Текст книги "Знатный повеса"

Глава 18

– Вот посмотрите, это часть приглашений.

Женщина, называвшая себя женой Эйвена, поставила на стол небольшую шкатулку и вынула из нее стопку пожелтевших карточек, перевязанных ленточкой.

– Таких карточек мы разослали сотню, а эти остались по счастливой случайности. Большинство гостей сохранили их как сувениры, потому что это было грандиозное событие сезона. Но свадьба состоялась в усадьбе его отца, как я вам говорила. Многие приглашенные в провинции были неизвестны, хотя в Лондоне их все знали. Поэтому карточки отдали дворецкому, чтобы он объявлял прибывавших. Потом я их забрала. Такая уж я сентиментальная!

Бриджет дрожащими пальцами прикоснулась к карточкам. В верхней части одной из них крупными буквами с вензелями были написаны имена виконта и леди. Она провела языком по пересохшим губам и, переведя взгляд на гостью, сказала:

– Но эти карточки могли использоваться для чего угодно. И для приглашения на званый ужин, и на концерт, и на танцевальный вечер. Здесь ничего не написано о свадьбе. Может, вы это только говорите.

Леди молча достала из шкатулки другую пачку. Бриджет прочитала надпись на карточке, вернее, попыталась это сделать, потому что буквы начали расплываться из-за внезапно набежавших слез.

Достопочтенная Элиза Онория Элизабет Эванс, дочь лорда Генри Томаса Эванса и леди Э. Эванс, и Эйвен Кентон Филип Синклер, виконт Синклер, сын барона Пейджа, почитают за честь видеть Вас в своем доме по случаю торжественного бракосочетания.

Успев разобрать первые строки, Бриджет не стала читать дальше. Она сидела с поникшей головой, пытаясь осмыслить услышанное, увиденное и происходящее. Действительно, было над чем подумать!

Ей хотелось доказательств? Она их получила. В самом деле, не успела она и рта раскрыть, как леди вызвала служанку. Женщина в блекло-коричневом платье со всех ног бросилась выполнять поручение хозяйки. Она принесла из комнаты леди эту маленькую золоченую шкатулку и, отойдя в сторонку, продолжала стоять, ожидая дальнейших распоряжений.

Леди Элиза тем временем осторожно открыла шкатулку и принялась показывать Бриджет один за другим пожелтевшие сувениры. Каждый из них так или иначе касался какой-то истории, связанной с Эйвеном. Она извлекала засушенные цветы – память о первом бале, затем дюжины карточек с приглашениями на официальные приемы» вечера, танцы и, наконец, приглашения на их свадьбу. И на всех открытках значилось его имя.

«Ох, Эйвен! Сколько же доказательств твоего прошлого», – с горечью подумала Бриджет.

Но у нее тоже были доказательства, которые она не могла ни отмести, ни опровергнуть. Перед глазами, как живое, стояло его лицо. Она помнила его поцелуи, его прикосновения в минуты близости. С каким пылом он учил ее отвечать на ласки! Сколько силы и уверенности было в этом человеке! Сколько добрых, искренних слов он успел сказать ей! Как заботился о ней! Как смотрел ей в глаза перед отъездом!

Бриджет словно услышала низкий ласковый шепот Эйвена около своего уха и подняла голову.

– Я просмотрела все ваши сувениры. Все, за исключением одного. Причем самого важного. Вы не показали мне брачного свидетельства. Если оно у вас есть, я бы хотела взглянуть на него.

– Взглянуть? – Леди холодно улыбнулась и бросила через плечо горничной: – Посмотри, какая смелая крошка! Взглянуть, – задумчиво повторила она, обращаясь к Бриджет. – Вам хочется, чтобы я его показала? – Она забарабанила изящными пальчиками по золоченой шкатулке. – Ну уж нет! – Внезапно ее синие глаза блеснули ярче молнии. – Вы, должно быть, принимаете меня за сумасшедшую? Откуда мне знать, что вы не выхватите его и не бросите в огонь! Правда, это не имеет большого значения, потому что все и так знают, кто я. Но мне дорого это свидетельство. Я уже сказала вам, что я сентиментальная натура и для меня важна память о человеке, которого Я любила. Пусть он не сохранил мне верность, я хочу, чтобы у меня осталось хотя бы его имя. Я буду беречь эти бумаги как зеницу ока. От него и… от его семьи.

Леди вырвала карточки из рук Бриджет и бросила их в шкатулку.

– Знаете что, милочка, – сердито сказала она, захлопнув крышку, – по-моему, я слишком церемонюсь с вами. Всему есть предел. Умоляю, избавьте меня от этих разговоров. Разве я была недостаточно учтива? – добавила она, снова апеллируя к горничной. – Я этого больше не потерплю, – сказала она, вставая. – Мне нет необходимости доказывать вам что-либо. Вы должны уехать. Вот и все!

– Нет, – твердо заявила Бриджет, поднимаясь с кресла и глядя леди в лицо. – Эйвен просил меня дождаться его.

– У вас что, нет гордости? – спросила та.

– О, гордости у меня более чем достаточно! Но и верности тоже. Я никогда не нарушаю своего слова. Если я обещала Эйвену ждать, значит, так и будет.

– Но вы прекрасно знаете, что я могу вышвырнуть вас отсюда, – все больше распалялась леди. – И я обязательно сделаю это. Довольно – с меня сплетен! Я должна думать о моем Льюисе. Боже мой, бедный мальчик знает, что у него беспутный отец, но что я скажу ему о той сцене на пороге? Я так долго объясняла, что его отец обещал исправиться! Нельзя допустить, чтобы ребенок жил в такой обстановке в своем новом доме.

Бриджет продолжала сидеть.

Леди прошла через всю комнату, вернулась и остановилась перед Бриджет.

– Послушайте! – сказала она, грозя пальцем. – Послушайте меня внимательно. Я даю вам срок до утра. Так будет справедливо. Конечно, вы потрясены, и у вас не было времени поразмыслить. Я это учитываю и поэтому подожду до завтра. Наверное, вы считаете меня жестокой, но вы не можете не видеть, что я стараюсь быть человечной. Я могла бы вышвырнуть вас немедленно, так как вы незаконно вторглись сюда. Никто из слуг не осмелился бы отказать мне в этой услуге, потому что я их хозяйка. Я не любовница Эйвена, а его жена. Но я предпочитаю поскорее уладить этот вопрос, потому что мне не чуждо сострадание. Я понимаю, что степень вашей вины передо мной не больше, чем само грехопадение. Хотя связаться с таким человеком, как Эйвен, с такой репутацией… это, говорит о многом. Но оставим эту тему. Я не настаиваю на немедленном отъезде. Сейчас вы уже вряд ли наймете карету. Я согласна подождать до утра, чтобы завтра вы с первыми петухами отправились на станцию. Послушайтесь моего совета и уезжайте. Я обещаю помочь вам. Конечно, не сразу, а когда вы устроитесь. Вы сообщите мне свой адрес в Лондоне, и я вышлю вам деньги. Только запомните, вы получите их, если уедете завтра утром и ни секундой позже. Если думаете, что Эйвен заплатит вам больше, то заблуждаетесь. Поэтому не стоит дожидаться его. Я устрою такой скандал, что он побоится дать вам и два пенса! Муж ждал моего возвращения десять лет, и вряд ли на него что-то подействует сильнее, чем мои угрозы. И потом я не думаю, будто вам захочется, чтобы вас выставляли отсюда насильно. Вас и ваших чумазых друзей из трущоб. О, я вижу, вы совсем забыли про них, – сказала леди, заметив, как изменилось лицо соперницы.

В первую минуту Бриджет испугалась за Бетси. Потом, представив, что будет с благородной дамой, если Джилли во гневе пустит в ход нож, и вовсе пришла в ужас.

– Зато я не забыла. Стыд и позор, что они вообще оказались здесь! Эксцентричность Эйвена принимает уродливый формы. Я этого, не потерплю! Он прекрасно знает, на каких условиях я согласилась приехать сюда, и, если хочет, чтобы я осталась, в доме не должно быть посторонних. Вот я и проверю, как он держит свое слово. Но сначала я избавлюсь от вас!

Леди остановилась и посмотрела Бриджет прямо в глаза.

– Я не понимаю вашего упорства. Разве я не права? Может, вы ответите, что бы вы делали на моем месте?

Бриджет поднялась к себе. Минутой позже она расхаживала по комнате перед Джилли и Бетси.

– Вот такой был разговор, – сказала она. – Вероятно, на ее месте я бы вела себя так же. А ты как думаешь?

– Я? – удивленно спросила Джилли. – Как бы я себя вела, если б кто-то попытался занять мое место? Я бы ее проучила как следует. Или поколотила. Вот что я сделала бы, попади она мне под горячую руку, у нее бы ни одного волоса на голове не осталось! Чего вы ее так боитесь, мисс Бриджет? – не унималась девушка. – Вам не кажется подозрительным ее поведение? С чего это она такая добрая, что согласна ждать еще день? А с того, что у нее нет никаких прав! И ее доказательства ничего не стоят. Стала бы она оставлять вас на целую ночь я еще предлагать деньги! Если бы она была здесь хозяйкой, то дала бы вам пинок под зад без всяких разговоров. Вот почему она такая любезная, даже слишком любезная.

– Ты не права, Джилли, – со вздохом сказала Бриджет. – Доказательства у нее есть. А ведет себя так потому, что она леди. Настоящая леди.

– Ха! Не знаю, какая она леди, – возразила Джилли, – но если бы она была уверена в своих правах, вы бы не сидели сейчас здесь, а дрожали бы на холоде за воротами. Я готова спорить на что угодно. Посмотрите, вы ее так рассердили, и почему-то она не вышла из себя – и не набросилась на вас! Почему?

– Потому что она леди, – повторила Бриджет, но девушка только рассмеялась.

– Не сдавайтесь, – сказала Джилли. – Ни в коем случае! Вы тоже леди. Почему вы должны уезжать? Нужно обязательно дождаться виконта. Пусть он сам выгонит ее и еще попросит у вас прощения за то, что позволил ей здесь появиться. Не понимаю, почему слуги не выгнали эту дамочку с самого начала. И вам не нужно было тратить на нее столько времени. Зачем вы с ней вообще разговаривали? Она специально затеяла этот треп. Сама все выспросила, у слуг, потом еще послушала вас и сделала выводы. Вы не поняли? Не случайно она предложила вам эту сделку. Она хотела откупиться, а теперь пытается вас запугать. Говорю вам, эта леди не та, за кого себя выдает. Это точно.

– А что сказали слуги? – с тревогой спросила Бриджет. Джилли посмотрела в пол.

– Ничего. Что они могут сказать! Один только Хайнс говорит, что хорошо помнит ее. А больше не у кого спросить. Остальных тогда не было. Лакеи и горничные все новые. Гости приезжали и уезжали, а слугам какая разница! Лишь бы жалованье платили да чаевые давали.

– А экономка? – снова спросила Бриджет. – Она-то наверняка в то время была здесь.

– Да. Она тоже видела его жену. Но говорит, что не разглядела. Глаза подвели!

– Но она же штопает белье. Да еще как аккуратно!

– Ну что я могу сказать? Я не хуже вас знаю, что у себя на подоле она каждый узелок разглядит. А тут хоть сам архангел Гавриил с небес слетит и сядет на нос, она сделает вид, что ничего не заметила.

– С кухаркой ты тоже говорила? Ведь она здесь давно живет.

– Говорила! – презрительно фыркнула Джилли. – Д что толку? Сказала, что видела ее мимоходом. Красивая, нарядная леди. Блондинка. Сплошные улыбки. Больше ничего не запомнила.

– А ее сын Льюис? Тебе удалось разговорить мальчика?

Джилли обменялась тревожным взглядом с Бетси. Бриджет почувствовала свинцовую тяжесть в сердце.

– Пустая затея. – Джилли опустила голову и брезгливо поморщилась. – Я пробовала познакомиться. Протянула по-свойски пятерню, а он сказал, что не разговаривает со слугами. И еще пригрозил, что даст мне по одному месту, если я не уберусь немедленно. Вообще он как-то странно говорит. Не совсем как иностранец, но и не как настоящий англичанин. И потом, ему, наверное, не разрешают ни с кем разговаривать, потому что он почти сразу захлопнул дверь перед моим носом. Мерзкий малый! Я это сразу поняла.

– Что вы теперь будете делать, мисс Бриджет? – дрожащим голоском спросила Бетси.

Джилли тоже подняла глаза, ожидая ее ответа. Бриджет прошла комнату из конца в конец и снова проделала тот же путь в обратном направлении.

– Нужно ехать в Лондон и разыскать его, – бормотала она себе под нос. – Но Эйвен сказал, что я не должна этого делать. Нет, я не боюсь застать его с другой женщиной. Дело не в этом. Он просил дождаться его. Ехать к его отцу? Тоже нельзя. Неудобно. И до Ирландии слишком далеко. Но мне так необходимо с ним повидаться!

Походив по комнате еще какое-то время, она повернулась к Джилли с Бетси.

– Как ни крути, ничего не выходит. Нужно уходить. Она настаивает, чтобы я уехала. Если не уйти по доброй воле, она просто-напросто выгонит меня. И вас обеих тоже. Только не надо спорить, Джилли! Я знаю, ты скажешь, что готова драться за меня. Да, Бетси, и ты тоже можешь кричать на весь дом. Но от этого будет только хуже. Она права. Вы сами это видите.

– Она права! – возмутилась Джилли. – А вы не правы, мисс Бриджет? Вы забыли, что сами недавно говорили? Вы убеждали меня, что нужно верить мужчине, который вас любит. Не вы ли доказывали, что есть порядочные, благородные и галантные мужчины? Вы уверяли, что для них существует кодекс чести. Что же вы сейчас рассуждаете по-другому?

«Она спорит с поразительным упорством, – подумала Бриджет. – Словно ребенок, который и слышать не хочет, что рождественский Санта-Клаус существует только в сказке».

– Джилли, ты говоришь правильные вещи. Все это я и сама знаю. Но ты не учитываешь одного. Эйвен сейчас далеко, а она здесь. И ее поддерживает Хайнс. Я не хочу, чтобы они устраивали непристойные сцены или… того хуже. Она может обратиться в магистрат, и полиция будет на ее стороне. А что сделаю я, одна, без близких, без друзей, не считая вас? У меня даже родственников нет в Англии. Никого. А виконт не хочет, чтобы я приезжала к нему. И не известно, когда он вернется. Даже если я и права, это не имеет никакого значения. Согласись, она выглядит как виконтесса, а я как…

Сравнение напрашивалось само собой: «несчастная, глупая, обманутая женщина с изуродованным лицом». То же было написано и на лице Джилли. поэтому мысли, звучавшие в голове, показались Бриджет произнесенными вслух.

– Вам решать, мисс Бриджет. – Девушка пожала плечами. – Мы с Бетси в любом случае будем с вами.

– Вы же говорили, что любите его, а ан любит вас… – Бетси была готова расплакаться.

– Говорила, – согласилась Бриджет. – Но сейчас все равно ничего не изменишь. Когда Эйвен вернется, я поговорю с ним, и все поправится. Вот увидишь.

Лицо Бетси выражало недоверие. У Джилли опустились уголки губ. Она смотрела на Бриджет с таким видом, словно услышала самую чудовищную ложь в мире.

– Ну что ж, – бодро, даже слишком бодро, сказала Бриджет, – на рассвете уходим. Вы готовы ехать со мной?

– Нам с Бетси собраться недолго, – бесхитростно ответила Джилли и, взяв сестренку за руку, вышла из комнаты.

Бриджет не хотела, чтобы они уходили. Впереди вечер. ночь, и все это время ей предстояло думать об одном и том же. Она оглядела спальню. Тень Эйвена преследовала ее повсюду. Наверное, поэтому не хотелось покидать этот дом. Сейчас, оставшись здесь в одиночестве, она могла попытаться навсегда запечатлеть дорогой ей образ. Бриджет вскинула голову. Откуда такие мысли? Неужто она и впрямь поверила, что никогда не увидит его? Бедняжка уже не знала, чему верить.

Наконец она села у окна и устремила невидящий взгляд на аллею перед домом, продолжая думать о Эйвене. Если б он вдруг появился, то избавил бы се от всех трудностей с той же легкостью, с какой сам их создал.

Эйвен проснулся еще до рассвета, как Обычно в последние дни. Он не стал будить камердинера и собрался самостоятельно. Быстро вышел из дома и, вскочив в седло, умчался в утренний туман. Бешеным галопом он гнал коня по длинным зеленым дорожкам парка, словно его преследовали фурии. Всадники, выехавшие на прогулку в столь же ранний час, удивленно вскидывали брови, провожая глазами лихого наездника. Высокий джентльмен в черном несколько недель подряд устраивал по утрам подобные скачки.

Он остановился лишь тогда, когда у животного начали тяжело вздыматься и опадать бока. Спешившись, Эйвен медленно пошел по тропинке, вдыхая сладковатые летние запахи трав и сырой земли. Солнце уже пробивалось сквозь утреннюю дымку, когда он снова сел в седло и поскакал домой.

Переодевшись, он довольно долго пил кофе с печеньем и после легкого завтрака отправился пешком в академию месье Делакруа, где в течение часа фехтовал с самим маэстро, расточая комплименты своему учителю и противнику и снискав в ответ не менее лестные похвалы. После очередной ничьей они пожали друг другу руки и простились.

Поднимаясь по лестнице, он все еще размышлял, как бы выкроить время на несколько раундов у Джексона, потому что так и не избавился от напряжения и беспокойства. Вместе с тем виконт прекрасно понимал, что ничто ему не поможет: ни верховая езда, ни бокс, ни фехтование, ни бренди… Все это он уже перепробовал. Никто и ничто не могло излечить его, кроме нее. Эйвен должен вернуться домой и поговорить с Бриджет. Объяснить все, заключить ее в объятия и унестись вместе с ней далеко-далеко, от самого себя и всех совершенных ошибок. Только так он мог навсегда покончить с прошлым.

Виконт вздохнул и распахнул дверь в свой кабинет.

– Легок на помине! – насмешливо сказал мужчина, сидящий в его кресле.

– Рейф! – закричал Эйвен.

Они принялись обниматься и смеяться как дети. Потом похлопали друг друга по плечу.

– С приездом! Как хорошо, что ты вернулся, Рейф! Ну как, миссия была успешной?

Его друг нахмурился:

– Не знаю. Тут сам черт не разберется. И после моей поездки яснее не стало. Похоже, маленький император что-то замышляет. Во всяком случае, полковник Кэмпбелл сказал, что остается там и будет стараться удержать Антихриста в его гнезде. Но не знаю, удастся ли. Бонапарт намного хитрее. Коварной змее ничего не стоит выманить птичку из дупла. Ты не представляешь, как мы с ним встретились! Лицом к лицу! – Рейф невесело засмеялся. – Произошло то, о чем я мечтал все месяцы, пока торчал на полуострове. Помнишь, я лежал в госпитале? Я тогда думал, встречусь и снесу к черту его проклятую башку! Встретился, а что толку? Сделать-то все равно ничего не смог. Пришлось только пожать руку. Так что, брат, не могу похвастаться, что миссия была успешной.

– Не скромничай, – улыбнулся Эйвен. – Главное, вернулся живой. И такой же вредный, как раньше. Но вообще, дружище, вид у тебя цветущий. А для меня самое важное, что я теперь свободен.

– Как свободен? – нахмурился Рейф.

– Да нет, не в том смысле. Просто еду домой.

– Как отец? – тотчас осведомился Рейф.

– С отцом все хорошо. Я и собираюсь к нему. Только сначала заеду в Брук-Хаус.

– В Брук-Хаус? – Рябоватое лицо Рейфа сразу стало сосредоточенным и серьезным. – Понятно. Как поживает очаровательная Бриджет?

– Не знаю, – сказал Эйвен. – Я не видел ее несколько недель. С тех пор как получил известие, что ты попал в переделку. Я сразу выехал в Лондон и никак не ногу вернуться. – Эйвен пристально посмотрел на друга. – Что ты теперь собираешься делать, Рейф?

– Ничего определенного. Пока еще не решил. Пошатаюсь по городу, а там видно будет. А что?

Эйвен сидел на краешке письменного стола, испытующе поглядывая на товарища.

– Я подумал, может, тебе поехать со мной?

– Зачем? Ты же сказал, что с отцом все в порядке. Для чего еще я тебе нужен? Скоро увидишь свою прелестную Бриджет и будешь счастлив. А я там при вас буду пятым колесом в телеге.

– Не совсем, – сказал Эйвен.

Голос его был спокоен, но глаза смотрели с тревогой. Он перевел взгляд на рукав и стряхнул несуществующую пылинку. Какую-то долю секунды хладнокровный, искушенный и снисходительный виконт Синклер, казалось, чувствовал себя неуверенно и неловко. Это было так странно, что Рейф недоуменно заморгал. «Как кошка примеривается лапкой к добыче», – подумал он, заинтригованный и слегка встревоженный.

– Я хочу поговорить с ней, – сказал Эйвен, избегая смотреть в загоревшиеся глаза Рейфа. – Мне нужно, чтобы рядом был друг. Или двое. Я увидел тебя и подумал, что ты можешь мне помочь. Я уже попросил Драма поехать со мной. Я рассказал ему всю правду о Бриджет и… Элизе.

Рейф вытаращил глаза.

– Ты рассказал ему?

– На сей раз да. Правильно делаешь, что удивляешься. Я бы и сам не подумал, что это когда-нибудь произойдет. И не произошла бы, если б я не встретил Бриджет. Никогда не предполагал, что в мире существует такая женщина. Я совершенно потерял разум. Сейчас во мне говорит только сердце. Она помогла мне заново раскрыть себя. Я слишком долго прятал свои чувства. Так долго, что успел забыть, о них. Во всяком случае, тогда мне не хватило духу признаться ей.

Рейф молча слушал.

– Да, я знаю, я глупец, – продолжал Эйвен, избегая смотреть другу в глаза. – Я хотел все скрыть. Я был вынужден, но все равно скоро все раскроется. И мне придется вымаливать у Бриджет прощение. А я не уверен, что моих слов окажется достаточно.

Рейф никогда не думал, что виконт Синклер способен на такие глубокие чувства.

– После того как я поговорю с ней, мне понадобится твоя поддержка. Никто не сделает это лучше тебя и Драма. Вы должны объяснить ей. – Эйвен поднял на друга глаза, в которых наконец промелькнула смешинка. – Вы должны сказать ей, что я не такой уж плохой парень. Пусть она не судит обо мне только по прошлому. Надеюсь, ты сделаешь это для меня?

– Конечно, – не задумываясь пообещал Рейф. – Я сам так считаю и поэтому обязательно скажу.

– Прекрасно! – воскликнул Эйвен. – Хорошая задумка, только бы она удалась. Для меня это вопрос чести и репутации.

– Репутации? О чем ты, Эйвен! Конечно, в свое время ты совершил много сумасбродств. А кто не совершал? Но я, не помню, чтобы ты был жестоким или нечестным. Если я правильно понял, ты имеешь в виду нашу разгульную жизнь? Так это не такой уж большой грех. Те похождения пошли всем на пользу. Или ты решил примкнуть к пуританам?

Эйвен хмыкнул:

– Помолчал бы насчет пуританства! Ты прекрасно знаешь, ко мне прочно пристал ярлык распутника. Но, дорогой мой, если быть правдивым, то я не только играл эту роль, я претворял ее в жизнь.

– Ну и что? – упорствовал Рейф. – Ты всегда отдавал себе отчет в том, что делаешь. Верно, ты искал удовольствия, но и платил за них. Распутник? Возможно. Но в этих делах ты всегда вел себя как честный человек.

– Не такой уж честный, как выясняется, – невесело заметил Эйвен. – И вообще распутник не может быть кристально честным. В самом деле, Рейф, не может. Ни перед самим собой, ни перед близкими людьми. Такой человек никогда не преуспеет в жизни. А я был таким. – Эйвен пристально посмотрел на друга. – Для меня не составляло никакого труда покорять сердца женщин. Ты сам знаешь, Рейф. У меня это получалось почти играючи, легко и просто. И все, что происходило потом, было таким же простым. Секундное удовольствие от соития двух тел. Я всегда ставил себе конкретную цель и, как только она была достигнута, тотчас забывал, к чему стремился. Я полагаю, те женщины тоже. Но в этот раз все оказалось совсем не так.

Эйвен невольно сжал кулак, посмотрел на свою руку и продолжил:

– Раньше я не понимал, что такое настоящая близость, но потом… я встретил ее. Я безумно хотел ее. Она была в затруднительном положении, поэтому я воспользовался… – У него перехватило горло, и он умолк, опустив свою темную голову. – Рейф, ты понимаешь, она все во мне перевернула. Это поразительная вещь. Я впервые осознал, что такое честь и ответственность. Я никогда не думал, что найду в Бриджет друга и любовницу.

Эйвен поднялся и начал собирать бумаги со стола.

– Словом, договорились, Рейф. Ты вернулся, значит, моя работа закончена. Пойду доложу старику, и на закате едем.

Рейф недовольно поднял кустистые брови.

– Уезжать из Лондона вечером? Скакать верхом всю ночь? Ты с ума сошел! А кого брать для сопровождения? Не думай, что я пекусь о себе. Мои сумки еще не распакованы, и пистолеты в кобуре. Я готов ехать хоть сейчас, но…

Рейф замялся, не решаясь продолжить. Это бывало так редко, чтобы Эйвен возлагал на него столь большие надежды.

– Эйвен, ты думаешь, она поверит? – наконец с усилием выговорил он.

– Рейф, она чиста как родник. Чиста и добра. И абсолютно честна. Конечно, Бриджет будет оскорблена и возмущена тем, что я ничего ей не сказал. Но я думаю, в конце концов все поймет и простит.

– А если нет?

– Тогда, значит, я плохо знаю ее или вообще ничего не понимаю в этой жизни. Но я так не считаю. Она верит мне, Рейф. До сих пор верила, что бы я ни делал. Так же, как и я ей. Она была встревожена и перепугана. Еще бы! Остаться одной в незнакомом городе. Она рассчитывала провести медовый месяц со мной, а меня нет столько времени! Бриджет не переставала мне писать и просила разрешить ей приехать сюда. Конечно, я велел ей ждать меня там. И она ждет, потому что верит мне. Что бы она ни услышала обо мне, я думаю, Бриджет не разочарует меня. Она не даст мне пропасть.

Луна поднялась над верхушками деревьев, когда Бриджет наконец легла в постель. Больше уже не имело смысла да и не было сил метаться по комнате, думать и строить планы. Все было готово к отъезду: вещи собраны и упакованы. Решение принято.