Текст книги "Знатный повеса"

Глава 21

Громовой голос потряс воцарившуюся ненадолго тишину.

– Зачем? Зачем ты вернулась? – вопрошал Эйвен. – Неужто галантный капитан скончался?

– Нет, мой муж жив и здоров. Я уже объяснила, почему приехала: до меня дошли слухи, что твои отец при смерти. Представь себе, у меня есть сердце.

Эйвен присел на ручку кресла. С тех пор как он приехал, напряженное и сердитое выражение не сходило с его лица. Лишь теперь он немного расслабился и, проведя рукой по глазам, устало улыбнулся:

– О Боже! Элиза, прошу тебя, не надо. Я слишком хорошо тебя знаю. Ты услышала о моем отце и решила воспользоваться случаем. Тебя привело сюда отнюдь не желание получить благословение умирающего. Я прекрасно знаю, что тебе от него надо.

– Не понимаю, о чем ты! Я хотела только утешить его.

– И заодно получить свое брачное свидетельство.

Элиза растерялась и настороженно молчала. Эйвен опустил плечи и тяжко вздохнул:

– Разве я не прав? По-моему, вполне логичное предположение. Как еще объяснить твой визит? К сожалению, вынужден тебя разочаровать. Напрасно теряешь время, дорогая. У отца больше нет этих бумаг. Да, он долго держал их для меня. Как страховой полис, средство защиты от тебя и твоего дорогого муженька. Отец знал, что вы в любое время можете сюда припожаловать. Сейчас ситуация изменилась. Я уже не тот наивный молодой человек, которого ты на себе женила. Если ты рассчитываешь разжалобить меня слезами, то ошибаешься. Я предвижу, ты будешь рассказывать тысячу сказок о том, как тебе нужны эти бумаги. Только сейчас они хранятся у моего адвоката, и если брачное свидетельство действительно понадобится твоему сыну, я полагаю, ты сможешь забрать его.

Все присутствовавшие в комнате дружно испустили удивленный вздох. Все, кроме Бриджет. Ее и без того разрывающемуся сердцу уже ничто не могло причинить большей боли.

Эйвен снова встал.

– Для меня этот документ больше не имеет значения. Мой отец по сравнению со мной доверчивая душа. Я уже – нет, моя дорогая. Во время войны мне довелось участвовать в необычных сражениях. Я имел дело с очень ушлыми людьми и многому научился. Я знал, если однажды ты нарушила закон, чтобы спасти себя от позора, значит, ты и снова способна предпринять что-нибудь подобное. Хоть я никогда не распечатывал твоих писем, но был в курсе всех ваших дел. Я знал о карточных проигрышах твоего капитана. Мне известно, как вы с ним двурушничали во время последнего военного конфликта, охотно помогая и вашим и нашим, лишь бы погасить свои долги. Твоя мораль, дорогая, пала еще ниже, а хитрые уловки стали еще изощреннее и коварнее.

– Это было тяжелое время, – возразила Элиза. – Каждому хотелось выжить. Только такие джентльмены, как ты, могли не заботиться о пропитании, а думать о высоких принципах.

– Ты так считаешь? – усмехнулся Эйвен. – Спроси об этом Драма и Рейфа. Они назовут тебе тысячи порядочных людей, которые не изменили своему долгу. Сколько наших друзей рисковали жизнью, сколько их погибло ради святого дела. Только вряд ли тебя волнуют подобные вопросы. Я уже сказал, что следил за тобой и твоими необычными «друзьями», понимая, для чего тебе были нужны эти связи. Ты хотела любой ценой вернуть свои бумаги. Я ждал, что рано или поздно ты вернешься за ними, а если не сумеешь их добыть, то придумаешь что-нибудь еще: например, что они подложные, или пригрозишь устроить публичный скандал. Поэтому я обзавелся дополнительными доказательствами. Я побывал в Шотландии, в той деревушке, где ты венчалась первый раз…

На этот раз вздох изумления не сдержала Элиза.

– Я собрал письменные показания свидетелей, в том числе и самого священника, и все они поклялись на Библии. Наконец, я получил письменное свидетельство от твоего отца, с его подписью.

Казалось, Элиза сейчас потеряет сознание.

– Да, моя дорогая, твой отец порядочный, человек и неплохо знает тебя. Так что, если возникли трудности с финансами – а они, судя по тому, как ведет себя твой благоверный, должны быть, – обратись к отцу. Он сложный человек, но у него нет никого, кроме тебя. Если ты проявишь добрую волю и пообещаешь уехать так же тайно, как и приехала, я думаю, ты сумеешь вернуть его расположение. Или хотя бы получишь доступ к его кошельку. Старые обиды со временем забываются. А твой отец когда-то очень верил в тебя.

Эйвен подавил зевок и потянулся всем своим длинным телом, словно от судороги в спине.

– Впрочем, это ваши семейные дела, – сказал он с нарочито безразличным видом. – А мне остается только попросить тебя уйти. Немедленно.

Элиза долго изумленно смотрела на него.

– А ты изменился, Эйвен, – сказала она с упреком… и невольным восхищением в голосе.

– Слава Богу! За что тебе и спасибо.

– Подождите! – не выдержала Бриджет. – Эйвен, я ничего не понимаю. Если ей нужны только деньги, зачем она лгала мне? Почему хотела, чтобы я уехала? Зачем было настраивать меня против тебя?

– О Бриджет, все очень просто! – Эйвен, опустившись на одно колено, взял ее холодные руки. – Разве непонятно? Она ехала сюда, не зная, что я женился, и увидела в тебе опасную соперницу. Да, кстати… – Эйвен достал из кармана сложенный в несколько раз листок «Таймс». – Свежий номер, только что из типографии. Милая, ты так свела меня с ума, что тогда я напрочь забыл об этом важном деле. Пришлось публиковать с запозданием. – Он виновато посмотрел на Бриджет. – Никогда не думал, что моя оплошность обернется таким несчастьем.

– Я здесь ни при чем! – запротестовала Элиза. – Действительно, откуда мне было знать?

– О, я думаю, ты очень быстро сориентировалась в ситуации, – сказал Эйвен, не поворачивая головы. – Благодаря своей хитрости ты без труда выведала все у Бриджет. Будучи слишком честной, своими откровениями она невольно помогла тебе. Остальное ты узнала от слуг. Доказательства здесь излишни. Уже из-за одного этого я не стану задерживать тебя… Да что там задерживать, я просто выдворю тебя из этого дома! – И снова обратился к Бриджет: – Ты поняла? Ей нужно было избавиться от тебя. После этого она известила бы меня, что ты уехала. Вероятно, Элиза предполагала встретить прежнего мужчину, но сразу поняла, что, если ты останешься здесь, у нее ничего не получится.

– Тебя послушать, можно подумать, я приревновала тебя к ней! – презрительно усмехнулась Элиза. – Как такое могло прийти в голову? Тем более если принять во внимание твою репутацию. Хотя, признаться, я не верила всем тем слухам, пока вновь не увидела тебя. Я бы еще не удивилась, если б мужчина, так избалованный женским вниманием, выбрал кого-то из нашего круга. Девушку с подобающим воспитанием, необыкновенную красавицу. Во всяком случае, не уступающую мне!

Глаза Эйвена по-прежнему были устремлены на Бриджет.

– Элиза, – спокойно сказал он, – у моей избранницы есть гораздо большее, чем ты обладала когда-либо и чего у тебя никогда не будет.

– Ты что, без глаз? – вырвалось у Элизы. – Посмотри на ее обезображенное лицо!

– А ты что, без ушей? – грубо сказал он, нехотя повернувшись к Элизе. – Убирайся отсюда! Я не обязан давать тебе объяснения. Могу сказать только одно: у моей жены нет никаких недостатков, за исключением… маленького недостатка. – Эйвен посмотрел с тихой грустной улыбкой на бледное лицо Бриджет и добавил: – Ей не хватает уверенности в себе или… она не, сознает, какую власть имеет надо мной.

Через час Элиза вместе с сыном покинула дом. Гости Эйвена наблюдали за ними из окна. Сам Эйвен не стал смотреть. Он был занят завтраком, только вряд ли различал, что у него в тарелке, потому что не сводил глаз с Бриджет.

К своему удивлению, она обнаружила, что теперь, при свете, стесняется его так же, как в первый вечер у него дома. Бриджет очень долго ждала Эйвена и еще дольше мучилась сомнениями, однако теперь, когда он был здесь и она знала, что муж никогда не обманывал ее, вдруг появилась настороженность. Совершенно необъяснимое явление! Или… Бриджет вдруг поймала себя на странной мысли: может, она опасается себя, своих чувств к нему?

И вмиг все сомнения, подавлявшие ее желания, улетучились. Теперь, когда возлюбленный муж был здесь и принадлежал ей, ее чувства вырвались на свободу. Облака недоверия и страха рассеялись, и больше ничто не омрачало удивительной правды – правды поразительной любви, переполнявшей ее сердце.

– Какая трогательная забота, – проворчал Рейф, садясь за стол. – Послал этого старого мерзавца сопровождать ее. А Хайнс хорош гусь! Так плясал под ее дудку! Как ты думаешь, сколько она заплатила ему?

– Нисколько, – ответил Эйвен. – Что ты хочешь от него? Хайнс вел себя в меру своего понимания. Ведь он помнил, что Элиза была моей женой. И этим все сказано. Откуда ему знать правду? Элиза сама предпочла, чтобы лучше ее считали умершей, чем опозоренной. Если б я не был тогда в таком замешательстве и довел дело до конца, она оказалась бы на скамье подсудимых. Теперь Хайнс знает правду и очень раскаивается. Несмотря на все свои грехи, он преданный слуга, что не раз доказывал. Он старый человек, и мне жаль выгонять его. Остается только поверить ему. Пусть он довезет обманщицу до места, для надежности. Потом вернется и все расскажет.

– Я б его удушила, – вмешалась Джилли с набитым ртом.

– Точно, – согласился Драм.

– Когда поедем к твоему отцу, Эйвен? – спросил Рейф.

– Завтра утром.

Эйвен увидел, как зарделось лицо Бриджет. В утреннем свете на знакомом маленьком прямом носике была отчетливо видна забавная бледная веснушка, которую он раньше не приметил. Он перевел взгляд на ее сочные полные губы и добавил:

– На сегодня хватит. И так сколько отмахали!

– Вот и правильно! – горячо поддержал его Драм.

– Если, конечно, ты согласна, – уточнил Эйвен, глядя Бриджет в глаза, – хотя представляю, как тебе осточертело здесь. Как ты себя чувствуешь?

– Теперь, когда ты здесь, мне хорошо. Я с удовольствием поеду утром.

– Ну что ж, – вздохнула Джилли, поднимаясь из-за стола и хватаясь за свою шляпу, – наверное, и нам пора. Спасибо за угощение. Пойдем собираться.

– Но зачем же увозить Бетси? Ведь теперь все изменилось, – удивилась Бриджет.

Лицо Джилли сделалось пунцовым. Она крутила в руках свою нелепую шляпу, разглядывая ее помятые поля.

– Мне ужасно не хватало Бетси. Я не представляю, что нужно снова расставаться с ней. Думаю, и сестренка будет скучать по мне.

– Тогда присоединяйтесь к нам, – предложил Эйвен.

– К вам? Нет, мне надо зарабатывать на хлеб. А что я буду делать в деревне?

Тем не менее девушка снова села за стол.

– Не беспокойся, – мягко добавил Эйвен. – Найдутся добрые люди, которые возьмут вас с Бетси. Все устроится, и заживете лучше, чем в городе. Я помогу. Только не думай, что у меня есть виды на тебя. Просто я искренне благодарен за то, что ты поддержала мою жену в трудное для нее время.

– Что за чушь, приятель! – фыркнул Драм. – Какие еще виды на оборванного юнца? Ты, наверное, перебрал пива на пустой желудок!

– Это не юнец, а девушка, – сказал Рейф, наблюдавший за Джилли.

– Ты что, спятил?

Рейф ухмыльнулся:

– Я не бог знает какой знаток дамских штучек, Драм, но женщину от мужчины как-нибудь отличу. Военного человека не обманешь.

Драм вынул из кармана жилета монокль и стал рассматривать тщедушного юношу. Присмотревшись получше, он отметил, что кисти рук слишком изящны для мужчины. Тогда он поднял глаза на копну неровно подстриженных волос, которые Джилли нетерпеливо отбрасывала назад, и увидел хмурое лицо с тонкими девичьими чертами.

– Чудеса! – изумленно воскликнул барон, глядя в сердито сверкавшие золотистые глаза. – Но если девушка поедет с нами, нужно одеть ее подобающим образом. Я не собираюсь разыгрывать по дороге сцены из «Двенадцатой ночи», тем более что она не Виола[3]3
  Имя героини комедии Шекспира означает «фиалка»


[Закрыть], а скорее лук репчатый.

Джилли сжала было свои маленькие кулачки, но Эйвен поспешил успокоить ее:

– Дорогая, тебе больше не придется маскироваться. Обещаю.

Она недоверчиво посмотрела на мужчин, затем на Бриджет, которая увидела надежду и страх в ее глазах.

– Это правда, – подтвердила Бриджет, понимая, какие слова нужно сейчас услышать девушке. – Пора расстаться со старой жизнью. Соглашайся, Джилли. С нами тебе ничто не грозит. Так будет лучше и для тебя, и для Бетси. С тобой ей будет легче на новом месте. Ты прекрасно знаешь, как она привязана к тебе.

– А барон – добрейший человек, – добавил Эйвен, – поможет вам выбрать одежду. Кузен, прокатись-ка с девушкой в городок и купи все, что ей необходимо.

– Я, пожалуй, составлю им компанию, – сказал Рейф, видя, как Эйвен нетерпеливо поглядывает на Бриджет. – Мне тоже нужно присмотреть кое-что.

– Я не поеду! – заволновалась Джилли.

– Ты что себе вообразила? – удивился Драм. – Думаешь, если я увижу тебя в платье, то сойду с ума от страсти? – Он наморщил нос и скорчил такую мину, как будто ему предлагали съесть что-то несвежее. – Нечего жеманничать! Видели мы эти девичьи фокусы!

– Никакие не девичьи! – задиристо возразила Джилли, забыв о том, что только минуту назад с опаской и облегчением приняла предложение о переселении на новое место. – Больше ничего не придумали? Девичьи! Как бы не так! Пойдем, Бетси! – сказала она сестренке и, сердито посмотрев на Драма, хмыкнула. – Я могу работать не хуже мужчины. Получше любого джентльмена! Вот вы можете поднять куль с гвоздями?

– Разумеется!

– Хотела бы я посмотреть! – Джилли направилась вместе с Бетси к двери. – А корзину с репой?

– А это-то вообще одним мизинцем. – Драм подмигнул Рейфу, посторонившись и наклоном головы показывая, что пропускает сестер вперед.

Джилли нахмурилась и, задрав нос, распахнула дверь.

– А бочонок с пивом? Поглядела бы я, как бы вы вкатили его в пивную…

Их голоса затихали по мере тоге как они удалялись по коридору, Эйвен поднялся и, оглядев себя, одернул сюртук.

– Вроде бы хорошо вымыл лицо и руки, но ощущение, будто вся пыль Северной дороги у меня на одежде. Думаю, что самое время отправляться наверх в римские бани. Мне так их не хватало! Лучшее, что есть в этом доме. Кроме тебя, разумеется.

Бриджет быстро встала.

– Я… я тоже пойду наверх.

Ее юбка задела его сапоги. Но ни он, ни она не коснулись друг друга, не посмотрели друг другу в глаза.

«Ну не молчи же, дурочка! – приказала себе Бриджет. – Начинай говорить о чем-нибудь, а потом все, что ты хочешь, само выскажется».

– Странно, – начала она вдруг окрепшим голосом. – Я писала тебе каждый день и думала о тебе непрестанно, а теперь… теперь почему-то не могу найти слов.

– Ничего странного, – успокоил ее Эйвен. – Наоборот, совершенно естественно. За это время столько всего произошло.

Бриджет кивнула.

Они молча вошли в спальню. У Эйвена сжалось сердце, когда Бриджет поспешила к трюмо и села так, чтобы не было видно шрама. Значит, она снова чувствовала себя неуверенно.

«Неужели не простит меня за то, что я сразу не рассказал все? – спрашивал он себя, почти не дыша. – А заслуживаю ли я прощения? Сколько ей пришлось перетерпеть! Сколько было сомнений и страхов, сколько странного и противоречивого она увидела во мне! Неужели я потерял Бриджет? Нет, я не могу отпустить ее. Но каким образом мужчина должен соблазнять собственную жену? Думай, парень! – сердито приказал себе Эйвен, снимая сюртук и расстегивая рубашку. – Не хватает ума – поступай, как подсказывает сердце. Черт побери, тебе же есть что сказать ей, и ты никогда не лез за словом в карман!»

Однако раньше это были самые обыденные слова. Теперь виконт Синклер словно заново пересмотрел всю свою жизнь и должен был сказать об этом совсем другими словами. Но как это сделать?

«Он здесь, он вернулся. Теперь он твой. Что же ты молчишь? Будешь жеманничать, как Джилли, когда ей выпал шанс начать новую жизнь? Что с тобой случилось? Тебе ведь нужно столько сказать Эйвену… Так доставь же радость себе и ему!»

Бриджет наконец повернулась к Эйвену, собираясь рассказать, как ей его не хватало, как он был нужен ей и как она безмерно рада тому, что все благополучно закончилось, и увидела, что он стоит посреди комнаты с рубашкой в руке, устремив глаза на нее. Он был здесь, в ее комнате, их комнате… и в ее сердце.

Бриджет молча подошла к мужу, положила ладонь ему на обнаженную грудь и услышала биение его сердца. Так много хотелось сказать!..

Эйвен погладил ее щеки, волосы, осторожно коснулся губами ее уст. Бриджет упала в его объятия и приняла этот легкий поцелуй. Обняв Эйвена за шею, она прильнула к его сильному горячему телу.

Он смеялся и стонал, поднимая ее на руки. Все оставалось по-прежнему!

– Я грязный, пыльный после этой сумасшедшей дороги, – шептал он. – Пойдем, пойдем скорее! Выкупаемся вместе и…

Но Бриджет взглядом показала на постель, в которой они сейчас нуждались больше всего. Стремительными ловкими движениями она помогала мужу избавиться от оставшейся одежды. Эйвен тоже не мог ждать, когда Бриджет снимет платье, и сделал это за нее. Ему доставляло невероятное удовольствие видеть любимую и сознавать, что перед ним не просто пленительная женщина, а его, и только его Бриджет.

Она тоже увидела живое воплощение своих желаний и убедительное свидетельство его потребности в ее любви. Их руки нашли друг друга, их тела соприкоснулись, и после первого поцелуя они обрушили друг на друга водопад ласк.

Соблазна, равного этому, Эйвен не помнил. Бриджет и не представляла, что возможно подобное блаженство.

Сейчас они являлись двумя половинками одного целого, стремящегося к новому воссоединению, и не произнесли ни единого слова. Не было слышно ничего, кроме учащенного дыхания да слабого возгласа, когда их тела слились. Наконец-то после долгого и томительного ожидания наступил сладостный миг счастья.

Эйвен все еще не отпускал ее. Никакая сила не смогла бы сейчас оторвать его от Бриджет. Ошеломленная заново пережитым наслаждением, она свернулась калачиком и доверчиво прижалась к мужу.

– Извини, – сказал он срывающимся голосом. – Я был чересчур поспешен. Ты не сердишься?

– Это было великолепно! – воскликнула Бриджет. – Я никогда не чувствовала ничего подобного…

– Говоришь, никогда не было ничего подобного? – спросил Эйвен с тихим смешком. – Неужто? Я готов поклясться, что было. Пока я отсутствовал, моя Бриджет научилась обманывать?

– Ну конечно, было. – С улыбкой она прикоснулась губами к его шее. – Но я имею в виду не то, что было в самом начале, а потом. Такого я еще никогда не испытывала. Это сильнее, чем извержение вулкана.

Он засмеялся, довольный и гордый собой.

– Значит, такие уж вы счастливые, женщины, если дважды испытываете удовольствие. А мужчин природа, выходит, обделила. Но зато тот единственный раз, что ты мне подарила, дорогого стоит.

Эйвен снова поцеловал ее. Он тоже никогда не испытывал ничего похожего.

Они оставались в постели еще какое-то время, наслаждаясь взаимными ласками. Потом Эйвен опустился перед ней на колени, обнял ее и сказал:

– Я хочу устроить настоящий праздник любви. Полагаю, у моих доблестных друзей на покупки уйдет весь день. Поэтому мы продлим блаженство, но в другом месте, как я мечтал все одинокие ночи в Лондоне.

Они плескались в благовонной воде и резвились как Дети. Потом вытерли друг друга полотенцами и вернулись в спальню, где снова предались любовным забавам. Время, потраченное на омовение, лишило их терпения, поэтому они бросились в постель, и опять им не удалось сказать друг другу то, что хотелось. Слияние тел заменило язык слов.

Вечером за ужином оба выглядели довольными и счастливыми, но старались ничем себя не. выдавать. Никто не должен был догадываться о том, как они провели этот день. Во всяком случае, им так хотелось. Однако Рейф и Драм сразу поняли все. Увидев молодоженов, держащихся за руки, улыбающихся и украдкой посматривающих друг на друга, мужчины обменялись понимающими взглядами.

Бетси была настолько счастлива, что ничего не замечала. Ее наблюдательная сестра тоже, так как все ее внимание было сосредоточено на новой одежде. Ей купили белое платье с высокой талией и длинной юбкой почти до самых туфель, как полагалось по последней моде. На сей раз Джилли была отмыта дочиста, но, кроме этой положительной перемены, ничего другого в ее внешности, пожалуй, никто не отметил. Действительно, каждый даже подумал про себя, что раньше она выглядела куда естественнее. Недавний угловатый парнишка с непривычки чувствовал себя в женской одежде весьма неуютно. Да, Джилли явно еще не созрела, чтобы оценить прелести эмансипации.

На затылке у нее красовалась роза, пришпиленная к волосам, единственному щедрому дару природы. Этот одинокий цветок, словно извинение за отсутствие нужной длины волос и локонов, только подчеркивал уродливость стрижки. Однако Джилли держалась с таким достоинством, что никто из присутствующих и слова не сказал насчет ее внешности – ни похвалы, ни порицания.

Едва принесли десерт, как Рейф демонстративно зевнул.

– Суматошный был день! Встали ни свет ни заря и пробегали чуть ли не до вечера. Лично я отправляюсь спать.

Как ни странно, никто не удивился тому, что закаленный вояка так устал от прогулки в соседний городок.

– В самом деле, трудный день, – согласился Драм. – Я тоже не прочь выспаться. Как-никак завтра опять рано подниматься.

– Я тоже пойду в постель, – объявила Джилли. – Бетси чуть не уснула за пудингом.

Все вышли из столовой, прежде чем слуга унес последние тарелки. Эйвен поглядел на Бриджет и ухмыльнулся:

– У нас с тобой отличные гости.

– Да, – согласилась Бриджет, – и отличная кровать.

– Дорогая, не смей присваивать мои слова! – возмущенно сказал Эйвен, с любовью глядя на жену.

В черном небе медленно плыла луна. Обхватив руками колени, Бриджет сидела у окна и задумчиво смотрела на тени. Послышался шорох. Это проснулся Эйвен.

Он встал у Бриджет за спиной, притянул ее к себе и обнял. Его теплое тело впитывало исходившую от нее прохладу ночи. Потыкавшись носом ей в шею, он приложил губы к ее уху и ласково спросил хрипловатым со сна голосом:

– Почему не спим? Когда женщину так сильно любят, она и спать должна очень крепко. Или я ошибаюсь?

– Твои ласки были прекрасны, – сказала Бриджет. – Ты сам знаешь. Но…

Она не могла продолжать, чувствуя, что из груди вот-вот вырвется тяжелый вздох.

– Я понимаю… Конечно, у тебя есть все основания сердиться на меня. Ты недоумеваешь, почему я скрыл от тебя эту историю с двойным замужеством Элизы? Просто я уже забыл про нее, как будто ничего не было. Это ты своим появлением заставила меня все забыть. Потом, правда, я вспомнил и собирался рассказать тебе. И обязательно сделал бы это, если б меня не вызвали так внезапно. Я не предполагал, что тебе когда-нибудь придется иметь дело с ее подлостью. Сегодня я был разъярен даже больше, чем десять лет назад, когда только узнал об обмане. Еще бы, я увидел, какие страдания она причинила тебе! – Эйвен прижался к ее щеке. – Я никому в мире не позволю обижать тебя. Ты веришь мне?

Бриджет кивнула.

– Тогда в чем дело?

– Да так… – «Используй этот шанс, – приказала она себе. – Хватит недомолвок. Больше ждать нельзя. Скажи сейчас. Сейчас или никогда». – Ты только что сказал: «Когда женщину так сильно любят…» Эйвен, мне очень хорошо с тобой, но… я не знаю, действительно ли ты любишь меня…

Бриджет была рада, что не могла видеть его лица, потому что чувствовала, как горело ее, и, едва дыша, ждала ответа.

– А-а, – произнес он и умолк. – Значит, после всего того, что я говорил и делал, ты все еще во мне сомневаешься?

– Да! Потому что ты никогда, не говорил мне этих слов.

– Не говорил?

– Ты никогда не говорил: «Я люблю тебя», а это очень важно для женщины. Но я тебя понимаю. Если ты этого не говоришь, значит, у тебя нет этих чувств…

Он как-то сразу притих, а когда снова заговорил, голос его звучал спокойно. Однако Бриджет почувствовала, как сильно забилось его сердце.

– Неужели не говорил? – удивился Эйвен. – Как странно, особенно если учесть, что ты постоянно произносишь эти слова.

– Что?! – в свою очередь удивилась Бриджет.

– Нет, нет, ничего. Ага, кажется, я припоминаю: ты ведь тоже никогда не говорила мне этих слов.

Бриджет растерянно заморгала и быстро повернулась к нему. Так быстро, что ее волосы разлетелись и несколько тонких прядей зацепились за отросшую за ночь щетину на его подбородке.

– Я никогда не говорила? Никогда не говорила?! О Эйвен…

Он взял ее лицо в свои большие ладони.

– Нет, – серьезно ответил он, пытаясь разглядеть выражение ее лица при слабом свете. – Никогда не говорила. Я слышал от тебя много раз: «Да, Эйвен!» или «Ах, Эйвен!» – и радовался. Я догадывался, что это были слова благодарности, и мне было приятно их слышать. Но я никогда не слышал большего. Возможно, для женщины важно слышать слова признания, но мужчине они тоже нужны. Возможно, большинство мужчин и обходится без этих слов, но один – никак не может.

Он умолк и ждал ее ответа, тихо и сосредоточенно.

– О Эйвен! – воскликнула Бриджет, ошеломленная его признанием. – Но я же люблю тебя! Неужели ты не видишь? Иначе я не вышла бы за тебя замуж. Я люблю тебя безрассудно и не переставала любить даже тогда, когда мне казалось… что ты обманываешь меня. О нет! Я всегда верила тебе и ненавидела себя, когда в голову лезли нехорошие мысли. Я люблю тебя! О, как я люблю тебя! Как ты мог сомневаться?

– Потому что ты никогда не говорила об этом.

– Но и ты не говорил! А я просто не осмеливалась, потому что иногда мне казалось, будто ты женился на мне из жалости или…

Он закрыл ей рот рукой.

– Никогда, никогда не говори этого! Я ни к чему себя не принуждал. Все произошло только благодаря тебе самой. Любимая моя, весь мир видел лишь твой шрам, но никто не понял, что он сделал тебя сильной, умной и очень смелой. Я тоже носил шрам, но он был не виден. В свое время я рискнул связать свою жизнь с красивой леди, но ее выворачивало наизнанку от моих прикосновений. Это заставило меня дать страшную клятву: я хотел доказать всем, что ни одна женщина не сможет устоять передо мной. Разумеется, ни одной из них я не открывал душу, пока не встретил тебя. Ради тебя я пошел на риск. И видишь, оказывается, я счастливый малый! Мы оба избавились от своего прошлого. Я хотел помочь тебе залечить старую рану и надеялся, что ты поможешь исцелиться мне. Я боготворю твой шрам, потому что он помог мне разглядеть тебя настоящую.

– А я благодарю судьбу за то, что она подарила мне тебя! – воскликнула Бриджет. – Только я никогда не думала, что ты был наивным мальчиком. Мне очень жаль, что та красивая леди причинила юноше столько страданий.

Эйвен взял ее руку и положил себе на грудь, туда, где ощущался стук сердца.

– Коварство леди ранило не его, а мою гордость. Мое сердце было ей неподвластно. Оно никогда не принадлежало ни одной женщине. До тебя. И отныне не будет никому принадлежать, кроме тебя. Как и самая малая частица меня. А то, что случилось… это я заслужил. Не надо было жениться на ней. Никогда не нужно жениться без любви.

Голос Эйвена стал тише. Его пальцы касались ее щеки, его взгляд не отрывался от ее глаз.

– Я сходил с ума, я мечтал обладать тобой. Конечно, ты знала это. Ты все прекрасно видела. А знаешь, почему я сразу же потащил тебя в постель, как только мы обвенчались?

Эйвен вздохнул. То, в чем он хотел сейчас признаться, означало бы полностью открыть свою душу Бриджет. Ну и что? Теперь он был абсолютно уверен, что это правильно и необходимо, и прежде чем вспомнил о том, как трудно ему было сказать об этом раньше, слова вырвались сами собой:

– Если быть честным, я боялся потерять тебя, не важно, по какой причине. Поэтому я решил, что уж если суждено появиться ребенку, то он будет мой, без всяких сомнений.

Эйвен погасил ее изумленный вздох быстрым легким поцелуем, а когда снова заговорил, в голосе его уже звучали смешливые нотки:

– Но ты сама дала мне ответ, так что вопросов не потребовалось. Я был безумно счастлив. Да, милая, потому что уже тогда любил тебя. И сейчас я так люблю тебя, Бриджет! Я никогда не говорил тебе этого раньше. Как замечательно звучат эти слова! Я люблю тебя, Бриджет! Ты ведь хотела это слышать?

– Не только я, ты тоже, – поправила его Бриджет. – Мы оба хотели. – Она крепче обняла его, едва сдерживая слезы. – Теперь, после всего… мы наконец заживем счастливо?

– Попробуем. Ничего другого нам не остается, – пошутил виконт Синклер.

Сейчас он был похож скорее на романтического юношу из неизвестного ей прошлого, нежели на сдержанного и высокомерного мужчину, с которым Бриджет познакомилась недавно. И которого любила теперь больше жизни.