Текст книги "Знатный повеса"

Глава 19

Итак, Лондон остался позади.

Быстрые лошади понесли всадников в сгущающиеся сумерки. Не многие бы отважились отправиться в путь в этот неурочный час. Их было трое, и путешествовали они не в карете с кучером, не было при них и конвоя, который бы защитил их от опасных встреч в глухую ночь.

Но трое мужчин не боялись разбойников. Они сами могли испугать любого злодея. Двое были обучены быстро и без шума убирать вражеских лазутчиков, а третий всю жизнь не выпускал из рук смертоносного оружия, которым, как всякий мужчина его возраста и профессии, владел в совершенстве. И все трое были бесстрашны. Один из них даже под дулом не изменил бы своего намерения достичь заветной цели как можно скорее, в любую погоду и время суток. Двое других так дорожили его дружбой, что были готовы следовать за ним даже в ад.

Лето близилось к концу. В эту пору темнело довольно рано. Опустившийся вечер уже окутал черными бархатными фалдами небосклон, не позволяя различать дорогу.

Мужчины ехали все так же молча, поначалу околдованные безудержным порывом своего друга, потом – призрачностью ночи. Они не роптали и не жаловались, только иногда останавливались, да и то скорее щадя лошадей, нежели себя. И заговорили лишь спустя два часа, когда подъехали к гостинице, расположенной недалеко от городской тюрьмы.

– Хорошо, что пока везет с погодой, – сказал Рейф, пропуская очередную порцию эля.

– Ему сейчас все нипочем – заметил Драм. – Ты только посмотри на его глаза.

– Виконт спятил, и мы вместе с ним, – мрачно констатировал Рейф. – Погодите, еще поплатимся. Как бы не осчастливить кого-нибудь еще, кроме Эйвена. В кустах возле обочины наверняка притаились грабители. Сидят и караулят дураков вроде нас.

– Вынужден тебя разочаровать, – сухо заметил Эйвен. – Ты не в Италии, старина. В Англии больше нет разбойников.

– Жаль, прошли славные времена, – проворчал Рейф.

– Не знаю, славные или бесславные, но исторические точно. Ни один сколько-нибудь уважающий себя бандит не польстится на одиночек. Уж если выбирать жертву, то с умом, а грабить, так карету. А кто станет рыскать наобум среди – ночи и нападать на заплутавших безумцев?

– Это верно, – согласился Драм. – Если кто увидит, как мы тут несемся в темноте, сам унесет ноги. Спрашивается, куда скачем как сумасшедшие? Словно от дьявола спасаемся. Прошу тебя, Эйвен, хоть дальше не гони. Посмотри, кругом тьма кромешная – лошади ноги переломают, и мне тоже не хочется с головой расставаться.

– Подожди, выберемся на главную дорогу, там будет светлее, – сказал. Эйвен. – Видишь, луна поднимается. Будем ехать все время прямо, и ничего с нами не случится.

– Но объясни мне, какой смысл так спешить? Все равно приедем ночью, когда все спят.

– Тогда оставайся здесь, нагонишь меня позже, – предложил Эйвен, ставя свою пустую кружку. – А я должен ехать дальше.

– Черт знает что! – Драм тяжело вздохнул и тоже поднялся.

– В это время здесь часто бывают ураганы, – заметил Рейф. – Смотрите, вон облака опять заволакивают небо. Не подождать ли до рассвета? Это неплохое местечко. И уже совсем недалеко до Уоллингфорда. Приедем туда и остановимся в маленькой уютной гостинице.

– Нет, это совсем не так близко, как ты говоришь, – сказал Эйвен. – И я вовсе не хочу задерживаться.

Они продолжили путь. Однако, в конце концов, они были вынуждены сделать остановку, потому что лошадь Эйвена охромела. Пришлось оставить несчастное животное на дороге. Эйвен проехал какое-то расстояние вдвоем с Рейфом. Затем пересел к Драму, потому что старый друг прожужжал ему все уши, что, дескать, нужно было слушаться доброго совета. Драм тоже не переставал ворчать, коря себя за то, что согласился ехать среди ночи. Таким образом, когда друзья подъехали к гостинице, вдвоем им удалось уговорить Эйвена остановиться здесь на ночлег.

– Вот и хорошо, а утром будем на месте, – довольно произнес Драм, расписываясь в журнале, который им подсунул заспанный хозяин. – Как раз после завтрака.

Эйвен был мрачнее тучи. Не проронив ни слова, он поднялся по лестнице вместе с друзьями.

– И что тебе дался этот ранний приезд? – снова сказал Рейф сквозь зевоту. – Уповаешь неизвестно на какое чудо.

Эйвен так же молча пошел в свой номер. Он не мог ответить, на какое чудо уповает. Не мог сказать о том, как мечтает нагрянуть в Брук-Хаус, чтобы застать Бриджет спящей, теплой и разморенной, как на цыпочках прокрадется в спальню, стащит с себя одежду и скользнет к ней в постель. Он представлял, как сначала будет тихо лежать рядом, чтобы дать телу и рукам согреться, а потом будет согреваться душой, наблюдая за сонной Бриджет, радуясь ее близости. Затем он разбудит любимую, медленно, с наслаждением. Бесшумно и осторожно приникнет к нежному телу, коснется губами гладкой теплой шеи, разгоряченной ото сна щеки и чуть приоткрытых губ. Наконец перехватит ее тихий удивленный вскрик и…

Такие мысли отнюдь не способствовали сну.

Да Эйвен и не собирался спать. Не мог. Сейчас он пребывал в том беспокойном состоянии, которое хорошо знакомо путешественникам, находящимся на полпути от заветной цели. Неистово билось, сердце, напряженно работал ум.

Наконец он разделся, лег на кровать и застонал, но даже если б кровать была удобной, он не смог бы сейчас уснуть. Эйвен лежал, подложив под голову руки, и смотрел в призрачную темноту, дожидаясь утра. На рассвете он отправится в путь.

Ему не терпелось поскорее вернуться к Бриджет. Ему так не хватало ее! И не только ее тела. Это обстоятельство по-прежнему удивляло его. Эйвен встречал так много женщин, так много жаждущих тел. Он вкушал столько удовольствия! Но все это не могло, сравниться с тем, что он нашел в Бриджет.

Что касается любви, то его отношение к Элизе не было глубоким чувством. Конечно, он благоговел перед ней, жаждал жениться и собирался быть ей хорошим мужем, но ничего у них не получилось. Эйвен опять заворочался на бугристом матрасе, морщась от неприятных воспоминаний. Должно быть, после неудачи на первом брачном ложе и родился Эйвен-распутник: мужчина, имевший впоследствии так много женщин, но не любивший ни одну из них.

Однако потом…

Эйвен снова вспомнил о Бриджет. Кто мог предположить, что за легкомысленным флиртом последует несказанное блаженство? Он вспомнил, как оглядел залу и среди старых дев и дуэний сразу выделил ее прелестное лицо, живое, умное и грустное. Девушка выглядела такой уязвимой и… такой желанной.

О чем он, тогда думал? Что оказывает ей честь, потому что на лице у нее шрам? Тот злосчастный шрам, который отпугивал дураков, не видевших за ним красоты. Тот самый шрам, который сохранил Бриджет для него. Нет, у Эйвена не было таких мыслей, потому что сначала он не заметил никакого шрама, а разглядел его, только когда она подняла маленький подбородок и повернулась к свету. С каким вызовом, с каким чувством собственного достоинства и презрением девушка смотрела на него! Вероятно, поэтому Эйвен и решил, что она должна принадлежать ему.

Он был великолепным охотником! Весь вечер наблюдал за ней краешком глаза. А сколько, времени посвятил глупым разговорам и бессмысленному кокетству с другими, постоянно оставаясь начеку и дожидаясь своего часа. И такой шанс представился, когда эта чертова тетя Генриетта заметила, что он проявляет интерес к ее племяннице, и выдворила ее в холл. Тогда он со всех нос бросился за Бриджет и объявил о своем намерении. Она отвергла унизительное предложение. Решительно, но тактично, хотя… с некоторым сожалением. Этого оказалось достаточно, чтобы он предпринял новый штурм.

И вот Эйвен достиг чего хотел, но этого ему было мало. Он спрашивал себя, будет ли предел его желанию? Теперь хотелось, чтобы Бриджет принадлежала ему целиком, но утаивала от него частицу себя. Да, ему удалось уговорить ее выйти за него замуж. Это оказалось несложно. Да, он одержал победу, но продолжал добиваться чего-то еще. Чего? Бриджет была внимательна и ласкова с ним, ни в чем ему не отказывала, но никогда не говорила о своих чувствах. Прежде подобные вопросы его совершенно не волновали.

Эйвен невесело засмеялся в пустоту ночи. Какое он имел право требовать откровенности от Бриджет? Почему жена должна поверять ему свои тайны, если он этого не заслужил?

Нет, так продолжаться не может, решил он. Нужно срочно исправлять положение. И Эйвен уже знал, как это сделать. Он с нетерпением ждал утра, чтобы поехать Бриджет и рассказать обо всем, что передумал за эту ночь. Ему хотелось поскорее избавиться от неприятного груза, чем бы это ни обернулось для него.

Летучие мыши расчерчивали тенями застывший лик луны. На излете ночи не было слышно ни одной птицы. Сверчки еще не прекратили своей дружной трескотни, но, судя по убывающей громкости звука, до окончания их бдения оставались считанные минуты. Бриджет поднялась рано, едва начали гаснуть звезды и небо окрасилось в молочные тона. Всю ночь она не сомкнула глаз, не расставаясь ни на минуту с тревожными мыслями, и наконец придумала, как надо вести себя. Как бы трудно ей ни пришлось, отступать нельзя.

Глаза щипало так, будто в них насыпали песок. Бриджет ополоснула лицо, быстро оделась и в последний раз окинула взглядом комнату. Яркие шелковые покрывала на высокой кровати, прекрасная мебель и картины на стенах – все выглядело серым и тусклым, как и сам этот рассвет.

Все вещи находились в дорожной сумке за дверью. Переступив порог, она едва не споткнулась о чье-то тело, лежащее на полу.

– Какого черта… – спросонья заворчала Джилли. – А, это вы!

Девушка зевнула и принялась тереть ребра.

– Ты спала здесь? – удивилась Бриджет.

– Я спала и в худших местах, – браво ответила Джилли, вставая. – По крайней мере я знала, что не прозеваю вас. А вы, значит, все-таки решили уезжать? И поднялись ни свет ни заря, как приказала красивая стерва! Конечно, это ваше дело. Может, действительно не стоит лезть на рожон, как выразилась эта дамочка. Если вам так лучше, уезжайте, хотя жаль. Знаете, мисс Бриджет, я тут все думала, думала… – Джилли посмотрела на охапку одежды, недавно служившей ей подстилкой, и, запустив руку под просторную мужскую рубаху, почесала живот. – Ведь теперь вам придется самой зарабатывать на жизнь. Вы представляете, куда пойдете? Эта ведьма наверняка наговорила про вас разные гадости где только можно, так что вас и в поломойки не возьмут, не то что в компаньонки! Ирландия тоже не ближний свет. Вам нужно ехать в город вместе с нами. Мне кажется, я смогу найти для вас работу. Подождите, дайте я договорю, – торопливо продолжала Джилли. – Я знаю, вы не можете работать, как я. У вас нет ни навыков, ни сил. Нет, мисс Бриджет, вы – леди, Во всяком случае, для меня. И я знаю таких людей, для которых вы тоже будете леди.

Бриджет нахмурилась. Джилли заговорила еще быстрее, торопясь высказаться:

– Посмотрите, как меняется мир. Сейчас появляются новые люди с деньгами. А тугой кошелек открывает путь наверх. Я не хочу сказать, что этих людей пригласят на чай к королеве. Но они вполне могут купить себе дом на одной улице с аристократами, могут прекрасно одеваться и ходить в Воксхолл. Кто помешает им толкаться там вместе с приличной публикой? Никто, если они этого захотят. А они захотят, можете мне поверить. Их жены тоже захотят ходить в оперу, как ваша тетя. И будут сидеть в ложе напротив нее. Им захочется отправить своих деток в хорошую школу. Понимаете, к чему я это говорю? Послушайте, мисс Бриджет, Бетси так любит вас. И я тоже к вам привязалась. Если мы уедем вместе, я сосватаю вас тем богатым людям. У них есть золото, но они не умеют правильно говорить. Их никто не учил хорошим манерам. А вы могли бы помочь им. И будете зарабатывать на этом приличные деньги. Почему бы вам не попробовать? Переедете к нам с Бетси. Будем работать и жить вместе. Как вы на это смотрите?

Бриджет еле сдерживала слезы, начала было говорить, но слова застревали в горле. Вместо них у нее вырвался какой-то булькающий звук.

– Спасибо, Джилли, – сказала она, прокашлявшись. – Я очень тронута. У меня тоже есть некоторые соображения. И мне тоже не хочется расставаться с вами.

– Вот и хорошо! – чуть ли не радостно заявила Джилли, хотя ее бледное лицо оставалось напряженным. – Пойдемте только заберем Бетси. Я обещала прийти за ней после того, как поговорю с вами. Нечего здесь больше делать. Правильно, мисс Бриджет?

– Нет, – со вздохом ответила Бриджет, – не так скоро. Я не могу уехать прямо сейчас. Сначала я спущусь вниз и дождусь леди. Мне нужно сказать ей кое-что. Наверное, Бетси не стоит присутствовать при этом разговоре.

– Ха! Что вы можете ей такого сказать? Бетси и не то слышала! Ничего с ее ушами не случится.

Бриджет улыбнулась:

– Нет, Джилли. Девочку лучше увести. На этот раз я так поговорю с леди, что ты тоже удивишься.

Рейф и Драм, привычные к разъездам, безмятежно спали. Но как ни сладок был их сон, на исходе ночи им пришлось подняться. Они были вынуждены это сделать, потому что даже спросонья понимали, что если не встанут, то Эйвен уедет без них. Они знали его импульсивность, но прощали ему эту слабость во имя старой дружбы. Неизвестно, сколько дров он наломает в их отсутствие. Поэтому отпустить его одного в Брук-Хаус друзья не рискнули. Помимо прочего, не хотелось пропускать событие, которое им самим было небезынтересно.

Одевшись впотьмах и наспех позавтракав, они вскочили в седла. Солнце только начинало разгонять утреннюю мглу, меняя серые тона на перламутровые, когда трое всадников въехали на длинную аллею перед домом, соскочили с лошадей и бросили уздечки оторопевшему мальчику, прибежавшему с конюшни.

Здесь же на дорожке стояла коляска виконта. Однако Эйвен, даже не взглянув на нее, бросился по ступенькам к парадной двери. Рейф и Драммонд, следовавшие за ним, видели, как в предвкушении удовольствия на губах его появилась чувственная улыбка.

Неожиданно Эйвен остановился, поправил сюртук, пробежал рукой по густым растрепавшимся волосам и наклонился смахнуть пыль с лосин. Распрямившись, он увидел, что дверь уже распахнута. Его друг и кузен шли за ним по пятам. Застекленный внутренний двор был залит лучами восходящего солнца. На какое-то время мужчины совершенно ослепли. Они зажмурили глаза и встали как вкопанные.

Но не солнце остановило их, а резкий женский голос.

– Явились? – холодно спросил голос. – Прекрасно. Я была уверена, что вы придете.

Рейф и Драм быстро оглянулись, поэтому не видели, как оцепенел Эйвен и как все краски разом схлынули с его лица. Однако прозвучавшие непонятно откуда слова были адресованы не ему и не им.

– Вы разумная девушка, – продолжал голос, обращаясь к кому-то, кто пока оставался для них невидимым. – Вы приняли правильное решение. Вот кошелек. Посмотрите и убедитесь, что я не сквалыга. Остальное получите позже. Когда доберетесь до места, пришлите записку с кучером. А сейчас идите. Он ждет вас. Всего хорошего. Поезжайте.

Ответа не последовало.

– Ну что же вы? – нетерпеливо повторила женщина. – Подходите и берите кошелек. Будете упорствовать, цена не поднимется! Пора уезжать. Солнце взошло. Забирайте деньги и отправляйтесь!

Мужчины, щурясь от слепящих лучей, пытались разглядеть ту, кому принадлежал голос, и ту, кого он так настойчиво вынуждал уехать. Вскоре они увидели золотоволосую женщину в белом платье, ниспадающем мягкими складками вокруг высокой стройной фигуры. Она стояла на балконе в лучистом ореоле, будто ангел, сошедший с небес, и подобно высшему существу, наделенному правом решать вопросы милости и возмездия, продолжала отдавать распоряжения.

– Идите же, идите! – торопила она. – Упрямство ничего не изменит. Пропустите карету – пеняйте на себя! Пойдете до Лондона в туфельках!

– Нет, – сказала Бриджет, делая шаг к женщине. – Я пришла не для этого. Я никуда не собираюсь уезжать и не буду заключать никаких сделок. Я встала рано только потому, что хотела поговорить с вами.

Джилли и Бетси удивленно переглянулись.

– Не уговаривайте и не пугайте меня, – продолжала Бриджет. – Я не уйду по доброй воле. Вы можете выгнать меня только силой. Я приехала сюда с Эйвеном и останусь до его возвращения. Если мне здесь не место, пусть он сам скажет об этом.

– И скажет! – Леди Элиза рассмеялась. – Неужели вы все еще сомневаетесь?

Пронзительный смех прокатился под застекленным потолком. Эйвен сжал кулаки, но не двинулся с места и не сказал ни слова. Не мог, потому что не верил своим глазам и ушам.

Леди Элиза пришла в ярость.

– Хорошо, очень хорошо! Я, вижу, вы не боитесь позора. Впрочем… этого следовало ожидать от такой особы! Что ж, если у вас нет ни стыда ни совести, я найду способ выдворить вас. Нет, я не стану выгонять вас из дома, чтобы вы спали на гумне, околачивались под окнами, сеяли смуту среди слуг и беспокоили моего дорогого Льюиса. Нет. Я обращусь в магистрат. Пусть вас арестуют и отправят в тюрьму. Подумайте хорошенько! Вы надеетесь, что Эйвен придет спасать вас? Не придет. И не только потому, что я ему не позволю, а потому, что сам не хочет. Сейчас для него важнее всего помириться со мной. Я его не первый день знаю. Вы даже не увидите Эйвена. Я выеду к нему в Лондон или встречу его в поместье отца. Мне не нужны сплетни, а здесь их будет предостаточно по вашей милости. Я расскажу ему обо всем, и после этого вряд ли он захочет помогать вам. Останетесь там, куда вас определит магистрат. Посидите месяц в тюрьме, может, чему-то научитесь. Хотя как знать! Наверное, Эйвен со своим добрым сердцем и не сделает этого. Попросит, чтоб вас отпустили. Да еще пошлет очередную записку, с извинениями. С него станется! Уж мне ли не знать! В свое время муж слал мне пачки подобных писем.

Бриджет снова заколебалась. От волнения у нее пересохло во рту и задрожали руки. Она тоже знала Эйвена, была готова поклясться, что знает. Но леди говорила так убедительно!

– Я могу сказать вам, что будет в той записке, – продолжала Элиза. – Он будет каяться и в тысячный раз просить прощения, но заплатит вам гораздо меньше. Помяните мое слово! Конечно, какую-то компенсацию вы получите. Как-никак вы его ублажали. Но я приложу все усилия, чтобы вы оказались на улице и умерли с голоду. Так что не советую вам дальше водить меня за нос! Поняли? Пока у вас еще есть шанс. Берите карету и немедленно убирайтесь из нашего дома! Иначе я не ручаюсь за последствия.

– Не пугайте, – сказала Бриджет, – я не боюсь никаких последствий. Я остаюсь, что бы вы ни говорили и какие бы клочки бумаги ни показывали. Они ничего не доказывают. Я буду ждать Эйвена. Пусть он сам скажет. Он не станет мне лгать. Он…

Бриджет не успела договорить, потому что в этот момент Бетси потянула ее за юбку и показала пальцем вниз.

– Прекрасно! – разгневанно вскричала леди. Она потянулась к висевшему рядом шнуру колокольчика, чтобы вызвать слуг, но ее рука замерла на полпути.

Леди Элиза обернулась посмотреть, что так внимательно разглядывали Бриджет и ее спутницы. В единственном месте, где еще оставался кусочек тени, стояли трое высоких мужчин. Один из них, воинственно сжав кулаки, выступил вперед.

– Эйвен?! – радостно закричала Бриджет. Он был здесь! И рядом его рыжеволосый друг. И кузен тоже. Да, это был Эйвен!

Бриджет сделала шаг и остановилась, потому что он стоял прямо и неподвижно. Его глаза были устремлены на леди, а та смотрела на него. И улыбалась.

– Эйвен, ты ли это?! – воскликнула Элиза. – Бог мой! Тебя не узнать, – продолжала она приторным голосом. – Ты изменился и, надо сказать, к лучшему.

– Элиза… – сурово произнес Эйвен.

Бриджет почувствовала, как кровь стынет у нее в жилах.

– Да, – улыбаясь, ответила леди. – Это я. Как видишь, вернулась. Только не с того света, как подумала… эта особа. Она говорит, ты сказал ей, что я умерла.

Бриджет не могла понять выражения его лица. Собственно, оно ничего не выражало.

– Эйвен, ты знаешь ее? – спросила она дрожащим голосом. – Она Элиза? Твоя Элиза?

Виконт не ответил. Он по-прежнему не сводил глаз с женщины в белом.

– Эйвен! – повторила Бриджет.

Ее лицо побледнело, а сердце билось так сильно, что она едва слышала собственный голос. Лгал он ей или нет? Задать этот вопрос значило бы перечеркнуть все, что до сих пор существовало между ними. Видя мужественное, такое дорогое ей лицо, ощущая силу от одного его присутствия, Бриджет не могла сомневаться в нем или себе. Оставалось только одно предположение – ее ввели в заблуждение, я не по воле Эйвена. Она заставила себя собраться с силами, чтобы выяснить то, что ей надлежало знать, и постаралась сделать так, чтобы не обидеть любимого.

– Эйвен, эта леди говорит, что ты женился на ней.

Виконт наконец оторвал взгляд от Элизы и посмотрел на Бриджет. Она увидела его напряженное лицо и глаза, в которых застыла боль.

– Да, – медленно, с усилием произнес ом, хотя голос его прозвучал громко и отчетливо.

Леди засмеялась. Бриджет покачнулась и, наверное, упала бы, если б рядом не стояла Джилли и если б в ту же секунду Эйвен не обнял ее сильными руками за плечи.

Он заглянул ей в глаза и увидел растерянность и боль, причиненную предательством. Бриджет подняла руку и слегка коснулась его лица, словно желая убедиться, что это он. Эйвен выглядел встревоженным и из-за этого казался моложе и ранимее. Таким беспомощным, с воспаленными, больными глазами человека, прошедшего длинный трудный путь и безумно уставшего от жизни, она его еще не видела.

– Ты женился на ней? – прошептала Бриджет, надеясь, что ослышалась. Эйвен кивнул.

– Значит, она твоя жена? – в тревоге, повторила Бриджет.

– Нет, – ответил виконт грустно, но твердо. – Нет, милая. Она мне не жена.