Текст книги "Любовь и Вера"

Несмотря на то, что Савелию и дочке удалось поспать только три часа: они проснулись бодрые и счастливые; жизнь стала обретать новый, загадочный смысл, но от этого – Саше было только интереснее и радостней на душе. Тёплое ощущение уверенности возникало от того, что отец снова, как и в детстве, рядом с ней, и она верила словам отца. Пока он рядом – ничего плохого с ней и с Машенькой не произойдёт.

Маша, чувствительным детским сердцем, ощущала возникшие перемены в отношениях дедушки и матери, и была безмерно счастлива. Внешне – это выражалась в приподнятой деловитости, желании быть сопричастной ко всем начинаниям в её семье. Вот и скорый, утренний завтрак, и поход к новому месту их жизни и работы своего дедушки – она воспринимала – как новое, увлекательное приключение для себя и всей семьи.

– Дедуска, а ты кучи не забыл? – с серьёзным видом спросила Маша, едва они вышли из дома.

– Нет, внучка, ключи дедушка не забыл, – ответил Савелий, показывая девочке чип-ключи.

– Это осень холосо, тогда мы тоcно попадём в новый дом! А нам далеко к этому дому идти? – возбуждённо расспрашивала девчушка, крепко держа за руки дедушку и мать.

При этом Маша – успевала не только вопросы задавать, но и приглядывать за бегущим впереди Феликсом, и когда он, заинтересовавшись каким-то предметом – отставал, девчушка бежала к псу и выговаривала ему за медлительность.

– Мы уже совсем рядом, почти что пришли. Граф Константин Георгиевич позаботился, чтобы мне, старику, не надо было через весь город ехать к нашему новому дому, – с уточнением, уже обращаясь к дочке, сказал Савелий.

– Заботливый у тебя граф, а почему, он вдруг, решил тебе помогать? – спросила Саша.

– Так получилось, что мне сподобилось вылечить его сына, – скромно потупив взгляд ответил отец.

– И что же за болезнь была у сына графа, что он тебе целый дом отдал в пользование?

– Глаза больные были у парнишки. Ещё немного и он потерял бы зрение, но ему повезло: мне было за что зацепиться. Сетчатка глаз у парня ещё до конца не атрофировалась, – поэтому моё лечение сыну графа хорошо помогло.

– Всё равно – до конца не понимаю! По твоим рассказам, граф такой богатый, и не мог нанять сыну хороших докторов, а вместо этого – позволял ему, на своё леченье, приворовывать в поездах, – не могла взять в толк Саша.

– Да не на лечение парень собирал, балагурит он по молодости, ему же всего четырнадцать лет, а отец – ему во всём потакает. Матери у его сына нет, жалко отцу сына! Считает, что он перебесится с возрастом. Вот он и затянул с лечением парня, а искусственные глаза, графу страсть как не хотелось сыну ставить.

– Это почему? Видел бы ещё лучше, чем с природными, да и цвет радужной оболочки мог потом на ходу менять по своему желанию, хоть каждый день! Мне бы такие глаза, – мечтательно протянула Саша.

– Не говори глупости, дочка, взрослая же! Да у тебя и свои глаза красивые. Зачем тебе синтетика?! – проворчал Савелий и отвернулся.

– И помечтать совсем уже нельзя! – весело засмеялась Саша, и чмокнула отца в щёку. – Не дуйся, папа, я же только пошутила! В кои-то веки, у меня отличное настроение появилось, а я уже и забыла, когда мне в последний раз было так хорошо и весело, как сегодня! Наверное, только в детстве, а тут ты приехал и всё изменил! Оказывается, жизнь не такая у и плохая штука: и солнышко – теплое, и небо – такое синее-синее!

– Ну, ладно не буду, – ответил отец, обрадовавшись произошедшему перелому настроения дочери, улыбнулся в кулак и с гордостью поглядел на свою взрослую дочь, унаследовавшую упрямый, стойкий к жизни характер своей матери. – Храни и береги то, что тебе даровано природой, дочка, и будешь счастлива!

– Всё—таки здорово, что теперь мы все вместе, как в моём далёком детстве. Во, почти, что стихотворение сочинила! – снова рассмеялась Саша.

Больше всех, наверное, была счастлива Маша. Она без конца вертела белокурой головой глядя то на деда, то на мать и радостно улыбалась им обоим. Так за разговором они подошли к небольшому двухэтажному дому, укрытому от чужих глаз, стоявших вокруг него плотным строем деревьев. Территория была ко всему ещё ограждена ажурной, кованной изгородью. По сравнению с Сашиной маленькой двухкомнатной квартиркой, с миниатюрной кухней, общей площадью в двадцать девять квадратных метров – дом показался ей настоящим дворцом. Саша даже остановилась и недоверчиво поглядела на отца.

– И мы теперь будем в этом доме жить? – тихо спросила она.

– Да, здесь мы сможем начать лечить людей, а, чтобы не бегать взад—вперед и экономить время и деньги, будем жить все вместе на втором этаже, комнат там много – всем хватит места, – ответил Савелий и подошел к ограде дома.

Достав из кармана чип-ключ, он приложил его к сенсору, и калитка бесшумно, автоматически отворилась, демонстрируя своим новым жильцам тенистую, покрытую красивой цветной брусчаткой дорожку, к укрывшемуся под сенью старых деревьев дому.

Глава7. Визит вежливости

Савелий с дочкой и внучкой закончили свой завтрак, и, сидя на креслах в гостиной, оживлённо беседуя про свою будущую жизнь в новом доме. Здание, как и говорил граф, действительно стояло полупустое и заброшенное. Когда-то в доме, видно, кипела жизнь, но судя по толстому слою пыли – это было достаточно давно, и о помещениях совершенно забыли, и никто из людей здесь уже не появлялся. Одна охранная сигнализация продолжала исправно работать. В неё уже были предусмотрительно внесены биометрические данные новых владельцев, так что она благосклонно отнеслась к появлению новых жильцов, и не выказывала никаких претензий. Даже Маша, была для неё уже не чужим человеком. В остальном – Саше пришлось накануне основательно потрудиться, чтобы, хотя бы частично, придать новому жилищу жилой вид. Всё—таки триста пятьдесят метров площади – это вам не двадцать девять. Маша и Савелий, под её чутким руководством, тоже старались, как могли, не отставая и помогали ей, в меру своих способностей.

Хотя, усталость после вчерашних баталий с уборкой ещё сказывалась на новосёлах, но с довольных лиц, счастливой троицы не сходили довольные улыбки. Саше сегодня нужно было выходить во вторую смену на работу, так что, время беззаботно поболтать и помечтать о будущем их семьи, у неё ещё было.

– А вот сюда, надо будет обязательно поставить пальму, – указывая на пустующий угол большой гостиной, сказала Саша.

– Нет, сюда, нужно будет поставить ещё пару кресел для посетителей, – возразил Савелий.

– И что: твои посетители будут сидеть как на вокзале, дружно в ряд, и даже ни одного зелёного уголка в этой людской сутолоке не останется? – возмутилась дочь.

– Дочка, они же придут лечиться, а не зелёные кустики рассматривать, – ответил Савелий, – чем больше кресел будет для больных людей – тем лучше.

– Ну ты даёшь, отец, а ещё из деревни называется приехал. Ты же всё время сам ратуешь за природу, а тут – для пальмы место пожалел? – с укором сказала расстроенная Саша.

– И не пожалел я вовсе места для пальмы: я больше о людях думаю, чтобы им стоять у нас в доме не пришлось, ведь многие из тех, кто придёт к нам лечиться, будут уже в почтенном возрасте, – стал оправдывался старик. – Ведь к нам будут приходить не здоровые и сильные, а слабые и больные люди, им не по силам будет выстоять длинную очередь.

– Ну да, оправдывайся—оправдывайся, ценитель природы, – улыбнулась Саша. К нам хотя бы два—три человека придут – и то радуйся.

– Сто вы всё влемя пло эту гостиную говолите, а когда пло мою комнату будем говолить, – с обидой в голосе произнесла Маша. – Я тосе хосю, стобы у меня было класиво в комнате!

– Не обижайся, доченька, нужно же нам с дедушкой подумать о людях, которые у нас будут лечиться, – потрепав дочь по голове, примирительно ответила Саша.

– Ой, кто-то к нам усе в гости плисёл! – подскочив с кресла, взволнованно закричала Маша. – К нам в двель стусят! Вы сто, не слысыте?

Никто за спором даже не заметил, как Феликс убежал в прихожую к двери встречать гостей.

– Действительно стучат. И кто же к нам так рано пришёл? Странно, сигнализация чужого человека в калитку пропустила? – удивлённо, лукаво глядя на дочь, произнёс Савелий. – Уважь дочка старика, сходи, посмотри, кто это там пришёл. Ты же теперь стала полноправной хозяйкой в этом доме, так что – тебе и встречать гостя.

В прихожей ещё раз раздался уверенный стук в дверь. Саша засмущалась, покраснела, но поднялась с кресла и с лёгким недоумением, перемешавшимся со стеснительностью: первый раз, в новом доме, пошла открывать дверь незнакомому гостю.

Проходя в прихожей мимо зеркала Саша машинально взглянула на своё отражение, слегка поправила светло—русые, кудрявые волосы; одёрнула лёгкое, домашнее платье и открыла дверь. На пороге стоял смуглый брюнет, на вид лет около сорока, подтянутый, в светлой тройке, с большим букетом нежно-розовых роз – в одной руке и огромной корзиной, прикрытой белоснежной салфеткой – в другой. Гость был на голову выше Саши, и ей пришлось немного задрать голову, чтобы рассмотреть его лицо. Спокойные темно—карие глаза гостя внимательно и по-доброму смотрели на Сашу.

– Доброе утро сударыня, позвольте вам представиться – меня зовут: граф Константин Георгиевич Восточный. Я, полагаю, что ваш батюшка уже поведал вам обо мне? – поинтересовался гость.

– Да, да, конечно, – растерялась новоиспечённая хозяйка дома, – вы, я думаю пришли к моему отцу? Проходите, пожалуйста! – смущенно, потупив взгляд, произнесла Саша, и отступила с порога, прикрывая Феликса и пропуская в дом гостя.

– Благодарю вас, – слегка поклонился граф. – Позвольте вам преподнести этот скромный букет настоящих роз, выращенных по старинной традиции, в естественных условиях, на земле. Я знаю, что вы одна из немногих, кто, благодаря рождению в деревне, в отличии от горожан, не имеете аллергической реакции на натуральные продукты и растения. Поэтому надеюсь, что вы примете этот букет и он, хоть немного, украсит пока что скромную обстановку вашего нового дома.

Гость протянул Саше красивый букет роз, и взглянул ей в глаза. Девушка приняла цветы и смущенно, пряча взгляд, опустила голову к лепесткам роз, вдыхая их аромат.

– С вашего позволения, Александра Савельевна, я пройду в гостиную, поздороваюсь с вашим отцом? – спросил граф и поглядел на спрятавшуюся в букете цветов Сашу.

– Конечно, конечно, это же и ваш дом, – встрепенулась и покраснела молодая хозяйка.

Граф поклонился ей, и быстрым, уверенным шагом прошёл в просторную гостиную, где навстречу гостю поднялся Савелий.

– Доброе утро, уважаемый Савелий, как устроились на новом месте, как спалось, никто не беспокоил? – протянув руку для приветствия, сходу начал задавать вопросы граф.

– Доброе утро, Константин Георгиевич, спасибо, у нас всё хорошо, устроились благодаря вам просто замечательно. О лучшем и мечтать, право, нам просто грешно! – ответил Савелий и крепко, по-деревенски, пожал сильную ладонь графа.

Мужчины посмотрели друг на друга и понимающе улыбнулись. Граф обернулся к сидящей на кресле внучке Савелия, и присев на корточки, достал из своей корзины с фруктами большую, золотоволосую куклу с голубыми глазами. Маша – завороженно смотрела на неё: не решаясь протянуть руку за подарком. Девочка нерешительно посмотрела на гостя, затем на деда и на мать, прислонившуюся плечом к входной арке в гостиную и с любопытством наблюдавшая издали за развернувшейся немой сценой. Маша ещё раз взглянула на деда. Савелий слегка кивнул головой, разрешая взять подарок, и девочка, наконец, решилась: протянула руку, осторожно взяла у гостя куклу и прижала её к своей груди. Такой красивой и большой куклы, у девочки, никогда в жизни ещё не было.

– Спасибо, – тихо сказала Маша, не отрывая своего взгляда от подарка.

– Не за что, вот и новая подружка для тебя будет, а то, наверное, в этом доме у ребёнка ещё ни одной игрушки нет, – довольно улыбаясь, поднялся на ноги граф и простодушно оглядел, потупивших взгляд Савелия и Сашу.

– Мы плосто забыли пло иглушки дома. Они у нас все дома осались, – от волнения пропуская буквы, попыталась заступиться за деда и мать Маша.

– Действительно, что это я, вы же только вчера поселились в новом доме и конечно же не успели всё перевести со своей старой квартиры в дом. Вот сходите и заберёте оттуда всё, что вам будет необходимо, – попытался выйти из неловкого положения граф.

– А давайте пить чай, Константин Георгиевич! – засмущавшись от возникшей неловкости, предложила Саша.

– Вот и не откажусь, Александра Савельевна, я как раз после утренней тренировки, а позавтракать ещё так и не успел, – улыбнувшись, с удовольствием согласился граф.

– Вот и прекрасно, а то мы с папой, за обсуждением наших планов, тоже только совсем слегка перекусили. Так много всего нового, так всё неожиданно для всех нас, – снова засмущавшись, засуетилась молодая хозяйка.

– И моя новая подлуска тосе есё не завтлакала! – серьёзным тоном произнесла Маша.

Взрослые засмеялись: обрадовавшись внезапно наступившей лёгкости общения. Высказанная заботливой Машей позволила легко разрядить обстановку. девочка вскочила с кресла и продолжая прижимать куклу к груди, побежала в столовую помогать маме накрывать на стол.

– Присаживайтесь Константин Георгиевич, не стесняйтесь, это же всё-таки ваш дом, вы здесь хозяин, – сказал Савелий, указывая на кресло рядом с собой.

– Как-то неудобно получилось с куклой, – присаживаясь в кресло, растерянно развёл руками граф.

– Да, бросьте вы, право, это же не вы виноваты в том, что в этом доме нет игрушек, – успокаивающе произнёс Савелий. – К сожалению, так сложились обстоятельства, что у Маши всегда было очень мало игрушек.

– Вот здесь вы не правы: когда я предложил вам здесь поселиться, я уже знал о вашей дочери и о том, что у неё есть маленькая дочь. Мог бы и догадаться: приказать доставить в дом новые игрушки для девочки, – продолжая смотреть в сторону столовой, сокрушённо сказал граф.

– Очень многое мы в своей жизни не можем предусмотреть, но от этого мы не становимся хуже, ведь так, Константин Георгиевич? – спросил Савелий.

– Ладно, послушаюсь советов мудрого старца! – улыбнулся граф.

– Вот и хорошо! – удовлетворённо произнёс старик.

– Савелий, полагаю, что вы уже думаете на днях – начать принимать своих первых пациентов?

– Конечно, хотелось бы побыстрее начать лечение. Для некоторых людей каждый час на счету. Так что, действительно, хотелось бы побыстрее начать помогать людям, и не тянуть с этим чрезвычайно важным делом.

– Я думаю так. Вы одни с Александрой Савельевной никак не сможете в короткие сроки успеть подготовиться к приёму посетителей, поэтому – позвольте оказать вам маленькую услугу – я пришлю людей, они, с вашей помощью, оценят, что необходимо сделать в первую очередь, подготовят проект и смету работ. Мы с вами это ещё раз всё проверим, и, если не будет с вашей стороны возражений, то и утвердим. Думаю, за несколько дней толковая бригада проведёт все необходимые работы, – граф посмотрел на Савелия, ожидая реакции на его предложение.

– Это было бы хорошо, Константин Георгиевич, но у меня нет столько средств, чтобы оплатить все работы, – засомневался старик.

– Что вы, уважаемый Савелий! Если мне не изменяет память: пару минут назад, вы сами сказали, чтобы я не стеснялся в своём доме. Так позвольте мне и действовать в соответствии с вашими рекомендациями, то есть – оплатить все необходимые работы по обустройству в собственном доме? – ответил граф и лукаво улыбаясь, посмотрел на Савелия.

– Конечно, это ваш дом…, – начал Савелий.

– Вот и прекрасно, что вы поняли меня. Так что, – на этом и закончим обсуждение финансовой стороны дела, – удовлетворённо сказал граф и продолжил. – А знаете, мы с сыном, буквально вчера были на консультации у одного очень именитого в наших краях профессора-окулиста. Так вот, после тщательного осмотра он нам сказал, что не верит в недавнюю болезнь моего сына. Тогда мы показали ему заключение консилиума столичных специалистов, и профессор был до глубины души поражён увиденным. Он сказал: по всем показаниям, если, конечно, документы, которые мы с сыном ему показали не являются ловкой подделкой – мой сын уже должен был быть совершенно слепым, с отслоившейся сетчаткой глаз! Каково, а?! – довольно глядя на Савелия, спросил граф.

– Это для меня не в новость, я всё уже видел при встрече с вашим сыном и просто не мог пройти мимо, отказав мальчику в помощи, – смущаясь, потёр ладони старик.

– Ещё раз разрешите: лично от меня и от моего сына, выразить вам свою искреннюю благодарность и чувство восхищения вашим искусством лечения людей. Право, по-другому я это чудо и назвать не могу, ибо не могу постичь суть этого загадочного для меня явления природы.  Прошу, конечно, извинить меня за выказанное ранее недоверие, но в глубине души у меня, до сего момента, всё время сидел червячок сомнения; но теперь, когда я с сыном побывал у настоящего специалиста и он подтвердил, что после вашего лечения мой сын абсолютно здоров – я начинаю верить в возможность чудесного исцеления. Как-то мне довелось прочитать в одной старинной книге, что очень давно люди верили в Бога и по легендам – он мог исцелять людей. Вы же, Савелий, не станете утверждать, что вы и есть Бог? – лукаво улыбнулся граф. – Да и Бог, особенно в наше время – это что-то такое из области совершенно нереальной фантастики. Богу уже давно никто не поклоняется; церкви, куда люди раньше ходили молиться, рассыпались от ветхости. Забыли люди о Боге, потому что – сами теперь стали равными Богам древности. Хлеб и вино, любые продукты, да практически всё, что угодно, могут сотворить буквально из ничего. Ну, допустим, не совсем из ничего, но всё же. И зачем нам теперь Бог? Сын, например, предполагает: что вы – являетесь потомком каких-то людей с непонятными, для наших современников, способностями – «индиго». По-моему, он мне говорил, что именно назывались такие люди. Я никоим образом не хочу вас обидеть, всякими своими неуместными утверждениями, что именно у вас есть какие-то необычные способности, вызванные какими-то отклонениями общепринятых норм, но всё это настолько необъяснимо и странно! Когда я попытался профессору рассказать, каким образом мой сын получил своё исцеление, учёный муж посмотрел на меня как на сумасшедшего, и мне пришлось сказать, что это была всего лишь моя неудачная шутка! – поведал о своих сомнениях граф.

– Никто из людей не знает меру своих возможностей, а тем более не может охватить разумом возможности тех сил, которых люди именуют Богом, космосом, природой, – тихо ответил Савелий.

– Если бы не мой нынешний личный опыт, я имею ввиду, конечно, моего сына, я бы стал с вами неутомимо спорить, но не в этот раз, – миролюбиво согласился граф.

– А вот и наши: Саша и Машенька, с ароматным чаем. Я его из деревни привёз. Не побрезгуйте, Константин Георгиевич, – поспешно перевел тему разговора Савелий.

– Не откажусь! У нас, на моих фермах, тоже выращивают для чая различные растения, но от вашего чая я не намерен отказываться, – глядя на Сашу, улыбнувшись сказал граф. – Может и пригодится ваш опыт с выращиванием растений и для нашего хозяйства.

Саша поставила на небольшой столик поднос с чайным сервизом, и стала разливать чай по блюдцам из тонкого фарфора.

– Извините Константин Георгиевич, мы воспользовались посудой, которую нашли в вашем доме. Свою – мы обязательно, сегодня же привезём! – засмущалась Саша от пристального взгляда гостя.

– Что вы, Александра Савельевна, дом отдан в ваше полное распоряжение со всем имеющимся в нём инвентарём! Так что, пользуйтесь, пожалуйста, всем, что есть в доме безо всякого стеснения. Более того – если что-то ещё дополнительно вам понадобиться, к имеющемуся оборудованию или мебели, только мне намекните, и я прикажу вам доставить всё необходимое, – улыбнулся граф и снова посмотрел на Сашу.

– Огромное вам спасибо, Константин Георгиевич, но мы постараемся вас не слишком обременять своими просьбами. Вы и так очень многое для нас сделали, за что вам наша большая благодарность. Теперь-то, наконец, исполниться мечта моего отца, и он сможет помогать людям, – тихо ответила Саша, отводя в сторону смущенный взгляд.

– Полно, дочка, не вгоняй отца в краску. Пробуйте, Константин Георгиевич, пробуйте, – это наш деревенский чай. Печенье тоже – самое, что ни наесть, настоящее. Его моя дочка вчера, из привезенной мною деревенской муки, испекла, – смущаясь за себя и одновременно гордясь за свою дочь, сказал Савелий.

– Кусайте, глаф, кусайте. Осень вкусное песенье! – с серьёзным видом произнесла Маша, продолжая прижимать к груди так полюбившуюся ей игрушку.

Взрослые улыбались, наблюдая, как девочка, поднося ко рту куклы кусочек печенья, пыталась её накормить. Маша и уговаривала её и баюкала, но кукла почему-то не хотела есть вкусное, натуральное печенье.

– Она у меня синтетисеская и, навелное, песенье моей кукле тоже надо синтетисеское, – огорчённо, со вздохом сказала Маша, и посмотрела на почему-то переставших улыбаться взрослых.