Текст книги "Homo Sapiens. Краткая история эволюции человечества"

Глава шестая
Равновесие и оппортунизм

Не удивляйтесь названию этой главы. Никакой политики в ней не будет, как, впрочем, и во всей этой книге. Мы с вами поговорим об оппортунизме в биологическом смысле этого слова.

Формулу эволюции можно написать по-разному, в зависимости от взглядов и знаний. Но самая простая и наиболее ясная формула будет выглядеть так:

МУТАЦИИ × РАЗМНОЖЕНИЕ = ЭВОЛЮЦИЯ

Мутации дают материал для эволюции, а процесс размножения обеспечивает использование этого материала. Мутация без размножения, то есть появление признака без его воспроизведения в потомстве, с эволюционной точки зрения ничего не стоит. Это все равно что ноль без палочки. Признак важен только тогда, когда он передается по наследству, комбинируется с другими признаками и т. д.

Относительно размножения в обществе существуют две концепции, или лучше сказать – стратегии. Одни считают, что важно иметь как можно больше детей, и порой доводят количество потомков до каких-то невероятных цифр. Так, например, легендарный марокканский султан Мулай Исмаил ибн Шериф, правивший на рубеже XVII и XVIII веков, считается самым многодетным отцом в истории человечества. Согласно свидетельствам современников Мулай Исмаил содержал 500 наложниц, которые родили ему 700 мальчиков и не установленное точно число девочек. Книга рекордов Гиннесса считает султана отцом 888 детей, но есть упоминания и о 1171 ребенке. Но даже 888 – это все равно рекордный показатель на сегодняшний день.

С чисто биологической точки зрения только так и следует поступать, ведь смыслом существования любого живого существа является производство как можно более многочисленного потомства. Можно сказать, что движущей силой эволюции является стремление генов к максимально возможному воспроизводству. Однако наряду со стратегией «Чем больше, тем лучше» существует и стратегия «Лучше меньше, да лучше». Пусть число потомков будет невелико, но зато они будут «качественными» и получат от родителей все, что необходимо им для развития.

Плодовитость живых организмов разнится невероятно. Если бычий цепень (он же – солитер) вырабатывает в сутки более миллиона яиц, то самка синего кита, самого большого современного животного, рожает по одному детенышу раз в два года. В одном помете речного угря может содержаться около 10 000 000 икринок, а самки королевских и императорских пингвинов откладывают по одному яйцу. Разумеется, чем больше потомков, тем меньше им достается родительского внимания. Бычий цепень или речной угорь вообще никак не заботятся о своем потомстве, а синие киты опекают своих телят (да, именно так называются детеныши китов) как минимум до полуторагодовалого возраста.

Полвека назад была разработана теория r-K отбора, которая определяет две различные природные стратегии размножения живых организмов, обеспечивающие оптимальную численность для данного вида при определенных обстоятельствах.

r-стратегия, которую еще называют «оппортунистической», побуждает стремиться к максимально возможному количеству потомства, к максимально возможной скорости роста численности популяции, вне зависимости от количества имеющихся ресурсов. Проще говоря – плодитесь как можно больше, без оглядки на то, хватит ли всем пищи. Кому пищи не хватит, тот до зрелого возраста не доживет, в этом сказывается регулирующее численность влияние окружающей среды.

K-стратегия, она же – «равновесная», поскольку находится в состоянии равновесия с имеющимися ресурсами, побуждает к «продуманному» воспроизводству. Пусть потомство будет небольшим, но оно получит достаточно пищи и родительской заботы.

Буквы «K» и «r» в названии стратегий, если кому интересно, взяты не с потолка, а из уравнения популяционной динамики Ферхюльста, названного в честь впервые сформулировавшего его бельгийского математика Пьера Франсуа Ферхюльста (1804–1849). Это уравнение также называют логистическим уравнением.

Исходные предположения для вывода этого уравнения следующие:

Первое – скорость размножения популяции пропорциональна ее текущей численности.

Второе – скорость размножения популяции пропорциональна количеству доступных ресурсов. Иначе говоря, конкуренция за ресурсы ограничивает рост популяции.

Уравнение выглядит так:

Р – численность (или плотность численности) популяции.

dР/dt – текущая скорость роста популяции.

r – предельная скорость роста популяции или коэффициент размножения.

K – переносимый объем, то есть предельная численность или предельная плотность численности популяции, при которой популяция еще способна существовать в равновесии с ресурсами.

Согласно теории r-K отбора в нестабильной окружающей среде, то есть в среде с постоянно и существенно изменяющимися условиями, доминирует r-стратегия воспроизведения. Это логично, несмотря на то, что у природы никакой логики нет, поскольку в данном случае определяющую роль играет способность к быстрому размножению, а не приспособление к условиям окружающей среды. Какой смысл приспосабливаться к этим условиям, если они постоянно меняются? На самом деле вопрос, конечно же, не в смысле, а в том, что при быстром изменении условий адаптационные механизмы не работают, признаки попросту не успевают проявить свое приспособляющее действие и закрепиться в потомстве.

Проще говоря, если никакие старания не позволяют приспособиться к условиям среды обитания, когда никакие усилия не помогают обеспечить выживаемость потомства, выход только один – размножаться как можно интенсивнее, надеясь на «авось», то есть на то, что большинство потомков все же выживет. Без родительской помощи.

В целом для r-стратегии характерны высокая плодовитость (это само собой), небольшие размеры особей, относительно короткое время жизни поколения и способность к быстрому и широкому распространению. Типичным примером «оппортунистов» являются мелкие грызуны. Они малы, и потому каждому из них нужно небольшое количество пищи. Каждому из них нужно небольшое количество пищи, и потому их численность может значительно увеличиваться без исчерпывания ресурсов. Они способны к активной миграции и потому быстро находят себе новые ресурсы.

В 1859 году англичанин Том Остин, переехавший жить в Австралию и скучавший без своей любимой охоты на кроликов, выпустил 24 кролика на принадлежавшей ему земле. Кое-кто из фермеров, следуя примеру Остина, тоже выпустил на волю небольшое количество кроликов для того, чтобы как можно скорее получить пригодную для охоты популяцию.

Хотели и получили! Отсутствие естественных врагов, избыток пищи и мягкие зимы, позволявшие круглогодично давать потомство, привели к фантастическому росту количества кроликов. Спустя несколько лет счет им шел уже на миллионы. Без преувеличения – на миллионы. В суперблагоприятных австралийских условиях показатель r для популяции кроликов стремился к бесконечности.

Преобладание K-стратегии размножения наблюдается при относительно постоянных условиях внешней среды, когда ведущим фактором выживания становится не численное преимущество, а способность к успешной конкуренции с другими организмами за ограниченное количество ресурсов. При такой стратегии численность популяции более-менее постоянна и является максимально возможной в данных условиях. K-стратегия характерна для организмов, имеющих крупные размеры, довольно длительную продолжительность жизни (больше 1 года) и малое количество потомства, воспитание которого требует значительного времени. Примером K-стратегов могут служить слоны, киты, человекообразные обезьяны и мы с вами.

Мы – К-стратеги, делающие ставку не на плодовитость, а на выживаемость потомства. Но есть один нюанс, нюансы в биологии разбросаны повсюду, практически ничего нельзя утверждать без поправок и оговорок. Если в целом для нас характерна K-стратегия, то степень ее выраженности зависит от условий. В странах с относительно низким уровнем жизни населения традиционно преобладает высокая рождаемость, сопровождаемая высокой детской смертностью. То есть характерная для человека К-стратегия при неблагоприятных условиях жизни приобретает черты r-стратегии. В развитых странах, для которых характерен высокий уровень жизни, ситуация диаметрально противоположная – низкая рождаемость и низкая детская смертность. Вот вам пример того, как биология вступает в противоречие с элементарной логикой и побеждает. Логика подсказывает нам обратное. По логике, в «неблагополучных» странах рождаемость должна быть низкой, поскольку при низких доходах трудно прокормить большое количество детей. И наоборот, в развитых странах с высокими доходами на душу населения, где нет такой проблемы, как голод, детей должно рождаться много. Однако мы имеем то, что имеем – преобладание многодетных семей в «неблагополучных» странах и, в большинстве своем, один или два ребенка в семье в странах развитых. Опять же, если взять население развитых стран и рассмотреть зависимость рождаемости от доходов, то в группах с относительно низкими доходами рождаемость будет выше, чем в группах с высокими доходами. Такие вот дела.

А теперь давайте перейдем к человекообразным обезьянам и подумаем о том, как К-стратегия отразилась на их образе жизни, на их социальном поведении.

Можно сказать, что К-стратегия является одним из главных факторов, определяющих строгую иерархию в группах человекообразных обезьян и наличие гаремов у самцов. Дело в том, что беременные и кормящие самки обезьян неспособны к зачатию и потому самцы не склонны с ними спариваться. Дело именно в самцах, а не в самках. Самцов не привлекает вид беременной самки или же самки с увеличенными грудями. Увеличенная грудь у самок гориллы или шимпанзе свидетельствует о том, что самка кормит детеныша, по завершении периода кормления грудь уменьшается.

Беременность и период кормления у человекообразных обезьян длятся долго[10]10
  У горилл беременность длится около 8,5 месяца, период кормления может продолжаться до 4–4,5 лет. У шимпанзе беременность длится около 7,5 месяца, а период кормления – до 4 лет, но обычно он заканчивается в трехлетнем возрасте.


[Закрыть], поэтому самцы страдают от дефицита любви, то есть – от недостатка самок, с которыми можно спариваться. Чем выше статус самца в группе, тем больше самок ему доступно, ну а иметь свой личный гарем вообще замечательно. Только не надо забывать о том, что свой статус нужно постоянно подтверждать, вступая в психологические или физические поединки с другими самцами, и гарем нужно постоянно защищать от других самцов.

Для чего, по-вашему, самцам горилл – довольно миролюбивым вегетарианцам – нужны пятисантиметровые клыки и ритуалы устрашающего поведения? Пожалуй, нет фильма о гориллах, в котором бы самец не бил бы себя кулаками по груди, стоя на ногах. Страшно, аж жуть, особенно если учесть, что он еще и громко орет при этом. Все это – клыки с кулаками – нужно для защиты своего статуса и своего гарема. С представителями других видов, в том числе и с человеком, гориллы ведут себя миролюбиво. Даже если горилла нападает, то в большинстве случаев на самом деле только симулирует нападение для того, чтобы отогнать чужака, непрошеного гостя. Приблизится, остановится в нескольких шагах и станет сверлить взглядом.

Слухи о невероятной агрессивности горилл сильно преувеличены. Точно так же, как преувеличены слухи о миролюбии шимпанзе. Если выйти на улицу и устроить опрос прохожих, то подавляющее большинство скажет, что гориллы агрессивны, а шимпанзе миролюбивы и покладисты. На самом же деле все наоборот. Во-первых, шимпанзе не вегетарианцы, а всеядные животные. Помимо фруктов и сочных листьев шимпанзе охотно едят других зверей, в том числе и обезьян меньшего размера, например – мартышек, а также птиц. Во-вторых, шимпанзе нередко убивают своих сородичей, причем это происходит не только в ходе поединков между самцами. Для людей, не в укор нам будь сказано, подобное поведение тоже характерно. А вот для горилл – нет.

Если бы создатели первого фильма о Кинг-Конге хорошо разбирались бы в обезьянах, то сделали бы главным героем не гигантскую гориллу, а гигантского шимпанзе. Впрочем, возможно, что все дело в киногеничности. Гориллы в этом смысле сильно превосходят шимпанзе, выглядят более мощными и более устрашающими. Кстати говоря, с точки зрения естественного обзора чрезмерная агрессивность гориллам не нужна, поскольку она не может увеличить их выживаемости – богатыри-гориллы не имеют в природе врагов. Кроме людей, разумеется. Вы сейчас подумали: «А как же львы?». А никак! Для того, чтобы одолеть самца гориллы, льву нужно вступить с ним в близкий контакт. Не успеет лев этого сделать, как будет разорван на куски могучими руками гориллы. Возможно, что одиночную самку гориллы льву удастся одолеть, но ведь гориллы поодиночке не ходят…

У наших «кузенов» шимпанзе тоже есть клыки, пускай и не такие крупные, как у горилл, а у человека клыков нет. Забегая немного вперед, давайте разберемся, почему так получилось, раз уж зашла речь о клыках. С эстетической точки зрения отсутствие клыков представляет собой абсолютно благоприятный, то есть – положительный признак, но с точки зрения естественного отбора благоприятным должно быть наличие клыков. Давайте не будем забывать, когда человек избавился от клыков – практически на самой заре своей истории, когда эстетика мало кого волновала. Да что там «мало»! Никого она не волновала. Вдобавок, когда все вокруг ходят с клыками «наперевес», клыки по умолчанию будут считаться привлекательными.

Но вдруг они начали уменьшаться, а потом исчезли совсем…

Кстати, а понимаете ли вы, как именно происходит исчезновение какого-либо признака, ставшего ненужным?

С закреплением благоприятных признаков все ясно – если признак благоприятный, то обладающая им особь окажется более приспособленной к условиям среды обитания и, следовательно, оставит более многочисленное потомство, нежели другие особи. Большинство потомков или все без исключения унаследуют данный благоприятный признак и, благодаря его наличию, тоже оставят более многочисленное потомство… В конце концов, через энное количество поколений данным признаком будет обладать подавляющее большинство особей в популяции, или же все без исключения.

Если признак неблагоприятный, то все будет происходить наоборот. Плохая приспособленность – ранняя гибель – мало потомства или вообще полное его отсутствие… Все, признак исчез!

Но клыки были у всех наших предков (давайте не забывать, что у нас общие предки с всеядными шимпанзе, а не с гориллами-вегетарианцами). Они служили для утверждения своего положения на иерархической лестнице, а также, частично, и для охоты. Шимпанзе клыки сохранили, а мы утратили. Считается, что причиной этой утраты стал переход к парным отношениям, когда у каждого самца, то есть, пардон – у мужчины, была своя определенная женщина, которая «благодарила» его сексом в обмен на пищу. «Парность» нашим далеким предкам показалась привлекательной, они массово пришли к ней, и тем самым отпала необходимость постоянных конфликтов между мужчинами за обладание женщиной. Опять же – охота с помощью камня или палки оказалась эффективнее использования клыков…

Это все ясно. Но как же исчезли клыки?

Они перестали закрепляться в потомстве, поскольку стали ненужными, то есть неважными с точки зрения естественного отбора. Если раньше особи с маленькими клыками или вовсе не имевшие клыков не могли оставить потомства или же оставляли его меньше, чем другие, то сейчас (это «сейчас» наступило более 2 000 000 лет назад) клыки перестали быть преимуществом и «мелкоклыкастые» с «бесклыкастыми» оставляли столько же потомства, что и «крупноклыкастые». Со временем признак «клыки» размылся, исчез. Образно говоря, «клыкастые» растворились в «бесклыкастых», которых развелось великое множество.

Глава седьмая
Половой отбор и половой диморфизм

Половой отбор представляет собой частный случай естественного отбора. В основе полового отбора лежит конкуренция за полового партнера между особями одного пола (и, разумеется, одного и того же биологического вида). Конкуренция приводит к производству потомства вследствие выборочного спаривания. Слово «выборочного» здесь ключевое. Смысл полового отбора заключается в том, что с одними партнерами спариваются чаще и охотнее, нежели с другими. В подавляющем большинстве случаев, то есть у большинства биологических видов, активную роль играют особи мужского пола, для которых самки являются ресурсом. Ограниченным ресурсом, заметьте себе! Иначе бы не было никакой конкуренции. Зачем конкурировать, если ресурса на всех хватает?

Почему именно самцы играют активную роль? За какие заслуги им досталась такая «привилегия»?

Надо сказать, что привилегия это довольно сомнительная и весьма условная. Если уж вдуматься, то приятнее быть не тем, кто конкурирует с себе подобными, а тем, за кого идет конкурентная борьба. Самцы распускают хвосты или топорщат шерсть на загривках, поют любовные песни, осыпают самок дарами, танцуют вокруг них… Короче говоря, изо всех сил стараются обратить на себя внимание и добиться благосклонности. А самки, принимая все эти знаки ухаживания как должное, делают выбор. Ну и кто тут получается главный? Всегда главнее тот, кто принимает решение.

Самцы конкурируют за самок, а не наоборот по весьма прозаической причине – на производство спермы затрачивается гораздо меньше времени и ресурсов, чем на производство яйцеклеток и вынашивание беременности (высиживание яиц). О грудном вскармливании мы сейчас не говорим, поскольку сказанное касается не только млекопитающих. Яйцеклетки созревают довольно долго, а беременность длится еще дольше… За это время самец, у которого сперматозоиды образуются «на раз-два», успеет спариться с множеством других самок. Да, разумеется, представители многих видов образуют устойчивые пары, в которых самцы заботятся о беременных или сидящих на яйцах самках, а не ищут, с кем бы им еще спариться, но конкуренция самцов за самок сложилась задолго до того, как появились виды, образующие устойчивые пары, на всю жизнь или только на время, необходимое для получения и выращивания потомства.

Половой отбор основан на половом диморфизме – анатомических (а также поведенческих, психологических) различиях между самцами и самками одного и того же биологического вида. Половой диморфизм может проявляться по-разному – в размерах тела, в запахе, в характере волосяного покрова, в окраске, в размерах и строении зубов и т. д.

Дарвин различал два явления, приводящие к половому отбору: конкуренцию между самцами в борьбе за самку и выбор самкой того или иного самца. Соответственно, половой диморфизм должен проявляться в двух категориях вторичных половых признаков – в органах нападения у самцов, служащих им в качестве орудий борьбы за самку, и в признаках, привлекающих (возбуждающих) особей противоположного пола. Выше уже было сказано о «гамбите» – яркой демаскирующей окраске у самцов многих птиц, которая помогает привлечь внимание самок.

Раньше многие биологи отрицали существование полового отбора, но сегодня большинство ученых признает его и понимает, что половой отбор является эффективной составляющей естественного отбора. Эффективной и своеобразной. Если естественный отбор закрепляет только полезные признаки, то половой отбор любит устраивать разного рода «гамбиты», закрепляя в качестве сексуально привлекательных признаков не только безусловно полезные, но и такие, которые снижают приспособленность самца к условиям среды обитания, то есть – снижают его жизнеспособность.

Как эволюция доходит до «гамбитов», до того, чтобы противоречить себе самой?

Этому есть несколько объяснений.

Начнем с самого простого, согласно которому признак, свидетельствующий о хорошем состоянии здоровья и (или) большой физической силе, а также о ряде других привлекательных для противоположного пола качествах, может усиливаться в процессе полового отбора до абсурда, то есть до такой степени, что начнет существенно осложнять жизнь своему обладателю. Один из самых ярких примеров такого абсурда – огромный (и яркий) хвост самцов павлина. С таким хвостом не то чтобы летать, с таким хвостом по земле ходить тяжело, тянется он огромным шлейфом… Но когда-то хвост у самцов был не огромным, а просто крупным и традиционно воспринимался самками как «знак качества» данного самца. Самцы с крупными хвостами получали преимущество в спаривании, признак закрепился и стал развиваться. Ну и доразвивался до таких вот чрезмерных, поистине немыслимых пределов.

Зато такой выраженный «знак качества» невозможно подделать, иначе говоря – самец, обладающий слабым здоровьем или просто небольшой физической силой, не сможет таскать за собой такой груз, это доступно лишь «богатырям». Существует так называемая концепция гандикапа, которая объясняет развитие чрезмерных и обременительных половых признаков стремлением подтвердить свою силу и хорошее состояние своего здоровья. Смотри, мол, дорогуша, какой огромный хвост я за собой таскаю без особого напряжения! Как вариант: смотри, какое у меня яркое оперение, привлекающее внимание природных врагов, но я настолько ловок и проворен, что дожил до половозрелого возраста и сейчас хочу быть с тобой!

Правда, у концепции гандикапа больше противников, нежели сторонников. Противники любят интересоваться, почему в своем стремлении к отягощающим жизнь признакам половой отбор не дошел до такого «гандикапа», как одноглазый павлин или, скажем, трехногий олень?

Механизм фишеровского убегания, предложенный в начале XX века британским биологом-эволюционистом Рональдом Фишером, объясняет эволюцию обременительных половых признаков, невыгодных для выживания, следующим образом.

В популяции павлинов вдруг появился мутантный ген, побуждающий самок выбирать самых длиннохвостых самцов. Не по принципу «длинный хвост – показатель силы и здоровья», а просто так, потому что длинный хвост выглядит привлекательнее. Ни о каком гандикапе самки не думают, даже на инстинктивном уровне.

В результате самцы с более длинным хвостом начинают оставлять больше потомства, чем короткохвостые. Но обратите внимание на то, что следующее поколение наследует не только длинный хвост самца, но и расположение к таким самцам со стороны самок. Механизм положительной обратной связи в чистейшем виде! Постепенно хвосты вырастут до чрезмерных размеров, но настолько же и усилится расположение самок к длинным хвостам. Никакого гандикапа, просто ирония эволюции. А как же без иронии? Без нее никак. Еще Конфуций сказал: «Не пошутишь – и не весело».

Половой отбор повышает эффективность обычного естественного отбора, поскольку у плохо приспособленных самцов снижаются шансы не только на выживание, но и на оставление потомства.

Главное же достоинство полового отбора заключается в его осмысленности и целенаправленности. Естественный отбор слеп и бездумен, а у полового отбора есть глаза и ум, ведь его проводят живые существа, способные распознать определенный признак, оценить его и на этом основании сделать выбор.

Вполне можно допустить, что миллионы лет назад в одной из популяций гоминид возникла мутация, побуждавшая самок выбирать более умных самцов. А что? Запросто! Это в ходе общего естественного отбора интеллект «выстреливает» не сразу, а через какое-то время. А на бытовом уровне, при общении между индивидуумами, преимущества более развитого интеллекта ощущаются сразу. Более умный самец (тогда еще самец, а не мужчина) сообразит, как достать из раковины съедобного моллюска, сможет отыскать в лесу наиболее вкусные плоды, да еще и в большом количестве, а то и какую-нибудь сценку изобразит развлечения ради… Вот так, подчиняясь выбору слабого пола, эволюция пошла по пути увеличения головного мозга и развития интеллекта.

Не исключено, что исчезновение клыков и, вообще, смягчение внешней брутальности тоже произошло по желанию самок, постепенно превращавшихся в женщин. Если при гаремном образе жизни самки предпочитали агрессивных и сильных самцов-охранителей, то с внедрением в уклад парных связей стали отдавать предпочтение верным, надежным и заботливым. Парный уклад избавлял самок от постоянных покушений со стороны «чужих» самцов, а еще парный уклад лишал самок помощи со стороны других самок, характерной для гаремного образа жизни. Вместо агрессивного стража понадобился заботливый трудяга-кормилец, способный позаботиться и о своей партнерше, и о своем потомстве. Не надо забывать и о том, что обратной стороной гипермужественности является гиперсексуальность и гиперагрессивность. Альфа-самца невозможно удержать при себе. Вместо того, чтобы помогать и заботиться, он будет бегать «налево» и устраивать драки с другими самцами. Короче говоря, никакой помощи от него не дождешься, да и вряд ли он долго протянет при таком образе жизни – прибьют рано или поздно. Нет, лучше уж пусть партнер будет менее мужественным, но более надежным. Как говорится: «Не ахти какой, зато свой!» Вот и пошел отбор в сторону уменьшения клыков с кулаками и изменения характера с агрессивно-брутального на покладисто-заботливый.

На этом месте нужно сказать себе «стоп!» и перестать рассматривать гипотетические вариации полового отбора. Иначе можно слишком увлечься и дойти до полного отрицания обычного естественного отбора, приписав все его достижения отбору половому. А что? Это же так легко…

Интересный факт – степень выраженности полового диморфизма у наших близких родственников, горилл и шимпанзе, различается очень сильно. У горилл самцы в среднем вдвое крупнее самок, а у шимпанзе разница в длине туловища и массе тела между самцами и самками составляет около 20 %.

Самец, самка и детеныш гориллы

Египтопитек

Внешний вид самцов и самок горилл имеет много различий помимо размеров. У шимпанзе этих различий меньше, а у карликовых шимпанзе[11]11
  Название этого вида вводит в заблуждение, потому что рост у карликового шимпанзе примерно такой же, что и у шимпанзе обыкновенного (разница составляет в среднем 20 см), но вот плотность телосложения гораздо меньше. У обыкновенного шимпанзе средний объем головного мозга составляет около 400 см³, а у карликового шимпанзе – 350 см³.


[Закрыть] отличить самца от самки по внешнему виду может только знаток. Более того – группы бонобо преимущественно возглавляют не самцы, а самки. Бонобо – сторонники матриархата.

Эволюция человека идет по пути уменьшения полового диморфизма. Да, разумеется, мы в подавляющем большинстве случаев можем по внешнему виду отличить мужчину от женщины, но разница между ними, в сущности, невелика. А вот у наших древнейших предков египтопитеков[12]12
  Этот вымерший род узконосых обезьян получил название «египтопитек» (египетская обезьяна), потому что его останки впервые были обнаружены на территории современного Египта в Фаюмском оазисе.


[Закрыть], живших более 30 000 000 лет назад, половой диморфизм был выражен резко, примерно так, как у горилл.

ПОСТСКРИПТУМ

Сможете назвать самое главное отличие горилл от шимпанзе?

Вопрос, конечно, провокационный, поскольку таких отличий много и каждое можно назвать «самым главным». Но сейчас речь шла об образе жизни, который у горилл практически полностью наземный. Если самки и детеныши еще могут устроить себе ночлег на ветвях (так безопаснее), то 150-килограммовые самцы спят на земле. Но строение горилл просто кричит во весь голос о том, что когда-то, причем не так уж и давно, они жили на деревьях. «Гаремный» образ жизни направил естественный отбор на повышение физической силы самцов, на увеличение мышечной массы и укрупнение тела в целом.