Текст книги "Остановите самолет – я слезу (сборник)"

36. Интерьер. Салон самолета
(День)

В салоне захваченного террористами самолета изнывают пассажиры. Два террориста прогуливаются по проходу между кресел, насмешливо оглядывая пассажиров.

Американская тетя жены Дова дремлет рядом с тещей Ромы.

Тетя. Пить!

Террорист. На том свете напьешься.

Теща. Почему оскорбляете женщину?

Террорист. Она не женщина, а труп.

Теща. Заткнись, гад. Еб твою мать!

У террориста глаза поползли из орбит.

Террорист. Как вы сказали? Еб твою мать? Я учился в Москве. Вы – русская?

Теща. А кто же еще?

Террорист. Так что ж вы здесь делаете… с грязными евреями? Вас надо немедленно освободить. Мы – палестинцы – обожаем русских. Пойдемте, дорогая.

Он попытался было помочь ей подняться из кресла, но теща, улучив момент, двинула его локтем по роже, и он свалился в проходе. С необыкновенной ловкостью она схватила его автомат, встала ему на грудь, прижав к полу всем своим весом.

Теща. Евреи! Хватай другого! Вперед, соколики! С нами бог!

Евреи кучей навалились на второго террориста, а теща, стоя на поверженном арабе, как знаменем, махала автоматом над головой, и сладчайший русский мат сотрясал салон самолета.

37. Интерьер. Квартира Ромы
(Вечер)

Рома старательно завершает последние приготовления к приему горячо желанной гостьи – красотки из аптеки. Рома превзошел себя в усердии. В доме все блестит и сверкает. На Роме – фартук жены, мужчина суетится, наводя глянец на натертой до сияния мебели, расставляет вазы с цветами. На столе – две салфетки и два прибора. Бережно, как заботливая домохозяйка, Рома протирает полотенцем каждую ложечку, каждую вилочку, пританцовывая при этом под тихую музыку, льющуюся из магнитофона. Даже прошелся пылесосом по ковру и сиденьям стульев. Затем принимает душ, немилосердно мажет тело одеколоном и дезодорантом.

Из гостиной послышался голос. Но не женский, а мужской. Рома, закутанный в мохнатую простыню, выскочил из ванной и обнаружил разгуливающего по гостиной своего друга и покровителя Дова.

Рома. Как ты вошел?

Дов. В дверь. Как любой нормальный человек. Дверь была не заперта.

Рома. Моя рассеянность меня погубит. Но ты тоже хорош. Валишься с неба без приглашения… В самый неудачный момент.

Дов. Наоборот. Я пришел как раз вовремя. Два прибора на столе. Из кухни тянет таким ароматом… Разве ты не меня ожидаешь к ужину?

Рома. Черти на том свете ожидают тебя. Вот что, убирайся поскорее! Ты все погубишь.

Дов. Все понял: ожидаешь даму. Ну, малый, ты хочешь меня превзойти.

Рома. Это не состязание. Это – любовь. И тебе такая никогда и не снилась. Если она застанет тебя здесь – все пропало. Я умру от инфаркта не сходя с места. И моя смерть будет на твоей совести.

Дов. Ясно. Ухожу. Но только одно слово. Кто? Я знаю ее?

Рома. Нет. Это не по тебе. На весь Израиль одна такая женщина. Ну, может быть… две.

Дов. Вторая – Голда Меир.

Рома. Сматывайся отсюда. Такого случая больше не будет. Ее муж в отъезде. И моя семейка укатила. Beef Беги.

Маленький Рома уперся, как в шкаф, обеими руками в Дова и толкает его к выходу. Пятясь, Дов чуть не сбил с ног женщину, к приходу которой так торжественно готовился Рома.

Дов (в восхищении). Добрый вечер! Проходите, пожалуйста.

И помчался вниз по лестнице.

Полуодетый Рома запер за гостьей дверь.

Аптекарша. Кто это был?

Рома. Приятель. Коллега по работе. Ввалился без приглашения, как снег на голову.

Аптекарша. Я его где-то видела. Он знает меня…

Рома (ревниво). Устанавливал у тебя холодильник?

Аптекарша. Он знает моего мужа.

Рома. Такого быть не может. Что общего может быть у грузчика с твоим мужем-бизнесменом? Где они могли пересечься?

Аптекарша. Они хорошо знают друг друга. Я вспомнила. Они вместе служили в армии, и однажды мой муж меня представил ему… на банкете ветеранов. Я сожалею, но мне лучше уйти.

Рома. Ни в коем случае! Он же все равно тебя видел. Семь бед – один ответ. Клянусь, он будет держать язык за зубами.

Аптекарша. Доверяешь ему?

Рома. Как самому себе.

Аптекарша. Ладно. Ты успокоил меня. Но почему ты стоишь как пришибленный?

Рома. А что прикажешь делать?

Аптекарша. Поцелуй меня. Я в твоем доме.

Рома. Ах, да!

Он заключил ее в объятия и закружил по гостиной, целуя и смеясь.

Внезапно зазвонил дверной звонок. Рома замер, но не разжал объятий. А звонок не унимался, все трезвонил, настойчиво и нетерпеливо.

Аптекарша и Рома, словно в танцевальном дуэте, на цыпочках синхронно двинулись к другой комнате.

Рома. Жди здесь. Погляжу, кто это. В любом случае не волнуйся, я тебя в обиду не дам.

И, браво расправив плечи, закрыл за нею дверь. Затравленно глянул на входную дверь, где все не унимался звонок, и с обреченным видом, как на казнь, пошел навстречу судьбе.

Рома. Кто там?

Голос соседки. Рома? С каких это пор вы боитесь открыть дверь своей соседке?

Рома. А что нужно соседке в такой поздний час, когда моя жена в отъезде?

Голос соседки. Вы спятили… Должно быть, от радости. Я не намерена отбить вас у жены. У меня есть муж… хороший или плохой… это наши проблемы… но уж так и домучаюсь до могилы.

Не умолкая, она вкатывается в открытую Ромой дверь и, увидев накрытый стол, приходит в восторг.

Соседка. Какая вы прелесть! Приготовили пиршество… Вы, конечно, знаете новости?

Рома. Что еще стряслось?

Соседка. Вы не слушали радио? Потрясающая новость! Я зашла, чтобы вас поздравить. Сейчас будете прыгать от радости. Ваша теща – свободна! Все пассажиры захваченного самолета освобождены. Потрясающе! Но с ужином вы явно поторопились. По крайней мере понадобятся сутки, чтоб их всех доставить в Израиль. И ваши цветы завянут, пока теща войдет в эту дверь.

Рома в ужасе глянул на дверь, представляя, как она распахнется и на пороге возникнет грозная фигура тещи.

Рома. Послушайте, возьмите цветы. За то, что принесли такую хорошую новость. А я завтра куплю другие… для тещи.

Соседка. Спасибо, дорогой. Я принесу их домой, и пусть мой ненаглядный муженек взовьется до потолка. Скажу, что это дар моего обожателя. Букет источает аромат безумной любви, томной страсти и всяких других прелестей, которыми мой благоверный меня не балует. Таких мужей, как вы, нет на земле. Повезло лишь вашей жене… и теще. Но я, как женщина, рада хоть за них.

Выпроводив соседку и заперев дверь, Рома в изнеможении рухнул в кресло.

Аптекарша вышла из соседней комнаты.

Аптекарша. Боже, как ты бледен!

Рома попытался выдавить улыбку.

Рома. Еще чудо, как я жив остался после такого сюрприза. Мою тещу никакая холера не берет. Даже арабские террористы спасовали перед ней.

Аптекарша. Прими таблетку. Это от сердца.

Она достает из сумочки упаковку таблеток.

Рома (отводя ее руку с таблетками). Чепуха! Сердечные таблетки – мне? Смешно. Я их ни разу не принимал и, бог даст, еще долго не буду.

Аптекарша. Но наступает момент…

Рома. Не для меня. У меня вместо сердца пламенный мотор. Единственное, в чем нуждается мое сердце, – это любовь. И сегодня мое сердце получит слоновую дозу любви.

Он снова включил музыку, и они с аптекаршей закружились в вальсе по ковру.

Аптекарша. Хочу танцевать без обуви. (не прерывая танца, снимает обувь и швыряет ее через плечо в угол, при этом страстно прижимаясь к Роме.). Надеюсь, никто больше нас не потревожит?

Не отрывая влюбленных взглядов друг от друга, они торжественно и благоговейно присаживаются к столу. Рома разлил по бокалам вино, они чокнулись, и аптекарша, прежде чем пригубить, перегнулась через стол и поцеловала его. Рома закатил глаза от страсти.

Рома. Можно сойти с ума. Только наш еврейский бог мог устроить нам с тобой такой подарок – сделать так, чтоб наши пути пересеклись.

Аптекарша. Ты уверен, что наш еврейский бог порой не ошибается?

Рома. Как ты можешь? Это – святотатство.

Аптекарша. Нет, милый, это житейский опыт. Если б наш старенький бог не был таким рассеянным, он бы поместил наш Израиль не в пустыне, да еще с такими соседями, а в каком-нибудь месте поприличней.

Рома, перегнувшись через стол, прикрыл ей уста ладонью.

Рома. Ни слова, дорогая, забудем обо всем. Пусть весь мир сходит с ума. Он для нас не существует. Только мы вдвоем при свете этой свечи. Я это видел в кино. Из жизни аристократов. Элегантно, без спешки. У нас целая ночь впереди. Мы будем пить и есть. Мы будем танцевать. Потом снова пить и снова танцевать.

Аптекарша. А потом?

Рома. А потом…

Он зажмурил глаза и замурлыкал, как кот.

Стенные часы стали отбивать полночь.

Аптекарша. Ты уверен, что нам никто не помешает?

Рома. Кто может сунуться сюда после полуночи? Кто может переступить мой порог? Это будет последний шаг в его жизни.

Не успел он это произнести, как над дверью заверещал звонок.

Аптекарша. Не шевелись. Тебя нет дома.

Рома. Кто бы это мог быть? Так поздно?

Аптекарша. Твоя жена вернулась?

Рома. Нет, у нее есть ключи. Зачем ей звонить?

А звонок не унимается.

Рома. Должно быть, почтальон… возможно, телеграмма.

Аптекарша. Тогда открой. Он поднимет на ноги весь дом.

Рома, как лунатик, натянул на себя рубашку и, без штанов, направился к двери. Аптекарша юркнула в спальню и закрылась.

Звонок продолжал настойчиво трезвонить.

Рома. Кто там?

Женский голос за дверью. Это я!

Рома. Кто – я?

Голос тещи. Уже забыл? Твоя любимая теща!

Рома рукавом вытер пот со лба. Нервно оглядел гостиную. Подобрал брюки и натянул их на себя. Увидел туфли аптекарши, сгреб их и швырнул в спальню.

Теща (за дверью). Ты что, зятек? Не ожидал, что я живой вернусь? Дудки! Буди жену, моих ненаглядных внучат. Уж они-то обрадуются.

Рома, в состоянии почти невменяемом, открыл дверь. Теща стояла с двумя чемоданами на пороге, за ней – чернявый еврей с пейсами, нагруженный сумками и пакетами.

Теща (еврею). Вносите в дом. А ты посторонись, дай человеку пронести подарки. Тут и для тебя есть кое-что.

Рома. Самый большой подарок для меня – вы сами. Живая и невредимая.

Теща. А что со мной сделается?

Еврей (внося вещи). У вас теща – таких еще надо поискать. Ею гордится еврейский народ.

Рома. И я.

Еврей. И я тоже.

Теща. Тогда – будьте здоровы. Спасибо за помощь. Нам надо с зятьком потолковать. Соскучилась.

Еврей удалился, а теща устало опустилась на стул и пытливо глянула на зятя.

Теща. А теперь – как на духу, тут посторонних нет. Ты отчего такой бледный? Случилось что с детишками?

Рома. Ничего. Все здоровы. А ваша дочь с детишками в отъезде. Автотур по стране, бесплатный, для новых иммигрантов. Как отказаться?

Теща. Правильно сделали. От волнений обо мне избавлены. Когда будут дома?

Рома. Завтра.

Теща. Значит, ты за хозяина? Ну, зятек, принимай гостью. Чайку согрей. А тут, я гляжу, все приготовлено. Это для меня?

Рома. Тише. Не разбудите…

Теща. В доме кто-то есть?

Рома. Думаете, вы первая гостья сегодня? Вечером друг мой из Хайфы нагрянул.

Теща (оглянувшись на двери спальни, шепотом). И он спит там?

Рома. Не он. Его жена.

Теща. А где он?

Они шепчутся, как два заговорщика.

Рома. Он отправился искать комнату в отеле.

Теща. Зачем? Что у нас места мало?

Рома. Я ему то же самое сказал. Но надо знать этого человека. Не хочу обременять тебя, говорит. А я говорю, квартира пустая, жена и дети в отъезде… Но он ни в какую. Упрям, как осел. Дружба дружбой, говорит, но мы пойдем в отель.

Теща. Ненормальный. Как говорят у нас, в России: в тесноте, но не в обиде.

Рома. Именно то, что я ему говорил. Он не из России. Всякие цирлих-манирлих. Куда, говорю, пойдешь среди ночи? Самый пик туристского сезона. Где сейчас найдешь свободную комнату?

Теща. А что он говорит?

Рома. Ушел. Как я его ни уламывал. А жена здесь. Думаю, спит.

Теща. А может быть, и не спит. Мы своим шумом, наверное, ее разбудили. Бедная женщина. У нее совершенно ненормальный муж. Позови ее с нами чайку попить. Угощу американским тортом.

Рома. Надо проверить. Если не спит.

Он легонько приоткрыл дверь в спальню.

Аптекарша, одетая, стояла за дверью с испуганным лицом.

Рома (громко, чтоб слышала теща). О, вы не спите? А у нас гости. Теща вернулась из Америки. И она говорит, что ваш муж ненормальный. Среди ночи искать комнату в разгар туристского сезона. Если вам не трудно, выйдите к нам, познакомьтесь с моей тещей. Да и стаканчик чаю выпьете с нами.

Глазами и руками он дает аптекарше инструкцию, как себя вести.

Аптекарша вышла из спальни, деликатно позевывая, словно ее пробудили от сладкого сна.

Теща (сочувственно). Бедная девочка! Ваш муж полоумный…

Аптекарша согласно кивает, чем окончательно завоевывает сердце Роминой тещи.

Теща. Вы – прелесть! После сна, как полевой цветок, окропленный росой… у вас муж – идиот. Оставить такое сокровище… ночью… с посторонним мужчиной…

Аптекарша (робко). Но они же друзья с моим мужем…

Теща. В этом деле друзей не бывает. Особенно с таким, как мой зятек. Ни одну юбку не пропустит. Я была категорически против их замужества…

Рома (перебивая). Ну, не совсем по этой причине…

Теща. А по какой?

Рома. Вы не хотели зятя-еврея.

Теща. Я?

Рома. А кто еще в нашей семье антисемит?

Теща. Ладно. Что правда, то правда. Была. Пока не приехала сюда, в Израиль. И перешла в иудейскую веру. Но кто старое вспомнит…

Рома. А чего же вы меня старым попрекаете? Меня, семейного человека, отца двоих детей. А что касается… в молодости…

Теща. Все! Убедил. Мы про нашу гостью совсем забыли. Прошу к столу!

Она извлекла из пакетов разные вкусности. Рома разлил чай по чашкам. И вот они втроем уютно сидят за столом.

Теща. Да, пожалуй, только в Израиле еще сильна семейная мораль, традиции. А уж в России… или в той же Америке… Господи! Сплошной разврат. Там попробуй оставь такую красотку без присмотра – и все! Пиши – пропало! Трахнут ее за милую душу! Муж в рогах, как олень. И семья – под откос. Остаются сиротки, одинокие матери. Господи, сохрани нашу святую землю в этом море разврата, удержи нас от соблазна, дай быть чистыми пред твоими светлыми очами. (Внезапно.) Я хочу видеть вашего мужа. Я хочу лично сказать ему пару слов. Зачем отель? Отоспится у нас, а завтра, если ему уж так хочется, переберетесь в отель.

Аптекарша. Представляю, как он измучился.

Рома. Как я его разыщу?

Теща. А для чего телефонная книга? Обзвони подряд все отели. Я уверена, он спит где-нибудь в кресле, дожидаясь, пока освободится комната.

Рома украдкой переглянулся с аптекаршей.

Теща. Все! Иди и звони! Я не могу видеть, как страдает эта женщина. Я не пойду спать, пока ты не доставишь его сюда.

Аптекарша. Попытайтесь… Может, вам удастся разыскать его.

Теща. Не стой столбом! Глянь на нее. Она чуть не плачет. Бедная крошка!

Теща обняла ее, гладит, как маленькую.

Теща. Мы найдем твоего мужа. Из-под земли достанем. (Роме.) Иди и звони! Кому говорят? А то я сяду за телефон сама!

Рома. Иду, иду. А ведь это не плохая идея. Пойду в спальню, чтоб вам не мешать.

38. Интерьер. Спальня в доме Дова
(Ночь)

Дов спит один на супружеском ложе. Телефонный звонок вырвал его из сна. Он долго глядит на часы, пожимает плечами и, чертыхаясь, поднимает трубку с аппарата.

Дов. Слушаю. Кто? Ты, Рома? Что случилось? Чего ты там шепчешь? Не можешь громко говорить? Ладно, слушаю. Объясни толком. Жена моя в аэропорту, встречает тетю из Америки. Твоя теща этим же самолетом прилетела? Цирк! Так, так. Я могу помочь тебе? Как? Ах, так. Я ее муж… И пошел поискать место в отеле? Надо быть идиотом… Думаешь, я подхожу для этой роли? Ну, ну… чего не сделаешь ради товарища. Ладно. Держись. Когда я буду? Ну, сначала надо одеться, потом ехать через весь Тель-Авив…

39. Интерьер. Квартира Ромы
(Ночь)

За столом сидят уже четверо. Теща. Аптекарша. Рома. И Дов.

Теща. Вы – идиот! Оставить такую красавицу с чужим мужчиной… на всю ночь…

Дов. Я ему доверяю. Мы ведь друзья.

Теща. Посмотри на свою жену. До чего ты ее довел? Как она извелась.

Дов погладил аптекаршу по головке, поцеловал в лобик.

Теща. Я бы убила такого мужа.

Дов. И я тоже. Все! Спасибо! Скоро утро. Пора спать.

И громко зевнул.

Теща. Спать, спать, спать. Вы с женой – в спальню. Я – к себе. А ты, Рома, ляжешь на диване в гостиной.

Дов помог аптекарше встать из-за стола и, обняв ее за талию, повел в спальню.

Гостиная опустела. Рома ворочается на диване, не может уснуть. Встает, босиком шлепает к двери спальни, прислушивается. Оттуда доносятся стоны и скрип кровати.

Теща (доносится до Ромы ее восторженный шепот). Вот любит! Вот любит!

В ночной рубашке, она стоит за Ромой. Рома хватается рукой за сердце.

Рома. Что-то с сердцем.

Теща. Дать таблетку?

Рома. У меня есть.

Теща. С каких пор? Раньше не принимал таблеток.

Рома. Всему свое время. От такой жизни…

Он садится на диван, жалкий, несчастный. Глотает таблетку. Теща протягивает ему стакан с водой.

40. Экстерьер. Ночная улица. Мчится такси

В машине Ципора и ее американская тетя.

Тетя. Ничего. Успеем отоспаться. Заедем сначала к этой героической женщине, Я хочу тебя с ней познакомить. Она спасла нам всем жизнь. Вот ее адрес. А твой муж… Ну, что твой муж? Мы ему все объясним.

41. Интерьер. Квартира Ромы

Теща заботливо укрывает Рому пледом. Прислушивается к любовным стонам из спальни.

Теща. Вот любит! Вот любит! Мужик! Не тебе чета.

42. Интерьер. Лестничная клетка в доме Ромы

По лестнице с вещами поднимаются жена Ромы с детьми. Нагоняют на площадке Ципору с тетей, ищущих квартиру Ромы. Знакомятся. Ахают, охают перед дверью.

43. Интерьер. Квартира
(За окном рассвет)

Рома не спит. Он лежит на диване, слезы текут из его глаз, как у обиженного ребенка. Радио заговорило. Читают последние известия. И при словах диктора «…на нашей стороне потерь нет» улыбка проступает на измученном лице Ромы, улыбка с еще не высохшими слезами. Из радио, нарастая, несется мелодия песни «Хава Нагила». Рома, шевеля бровями, словно пританцовывает в ее ритме. И поначалу даже не слышит несмолкающий звонок в дверь.

Северное сияние
Синопсис сценария полнометражного художественного фильма

Сценарий был впервые написан в 1961 году. Разные варианты его были трижды приобретены советскими киностудиями, и каждый раз руководство Госкино закрывало им путь в производство, никак не в состоянии провести разграничения между пацифизмом и борьбой за мир.

Приехав после долгой эмиграции в Москву уже как гражданин США, я извлек этот злополучный сценарий из недр советских архивов и убедился, что он не только не утратил своей актуальности, а, напротив, приобрел еще более острое звучание в мире, отказавшемся от «холодной войны».

Это будет фильм о чуде, которым является мир на земле. Когда даже злейшие противники могут оставаться в живых и искать пути сосуществования, что им в голову не приходило в угаре взаимоистребительной бойни.

На северном участке советско-германского фронта второй мировой войны два отличных летчика, русский и финн, в воздушном бою оказались сбитыми и, очутившись на земле в бескрайней и безлюдной тундре, чтобы не погибнуть и выйти к людям, вынуждены идти вместе, помогая друг другу, но порой готовые убить один другого. Их одиссея – это мучительный путь к человеческому взаимопониманию, которого они достигают, оставшись вдвоем, изолированные от погрязшего во вражде мира, и которое они теряют при первых признаках приближения к этому миру.

Последний патрон в пистолете они приберегают для самоубийства тому, кто выйдет в расположение неприятеля. В траншеях и воронках от взрывов, что встречаются им на пути к людям, они находят приметы то одной, то другой враждующей стороны, и каждый раз пистолет с единственным патроном переходит к тому, кто добровольно обрек себя на достойную смерть, нежели на унижение плена.

И наконец, они вышли на людей. Двое мужчин, в рваных летных комбинезонах, заросшие бородами и ставшие похожими на пещерных людей, заслышали звон колокольчика. Опасливо озираясь друг на друга, они устремились на этот перезвон, что сулил жизнь одному и погибель другому.

Среди карликовых северных березок они увидели безрогую козу и пасшего ее белоголового мальчика. На шее у животного позвякивал колокольчик.

На двух языках обрушился на мальчика вопрос:

– Кто здесь? Русские? Финны?

Мальчик в недоумении смотрит на этих двух почти безумных людей.

– Война кончилась, – улыбнулся мальчик.

И два бородача, потрясенные чудом, о котором им поведал мальчик, припали друг к другу, и их могучие плечи затряслись в беззвучном плаче.

А колокольчик все звенит на шее у козы, взирающей на плачущих мужчин и никак не способной понять, что же происходит на земле.

В фильме почти не будет разговорного текста. Лишь порой возникнут два внутренних монолога, то как размышления одного из персонажей, не знающего языка своего товарища по несчастью, то пересекающиеся как спор, как столкновение двух думающих про себя людей.

Весь фильм – действие и музыка.

А сам фильм – крик о мире, которого как чуда ждет земля. Предлагаю два эпизода как образцы того, каким будет завершенный сценарий.