастная объективность вообще существует.

Принимая во внимание наше меняющееся представление о Великой иллюзии, получается, что единственное знание, доступное человеку, субъективно. На самом деле, у нас никогда не было доступа к какой-либо «объективной» реальности. Видимо, существует консенсусная реальность, которую мы считаем внешним миром и которая включает в себя всех людей и других живых существ, но нам нужно быть осторожными и не додумывать слишком многое о некой объективной реальности за пределами того, что нам субъективно доступно. Нагель обвинял все материалистические объяснения именно в этом.

Австралийский философ-аналитик Фрэнк Джексон в 1982 году оживил эту дискуссию историей о Марии – неврологе, посвятившей свою жизнь изучению нейронных механизмов цветного зрения. Правда, сама она получала все данные с черно-белого монитора компьютера и жила в черно-белой комнате, из которой никогда в жизни не выходила. Тем не менее она изучила все, что могла сообщить нейронаука, о механизмах, за счет которых человек видит красный спелый помидор, пышную зелень весенней травы на лужайке или синеву чистого неба, хотя никогда не видела цвета собственными глазами. Ее знания включали в себя результаты неврологических психофизических экспериментов с нейронным процессом восприятия.

Джексон освободил Марию из ее черно-белого мира, когда подарил цветной монитор и помог выйти в настоящий мир, полный всех цветов радуги. Узнала ли Мария что-то новое, увидев собственными глазами спелый помидор, ярко-зеленую лужайку и синее небо? Большинство людей сказало бы, что да, она приобрела новое знание о мире, которое не могла получить посредством всестороннего научного изучения физических механизмов цветного зрения (и словесных описаний цветов от других людей), – она получила знания через восприятие цвета. Взгляд своими глазами на яркие цвета природы дал ей сведения, совершенно необходимые для восприятия мира в целом, и ничего кроме этого непосредственного личного опыта не могло восполнить ее знания о мире.

Джексон сделал заключение, что полнота физической реальности не ограничивается сведениями, что в субъективном опыте есть нечто важное, не умещающееся в рамки всестороннего научного описания. Это важное нечто есть сам субъективный опыт. История Марии также показывает существенный недостаток довода о том, что полезной может быть лишь информация, собранная с помощью строго контролируемого объективного научного метода. Напротив, опыт людей по всему миру опровергает то, что материалистическая наука считает истиной, и такое эмпирическое доказательство должно быть учтено, если у нас есть сколько-нибудь серьезный интерес к пониманию природы мира.

Мой субъективный опыт стал мощным свидетельством реальности духовного мира. Я привык списывать личный опыт со счетов как не имеющий совершенно никакой ценности, но теперь понял, что он крайне важен для нашего восприятия мира, несмотря на его бессистемный характер. Вследствие этого паранормальные явления становятся очень значимыми. Я пришел к выводу, что даже дуалистическая теория, в которой ум считается отдельным от мозга субъектом, мало что дает. А если квантовые опыты говорят нам, что разум на самом деле создает события, наблюдаемые в материальном мире? А если наш личный выбор полностью определяет нашу разворачивающуюся реальность?

Смелое новое мышление – вот выход из нынешней ситуации. Уэльский философ Г. Х. Прайс сказал: «Мы можем уверенно предсказать, что робость наших предположений, а не их необычность вызовет насмешки потомков». И, как заметил Эйнштейн, «мы не можем решить наши проблемы с тем же мышлением, с каким их создали».

Вот здесь я серьезно задумался над метафизическим идеализмом. Метафизика занимается самыми фундаментальными гипотезами о сущем – например, вопросом, постижима ли Вселенная, и верно ли, что единственная реальность – это физическое, или материальное, вещество. Идеализм – это убеждение, что реальность (вся наша Вселенная) является формой мысли, в которой участвует человеческий разум. Жизнь, таким образом, возникает из сферы идей, или ментальной сферы (из самого сознания). Метафизический идеализм можно назвать онтологическим идеализмом – «онтологический» означает «как таковой».

Метафизический идеализм – это еще одна противоположная консервативному материализму философская позиция. На этом полюсе предполагается, что сознание первично и оно порождает все отдельные умы, мозги и тела. Есть правила, определяющие декорации (то есть фасад физического мира) этой драмы (в широком смысле, законы физики или законы этой иллюзии), но сценарий происходящих событий (особенно с человеческой точки зрения) может варьироваться. Принцип достаточного основания гласит, что все явления должны иметь веские причины, и неупорядоченных или случайных событий не бывает. Этот принцип был выработан на основе идей древнегреческих философов – Платона и Аристотеля – но его современная форма приписывается немецкому философу XVIII века Готфриду Лейбницу. Согласно этому принципу, многосоставные синхронии и ощущение глубоких взаимосвязей во внешне не связанных событиях говорят о разумной силе, руководящей нашими жизнями и суждениями.

Пример такой синхронии можно найти в моей жизни и карьере. Работая ординатором в нейрохирургии, я два года изучал церебральный вазоспазм сосудов головного мозга – очень опасное осложнение субарахноидального кровоизлияния (САК) из-за аневризм, которое калечит и убивает приблизительно треть пациентов, выживших после кровоизлияния. После ординатуры я специализировался в сосудистой нейрохирургии и усердно изучал хирургическое лечение аневризмы, а затем получил должность в Гарвардской медицинской школе и возглавил сосудистую нейрохирургию в Бригам энд Уоменс и в Женской больнице Бригхэма.

Я был приемным сыном и во время поиска своих биологических родителей узнал, что передающаяся по наследству аневризма – часть истории моей родной семьи. И что именно эта наследственная патология подтолкнула мою родную сестру обратиться в агентство по усыновлению – судьбоносный шаг для нашего последующего воссоединения. В феврале 2000 года я узнал, что мой дед по материнской линии страдал аневризматическим субарахноидальным кровоизлиянием, которое так сильно повредило его здоровью, что через несколько месяцев он умер. У моей родной матери было две сестры. В 1978 году у ее младшей сестры случилось САК, и она умерла в тот же день. Другая ее сестра перенесла САК в 2004 году в возрасте шестидесяти пяти лет, что серьезно ограничило ее дееспособность примерно на три года, однако она чудесным образом поправилась (до такой степени, что выиграла несколько местных турниров по гольфу). Сначала я был потрясен и шокирован этим совпадением, но, может быть, мой выбор профессии в 1980-х годах имеет глубокую связь с новостью о биологической предрасположенности, полученной мной два десятилетия спустя.

В метафизическом идеализме, так же как и в квантовой физике, считается, что вся Вселенная пронизана взаимосвязями: любое отделение части от целого в наших гипотезах ведет к искажению и путанице. Систему взглядов метафизического идеализма поддерживает больший набор причин и следствий, простирающийся далеко за пределы упрощенческих гипотез материалистической науки и законов Великой иллюзии. Именно они обеспечивают взаимосвязанность, которая проявляется через синхронии, эффект плацебо (разум управляет телом, исцеляя его) и другие явления, призванные мягко подтолкнуть нас к постижению. За счет этого мы можем осмыслять более обширные территории человеческого опыта за пределами нашего земного повседневного сознательного понимания.

Законами физики определяются законы взаимодействия, которые действительно работают в наблюдаемой нами Вселенной. Однако многое также зависит от того, что люди считают возможным, так как любые ограничения находятся «у нас в голове». За последние десятилетия это убеждение стало популярным, его поддерживают поразительные свидетельства нелокального сознания – телепатия, предсказания, предчувствия, внетелесный опыт, видение на расстоянии и воспоминания о прошлых жизнях у детей. Исследователи этих явлений прилагают огромные усилия для того, чтобы изжить упрощенческие вымыслы научного материализма и добровольные ограничения человеческих возможностей, которые они подразумевают.

ОПЫТ ЛЮДЕЙ ПО ВСЕМУ МИРУ ОПРОВЕРГАЕТ ТО, ЧТО МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ НАУКА СЧИТАЕТ ИСТИНОЙ, И ТАКОЕ ЭМПИРИЧЕСКОЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВО ДОЛЖНО БЫТЬ УЧТЕНО, ЕСЛИ У НАС ЕСТЬ СКОЛЬКО-НИБУДЬ СЕРЬЕЗНЫЙ ИНТЕРЕС К ПОНИМАНИЮ ПРИРОДЫ МИРА.

Основной принцип науки и философии называется «бритвой Оккама» (по имени францисканского монаха XIV века Уильяма из Оккама). Он гласит, что истинным, скорее всего, окажется самое простое объяснение. Как часто перефразируют высказывание Эйнштейна: «Объяснение должно быть как можно более простым, но не проще простого». Думаю, Уильям из Оккама поддержал бы метафизический идеализм как самую подходящую модель природы реальности, несмотря на то, что в стремлении к более серьезному постижению жизни мы всегда ограничены нашим собственным опытом. Нам нужно преодолеть зависимость от Великой иллюзии и понять, что объективный физический мир – лишь конструкт нашего сознания.

Метафизический идеализм рожден таким серьезным мыслителем, как ирландский философ Джордж Беркли, пытавшийся разобраться во взаимоотношениях между материальными объектами и нашим восприятием. Он спрашивал: «Можно ли считать воспринимаемый объект существующим независимо от воспринимающего его человека? Другими словами, если в лесу падает дерево и никто не видит, как оно падает, производит ли оно звук? И падает ли оно на самом деле, если этого не видит разумный наблюдатель?» Наш здравый смысл настаивает на утвердительном ответе, хотя нужно признать, что твердо уверенными быть мы не можем. Чтобы знать точно, нужно увидеть, как дерево падает, а это нарушает исходное условие задачи. Наш здравый смысл говорит, что достаточно наткнуться в лесу на упавшее дерево, чтобы доказать, что оно действительно упало когда-то в прошлом, но здравый смысл часто приводит к ошибочным выводам относительно фундаментальной природы реальности.

Беркли исследовал этот вопрос на примере всего двух элементов: воспринимающего и его восприятия. При этом он понимал, что требование, чтобы физический объект (упавшее дерево) действительно существовал, абсурдно и нужно только умам философов, проверяющих правильность вопроса. Беркли сформулировал свой вывод так: «Существовать – значит быть воспринимаемым».

Получается, мысленного восприятия достаточно для того, чтобы объяснить реальность без внешнего физического объекта. Когда мы оцениваем чисто информационный характер описываемых событий, то понимаем, что более обширная основа, чем видимый физический мир (квантовая голограмма), подтверждает этот вывод.

Стоит отметить, что версия метафизического идеализма, которой мы придерживаемся в этой книге, ставит уникальность Вселенной внутри сознания выше «атомистической» или «сепаратистской» точки зрения, провозглашенной Беркли (более точно названной солипсизмом), который считал все души обособленными и отделенными от Бога. Наше мнение больше совпадает с точкой зрения немецкого философа Георга Вильгельма Фридриха Гегеля, вслед за Платоном признававшего человеческую волю, или голландского философа Баруха де Спинозы, который недвусмысленно соглашался с изречением святого Павла «мы Им живем и движемся, и существуем». Пожалуй, последнее мнение лучше всего иллюстрирует наше переживание общей консенсусной реальности.

Отличная метафора – спрашивать у рыбы, как ей живется в воде. «Какой воде?» – спросила бы рыба. Она не знает ничего, кроме воды. Для нас же естественно плавать в море сознания.

Спиноза рассматривает нашу сознательную осведомленность как порожденную Коллективным разумом, который охватывает все чувствующее сознание Вселенной. Наша личная осведомленность отщепляется в чувство отдельности, которое создает возможности для грандиозного круговорота всех элементов в эволюции сознания. Кто-то назовет этот единый разум Богом или невыразимой чистой любовью, с которой люди встречаются во время разных духовно-трансформирующих переживаний. Наблюдаемая реальность такого божества обычно теряется в бурьяне конфликтующих религиозных догм.

Более современный аргумент метафизического идеализма позаимствован у специалиста в области компьютерных наук Бернардо Каструпа, ответившего в своем блоге на нападки нейробиолога Сэма Харриса на мою книгу «Доказательство рая». Харрис оспорил мое заявление, что повреждение мозга может содействовать удивительному обогащению и расширению сознательной осведомленности, а Бернардо принял мою точку зрения как в своем блоге, так и в своей книге «Brief Peeks Beyond: Critical Essays on Metaphysics, Neuroscience, Free Will, Skepticism and Culture» («Краткие обзоры: критические очерки о метафизике, нейронауке, свободной воле, скептицизме и культуре»)[16]16
  Каструп Б. «Brief Peeks Beyond: Critical Essays on Metaphysics, Neuroscience, Free Will, Skepticism and Culture». Winchester, UK: Iff Books, 2015, 157–164.


[Закрыть]. А в книге «More Than Allegory: On religious myth, truth and belief» («Больше чем аллегория: о религиозном мифе, истине и верованиях») – свежей и амбициозной концепции, апеллирующей к метафизическому идеализму, – он утверждает, что наши укоренившиеся, широко распространенные убеждения могут создавать физическую материю. Его тщательное исследование вопроса расширенного сознания в условиях повреждения мозга привело к тому, что Бернардо пригласили в блог Scientific American[17]17
  Каструп Б. «Transcending the Brain: At Least Some Cases of Physical Damage Are Associated with Enriched Consciousness or Cognitive Skill». Scientific American (blog), 29 марта 2017.


[Закрыть], в котором он выложил наметки теории метафизического идеализма (или, как минимум, разновидности дуализма) с учетом поражения мозга, расширяющего ментальную функцию. Интересно, что такое понимание проблемы ума-тела предлагают люди, которые разбираются с фундаментальными принципами информации и ее ролью в возникновении реальности.