Текст книги "Драма моего снобизма"

10. Закопать топор!

Что бы я хотел сказать сразу. Прежде всего, хочу защитить не манипулятора, не злодея, не агента, а излишне амбициозного автора, который хочет с помощью «Сноба» заявить о себе, как литератор. При этом, имея в виду свои профессиональные интересы, как адвокат. Потому стал участником «Сноба». Первый его комментарий вызвал негативную реакцию, в том числе и мою. Но иммунная система «Сноба» защитила новичка с его взглядами. К тому же, мне понравилось, что в тогдашнем конфликте он повёл себя достойно, и я даже извинился, а следом поддержал его вхождение в клуб «Сноб», отметив несколько его удачных эссе. И даже позволил дать совет в личном письме, который автор принял. Что произошло дальше? Многие из участников клуба доброжелательно приняли новичка с его комментариями, репликами, постами. Автор стал всё чаще попадать в магический квадрат, в реплику дня, в колонки самых популярных материалов. При этом он усвоил механику самопродвижения, которой, кстати, пользуются тут, время от времени, иные, даже самые именитые участники клуба. Но одно дело понять, а другое – сделать обычной практикой. К сожалению, авторские амбиции сыграли с амбициозным автором злую шутку. И подвели к мысли, что обиды на этом интернетном поле не надо прощать. Так появилась эта дикая идея – «Засужу!». Поскольку адвокат в конце дискуссии вычистил всё и не оставил и следа о своём намерении, вытаскиваю из архива его пост с требованием сатисфакции. Пара абзацев дадут читателю представление об интриге, её авторе и уровне графоманских амбиций:

– В канун еврейского 5777 года Э.Г. меня оклеветал в репликах поста С. Подрывающая мою репутацию лживая реплика Г. о том, что с моим появлением на «Снобе» «расцветают амикошонство, панибратство и бесцеремонность»… напрочь испортила мне праздничный ужин в кругу моей семьи и обрекла меня на бессонную ночь в поисках правильного ответа. Сначала, ещё на сильных эмоциях, подгоняемых взыгравшимся адреналином непременно отреагировать на клевету, я хотел ответить Г-у очень резко и язвительно, как я умею, упоминая возраст и ссылаясь на слабую память оппонента, бросая ему перчатку прямо в лицо, хлёстко, так, чтобы осталась кровоточащая рана.

Псевдолитературная проза, заполнявшая в те годы журналы Израиля, пестовала графоманов из среды эмигрантов: закончив школу в украинской провинции, они приняли знание языка за способность сочинять. Над этими опытами можно было бы посмеяться, если бы в данном случае, составив смесь языка графоманского сочинения и юридического документа для судебного преследования: содержали и риторический вопрос, как правильно реагировать на клевету, и рассуждения о недомыслии, как нечто субъективном, в противовес клевете, содержащей высказывание, объективно порочащее репутацию человека в глазах других, и опасения, что истца сочтут человеком, которого заносит, который провоцирует и троллит, и убеждение, что главным достоинством профессии адвоката, которую освоил истец, является добрая репутация, «которую из-за публичной критики я рискую частично потерять»…

Заключение содержало прямые угрозы судебного преследования, а именно, «человек, оклеветавший меня, проживает в Англии. Это очень комфортно – по сравнению с российским странным и чуждым мне неправовым полем, право Объединённого Королевства не приемлет клевету и обеспечивает пострадавшим должную сатисфакцию в рамках судебного процесса. Ведение судебного процесса в Англии стоит очень дорого, но я могу себе это позволить и надеюсь, что у моего оппонента будет достаточно средств, чтобы возместить полностью мои финансовые расходы и компенсацию, которые присудит суд. В положительном итоге судебного процесса я не сомневаюсь – исчерпывающая доказательная база приведена ниже.».

Веселье и зубоскальство участников клуба «Сноб», оставивших сотни комментариев, надоумили автора истца выставиться ещё раз вот с таким текстом: «После долгих колебаний и консультаций с коллегами, проживающими в Англии, я положительно решил добиться сатисфакции в правовом поле… Идея подачи такого иска в Англии очень импонирует мне – она выведет качество дискуссии на проекте “Сноб “ на новый уровень и даст проекту мировую огласку».

Тут, конечно, был сюжет для сатирического сочинения, героем которого был бы израильский Остап Бендер. Комментарий американского юриста – иск – чистой воды «фривольный иск» и любой здравомыслящий судья выкинет его, сочтёт за неуважение к суду, растранжиривание дорогого времени судьи, а вот у ответчика есть хорошие основания для встречного иска – «за намеренное причинение расстройства, нервных страданий». «За это судья не просто санкции может присудить, а такие суровые, чтобы послужили для других примером, чтобы неповадно было…»

Создан прецедент. Но я уверен, что «Сноб» пройдёт и это. Дискуссия получилась оживлённая. И всё встаёт на свои места. Я всем без исключения очень благодарен за откровенные высказывания. Тем более, я не написал ни одного приглашения на дискуссию. Да и с поддержками был очень экономен. Кажется, их не было вообще. И никакой подковерной возни я себе не позволил. Сегодня материал попал, наконец, в магический квадрат. Я молчал всё это время без всякого умысла. Так обстоятельства сложились. В другое время непременно принял бы активное участие в дискуссии и попробовал бы убедить поскорее прикрыть её. Но, может быть, и хорошо, что молчал – кто-то принял бы мои советы такого рода неправильно. Сейчас ситуацию я вижу так.

Оскорбить меня вы ничем не можете, в том числе, и признав пожилым. Хотя бы потому, что интеллектуальной беседой мы с вами тут не заняты. Резкие же слова, обидевшие вас, я написал исключительно потому, что ценю на «Снобе» высокие стандарты дискуссий – тематические, литературные, стилистические. Вы правильно догадываетесь, что я не принял ваши авторские опусы о полётах с хасидами из Израиля на Украину в одном самолёте, о личном опыте обрезания, о расплате за услуги сексом, о приключениях тёти Сары…

Мне они кажутся неуместными на «Снобе», дающими повод для антисемитов. Эта тематика сама по себе граничит с осмеянием евреев и требует такта. Вероятно, у меня накопилось раздражение. Что и вылилось в новогодний день вот так. Простите меня за резкость. Я, в самом деле, вижу у вас литературные способности. Другое дело, как вы их используете. Но это ваше видение и зачем я буду лишний раз ранить авторское самолюбие. Потому помалкивал… Как мне кажется, на этот момент достаточно, что вы и я публично уже выразили готовность извиниться – я за излишне резкие слова в ваш адрес, вы – за излишне эмоциональную реакцию на них в мой адрес, скажем так. Самое время на этом поставить точку. Ну, и самое последнее. Пожалуй, у вас есть хороший повод сказать себе – погорячился! А я поддержу вас и скажу – с кем не бывает.

Постфактум. Сейчас немного поразмышлял, место ли этому посту про скандальное намерение автора «Сноба», юриста по профессии, подать на меня в суд. В конце концов, «топор закопан». Но, как мне показалось, это короткое эссе очень к месту в книге о снобизме… Убрав фамилию героя, подчеркну – речь не столько о нетерпимости автора «Драмы моего снобизма», сколько об амбициях графомана, которые простить и извинить можно. А вот шантаж, угрозы судом – нет. Потому участники «Сноба» в своём большинстве осудили провокацию юриста. Более двухсот комментариев – свидетельство тому. В результате юрист решил «закопать топор» и убрал из архива и интернета все следы своего поста с угрозами. Из-за комментариев, конечно. Наверное, это вредило бы репутации его, как адвоката. Дело-то было бесперспективным в любом суде. Ко всему, у него не было и нет столько денег, чтобы затаскать меня по лондонским судам (кажется, он с трудом наскребал в то время на годовую подписку, чтобы быть членом клуба). Потому пост с угрозами – это, конечно, род публичной травли, шантажа, но и сюжет для сатирического романа. Где-то всё лежит у меня в архивах. Перепечатанное. Со всеми комментариями. Но не из архива, а из памяти вылезло забавное стихосложение участника клуба:

Из-за леса, из-за гор /Показал еврей топор, /И не просто показал, а на палку привязал. А другой еврей увидел, / Но не испугался: /Он обрезов никогда/ В жизни не боялся. / Вот и встал теперь вопрос / И стоит доселе:/ Что нам делать с топором, / Который не при деле?…

11. Памяти Кота Оруна

Тема не моя. Но глаза кота Дитриха, фото которого выставила вчера Наталья Б. в своём эссе, главная кошатница «Сноба», не давали мне спать. Почему-то мне стало неуютно под его взглядом. И написалась вот эта история.

Вечер был холодный. С неба светила полная луна. Я возвращался из лондонского Колизея с гала-концерта, посвящённого Марису Лиепа, вместе с моим слушателем, испанским аристократом, балетоманом, психоаналитиком-фрейдистом, да и вообще, примечательным человеком. В английской столице Луис обосновался больше тридцати лет назад. В младые годы начал единоборство с отцом, испанским коммунистом и пламенным другом Страны Советов, не прозревшим и после распада СССР. Конфликт не утихал до самой смерти родителя. Тот лишь год не дотянул до столетия. Когда пришла весть, что отец тихо скончался в Сан-Диего, я выразил соболезнование. С ним ушла целая эпоха аристократического клана. Она включала побег семьи из франкистской Испании в Латинскую Америку, жизнь в Мексике, назначение послом эмигрантского правительства Республики Испании (было такое!) в Буэнос-Айресе, отчуждение и возвращение собственности на Родине… Примечательно, что и после смерти отца сын твердил своё: идеология отца не работала, что развело их навсегда…

Луис наезжает на Канары в семейный замок, в Барселону, где у него квартира. Но постоянно живёт в Лондоне, в самом центре, рядом с башней БТ. На улице по соседству, в полуподвальном помещении старинного кирпичного дома у него частный Кабинет психоаналитика. Здесь, выбирая время между пациентами, мы встречаемся еженедельно на наших русскоязычных сессиях. Предмет разговора обычно – психоанализ и балет. В полдень, поджидая у подъезда Луиса, много лет я наблюдал одну и ту же картину: из-за угла сначала появляется Орун, рослый поджарый серый кот с белым нагрудником, а за ним хозяин. Кот бежал рядом, как на поводке, словно выдрессированная, умная собачка.

Дальше всё по ритуалу. Луис открывает дверь подъезда. Орун по ковровой лестнице спускается первым. Задрав голову, кот ждёт, когда ключ повернётся. Носом толкает дверь. Хозяин, пропустив меня, скрывается за шторкой, отделяющей кухню. Я сажусь в кресло. Орун кружит вокруг моего большого кожаного портфеля, принюхивается, трётся об углы и, насладившись какими-то запахами, прыгает на кушетку для пациентов. Мы с Луисом пьём свежевыжатый апельсиновый сок, потом чай или кофе. Ну, и говорим на русском. Орун старательно вылизывает белоснежный нагрудник, а затем спрыгивает на пол и молча глядит на нас. В такие моменты он, как мне казалось, превращался в Зигмунда Фрейда. Он смотрит внимательно и умно. Ну, совсем не как кот. Он вслушивается в звуки речи, язык которой хорошо усвоил по фразе: «Орун, нет!», если направляется на кухню за штору. Он никогда не мяукает и не издаёт никаких кошачьих звуков. Он глядит молча…

– Что ты хочешь, Орун, – спрашивал Луис. – Что хочешь? Иди сюда…

Не сразу, немного поразмыслив, Орун всё-таки прыгает на колени хозяина, разрешая почесать себя за ушами. Впрочем, очень скоро возвращается на кушетку.

Я был убеждён, что Орун понимает по-русски. Я тоже пробовал разговаривать с ним. И даже пытался погладить его. Но Орун не давался. Орун не верил, что я люблю котов. И правильно делал. Он вообще мало во что верил. Тут мы сходились во мнениях. Что такое вера, я узнал слишком поздно: в 40 лет я учился плавать и до последнего не верил, что вода может держать. Поверить в то, что люди хорошие, мне так и не удалось. Как и Орун, я знал, что среди них есть лишь те, кому можно доверять. Но в глазах Оруна я так и не попал в их число. Орун доверял только хозяину, моему другу Луису…

Говорят, из всех домашних животных нет ничего в мире загадочнее котов. Может быть, неслучайно, в храмы разрешается входить только кошкам. Все религии почитают кошек, как самых чистых животных. Свои легенды о кошках сохраняют приверженцы Пророка Мухаммеда. Множество картин изображают раввинов с кошкой на руках. Может быть, и правда, в их души вселяются люди. Много лет назад, когда я только приехал в Лондон из Страны Советов, я оказался на Хайгейтском кладбище у могилы Карла Маркса. Там у подножия памятника сидел рыжий кот, поразительно похожий на бюст основоположника марксизма. У кота была огромная голова и точно такие же бакенбарды, как у Карла. Под его массивным загривком, как и под шевелюрой Маркса, проглядывали фурункулы, мучившие Маркса всю жизнь. Посетителей кладбища кот не подпускал к себе. Но я к нему всё-таки подобрался и сделал фотографию. И тогда ещё подумал – нет, этот кот тут кружит совсем не случайно.

Помню, после концерта в Колизее, когда мы шли к станции метро, я рассказал Луису о том коте. А потом перешли на Оруна. И я, впервые нарушив профессиональную этику, напрямую спросил, что делает Орун, когда Луис работает с пациентами. И тут выясняется, что Орун тоже работает. Началось же это так:

– Несколько лет назад ко мне привели 10-летнего мальчика. Он не шёл на контакт со мной и во время сессии закрывал уши и не хотел слушать, что я говорю. И вдруг к нам подошёл Орун. Он посмотрел на мальчика, потом на меня. И когда я стал говорить Оруну то, что хотел сказать мальчику, пациент отнял руки от ушей и через Оруна стал слушать и делать то, что я просил. С тех пор Орун всегда ждал мальчика у двери и всю сессию сидел рядом с нами… Он работал.

Об Оруне мы говорили с Луисом в тот вечер не случайно. Месяцем раньше на нижней губе у кота обнаружился рак. Это было поразительно! Кажется, Фрейд умер от рака губы и челюсти. С Оруном случилось то же самое. Состояние его быстро ухудшалось. Он менялся на глазах. Спустя пару недель он уже не мог вылизывать себя. Его белоснежный нагрудник оставался неопрятным. Теперь кот не мог даже пить. Нижняя губа его отвисла. И в профиль Орун стал очень походить на Фрейда. Честно говоря, мне страшно было смотреть на него. Луис в последние сессии держал его на руках и салфетками отирал губу. Он оттягивал момент прощания с котом. За день до гала-концерта в Колизее, придя на сессию, я знал, что вижу Оруна в последний раз. Назавтра Луис должен был везти Оруна усыплять.

Комментарии

Никогда кошек у меня не было. Но этот кот мой снобизм поколебал. Более того, теперь я верю, что у котов есть не только врождённое достоинство, но и интуиция, а в некоторых случаях и интеллект. Потому сразу после этого поста, я написал ещё эссе и про французских кошек.

– Получилось очень человечно – у Н.: она известная кошатница – я с ней даже советовалась, когда брала своего бенгала Кайласа… При этом Н. – весьма неоднозначная, но умна и талантлива: даже если она пишет «про котиков», то не опускает «Сноб» до уровня Фейсбука (по-моему, ваша же формулировка). Это – важно, и это не просто писательское мастерство Н., это – органика её интеллекта.

– Вы всё-таки решили «для примера» разобрать моё персональное дело. Но тут нечего разбирать: я человек «хороший» (либо «скорее хороший», если учитывать мою, действительно, грубоватость); экстраординарность, безупречное владение пером и т. д. – это всё сказано слишком сильно; синтез моих качеств не даёт никакой неоднозначности, т. к. они не выходят за пределы нормы. Меня в ваших высказываниях напрягают слишком размашистые и цветистые эпитеты. Наверное, вам так интересней жить – несколько демонизируя или романтизируя окружающих, которые худо-бедно для этого годятся; я в общем могу это понять (при таком подходе реальность кажется разноцветней).

– Сейчас вчитался в комментарий по поводу фразы «Н. – весьма неоднозначная личность». Вы что-то ещё имели ввиду, говоря о неоднозначности Н.? Вопрос задаю вам, так как на мой прежний, по другому поводу, риторический, Н. не отвечает.

– Риторические вопросы, как известно, ответа не требуют.

– «Риторические вопросы, как известно, ответа не требуют)» – если нет потребности услышать ответ:)….

– Если есть потребность услышать ответ – задают вопросы НЕ риторические.

– Если есть потребность ответить, принимаются вопросы и риторические. Но я не настаиваю, нет.

– Наверное, есть люди, у которых такая потребность отвечать, что они отвечают не только на риторические вопросы, но и на шум ветра, автомобильные гудки, звон бокалов и так далее. Я ну вот вообще не из них. Однако ваш вопрос риторическим не был (не знаю, за что вы его так обозвали, поэтому отвечаю: я написала, что «мой Дитрих не умер», наверное, в порядке заклинания, чтобы психологически защититься от «кладбища домашних животных».

– Ну, да, жив Дитрих. Не понял, правда, по какому контексту в моих суждениях на эту тему возникло сомнение.

12. Про французских кошек, про их английских хозяев, ну, и про то, почему я плохо пишу

Начну с конца. Отношу себя к редкой породе честных графоманов, которые знают, что пишут плохо. Жить с этим можно. А вот умирать – нет. Потому на закате моей сочинительской карьеры я решил понять, почему пишу плохо. Собственно, тут на «Снобе» у Натальи Б. ответ и совет готовы: заведите кошек. Но я бы не поверил ей, если бы не американский писатель Чарльз Буковски. Оказалось, он любил кошек не меньше, чем Наталья. И даже признавался, что «писательство – это тоже моя кошка. Она позволяет смотреть правде в глаза. Умиротворяет. По крайней мере, на какое-то время».

Мало того, в интервью с Чарльзом Буковски 30-летней давности я прочитал: «Хорошо иметь целую кучу котов вокруг. Если чувствуешь себя плохо – посмотри на кошек, тогда тебе станет лучше, потому что они всё знают, знают таким, какое оно есть на самом деле. Их ничем не удивишь. Они просто знают. Они – спасители. Чем больше у тебя котов, тем дольше ты проживешь. Если у тебя сто котов, то ты проживешь в десять раз дольше, чем если бы у тебя было только десять. Однажды это обнаружится, и люди станут заводить по тысяче кошек и жить вечно. Это в самом деле смешно».

А теперь история про французских кошек с английскими именами и про моих заклятых британских друзей – Кэрис и её мужа Питера. Десять лет назад они купили дом во Франции неподалёку от Тулузы. В выходные, не говоря уже об отпусках и праздниках, Кэрис и Питер едут туда. На автомобиле через туннель под Ла-Маншем, на поезде или на самолёте. Как придётся. Прежде они много путешествовали – ездили кататься на лыжах в швейцарские Альпы и американский Денвер, купаться – на пляжи в Австралию. Теперь же осели в предгорье на юге Франции.

Ну, а кошки тут при чём? Кошки – часть национальной концепции Англии, концепции, до которой Кэрис и Питеру раньше дела не было. Не планировали и не заводили они никакой такой живности у себя в усадьбе в лондонском пригороде, рядом со знаменитым стадионом для регби. Оба целыми днями были на работе. Французские же кошки случились вне всяких национальных традиций и концепций.

– На один из первых наших барбекю в саду, – рассказывает Кэрис, – мы пригласили наших соседей – английскую семью, которая тоже купила дом в той деревне. Они пришли с тремя детьми. Когда Питер уже снимал мясо с шампуров, вдруг в саду появилась кошка. Чёрная с белым воротником. Дети были в восторге и захотели дать ей имя. Спорить можно было до полуночи. Потому решили, что каждый напишет своё предложение на бумажке и бросит в шапку. Первым вылезло имя Сути. Кошка оказалась бездомной и после ужина заночевала в нашем открытом сарае. А спустя день вслед за ней пришёл кот. С его именем проблем уже не было. Его назвали, конечно, Свип…

Эти имена кошек выплыли не случайно. По телевизору, начиная с 60-х годов, английских детей развлекал кукловод-волшебник Гарри Корбетт. Ну, такой наш «кукольник Сергей Образцов». Не такой разумеется – куда им, англичанам, до нашего кукольного театра – но всё же. Собственно, у Гарри были даже не кошки, а собачки. Одну звали Сути, другую, Свип. Ну, а где собачки, там и кошки…

Сути и Свип оказались терпеливыми и преданными. Они ждали появления своих покровителей днями и ночами, в любую погоду. И их преданность была вознаграждена. В двери сарая Питер устроил для них лаз. Уезжая в Лондон, хозяева оставляли им еду на неделю и больше. По договорённости за кошками присматривали соседи. О сообразительности Сути и Свип слагались легенды. Вокруг них в доме вскоре крутилось всё.

Вот обычное письмо Питера, который приехал раньше Кэрис: «Прибыл благополучно после раннего старта. Сути ожидала меня, забравшись на стену, а Свип издал патетическое ”мяу-у-у!“. Оба ринулись в дом, слопали курицу, сухой корм, запили всё водой и затем последовали за мной в сад на прогулку. Теперь мы опять дома. Сути забралась на второй ярус кровати подальше от Свип и отдыхает там на покрывале. Свип прилёг вздремнуть в своей корзине на кресле. Как обычно, рядом с батареей, где ему тепло. Так что всё хорошо в их маленьком мире. Никаких запахов сточных вод в доме теперь нет. В коридоре около кухни для кошек стоит ящик с песком. Такой же, как в сарае. Это работа Лизы и Джона. Думаю, нам надо подумать о специальном бонусе нашим друзьям».

Ну, и напоследок, всё-таки об английской национальной традиции и кошачьей концепции. Как выяснилось, Англия занимает седьмое место в мире по количеству кошек. Их насчитывается чуть меньше 8 миллионов. На каждую тысячу жителей Англии приходится 120 кошек. Британские законы о защите животных – самые продвинутые в мире. На содержание кошачьих приютов Англия тратит ежегодно до 3 миллионов фунтов. Не надо думать, что тут дело только в характере англичан, их терпимом отношении к людям и кошкам. Дело в грызунах, покушающихся на ценные бумаги. В промозглой Англии, настоящем рае для крыс и мышей, к котам всегда относились с почтением. Мода на кошек-служащих появилась в Лондоне довольно давно – более 100 лет назад. Первопроходцами в этом важном деле стали коты, охранявшие от крыс и мышей посылки и письма в почтовых отделениях Британии. Сегодня хвостатые служат в трёх почтовых отделениях Лондона, в Британском музее, в Вестминстерском дворце и в Министерстве финансов. В распоряжении королевы Елизаветы II имеется целый штат пушистых питомцев, которые призваны неустанно охранять все важные государственные объекты. Так, например, в Лондонских библиотеках, архивах и других имеющих государственное значение помещениях, коты за самую настоящую зарплату обязаны отлавливать грызунов, покушающихся на ценные бумаги. Самыми известными в стране считаются два кота Ларри и Палмерстон.

Ларри проживает в резиденции Премьер-министра Великобритании на Даунинг стрит, 10. Попав в коридоры власти в 2011 году из лондонского приюта для бездомных кошек и собак, он успешно справляется с поставленной задачей. Премьер-министры меняются, а Ларри остаётся на посту. Он по праву считается главным котом страны. У Ларри даже есть свой аккаунт в популярной соцсети Twitter, где он обсуждает насущные проблемы Великобритании, устраивает словесные баталии с Палмерстоном (о нём ниже). Не так давно Ларри поздравил принца Гарри и Меган со свадьбой, но высказал озабоченность отсутствием у пары кошки.

Негласный статус этого главного кота Великобритании был нарушен из-за необычайно тёплой и сырой зимы 2016-го. Грызуны, отказавшись от зимней спячки в норах, чрезвычайно расплодились. Дошло до того, что Английский парламент был вынужден выделить больше ста тысяч фунтов стерлингов на борьбу с грызунами в правительственных зданиях. Чрезвычайная ситуация сложилась в здании Министерства иностранных дел. Возникла угроза в хранилищах важных документов. Грызуны подъедали МИД, а обитатели резиденции премьер-министра отпустить туда своего любимца никак не могли. И тогда сотрудники МИДа решили сэкономить деньги налогоплательщиков и за свой счет взять на содержание кота.

Диплокот Палмерстон поступил на службу из того же приюта, что и Ларри. Прежде он был найден на улицах Лондона – голодный и отощавший. У кота не было микрочипа, а это значит, что, даже если у него когда-то были хозяева, установить их невозможно. Кота назвали в честь Виконта Палмерстона, одного из премьер-министров Великобритании XIX века. Лорд Палмерстон прославился тем, что стал премьер-министром в возрасте 71 года, а умер в 80 лет, занимаясь сексом с горничной на бильярдном столе. Зная искромётный английский юмор, несложно догадаться, почему кота назвали именно Палмерстоном. Его великий тёзка, доживи он до наших дней, кончил бы также, как Харви Вайнштейн. Ну, не в нью-йоркской, а в лондонской тюрьме. Но всё тогда обошлось. Теперь рискует только кот…

Оставив скабрезную тему, я принялся снабжать моих друзей Кэрис и Питера научной информацией. А именно, что ученые Берлинского института геронтологии исследовали здоровье более 3000 пожилых владельцев кошек на протяжении пяти лет. Оказалось, заядлые кошатники в среднем живут на 10,3 года дольше, чем те, у кого нет кошек. Также владельцы кошек могут похвастаться более низким давлением и пониженным содержанием холестерина в крови. Возможно, кошки помогают пожилым людям и в лечении остеопороза. Ученые же из Института общения животных в Северной Каролине, США, выдвинули теорию, что мурлыканье кошки воздействует на организм аналогично ультразвуку. Домашние кошки мурлычут в диапазоне от 27 до 44 Гц, а воздействие звуком в этом диапазоне укрепляет кости и ускоряет их рост.

Питера и Кэрис эти байки развеселили, не более. У них всё очень просто. Сути в буквальном смысле сидит на шее Питера, когда он работает в саду. Свип пристраивается на коленях у Кэрис, когда она из-за срочной работы садится за компьютер. Питер утверждает, что кошка на спине – это не очень удобно, когда орудуешь лопатой. Кэрис уверяет, что её кошка тормозит работу, когда лапой ударяет по клавише. Но – это жизнь. В последний их приезд вечерний воскресный рейс из аэропорта Тулузы в Лондон был отменён. Пришлось вернуться. Этому радовались кошки. Кэрис и Питер не очень. Ранний утренний рейс – совсем не то, что они планировали. Но, опять же – это жизнь.

Комментарии

– В сборниках стихов Чарльза Буковски я нашёл множество стихотворений, посвященных котам. Не исключаю, что уже есть перевод, деликатно объясняющий obscenity words: «One for the Old Boy», «My cats», «The mockingbird», «My cat, the writer», «Cats and you and me», «Terminology», «The History of One Tough Motherfucker».

– Ну, вот, и вы дописались до котиков.

– На самом деле, написать про кошек на этот раз меня спровоцировал редакционный материал «Искусство быть мимими», где речь о биологах, которые пытаются разгадать тайну очарования щенков, котят. В материале замечено, что милота котят почти безопасна: «Самое худшее, чем она вам грозит, – это идея приютить сразу дюжину котят и этим бесповоротно разрушить собственную жизнь». У Кэрис и Питера такой идеи нет. Им достаточно двух кошек. Хотя, и две кошки могли бы пошатнуть их жизнь: визит к ветеринару (у Свип то травма глаза, то зуб надо удалять, у Сути – глисты.) обходится им примерно в треть моей пенсии. Кошатниками я восхищаюсь именно по той причине, что душевно я куда более рационален. Мне нравятся люди лучше меня. Я вот свою первую жену полюбил, когда она бездомную кошку привела, совершенную безобразницу, не считающуюся ни с какими правилами общежития в крохотной двухкомнатной квартире. Что хотела, то и делала… Я по молодости лет гневался, но руку поднять на неё не смел. А жена ей всё, всё прощала, добрая душа. Мне не прощала, а кошке прощала.

– А что за рожи у писателей, которых я рассмотрел на фоне их кошек. Один пьяница и богохульник Чарльз Буковски чего стоит! Но какие у него коты… А Сартр, Деррида, Диккенс, Хемингуэй, великие аргентинские писатели Борхес с Кортасаром, Гесс, Капоте… Да глаза бы мои на их портреты не глядели. А вот коты их, кошки – это да! Отныне и навсегда кошатники – мои гиды в литературном мире. Да и вообще по жизни. Понял бы раньше, и писал бы лучше, и жил бы веселее, и не обижал бы дерзким словом всяких адвокатов… Из всей приведённой выше статистики меня впечатлила вот эта цифра: «На содержание кошачьих приютов Англия тратит ежегодно до 3 миллионов фунтов». Маловероятно, что в России столько перепадает на приюты бездомным и беспризорным. А вот на парады, на пропаганду, на содержание Кремля и его обитателей эта страна тратит много, слишком много. Цель понятна – втюхать народу сакральные чувства. Нет, не к Родине, а к власти, к вождям. Вот послушайте одно из стихотворений про Сталина, которое я намедни почитал своей английской дочери. Она смеялась, я иронизировал, а россияне, если судить по всем опросам – нет.

– Спасибо за такое замечательное объяснение в любви к этим мягким пушистым загадочным тварям. Я очень любил кошек, но – увы – с возникновением аллергии постепенно отдалился от их мира. Парадоксальным образом, их тянет ко мне, как к магниту, и всё время приходится спасаться бегством…

– Да я тоже аллергик. Так что будем считать нашу любовь на расстоянии к этим пушистым созданиям нормой. Кстати, эта милота вполне может и разрушить личную жизнь. Мой англичанин Джейкоб рассказывал про кошку Касси, как она вдруг из сада стала таскать в дом чуть придушенных ею мышей. Приносила в спальню в ожидании поощрений. Разжимала зубы и мышь проворно убегала под кровать, в коридор, на кухню, оставаясь в доме… Надо обладать терпимостью англичан и добрым сердцем, чтоб такое прощать…

– Просто эта кошка хотела научить хозяев ловить мышей.

– Кошек я люблю, но у нас всегда было некому за ними ухаживать, а заводить животное и не ухаживать безответственно. (Вот, одна байка у меня есть: Когда я была студенткой и жила в общежитии, нам построили новый корпус «квартирного типа» по улучшенным стандартам, в каждом «блоке» на 3 или 4 человека свои санузел и кухня. Жилищные условия стали очень приличными, и студенты начали массово обзаводиться домашними животными, о которых многие мечтали с детства (совсем ещё недавнего). Администрация общежития, конечно, возражала против воплощения этих детских мечтов, ведь общежитие вообще-то было для студентов, а не для их собак, кошек, хомячков, ручных крыс и прочей живности. Комендант и его свита часто устраивали рейды-проверки по комнатам, ловили нарушителей правил общежития «с поличным» и требовали выселить животных… И вот однажды, не помню, что на меня нашло, я провела в нашей комнате генеральную уборку, всё вымела, вычистила, даже, кажется, занавески постирала и выгладила, и села учить уроки… И тут заявляется очередная комиссия. Комиссия умиляется исключительной чистоте и порядку, обещает как-то отметить и поощрить образцово-показательную комнату, и отправляется дальше… Как только за высокой комиссией закрывается дверь, из батареи отопления, позёвывая, выбирается трёхцветный котёнок Алиска – существо исключительного обаяния, к счастью, благополучно проспавшее недружественный визит… Читатели могут забеспокоиться: как дальше сложилась судьба юной кошки с английским именем Алиса? Не поймала её ещё какая-нибудь комиссия? Всё получилось хорошо. Вскоре учебный год закончился, и мы разъехались на каникулы. Алиса поехала к родителям моей соседки, и по окончании каникул родители не смогли с нею расстаться… в смысле, не смогли расстаться с кошечкой, дочку пришлось отпустить обратно в институт.