Текст книги "Стратегия Византийской империи"

При его предшественнике Никифоре Фоке (963–969 гг.) две империи столкнулись друг с другом в Италии, но Цимисхий хотел возобновить наступление на противоположном конце империи, против арабов-мусульман. Брак был заключён в Риме 14 апреля 972 г., и противостоянию на Западе, казалось бы, положен был конец. В том же году Цимисхий начал свою успешную кампанию, целью которой было изгнание мусульман-арабов. Вот краткое сообщение Скилицы: «Города, которые… император Никифор захватил и подчинил ромеям, теперь взбунтовались и сбросили с себя римское господство; поэтому император выступил против них и дошёл до Дамаска»[252]252
  Скилица. Иоанн Цимисхий; англ, пер.: гл. 21, р. 168.


[Закрыть].

Впоследствии было гораздо больше династических и стратегических браков со старыми и новыми державами, причём всё более экзотическими. Исаак I Комнин (1057–1059 гг.) женился на Екатерине Болгарской, дочери давно умершего к тому времени царя Ивана Владислава; Михаил VII (1071–1078 гг.) пошёл гораздо дальше, женившись на Марии Аланской, дочери грузинского царя Баграта IV из рода Багратионов, насчитывающего тысячелетнюю историю, – и её также взял в качестве супруги, которая придала бы законность его власти, преемник Михаила, Никифор III Вотаниат (1078–1081 гг.), низложивший её бывшего мужа (которого великодушно постригли в монахи, благодаря чему он начал новую карьеру, венцом которой стало его рукоположение митрополитом-архиепископом Эфесским).

Иоанн II Комнин (1118–1143 гг.) также зашёл далеко, женившись на Пирошке (которой дали цивилизованное имя Ирина), дочери венгерского короля Ласло (Владислава) I, но при этом не получил ничего, кроме вынужденного вмешательства в венгерские распри; Мануил I Комнин (1143–1180 гг.) женился на Берте фон Зульцбах, свояченице (сестре жены) германского короля Конрада III, а после её смерти в 1159 г. – на Марии Антиохийской, дочери князя Раймунда Антиохийского, французского вельможи из Аквитании.

Но самый решительный шаг сделал Михаил VIII Палеолог (1259–1282 гг.), отвоевавший Константинополь у латинян и бывший хитроумным Улиссом среди императоров благодаря своим неистощимым стратегемам. Кроме семерых законных детей, один из которых стал его преемником, Андроником II (1282–1328 гг.), у него были ещё две внебрачные дочери, которых он отдал замуж в империю, самую географически пространную за всю историю. К 1279 г. преемники Темучина (Чингисхана) завоевали земли к востоку вплоть до Южного Китая и Кореи, к западу – вплоть до Венгрии, а к югу – от Центральной Азии до Афганистана, Ирана и Ирака. Повсюду подвижные монгольские всадники за счёт высокой манёвренности наносили сокрушительные поражения превосходящим силам противника, как было в битве при Вальштатте близ Лигница в тогдашней Германии (ныне Легница в Польше), известной каждому немецкому школьнику; там 9 апреля 1241 г. князь Генрих II Благочестивый пал вместе с большей частью своих польских, моравских и баварских сил, а также с горсткой рыцарей-тамплиеров и госпитальеров, в сражении, как представлялось, со всем монгольским войском (хотя в действительности это был всего лишь второстепенный отряд). Другие оказались мудрее: в 1243 г. тюрки-сельджуки, сражавшиеся с Византией в течение почти двухсот лет, стали данниками монголов. Тех, кто сопротивлялся, уничтожали: войско под началом Хулагу, внука Темучина, разгромило и исмаилитов [ассасинов], и Аббасидский халифат, разграбив и разрушив Багдад в 1258 г.[253]253
  Обзорные труды: David Morgan. The Mongols (Монголы; Oxford: Blackwell, 1986); John J. Saunders. The History of the Mongol Conquests (История монгольских завоеваний; Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 1971).


[Закрыть]

Вскоре воспоследовала консолидация врагов и с запада и с востока от Константинополя, когда потомки Темучина (Чингисхана) основали прочные государства, которые следует называть скорее чингизидскими, нежели просто монгольскими, потому что их силы всё больше и больше набирались из местного населения, тогда как монголы оставались лишь на вершине руководящей власти, да и то не слишком долго.

На востоке Хулагу, носивший титул ильхана, то есть правителя, подчинённого владыке всех монголов, основал государство, простиравшееся от нынешнего западного Афганистана до восточной Турции через Ирак, охватывая и весь Иран; этот ильханат господствовал также над сельджукскими правителями в Анатолии, которые стали его подданными, дабы избежать уничтожения. На северных берегах Каспийского и Чёрного морей всё огромное степное пространство, начиная от нынешней Молдавии и вплоть до нынешнего Узбекистана, а к северу захватывавшее значительную часть нынешней России, перешло во владение западного войска, или «орды» (от монгольского слова «орда», «воинский стан», отсюда «ставка вождя» и его войско[254]254
  Частное сообщение проф. Голдена (Golden), 23 марта 2008 г.


[Закрыть]). Ещё и сегодня все русские помнят Золотую Орду – устоявшееся впоследствии общее название для возникавших позже монгольских и тюркских держав, собиравших дань с русских городов и князей вплоть до 1476 г.: их остатком было Крымское ханство Гиреев (Гераев), продержавшееся до 1783 г. Вновь основанное монгольское государство господствовало над народами Центральной Азии, над волжскими булгарами, над кыпчаками из Понтийских степей к северу от Чёрного моря, известными византийцам как куманы, и над русскими, даже к северу от Москвы.

Захватчики-монголы из обоих чингизидских государств подошли к границе империи, но тот же Михаил VIII Палеолог, который расстроил планы Карла Анжуйского, поддержав Петра Арагонского на другом конце Средиземного моря, был полностью готов к этому вызову. Его внебрачная дочь, Евфросиния Палеологина, была успешно выдана замуж за Ногая, сына Баула, [сына Берке], сына Джучи, сына самого Чингисхана, неутомимого предводителя западного войска, который никогда не притязал на должность главнокомандующего, но при этом всё равно распоряжался западной Ордой.

Другая внебрачная дочь Михаила VIII Палеолога, Мария Деспина Палеологина, была обручена с человеком поважнее Ногая, с самим Хулагу, разрушившим Багдад; но, поскольку он умер, она вышла замуж за Абака, сына и преемника Хулагу, ещё одного праправнука Чингисхана и преемника Хулагу на должности правителя ильханата. Итак, хотя сестёр разлучили, их мужья оказались родственниками.

Движимые силами внутримонгольского соперничества, оба государства расширялись, по крайней мере в тех направлениях, где была трава для лошадей; в силу этого для них были недоступны гористая Центральная Европа и Египет, так что их силы столкнулись на Кавказе, где оба они естественным образом встретились друг с другом[255]255
  В «Сокровенном сказании монголов», составленном в 1240 г., то есть до великих завоеваний, ничего не говорится о государствах Чингизидов, но многое сообщается о монгольской ментальности – и прозой и стихами. См. рус. пер. С. А. Козина «Сокровенное сказание монголов (монгольский обыденный изборник)»: http://altaica.ru/SECRET/ tovchoo.htm; Marie-Dominique Even and Rodica Pop. Histoire secrete des Mongols: chronique mongole du XIII^е siecle. Monghol-un ni uca tobcigan (Тайная история монголов: монгольская хроника XIII века; Paris, Gallimard, 1964); в Сети: http://altaica.narod.ru/SECRET/ french.htm; англ: Igor de Rachewiltz. The Secret History of the Mongols. A Mongolian Epic Chronicle of the Thirteenth Century (Тайная история монголов: монгольская эпическая хроника тринадцатого века; Leiden: Brill, 2004), 2 тома; и анахронистически старомодный, но при этом чудесный англ, пер.: Francis Woodman Cleaves. The Secret History of the Mongols. Vol. I (Тайная история монголов. T. 1; Cambridge: Harvard University Press, 1982), в Сети: http://altaica.ru/SECRET/cleaves_shI.pdf; cp. рус. пер. архимандрита Палладия (Кафарова): http://altaica.ru/SECRET/Palladij_1866.pdf.


[Закрыть].

Это была не война на уничтожение, а всего лишь спор о юрисдикции – по крайней мере в теории: ведь предполагалось, что все территории Евразии протяжённостью в 12 000 миль, находившиеся под властью Чингизидов, представляют собою коллективное владение клана потомков Темучина. Однако Ногай, как всегда, лично повёл своих людей в бой и потерял один глаз, сражаясь против своего родственника Абака. О реакции двух сестёр ничего не сообщается.

Михаил VIII Палеолог, безусловно, добился успеха. Ни одна из его дочерей не сгинула в гаремах деятельных воителей. Обе они спаслись.

В определённый момент Ногай-хан отрядил 4000 всадников, чтобы они сражались за Михаила в Фессалии; но важнее было то, что ни одна держава к северу от византийских границ не могла предаваться мечтам о нападении на императора, не испытывая при этом страха перед появлением незваных гостей из державы Чингизидов.

Что же касается Абака-хана, то он попытался обратить своих подданных-мусульман в буддизм, в миролюбивую религию, которую воинственные монголы почему-то сочли самой для них подходящей. Мария Деспина Палеологина оказалась влиятельной государыней. Ни сельджуки, ни другие, в то время ещё более опасные тюркские бейлыки («княжества»?) не могли безнаказанно нападать на её отца в Анатолии. В Стамбуле, в квартале Фенер, выходящем на Золотой Рог, есть единственная православная церковь, не превращённая в мечеть после завоевания 1453 г.: Панагия Мухлиотисса, церковь Богоматери Монгольской, перестроенная Марией Деспиной по её возвращении после смерти Абака-хана.

О византийцах можно, конечно, сказать много разного, но уж деревенскими простачками они точно не были.

Глава 7
География власти

Учитывая линейность мышления римлян и византийцев (они мыслили скорее маршрутами от одного места до другого, нежели пространствами, и полагались скорее на путеводители, чем на карты), может быть, следовало бы назвать эту главу «Этнография власти». Любопытство по отношению к чужеземным народам было достоинством греков, которого римляне, в сущности, не разделяли – до тех пор, пока не превратились в византийцев. Вопреки современной академической моде, склонной не видеть в византийских сочинениях ничего, кроме враждебности и предрассудков[256]256
  Подобную дурную моду ввёл востоковед-дилетант Эдвард Саид (Said): см., напр., Francois Hartog. The Mirror of Herodotus: the Representation of the Other in the Writing of History (Зеркало Геродота: изображение «Другого» в историографии: University of California Press, 1988); и Edith Hall. Inventing the Barbarian (Выдумывание варвара: Oxford: Oxford University Press 1989): «Другого» всегда «выдумывают» – и, конечно, всегда предвзято.


[Закрыть], эти сочинения свидетельствуют о том, что византийцы живо интересовались чужеземными культурами и обычаями, причём так живо, как не каждый народ в наши дни[257]257
  Gilbert Dagron. Ceux den face. Les peuples etrangers dans les traites militaires byzantins (Те, кто напротив. Чужеземные народы в византийских военных трактатах), ТМ No. 10 (1987), 207–232. В дальнейшем: Dagron 1987.


[Закрыть]. Правда, новые сведения о чужеземных народах проходили через фильтр, нагромождённый прежними мифами – включая Гога и Магога, амазонок и благородных дикарей, которых всегда изобретают заново, чтобы бичевать изнеженность и ещё что похуже. Но, как мы увидим, византийские военные собирали много реальных сведений о тактике и вооружении врага, а византийские послы старательно сообщали об огромном разнообразии встречавшихся им народов, причём настолько точно, что их сообщения стали основным источником сведений о многих из них. Христианство, конечно, помогало сражаться с предрассудками – и не только из-за своего вселенского охвата, но также и потому, что оно осуждало обычай мыться в банях, тем самым не ставя ни во что такую преграду, как дурной запах, сильно препятствовавший тесному общению римлян с варварами.

В «Книге церемоний» Константина Багрянородного уточняется, как надлежит обращаться к адресатам официальной корреспонденции согласно принятым тогда правилам, а также указывается ценность печати для каждого письма (до сих пор сохранились тысячи византийских печатей, и это всё, что осталось от такого же количества утраченных документов). Длинный перечень наименований свидетельствует об обширном географическом кругозоре и о разборчивом подходе византийской дипломатии[258]258
  II, 48. De Cerimoniis (О церемониях). Vol. I, рр. 686-92. Но здесь цит. по: Paul Stephenson, http://homepage.mac.com/paulstephenson/trans/decer2.html/.


[Закрыть]. Если оставить в стороне спорадические контакты с державами, лежавшими гораздо дальше в Азии, то горизонт византийской дипломатии простирался на тысячу миль к востоку, от Константинополя до Каспийского побережья, более чем на тысячу миль к западу через Европу, более чем на пятьсот миль к северу до Киевской Руси, а на юг – до самого Египта[259]259
  Gilbert Dagron. Byzance et ses Voisins. Etude sur certains passages du livre de ceremonies, II. 15 et 46–48 (Византия и её соседи. Исследование некоторых пассажей из «Книги церемоний»: II. 15, 46–48). ТМ No. 13 (2000); и карта на р. 357.


[Закрыть].

Порядок первенства в «Книге церемоний» отчасти отражал иерархию реальной власти, отчасти же определялся традиционным протоколом. Поэтому папа Римский идёт первым:

Папе Римскому (ис тон папан Ромис). Золотая булла в один солид.

«Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, нашего единого и единственного Бога. (Такие-то [имя] и [имя], императоры ромеев, верные Богу, – такому-то [имя], Святейшему Папе Римскому и нашему духовному отцу (пневматикой патэра)».

В письмах патриархам Александрийскому, Антиохийскому и Иерусалимскому слова те же, но выражение «нашему духовному отцу» отсутствует. С другой стороны, письма им скреплялись печатью в три золотых солида.

Первым из светских правителей в перечне, несомненно отражающем порядок первенства, шёл аббасидский халиф в Багдаде, считавшийся правителем всех исламских стран, но к тому времени превратившийся в сугубо номинального главу состязавшихся между собою держав: как эмиратов, признававших за халифом номинальную власть, так и султанатов и враждебных эмиратов, такой власти не признававших. Когда был написан этот текст, Хамданидский эмират со столицей в Алеппо (подробнее о нём будет говориться ниже) был для византийцев самой значительной мусульманской державой. К тому времени скорее мусульмане боялись империи, чем она – их, так что можно было не опасаться того, что вежливость будет превратно понята как признак слабости:

Протосимвулу [первому визирю] эмира верных [амирмумнис, эмир-ал-мумемнин, «повелитель правоверных»]. Золотая булла в четыре солида.

Величайшему, благороднейшему и знатнейшему [имя] первому советнику повелителя агарян [арабов, чьё происхождение возводилось к Агари, отвергнутой наложнице Авраама], от [имя] и [имя] верных Христу Господу, самодержцев, августов и великих императоров ромеев, высокочтимому, благороднейшему и знатному [имя] повелителю агарян.

После мусульман идут правители Закавказья. Особая топография Кавказа, чьи глубокие долины отделены друг от друга высокими горами, непроходимыми зимой и едва преодолимыми даже летом, несомненно, в высшей степени способствовала культурной, языковой и политической раздробленности[260]260
  О контексте десятого века и о его исторической подоплёке см.: Bernardette Martin-Hisard. Constantinople et les Archontes du Monde Caucasien dans le Livre de Ceremonies, II, 48 (Константинополь и «архонты» кавказского мира в «Книге церемоний», II. 48), ТМ No. 13 (2000), рр. 361–521.


[Закрыть]. Вплоть до сего дня этот регион остаётся беспокойным домом для множества различных народностей, говорящих на совершенно разных языках, исповедующих разные религии и принадлежащих к разным антропологическим типам. Если бы у каждого из них было своё государство, таковых было бы гораздо больше, чем нынешние Армения, Азербайджан, Грузия и семь республик в составе Российской Федерации – в крупнейшей из которых, а именно в Дагестане, где насчитывается два с половиной миллиона населения, проживают десять национальностей, считающихся основными, хотя говорят там более чем на тридцати языках. В действительности там есть ещё и непризнанные государства, включая Абхазию, Южную Осетию и Нагорный Карабах.

В византийские времена, как, впрочем, и в наши, кавказские державы сражались друг с другом на очень маленькой территории, воины вдохновлялись раздутыми представлениями о национальном самоо-тождествлении, а также разбойничьими обычаями, которые остаются неискоренимыми по сей день. Владея удачно расположенной башней из грубо обтёсанных камней и отрядом воинов, любой мелкий вождь мог стать правителем части своей долины, тогда как вожди, способные обладать всей долиной, уже метили в князья. Одни кавказские правители были значительными владыками, другие – племенными вождями, чьё положение было шатким; но византийцы не могли позволить себе обойти вниманием даже самых ничтожных правителей, потому что любой из них мог открыть или перекрыть проход через горы, что в войне порой имело решающее значение. Все были уязвимы для нападения или осады, но куда лучше было избежать битвы, не тратя на неё время и ублажив возможного противника льстивыми посланиями и дарами.

В ходе долгой борьбы Византии с Сасанидской Персией, завершившейся тремя столетиями ранее, кавказские правители также могли быть врагами – уже хотя бы потому, что они были настолько же персами по своей материальной культуре, насколько христианами по религии. Империи легче было сотрудничать с ними в борьбе с культурно чуждыми арабами-мусульманами. Большинство кавказских правителей были хорошо знакомы с византийской культурой, многие на себе испытали притягательность константинопольского двора и раздаваемых им наград; и хотя некоторые располагали собственными автокефальными Церквями, заявляя при этом об их большой древности, у них не было религиозных препятствий, мешающих им признать первенство империи во всех остальных вопросах.

Соответственно этому большинство кавказских владык выступали в двойном качестве: как правители своего народа, облечённые обычно армянским титулом ишхан – архонт в бюрократическом греческом, что отдалённо соответствует князю, и в то же время как имперские чиновники, часто в ранге куропалата (старшего дворцового чиновника). Это был третий по высоте ранг в девятом-десятом веках, выше которого стояли только кесарь (этот титул по большей части присваивался только членам императорской фамилии) и новилиссим (благороднейший).

Во время составления «Книги церемоний» один кавказский правитель был действительно великим: куропалат Давид III («Давит» для грузин, заявляющих свои права на него), более известный в истории как Давид, царь Тао-Кларджети (Тао, или Тарона, армянское Тайк), из армянско-грузинского рода Багратидов. Правители Армении, Иверии к северу от неё (ныне восточная Грузия и часть западного Азербайджана), а позднее и всей Грузии, высшие Багратиды носили титул куропалата. Они правили территориями, находившимися по большей части в нынешней Грузии и Армении, примерно с 966 г. вплоть до убийства Давида в 1001 г., когда его территории были включены в состав Византийской империи; их потомки снова выступали в качестве местных правителей, став наконец дворянами Российской империи вплоть до большевистской революции[261]261
  С. Toumanoff. Armenia and Georgia (Армения и Грузия), в: изд. J. М. Hussey. The Cambridge Medieval History (Кембриджская история Средних веков). Vol. IV, The Byzantine Empire (Византийская империя). Часть I (Cambridge: Cambridge University Press, 1967), pp. 593–637.


[Закрыть]. Хотя этот текст был составлен незадолго до того, как Давид из Тао стяжал широкую известность, он подошёл бы для следующей предписанной формы обращения лучше любого другого современного ему кавказского правителя:

Князю князей (архон тон архонтон) Великой Армении.

Золотая булла в три солида.

Константин и Роман, верные во Христе Господе, самодержцы, августы и великие василевсы ромеев, – такому-то [имя], знатнейшему правителю Великой Армении и нашему духовному сыну.

Был ещё и другой армянский правитель из дома Арцруни (или Ардзуни), правивший Васпураканом, областью, находившейся уже не на Кавказе, а к югу от него, в современной Турции, в окрестностях озера Ван. Правители Васпуракана почти всегда были в известной степени зависимы от рода Багратидов, но обращаться к ним полагалось как к независимым повелителям. Особая форма обращения была предусмотрена не только для могущественных владык, но и для многих мелких правителей, разделивших между собою тогдашнюю Армению: для архонтов Коковита, Тарона (Тайка, которому в следующем столетии была уготована более славная судьба), Моекса, Аузана, Сюника, Вайцора, Хациены и даже для «трёх князей сервотиев, именуемых “чёрными ребятами” (мавра педиа).

К северу от Армении находилась Иберия (Иверия): так греки и римляне называли древнегрузинское царство Картли, потомки жителей которого до сих пор называют себя картвелами в противоположность мингрелам, лазам и сванам, населяющим другие части Грузии. Её правители тоже носили высокий титул куропалата.

Историческая Иверия была не больше современной Бельгии или Тайваня, но, учитывая кавказские наклонности, она была всё же слишком велика для того, чтобы управляться единолично, поэтому признавались также архонты Вериасаха (арм. «Верхняя сторона»), Карни (Карнатаис), Квелы и Ачары. В действительности весь Кавказский регион не превышает размерами Грецию, но, кроме исторической Армении и Картли, то есть Грузии, в его разделе участвовали и другие государства: Алания, более или менее соответствующая нынешней Осетии в пределах Российской Федерации[262]262
  В действительности Алания в Х в. занимала территории совр. Карачаево-Черкесии, Кабардино-Балкарии, Северной Осетии, части Краснодарского и Ставропольского краёв и, вероятно, Ингушетии. – Прим. ред.


[Закрыть]; Абасгия, более или менее тождественная нынешней Абхазии, чьё отделение от Грузии признано (вне всяких сомнений, бескорыстно!) только Российской Федерацией; и Албания в современной республике Азербайджан.

Даже сегодня восточная часть Кавказского региона проявляет более сильные тенденции к раздробленности, чем его западная часть: будь то в республике Дагестан, где говорят на тридцати языках, будь то в Азербайджане с его анклавами. Поэтому признавались и архонты многих других местностей, включая Азию, то есть нынешний Дербент в Дагестане, где по сей день стоит сасанидская крепость и «где находятся Каспийские ворота». Каким бы мелким ни был князёк Азии, он держал под своим контролем проход, в высшей степени важный стратегически, легкопроходимый прибрежный маршрут, соединяющий южную степь с северо-западным Ираном.

После перечисления многочисленных кавказских правителей список продолжают главы христианских Церквей, не находящихся в общении с Православной Церковью, возглавляемой патриархом Константинопольским: это католикос Армении [до сих пор таков титул главы Армянской Апостольской Церкви, не находящейся в общении с Римом; его резиденция находится в Эчмиадзине в Республике Армения]; католикос Иберии [предшественник патриарха Грузинской Апостольской Автокефальной Церкви]; католикос Албании [вышедший из употребления титул исчезнувшей Церкви].

Далее следует интересный повтор с более детально разработанными приветствиями папе Римскому, к которому уже обращались ранее, и более ценной печатью: в два солида золота, а не в один. Объяснить это несложно. «Книга церемоний» – не единая книга, написанная одним автором, а скорее компиляция выдержек из архивных документов, и тем она особенно ценна. В данном случае компиляторы по небрежности включили в текст приветствия из двух разных писем – возможно, составленных в разное время.

В Западной Европе власть была далеко не так раздроблена, как на Кавказе, и, пожалуй, более стабильна. Раздробленность, возникшая после эпохи Каролингов, продлилась в течение нескольких веков; образовывались всё более мелкие государства, не слишком-то развившиеся к десятому веку:

Королю (реке) [титул куда более низкий, чем август-василевс] Сазонии [Саксонии = восточной Германии]; королю Байурии [Баварии (это страна так называемых «немициев» (немцев)], королю Галлии [в 987 г. Гуго Капет, граф Парижский, герцог западных франков, был коронован как король Франции, но владения его были значительно меньше, чем современная Франция]; королю Германии [Оттону I из дома Людольфингов, который основал собственную династию Оттонов, был коронован в 936 г. архиепископом Майнцским, примасом Германии, в Аахенском кафедральном соборе Карла Великого, что стало недвусмысленным знаком его притязаний на титул императора[263]263
  Общий обзор см.: Eckhard Milller– Мег tens. The Ottonians as Kings and Emperors (Оттоны как короли и императоры), в: изд. Timothy Reuter. The New Cambridge Medieval


[Закрыть]].

Стандартная форма обращения ко всем вышеупомянутым такова: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа, нашего единого и единственного Бога. Константин и Роман, императоры ромеев, верные Богу, такому-то [имя], знаменитому королю, желанному духовному брату (пепофименос пневматикос адельфос)».

Это было ещё до объявления о схизме между Римской и Константинопольской Церквями, то есть при желании полное духовное братство ещё разрешалось. Лишь 2 февраля 962 г., уже после составления «Книги церемоний», скандально известный папа Иоанн XII, крепко нуждавшийся в покровительстве, присвоил Оттону I титул императора (Romanorum imperator augustus; император римлян, август) в Риме. Через десять дней Оттон дал Иоанну то, в чём он нуждался: письменную гарантию безопасности папских территорий, Diploma Ottonianum (Оттонов диплом). Император спешно выступил из Рима, чтобы сражаться с врагами папы, но оказался слишком удачлив: папа Иоанн XII стал опасаться за свою независимость и тайно отправил послов к мадьярам, которые были ещё язычниками, и в Константинополь – с просьбой разбить Оттона. Тайна открылась, и Оттон возвратился в Рим в ноябре 963 г., чтобы созвать синод епископов, низложивший Иоанна.

Оскорбление, нанесённое императору в Константинополе коронованием другого императора в Риме, не изгладилось почти немедленным раскаянием папы; но в 972 г. Иоанн I Цимисхий (969–976 гг.) признал титул самого могущественного правителя Запада. Убедительный аргумент Оттона заключался в том, что с 966 г. он заставлял своих союзников нападать на византийские владения в юго-восточной Италии, в Малой Лангобардии (Langobardia Minor), т. е. в нынешней Калабрии и Апулии, отвоёванной у арабов-мусульман в 876 г. Местные византийские силы под командованием стратегов каждого из регионов успешно отражали эти атаки, но Иоанн I Цимисхий готовился к крупному нападению на державу Хамданидов в Алеппо, и вместо того чтобы распылять свои силы в борьбе с Оттоном I в стратегически второстепенной Италии, он предпочёл достичь соглашения, предполагавшего династический союз.

Далее мы обнаруживаем обращение к несуществующему правителю: принцепсу (принкипс) Рима. Когда составлялась «Книга церемоний», в Риме не было никакого принцепса, причём не было его уже более чем полтысячелетия; непонятно, что это такое: просто любовь к древностям или колкий намёк в адрес папы.

Эмиру Африки [Ифрикия по-арабски, римская провинция Африка и современная республика Тунис; до 909 г. ею правила династия Аглабидов, а затем Зиридов – берберов, служивших египетскому Фатимидскому халифату]. В обращении к этим мусульманам вновь утверждалось христианство:

Константин и Роман, верные во Христе Господе, самодержцы, августы и великие императоры ромеев, славнейшему (эндоксотатос) и благороднейшему (эвгенестатос) эксусиасту мусульман. Золотая булла в два солида.

«Эмиру Египта». Это был ихшид (акшид), правитель, подчинённый багдадскому халифу вплоть до Фатимидского завоевания 972 г. Будучи шиитами, а точнее исмаилитами-«семеричниками», Фатимиды сами притязали на титул халифов и отвергли бы нижестоящий по отношению к нему титул эмира.

Далее признаются две итальянские державы, одна из них особенно загадочна: «князь (архонт) Сардании», то есть Сардинии, но в то время на острове было четыре независимых правителя; и другое государство, которому было уготовано блистательное благосостояние и громкая слава: «дукс [дож] Венеции».

Венеция вступила на путь своего восхождения от деревни-города до города-империи как территория, зависимая от Византии. Её византийский дукс, или местный правитель, почти неприметно превратился в дожа независимой морской империи как раз к тому времени, когда составлялась «Книга церемоний». В 723–727 гг. Венецией всё ещё правили из резиденции византийского экзарха («внешнего правителя», вице-монарха) из Равенны. Затем был первый венецианский правитель Урс, с 738 г. носивший старый римский титул дукс (изначально военный предводитель, затем местный военачальник, наконец, «герцог»); за ним последовали Доминик, Феликс Корникула и Деусдедит (Теодат, сын Урса) и ещё трое других, опять включая Деусдедита (Теодата) вплоть до 756 г.; все они носили византийское военное звание magister militum (военачальник). Между тем Равеннский экзархат был завоёван и прекратил своё существование в 751 г. Никакие византийские титулы больше не упоминались ни на монетах, ни в надписях после 756 г., хотя византийская власть всё ещё оставалась в силе по меньшей мере до 814 г. Только после этого венецианские дожи начинают выступать главами полностью независимой олигархической республики с заморскими колониями, обретавшими всё большее значение. В 1204 г. венецианцы, возглавляемые дожем Энрико Дандоло (1192–1205 гг.), захватили львиную долю добычи при разграблении Константинополя объединёнными силами Четвёртого крестового похода.

Когда составлялась «Книга церемоний» и ещё в течение девяти веков после этого Италия оставалась географическим названием без единого правительства. Зато там были местные владыки: начиная от захолустных князьков, неотличимых от главарей разбойников, и до более цивилизованных правителей главных прибрежных городов. Одним из них был Амальфи, уже представлявший собою значительную морскую республику и остававшийся независимым вплоть до норманнского завоевания в 1073 г. Поэтому князья Капуи, Салерно, Амальфи и Гаэты признавались наряду с дуксом Неаполя.

Далее следует более экзотическая и обширная держава, Хазарский каганат[264]264
  По-еврейски кузари, мн. ч. кузарим; по-персидски и по-арабски: хазар, казар; по-славянски: хозары; по-китайски: хо-са, ко-са, хотя их неизменно трактовали как ту-цзю-э (тюрок), с уточнением: ту-цзю-э ко-са (тюрки-хазары): Golden 1982, рр. 233–244, а также: Khazar Studies: An Historico-Philological Inquiry into the Origins of the Khazars (Хазарские штудии: историко-филологическое исследование происхождения хазар, Budapest: Akademia Kiado, 1980).


[Закрыть]:

Хагану (хаганос) Хазарин. Золотая печать в три солида.

Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, нашего единого и единственного Бога. Константин и Роман, императоры ромеев, верные Богу, такому-то [имя], благороднейшему (эвгенестатос) и светлейшему (перифанестатос) хагану Хазарии.

Хазарский (по-еврейски кузарим) каганат, столица которого находилась на нижней Волге, на северо-восточном побережье Каспийского моря, во времена своего расцвета, то есть с восьмого по десятый век, проявлял достаточно сильную волю к экспансии, приводившую к столкновению с византийскими интересами в Крыму и на Кавказе[265]265
  См.: Thomas Noonan. Byzantium and the Khazars: a special relationship? (Византия и хазары: особые отношения?), в: Shepard-Franklin, р. 109, но также р. 129: «Мнимого столкновения хазар с Византией на южном Кавказе никогда не было».


[Закрыть].

С другой стороны, одно немаловажное обстоятельство превращало хазар в весьма ценных союзников Византии: они не были непосредственными соседями империи; скорее они соседствовали с её злейшим на то время врагом, с арабами-мусульманами, то и дело совершавшими набеги на Кавказ и в Левант. Хазарский каганат был расположен достаточно удобно для того, чтобы подрывать их мощь, когда арабы-мусульмане сами нападали на восточные границы империи в Анатолии, выступая из нынешнего Курдистана в Иране. Хазары могли помогать империи и косвенно, нападая на тылы арабов, когда те угрожали Константинополю с моря со своих баз, расположенных в Сирии или ещё ближе к столице Византии.

Хазары вышли на историческую арену после распада великого Тюркского каганата, то есть около 640–650 г. (его окончательно разгромили китайцы в 659 г.), хотя разрозненные свидетельства наводят на мысль о том, что они не были подчинёнными племенами, возвратившимися к собственной независимости, а сами составляли ядро элиты Тюркского каганата, а именно правящий клан Ашина («синий» по-восточно-ирански), упоминаемый в китайских источниках. Возможно, этим объясняется причина, по которой союзники-тюрки, оказавшие жизненно важную помощь императору Ираклию (610–641 гг.) в его борьбе против Сасанидской Персии во время страшного кризиса 626–628 гг., когда империя была близка к уничтожению, именуются «восточными турками, которых называют хазарами» в хронике Феофана[266]266
  Феофан. No. 315, AM 6117; англ, пер.: р. 446.


[Закрыть], то есть в лучшем из сохранившихся источников. Однако более вероятно, что это был простой анахронизм: Хазарский каганат стал в его время значительной державой, тогда как Тюркский канагат уже прекратил своё существование. Как бы то ни было, их правитель Зиевил у Феофана – это, несомненно, Тон-ябгу, глава Западного тюркского каганата как такового или же, может быть, возникающего Хазарского – поскольку нет никакого сомнения в том, что последний возник из предыдущего.

Недавно было высказано предположение о том, что исключительно быстрое падение Тюркского каганата, который занимал огромную территорию и стремился к экспансии ещё около 625 г., но стал распадаться уже в 640 г., объясняется переменой климата, а именно резким похолоданием, вызванным извержением вулкана, вследствие которого в 627–629 гг. Восточная Тюркская империя пережила катастрофические снегопады и морозы. Много овец и лошадей пало. Люди жестоко голодали и массово умирали. Империя оказалась в страшном демографическом кризисе и погибла[267]267
  Jie Fei, Jie Zhou, Yongjian Hou. Circa a.d. 626 volcanic eruption, climatic cooling, and the collapse of the Eastern Turkic Empire (Вулканическое извержение ок. 626 г. н. э., похолодание и гибель Восточной Тюркской империи). Climatic Change, Vol. 81, No. 3–4, April, 2007, pp. 469–475. Авторы полагаются на сведения «Цзю Тан Шу» (Старой истории династии Тан), составленной Ли Сюем ок. 945 г.


[Закрыть].

Несомненно одно: империя по-прежнему уверенно полагалась на союз с хазарами, прежде всего против арабского халифата Омейядов на вершине его могущества в седьмом-восьмом веках, когда Константинополь подвергался нападениям. Арабские источники сообщают об уничтожении войска Абд ар-Рахмана ибн Рабии в 650 г., когда оно вторглось на хазарскую территорию на Северном Кавказе, а хазарские войска дошли до самого Мосула в северном Ираке в 731 г. Возможно, Ираклий предложил свою шестнадцатилетнюю дочь Евдокию в жены Тон-ябгу; но, как отмечалось выше, Юстиниан II женился на сестре кагана, а Константин V – на дочери кагана, родившей Льва IV Хазарина.