Текст книги "Карсон Венерианский"

– Ты забыла, что Карсон Венерианский – это тот самый мистал, который летает над войсками Зани и сбрасывает на них бомбы? – спросил я.

– Но эта штука, на которой ты летаешь? У тебя ведь ее нет с собой?

– Она недалеко отсюда. Я молюсь, чтобы с ней за это время ничего не случилось. Мне пришлось пойти на риск оставить ее.

– Тебе так везет, что я уверена – ты найдешь ее в том виде, в каком оставил. Говоря об удаче: как, ради всего святого, ты выберешься из города, когда за тобой охотится вся Гвардия Зани? Они буквально выворачивают город наизнанку, как мне сказали.

– По дороге к набережной меня остановил расчет Гвардии Зани. К счастью для меня, им командовал Мантар. Спасибо тебе, он верный друг.

– Он один из нас, – сказала она.

– Я с самого начала подозревал вас обоих, невзирая на ваши «Мальту Мефисы» и салюты Зани.

– Я была так уверена в тебе,что вела себя свободнее, чем обычно. Каким-то образом я знала, что с тобой все в порядке, что ты не можешь быть Зани в душе.

– Мы не должны сидеть здесь и разговаривать, – сказал я. – Принеси послание Мьюзо и самое необходимое для тебя, мы отправляемся в Санару.

Она покачала головой.

– Хотела бы я иметь возможность так поступить, – сказала она. – Но у меня есть обязанности, которые я должна исполнить, прежде чем покинуть Амлот.

– Нет ничего важнее, чем сохранить твою жизнь, – настаивал я.

– Для меня есть нечто важнее жизни, – ответила она. – Я расскажу тебе, что это, и почему я должна остаться, и что я собираюсь делать. До сих пор обо всем это знал только Мантар. Мантар был самым близким другом моего мужа. Они были офицерами в одном подразделении Гвардии Джонга. Когда Мефис образовал партию Зани после последней опустошительной войны, мой муж был одним из его самых заклятых врагов. Предполагается, что мой муж был убит в одном из последних сражений войны. Его тело не было найдено. Но он не был убит в сражении. Солдат секретной службы, который был дружен с Мантаром, видел, как умер мой муж и рассказал Мантару о его конце. Он был замучен и убит бандой Зани под предводительством Мефиса. Когда я узнала об этом, то поклялась убить Мефиса. Но я решила отложить свою месть, чтобы она стала служением моей стране. Мы готовились нанести неожиданный удар по власти Зани. Когда все наши силы будут готовы, насильственная смерть Мефиса ввергнет Зани в панику и замешательство. Я должна быть здесь и позаботиться о том, чтобы он умер насильственной смертью в нужное время.

– Но что, если тебя заподозрят и арестуют? Тогда ты не сможешь осуществить свой план.

– Если меня арестуют, я все равно смогу убить Мефиса, – сказала она. – Я непременно окажусь рядом с ним еще хотя бы раз. Он не откажет себе в удовольствии присутствовать при допросе и, возможно, пытках. Тогда я убью его. Теперь ты должен идти. Я принесу посланию Мьюзо. Минутку, – и она исчезла.

Когда я сидел, ожидая ее возвращения, внутри меня поднялась волна грусти. Я знал, что больше никогда ее не увижу, ибо она идет на верную смерть, даже если ей удастся уничтожить Мефиса. Она была такой красивой женщиной, таким хорошим человеком и верным другом. Трагедия, что она должна была умереть.

Зерка вернулась с посланием Мьюзо.

– Вот она, – сказала она. – Надеюсь, что оно возведет Тамана на трон. Хотела бы я дожить до этого дня.

Значит, она сама знала, что не доживет! Я думаю, что в этот момент я ненавидел Мефиса более, чем когда-либо – этого не выразить никакой превосходной степенью.

– Я вернусь, Зерка, – сказал я. – Быть может, я смогу помочь вам свергнуть Зани. Несколько бомб в подходящий психологический момент могут быть вам полезны. Но, может, ты к тому времени переменишь решение и уйдешь со мной. Слушай внимательно. К юго-западу от Амлота есть гора с плоской верхушкой.

– Знаю, – сказала она. – Ее называют Борсан.

– Близ нее сливаются две реки, и в развилке рек есть ферма. Она принадлежит человеку по имени Лодас.

– Я хорошо знаю его, – сказал она. – Он один из нас, верный человек.

– Когда я вернусь, то сделаю круг над фермой Лодаса, – объяснил я. – если я увижу, что на поле дымит сигнальный костер, то буду знать, что мне нужно совершить посадку и забрать сообщение от тебя – или, лучше, тебя саму. Если сигнала не будет, я полечу к Амлоту и сделаю круг над городом. В городе начнется паника, я уверен. Ты услышишь ее и увидишь меня. Если ты будешь жива, то разведешь один сигнальный костер здесь на берегу. Если ты захочешь, чтобы я сбросил бомбы на дворец и казармы, разведи два сигнальных костра. Если сигнальных костров не будет, я буду знать, что тебя нет в живых, и тогда я своими бомбами устрою этим Зани сущий ад.

– Что такое ад? – спросила она.

– Для землян это что-то особенно плохое, – рассмеялся я. – Теперь мне пора. Прощай, Зерка.

Я прикоснулся губами к ее руке.

– Прощай, Карсон Венерианский, – сказала она. – Я надеюсь, что ты и вправду вернешься и устроишь этим Зани сущий ад.

13. Опасность в Санаре

Когда я вышел в море напротив дворца Тоганьи Зерки, душа моя была полна чувств, которые не поддаются описанию. Моя возлюбленная Дуари находилась в серьезной опасности в Санаре. Больше всего я боялся, что она умрет от своей собственной руки, что, как я знал, она сделает скорее, нежели станет подругой Мьюзо. Позади, в Амлоте, я оставлял доброго друга, который находился в серьезной опасности, а в Тюрьме Смертников – отца Дуари. Если когда-либо душа человеческая разрывалась на части, то это моя той ночью.

Я отошел от берега и меня подхватил бриз посвежей, который дул на северо-восток и нес меня с хорошей скоростью. По мере того, как ветер крепчал, на море поднималось волнение, пока я не стал сомневаться в способности моего хрупкого суденышка выдержать напор волн. Ветер дул мне практически прямо в корму, и я каждый миг опасался, что меня накроет огромная волна из тех, что преследовали меня. Легкость моей лодки, однако, спасала от такой опасности. Но оставалась возможность налететь на подводный камень или риф в этом море, о котором я ничего не знал. Ради безопасности мне все время приходилось держаться близко к берегу, иначе я бы миновал мой маленький островок и не заметил его. Но наконец я его увидел и без особого труда нашел небольшую бухточку, из которой меня в прошлый раз увез Лодас.

Страх, который теперь владел мной, был беспокойством за сохранность моего воздушного корабля. Найду ли я его там, где оставил? Что, если какой-нибудь рыбак обнаружил его? Мне пришла на ум дюжина причин, по которым я не найду его вовсе, или обнаружу поврежденным, пока я вытаскивал мою лодочку из воды и торопливо направился через весь остров к тому месту, где привязал энотар. Наконец я увидел в ночи его очертания. Вот я уже и рядом с кораблем. Вместе с облегчением пришла реакция после нервного напряжения, и я почувствовал внезапную слабость, когда понял, что корабль в том же состоянии, в каком я оставил его.

Я отвязал веревки и забросил их на заднее сиденье в кабину, затем выехал на открытый луг, который занимал большую часть острова. Мгновением позже я был уже в воздухе и направлялся прямиком в Санару. Пролетая мимо, я увидел свет в доме Лодаса. Через миг огни Амлота показались справа от меня. После этого я не видел признаков жизни до тех пор, пока подо мной не замелькали огни лагеря Зани. И вот впереди я увидел сияние огней Санары. Там была моя Дуари! Через несколько минут я вновь буду держать ее в своих объятиях.

Я постарался прибавить скорость, но только обнаружил, что и так лечу на максимальной скорости с самого Амлота, не замечая этого. Я показал хорошее время на этой дистанции. Я покинул казармы Зани и направился к набережной в двадцатом часу, а сейчас шел двадцать шестой. За шесть амторианских часов, что равняется четырем земным, я совершил побег из Амлота, проплыл примерно десять миль вдоль берега, и почти долетел до Санары. Пресловутый небольшой шторм помог мне, и легкая лодка, по существу, пролетела всю дорогу.

Я приблизился к Санаре без огней и на большой высоте. Затем я спустился по спирали вниз прямиком над летным полем, которым пользовался раньше. Я знал на нем каждый бугорок и впадину, столько раз я садился на него и взлетал. Благодаря бесшумному мотору я спустился тихо, как падающий лист, и подъехал к ангару, который велел построить для меня Мьюзо. Поле было пустынно. В столь поздний час в этом районе на улицах мало людей, и я надеялся, что никто не заметил моего корабля и посадки. Такова была моя цель, ибо я хотел увидеться с Дуари и Таманом раньше, чем буду говорить с кем-либо еще.

Я остался в летном шлеме, чтобы скрыть мою стрижку Зани, понадеялся, что никто не обратит внимания на мою одежду Зани, и направился пешком в направлении дворца Тамана. Когда я приблизился, то увидел, что дворец Мьюзо напротив сверкает тысячей огней. Множество ганторов в великолепной упряжи стояли в терпеливом ожидании по обе стороны авеню. Изнутри дворца летели в ночь обрывки музыки. Доносился гул множества голосов. Очевидно, Мьюзо давал прием.

Один из стражей перед дворцом Тамана преградил мне путь, когда я подошел ко входу.

– Эй ты, что тебе нужно? – потребовал он.

По-моему, если человека поставили сторожить дверь в любом уголке Вселенной, с ним что-то происходит. Непомерная ответственность такого космического назначения, похоже, снимает с него всякую обязанность хороших манер. Я редко встречался с исключениями. Когда кто-то оказывается неожиданным исключением, этого человека немедленно переводят на другое место.

– Я хочу войти, – сказал я. – Я – Карсон Венерианский.

Парень отшатнулся, как будто увидел привидение. Я думаю, он сначала решил, что так оно и есть.

– Карсон Венерианский! – воскликнул он. – Мы думали, что ты мертв. Мьюзо объявил траур по тебе. Ты должен быть мертв!

– Я жив, и я хочу войти и увидеться со своей женой и Таманом.

– Их здесь нет, – сказал он.

– Где они?

– Напротив.

При этих словах он отвел в сторону взгляд, или это было только мое воображение?

– Тогда я пойду напротив, – сказал я.

– Не думаю, что Мьюзо будет рад тебя видеть, – высказал свое мнение страж.

Но я уже ушел, и он не сделал попытки задержать меня.

Во дворце Мьюзо меня снова остановил страж. Он не поверил, что я Карсон Венерианский, и собирался отправить меня в тюрьму. Но я в конце концов при помощи небольшого подкупа убедил его позвать офицера. Офицера, который пришел, я хорошо знал и питал к нему симпатию. Несколько раз я брал его с собой в воздух, и мы были хорошими друзьями. Когда он узнал себя, видно было, что он испытывает неловкость. Я успокаивающе положил ему руку на плечо.

– Пожалуйста, не переживай, – успокоил я его. – Я уже слышал. Я успел вовремя?

– Благодарение судьбе, да, – ответил он. – Это должно было быть объявлено сегодня в двадцать седьмом часу. Уже почти время.

– Могу ли я войти? – спросил я из чистой вежливости, ибо я был полон решимости войти, даже если бы для этого мне пришлось кого-нибудь убить.

– Я буду последним человеком, который станет тебя останавливать, – сказал он, – даже если поплачусь за это головой.

– Благодарю, – сказал я и взбежал по широкой лестнице за украшенным главным входом.

Из центрального коридора мне был виден внизу огромный тронный зал. Он был заполнен аристократами Санары. Я знал – что бы заслуживающее внимания ни происходило во дворце, оно будет происходить здесь, так что я поспешил к двери в зал. Над головами собравшихся я видел Мьюзо, стоящего на возвышении у трона. Он держал речь.

– Джонг, – говорил он, – должен показать свою женщину всем, чтобы все знали, кого следует почитать своей ваджонг. У меня не было женщины, и вот я решил оказать эту честь той, чей муж отдал свою жизнь ради Корвы и меня. Это высшая награда, которой я могу почтить его память.

Я проталкивался через толпу, работая локтями, наступая на ноги, под аккомпанемент недовольного ворчания. Наконец меня схватил за руку офицер и развернул лицом к себе. Когда он увидел, кто я, его глаза расширились. Затем губы его искривились в улыбке, он отпустил мою руку и подтолкнул вперед. Когда я выбрался из толпы к возвышению, то увидел Дуари, сидящую на низкой скамье, взгляд ее был устремлен прямо перед собой, прекрасная гордая головка не склонилась. По бокам от нее сидели гвардейцы джонга. По-видимому, это было единственной причиной, державшей ее здесь.

– А теперь, – сказал Мьюзо, – найдется ли хоть один человек, который скажет, что я не могу сделать Дуари, джанджонг Вепайи, своей королевой?

– Да, – громко сказал я, выступив вперед.

Дуари быстро глянула на меня и, прежде чем охранники успели помешать ей, она спрыгнула вниз и бросилась в мои объятия.

Мьюзо замер с открытым ртом, как побитый. Если еще применима поговорка, что из кого-то выпустили воздух, то это о нем. Он оказался в ситуации, с которой никак не мог справиться. Задача, не имеющая решения. Наконец, он выдавил из себя слабую улыбку.

– Я полагал, что ты мертв, – сказал он. – Вот поистине счастливое событие.

Я только посмотрел на него и ничего не ответил. Молчание в зале было смерти подобно. Оно, должно быть, длилось целую минуту, что при таких обстоятельствах – очень долго. Затем кто-то направился к двери, и, как похоронная процессия, гости вышли прочь. Я почувствовал руку на своем плече и обернулся. Это был Таман. Рядом с ним стояла Джахара. Она выглядела одновременно испуганной и обрадованной.

– Пойдем, – сказал Таман. – Нам лучше уйти отсюда.

Когда мы дошли до двери, я остановился и обернулся. Мьюзо продолжал стоять рядом с троном, как в трансе. Мы покинули дворец джонга, перешли улицу и вошли во дворец Тамана. Ни один из нас не вздохнул спокойно, пока мы не оказались в будуаре Джахары.

– Вам придется немедленно покинуть Санару, – сказал Таман. – Сегодня, если возможно.

– Я не хочу покидать Санару, – сказал я. – Наконец мы с Дуари нашли место, где можем жить мирно и счастливо. Я не позволю одному человеку лишить меня этого всего.

– Но ты не можешь противостоять джонгу, – сказал Таман. – А пока Корд не вернулся, Мьюзо джонг.

– Думаю, что могу, – сказал я. – И думаю, что могу создать нового джонга. Корд мертв.

– Корд мертв? Откуда ты знаешь?

– Я видел, как Мефис убил его, – и я рассказал им историю жестокого убийства джонга Корвы.

– А новый джонг? – спросила Джахара. – Кто им станет?

– Таман, – ответил я.

Таман покачал головой.

– Это невозможно. Если Корд мертв, я должен хранить верность Мьюзо.

– Даже если будет доказано, что он предатель своего народа? – спросил я.

– Нет, конечно, в этом случае нет. Но Мьюзо, хоть и мерзавец, не предавал народ Корвы.

– Сколько высших чинов армии и правительства думают о нем так же хорошо, как ты? – спросил я.

– Все – за исключением нескольких человек, которые всем обязаны Мьюзо.

– Скольких из них ты сможешь собрать сегодня здесь? – спросил я.

– От двадцати до тридцати самых влиятельных, – сказал он.

– Сделаешь ли ты это? Я прошу тебя довериться мне. Это послужит благу Корвы – страны, которую я хотел бы считать своей.

Он созвал нескольких помощников и дал указания. Затем Таман, Джахара и Дуари уселись слушать историю моих приключений в Амлоте, пока мы ожидали прибытия гостей. (Я не сказал Дуари, что ее отец томится в заключении в тюрьме Зани, она узнала об этом только на следующее утро, когда мы оказались одни после ухода гостей. Она очень мужественно перенесла известие, и поверила, что я вызволю его оттуда).

Наконец начали прибывать важные персоны. Среди них были генералы и государственные советники, высшая аристократия – цвет Корвы, которым удалось избежать кровавых истреблений Зани. Мы встретились в большой приемной и расселись за большим столом, принесенным сюда для этой цели. Таман сидел во главе стола. Я, не имея ни чина, ни титула, сидел на противоположном конце. Когда все уселись, Таман поднялся с места.

– Вы все знаете Карсона Венерианского и то, что он сделал для Санары, – сказал он. – Он попросил меня сегодня созвать вас в столь поздний час, поскольку возникла угроза для нации. Я верю ему и потому выполнил его просьбу. Я считаю, что мы должны выслушать его. Все ли согласны?

Тридцать голов серьезно кивнули. Таман повернулся ко мне.

– Ты можешь говорить, Карсон Венерианский, – сказал он. – Но у тебя должны быть доказательства того, о чем ты говорил мне, поскольку, хоть ты и мой друг, мой первый долг – по отношению к джонгу. Не забывай этого. Итак, мы слушаем.

– Позвольте мне задать вам гипотетический вопрос, джентльмены, прежде чем я сообщу вам мои сведения, – начал я. – Если будет неоспоримо доказано, что ваш джонг искал союза с врагом за вашими спинами, чтобы спровоцировать поражение защитников Санары и сдать город Зани за определенную мзду, сочтете ли вы себя освобожденными от клятв верности ему и замените ли его человеком королевской крови, которому полностью доверяете?

Многие лица помрачнели.

– Ты подталкиваешь нас к измене, – сказал один из генералов.

– Я задал вам гипотетический вопрос, – сказал я. – Я никого не призываю к измене. Вы ответите?

– Если бы я попал в такую ситуацию, – сказал генерал, – я бы не колебался. Я бы первым обернулся против моего джонга, который стал предателем. Но ни один джонг Корвы такого не сделает.

– А вы, джентльмены? – спросил я.

Все без исключения присоединились к мнению генерала.

– Тогда я могу сказать вам, что такая опасность действительно существует, – сказал я. – Мои слова будут для вас ударом, но вы должны пообещать, что выслушаете меня до конца и беспристрастно рассмотрите мои доказательства.

– Я заверяю тебе, что мы так и поступим, – сказал Таман.

– Мьюзо, взяв с меня клятву молчать, отправил меня в Амлот с посланием для Спехона, старшего лейтенанта Мефиса. Он выбрал меня в силу двух причин. Первой было то, что, как ему казалось, я не умею читать по-амториански, и не смогу узнать, что содержится в послании. Доказательство второй причины вы сами видели сегодня в его дворце – он хотел получить мою женщину. Но я умею читать по-амториански. Когда я попал в Амлот, у меня возникли подозрения и я прочел посланию Мьюзо Спехону. В нем он предлагал открыть ворота Санары для войск Зани в обмен на трон Корвы, и соглашался принять Мефиса своим советником и наградить Зани. Он также писал, что лучше будет, если Карсона Венерианского казнят в Амлоте.

– Это переходит всякие границы! – вскричал один из аристократов. – Этот человек, должно быть, сошел с ума, если говорит такие вещи! Им движет ревность, поскольку Мьюзо хотел отобрать у него женщину.

– Этого не может быть! – воскликнул другой.

– Таман, – вскричал третий, – я требую, чтобы этого человека арестовали!

– Вы не держите свое обещание, – напомнил я им. – Этого ли мне следует ждать от лучших людей Корвы? И неужели вы думаете, что я такой глупец, чтобы выдвигать такие серьезные обвинения, не имея достаточных доказательств? Чего я этим достигну? Я только подпишу свой смертный приговор. Быть может, я и так это делаю, но я делаю это ради единственной страны на Амтор, которую могу назвать своей, единственной страны, в которой я и моя принцесса могли бы жить счастливо среди друзей.

– Продолжай, – сказал генерал. – Я приношу тебе извинения за моих товарищей.

– Где твои доказательства? – спросил Таман.

– Вот, – сказал я, и вынул послание Мьюзо из сумки-кармана. – Написано его собственной рукой. Мьюзо сам себя обвиняет.

Я передал конверт Таману. Он открыл его и внимательно прочел послание про себя, затем передал сидящему справа от него. Так оно обошло вокруг стола, и каждый внимательно прочел его. Оно оставило их в молчании, с серьезными лицами. Даже после того, как последний прочел его и отдал Таману, они продолжали молчать. Первым заговорил генерал.

– У меня больше нет сомнений в честности этого человека, и я понимаю, почему он обвиняет Мьюзо в двуличии, – сказал он. – Доказательств достаточно, чтобы поколебать веру любого из нас. Кроме того, он знает, что Мьюзо хотел его смерти. Я не могу обвинять его ни за какие мысли, я бы на его месте думал так же. Но он не уроженец Корвы. Он не впитал с молоком матери лояльность к джонгу, которая пронизывает каждую частичку нашего существа. Для него этот документ является достаточным доказательством. Как я уже сказал, для меня на его месте он бы тоже был достаточным доказательством, но я – не он. Я – знатный гражданин Корвы, верховный генерал армии джонга. Поэтому любое сомнение я должен истолковывать в пользу Мьюзо. Быть может, это послание должно было отвлечь войска Зани с какого-нибудь участка, чтобы Мьюзо мог скомандовать атаку на этот ослабленный участок. Это было бы замечательной стратегией. Я предлагаю последовательно и тщательно проверить, было ли его намерение таковым, или он на самом деле намеревался открыть ворота врагу.

– Как можно это проверить? – спросил Таман.

– Мы постараемся устроить так, чтобы враг выпустил три синие ракеты в воздух перед главными воротами Санары в течение трех ночей, подождем и посмотрим на действия Мьюзо.

– Но как нам заставить врага так поступить? – спросил кто-то другой.

– Я прикажу Карсону Венерианскому пролететь над вражескими линиями и сбросить в их тылу сообщение, что я хочу провести с ними переговоры. Если они согласны на переговоры, пусть выпустят синие ракеты.

– Великолепное предложение, – сказал Таман.

– Но, – возразил я, – увидев, что я вернулся живым, Мьюзо может возыметь подозрения. Ведь он определенно попросил Спехона, чтобы тот казнил меня.

– Напиши рапорт, – сказал генерал, – и укажи, что после того, как ты доставил послание, ты испугался и бежал.

– Это уж точно возбудит подозрения Мьюзо, – сказал Таман.

– Я могу написать правду, – предложил я, – что в ту же ночь, как я прибыл в Амлот, послание было у меня украдено. Тот факт, что я пробыл там так долго, должен убедить Мьюзо, что я не подозревал о содержании послания.

– Я думаю, что твое предложение превосходно, – сказал генерал. – Но почему ты так долго оставался в Амлоте, если мог бежать?

– У меня было несколько причин, – ответил я. – Я подозревал, что Минтеп, джонг Вепайи и отец моей принцессы, находится там в заключении. Я также хотел собрать как можно больше информации для высшего командования Санары. И наконец, чтобы бежать, мне надо было занять там какое-то положение. Я стал офицером гвардии Зани и некоторое время исполнял обязанности губернатора Гап кум Ров.

– И ты собрал информацию?

– Много, – ответил я. – Я узнал, что вскоре начнется контрреволюция, зачинщики которой надеялись вернуть Корда на трон.

– Ты сказал «надеялись», – заметил аристократ. – Они оставили эту надежду?

– Корд мертв, – сказал я.

Мои слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Все до одного вскочили на ноги.

– Корд мертв?

Это была та же реакция ошеломления, какую мне уже приходилось наблюдать.

– Но, – воскликнул один из них, – мы и раньше слышали такие слухи, однако они не подтверждались.

– Я присутствовал при его смерти, – сказал я, и мне снова пришлось от начала до конца рассказать этот ужасный эпизод.

В конце концов они собрались уходить. Но прежде чем они ушли, я задал еще один вопрос.

– А теперь, джентльмены, – сказал я, – кто защитит мою принцессу и меня от Мьюзо? Если я не ошибаюсь, у меня есть серьезная возможность быть убитым, как только я покажусь на улице.

– Он прав, – сказал генерал.

– Его необходимо взять под защиту, генерал Варо, – согласился Таман.

– Хорошо, – сказал Варо. – Я не знаю для них более безопасного места, чем то, где они сейчас находятся, под защитой человека, который – после Мьюзо – следующий претендент на трон Корвы.

За его словами проследовали приглушенные радостные возгласы, но я не был удивлен. Таман был самым популярным человеком в Санаре. Он несколько мгновений сидел со склоненной головой, затем поднял голову и взглянул на Варо. На его лице отразилось сильное душевное напряжение, манеры его изобличили затруднительность его положения.

– Я бы хотел согласиться с тобой в этом, – сказал он, – но, к несчастью, не могу. Вообще говоря, мой дом будет самым опасным местом для Карсона Венерианского и джанджонг Вепайи. Я должен сообщить вам, что за последние десять дней на мою жизнь было совершено три покушения – два раза меня пытались отравить, один раз заколоть кинжалом.

Это признание было таким ударом для собравшихсмя, что на мгновение воцарилась полная тишщина. Затем заговорил Варо.

– Негодяи были схвачены? – спросил он. – Знаешь ли ты, кто это был?

– Да, – ответил Таман, – но они были всего лишь орудиями в руках другого.

– Тебе известно, кто этот другой? – спросил один из аристократов.

– Я могу только предполагать, – ответил Таман. – К несчастью мои слуги убили всех трех, прежду чем я смог допросить их.

– В таком случае я лучше и впрямь останусь здесь, – сказал я, – чтобы защищать будущего джонга Корвы.

– Нет, – сказал Таман. – Я высоко ценю твое великодушие, но меня достаточно защищают мои люди, а у тебя есть другие важные дела.

– Ты можешь быть гостем в моем дворце, – сказал Варо. – Клянусь, что никто не заберет тебя оттуда, пусть мне придется всю армию Корвы выстроить на твою защиту.

Я покачал головой.

– Мьюзо непременно пошлет за мной, – сказал я. – Если ты откажешься выдать меня, у него возникнут подозрения, и весь наш план ни к чему не приведет. Мне кажется, я нашел решение.

– Какое? – спросил Таман.

– Пусть Варо немедленно подготовит свое послание врагу. Одновременно я напишу рапорт Мьюзо. Найдите двух офицеров-добровольцев для очень опасного задания. Они нужны, чтобы сопровождать меня. Как только послание Варо будет готово, он может послать меня со специальным поручением. Я возьму с собой мою принцессу и двух офицеров, сброшу сообщение в тылу врага и останусь вне города, пока вы не убедитесь в виновности Мьюзо или не признаете его невиновным. Когда я вернусь и вы увидите меня в воздухе над Санарой, выпустите один шар, если мне нельзя будет вернуться в Санару, два, если еще ничего не выяснилось, и я должен вернуться через некоторое время, три, если я могу безопасно приземлиться. Если я не смогу вернуться в Санару, я высажу двоих офицеров в ту же ночь, и вы сейчас должны мне обещать, что я смогу сделать это и снова взлететь.

– Весь план превосходен, – сказал Таман. – Пожалуйста, запиши его, чтобы не возникло недоразумений касательно сигналов.

– Могу ли я спросить, зачем тебе нужны два офицера в сопровождающие? – спросил Варо.

– Один из них пойдет со мной в Амлот, когда я попытаюсь освободить джонга Вепайи из Гап кум Ров. Второй останется у корабля с моей принцессой, пока я буду в Амлоте.

– Недостатка в добровольцах не будет, – сказал Варо. – Теперь, если мы хотим, чтобы ты вылетел до рассвета, пора браться за работу.