Текст книги "Любовь и Вера"

– Как же я был слеп, когда после ухода жены впустил тебя в свой дом! – отдергивая руку от протянутой руки княгини, с огорчением произнёс граф. – Прощай, и будет лучше, – если мы больше никогда не будем встречаться!

Константин Георгиевич резко развернулся и пошёл прочь от княгини. Он сбегал вниз по гулкой, широкой, мраморной лестнице, и в его ушах эхом отдавались слова княгини, которые она крикнула ему вслед: «Ты никуда не денешься от меня; слышишь, граф?!».

Глава15. Княгиня

Княгиня Валерия Львовна имела усадьбу под Санкт-Петербургом, подаренную ей некоторое время назад Константином Георгиевичем. Граф был ей очень благодарен за то, что она была рядом, когда он сходил с ума от циничной измены жены. Пренебрегая элементарными канонами норм поведения; на виду у всего светского общества: она стала встречаться с гастролировавшим в те времена в Санкт-Петербурге – дирижёром итальянского симфонического оркестра. Каким образом они познакомились друг с другом граф – не знал и не хотел знать; но его жена, в результате этого знакомства – уехала вместе со своим новым поклонником в Италию; а потом, по слухам, бросила его и стала встречаться с художником из Нидерландов; но прожила с очередным поклонником не очень-то и долго; после чего её следы затерялись на просторах старой Европы. К судьбе своего сына, оставленного в России на попечении графа, бывшая жена так ни разу и не проявила интерес.

Пятнадцать лет назад, тогда ещё двадцатилетняя княгиня: из старого, но бедного рода, впервые попала на Императорский Рождественский Благотворительный бал, где и была впервые представлена перспективному наследнику, весьма влиятельных и богатых родителей; двадцатичетырехлетнему графу, капитану императорской гвардии. Княгиня Валерия Львовна по достоинству оценила перспективность своего брака с симпатичным молодым человеком; но через пару лет, по настоянию родителей: граф женился на дочери друга своего отца. Амбициозную княгиню Валерию Львовну – это обстоятельство нисколько не смутило; и она не оставила надежду сойтись с графом; поэтому, когда ей представился удобный случай познакомить молодую жену графа с заезжим итальянским маэстро: она сделала это, совершенно не задумываясь, ясно понимая, к чему данное знакомство может привести, а позже, – с радостью, предоставляла молодым любовникам свою небольшую квартирку в центре Санкт-Петербурга для их тайных встреч. Сама княгиня – в это время гуляла по городу в любую, даже самую мерзопакостную погоду, но, когда было уже совсем невмоготу гулять под пронизывающим петербургским ветром вперемежку с дождём и снегом; Валерия Львовна навещала свою старую однокашницу по женской гимназии, с которой они вместе учились; и с удовольствием предавалась великосветским сплетням, промывая косточки, даже очень высокопоставленным особам, ибо она считала, что рано или поздно – она будет блистать в свете, почти на равных, с императорскими наследниками и наследницами.

Так проходил день за днём её вынужденного скитания по осенним улицам Санкт-Петербурга и в дождь, и зной, но она – всей душой верила, что её страдания будут не напрасны и она рано или поздно вступит во владения графа полновластной хозяйкой. Когда, наконец, наступил день, и её соперница, молодая графиня, укатила вместе со своим новым другом в Италию; княгиня, несмотря на смех всей столицы, была рядом с графом всё время; и старалась сделать так, чтобы он сполна прочувствовал её заботу и расположение. Благородный подарок графа: имение в пригороде столицы, княгиня приняла с внешней кротостью и благодарностью; но не это было её главной целью жизни. К её сожалению, граф никак не хотел идти на более близкие отношения, и это её сильно расстраивало. Тем не менее, настырная природа характера княгини брала своё, и она продолжала бороться за своё право жить так, как ей хотелось.

В те времена, когда Валерия Львовна активно поддерживала брошенного женой графа; её жизненный путь пересекся с другим молодым и амбициозным человеком – князем Звонским. Высокий, внешне уверенный в себе офицер, с пышными чёрными кудрями и острыми чернявыми глазами, – запомнился княгине своей настойчивым вниманием к дамам; и умением красиво и эмоционально декламировать чувственные стихи современных поэтов. Молодой офицер, – только, что прибыл в отпуск с Кавказа, где он проходил службу в Императорском горном егерском полку, и много рассказывал об обычаях и нравах горцев, которые до сих пор сумели сохранить древние обычаи своих предков. Особенно княгиню поражал и возмущал странный обычай, позволяющий мужчинам той местности: иметь несколько жён и их первостепенное, безоговорочное превосходство в семье. По её мнению, такую привилегию больше заслужили умные женщины, и она, потом, не раз представляла себя в роли главы семьи, где первым мужем у неё будет – граф Константин Георгиевич, а вторым – князь Звонский. Но пока граф настойчиво отказывал ей в близости, – князь Звонский не терялся, и с пользой для себя пользовался благосклонностью Валерии Львовны, на что сама княгиня пока что смотрела скорее положительно, чем отрицательно: как на полезное телесное приобретение, и не более того.

Каждый раз, когда княгиня начинала нервничать: она раскладывала карты. Вот и на этот раз, после встречи с графом на выставке, у неё остался неприятный осадок на душе. Безродная молодая дама с ребёнком вызывали у неё безотчетное ощущение неотвратимо надвигающейся опасности и настойчивое желание защитить себя и своё будущее. Вчера княгине особенно сильно не понравилось поведение графа – особенно, как эти двое смотрели друг на друга. «Безродная девчонка нагло пытается встать на моём пути. Не бывать этому!», – чуть ли не вслух крикнула княгиня и рывком вытянула из колоды очередную карту – пиковый туз. «Третий раз подряд?», – задумалась Валерия Львовна. – «Удар? Ну, это мы ещё посмотрим: кому следует ожидать удара судьбы!», – наконец, твёрдо решила княгиня.

– К вам князь Звонский, ваше сиятельство, – прервала размышления хозяйки её служанка.

– Проси его сиятельство подождать в гостиной, я сейчас к нему выйду, – ответила Валерия Львовна.

– Слушаюсь, ваше сиятельство, – поклонилась хозяйке служанка.

– Да, и приготовь нам чаю. У нас, по-моему, ещё должен был остаться со вчерашнего дня кусочек яблочного пирога. Подай его нам к столу! Ступай! – махнула рукой княгиня.

– Будет исполнено, ваше сиятельство, – ответила служанка.

Княгиня присела у трельяжа: поправила выбившийся из причёски локон, проверила не размазался ли где макияж, проверила нет ли складок на бежевой блузке с глубоким декольте и на чёрной, удлиненной, узкой юбке с длинным боковым разрезом; встала, ещё раз издали оглядела себя, и, надев на лицо широкую улыбку гостеприимства, вышла в гостиную к князю.

– Добрый вечер, дорогой князь, как добрались? Вы же, помнится, намедни на юга собирались, – протягивая ручку для поцелуя, защебетала Валерия Львовна.

– Что вы, княгиня, какие там юга? Служба! Наше управление казначейства получило высочайший циркуляр: провести срочную ревизию банков в южной губернии. Так что не меньше, чем на полгода мы будем завалены работой, – беря осторожно за пальчики руку Валерии Львовны и поднося их к губам, ответил князь. – Бесконечные поездки туда и обратно – это так утомительно, княгиня!

– Но, я не думаю, что вы будете на столько ужасно заняты, что и вечерком не сможете навестить одинокую даму? – лукавым тоном спросила хозяйка.

– Валерия Львовна! – вскрикнул князь и, вскочив с кресла, приложил правую руку к сердцу, – вы у меня имеете приоритет перед любыми, даже самыми неотложными делами!

– Бросьте, балагур, ну прямо как мальчишка, уже почти десять лет прошло, как мы вместе, но вы как были мальчишкой, так им и остались, а, впрочем, так вы – мне даже больше нравитесь! – рассмеялась княгиня.

– А почему это мы на «вы» друг другу? Служанка, вроде бы как, уже ушла? – удивлённо спросил князь.

– Потерпи, сейчас она нам принесёт чаю, и я её отпущу, – прошептала княгиня.

– Поскорее бы, страсть как по тебе, то есть по вам соскучился! – изображая искреннюю страсть, воскликнул поклонник.

– Тише, ты! – довольно улыбаясь, приложила палец к губам князя Валерия Львовна.

– Как мне хочется поскорее съесть эти пальчики! – томно произнёс князь и попытался ухватить зубами за приложенный к его губам палец.

Но Валерия Львовна краем глаза, уже успела заметить движение в соседней комнате, быстро отдёрнула палец и укоризненно посмотрела на князя.

– Сюда, милочка, поставь нам приборы с чаем и пирогом, – указала на стол возле себя Валерия Львовна, – и можешь быть до завтрашнего утра свободна.

– Слушаюсь, ваша светлость, – поставив на стол посуду и остатки пирога, поклонилась служанка и осталась стоять ждать.

– Я же сказала – иди! – недовольно произнесла княгиня. – Ещё что-то?

– Не гневайтесь, ваша светлость, я только спросить вас хотела, – ответила служанка.

– Говори, не тяни время, не до тебя мне сейчас! – нетерпеливо произнесла княгиня.

– Госпожа, завтра у меня жених со службы приезжает: его начальство только на сутки отпустило, чтобы мы пожениться смогли. Уже пять лет, как мой жених на службе в императорских пограничных войсках. Он у меня отличник по всем военным делам, в солдатах он, на западной границе, а там, из-за голода и беспорядков в Европе очень как-то не спокойно, все к нам так и лезут. Нам бы с женихом только один денёк свободный. Мы поженимся, и мой муж опять на границу уедет. Последний год служить ему остался. Отпустите меня на завтра, пожалуйста, благодетельница вы наша, Валерия Львовна! – умоляюще посмотрела на княгиню служанка.

– Ещё чего выдумала, мне завтра голову с утра мыть надо! Что, я сама это делать должна?! И вечера вам хватит, все свои дела уладить! Ступай! Нам, с его светлостью, князем, некогда пустые разговоры вести! – с недовольным видом отрезала княгиня.

– Извините, нижайше, за мою глупость, ваша светлость. Я не подумала, что завтра вам будет нужнее, чем мне, – опустила голову служанка.

– То-то! Ступай! Не задерживай нас всякими пустяками! Иди! – строго приказала хозяйка.

– Как ты её строго, не слишком ли? – глядя в глаза Валерии Львовны, улыбаясь спросил князь, до этого плотоядно проводив глазами уходящую служанку.

– Ничего, переживет! Пусть знает своё место! – усмехнулась княгиня, перехватив взгляд своего любовника.

– Ну, и чем мы сейчас будем заниматься? – слащаво улыбнулся князь и взял за руку Валерию Львовну, страстно привлекая её к себе

– Погоди, не до этого мне сейчас; да и ты, я думаю, тоже должен больше работать над повышением нашего благосостояния, чем заниматься всякой ерундой, – отстраняясь от любовника, твёрдо произнесла княгиня.

– Скажи мне, а с каких это пор, ты, эти дела стала называть ерундой? – усмехнулся князь, пытаясь до неё ещё раз дотянуться.

– Ерундой сейчас является всё, что не относится к делу улучшения нашего благополучия. А ты, как мужчина, претендующий на моё расположение, первым должен проявлять изрядное рвение, для улучшения уровня нашей жизни. Не ты ли это был, кто ещё каких-то пару лет назад, слёзно просил на аудиенции у императорского советника поспособствовать твоему продвижению по государственной службе; не ты ли мне рассказывал о своём сокровенном желании: стать наместником императора в Восточной губернии? Или я что-то упустила, и твои планы за это время уже поменялись, а я ни сном – ни духом, – укоризненно сказала княгиня, пресекая попытки поклонника до неё дотронуться.

– Как ты могла такое подумать? – возмутился князь. – Я никогда не расстаюсь с мыслью стать, по крайней мере, одним из самым значимым людей в Империи!

– А раз так, то ты должен сейчас выбросить из головы всякую юношескую дурь, и заняться делом! – твердо произнесла Валерия Львовна. – Настоящим делом!

Князь, до этого, полулежащий в расстёгнутой голубоватой тройке, с серебристым отливом   и полураспущенным галстуком; выпрямился, поправил детали одежды, и принял серьёзный вид.

– Так-то оно лучше будет! – прокомментировала поведение гостя княгиня.

– Ну, и что ты там придумала? – поинтересовался князь.

– Вчера я виделась с известным тебе графом, – начала Валерия Львовна, – и мне сильно не понравилось – его недвусмысленное отношение к одной особе.

– Вот новость: у графа появилась новая протеже, – усмехнулся князь, – молодой, здоровый, весьма состоятельный мужчина, и, к тому же, совершенно одинокий; имеет полное право заиметь молодую любовницу, да и природа своё требует. Или ты против зова природы?

Князь осторожно дотронулся пальцами до бедра Валерии Львовны и призывно улыбнулся, но княгиня бесцеремонно отдёрнула его руку.

– Не паясничай: все наши планы под угрозой срыва, и нам срочно нужно предпринять какие-то решительные действия; или мы потеряем всякую надежду стать теми людьми, с мнением которых считаются в нашей Империи, – резко, осуждающе сказала Валерия Львовна.

– Я думал, что у тебя – всё под контролем, и ты вскоре уже выскочишь за графа замуж, а вслед за тобой и я смог бы тёпленько устроиться у тебя под бочком? – усмехнулся князь. – Или ты считаешь: что эта деревенская девка, действительно настолько серьёзная угроза светской, искушенной интригами даме, что пора бить тревогу?

– Ты, что думаешь: мне так легко ломать перед графом, каждый день комедию и изображать из себя влюблённую, страдающую особу? Да мне – эти пятнадцать лет унижений перед выскочкой, у которого только и отличий от меня, что весьма состоятельные родители с высоким положением в обществе; да очень хорошая родословная! Я разве виновата, в том, что у него в детстве было всё; а у меня – одни только обнищавшие родители, от которых осталась только маленькая квартирка в Петербурге; да ещё обесценившееся, без поддержки капитала, дворянское имя! – сорвалась на крик княгиня, – Тебе легко – ты мужчина, а у меня годы уходят! Понимаешь?! Кому я буду нужна уже через пять лет; тем более, если граф женится на этой молодой вертихвостке без роду и племени?!

Валерия Львовна отвернулась от сидевшего рядом, растерявшегося князя, и охватила ладонями лицо, её плечи стали нервно подрагивать. Князь осторожно положил руку на голову княгини и стал мерно поглаживать. Валерия Львовна резко обернулась, и кинулась в объятия князя, продолжая при этом негромко всхлипывать.

– Ты должен нам обоим помочь! – заговорила княгиня, подняв лицо и стараясь заглянуть в глаза своего любовника. – Мы добьёмся своего, мы должны помешать им сблизиться во чтобы-то ни стало!

– И что ты предлагаешь? – продолжая гладить по голове прижавшуюся к нему женщину, без особой заинтересованности спросил князь.

– Нужно сделать так, чтобы эта приезжая девка – навсегда убралась вместе со своим отцом из жизни графа! Пусть едет обратно в свою деревню! – твёрдо, как будто только что и не было никакого нервного срыва, ответила Валерия Львовна. – Нам нужно – как можно скорее оторвать её от графа, пока у этой парочки, ещё не начались серьёзные отношения. Тем более, ни в коем случае, нельзя допустить их свадьбы, ты меня понял?!

–Тебе легко сказать, – задумчиво ответил князь, – тут надо хорошо подумать.

– А что здесь думать – её шантажировать надо и достаточно жёстко шантажировать, чтобы у неё не оставалось ни малейших иллюзий, что-либо изменить в своих отношениях с графом! – оттолкнувшись обеими руками от князя, приказным тоном сказала Валерия Львовна.

– И чем ты хочешь её шантажировать? – поинтересовался князь.

– Ребёнком! Против этого аргумента ни одна мать на свете не устоит! – сузив янтарно-жёлтые, хищные глаза на обострившемся, вытянутом лице, с вызовом крикнула Валерия Львовна.

Глава16. Начало славы

Савелий сидел в кресле-качалке у открытого окна и наблюдал за дроздом, оглушительно распевающим заливистые рулады. Птица сидела совсем недалеко, и не замечала слушающего её пения человека и отдыхающего душой и телом, от только что законченного лечения. Необходимо было восстановить силы: а лучшего способа, чем общение с природой, – для восстановления душевных и физических сил, в мире не существует. Казалось, что старец уже задремал в равномерном лёгком покачивании, когда в комнату вошла Саша.

– К тебе гость, отец, – негромко сказала дочь.

– Я знаю, Сашенька, это тот самый человек, который испугался каторги, – также тихо ответил Савелий, не отрываясь от пения птицы.

– Да, и он пришёл, чтобы просить твоего согласия – на возведения храмов и монастырей по всей Империи; в качестве покаяния, за какие-то грехи, свои и людские, – удивлённо произнесла Саша.

– Хорошо, пусть он войдёт, я поговорю с ним, – ответил отец.

Дверь отворилась, и на пороге показался Лев Луганский. Посетитель осторожно вошёл в комнату, настороженно огляделся, и бросился в ноги к продолжающему сидеть – целителю; встал перед ним на колени, и безмолвно склонил голову, не смея поднять глаза на Савелия.

– Здравствуй, Лев. Извини, что не встаю – устал я чрезвычайно. Очень много было по мою душу сегодня посетителей, и почти все: с очень серьёзными заболеваниями. Так что, ещё раз прошу твоего прощения, – произнёс Савелий, и выжидающе посмотрел на посетителя, продолжавшего стоять на коленях со склоненной головой.

– Здравствуй, владыка! По поручению нашего нового общества, а также от себя лично, хочу обратится к тебе с нижайшей просьбой! – тихо, но страстно произнёс гость.

– И в чём она состоит – твоя просьба? – устало вздохнув, спросил Савелий.

– Дозволь нам, твоим почитателям и преданным последователям: начать возводить храмы и монастыри по всей Империи. Мы будем призывать людей к отказу от синтетической пищи, – через твоё искусство повелевать жизнью и смертью; и мы верим, что люди пойдут за нами. Мы будем нести светлые идеалы: жизни в гармонии с природой, обществом и самим собой; будем неустанно молиться за свои и чужие грехи в храмах и нести послушания в монастырях. Я читал, что при монастырях в старину всегда было своё хозяйство: с пашнями и скотиной. Монастыри сами кормились с земли и продавали излишки продуктов всем желающим. Мы возродим старинные традиции: почитать природу и жизнь в её естестве; отринем человеческую гордыню и надменность, порождённую достижениями науки и техники, создающими ложные ощущения превосходства над природой; ибо мы поняли, что сколько бы человек не раскрывал тайны природы, ему никогда не дано увидеть дна этих тайн. Мы, почитатели твои, – это уже поняли, и мы глубоко раскаиваемся во всех своих грехах.

– Возвращение к природе – это безусловно, благородное дело, – задумчиво произнёс Савелий, – поэтому монастыри непременно будут нужны: для возрождения связи человека с землёй. Молельные храмы? Да, это тоже будет крайне необходимо, ибо монастыри вне города, без подпитки и духовного единения с храмами в городе, обособленно существовать не смогут. Обязательно должно быть гармоничное единение одного с другим. А как вы решили вопрос с земельными угодьями? Где возводить вознамерились храмы и монастыри?

– Вопрос с землёй, по крайней мере в Восточной губернии, благодаря благородной помощи его сиятельства графа Константина Георгиевича, решается скоро и без особых затруднений. Как-то мы с графом засели за карту угодий Восточной губернии и оказалось, что в нашей губернии очень много – просто брошенных, бесхозных, поросших бурьяном угодий, и этого нам хватит на тысячи монастырей; но сразу – столь великое строительство нам просто не освоить; но постепенно, мы доведём начатое дело до конца. Вот с храмами в городах, дело обстоит значительно сложнее – вся земля, в основном, находиться в частных владениях; но и здесь – Константин Георгиевич сказал, что поспособствует: используя свои связи и положение в обществе, получить, хотя бы, по одному участку в больших городах; а потом и за города помельче мы сможем взяться. Очень большие объёмы строительства мы на себя взвалили и сразу, всё нам не освоить, но; и здесь нашлись неравнодушные люди; особенно благодаря вашей просветительской и лечебной миссии – их количество множится день ото дня. Уже создали частные благотворительные фонды во имя возрождения человеческой духовности и защиты природы. Строители высказали своё желание: поучаствовать в освоении выделенных фондов. Так что всё вроде хорошо, только одна беда – через твою деятельность проявляют недовольство, – городские власти. Они обеспокоены, что у них нет никаких доходов с твоего лечения; да и фонды наши им не очень нравятся; опять же – доходов им не дают. Благо Константин Георгиевич является в нашей Восточной губернии: гарантом исполнения законов империи, и ему, как-то, пока удается покровительствовать нашей работе. Власти просто не хотят поверить, что ты не берешь деньги за лечение; поэтому и считают, что ты нечестно наживаешься и не делишься доходами с нужными людьми, – гость потупил взор, но превозмог себя и продолжил, – кроме того, у них теперь появился очень хороший и сильный союзник для борьбы с тобой – департамент здравоохранения и медицины. Эти господа обозлились на тебя за то, – что ты их богатых клиентов, которых они на операции направляли, к себе переманиваешь.

– Да, оскудела людская щедрость: всё деньгами стали измерять, а безвозмездная помощь ближнему, просто по доброте души и по зову сердца – уже в нашем государстве уголовным преступлением стало считаться. Да и какой зов сердца? Нет его у нынешних людей. Забыли они прописные истины, которым люди должны обучаться с самого детства, – скорбно закончил Савелий.

– Вот храмы и монастыри нам и помогут возродить человеческую нравственность, чтобы люди из мира синтетики вернулись обратно в мир природы, – оживился Лев Луганский.

– Далека и терниста сия дорога будет для нашего российского народа, – печально произнёс Савелий.

– Мы её одолеем: вера нам поможет преодолеть все трудности пути! – уверенно ответил гость.

– А сильна ли ваша вера? – испытующе взглянул на оптимистично настроенного гостя Савелий.

– Безмерно сильна: ибо ты доказал людям, на своём собственном примере; что человек должен служить своими способностями не только себе самому, но и всем людям. Только тогда – его жизненный путь на Земле будет иметь смысл. Мы верим в тебя: ибо ещё не было такого человека, которому бы Ты отказал в помощи; и твоя помощь – ещё никогда не была бессмысленной. Все эти люди получили исцеление и веру в неограниченную силу, ниспосланную тебе небесами, и используемую во благо людей! – воскликнул гость.

– Все мы наделены каким-либо даром и важно его вовремя узреть, и направить на благие дела, – ответил Савелий.

– Но как человек может узреть ниспосланный ему дар?

– Единственный путь – это прислушаться к своему сердцу, открыть свою душу себе и людям и, если не ты сам, то близкие люди помогут узреть твоё предназначение. Но горе тому, – кто своё предназначение выдумает сам, безо всякого на то основания. Великое горе может быть ему самому и людям, окружающим его!

– Воистину так, владыка! – ответил Лев.

– А почему ты меня всё время владыкой называешь, – поинтересовался Савелий.

– Мне удалось прочитать в старых книгах, что люди в старые времена «владыкой» почтительно называли человека, обладающего огромной властью и знаниями, – смутился гость.

– А в чём состоит моя власть? – рассмеялся старец.

– Твоя власть – над душами нашими и большей власти – ни я, ни мои единомышленники себе не представляем, – тихо ответил Лев.

– И много ли таких людей? – улыбаясь, спросил Савелий.

– Их уже достаточно много. Это – все люди, получившие из твоих рук своё исцеление, а также все их родственники, близкие и друзья. Мы все полностью уверовали в твои бесконечные силы, и ты для нас – стал настоящим святым человеком, поэтому мы готовы идти за тобой повсюду, превознося твоё имя, – поклонился до пола Лев.

– Полно тебе, Лев, встань наконец-то и просто сядь рядом со мной, – пригласил Савелий гостя занять рядом стоящее кресло.

– Для меня – это будет воистину великая награда – сидеть рядом с тобой, владыка!

– А как же тебе удалось так ловко организовать строительство храмов и монастырей? – удивился Савелий.

– Ты исцелял людей: не спрашивая сколько их, кто они и что они умеют; а исцелённых тобою уже многие сотни, если уже не пошёл счёт на тысячи и среди них есть люди самых разных профессий и навыков, а эти люди и их семьи готовы отплатить тебе сторицей за лечение, за твою доброту и заботу, – ответил на вопрос Лев.

Внезапно – дверь в комнату без стука отворилась и вошла Саша, а за ней бесцеремонно протолкнулись двое полицейских.

– Отец, я пыталась их остановить, но они меня не хотят слушать! – воскликнула Саша.

– Ничего, Сашенька, не волнуйся: всё скоро утрясется, – ответил отец.

– Гражданин Савелий? Так вас люди зовут? – спросил первый из вошедших полицейских, по манере поведения, видимо, старший в этой паре.

– Так, – ответил Савелий.

– Очень хорошо, попрошу следовать за нами, – безапелляционно произнёс старший полицейский.

– На каком основании, вы арестовываете моего отца? – крикнула Саша.

– Не арестовываем, а задерживаем, до выяснения всех обстоятельств, – вступил в разговор младший полицейский.

Старший медленно кивнул, соглашаясь с младшим и скрестил руки, ожидая пока Савелий поднимется с кресла. Лев, сидящий рядом с ним, непонимающе посмотрел на полицейского, а затем на Савелия. Старец медленно встал, похлопал по плечу Льва и сказал: «Не волнуйся – это ненадолго, а ты пока со своими единомышленниками делай то, что задумали. Благое это дело.», – и пошёл к двери. По пути к двери он остановился возле дочери, виновато поднял на неё глаза, тяжело вздохнул и пошёл дальше.

– Отец! – крикнула ему вслед Саша.

– Всё будет хорошо, дочка; жаль только, что у тебя столько хлопот из-за меня, старика; но людям надо помогать, если я способен это сделать, – сказал, обернувшись к дочери отец.

– Не думай об этом, папа, я понимаю, что ты не мог поступить иначе! – ответила дочь.

– Разговорчики у меня, давай шевелись, задержанный, на выход, и не задерживай государственных людей. Им и без тебя есть, кого задерживать! – прикрикнул старший.

– Давай, давай иди, подозреваемый! – слегка подтолкнул Савелия пластиковым жезлом правопорядка младший полицейский.

На этот раз Савелия сразу препроводили к начальнику участка. Как и в прошлый раз начальник сидел за столом, и ни одним движением не отреагировал на приход Савелия, а продолжал что-то разглядывать на экране. Через некоторое время он встрепенулся, перевёл взгляд на задержанного и заулыбался, словно близкому родственнику, которого не видел лет десять.

– А-а, наш старый знакомый, опять злостно нарушаем, Савелий? – довольно потирая потные, пухлые ладошки, сказал начальник. – Мы тебя, можно сказать: поощрили, досрочно освободили под подписку о невыезде, а ты опять злостно преступаешь закон? – произнёс начальник участка и вопросительно посмотрел на «нарушителя».

– Помочь человеку в нашей стране уже называется «преступлением»? – сощурив глаза, не то спросил, не то ответил Савелий.

– Ты что? По политической статье хочешь пойти?! – взревел начальник.

– Какая уж тут политика? Милосердие к человеку – это вы называете политикой? – тихо ответил Савелий.

– Ладно, пользуйся пока моим хорошим настроением. А как браслетик? Не жмёт? – усмехнулся начальник.

– Да нет, я и забыл про него, – ответил Савелий, одновременно задрав штанину и посмотрел на ладно сидящий на щиколотке пластиковый браслет. – Нет, не жмёт.

– А снять его не хочется? – сощурив глаза, спросил хозяин кабинета.

– Чего же его не снять, если это можно? – вопросом на вопрос ответил старик.

– В-о-о, а давай-ка, ты нам рассказываешь, – сколько берёшь с посетителей, и где прячешь деньги, а мы тебе поможем с браслетом расстаться, – кивнул на оголённую ногу Савелия начальник.

– Да нет никаких денег у меня, – пожал плечами Савелий.

– Потратил значит, а на что? – полюбопытствовал полицейский.

– Откуда у меня могут быть деньги, если я их не брал? – удивлённо поглядел на начальника Савелий.

– Что?! Опять дурочку включаешь?! Как в прошлый раз?! Но, на этот раз, ты так просто не отделаешься! Сержант, одевай на него «красную шапочку»! – завизжал начальник.

Сержант, ранее спокойно стоявший со скрещенными на груди руками у двери, встрепенулся – и, как по мановению волшебной палочки, откуда-то взял, усеянную датчиками шапочку, действительно: красного цвета; подошёл и мгновенно одел её Савелию на голову. «Наверное – это и есть тот самый «мозгоклюй», о котором в прошлый раз мне говорил сын Константина Георгиевича», – подумал Савелий. – «Неужто он действительно все мои мысли может узреть?»

– Теперь я буду тебе задавать вопросы, а ты должен отвечать: только правду! Всю твою ложь я увижу на экране и если мне надоест, что ты меня обманываешь, то я включу режим правды; и поверь мне – это тебе очень не понравиться. Так что мой искренний тебе совет – говори только правду! – усмехнулся начальник участка.

– А мне и врать – то незачем, – пожал плечами Савелий.

– Все вы так поначалу говорите, – ответил начальник и что-то нажал на экране дисплея.

– Щекотно! – рассмеялся подозреваемый.

– Что щекотно? – не понял начальник.

– Мозги щекочет твоя штуковина! – рассмеялся Савелий.

– Ты мне это прекрати, тут цирк устраивать! – закричал, подскочивший с кресла начальник, – Мозги ему, видите ли, щекочет! А больше тебе ничего не щекочет?! – язвительно спросил хозяин кабинета.

– Н-е-е, пока ничего! – продолжал смеяться Савелий.

– Молчать, твою мать! Я что тебе, цирк шапито, что ли? – возмутился начальник. – Говори, где деньги прячешь?

– Я же уже говорил, что нет у меня денег! – продолжал улыбаться Савелий.

– Ладно, значит по-хорошему не хочешь! Что ж, пусть будет по-плохому, – сказал начальник и с остервенением ткнул в верхний, мигающий угол экрана.

По голове Савелия прошёл разряд небольшого, но чувствительного тока. Старец перестал улыбаться и пристально посмотрел на начальника участка.

– Вот, вижу, что стало наконец до тебя понемногу доходить: где ты находишься и кто перед тобой стоит! – удовлетворённо усмехнулся начальник участка.

– Прекрати! – тихо попросил начальника Савелий.

– Почему прекратить? Я ведь только ещё начал! – удивлённо спросил начальник.

– По-хорошему прошу – прекрати! – тихо сказал Савелий, но от этого, сказанное им не показалось начальнику совершенно безобидным.

– Сержант, ты посмотри на него! – Угрожает начальнику участка, а ведь это уже уголовной статьёй попахивает! Ведь верно, сержант? – крикнул начальник участка.

– Так точно, господин начальник, как есть попахивает! – криво ухмыльнулся подчинённый.

– Я не угрожаю, а всего лишь, пока прошу! – немного повысил тон Савелий.