Текст книги "Русская литература. Просто о важном. Стили, направления и течения"

Егор Сартаков
Русская литература. Просто о важном. Стили, направления и течения

© Сартаков Егор, текст, 2018

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019

* * *

Вступление: Что делает русскую литературу великой

«Великая русская литература» – это бренд, который известен во всем мире. Произведения Толстого, Достоевского, Чехова любят в разных странах, их книги традиционно находятся в списках бестселлеров. Попробуем разобраться, в чем уникальность русской литературы, почему она привлекает западного читателя и на что нам самим стоило бы обратить внимание. А также кто первый привнес в нее эти уникальные черты. (Кто-кто… Пушкин!)

Если у образованного европейца или американца спросить, что он знает о русской культуре, обычно назовут два явления: великая русская литература и великий русский балет. Недавно к ним добавилось третье явление русской культуры, любимое во всем мире, – мультфильм «Маша и медведь». Но из этой тройки русская литература все равно остается на первом месте.

Не всякая национальная литература выходит за рамки своего языка, становясь частью мировой культуры. Лирику Тараса Шевченко читают только на Украине (специалисты-шевченковеды не в счет), повести Стевана Сремаца, которого еще при жизни называли «сербским Гоголем», читают только на Балканах. А произведения Гоголя, Тургенева, Толстого, Достоевского, Чехова читают по всему миру. Эти писатели стоят в одном ряду с Гомером, Данте и Шекспиром.

В голливудских фильмах героев-интеллектуалов часто показывают с романом Достоевского или Толстого в руках. Кэрри Брэдшоу из сериала «Секс в большом городе» обсуждает с русским художником «Анну Каренину», а главный герой драмы Вуди Аллена «Иррациональный человек» задумывает убийство, вдохновившись «Преступлением и наказанием». В 2009 году американская телезвезда Опра Уинфри в собственном шоу прорекламировала «Анну Каренину», после чего роман Толстого стали продавать на кассах чуть ли не всех супермаркетов США. В 2016 году корпорация ВВС выпустила мини-сериал «Война и мир», который стал самым дорогим проектом британского телевидения и побил все рейтинги, идя в прайм-тайм.

Нравственный идеал

В чем же феномен русской литературы, ее национальное своеобразие? Чем она так привлекательна для зарубежного читателя? Лучше всех, кажется, ответ сформулировал немецкий писатель Томас Манн, однажды назвавший русскую литературу святой.

Разве русский – не наиболее человечный из людей? Разве его литература не наиболее всех гуманна – святая в своей человечности? (Томас Манн, «Русская антология», 1921 год)

Эти слова о «святости» русской литературы из уст немецкого автора легко объяснить. Русская литература в своих лучших произведениях предлагает читателю такой нравственный идеал героя, до которого можно идти всю жизнь – и все равно не дойдешь. Тяжело быть столь же непримиримым и безапелляционным как Базаров. Трудно всю жизнь настойчиво искать истину как Болконский. Даже внутренняя сила Печорина и нравственная борьба Раскольникова с самим собой вызывают восхищение.

Причины, по которым русская литература предлагает высокий нравственный идеал героя, нужно искать в национальной религии. Про американскую культуру говорят, что она прежде всего фрейдистская, а уже потом американская. Так и про русскую культуру можно сказать, что она прежде всего православная, а уже потом русская. К православию принадлежали все русские писатели хотя бы в силу рождения, и из него они черпали свои художественные образы. Об этом прекрасно сказал русский философ Николай Бердяев, утверждавший, что вся русская классика «ранена христианской темой».

…В русской литературе, у великих писателей религиозные темы и религиозные мотивы были сильнее, чем в какой-либо литературе мира ‹…› Вся наша литература XIX века ранена христианской темой, вся она ищет спасения, вся она ищет избавления от зла, страдания, ужаса жизни для человеческой личности, народа, человечества, мира. В самых значительных своих творениях она проникнута религиозной мыслью (Николай Бердяев, «Типы религиозной мысли в России», 1944)

Этика вместо эстетики

Эта книга будет построена вокруг двух понятий: эстетика и этика. Хотя слова похожи друг на друга, означают они разное. Эстетика – наука о формах прекрасного, а этика – наука о морали и нравственности. То есть «эстетично» и «неэстетично» – это «красиво» и «некрасиво», а «этично» и «неэтично» – «правильно» и «неправильно».

Русская литература отличается от других тем, что во главу угла ставит этику, а не эстетику. Пока зарубежных писателей больше волновал вопрос, как это написано, русские писатели концентрировались на том, о чем следует сказать читателю.

В сонетах Шекспира или лирике Бодлера даже в переводе читатели восхищаются красотой. В романах Достоевского или Толстого этому уделяется меньше внимания. Достоевского, например, критики постоянно ловили на том, что он не видит то, что описывает. Классический пример из романа «Преступление и наказание»:

Небольшая комната, в которую прошел молодой человек, с желтыми обоями, геранями и кисейными занавесками на окнах, была в эту минуту ярко освещена заходящим солнцем. «И тогда, стало быть, так же будет солнце светить!..» – как бы невзначай мелькнуло в уме Раскольникова, и быстрым взглядом окинул он все в комнате, чтобы по возможности изучить и запомнить расположение. Но в комнате не было ничего особенного. Мебель, вся очень старая и из желтого дерева, состояла из дивана с огромною выгнутою деревянною спинкой, круглого стола овальной формы перед диваном, туалета с зеркальцем в простенке, стульев по стенам да двух-трех грошовых картинок в желтых рамках, изображавших немецких барышень с птицами в руках, – вот и вся мебель. (Ф.М. Достоевский, «Преступление и наказание»)

В небольшом абзаце великий писатель допускает сразу два ляпа. Во-первых, первое предложение построено так, что это «молодой человек» оказывается «с желтыми обоями, геранями и кисейными занавесками на окнах». Но дальше еще интереснее! В квартире старухи оказывается «круглый стол овальной формы». Когда публикатор романа М.Н. Катков обратил внимание Достоевского на этот явный и легкоустранимый ляп, автор ответил: «Оставьте так, как есть». Достоевского явно не волновали вопросы эстетики, в своем тексте он решал другие художественные задачи. Возможно, его даже радовали эти неточности: увидев явную логическую ошибку, читатель как бы спотыкается, задумывается, начинает рассуждать.

Ошибки гениев

Сергей Довлатов, рассуждая о ценности ошибок и опечаток, вспомнил еще один случай, произошедший с Гоголем (правда, он и сам допустил ошибку: словарь Даля вышел уже после смерти Николая Васильевича):

Гоголь в ранних повестях употреблял слово «щекатурка». Как-то раз Аксаков ему говорит:

– Отчего это вы пишете – «щекатурка»?

– А как надо? – спросил Гоголь.

– Штукатурка.

– Не думаю, – сказал Гоголь.

– Поглядите в словаре.

Взяли словарь Даля. Посмотрели, действительно – штукатурка.

В дальнейшем Гоголь неизменно писал – «штукатурка». Но в переизданиях это слово не исправил.

Почему?

Почему Достоевский не захотел ликвидировать явную оговорку? Почему Александр Дюма назвал свой роман «Три мушкетера», хотя их безусловно четыре?

Таких примеров сотни.

Видимо, ошибки, неточности – чем-то дороги писателю. А значит, и читателю.

Как можно исправить у Розанова: «Мы ничего такого не плакали…»?

Я бы даже опечатки исправлял лишь с ведома автора. Не говоря о пунктуации. Пунктуацию каждый автор изобретает самостоятельно.

(С.Д. Довлатов, «Наши»)

Другой классик, Лев Толстой, любил писать огромными предложениями. Такие предложения с придаточными, причастными и деепричастными оборотами называются «периодами» и иногда занимают целую страницу. Это объясняет, почему Толстого так тяжело читать: запятая, запятая, запятая – и только в конце страницы точка. Редакторы предлагали Толстому разбить периоды на три-четыре предложения. Толстой никогда не соглашался и, как Достоевский, просил оставить все как есть… То же происходило, когда редакторы предлагали Толстому разделить «кирпич» текста на абзацы.

Текст с абзацами, конечно, читать легче и приятнее. Но чтение, по мысли автора «Войны и мира», не должно быть простым. Задача произведения – задеть за живое, «пробудить в нас человека». Это точно сформулировал украинский писатель Иван Франко, вспоминая свою молодость – 1830-е годы.

…если произведения литератур европейских нам нравились, волновали наш эстетический вкус и нашу фантазию, то произведения русских мучили нас, задевали нашу совесть, пробуждали в нас человека… (Иван Франко)

Внимание к внутреннему миру

В центре произведений русских писателей не богатство, положение в обществе или желание сделать карьеру, а внутренний мир человека. И велика в этом плане заслуга А.С. Пушкина. Именно Пушкин в «Евгении Онегине» задал простой вопрос: почему Онегин такой? Что происходит у героя внутри?

Говоря современным языком, Онегин – типичный мальчик-мажор. Он молод, красив, богат и знатен. Не мог, правда, ямба от хорея отличить, но кому и когда это мешало? Как точно пишут современные критики Петр Вайль и Александр Генис, у Онегина есть тумбочка, в которую каждую ночь кто-то кладет деньги. Его не интересует, кто это делает, он просто берет их и тратит: гуляет по Невскому проспекту, обедает в модном ресторане Talon, едет в театр, веселится до утра на балу… И вдруг Пушкин пишет:

 
Недуг, которого причину
Давно бы отыскать пора,
Подобный английскому сплину,
Короче: русская хандра
Им овладела понемногу;
Он застрелиться, слава богу,
Попробовать не захотел,
Но к жизни вовсе охладел.
 

Автор задается вопросом: почему Онегин такой? Почему его не удовлетворяет та жизнь, которую люди его круга считают нормальной? Чтобы ответить на это «Почему» Пушкин и пишет роман в стихах.

Конечно, Пушкин не первый, кто поставил в центр произведения внутренний мир героя – здесь можно вспомнить, например, повесть Николая Карамзина «Бедная Лиза». Но именно от Онегина тянутся нити к Печорину (перекличку «речных» фамилий героев отметил еще В.Г. Белинский), Рудину, Бельтову, Болконскому, Базарову – ко всем главным героям русской литературы. Пушкин как бы создал текст-матрицу, по которой писали великие русские романы XIX века. Благодаря ему русская классика получила национальное своеобразие, свой неповторимый набор героев и проблем.

Вслед за Пушкиным Николай Гоголь придал русской литературе нравственный максимализм, который потом станет основой великих произведений. Поэтому в основе известных во всем мире произведений Достоевского, Толстого и Чехова, как в айсберге, лежит огромная глыба, заложенная Пушкиным и Гоголем.

Сами классики значение Пушкина и Гоголя для литературы прекрасно понимали и никогда не оспаривали. Достоевскому приписывают известное высказывание: «Все мы вышли из рукава гоголевской “Шинели”». Он же, разбирая роман Толстого «Анна Каренина», говорил, что русская литература знала только трех гениев – Ломоносова, Пушкина и Гоголя:

Бесспорных гениев, с бесспорным «новым словом» во всей литературе было всего только три: Ломоносов, Пушкин и частию Гоголь. Вся же плеяда эта (и автор «Анны Карениной» в том числе) вышла прямо из Пушкина, одного из величайших русских людей, но далеко еще не понятого и не растолкованного.

(Ф.М. Достоевский, «Анна Каренина» как факт особого значения. 1877 год)

Три столпа русской литературы

Достоевский справедливо выводит всю русскую литературу «прямо из Пушкина». И это не преувеличение: именно в произведениях Пушкина впервые были заложены и развиты три главных принципа, которые лежат в основании русской классической литературы: принципы свободной личности, историзма и универсализма.

• Свобода личности. Личность в произведениях Пушкина противостоит своему окружению и открыто заявляет о своих правах, главное из которых – право на счастье. Это приводит к неизбежному конфликту.

Такова коллизия во всех романтических («южных») поэмах Пушкина, такова интрига «Евгения Онегина». Три главных героя этого романа – Онегин, Татьяна и Ленский – постоянно оказываются в конфликте со средой, которая их окружает, и неизбежно терпят крах. Все они оказываются несчастны.

Пушкин показывает, что, если герой хоть немного выделяется из своего окружения, он обязательно будет несчастливым, потому что обществу нужны тупые пошляки и посредственности (типа Ольги Лариной или дяди Онегина, который «лет сорок с ключницей бранился, в окно смотрел и мух давил», то есть пьянствовал). Здесь с Пушкиным солидарны все великие русские писатели (кроме, пожалуй, Толстого, который сознательно создает роман-эпопею «Война и мир» со счастливыми героями): несчастен Чацкий в «Горе от ума» Грибоедова, несчастна Катерина в «Грозе» Островского, несчастен Базаров в «Отцах и детях» Тургенева, несчастен Обломов в одноименном романе Гончарова. Все они не побоялись противопоставить свои ценности ценностям среды, открыто заявили о своих ценностях и о праве на счастье.

Корни этого явления нужно искать в романтизме, наследником которого стал реализм Пушкина. Еще первые критики пушкинских произведений утверждали, что русский поэт многое позаимствовал у Байрона и других романтиков. Герой, который ставит свои интересы выше интересов коллектива, конечно, тоже родом из романтизма. Как точно сказала французский романтик Жорж Санд, «индивидуализм – это пожирающая нас потребность счастья. Может быть, это не порок, а право каждого человека».

• Историзм. Второй принцип заключается в том, что литературные герои оказались вписаны в конкретную историческую эпоху. Так возникло понятие «современного человека», то есть человека, который отличается от людей предыдущих поколений.

Историзм тоже пришел из романтизма и появился благодаря Великой французской революции. При феодализме ощущения разных эпох не было: если твой дед был плотником, значит, им будет и твой отец, и ты. Революция перевернула все с ног на голову: Наполеон, сын мелкого юриста, стал императором Франции. Человек ухватился за хребет истории, пришло важное для реализма понимание разности эпох.

Понятие «современный человек» опять впервые сформулировал Пушкин в «Евгении Онегине» – романе, «в котором отразился век и современный человек изображен довольно верно». А позже Михаил Лермонтов вывел современного человека в виде афористичной формулы – «Герой нашего времени». Эти открытия кажутся сегодня очевидными. Но в начале XIX века они придали русскому реализму конкретную связь со временем, в котором писалось произведение.

• Универсализм – концепция, согласно которой все в этом мире связано и должно находиться в гармонии. Эту идею русские классики тоже позаимствовали у романтиков. В их произведениях он обычно носил религиозно-мистический характер. Британский поэт Уильям Блейк писал:

 
В одном мгновенье видеть вечность,
Огромный мир – в зерне песка,
В единой горсти – бесконечность
И небо – в чашечке цветка.
 

Увидеть большое в малом – вот задача, которую поставили себе русские писатели. И это привело их к важнейшему принципу – типизации. По классическому определению Фридриха Энгельса, «реализм обозначает ‹…›, кроме верности детали, верность в воспроизведении типичных характеров в типичных обстоятельствах».

В изображении типичного героя первым в русской литературе снова оказался Пушкин вместе со своим современником – Александром Грибоедовым. Появление Онегина и Чацкого говорит читателю, что в начале 1820-х годов в России возникло образованное меньшинство, которое не устраивало общество. Эти люди не скрывали свои идеи, высказывая их вслух. Именно они вышли на Сенатскую площадь в 1825 году, а потом уехали за это на рудники Сибири. Судя по Печорину, в 1830-е годы («эпоху безвременья») появились герои, страдающие от своей ненужности, чувствующие некие «силы необъятные» и «предназначение высокое», но не знающие, куда эти силы приложить. Именно о них Лермонтов скажет:

 
Печально я гляжу на наше поколенье!
Его грядущее – иль пусто, иль темно,
Меж тем, под бременем познанья и сомненья,
В бездействии состарится оно.
 

Чичиков стал символом дельцов, которые появились в 1840-е годы среди обедневших дворян. Они уже не могли заглянуть в «тумбочку с деньгами», как Онегин, поэтому начали сами зарабатывать деньги – в том числе с помощью всевозможных махинаций и обманов. Именно в 1840-е годы в России появляются первые ростки капитализма.

Увлечения Базарова говорят, что в 1850-е годы университетская молодежь заинтересовалась естественными науками: химией, биологией, медициной. Теория эволюции Чарльза Дарвина, опубликованная в 1859 году, дала мощнейший толчок для развития естественных наук во всем мире. Поэтому Базаров, который в романе Тургенева «Отцы и дети» изучает лягушек, вызывает недоумение «отцов» – Николая Петровича и Павла Петровича Кирсановых. Они учились на двадцать лет раньше, а в 1830-е годы главными науками считались гуманитарные: философия, история, литература.

Даже Раскольникова можно назвать типичным героем 1860-х годов. Это не значит, что тогда студенты брали топоры и шли убивать старух. Но после отмены крепостного права в 1861 году в России бурно развивается капитализм, и в обществе усиливается расслоение: богатые становятся все богаче, а бедные – беднее. И протест Раскольникова против социальной несправедливости вполне объясним и типичен.

Русскую литературу читают во всем мире. Людям из разных стран интересно следить за персонажами, которые ищут ответы на сложные нравственные вопросы. Писатели уделяют больше внимания внутреннему миру героев, а не внешним литературным эффектам. Русская литература держится на трех принципах, введенных еще Пушкиным: свободе личности, историзме и универсализме. В этой книге мы рассмотрим самые важные произведения русской литературы XIX века и выясним, какие еще уникальные черты делают ее великой.

1820-е годы ЧАЦКИЙ и ОНЕГИН (герой – «декабрист»)

1830-е годы ПЕЧОРИН (герой «эпохи безвременья»)

1840-е годы ЧИЧИКОВ (герой – буржуа-предприниматель, или «подлец-приобретатель»)

1850-е годы БАЗАРОВ (герой-естественник, «химик» и «ботаник»)

1860-е годы РАСКОЛЬНИКОВ (герой, остро протестующий против несовершенства мира)

1870-е годы ВЕРХОВЕНСКИЙ (герой-террорист)

1880-е годы БЕЛИКОВ (тихий учитель-фискал, который мечтает запрятать весь мир в «футляр»)

1890-е годы ЛОПАХИН (честный капиталист, который безжалостно вырубает вишневый сад)

А.С. Грибоедов, «Горе от ума»: Кто здесь самый умный?

«Горе от ума» – единственная великая комедия Александра Сергеевича Грибоедова. Но даже одна пьеса навсегда вписала имя автора в русскую литературу, а цитаты из этого шедевра прочно вошли в нашу речь. Историю Чацкого, семьи Фамусовых и их окружения знают все. Кто же здесь действительно пострадал от своего ума? Попробуем найти ответ на этот вопрос.

Авторы любят загадать читателю загадку, выбрав необычное название для произведения. Например, роман о пугачевском восстании Пушкин решил назвать «Капитанская дочка», а поэму, в которой оживает бронзовая статуя, объявил «Медным всадником». Чехов назвал пьесу «Чайка», хотя действие происходит не в орнитарии. А в «Тихом Доне» Шолохова главный герой совсем не река.

Грибоедов тоже долго думал над названием, подбирая разные варианты: «Горе уму», «Горе ума», пока наконец не остановился на окончательном – «Горе от ума». Автор говорит, человек умный обязательно пострадает из-за своего ума. Но кто этот пострадавший? Кажется, ответ очевиден. Но не все так просто.

Чацкий

Школьная традиция называет умным главного героя – Александра Андреича Чацкого. По сюжету он пропадал где-то три года, потом вернулся в Москву, чтобы проведать свою возлюбленную Софью Фамусову (в доме ее отца Чацкий вырос). Заодно герой наговорил всем гостям дома колкости, обличил пороки фамусовского общества и, оскорбленный обвинением в сумасшествии, уехал со своими «мильоном терзаний» «вон из Москвы».

Такая интерпретация имеет право на существование. Грибоедов писал: «В моей комедии двадцать пять глупцов на одного здравомыслящего человека». Учителя уверены, что речь о Чацком. Но ведь фамилию персонажа Грибоедов так и не назвал! Может быть, самый здравомыслящий здесь – буфетчик Петруша? Или пятая дочь Тугоуховских? И в таком ли здравом уме сам Чацкий?

Ведь первое качество умного человека – не метать бисер перед людьми, которым до тебя нет дела. Это отметил еще Пушкин, впервые прочитав «Горе от ума». Зачем обличать несправедливости крепостного права перед типичными консерваторами, для которых крепостничество – основа жизни? К чему выступать против слепого подражания западной культуре перед людьми во французских нарядах? Эту мысль в комедии иллюстрирует очень смешная сцена в конце третьего действия. Чацкий с жаром произносит очередной обличительный монолог о том, как «французик из Бордо» не обнаружил в России «ни звука русского, ни русского лица», а потом оборачивается… а его никто давно не слушает! «Все в вальсе кружатся с величайшим усердием».

В образе Чацкого Грибоедов вывел исторический тип того времени – будущего декабриста (комедия закончена за год до восстания). Как писал Герцен, молодые дворянские революционеры «высказывали свои убеждения вслух, везде и при всех».

Герой оправдывает свое поведение тем, что у него «ум с сердцем не в ладу». То есть умом он понимает, что его проповедь глупа и смешна, но эмоции захлестывают из-за любви к Софье. Однако действительно ли Чацкий любит дочь Фамусова? Ведь за три года он не написал ей ни строчки, жалуется Софья своей служанке Лизе. И вот спустя три года появляется в доме своего покровителя, который буквально его вырастил, и признается в любви к Софье:

 
Чуть свет – уж на ногах! и я у ваших ног.
(С жаром целует руку.)
Ну поцелуйте же, не ждали? говорите!
Что ж, ради? Нет? В лицо мне посмотрите.
Удивлены? и только? вот прием!
Как будто не прошло недели;
Как будто бы вчера вдвоем
Мы мочи нет друг другу надоели;
Ни на́ волос любви! куда как хороши!
И между тем, не вспомнюсь, без души,
Я сорок пять часов, глаз мигом не прищуря,
Верст больше семисот пронесся, ветер, буря;
И растерялся весь, и падал сколько раз –
И вот за подвиги награда!
 

И дальше целый день Чацкий буквально преследует Софью, повторяя, как ее любит. Иногда в эти монологи он вставляет колкие замечания о ее родственниках:

 
Ваш дядюшка отпрыгал ли свой век?
А этот, как его, он турок или грек?
Тот черномазенький, на ножках
журавлиных,
Не знаю как его зовут,
Куда ни сунься – тут как тут.
В столовых и в гостиных?
А трое из бульварных лиц,
Которые с полвека молодятся?
Родных мильон у них,
и с помощью сестриц
Со всей Европой породнятся.
 

Это тоже откровенно неумно: хочешь понравиться девушке – хвали ее семью. Так нет же, Чацкий и подобные ему уверены, что понравиться можно только правдой. Был другой герой в русской литературе, называвший правду «Богом свободного человека», – Сатин из пьесы Горького «На дне». Он до того любил правду, что алкоголику доказал неизлечимость его болезни, а тот пошел и повесился.

Никакой любви, конечно, три года назад у Софьи и Чацкого не было. Девушке семнадцать лет, то есть, когда герой покинул их дом, она была еще ребенком. Поэтому Софья, называя их отношения «детской дружбой», не чувствует себя виноватой перед Чацким:

 
Я очень ветрено, быть может, поступила,
И знаю, и винюсь; но где же изменила?
 

Чацкий раздражает Софью все больше, поэтому, когда подворачивается удобный случай, она провоцирует сплетню о его сумасшествии. Конечно, никто из гостей дома Фамусова не верит всерьез в этот «диагноз». Они продолжают веселиться, передавая веселый «анекдот», который, как это всегда бывает со сплетнями, обрастает все новыми подробностями (оказывается, на Кавказе Чацкому прострелили голову, он пьет «бочками сороковыми», его матушка с ума сходила восемь раз, он жидомасон, а главное, «пошел он в пусурманы», то есть принял ислам). Это просто способ заткнуть неугодному человеку рот: зачем с ним спорить, если можно просто назвать сумасшедшим?

Итак, Чацкий в комедии Грибоедова испытывает горе, его объявляют сумасшедшим, но едва ли это горе от ума, скорее от горячности и несдержанности.