Текст книги "Европа в огне. Диверсии и шпионаж британских спецслужб на оккупированных территориях. 1940–1945"

ОТДЕЛЕНИЕ БУКМАСТЕРА

В июле 1941 года сэр Чарльз Хэмбро попросил Букмастера временно возглавить бельгийский отдел. Двумя месяцами позже сэр Чарльз, очень довольный работой своего подчиненного, его пытливым умом и жаждой действия, предложил Букмастеру вернуться во французское отделение и возглавить его.

На протяжении следующих четырех лет Морис Букмастер стоял у руля французского отделения, со временем ставшего самой значительной частью SOE. Под его руководством 480 агентов, мужчин и женщин, было отправлено во Францию. Их сбрасывали с парашютами, доставляли на «лизандерах», небольших субмаринах и рыбацких лодках. Разумеется, не обходилось и без ошибок, как мелких, так и очень крупных. Однако бесстрастный и объективный наблюдатель замечает не только ошибки и провалы, но также и безусловно выдающиеся достижения. В течение нескольких лет после войны полковник Бук-мастер подвергался постоянным нападкам писательницы, которая честно признавала, что никогда ранее не слышала о SOE, но теперь прослышала о существовании этой неоднозначной организации и жаждала сенсационных разоблачений.

Я не выступаю в защиту полковника Букмастера и его помощников, но я много знаю об их работе в военные годы, о том, сколько неимоверных трудностей им приходилось преодолевать, зачастую лишь для того, чтобы достичь самого незначительного результата. Полковник Букмастер с достоинством отвечал на оскорбительные выпады писак, стремившихся лишь к одному – чтобы их скандальные книжонки быстрее продавались. Причем он не просто хотел защитить себя и своих коллег. Он искренне считал, что обращенные в его адрес необоснованные обвинения (источниками которых часто служили анонимки, написанные бывшими немецкими военнослужащими, а иногда даже осужденными военными преступниками) «являются попытками дискредитировать опаснейшую работу отважных агентов, которые работали во французском отделении SOE, а также офицеров, отвечающих за проведение операций». Он не считал возможным оставлять нападки без внимания, но в общем-то на обвинения отвечал неохотно, утверждая, что лучше всего оставить в покое погибших и дать им возможность покоиться с миром, в то время как результаты их отважной деятельности говорят сами за себя.

Морис Букмастер определенно не был человеком, который, как заявляли наскакивающие на него обвинители, отправлял своих товарищей прямо в руки гестапо. Незадолго до выхода в свет этой книги я был приглашен на торжества, посвященные 20-летней годовщине дня Д, вместе с несколькими бывшими агентами, которых Букмастер в свое время отправил во Францию. В Париже и Нормандии мы встречались с сотнями старых товарищей, ранее входивших в группы Сопротивления или отряды маки. Разумеется, не обошлось без воспоминаний. Причем все без исключения агенты тепло вспоминали полковника Букмастера. Один из них рассказал, как уже на аэродроме за несколько минут до взлета Букмастер подошел к нему и снова спросил, твердо ли он хочет лететь, после чего уверил юношу, что он еще может передумать и его никто за это не будет винить.

Вероятно, Букмастер был слишком мягким человеком для такой работы, ему не хватало напора и решимости, которые столь необходимы генералу на поле брани, когда он принимает решение пожертвовать тремя центральными батальонами ради того, чтобы обеспечить стратегическое преимущество на одном из флангов. Возможно, Пьер де Вомекур был прав, заметив уже после войны, что Букмастер не был человеком на своем месте. Ему приходилось преодолевать упорное сопротивление высокопоставленных чинов, воспитанных на устаревших понятиях о ведении войны. И следует признать, что в этом деле Букмастеру далеко не всегда сопутствовала удача. Но, занимаясь сбором материалов для этой книги, я беседовал со многими бывшими агентами отделения Ф и совершенно убежден, что все без исключения оставшиеся в живых агенты и офицеры глубоко уважают своего бывшего руководителя. А многие к тому же восхищаются им.

Когда Букмастер приступил к работе, штат его сотрудников на Бейкер-стрит составил всего восемь человек. Через год их число возросло до 24 человек. Но его помощники вовсе не являлись канцелярскими крысами. Почти все они успели побывать во Франции по меньшей мере один раз, некоторые имели ранения или пострадали от допросов в гестапо.

Мне хотелось бы отдельно упомянуть о некоторых сотрудниках Букмастера. Набором агентов ведал капитан Луи Жильгад (его брат, Джон, был известным в те времена актером). Тем же занимался и капитан Селвин Джепсон, знаменитый в те годы автор триллеров с такими интригующими названиями, как «Я встретил убийцу» или «Убийца должен быть спокойным». Ему также принадлежали сценарии ряда нашумевших перед войной фильмов. Рядом с ними трудился Николас Бадингтон, в свое время бывший парижским корреспондентом «Дейли экспресс». В самые напряженные моменты, когда ситуация выходила из-под контроля и немцы начинали громить подпольные сети одну за другой, Бадингтон дважды сам отправлялся во Францию, чтобы на месте помочь товарищам. Планированием операций занимался лейтенант-полковник P.A. Бурн-Патерсон, в мирной жизни работавший бухгалтером в небольшом шотландском городке. Он знал топографию Франции лучше, чем собственный дом. Ни одна карта не содержала для него секретов. Майор Жак де Гели, инструктор, трижды побывал во Франции, а майор Жерар Морель, разрабатывавший операции для полевых агентов, побывал в поле дважды.

РАЗНОГЛАСИЯ С ДЕ ГОЛЛЕМ

Букмастер и его офицеры занимались поиском агентов для обучения и последующей отправки во Францию, преодолевая постоянное сопротивление Французского национального комитета и его секретной службы. В течение двух лет нехватка потенциальных агентов ощущалась особенно остро. К тому же в работу беспрестанно вмешивались представители других министерств и ведомств. Теоретически Букмастер и его офицеры были обязаны отыскать людей, не являвшихся гражданами Франции. По настоянию генерала де Голля Черчилль пообещал, что ни один француз или француженка, прибывшие в Англию из-за границы, независимо от того, бежали они от фашистов из Франции, из французской колонии или приехали из любой другой страны, не будут привлечены для работы в SOE. На практике – во всяком случае, в начальный период, только несколько французов добровольно вызвались присоединиться к SOE вместо BCRA полковника Пасси. Один из таких французов, Морис Дюфур, впоследствии жаловался, что подвергся из-за этого яростным нападкам своих соотечественников.

Дюфур, бывший французский офицер, появился в Лондоне в 1942 году, успев перед этим поработать в одной из подпольных групп Сопротивления на юге Франции. Он как раз ожидал приглашения в SOE, когда его под каким-то предлогом вызвали в штаб-квартиру полковника Пасси, расположенную в доме № 10 на Дюк-стрит. Мы никогда не узнаем в точности, что там произошло, но у меня есть возможность привести отрывок из заявления Дюфура, сделанного им в Скотленд-Ярде 6 августа 1942 года, в котором он обвинил полковника Пасси и двух его заместителей – капитанов Вибота и Жирара – в оскорблениях и избиении.

«В 10 часов вечера меня насильно отвели в подвал, где приказали снять рубашку. Я подчинился. Затем капитан Вибот (его настоящее имя – капитан Роже Вавран) и капитан Жирар нанесли мне несколько сильных ударов по лицу и туловищу. После этого они начали бить меня плеткой со стальным сердечником по пояснице, стараясь попасть по едва зажившей ране, которую я получил во Франции. Боль была нестерпимой.

Они постоянно грозились убить меня, а также похитить и изнасиловать молодую девушку (Андре Боррель), дочь одного из моих друзей, которая приехала из Франции вместе со мной, поступила на службу в FANY и работала в офисе SOE на Бейкер-стрит. Они утверждали, что уже арестовали мадемуазель Боррель (это была неправда) и заставят ее говорить любыми способами, даже если для этого им придется по очереди насиловать ее. Они требовали, чтобы я сказал, какие приказы получил от SOE. Пытки продолжались до 3 часов утра.

Затем меня отвели в камеру-клетку, расположенную там же, в подвале дома № 10 по Дюк-стрит. В ней меня продержали с 19 до 29 мая. Поскольку избиения продолжались каждую ночь, я не мог ни стоять, ни лежать, поэтому все время проводил сидя на корточках».

За какое преступление соотечественники решили подвергнуть Дюфура наказанию в лучших традициях фашистского гестапо? Всего лишь за желание служить в SOE, а не в секретной службе полковника Пасси. К сожалению, руководство SOE на Бейкер-стрит узнало о случившемся с большим опозданием. Потребовалось вмешательство Уинстона Черчилля, которому поведал о прискорбном инциденте лорд Сэлбурн, чтобы освободить Дюфура.

Премьер-министр направил де Голлю выдержанную в весьма холодных выражениях официальную ноту, в которой заявлял, что власти Великобритании не могут допустить существования на своей территории камер пыток. Однако скандал удалось замять. Дюфура убедили забрать свое заявление с обвинениями в адрес руководителей секретной службы де Голля. Говорили, что правительство «Свободной Франции» выплатило ему в качестве компенсации внушительную сумму. В дальнейшем Дюфур поступил на службу в канадские ВВС и стал летчиком.

Ряды SOE пополнялись за счет франкоговорящих канадцев, южноафриканцев, англичан, живущих во французских колониях, обитателей английских колоний на Маврикии (только с этого маленького острова агентами SOE стало полтора десятка человек) и Сейшелах, где также говорили по-французски. Встречались и люди, национальность которых не поддавалась определению, попавшие в Великобританию из Северной Африки или Индокитая. Позже, когда SOE и OS S объединились под руководством SHAEF, в отделение Ф пришло несколько хорошо знавших французский язык американцев, также ставших агентами. Еще один американец, майор Хуот, долгое время работал в лондонском офисе.

Но все-таки основную часть агентов отделения Ф составляли англичане, владевшие французским языком и знавшие страну. В первое время в число будущих агентов попадало немало случайных людей. Военное министерство не стремилось оказать действенную помощь коллегам, хотя и представило списки офицеров и прочих чинов, судя по документам, знавших французский язык, а значит, и потенциально полезных. Командирам различных армейских подразделений было предложено рекомендовать людей из числа личного состава, знающих язык, причем в объеме, превышающем школьный минимум.

Большинство франкоговорящих канадцев оказались непригодными к работе, потому что никогда не бывали во Франции и не имели ни малейшего представления о жизни в этой стране, традициях и обычаях населения. В то же время целый ряд людей, отлично знающих Францию, слабо владели языком. Конечно, бывало, что ранее казавшиеся сомнительными агенты блестяще проявляли себя в деле, однако риск в таких случаях был достаточно велик.

Предпочтительнее было использовать собственные резервы: к примеру, англичан, у которых один из родителей был французом. Такие люди свободно говорили на обоих языках. Или же тех своих соотечественников, кто долгое время жил во Франции. Майор Роже Ланд, в течение трех лет возглавлявший агентурную сеть SOE в Южной Франции, родился в Париже у родителей-англичан. В 1941 году он поступил на службу рядовым в войска связи и сразу же стал своеобразной достопримечательностью своего подразделения. Это был единственный солдат, который с большим трудом изъяснялся по-английски. Капитан Сирил Уотни родился в Кале, где его отец был президентом французской Ассоциации изготовителей кружев и тесьмы. Мальчик научился говорить по-английски только в возрасте двенадцати лет. Эти люди попадали в SOE самыми разными путями. Чаще всего они служили в армии, где солдатская молва и донесла до них слухи о некой секретной организации, куда требуются люди со знанием французского языка для последующей отправки во Францию. Стремление к чему-то более интересному, чем строевая подготовка и чистка медных пуговиц, иными словами, жажда острых ощущений побудила их прийти в SOE. Причем добровольцы зачастую проявляли удивительную настойчивость. К примеру, сержант (позже капитан) Гарри Рэ обращался по инстанциям четыре раза, прежде чем его пригласили для беседы.

Генерал де Голль вместе со своей секретной службой следили за успехами французского отделения SOE с недоброй завистью. Для них был нестерпим и глубоко оскорбителен тот факт, что английская организация набирает, обучает и отправляет агентов во Францию, организует там агентурные сети, да еще и действует в содружестве с французскими группами Сопротивления. Де Голль даже как-то заявил Черчиллю, что присутствие английских агентов в его стране, независимо от их достижений, «отражается на суверенитете Франции». Обосновавшиеся в Лондоне голлисты отправляли собственных агентов и организовывали свои сети, причем в течение первых двух лет делали это довольно успешно, а теперь плоды их трудов игнорировались англичанами.

Дальнейшему ухудшению отношений между окружением де Голля и Бейкер-стрит послужило несколько прискорбных инцидентов, имевших место во Франции. Один раз голлисты заняли посадочную площадку в Жиронде, которую подготовили агенты SOE, и захватили контейнеры, сброшенные с английского самолета для своих людей. В другой раз они спровоцировали драку, требуя все сброшенное оружие и амуницию. К счастью, такие случаи были редкими, и со временем между голлистами и агентами SOE на местах установились вполне дружеские отношения.

На первом этапе подготовленные офицерами SOE площадки для приема людей и грузов, после их нанесения на оперативные карты, немедленно становились предметом спора, потому что на них заявляло свои права голлистское руководство в Лондоне. Вопросы снабжения также решались посредством яростных баталий. Но нельзя не признать, что, когда дело касалось снабжения, британские власти относились к секретной службе де Голля как к бедным родственникам, которым вполне достаточно жалких крох с барского стола. К тому же, увы, барский стол был совсем не богат. Букмастеру приходилось в полном смысле этого слова отвоевывать каждый самолет и лишний ящик боеприпасов, которых так не хватало его агентам на местах.

Однако французам в Лондоне все происходящее виделось в ином свете, что, вообще-то, вполне объяснимо. В своих мемуарах генерал де Голль вспоминает: «Англичанам хотелось, чтобы мы посылали своих агентов только для сбора разведывательной информации. (Имелось в виду, что эта информация будет передана разведывательной службе англичан. У генерала же были совсем другие идеи относительно роли, которую должны играть его агенты.) Поскольку во Франции нужно было работать среди населения, мы стремились организовать сети так, чтобы можно было соединить отдельные собранные элементы в единое целое, связаться с ними, используя для этого централизованные средства, и сообщить сведения. Таким образом достигалась максимальная полнота переданной информации.

Мы считали своей задачей расти вширь, установить контакты с группами Сопротивления и партизанскими отрядами по всей стране, независимо от рода их деятельности».

Понятно, что конечные цели генерала были политическими. Для него агентурные сети BCRA, движение Сопротивления и отряды маки были инструментами для возврата Франции независимости и суверенитета, разумеется, под его руководством. Но в это время ни Великобритания, ни Соединенные Штаты не были готовы признать де Голля единственным лидером «Свободной Франции». В любом случае SOE и его французское отделение не интересовались замысловатыми политическими маневрами и сложными интригами. Они выполняли свои непосредственные задачи – внести смятение в ряды противника путем тщательно продуманных диверсионных акций, подготовить и вооружить отряды местного населения, которым предстояло вступить в открытое сражение с противником, когда во Францию войдут союзники.

Генерал де Голль категорически запретил офицерам своей секретной службы вступать в какие бы то ни было контакты с отделением Ф. Странно, но при этом у французов сложились почти что сердечные взаимоотношения с SIS и MI.

ОТДЕЛ РФ

Стараясь наладить хотя бы видимость мирного сосуществования с Национальным комитетом «Свободной Франции» и его секретной службой в Лондоне, руководство Западного директората SOE приняло решение создать специальный отдел для поддержки взаимоотношений с полковником Пасси. Отдел начал работать в начале лета 1941 года, главным образом благодаря стараниям полковника Гарри Спорборга и сэра Клода Дэнси, и был назван отделом РФ. Его первым руководителем стал капитан Эрик Пике-Вике, по национальности наполовину француз. Он жил и учился во Франции и даже воевал на ее стороне в период норвежской кампании. Отдел РФ работал независимо от Букмастера, как это и подразумевалось первоначально. Он находился в небольшом особнячке на площади Дорсет, то есть как раз через дорогу от Бейкер-стрит. В этом помещении размещалась администрация цирка Бертрама Миллза, временно закрытого.

Через дверь, которой раньше пользовались укротители и акробаты, жонглеры и клоуны, теперь ходили совсем другие люди. Уже после войны по высочайшему повелению королевы-матери на стене этого здания появилась скромная мемориальная табличка со следующей надписью:

Эта табличка установлена,

чтобы увековечить героические дела

мужчин и женщин, граждан свободной Франции

и их английских товарищей, которые

уходили из этого дома, чтобы выполнить

свой долг на оккупированной врагом территории Франции.

Воздадим же дань тем, кто не вернулся домой!

1941–1944 гг.

Эти простые, но трогательные слова показывают, что между французами и англичанами в действительности существовали крепкие дружеские связи. Они же являются самым лучшим итогом деятельности отдела РФ.

В первое время капитана Пике-Викса захлестнул поток жалоб из офиса полковника Пасси, причем многие из них являлись обоснованными. Но в конце концов сотрудникам отдела РФ удалось преодолеть многочисленные препятствия и наладить взаимоотношения с полковником Пасси и его заместителем капитаном Раймоном Лагье (Бьенвеню), который руководил оперативным отделом BCRA. Английские и французские офицеры со временем сумели создать атмосферу взаимного уважения и доверия, что очень помогало в работе. А тем временем в высших эшелонах власти Англии и Франции продолжали царить всеобщий антагонизм и подозрительность.

Отдел РФ занимался преимущественно голлистскими агентами и вооруженными формированиями, поэтому перед ним стояли те же проблемы, что и перед Букмастером и его офицерами.

Пасси постоянно жаловался, что офицеры, вербующие агентов для французского отделения SOE, допускались к французам из Патриотической школы, в то время как представители «Свободной Франции» такого разрешения не имели. Пасси обвинял английских вербовщиков в том, что они вводят потенциальных агентов в заблуждение, сообщая им, что они будут служить де Голлю. Офицеры французского отделения SOE всегда и везде заявляли о полной беспочвенности подобных обвинений. Однако капитан Пике-Вике признал, что подобные факты имели место на местах. Некоторые офицеры, стараясь привлечь на свою сторону членов движения Сопротивления, действительно использовали имя де Голля.

Пике-Вике выполнял свою непростую работу в исключительно тяжелых условиях. До осени 1942 года он был ответственным за связи с BCRA, а также за доставку вооружения для голлистских групп во Франции и отправку агентов Пасси.

В то время англичане контролировали все материальное обеспечение, в их ведении находились самолеты, радиосвязь, контейнеры, оружие, боеприпасы, взрывчатка, деньги, в общем – все. Французы же не подпускались ни к чему. Англичане настояли на использовании общего шифра, который должен был применяться всеми сторонами в радиопередачах, так что секретная служба де Голля не имела возможности связаться даже со своими собственными агентами без ведома англичан.

Только значительно позже, после того как Пике-Вике уже покинул SOE, а его место занял полковник Джеймс Хатчисон, французам удалось добиться уступок от правительства Великобритании, позволяющих им независимо руководить своими агентами во Франции.

КАК СТАНОВИЛИСЬ ФРАНЦУЗАМИ

Тот факт, что Французский национальный комитет и его BCRA стремились использовать деятельность соотечественников для достижения своих политических целей, ни для кого не был секретом. Однако при этом французское отделение SOE оказалось в довольно затруднительном положении. Другие отделы SOE в своей работе полагались исключительно на национальные кадры соответствующих стран. Букмастеру приходилось «создавать» французов своими руками.

Сложнейший процесс превращения Джона Смита в Жака Дюпона происходил под руководством Веры Аткинс, офицера из вспомогательного женского авиационного полка, которая пришла в отделение Ф одновременно с Букмастером. Она занимала должность офицера разведки и имела множество самых разнообразных обязанностей. Эта молодая и в высшей степени интеллигентная женщина была настоящим знатоком своего дела, обладала острым аналитическим умом и являлась, по утверждению большинства ее коллег, мозгом и сердцем французского отделения.

Она пользовалась любой возможностью, чтобы получить даже самую на первый взгляд незначительную информацию о жизни в военной Франции. Она помнила все существующие в стране правила, касающиеся работы, передвижения, комендантских часов, продовольственного снабжения, регистрации в полиции и т. д. Требуемые документы изготавливались в секретных лабораториях SOE, но Вере всегда удавалось добавить ту или иную полезную деталь, мелкий штрих, который мог убедительно удостоверить личность агента при обыске. Это были семейные фотографии, старые визитные карточки, письмо от старого друга или возлюбленной, в общем, то, что человек может годами носить в бумажнике. Никто не знал, откуда берутся французские спички или использованные билеты, которые она вкладывала в карманы агентов, но эти пустяки всегда оказывались удивительно кстати.

К тому же она была воистину неиссякаемым источником информации. Вера Аткинс непременно участвовала в заключительном инструктаже агентов, проводимом накануне отправки. Каждый агент имел своего офицера-наставника, а Вера Аткинс курировала всех.

Как поведет себя агент за столом? Соберет ли он, как истинный француз, подливку с тарелки кусочком хлеба и с удовольствием съест его, или же, в исконно английской манере, оставит последние кусочки еды на тарелке, после чего аккуратно поместит нож и вилку в положении «полседьмого»? Разумеется, некоторые студенты были знакомы с нормами поведения французов, но в таком деле, как национальная кухня и вина, напоминание никогда не бывает лишним. При возможности наставники водили своих подопечных в рестораны в Сохо, причем всегда стремились попасть в «Кокий». Именно там подавали блюда настоящей французской кухни, а значит, была возможность вспомнить, как ведут себя за столом французы.

Заключительный инструктаж проводился в апартаментах Букмастера в Орчард-Корт, расположенном на площади Портман. Эта маленькая квартира принадлежала SOE и была предназначена именно для таких целей. Атмосфера праздника, царившая в небольших, со вкусом обставленных комнатах, успокаивала агента, помогала ему немного расслабиться накануне путешествия, которое вполне могло стать для него последним. Именно здесь полковник Букмастер и его помощники вели последние беседы с агентами, но уже не как командиры, а как старшие друзья, готовые в любой момент прийти на помощь.

В апартаментах в Орчард-Корт были две примечательные особенности, особенно памятные для всех без исключения агентов SOE. Это дворецкий по имени Парк и выложенная черным кафелем ванная комната с биде из оникса.

Парк когда-то работал курьером в парижском отделении Вестминстерского банка. Он обладал совершенно удивительной памятью, знал псевдоним каждого агента и ни разу ничего не перепутал. Этого улыбчивого, жизнерадостного здоровяка любили все. А его неизменная тактичность позволила избежать множества неловкостей. Чтобы агенты не выдали себя при случайной встрече в тылу врага, им было лучше вообще не знать друг друга, и Парк достиг виртуозного мастерства, разводя людей по комнатам и не давая им встретиться.

«Конечно, агенты все-таки встречались, – вспоминает Букмастер, – в конце концов, мы не могли запретить людям общаться. А наши агенты были достаточно интеллигентными и понимающими людьми. И только одно категорически запрещалось. Никто не имел права говорить другому, куда его отправляют. Если же два агента встречались в апартаментах, они знали, что отправляются в тыл врага одновременно, и вполне могли проговориться».

Такова была очень разумная мера предосторожности. И на практике она себя оправдывала. Даже если агенты прыгали с одного и того же самолета, высаживались с лодки или «лизандера», они никогда точно не знали, куда именно направлен его товарищ. Если один из агентов попадал в руки врага, он даже под пытками не мог выдать местонахождение остальных.

Одним из офицеров-наставников был Андре Симон, известный до войны виноторговец. Побывав в шкуре полевого агента, он хорошо знал, что это такое. Симон с удовольствием ходил со своими подопечными в рестораны Сохо, учил их правилам поведения за столом, рассказывал веселые истории из жизни французов. Но помимо этой достаточно приятной обязанности, он выполнял и все другие, то есть внимательно следил за процессом подготовки агента с самого начала и до конца, составлял отчеты о его успехах и провожал до трапа самолета. Уже на аэродроме он производил последнюю проверку снаряжения агента, вплоть до того, что обшаривал его карманы в поисках случайно завалявшегося автобусного билета, английских сигарет или мелких монет. Он выполнял и весьма нелегкую обязанность – передавал своему подопечному капсулу с ядом. Проявление эмоций при этом было бы совершенно неуместным, поэтому наставник обычно произносил дежурную фразу о своей уверенности в том, что эта капсула агенту никогда не понадобится, но она должна у него быть на всякий случай.

Полковник Букмастер, если у него выдавалась свободная минута, также приезжал на аэродром. Он часто делал агентам личные памятные подарки – пару запонок или пачку сигарет.

Когда агента забрасывали в тыл врага, это вовсе не означало, что он оказался брошенным на произвол судьбы. Офицеры отделения прилагали максимум усилий, чтобы помочь ему и там. Как только удавалось наладить радиосвязь, агенту начинали передавать инструкции, полезные советы, короче, большое количество необходимой в оперативной работе информации.

Конечно, не обходилось и без ошибок, порой имевших самые трагические последствия. Случалось, что радиосигналы перехватывали немцы, что в конечном итоге приводило к провалу агента. В этой книге такие эпизоды есть. И это понятно, ведь агенты SOE работали в условиях повышенного риска.

Заметную роль в налаживании и поддержке регулярных контактов с полевыми агентами играла Вера Аткинс. В период пика активной деятельности SOE прием и передачу сообщений вела команда радисток из FANY со станции, расположенной возле Семи Дубов. Кодированная информация доставлялась на Бейкер-стрит специальными курьерами. Там ее расшифровывали. Вера Аткинс неизменно проверяла каждое входящее и исходящее сообщение. Иногда информация поступала в совершенно непригодном для чтения виде. Но даже если шифровальщики опускали руки, Вера Аткинс, отлично знавшая достоинства и недостатки всех агентов и радистов, упорно продолжала разбирать текст и обычно ей удавалось найти смысл в обрывочном и на первый взгляд бессмысленном сообщении.

К примеру, что бы это значило:

HAVE PREPARED UNION WITH FERMNAN?

(условно – подготовил союз с Фернаном)

Было известно, что кодовый псевдоним одного из агентов – Фернан. Но только агент Арманд, который прислал сообщение, ни при каких обстоятельствах не мог встречаться с Фернаном. Вера Аткинс вскоре поняла, что вместо UNION следует читать ONION (лук), что было названием площадки для приема людей и грузов, подготовленной Армандом. Дешифровщик об этом ничего не знал. Значит, все оказалось довольно просто. А как быть, скажем, с такой информацией:

IMI THRMY SAYG ABLE TAKE TWHGVE CONTTT7S G??U? DAFFLY BBBR MASSAGE MIEUW TORT KUE???IIS

А ведь именно таким получился текст после дешифровки. Вопросительные знаки поставлены на месте букв, которых не смогла разобрать радистка FANY из-за атмосферных помех.

После долгой и кропотливой работы Вере Аткинс все-таки удалось прочитать сообщение:

IMI TOMMY SAYS ABLE TAKE TWELVE CONTAINERS

(Ими Томми сообщает возможности приема 12 контейнеров

GROUND APPLE ВВС MESSAGE MIEUX TARD QUE JAMAIS

площадке Яблоко сигналу ВВС Лучше поздно, чем никогда)

Последние четыре французских слова составляли фразу, которую агент предлагал передать в одной из французских программ Би-би-си в качестве личного сообщения. Когда это было сделано, стало ясно, что на Бейкер-стрит одобрили предстоящую операцию, самолет уже находится в пути и ночью следует подготовиться к приему груза.